Глава 21 - Весной на Путорана

- Сто-стоп-стоп, Алексей Степаныч! – в дуэль напряжённых злых взглядов вдруг вмешался следователь. Жилинский сел и потянул за рукав к стулу раздухарившегося красноярца. - Давайте об этом потом. Пусть пока наша (слово НАША Арсенёв произнёс со всеми замеченным скептическим нажимом) группа скажет, что делала, когда двойка Елены не вернулась после пурги.
Теперь Валерка Селиванов маялся без дела, никого утихомиривать не приходилось. Все сидели как мыши, ловя каждый звук.
Первым, как чёрт из табакерки, выскочил Майкл. Он разве что польку не плясал. Как же, как же! Все тревожились за ребят, прямо места себе не находили. Он, Дёмкин, сразу понял, что надо идти их спасать. Ещё мело, а он уже потащил Сергея на Ыт – вдруг в русле каким-нибудь чудом сохранились следы. Он, Танк и Шмель просидели на ручье три дня кряду, в избу только ночевать приползали. Доскреблись до самого седла, истоптали, кажется, все лавинные поля. Да что там найдёшь после такой бури! Они ведь и подумать не могли, что Беляев заведёт Леночку не в то русло. Остановились, когда дважды чуть не спустили лавины. Сами едва не загинули…
Ильза изображала скромницу и цедила слова чуть слышно. А кто-нибудь, не бывая на Севере, знает, что такое белая пурга? Пургу надо пережить, чтобы понимать, как это - во время неё лазить по отвесным ручьям. Но ребят было не удержать, особенно Серёжу, который не пил, не ел, а всё рвался в горы. Это естественно, он безумно тревожился за жену. Не могли же они бросить своих в такой ужасный момент! Даже она, несмотря на подмороженные ступни, пару раз надевала лыжи и выдвигалась в сторону Ыт. Вы, Владимир Вениаминович, конечно же, понимаете: в таких случаях от женщин вообще, и от неё в частности, проку немного. Но душа-то изболелась за Алёнушку!
Талич выдохся и еле бурчал. Чего ещё непонятно? Сказано же: три дня лазили по распадку, пропахали ручей снизу доверху, искали даже в пургу.
Шмельков слушал товарищей, изучая половицы и ёрзая на стуле. Когда подошла его очередь, как обычно кивнул на Танка: я как Сергей Владимирович, он же всё объяснил.
И только Марк будто недослышал, чего наговорили другие, и простодушно брякнул:
- А чё такого? Ждали, когда распогодится. Лазить в пургу по лавинам - стопроцентно ещё трупешников наморозить! Оно кому-нибудь надо?
Туристская братва ела глазами выступавших. Зато Витаминыч, казалось, внимал вполуха. Он то с интересом рассматривал фотографии на стенке, то, уткнувшись в свою драную «министерскую» папку, принимался шуршать в ней бумажками. Ему, опытному следователю, стало скучно. Видно же, что группа приготовилась к подобным расспросам. Как пить дать, гаврики заранее сговорились, кто из них что будет докладывать. На вранье их не возьмёшь. И отвечают самоуверенно, даже свысока, как на глупости далёкого от сути дилетанта. Что, мол, ты, букашка милицейская, можешь смыслить в нашем высоком спорте!

***

Глупости, так глупости, так даже проще. Арсенёв, будто и впрямь мало что понимая, стал без конца что-то переспрашивать, уточнять какие-то несущественные на первый взгляд детали, подступаться к теме то с одного бока, то с другого.
…Разве можно в пургу покидать укрытие? Ах да, понятно: если осторожно…
…При какой видимости поднимались на седло? Ни черта не видели, говорите?..
…Что-то необычное заметили? Следы, там, чьи-нибудь? Согласен, можно и не заметить…
…И тура с запиской не было? Правильно, где же его откопаешь…
Спрашивал, что троица брала с собой из еды, и сколько. Как и чем – без ледоруба-то - долбила фирн и лёд? Каким макаром осиливала ступени (были ведь ступени?), разыскивала на перевале пропавших. Какой участок показался самым лёгким, а какой – сложным. Где шли на лыжах, а где - пешком. Где (на карте покажете?) спустили те две лавины.
Чем чаще сыпал дождь следовательских вопросов, тем заметнее становились какие-то разночтения и непонятки. И вот уже по разрозненным ответам «танков» выходило, будто каждый из тройки был на разных ручьях в разное время.
Теперь Серёга и вовсе посматривал на Макуху волком: тот мёл своим языком совсем уж не туда! После дурацкой реплики Пановского уже не всё выглядело гладко. И вообще – кой черт дёрнул их на эти радиалки! Будешь знать, Серый, как баб слушать! Так бы только поход не засчитали, но все были бы в порядке, а теперь, чего доброго, ещё и статью привесят. Могут ведь обвинить его, как зама?!. Хотя… Это ещё нужно доказать. Кроме них кто может знать, чего там было и чего не было? Этот красноярский жлоб? Так тут тоже бабушка надвое сказала… Лишь бы наши не вздумали отпираться, стояли бы на своём… А то вон станочник ни мычит, ни телится, а Макухина еврейская морда и вовсе не в ту сторону воротит. Хорошо, хоть Ильза пока не подкачала, составила ему реноме – хоть сейчас на божничку. Но что-то будет, если прокуратура возьмётся за неё всерьёз? Пановскую он знает как облупленную, чтобы не попортить собственную шкурку, подставит и мать родную!
Мысли Талича перекинулись на другое. Ильза, Ильза… Эта ненасытная подруга опять взялась за старое. Женившись, Танк объяснился с ней без обиняков. Всё, на старом крест, сумасшедшего до болезненности секса с ней больше не будет. Он остепенился и старательно вьёт законное гнездо.
Ильза, казалось, приняла их разрыв спокойно. Она сама не раз бросала своих любовников, и никто никакой трагедии из этого не делал. Теперь, стало быть, пришёл её черёд побыть в роли брошенки.
- Ну что ж, женатик, так женатик… - покорно подытожила она их долгую связь. И тут же поманила лазейкой: - Но ты ведь будешь навещать меня? Хотя бы иногда?..
Это-то двусмысленное «иногда» время от времени и толкало Сергея в Ильзину койку – освежить старые воспоминания.
Не то Пановская. Она была уверена, что придёт время, и плоская, по её разумению, Ленка надоест этому жаркому кавалеру. Тогда и придёт её времечко. А пока можно замутить новую любовь. Хорошенький долговязый Санечка - чем не кандидатура? За ним можно даже на Путораны скататься… И многоопытная дамочка принялась охаживать мальчишку, убивая разом трёх зайцев. Тешила своё бабское эго, распаляла Талича и – вот неожиданность-то! – злила Ленку.
Так может он, Серёга, дурак? Счастья своего не понимает? Может, как раз Ильза, а совсем не Ленка, и есть Богом данная ему пара? Жёнушка-то, похоже, на сторону засмотрелась…
Талич видел: отвергнутая пассия всерьёз настроилась на реванш. Она, как течная сука, учуяла свободного мужика, и виснет, и виснет на нём! Чтобы угодить Серёженьке (и себе, понятное дело), утрясла с профкомом и даже с Гордоном денежные дела, им теперь не придётся возвращать бабки за разряды. К Жилинскому(!) сумела подъехать: Степаныч, хоть и сопел, всё же разрешил группе писать отчет. Вроде как ввиду сложных и необычных обстоятельств такой опыт может быть полезен другим. Тогда, может, засчитают их неудачную четвёрку.
Хотя теперь какая разница! Главное - чтобы прокуратура от них отвязалась…
Но прокуратура с выводами не спешила, Арсенёв получил далеко не все ответы на свои вопросы. Поднималась ли на перевал спасательная тройка в самом деле? Если нашла застрявших товарищей, то что произошло там между ними? Не начал ли этот бешеный Сергей разборки с Беляевым или с женой? Почему, в конце концов, потерпевшая аварию двойка не была доставлены вниз?
Чтобы узнать больше о любителях шляться где не следует, Витаминыч решил ещё раз потрясти Талича. Расколется, жучара, куда денется! Е-моё, и про красноярца он забыл! Из Веретенникова наверняка тоже чего-нибудь выудит.
Добыча непонятно каких сведений - дело муторное. Следователь, забыв про собрание, раздумывал и прикидывал - тянул паузу. Как заставить честно говорить людей, заведомо настроившихся на ложь?
Жилинский, в отличие от нетерпеливо егозивших таймырцев, сохранял невозмутимость, тасуя в своей многомудрой голове всплывающие эпизоды. Завидное умение, крайне ценное в походах, и делающее Степаныча одним из самых успешных руководителей. Потом, без Арсенёва, он выскажется по поводу случившегося, шалой группе надолго запомнятся те слова.
Эдик не поднимал головы, нервно теребил угол хорошо известного в институте потрёпанного ридикюля. В смешной сумочке, не вязавшейся с брутальным обликом физкультурника, хранился кондуит на студентов Фауста. Когда за кем-то накапливалось много записей, провинившемуся нужно было готовиться к неоднократной пересдаче. Но сейчас Эдуард Павлович думал не об институтских делах, а о том, как порой бывают обманчивыми представления о людях. Здесь, дома, сбирая поход, он совсем, ну совсем не так мыслил себе о паре Сергей-Елена. Не разглядел, не понял, поставил на людей, в которых не разобрался. И вот - пожалуйста! Выпустил группу, не годную к северным перипетиям! Заодно и председателя МКК подвёл под монастырь. Ведь это их, Фауста и Жилинского, подписи красуются на маршрутке группы!
В клубе по ходу разбирательства менялись настроения. Тускнели сочувственные улыбки, росло недоверчивое напряжение. Как бы таймырцы ни старались живописать свою жизнь на Собачьем в патетических красках, всё заметнее выступали неожиданные совсем не жертвенные черты...

***

Среди туристской братии опять поползли шепотки. Высунулся всё тот же языкатый Прокопченко:
- Валера, Степаныч, товарищ следователь! От ваших этих перекрёстных пикировок у народа уже бОшки сносит! Может, кто-нибудь расскажет всё по порядку, а?!
Арсенёв очнулся:
-Так что, Талич? Не желаешь порадовать друзей? Давай-ка ещё разок с того места, как двойки разошлись на эти ваши кольца!
Беляев обдал присутствующих удивлённым потемневшим взглядом. Дёмкин с Ильзой злобно выпучились на следователя: это ещё зачем, мы ведь уже честно-благородно вывернули всё до донышка? Марк витал в своих мыслях. Шмельков нервно сглатывал, показывал тощую шею с мощным кадыком. Сергей поднялся, охватил горстью густую бородку… Начал спокойно:
- Пожалуйста, как скажете. Значит, встали мы со Шмелём в лыжню, проторённую норильчанами. Шли резво, вскоре догнали их группу, даже успели потропить вместе…
Талич говорил, а за его спиной вырастала жилистая фигура. Пока шло разбирательство, Женьке не давала покоя одна мысль. Вот они здесь, перед колючим следователем, спасают свои шкуры кто как может, - петляют, врут про Ленку с Белым. А там, в больнице, пропадает хорошая девчонка, которая худо-бедно, а провела их через сумасшедшие снега и ледяные горы. Она, а не Серёга – это он стало видно ещё на Мелком, когда Талич скопытился – была для них настоящим вожачком. Пусть и не таким громким, как Танк. Не кто иной, как Ленка, своей настырностью тянула разваленный трудностями народ. Значит, так и надо объяснить Арсенёву, Жилинскому, Фаусту, всем другим. Чтобы не висла на ней напраслина.
Прежде ремонтник поддакивал Сергею, большому человеку в его жизни. Но теперь тряским жестом первоклассника Шмельков выбросил над головой разлапистую ладонь и загундосил срывающимся голосом:
- Гражданин начальник! Можно, я скажу?
От неожиданности Талич оборвал свой спич на полуслове: чего лезет этот малахольный? Оскорблённо сел. Витаминыч довольно (процесс повернул в нужном направлении!) ухмыльнулся:
- Ну давайте, Шмельков. Что там у вас?