Глава 27 - Весной на Путорана

Город ещё долго жил слухами. После заседания МКК были и небылицы ходили кругами даже среди тех, кто не имел отношения к самым простым лыжным покатушкам, не говоря о горах. Болтали разное.
…В Заполярье поморозились десять человек!…
…Не десять, а целая экспедиция!..
…В каком Заполярье? На Северном полюсе!..
…Норильск - он на полюсе?..
…Баба их там угробила, а сама на вертолёте смылась…
Арсенёва задолбали желающие знать. Знакомые, сослуживцы, однокашники по институту и школе, изобразив таинственность, то и дело заговорщически интересовались: а правда ли? Несли, понятно, чушь, ответить на которую следователь и сам-то не всегда мог. Не проникся Витаминыч этой грёбаной туристской романтикой! Не знал, как втолковать осаждавшей его публике, зачем люди, будучи в здравом уме, тащатся на эти самые северные болота, да ещё зимой? Местной холодрыги мало? Горы, говоришь?.. Да ну, какие там горы, на вечной-то мерзлоте!
Вот и читай тут лекции по географии с топографией!
Единственное, о чём он ни с кем не говорил, - состояние Елены. Правда, участники аварийного похода с вопросами и не лезли - старались держаться от прокуратуры подальше. А если любопытствовали посторонние, сразу смурнел и отправлял к медикам – всё там, всё у них.
Так оно и было на самом деле. Заканчивалась вторая неделя её заточения в клинике. Консилиумы врачей назначали многосложные манипуляции, а прогнозов об исходе лечения пока не давал никто. Следователь задёргал лекарей вопросами, но никаких дополнительных сведений к делу пока не прибавлялось.
Единственным плюсом были встречи с Еленой Талич, но тоже дали немного. Неожиданно для Витаминыча эти больничные беседы оказались для него полезны и даже приятны. Настолько, что однажды (вот дурак-то!) притащил в палату охапку отцветающей сирени, в которой прощально утопал плывший к лету город. Тёплая располагающая женская харизма размочила даже такого «милицейского сухаря», как он. «Чего удивляться, что из-за этой бабы парни в группе рога друг другу пообломали» - думал Арсенёв, копаясь в причинах расследуемого дела.
Жаль, что больная общалась с прокуратурой без особого энтузиазма: кому в радость щебетать с «органами»! Опять же рядом почти всегда стояла начеку матушка. Но на многие вопросы Елена всё же ответила обстоятельно. Растолковала, что и каким образом устраивалось конкретно в их походе, как была упакована-экипирована группа, кто за что отвечал на маршруте. Во время собрания в клубе на Арсенёва свалился ворох сведений, далёких от привычно криминальных тем. Ему усердно подсовывались эмоции и враньё. Не мудрено, что многие мелкие детали туристской жизни остались тени. Теперь Елена спокойно дорисовала интересующие Владимира Вениаминовича картинки.
И только о сложившихся взаимоотношениях упоминала вскользь и нехотя. Климат как климат, в других группах и похуже бывает. По окончании маршрута обычно все внутренние тёрки утрясаются.
- Утряслись? – докапывался следователь.
Больная молча передёргивала плечами и отворачивалась, пряча глаза.
Видимо, намёки про конфликт руковода с мужем не были пустыми…
Беседы в пропахшей йдом и карболкой палате приоткрыли перед Арсенёвым внутренний склад самой Елены. Девушка, принявшая на себя руководство северным путешествием, выказывала характер твёрдый и рассудительный: попробуй сохрани самообладание при её-то анамнезе!. Склонностей к истеричности, непродуманным действиям, тем более к самодурству что-то не наблюдалось.
Значит, не ошибается он в оценках, товарищи-походники безбожно чешут про ошибки руководства. Позорят Елену перед всем светом, то и дело намекают, будто потеряла она голову и прямо тут, на маршруте, среди студёных Путоран, завела шашни с одним из участников (под носом у мужа, заметьте!). Вот, дескать, вам, товарищ Витаминыч, и причина, что рванула в плохо закончившуюся радиалку с Беляевым этим, очарованным ею ухажёром!
Изо всех сил стараются, чтобы им поверили. Уводят в сторону профана-следователя, далёкого от всех этих лыж, гор, ночёвок, верёвок. Зачем? Замазывают собственные неприглядные поступки? Какие?

***

Напрямик спрашивать девушку о делах сердечных Арсенёв» до времени не спешил – зачем разрушать установленный контакт? С этой парочкой не всё было просто-понятно. Даже Дёмкин - следователь не забыл - к неудовольствию остальных вывалил, по чьей милости на самом деле в несчастливой двойке вынуждена была пойти женщина. Не вышло отпереться. Тогда причём здесь усердно муссируемый романчик? Да и был ли он?
Размышляя о возможном адюльтере, «прокуратура» начинал злиться и терять логическую нить. Ну ладно, пусть даже Елена засмотрелась на сторону, дала студенту повод и надежду (что, кстати, ещё нужно доказать!). Но муж-то, брутальный Сергей Владимирович, куда смотрел? Неужели ничего не замечал? Судя по его горячему нраву – едва ли.
А если заметил и не остановил непутёвую жёнушку? Не постарался вместо Алёны выдворить на перевал взбрыкнувшего Михаила? Имея на завхоза абсолютное влияние, сделать это он мог легко. Однако, помнится, Талич тут отвечал невнятно: «Ленка сама захотела!». Мало ли чего твоей бабе заблагорассудится! Она, конечно, руковод, и вольна командовать, но в данном случае ты – муж. Мужик! Всей душой, всем телом отвечаешь за свою семью! Такая рассудительная дама, как Алёна, обязательно посчиталась бы с мнением спутника жизни.
Как бы там ни было, а Сергей даже не попытался разрулить Мишкину подлянку. Что теперь обо всём этом должен кумекать он, следователь Витаминыч?
Любящий супруг так взъярился на жену, что едва ли не своими руками подтолкнул к погибели? Или задурил от ревности? Вон как вскидывался-то на Беляева во время собрания! По закону жанра ревнивые мужья морду любовникам бьют, а не подкладывают под них любимых жён. А может, не любимых? Дескать, пусть лезет на любой рожон осточертевшая голубушка – авось, сгинет вместе с судариком, развяжет мужу руки?
Глупо всё как-то, неестественно. Зачем подставляться под уголовный кодекс, когда на такой случай гражданский акт о разводе предусмотрен... И с какой стати Таличам разводиться, если до тех пор они числились в городе образцово-показательной парой? Даже Фауст с Жилинским вылупили глаза, услыхав о любовном треугольнике в таймырской группе. А уж эти знали, за кого подписывались, отправляя её в поход.
С другой стороны, если вспомнить о хилых - прямо сказать, формальных - потугах Сергея организовать спасение заплутавших, то что, товарищ Арсенёв, получается?
Получается, что ослеплённый злобой муж, а вслед за ним и остальная компашка, сознательно (на юридическом языке – заведомо) не пошли на розыски пропавших. Пробный заход, когда горе-спасатели при первой же лавине сдёрнули с ручья - не считается. Больше туда никто из них не совался, это с помощью красноярцев доказуемо. Беляев утверждает, будто у группы была возможность подняться на перевал. Веретенников же буквально следом за сбежавшей тройкой успешно прошёл по руслу! Что муженёк с товарищами якобы дошли до седла, но в снегу ничего не обнаружили – опять-таки враньё, не были они там. Иначе оставили бы следы и раньше красноярцев откопали пирамидку с Ленкиной запиской. Тур был хорошо заметен, у Иваныча отснят во всех ракурсах, никаких следов чужого присутствия не наблюдалось.

***

Следовательское чутьё голосовало: из всей куковавшей на Собачьем пятёрки правду говорил разве что Шмельков. Трое здоровых, физически и технически подготовленных мужчин при первой же лавине бросили думать о подъёме к застрявшим на перевале товарищам. Посчитали, что правильнее будет вверить судьбу пропавших Господу - и с умытой совестью двинули в жилуху, к спасателям. Премудрый дурилка-Марк одной фразой это разъяснил: «Зачем ещё трупешников морозить?» Всем предприятие показалось слишком опасным, кишка у них больно тонка для рысканья по заваленному снегом ручью. А что они увильнули, сами же доказали. Никто толком не смог описать, как выглядел путь к седлу, где и какие лавины спустили. И фоток не смогли представить.
Дело всё больше попахивало Ст.125 УК РФ. Оставление в опасности. Что ни говори, а показания свидетелей и самих потерпевших сходились: Алёнин супружник в каких-то своих интересах подтолкнул, пусть даже косвенно, трагический процесс. Не остановил девчонку от выхода на перевал, а потом, в пургу, бросил замерзать.
При видимых и доказуемых обстоятельствах Арсенёву всё же казалось: какую-то ниточку в этом клубке он не поймал. Была у Сергея особая причина не вмешиваться в отношения жены и студента Беляева.
Как часто бывает, жизнь сама поднесла ключик к заветной двери. Подбирая материалы по таймырскому делу, следователь однажды забежал в горклуб - уточнить у Селиванова данные на Веретенникова. Слово за слово, и разговор коснулся хода расследования. Тут-то Валерий Лазаревич, уже сидящий на чемоданах (трудовая вахта в «Спутнике» заждалась), впроброс этак ляпнул, что теперь-то Ильза окончательно захомутает Талича:
- Не думаю, что такому мужику, как Серёга, захочется коротать век с хромоножкой. Он у нас юбочник известный, не одну невесту присушил. Они с Майклом даже что-то вроде соревнования устраивали, кто больше тёток в походах снимет. Но женившись, Серый вроде присмирел, остепенился. Ленка забрала над мужем полную власть, он перед ней на цырлах выплясывал. Но теперь-то? Говорят, она совсем плохая, на свои ноги не встанет. А тут, рядышком, Пановская, баба огонь, – облизнувшись, раскрыл карты Валера. Под упорным взглядом следователя он поведал всё, что знал об отношениях Ильзы, Талича, Алёны и Беляева. Достоверность изложенных концепций Арсенёв привычно поделил надвое, но всё же отдал должное председателю клуба: факты и сплетни Валерка собирал умеючи.
Как всегда – ищите женщину…
Пановская! Вот кого упустил из виду крутышка Витаминыч! Дамочка так скромно держалась в тени, что даже на Арсенёва произвела впечатление незначительной ведомой фигуры. На самом деле пожар разгорался как раз из-под неё. Ловко так, тихо, но наверняка…
Придётся ещё раз опрашивать участников про их личное житьё-бытьё.
А если отбросить всю эту их любовь-морковь? Как тогда ему следует подходить к происшествию?
Просидели на базе - это, понятно, трусость. В бурю на их месте мало кто стал бы геройствовать. Или нечто большее? Когда развиднелось, почему-то не поспешили на перевал, не кинулись, рванув тельники, вызволять пропавших. Опять сидели-рядили в тепле, чего-то ждали. Можно ли считать такое поведение преступным? Отнести к преднамеренному оставлению людей в опасности? Или это простая человеческая осторожность, чем бы она ни объяснялась? В данном случае - инстинктом самосохранения? Наверное, правильнее будет отталкиваться от результата, к которому приводят разные там инстинкты.
Да, трубить ещё тебе, Володя, и трубить!
Придётся опять, раз за разом, возиться с моралкой. Вытягивать из закупоренных человеческих душ, что двигало ими во время опаснейшего инцидента. Работёнка, которую Арсенёв не любил больше всего. Противно возиться не с конкретными полновесными фактами, а с плохо визуализируемыми словами, мыслями, полунамёками, межличностными тёрками…
И ничего не поделать: нет фактуры – добывай истину в мотивации группы. Как командовал оставленный за главного штурман Талич? К чему склоняли товарищей беспутный Мишка, Марк с его убийственной логикой, и, разумеется, тихоня Ильза? Распутывай этот хитро скрученный змеиный клубок!..
Сноп непоняток, казалось, ширился день ото дня. Вытанцовывалась серединка наполовинку. Несчастье с Еленой вполне могло быть как преднамеренно организованным, так и нечаянным результатом обычной человеческой слабости. Экстремальные обстоятельства не отбросишь.
И что ему со всем этим делать? Как сейчас, по путаному блеянию этих балбесов, можно доказательно установить, есть ли в таймырской каше состав преступления?
А над следователем зависали свои прокурорские дамокловы мечи. Чем дальше, тем опаснее. Случай-то дурацкий! Собранный коленкор на уголовное дело вряд ли потянет. По крайне мере пока.
Не возбудишь дело – получится, что ответить за пострадавшую девушку как бы и некому, сама виновата. На деле же совсем не сама, без муженька и друзей-товарищей не обошлось. Тут всё решил бы положительный результат лечения. А коли всё кончится тяжёлым увечьем? Тогда с тебя трижды спросят. Как ты, старая прокурорская крыса, даже подозреваемых не нанюхал? За такое по головке кого хочешь не погладят.
Возбудишься - опять-таки можешь получить добрых люлей и от своего начальства, и от судейских. В зависимости от того, что станет с Еленой. Обойдётся – честь и хвала, правильно следователь копался в инциденте. Если же дела будут плохи, так судьи тебя проклянут, ломая головы, как расценить ситуацию. А там - закрывай папочку.
Но врачи своего слова никак не скажут, всё ещё колдуют над девушкой, не могут решить, что делать с её ногой. Времени на расследования осталось всего ничего, а ясности пока мало…