Глава 28 - Весной на Путорана

Тучи, кропившие землю мелким снежком, унесло к океану, вчерашняя хмарь рассеялась, и незакатное северное солнце послало Елене прощальный жгучий arrivederci. Из-под крыльев летающей «неотложки» уплыл рафинадный оскал весенних Путоран…
Следующих полутора месяцев как не бывало. Время спеклось в серый камень из отчаяния дней, ночной бессонницы, боли и безнадёги. Истерик и злости. Неверия и отречения.
Теперь и это пройдено, измерено, осталось позади… Приговоры вынесены, оглашены, приведены в исполнение. Впереди – другие пути. Какие?
С чего начинать новую житуху, Елена не знала. Схватив столько горя, она с трудом представляла, как его избывать. Человеку, в одночасье попавшему в иное измерение, - куда направлять незадавшуюся судьбу?
Больная Талич выплакала в подушку положенные ведра слёз и…успокоилась. Как-то разом поняла: слезами горю не помочь, только здоровье подрывать. Давай, вожачок, включай голову!
Мозг заработал с холодной ясностью, будто думала Елена о ком-то постороннем.
Самое важное - как вводить в действие порушенную конечность - известно. Больничные врачи вкупе с наезжавшими в клинику медицинскими светилами дали на этот счёт подробные инструкции. Это уже кое-что.
А где работать, когда сможет ходить? Работать надо, иначе на что жить? На костылях-то за газетным контентом (новое словечко!) не больно набегаешься. Корреспонденту порой приходилось мотаться целыми днями. Выслеживать информацию, как волк кормёжку. Полярный волк...
Стоп, забыли о Северах!
Явившийся проведать больную шеф обмолвился: найдём тебе сидячее местечко. За заботу, конечно, спасибо, но какой из неё кабинетный червяк - ответственный секретарь или, там, выпускающий редактор? Она репортёр, новостийщик, ловец жареного. Закиснет без привычной журналистской суеты, как фикус без полива. Стало быть, надо не тёплое кресло примерять, а изобрести, как с её травмой остаться мобильной. Хорошенько прикинуть, напрячься… Есть одна мыслишка… Пока будет на реабилитации – додумает. Вопрос тоже в принципе решаемый.
Дойдя до третьего пункта, Елена задумалась, в уголках глаз опять предательски выступили горошинки слёз. Сергей… Видимо, супруг, как и она, настроился на развод. Ведёт себя, как чужой. Перестал даже дежурно заглядывать в больницу, прекратил контакты с её семьёй. Медицинский вердикт опрокинул его бесповоротно. Заметив отсутствие мужа, палатный врач, и тот деликатно поинтересовался, есть ли у пациентки родные кроме матери – в паспорте-то красовался штамп о браке. После выписки ей-де понадобится надёжная опора.
После всего, что случилось в походе, Елена не представляла общения с Таличем. Но один вопрос для семейного обсуждения всё же был, возник неожиданно и требовательно. И решать его нужно было как можно скорее. Но заставить себя просить бывшего мужа о встрече она не могла, Серёга же глаз не казал. Регулярно заскакивали к ней только Саня и Шмель, дурачились, разгоняя тоску. В смешной белой накидке иногда пробирался ушлый Макуха, наводил сон заумными речами. Степаныча с Фаустом, и ребят из клуба к ней не пускали, им оставалось лишь безбожно шуметь под окнами, нарушая больничный покой.
Перестал появляться и следователь Арсенёв - с его странным глухим взглядом. Наверное, сам докопался до всех истин. Несмотря на погружённость в свои несчастья, Елене хотелось знать, чем закончилось разбирательство прокуратуры. Но Белый с Жекой будто не слышали её вопросов, болтали о какой-то чепухе и ретировались, как только она заводила речь о следствии. Зато простодырый не в меру разговорчивый Марк однажды оповестил, что нынче Серёга откочевал на жильё к его сеструхе.
Елена приняла этот факт как должное. Собственно, чего-то подобного она и ожидала. Теперь хотя бы все фишки расставлены по местам, пришло осознание разрыва с прошлым. Лена Соловкина больше не видела смысла в каких бы то ни было контактах с оскорбившим и предавшим её мужчиной.

***

В день выписки Елена с матерью были заняты поисками транспорта. Заказ «шашечек» к больнице оказался делом хлопотным. Избалованные водители не спешили к пассажирам, с которых вряд ли получишь что-нибудь «сверху».
Ещё надо было как-то добраться до машины. Упорная Елена уже вставала на костыли, но разве это была ходьба? Без посторонней страховки не получалось сделать и шага. Хорошо хоть выдали инвалидную коляску! Но как назло сломался больничный лифт, и на ней пришлось бы одолевать чёртову тучу ступеней. И дома подъём к себе на второй этаж. Гонористый таксист вряд ли станет помогать.
Проблемы на проблемах…
Алёна собралась ковылять самоходом. С маминой поддержкой уж как-нибудь. В это время в палату ввалился запыхавшийся Беляев. Вслед за ним просунулся необъятный рыжий детина.
- Доброго всем здоровья! – радостно пропел Белый своим музыкальным баритоном.
На праздник, что ли, явился? – рассердилась Елена, смахивая со лба предательски выступивший пот.
- Позвольте, матушка, нам за девушкой поухаживать! – густо прогудел здоровяк. Голос был под стать кряжистому богатырскому сложению. Отстранив Зинаиду Самсоновну, рыжий подхватил больную. И быстро покатился вниз по ступеням, будто и не было у него на руках огорошенной Алёны. Санька взвалил на себя пожитки, оставив матушке только костыли, и они поспешили вдогонку за силачом.
Машина вслед за водителем крякнула под тяжестью великана, но к Елениному дому «Волга» побежала резво. В квартиру поднялись тем же «ручным» манером. Рыжий опустил свою ношу на диван и по-хозяйски уселся рядом на едва не рассыпавшийся стул.
- Мы с Костей вместе на воду ходим – начал презентацию друга Саня.
Кто бы сомневался, - с улыбкой приняла знакомство Елена. Не приметить такого Костю в городском клубе было трудно.
- Ты зря смеёшься! Он не только плоты сбивать и катамараны клеить может. Константин Ильич у нас доктор. И, между прочим, очень хитрый доктор. Работает в военном реабилитационном центре и чинит разным хорошим людям конечности.
- Ты, это, Алёна! Когда подживёшь малость - чтобы, это, была у меня, как штык! – прорычал доктор Костя и сунул в руки доставленной им «поклажи» бумажку с двумя номерами телефонов. – Не вздумай, это, рассказывать, что не смогла меня отыскать. Не придёшь, это, – сам явлюсь и отшлёпаю.
Елена, взглянув на пудовую ладошку Константина Ильича, подумала, что лучше уж будет отыскать…  Доктор без лишних расшаркиваний подался в сторону выхода.
- Теперь вы, Зинаида Самсоновна, можете спокойно ехать к себе в Алма-Ату. Не волнуйтесь, мы тут за Алёнкой присмотрим! Она вам каждый день по телефону будет отчитываться! – заверил Беляев. Матушке и в самом деле давно пора было домой, её заждались внуки от старшего сына. Смущало только долгое отсутствие законного Елениного мужа. Дочь по этому поводу отмалчивалась. Зато шустрый «друг Саня» (тоже, что-ли, из их злополучной группы перец?) на тему Талича махнул рукой весьма красноречиво. Объелся, стало быть, груш зятёк Серёга?
Отчего-то поверив долговязому студенту, матушка отбыла на следующий день. Пока она была рядом, Елена хорохорилась, старалась держаться весёлым огурцом. Но когда осталась одна – Белый ускакал по каким-то срочным делам – вдруг отчаянно разревелась. Стояла, размазывая слёзы, посреди опустевшего, ставшего нежилым семейного гнезда. В её отсутствие Сергей аккуратно вывез свои вещи, прихватил даже её рюкзак системы «Эверест», тем самым подчеркнув: какие инвалиду теперь походы! Поехал на житьё в малосемейку к Ильзе. Марк доложил, что на МКК, и вообще перед следователем Ильза изо всех сил старалась, чтобы реноме Талича было безупречно замечательным. Из кожи лезла, убеждая, будто Танк, как и все остальные, прямо-таки геройствовал на ручье, а не жрал на озере оленье кашло, отлынивая от поисков. Что оставалось Серому? Он ответил благодетельнице так, как она мечтала. Тем более, что развода потребовала сама Елена.

***

О сероглазой рассудительной девушке из городской хирургии. Владимир Арсенёв не забыл. Выкроил свободную минутку и наведался в знакомую палату, благоухая здоровенным букетом пионов (пришла пора их цветения). На койке Елены обосновалась какая-то прожорливая бабушка: прикроватная тумбочка была завалена кульками с пряниками и булками. Предназначавшиеся пациентке Талич цветы достались медсестричке, посетитель прямо с поста набрал домашний номер потерпевшей. Прокуратура-де желает встретиться. Елена согласилась без пиетета, но и без отторжения.
Витаминыч - с очередным ворохом цветов, надёрганных во дворе прокуратуры – непарламентски обругал себя: думать надо, к какому человеку идёшь! Ей и без твоей казёнщины есть о чём поразмыслить. Но менять тему предстоящего разговора или переносить визит всё же не стал. Неприятные известия ещё не раз оцарапают Елену, пусть закаляется, на пользу пойдёт.
Прежняя знакомая показалась безразличной и потухшей. Взгляд в пол, движения на уродских костылях жалкие и неуклюже. Прогулка по горам, видать, глубоко перепахала её душу, с этакой бороздой ещё свыкаться да сживаться. Арсенёв раздражённо подумал, что всё это – собрание МКК, его следовательская изобретательность, даже суд - ей теперь не нужно. Что ж, он только выполнит свой долг, скажет про Талича - и уйдёт.
А припёрся Арсенёв с важными, на его взгляд, новостями. Как бы ни хотел он, сколько бы ни старался, возбуждённое им «таймырское» уголовное дело в суде обернулось ничем. Следователь считал правильным лично донести результат до Елены.
- Зачем? – равнодушно спросила она.
- Наверное, повиниться в своей недоработке. Собранного материала оказалось маловато, не вышло по-настоящему обвинить ваших дружков.
- Зачем обвинить? – опять так же бесстрастно обронила Елена.
- Елена Павловна, уж с кем с кем, а с вами меньше всего хотелось бы впадать в морализаторство. Мне этой вашей маршрутной комиссии хватило - во! – Арсенёв выразительно чиркнул себя по горлу. – Так что доложу по существу. В действиях Талича, Дёмкина и Шмелькова суд всё-таки нашёл признаки бездействия. И даже, согласно моему обвинительному заключению, расценил их, как оставление в опасности пропавшей на перевале двойки. Вашей, Елена, с Беляевым двойки. И всё же к Сергею Таличу, фактически взявшему на себя руководство группой и приведшему её к известным результатам, статья 125 применена не была. Дело в том, что судьи не усмотрели маленькой, но определяющей детали: преднамеренности в оставлении товарищей без помощи. Не нашли они подтверждения такому моменту, обязательному с их точки зрения. Откуда-де было знать оставшимся на озере о том, что произойдёт с вами в пургу? Ведь в это время сам Сергей Владимирович тоже был со Шмельковым в горах – и ничего, выпутался, пришёл к рыбацкому стану. Да и о самой пурге никто ничего предположить не мог…
В общем, уголовный кодекс оставили в покое. Только в отношении действий тройки вынесли частное определение. Так сказать, официально поставили на вид. Бумаги из суда он получит в установленном порядке. Это всё.
Елена молчала, всё так же не поднимая глаз. Она тысячу раз перебрала в уме всё, что касалось их несчастья. Но даже в сегодняшнем своём положении не могла найти ответа, как сама поступила бы на месте Серёги. Ломиться с Жекой и Майклом на опасные поиски и, возможно, не вернуться? Что тогда станется с недужными Пановскими? Смогут они дойти до людей? Или вся семёрка останется в путоранских снегах?
Этот въедливый прокурор больше месяца лопатил причины северной аварии, и то не до конца вник в моральные посылы измотанных походом лыжников, стоящих перед сложным выбором. Что же говорить о судьях, привыкших мерять жизнь строками законов? Могут они влезть в шкуру людей, попавших на 70-й параллели в поганую передрягу?
Наконец, Елена подняла голову и глянула прямо в глаза Арсенёву:
- Зря вы, товарищ следователь, недовольны судом. Вопреки вашим стараниям, или как раз благодаря им, но окончилось всё правильно.
При этих словах Витаминыч непонятливо повёл плечами. Елена сделала вид, будто не заметила жеста, и так же тихо продолжила:
- Ну повесили бы судьи на наших трусишек уголовную статью - было бы лучше? Тому же Таличу - тяжелее раскаиваться? Мишке с Жекой и прочим? Мне с Беляевым? Так мы свою чашу и без юридических бумажек испили сполна. По моему глупому мнению, в таких делах действуют не уголовные, а совсем другие законы, которых, к сожалению, пока ещё никто не написал.
Елена опять приостановилась – долго говорить ей было трудновато.
- Себя вы тоже не совестите - свою часть отработали сполна. Насколько удалось понять (друзья-то не особо посвящают меня в подробности следствия), именно ваши действия вывернули на свет всю подноготную группы. Перед своим братом похлодником ей не удалось соврать. Не получилось без зазрения смотреть в глаза людям, с которыми на воде или в горах съеден не один пуд соли. Значит, и наказание (или возмездие – как на вашем юридическом языке?) таймырцы, включая меня, получили сполна. В туристской среде нам прописали такую пилюлю, от которой долго будем икать. Наверняка кое-кому придётся распрощаться со спортом: кто теперь возьмёт в поход людей с таким «послужным» пятном?.. Думаю, проведённая чистка для нас куда важнее, чем вердикты судей. Я понятно объяснила?
Следователь собрался было развернуть полемику, но в это время в прихожей возник какой-то шум.
- А это - ?... – едва успел спросить Арсенёв, как в комнату ввалился знакомый долговязый субъект. Встревоженными синими глазами ощупал девушку и Витаминыча. Елена, давая понять, что разговор со следователем окончен, ответила с усмешкой:
- Понимайте, как хотите.
… Короткое лето катилось к равноденствию. Раскалённый диск наконец-то выбрал постоянное местечко на гребне полярного небосклона. В комнате Елены благоухали июньские букеты, а сама она в перерывах между тренировками думала о том, как у глубоких вод путоранских озёр готовятся к стартам лодки, байдарки, катамараны. Перевернувшая душу огромная жизнь Северов продолжается…