Испившая невзгоды

Испившая невзгоды

Богатством своим ты меня не держи:
Все роскоши эти и неги
Я б отдал за крик перепёлки во ржи,
За скрып новгородской телеги…
А. К. Толстой


   Вера Бонько родилась в деревне Горки, что у Лучанского озера.  Сегодня Вера Петровна Денисарова проживает в Санкт-Петербурге, ей 87 лет. Каждое лето приезжает в родные края, где стоит её родительский дом, который, словно человек, умеет ждать и тосковать, встречать и согревать… Говорит, что, наверное, в последний раз приехала. Личного автомобиля у родственников нет, а на поездах с пересадками добираться  уже тяжело. Хотя внутренняя защищённость, радость, спокойствие и уют окружают только здесь, в доме матери.
     В августе мы познакомились с этой любезной, приветливой женщиной, которая обладает превосходной памятью и охотно поделилась   воспоминаниями  о прошлом края  и  страницами своей биографии. Все, кто общался с Верой Петровной, отмечают её жизненную энергию, напор, словоохотливость, потребность в беседе, прямоту, милую женскую кокетливость, душевность и некую ранимость.  С  её невысоким ростом и миниатюрной фигурой необычно соседствуют сильный проникновенно-громкий голос и физическая выносливость.
     Побывали на погосте Лучане. Постараюсь передать рассказ Веры Петровны:
 –  Здесь раньше было село. Вот, левее этих ёлочек, там стоял дом двухквартирный. Амосова Марина жила, убиралась на медпункте Лучанском. В войну финны в этом доме жили, семья Кирпу.  По соседству Анастасия Ивановна Суворова проживала.  Рядом двухэтажный дом стоял: внизу нежилой этаж был, хозяйственный, а на втором проживала семья священника, Иоанна Смирнова. Он трагически погиб – утонул  в Лучанском озере. Позже второй этаж дома сняли, перевезли в Горки, и там жила вдова, матушка Александра Васильевна. К старости стала полной, тучной женщиной. Помню, у неё была корова Дочка. Идём дальше. Ещё двухэтажный дом был, вот здесь (показывает).  Рядом с ним здание почты. Справа от почты жили Отя, Фрол и их дети: Вера 1916г.р. Толя, Женя, ещё 2 мальчика. С детства помню об ужасном происшествии. Мне было 3-4 годика, мы играли на травке с Женей. Вдруг её брат Толя взял ружьё (оно открыто стояло на почте) и выстрелил – убил сестрёнку Женю. Взрослая беспечность и детская шалость, хулиганство, неосторожность привели к трагедии.   В это время ехали на лошади, на линейке, из Серёжино по Горкам родители, они слышали выстрел, ведь были уже рядом…Материнское сердце забило тревогу, но было уже поздно.
  – Здесь был медпункт, церковно-приходская школа, начальная школа (показывает местоположение). Ближе к дороге жили Кяры с тремя дочками. После  переезда семьи в Горки, в их доме разместилась начальная школа.
–18 июля, в Сергиев день, ярмарка в Лучанах проходила. Народу было много. Плясали. Любили вальс, забавно, что при этом девушка с девушкой, а парень с парнем чаще всего вальсировали. Также звучала гармонь, гремели частушки.
– Помню случай, когда по неокрепшему льду две юные девушки несли почтовую корреспонденцию. Зашли в церковь, там плясали и пели частушки, объявив, что если есть Бог, то за это накажет. Когда они отправились в путь, то одна из них провалилась под лёд и утонула.
– А на берегу, за широкой излучиной, Пётр жил, его дом из Горок виден был. Во время войны там многие окопы копали, предполагали от немцев прятаться. Но не пришлось – всех выселили в Новоследово, затем в Сопки.
— Мне рассказывал сосед А.Кондратьев: «В этом повороте широкая была дорога, пятачок вместо деревьев. С него на фронт мужиков провожали... Как сейчас помню, подбросил меня отец на руках, поцеловал на прощание, и прыгнул на скрипучую телегу. Рессора прогнулась, дорожная пыль стерла его смеющееся лицо. Не вернулся отец- то... навсегда и стёрла. В последний раз его здесь и видел».
– Иван Митрофанович Бонько, старший брат моего отца, мой дядя, проживал с супругой Александрой Егоровной в Горках. Немцы заставили Ивана копать себе могилу, т.к. по их мнению, он был похож на партизана: носил рыжую окладистую бороду. Выкопав могилу под дулом автомата, Иван усердно перекрестился, прошептал слова молитвы…  Произошло чудо: его отпустили, сказав: «Ты не партизан. Коммунисты не крестятся».  Было это где-то около Носоновки. Иван Митрофанович прожил до глубокой старости, всю жизнь ухаживал за колхозными лошадьми, трудился здесь конюхом.
Два  сына росли  у  Ивана с Александрой: Михаил Бонько, Василий Бонько. Сыновья позже уехали в Ленинград, там жили и работали. Прошли войну, остались живы. Создали семьи. Примечательно, что в 2000-е годы актриса Анастасия Мельникова выкупила квартиру  Василия на Марсовом поле, расширив свои апартаменты, купив взамен дочери Василия квартиру.
– Деревня Горки разделялась на Романовские Горки и Никольские Горки. От Горок  идут небольшие деревни: Баковка, Платоновка, Любосилы (сейчас их нет), через ручеёк попадаешь в деревню Дмитрово. Были хутора Лейбино, Попово. Наш дом перевезен с Баковки в Горки в 1949 году. В Горках жили Иван и Бина Пушпур, их дети: Иван, Эмма, Тевдор. Лях Домна, её дети: Бонифаций, Михаил, Иван.  Иван воевал, был в плену. После освобождения наши осудили, сидел в тюрьме за пленение. Иван Лях женился на Людмиле Павловне, она приехала сюда работать фельдшером. Родился сын Владимир.
     Здесь я прерву пересказ, напомнив, что о деревне Горки была статья в «АВ» «Чтобы знали. Чтобы помнили», где словами Александра Дмитриевича Кондратьева подробно излагается эта тема, иначе некоторые моменты будут повторяться. Считаю правильным донести  теперь до уважаемого читателя информацию из биографии нашей собеседницы.
     После войны в деревне было слишком трудно: ни питания, ни одежды, ни обуви.  Отец, Пётр Митрофанович Бонько, не вернулся с войны, погиб под Ржевом. Мама в колхозе получала мизерные копейки, основной единицей учёта труда служил трудодень. На маминых плечах остались пятеро детей.
В 1949 году пятнадцатилетней девчонкой Вера уехала в Ленинград, говорит: голая и босая. Имела два платья – «одно рваное, другое красного цвета». Без нижнего белья, т.е. какое было, его очень берегла и надевала в случае экзаменов в школе или медицинского осмотра. Первый год жила у своей тёти Дуси в маленькой комнатке в доме на Тележной улице. Там была кровать замужней тёти, стол, стул. Вера спала на полу под вентиляционной трубой. Потом перешла на квартиру, куда пускали вербованных. Здесь было сильно тяжело, не раз приходилось скрываться от наглых приставаний квартирантов мужского пола и ночевать на улице, что в большом городе также небезопасно и само по себе ужасно.
     Сначала работала «в няньках». Хозяйка была очень строгая, требовательная и без меры придирчивая. Обижала. Даже документы украла, чтобы никуда не сбежала послушная, добросовестная, наивная девчонка-подросток. Вера не помнит, как, когда и чем она питалась в тот год.
     В 16 лет девушку приняли на прядильно-ткацкую фабрику, это на Пискарёвском проспекте, улица Большая Охта. Фабрика огромная, 4 этажа. С первой зарплаты купила себе обувь: ботики, на которые не могла налюбоваться. Спрятала  под станок, но в первый же день их украли. Вера Петровна говорит, что «орала на все 4 этажа так, что вахтёр услышал и смог остановить воровку, обувь вернули».
     Разные цеха функционировали на фабрике: ленточные, ровничные, чесаные, прядильные. Здесь Вера  приобрела навыки и планочницы, и съёмщицы, и прядильщицы. Большее время трудилась в прядильном цехе.
 С 1950 года  по 1984год, с шестилетним перерывом, т.е.28 лет трудилась на тяжёлом производстве. Условия труда были изнурительными: жара в цехе, пыль, постоянный шум, слабая вентиляция. Рано умирали прядильщицы, в 38-40 лет, в основном от туберкулёза (называет 4 имени). И у Веры пошатнулось здоровье. Лечилась. А когда приехала в город, врачи говорили:
– Какая кровь у Вас хорошая. Что Вы там в деревне ели?
–Лепёшки из травы.
     Замуж Вера вышла за Денисарова Леонида Николаевича, работал он в строительной организации. Сначала получили комнату, потом квартиру. В семье родилась дочь Наталья. Теперь у Веры Петровны уже взрослые внуки, Александр и Роман.
     В деревню Горки любят приезжать все – и Вера Петровна, и её дочь, и внуки. Здесь уютный домик, баня, два колодца, хороший плодоносящий сад. Испытавший невзгоды ценит спокойствие. Но, к сожалению, и в этом месте приходится сталкиваться с проблемами. Вера Петровна сетует:
– Мне дорог этот дом, эта родная земля. Приезжаем сюда, проводим ремонт, содержим в порядке территорию, ведём себя тихо, на таких «дачниках» и держится пока деревня. Не будь нас, исчезла бы совсем. Выматывают нас сборщики металла. Весь двор измят, изуродован колёсами их машин. Нагло проезжают, разворачиваются  там, где находится огород, зоны отдыха. Ничего нельзя оставить: любую вещь заберут. А ведь в деревенском хозяйстве всё нужно: и дырявому ведру,  тазу, корыту найдётся применение. Каждый наш приезд начинается с учета украденного. В наше отсутствие приезжают, потом ещё и летом часто наведываются, как будто мы здесь производим этот металл.
– И все соседи жалуются. Вон в том доме пол ремонтировали, газовую плиту вынесли на улицу, так и её забрали, пока хозяева в отъезде были.
 – Не забыть случай, когда у Раисы Матвеевны несколько лет назад яблоню-кормилицу весной трактором дернули, да увезли. Люди одичали и обнаглели.
     Вера Петровна со светлым проникновенным благодушием угощала нас яблоками, сливами, приглашала в дом, подарила на память берестяной кузовок, сплетённый руками её бабушки Симоненко Ганны. Уста этой удивительной женщины произносили слова: мораль,  нравы, честь…
     Мне осталось назвать имена визитёров, кто посвятил те четыре  августовских дня своему душевному обогащению: Жанна Морозова, Галина Смирнова и наш единомышленник, помощник, отзывчивый человек, поддерживающий наши идеи, влюбленный в лучанский край – Юрий Морозов. Пусть сбудутся слова, сказанные мужчиной: «Вера Петровна, давайте все вместе встретимся здесь через год!» До новой встречи!