Глава 243. Пейко. Вторая симфония

Николай Иванович Пейко
Симфония №2
Оркестр Московской филармонии
Альгис Жюрайтис (дирижер)

Andrew_Popoff: Не самый плохой композитор — Пейко. Не Шостакович, конечно, но тоже какая-то важная часть той эпохи.

musikus: Соглашусь, что, скажем, типовая. Но чтобы «важная»… Если бы Вам, Андрей Геннадьевич, понадобилось охарактеризовать советскую музыку того времени через ее несомненные достижения, Вы назвали бы Пейко?

Andrew_Popoff: Да, назвал бы. Не в первом ряду, но во втором точно.

musikus: Если Вы имеете в виду размах в качестве музыки как характеристику искусства того времени и метода, то тогда конечно. Но если брать достижения... Для меня «второй ряд» это Вайнберг, Локшин, может быть — Кара-Караев, Мирзоян, но только не Пейко.

Andrew_Popoff: Пейко вполне в этот ряд входит. Он большой мастер формы. Посмотрите, как он ведет повествование — ничего лишнего, максимально захватывает внимание. Конечно, сам материал у него редко бывает ярким, но из того, что есть, мало, кто смог бы такую интересную историю выстроить.
Конечно, это не значит, что я поклонник Пейко, совсем нет. Советская музыка от пролеткульта, через сталинский романтизм до советского авангарда — это все в прошлом. Но исторический и художественный интерес, несомненно, вызывает.

musikus: Вы-то, профессионалы, смотрите на внутренний механизм, а мы, простые слушатели, остаемся снаружи, берем только конечный результат и — скучно...

Andrew_Popoff: Тут не в механизме дело. Симфония по форме подобна роману. Скажем, детективный автор не блещет красотой стиля и не особенно беспокоится о метафорах и консонансах. И глубокомысленные рассуждения о важных экзистенциальных проблемах ему тоже ни к чему. Он излагает сюжет. Его сюжет и есть его материал, то есть форма равна материалу. И нам интересно, нас это захватывает. Это работает.
Я намеренно упростил пример, чтобы стало понятно, о чем я говорю. Скажем, у Джойса в «Улиссе» форма также великолепная, но объяснить это и ощутить гораздо сложнее. И читать тоже.

Mikhail_Kollontay: Интересно бы почитать, что о Николае Ивановиче сказали бы его ученики. Его учеником был вот Бузовкин, ну, что он интеллектуально, даже концептуально выдающаяся был личность, вряд ли кто поспорит, вне зависимости от симпатий и антипатий. Пейко был очень дружен с А. Кандинским, который был столп русского исторического музыкознания, тоже вряд ли тут будут спорить. Сам я очень мало пересекался с Николаем Ивановичем, но краткие вспышки разговоров были такие: он был весьма в разговоре (со мной, во всяком случае) жёсток, не мельчил, не улыбался, говорил, как бритвой резал, чувствовалась сила знаний, чувствовался интеллект. Думаю, что как педагог должен он был быть крайне крут. Видел Пейко за дирижерским пультом, какую-то его же симфонию на каком-то пленуме выездном — не помню, где и какую. Было весьма суховато, авторитарно, но абсолютно профессионально и свободно, уверенно продирижировано. Вместе с тем репутация у него в кругу моих знакомых была, я не скажу, что приятная. О подробностях, почему и как, писать не стану. Поэтому очень было бы интересно подробнее. Что он был — довольно особенная личность, это, думаю, так. Если не ошибаюсь, Пейко был ассистентом Шостаковича в консерватории, ну неужели бы Дмитрий Дмитриевич стал брать что-то серое себе? Ну, хотя кто знает, может, могли и силком всунуть все-таки. Но сомневаюсь. Что до сочинений, мне кажется опять-таки, что в симфониях школьный ригоризм ему несколько мешает, в камерной музыке интереснее, аналогично Вайнбергу.