История в лицах. Пабло Неруда

                Пабло Неруда
            (Рикардо Элиэсер Нефтали Рейес Басоальто
            (12 июля 1904 г. - 23 сентября 1973 г.)

Прозвища:
Другие псевдонимы: Сашка Жегулёв,
Места жизни и деятельности: Парраль, Темуко, Сантьяго,  Вальпараисо, Икике, Пуэрто-Монт, Чильян, Анголь, Консепсьон, Пуэрто-Ибаньяс, Пуэрто-Сааведра, Исла-Негра, о. Пасхи, Буэнос-Айрес,  Кордова, Монтевидео, Лима, Куско, Арекипа, Мачу-Пикчу, Богота, Каракас, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Панама, Гавана,  Мехико,  Веракрус, Тепик,  Мерида, Эрмосильо. Ла-Пас, Гватемала, Лиссабон, Мадрид, Барселона, Париж, Марсель, Канны, Брюссель, Антверпен, Гамбург, Джибути, Сингапур, Шанхай, Гонконг, Иокогама, Токио, Рангун, Коломбо, Веллаватта, Калькутта, Бомбей, Дели, Мадрас, Бангкок, Пинанг, Джакарта, Медан, Пномпень, Вьентьян, Гаага, Рим, Турин, Венеция, Генуя, Милан, Виареджо, Неаполь, Капри, Женева,  Берлин,  Москва, Ленинград, Сочи, Волгоград, Михайловское, Иркутск, Ялта, Сухуми, Новый Афон, Ереван, Севан, Ташкент, Самарканд, Варшава, Вроцлав, Будапешт, Прага, Карловы Вары, Брно, Бухарест, Синая, София, Варна, Блед, Копенгаген,  Хельсинки, Стокгольм, Гётеборг, Лондон, Оксфорд, Нью-Йорк, Вашингтон, Сан-Франциско, Беркли, Улан-Батор, Пекин, Нанкин,  Куньмин, Чунцин...и вообще, "Местожительство-Земля".
Соратники в "большой чилийской четвёрке": Габриэла Мистраль, Висенте Уидобро, Пабло де Рока, также - Никанор Парра.
Семья:отец - Хосе дель Кармен Рейес Моралес, мать - Роса Нефтали Басоальто Опасо, мачеха, "мама" - Тринидад Кандиа, первая жена - Марика Антониетта Хагенаар Фользанг, вторая жена - Делия дель Карриль, третья жена - Матильда Уррутиа.
Друзья, соратники: Томас Лаго, Мигель Анхель Астуриас, Федерико Гарсиа Лорка, Рафаэль Альберти, Октавио Пас, Жоржи Амаду, Мигель Отеро Сильва, Илья Эренбург, Константин Симонов, Луи Арагон, Назым Хикмет.
Визави: Эдуардо Фрей, Сальвадор Альенде, Джавахарлал Неру, Фидель Кастро.

  Общепризнано, что одним из ведущих поэтов мира XX века является чилиец Пабло Неруда. Он же - едва ли не самый узнаваемый человек из этой южноамериканской страны в мире.
В СССР Пабло стал лауреатом международной премии мира, приглашался на многие международные форумы, хорошо издавался. Но можно сказать,  что наши соотечественники его больше почитали, чем читали.
Многие в России знают только про "Звезду и смерть Хоакина Мурьеты".
Можно начать знакомство с поэзией Пабло Неруды хотя бы по таким стихам:
Ты знаешь, что в Патагонии
В полдень зелен туман?

Наверное, уже заинтересовало... А знаете, что в Патагонии ещё и снег бывает? Таков он, юг Южной Америки, где огромной полосой протянулась Чили.

  Его родители -  работник железной дороги Хосе дель Кармен Рейес Моралес и школьная учительница Роза Нефтали Басоальто. Рикардо Элиэзер Нефтали Рейес Басуальто, как нарекли его, родился 12 июля 1904 года в чилийском городе Парраль. После кончины жены через два месяца от туберкулёза Моралес обвенчался с Тринидад Кандией Малверде — женщиной, которая еще в 1895 году родила ему сына Родольфо де ла Роса. Тринидад будущий поэт называл "мамой" - она действительно полностью заменила ему мать. Компанию Нефтали и Родольфо составила Лаура Эрминия — внебрачная дочь Моралеса и некой Аурелии Толры. Семья жила в промышленном городе Темуко. "Темуко – город-пионер, из тех городов, у которых нет прошлого, но есть кузнецы. Индейцы читать не умеют, и потому кузнецы изготовляют эмблемы, которые выставляют на улицах вместо вывесок: например, огромная пила, или гигантский котел, или циклопических размеров замок, или чудовищной величины ложка. Там, где башмачники, – колоссальный сапог... Наши дома были похожи на биваки. Или на лагерь какой-нибудь экспедиции. Входишь – и сразу натыкаешься на бочки, седла, сбрую и самые неожиданные предметы". Мальчик с малых лет умел ездить верхом, но также в доме у них "танцевали мазурку и кадриль".
Директором школы, в которой учился Нефтали, была совсем молодая Габриэла Мистраль, будущая знаменитая поэтесса и первый чилийский Нобелевский лауреат. "Я каждый раз уносил с собой подаренные ею книги. Это всегда были книги русских писателей, которых она считала самым замечательным явлением в мировой литературе. Я могу смело сказать, что Габриэла приобщила меня к серьезному и обнажающему видению мира, которое свойственно русским писателям, и что Толстой, Достоевский, Чехов стали самым моим глубоким пристрастием". Первые стихи мальчик написал в 1914 году.
 «Мое детство - мокрые ботинки, сломанные / упавшие сундуки в джунглях, обвитые лианами. Это открытие танца ветра в листве. "
18 июля 1917 года свет увидело дебютное эссе Неруды «Энтузиазм и настойчивость».
С 1918 года юный чилийский поэт печатался в литературных журналах как Нефтали Рейес, пока не появилось имя, известное сегодня, — Пабло Неруда.
По поводу псевдонима, ставшего поэтическим именем с 1920 года, сам поэт вспоминал, что просто искал в книгах  звучную фамилию известного поэта и остановился на Яне Неруде, не зная как следует его произведений. Часто же приходится слышать, что юноша был сознательным поклонником чешского поэта...
Есть и версия, что псевдоним взят по имени Нормана Неруды - персонажа Конан-Дойля.
Традиция брать литературным псевдонимом известную иностранную фамилию в Чили была стойкой - достаточно назвать Габриэлу Мистраль. Перед окончательным выбором литературного имени юноша перебрал разные варианты. Был и такой: Сашка Жегулёв. Леонид Андреев в начале ХХ века написал роман "Сашка Жегулев" - про генеральского сына, пошедшего в благородные разбойники. Переведённый роман поразил Нефтали Рикардо Рейеса Басуальто. Имя же юный поэт сменил из-за сложных отношений с отцом, не одобрявшим его сочинительство.
За своё стихотворение «Праздничная песня», опубликованное в газете «Хувентуд», он получил первую премию на конкурсе, организованном Федерацией чилийских студентов. Первый поэтический сборник -  «Собрание закатов» (1923 г.).
К 20 годам Пабло Неруда стал известным поэтом, но его материальное положение оставляло желать лучшего. Его вторая книга «Двадцать стихотворений о любви и одна песня отчаяния» имела сенсационный успех, но автору за неё почти ничего не заплатили. В 1921 г. он поступил в педагогический институт Сантьяго, однако в 1925 г. бросил учёбу. Вспоминают, что Неруда носил просторный плащ, чтобы скрывать свою измождённую фигуру, и широкополую шляпу для придания ореола загадочности.
Жизнь в Сантьяго сроднила юношу со столицей.
Не отречься мне от моей
Колыбели, город-кормилец.
Не отречься от улиц твоих,
Где мужали мои невзгоды,
Пабло бывал часто по делам и у друзей в Вальпараисо, который также стал дорогим ему городом,
“Вальпараисо окутан тайной, в нем видимо-невидимо всяких кривых улочек и закоулков. По склонам холмов теснятся, стекая каскадом, наползая друг на друга, жилища бедноты. Бесчисленному народу, населяющему холмы, известно все: кто сколько ест и что у кого есть из одежды (или кто как недоедает и кому нечего надеть). Выстиранное белье флагами развевается над каждым домом, и, судя по тому, что день ото дня босых детских ножек становится тут все больше, любовь в этом человеческом улье жива и негасима”.

Всё же репутация поэта сильно помогла молодому человеку. Университетский одногруппник-аристократ представил Неруду министру иностранных дел, знакомому с поэзией Пабло. Министр сразу же предложил Неруде какой-либо дипломатический пост. Когда министр спросил его, куда он хочет отправиться, Неруда уверенно ответил: «Рангун», хотя мало что знал о том, где это. Его привлекала далёкая экзотика.

В 1927 году Неруда стал консулом в Бирме. Туда он прибыл, совершив целое открытие мира - Буэнос-Айрес, Лиссабон, Мадрид, Париж, Средиземное и Красное море, Шанхай, Иокогама, Сингапур... Он переводился последовательно в Коломбо , Батавию(Джакарту), Калькутту. Таким образом поэт увидел совершенно не похожий на родину мир Юго-Восточной Азии. Иностранных дипломатов строго предупреждали не иметь связей с местными людьми. Но Неруда хотел видеть и постичь всё, что предстало перед ним.
Ему пришлось в знак протеста начать жить в изоляции от колониального общества.
В письме аргентинскому знакомому он признавался:«Временами, долгими периодами я ощущаю пустоту и бессилие выразить что-либо или внутренне утвердиться в чём-либо, и дикое поэтическое расположение духа, что всё еще существует во мне, открывает мне все более тернистый путь. В результате, победа во внутренней борьбе достигается страданиями, из-за необходимости занимать довольно обособленное положение, а силы для этого слишком мало».
У него была возлюбленная – бирманка. Он был без ума от женщины-тамилки из касты парий...
На Цейлоне Неруда полностью погрузился в изучение морской жизни. «Каждое утро меня ошеломляло чудо вновь очистившейся природы». Поэт заходил всё дальше и дальше в глушь, где однажды он даже обнаружил место купания слонов. В Батавию он взял с собой своего слугу Брампи и мангуста Кирию.

В 1928 году на индонезийском острове Ява Пабло Неруда познакомился с голландкой(частично азиатских кровей) Марикой Антониеттой Хагенаар Фогельзанг, спустя 2 месяца пара обручилась. Он переименовал жену в Маруку. В 1934-м у них родилась девочка Мальва Марина Тринидад дель Кармен Рейес. Малышка страдала гидроцефалией. В 1936 году супруги развелись. Девочку удочерила голландская пара, но она скончалась в 8 лет.
Я страдаю от капельки малой,
лепестком весь изранен хрупким.
И улыбка ее, что гаснет, и беззащитные губы,
и пальцы, что роз не дождутся,
велят мне писать эти строки, этот плач,
ничто, кроме плача.
В 1932 году Неруда вернулся в Чили. Здесь он опубликовал написанную в 1925—1926 годах книгу «Восторженный пращник», а также первый том книги «Местожительство — Земля». Хулио Кортасар заметил, что эти стихи полны "плотной материальностью, камнями, мхами, звездной спермой, береговыми ветрами. ласточками самой дальней дали, перечнем руин и рождений, каталогом деревьев и металлов, гребней и женщин, утесов и величественных штормов".
Неруда занимал высокие дипломатические должности в Аргентине и Испании. В Аргентине он познакомился с Федерико Гарсией Лоркой. С 1934 г. Неруда -  консул в Барселоне, затем в Мадриде. Он участвовал в издании литературного журнала El caballo verde pasa la poesia («Зелёная лошадь для поэзии»), который также издавали, печатаясь в нём, Лорка, Альберти, Эрнандес.
Трагедия гражданской войны и убийство Гарсии Лорки отозвались в сборнике «Испания в сердце».

     Испания, хрусталь и битый камень,
     взволнованная тишина пшеницы,
     мех и горячий зверь.
     Сегодня, завтра - ты идешь -
     ни шороха, ни слова:
     испуг надежды, как высокий воздух.
     Стертая луна -
     из рук в руки,
     от колокольни к колокольне.

     Мать-родина, овес, кулак,
     сухая и горячая земля героев!
   (Перевод И.Эренбурга)
В 1938 г. направлен с краткосрочной миссией в Париж, где помогал испанским республиканцам эмигрировать в Латинскую Америку. Он в последний момент отправит на борт сотни беженцев, которые узнали об уходе лодки из уст в уста.  Неруда основал Испано-американский комитет поддержки Испании и Альянс чилийской интеллигенции в защиту культуры. И вскоре был снят с поста консула правительством Чили. Прежде, чем надолго покинуть Европу, он заехал в Голландию - к бывшей жене и дочке.

В 1940–1943 годах Неруда служил послом в Мехико. Он посетил Кубу и Перу.
В годы второй мировой войны поэт продолжает публиковать страстные злободневные стихи. Среди них выделяются те, что были посвящены противостоящей фашизму нашей стране - «Песнь Сталинграду» («Canto a Stalingrado», 1942) и «Новая песнь любви Сталинграду» («Nuevo canto de amor a Stalingrado», 1943).
Спрашивает у зари
пахарь: «Скажи, заря, разве земля не слышит,
как струится во мглу кровь багряных героев —
в необъятную мглу полуночного простора?
Всё ли ещё небеса опираются на деревья?
Всё ли ещё грохочут взрывы над Сталинградом?»
Люди и волны кричат городу, алой звезде:
«Город, сомкни лучи, закрой стальные врата
и ощетинься славным окровавленным лавром,
пусть за морем штыков, перед грозным сияньем
твоих воспаленных глаз, съежится в страхе ночь».
...Хотя ты и умираешь, ты не умрёшь, Сталинград!
Люди твои не знают смерти: они продолжают
драться там, где упали замертво, — это будет,
пока победа не дастся в руки тебе, Сталинград.
  (Пер. П.Грушко)
В эти годы крепнут левые убеждения Пабло. Существовала поговорка:
"В Чили поэт мог быть либо прикормленным подонком, либо коммунистом". В 1945 г. Неруда вступил в Коммунистическую партию Чили. Тогда же поэт был избран сенатором и получил Национальную премию по литературе.
"Коммунисты понимали, что Пабло - это бриллиант, их гордость и главное достояние, его нельзя доставать каждый день, и вообще - следует беречь".
В 1946 году Неруда возглавил избирательную кампанию Габриэля Гонсалеса Видела, но после избрания того президентом выступил с критикой его антикоммунистических законов.
Был обвинён в государственной измене.
В апреле 1949 года он -  участник I Всемирного конгресса сторонников мира в Париже.
И это тогда, когда Неруда ушел в подполье, - он бежал за границу, в Париж прибыл инкогнито, вышел на конгрессе к микрофону - и всех потряс.
В июне совершает первую поездку в СССР. Прогрессивного поэта пригласили на 150-летие Пушкина. Неруда тогда сказал: «Пушкин – это ангел-хранитель России».
Вспоминают супруги, Вера Кутейщикова и Лев Осповат, литературовед и переводчик, которых прикрепили к Неруде в Москве:
"Неруда балдел от вещей совершенно непритязательных. Куда ни приезжал - обязательно отправлялся на местный базар и покупал... Ну вот у нас, например, с восторгом брал коврики с лебедями. Или какую-нибудь гипсовую размалеванную кошку-копилку. Ему говорили: "Пабло, это же кич, дурновкусица". А он улыбался: "В таких вещах видна душа народа". И еще: "У кого слишком много вкуса, как правило, нет сердца!"
  Чилийский гость побывал и в Михайловском, и в Сибири. Далее посетил Польшу и Венгрию. Через четыре гпоэт ода он получил Международную Сталинскую премию.
  Ещё со времён Испании поэт был знаком и переписывался с Ильёй Эренбургом. Позднее подружился с Константином Симоновым. Во Франции из литераторов его друзьями были Марсенак и Арагон - также люди левых убеждений. "Между Арагоном, Эренбургом и мной существовал негласный союз".
  Можно вспомнить казус:  в одной отечественной статье о творчестве Неруды польский поэт Выка, к которому обратился Пабло в стихах, принят за... переводчицу Вику!

В 1950 году в Мексике выходит «Всеобщая песнь» – поэтическая эпопея континента. Вспомним,  что на наших занятиях мы читали стихи из неё, посвящённые Атауальпе и Боливару.
Смягчение законов, направленных против представителей левых партий, позволило Неруде вернуться на родину в 1953 г. Уже тогда Неруду высоко ценят во всём мире.
"В Сантьяго на мое пятидесятилетие приехали виднейшие писатели мира. Из Китая – Ай Цин и Эми Сяо, из Советского Союза – Илья Эренбург, из Чехословакии – Ян Дрда. Среди латиноамериканцев были Мигель Анхель Астуриас, Оливерио Хирондо, Нора Ланге, Эльвио Ромеро, Мария Роса Оливер, Рауль Ларра и многие другие. Я подарил Чилийскому университету свою библиотеку и другие ценные вещи".
Потом был ХХ съезд КПСС, на который Неруда и Жоржи Амаду (великие писатели! коммунисты! верные друзья СССР!) приехали иностранными делегатами. Там - разоблачение Сталина. Амаду, человек-нерв, кипятился, пытался понять. Неруда молчал. Сразу после этого - так вышло - они поехали в Китай. Вернулись вконец удрученные. Амаду полетел к себе в Бразилию и вскоре вдрызг разругался со своей компартией - уходил, возвращался.... А Неруда оставался в чилийской компартии до конца дней. Только однажды, вспоминает Вера Николаевна, с болью заговорил о советской политике - в 1968-м, после Чехословакии. Говорил: "Арагону хорошо, он может выступить с протестом против вашего вторжения в Прагу. А у нас - не очень цивилизованная страна. Простые люди любят Советский Союз. Если я скажу все, что думаю о ваших танках в Праге, - это тут же подхватят враги!"
 Из воспоминаний Неруды:"XX съезд, точно огромная волна, поднял нас. революционеров, и нам открылись новые возможности, новые решения. Некоторые из нас, преодолев душевную смуту, почувствовали, что рождаются заново. Рождаются заново, свободными от сомнений, с готовностью идти дальше, владея правдой.
Я, грешный, тоже внес свою лепту в культ личности Сталина. Но в те времена Сталин был для нас всемогущим победителем гитлеровских армий, спасителем всего человеческого. Перерождение его характера – какая-то непостижимая тайна, которую так и не смогли разгадать многие из нас."
 "Во время нашей поездки по Китаю я сам видел, как сотни крестьян после трудового дня становились на колени перед портретом скромного воина из Хунани, превращенного в бога. Я видел, как сотни людей размахивают красной книжечкой, словно это панацея на все случаи жизни, которая поможет выиграть партию в пинг-понг, излечиться от аппендицита или решить серьезные политические проблемы. Хвалу председателю Мао источали все уста, все газеты, все книги и журналы, все спектакли, скульптуры и произведения живописи.
И вот на моих глазах, при свете дня, на необозримых земных и небесных просторах нового Китая происходила замена человека мифом. Мифом, которому задано монополизировать революционное сознание, собрать в один кулак сотворение нового мира, принадлежащего всем. На сей раз я не смог проглотить эту горькую пилюлю".
В 1954—1960 годах выходят книги «Виноградники и ветер», «Оды изначальным вещам», «Сто сонетов о любви», «Плаванья и возвращения», «Песня о подвиге», посвящённая кубинской революции.
  Рядом с поэтом должна была быть подруга.
  В Мадриде он встретился с Делией. Аргентинская художница Делия дель Карриль была на 20 лет старше возлюбленного. Пара поженилась в начале 1940-х годов.
"Делия дель Карриль была идеальным другом для молодого поэта на этом критическом этапе его жизни»(К.Ортусар). Но затем пришла новая любовь.
В конце 1949 года Неруда страдал от флебита. Ухаживала за ним чилийская певица Матильда Уррутиа. Между ними завязался роман. А Делия, отказавшись от карьеры востребованной художницы, много лет трудилась в качестве его личного секретаря и не только безропотно переносила его любовную интригу с будущей третьей женой, но даже рисовала ее портреты. В 1953 году Карриль подала на развод. Уррутиа стала третьей и последней женой Неруды. Но узаконить отношения им удалось лишь в 1966 году.
Делия дель Карриль умела в 104 года.
"Матильда - единственная женщина, которая не пыталась меня привязать. Поэтому я привязался к ней сам".
«Мы с Матильдой замкнулись, как в крепости, в нашей любви. Незабываемое время! По утрам я работал, а во второй половине дня Матильда переписывала мои стихи на машинке».
«Любовь нам принесла

свой длинный шлейф печалей,

Колючий длинный луч

терзающих шипов…

На раны не гляди:

я сделать всё готов,

Чтоб нас с тобой ни страх,

ни смерть не разлучали».
  Для Матильды Пабло много лет с выдумкой отделывал приобретённый дом в столице Чили.

Многие годы поэт продолжал поездки по миру.
Местожительство – Земля. Это был девиз жизни Неруды.
В Иокогаме Неруда пошёл в театр Но, усердно смотрел представление,  хотя мало что понял. На Цейлоне объездил места культа.
Наверное, наибольшее впечатление во всех путешествиях произвёл на него Мачу-Пикчу. В Латинской Америке часто говорят,  что поэзия Пабло подобна именно Мачу-Пикчу в континетальном масштабе.
В Праге он прежде всего разыскал памятник Яну Неруде на Малой Стране и положил к нему цветы.
“Марсель покорил меня торговой романтикой и Старой Гаванью с крыльями парусов, в которых билось и кипело – у каждого свое – беспокойство”.
Москва для него - зимний город, "холодная зимняя звезда". Ленинград - город ангела. "Серебристо-серый «ангел» города… Он в отсвечивающих сталью проспектах, в дворцах, сложенных из свинцово-серого камня, в стальной прозелени моря". Стокгольм - холодный город.
"Крым - это орден на груди планеты Земля!"
Армения застыла каплей мёда,
Взмыл голубком Цейлон по небосводу,
Меж днём и ночью лёг Янцзы пунктир.

“Мексика, последняя магическая страна; магии и тайны полны ее древность и ее история, магии и тайны полны ее музыка и ее природа. Бродягой я прошел по размытым нетленной кровью камням Мексики, перевязанным широкой лентой крови и мха, и почувствовал себя огромным и древним, достойным ходить по этому краю, сотворенному в незапамятные времена. Обрывистые долины, пересеченные гигантскими каменными стенами; кое-где подымаются холмы с вершинами, будто срезанными ножом; бескрайняя тропическая сельва, кишащая змеями, растениями, птицами и легендами. На этих широких просторах, где от края до края и во все времена боролся человек, на этой великой земле я понял, что мы, Чили и Мексика, в нашей Америке страны-антиподы. Во мне никогда не находила отзвука условная общая фраза, что японец найдет свое в чилийских вишнях, а англичанин – в наших туманах на побережье, а аргентинец или немец – в наших снегах, что, мол, мы похожи, очень похожи на все страны. Мне больше по душе то, что все мы на земле – разные и что на разных широтах и в разных краях земля дает свои, непохожие на другие плоды”.

Есть у поэта стихи по поводу того, как урбанизация в мире урезает и сводит живую природу. И между прочим там:
"Москва разрослась так, что не стало берёз от Кремля до Урала". Это написано в 60-ые годы, но сегодня читается,  как пророчество по поводу Новой Москвы...

Но самой большой его любовью оставалась родина - Чили.
“Думаю, что человек не должен отрываться от родины, жизнь на чужбине рождает ощущение обездоленности, от которого рано или поздно тускнеет душа. Я не могу жить, если нет под ногами родной земли, если нельзя прикоснуться к ней слухом, руками, нельзя ощутить круговорота ее вод, трепета ее теней, если нельзя почувствовать, как твои корни проникают в сокровенную глубь, отыскивая там материнское начало”.

  И много лет он, живший на родине чаще всего у океана, собирал раковины и статуи-ростры с кораблей. Эти коллекции переданы им в последние годы в дар университету Сантьяго.

Почти полвека по дорогам
с тобой, Поэзия, иду.
Вначале
ты мне опутывала ноги,
и падал я ничком на землю
иль в лужу, как в могилу;
тогда глаза я опускал,
чтоб видеть звезды.
Позднее обнимала ты меня
руками женщины влюбленной
и проникала в кровь мою.
Потом
ты превратилась в кубок.
Великолепно было
идти и расточать тебя
(а ты все неразменна),
идти и одарять водой неистощимой,
идти и видеть, как срывалась капля
и падала в сгорающее сердце,
и возрождалась вновь из пепла.
Но этого мне тоже было мало:
так много я прошел с тобою,
что уваженье потерял к тебе.
Ты больше не была
туманною наядой,
заставил я тебя работать прачкой
и в хлебной лавке хлебом торговать,
и ткать с ткачихами простыми,
и на заводе по металлу бить.
И ты все шла со мной по миру,
но больше не была
цветущей статуей, как в детстве.
Железным голосом
теперь ты говорила,
а руки стали тверже камня,
и сердце стало колоколом звонким.
Ты хлеб пекла и раздавала,
ты помогала мне ничком не падать,
ты мне товарищей искала —
не женщину одну,
не одного мужчину,
а тысячи, мильоны душ.
Поэзия, мы вместе были
в бою и в стачке,
на демонстрациях, и в гаванях, и в шахтах,
и я смеялся,
когда твой лоб был вымазан в угле
или пахучими опилками увенчан...
                ("Ода Поэзии". Перевод О.Савича)

  Получил мантию доктора в Оксфорде. Удостоился приглашения в США от Пэн-клуба. "Я был взволнован, что мои резко антиимпериалистические стихи нашли такой отклик у такого числа американцев... Я убедился воочию, что те североамериканцы, которые были врагами народов Латинской Америки, – враги своего народа".
  И по-прежнему думал о простых людях, далёких во многих странах Латинской Америки от образования:
  "В наших латиноамериканских странах живут миллионы неграмотных. Низкий уровень культуры – наследие и привилегия феодализма – старательно сохраняется. Семьдесят миллионов неграмотных – это великая преграда, и мы можем сказать, что наши читатели еще не родились. Мы должны ускорить эти роды, чтобы латиноамериканцы читали нас и поэтов всего мира. Пусть явится долгожданный свет из чрева Латинской Америки!"

«Я хочу жить в стране, где нет отлученных от церкви. Я хочу жить в мире, где люди всего лишь люди, без других титулов, кроме этого, без зацикленности на правилах, словах и ярлыках.
Я хочу, чтобы мы могли заходить во все церкви, во все типографии.
Я не хочу, чтобы кто-нибудь снова ждал у дверей ратуши, чтобы арестовать его, чтобы изгнать.
Я хочу, чтобы все входили в ратушу и выходили с улыбкой.
Я больше не хочу, чтобы кто-то убегал в гондоле, кого-то гнали на мотоциклах.
Я хочу, чтобы подавляющее большинство, единственное большинство: каждый мог говорить, читать, слушать, процветать. "
В 1970 г. он выдвинут на пост президента страны от компартии, но снял свою кандидатуру в пользу Сальвадора Альенде, победившего на выборах.
Правительство Народного единства назначает Неруду послом во Франции. В 1971 поэту присуждается Нобелевская премия по литературе «за поэзию, которая со сверхъестественной силой воплотила в себе душу и судьбу целого континента». Поэт обошёл в этом конкурсе других латиноамериканцев: Борхеса и Амаду. Предлагали поделить премию с Борхесом. Но выбрали всё же Неруду.
Эту премию оценили, как свою, многие ведущие поэты и прозаики "пылающего континента", они присутствовали в Стокгольме на церемонии чествования Неруды. Среди них был венесуэлец Мигель Отеро Сильва, которому Неруда посвящал послание:
     Друг, такова Америка ... 
     Кругом - природа щедрая, но всюду 
     ты слышишь звон цепей... 
  Были и Кортасар, и Гарсиа Маркес. А с Сильвой связана конфузная шутка. Сам Неруда вспоминал: Дежурный администратор передал мне письмо. Оно было подписано все тем же неуемным антиколониалистом из Голландской Гвианы. «Я только что прибыл в Стокгольм, – сообщалось в письме, – я не смог организовать пресс-конференцию, но, как человек революционного действия, предпринял другие меры. Нельзя допустить, чтобы Пабло Неруда – поэт униженных и угнетенных – получал премию во фраке». Вот почему он купил зеленые ножницы, чтобы на глазах у всей почтенной публики «отрезать у фрака фалды и прочие висюльки». «Полагаю своим долгом предупредить Вас об этом. Когда Вы увидите, что в зале со своего места встает темнокожий человек с большими зелеными ножницами, Вам будет известно, что за этим последует». Полиция уже обыскала все возможные места пребывания экстравагантного гостя, когда Сильва признался другу, что это он его разыграл.

В 1972 году по состоянию здоровья Неруда покидает Францию и возвращается в Чили.

Я столько раз жил бок о бок со смертью,
Что потому и не умираю...

  Он не переставал высказывать восхищение Сальвадором Альенде:
  "Всюду, где я бывал, в самых далеких странах люди с восхищением говорили о президенте Альенде, о плюрализме и демократичности нашего правительства. Здание Организации Объединенных Наций за всю свою историю не слышало такой овации, какую устроили чилийскому президенту представители стран всего мира. Ведь в Чили, наперекор огромным трудностям, строили подлинно справедливое общество, основой которого стали наш суверенитет, чувство национального достоинства, героизм наших лучших сынов. На нашей стороне, на стороне чилийской революции, были конституция и закон, демократия и надежды". Тех, кто указывал на большие экономические просчёты Народного единства, поэт называл "политическими оппортунистами"...
  Он и его друзья и коллеги уже думали о том, как отметить его 70-летие в 1974 году. Но произошли известные трагические события. Переворот военных во главе с генералом Пиночетом,  гибель Альенде, кровавые расправы хунты на Национальном стадионе в несколько дней резко ухудшили состояние Неруды.
  Официально 23 сентября 1973 года поэт умер в больнице в Сантьяго от сердечной недостаточности. Но успел ещё написать:
"Я пишу эти беглые строки – они войдут в мою книгу воспоминаний – три дня спустя после не поддающихся здравому смыслу событий, которые привели к гибели моего большого друга – президента Альенде. Его убийство старательно замалчивали, его похороны прошли без свидетелей, только вдове позволили пойти за гробом бессмертного президента. По версии, усиленно распространявшейся палачами, он был найден мертвым и, по всем признакам, якобы покончил жизнь самоубийством. Но зарубежная печать говорила совсем другое. Вслед за бомбардировкой в ход были пущены танки. Они «бесстрашно» вступили в бой против одного человека – против президента Чили Сальвадора Альенде, который ждал их в кабинете, объятом дымом и пламенем, наедине со своим великим сердцем.
Они не могли упустить такой блестящей возможности. Они знали, что он никогда не отречется от своего поста, и потому решили расстрелять его из автоматов. Тело президента было погребено тайно. В последний путь ого провожала только одна женщина, вобравшая в себя всю скорбь мира. Этот замечательный человек ушел из жизни изрешеченный, изуродованный пулями чилийской военщины, которая снова предала Чили".
Матильда привела в порядок его обширные архивы и дневники разных лет и  после смерти поэта опубликовала восемь сборников его стихов, а также книгу воспоминаний «Должен признаться: я жил!» А память Пабло на родине по-настоящему была увековечена только после ухода Пиночета.

В мае 2011 года мексиканский журнал Proceso опубликовал интервью с бывшим водителем Неруды Мануэлем Арайей, который якобы присутствовал при телефонном разговоре начальника с супругой Уррутиа. Коммунист утверждал, что врач по приказу Пиночета убил его, сделав укол в живот. Неруда умер через 6,5 часов после звонка.
Всё-таки в 2013 г. после проведённой эксгумации версию отравления признали неподтвердившейся. В 2016 г. принято решение о том, что останки поэта больше не потревожат. Но до сих пор предпринимаются попытки доказать, что его кончина была не естественной.

  В августе 1975 года в Греции, где недавно свергли режим "чёрных полковников", Микис Теодоракис показал ораторию "Всеобщая песнь" со своей музыкой.
  И, конечно, одна из первых отечественных рок-опер - "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" Алексея Рыбникова, написанная по единственному драматическому произведению поэта, вдохновлённому фольклорной легендой о разбойнике XIX века.
Неруда  считается одним из четырех великих деятелей чилийской поэзии наряду с Габриэлой Мистраль , Пабло де Роха и Висенте Уидобро. С 1992 года дом поэта на холме Флорида в Сантьяго - музей, открытый Фондом Неруды. Музеем стал и особняк на островке Исла-Негра, похожий на корабль. Именно там поэт любил смотреть на поражавшее его всю жизнь море. И третий музей Пабло - в Вальпараисо, где существует Уголок поэтов.
  В Чили есть памятники, где Неруда изображён рядом с другими великими национальным поэтами. Памятники Пабло Неруде есть по всей Латинской Америке, в том числе в воспетом им Куско, в Мадриде, Париже, Берлине, Вашингтоне.
Вопросы учащимся: В чём, по-вашему, новаторство и притягательность поэзии Пабло Неруды? Почему она оказывается близка людям разных стран? Почему поэт неразрывно сочетал творчество с общественной деятельностью?