Глубинная Россия

На старой фотографии напротив двухэтажного графского дома Орлова-Давыдлва в селе Глоднево Орловской губернии, которым раньше владел дед Льва Николаевича ТолстогоЮ,видно беленькое одноэтажное здание. Почему-то единственное деревянное здание из всей улицы так тщательно выбелено, а, если подойти в плотную, так там еще и вся территория вычищена и выметена, как Красная площадь. Функционально это и была Красная площадь Коммуны. Здесь танцевали, играли в орлянку, весной в городки, в "ручеек", в фитики, лапту. В общем главная площадь Коммуны. Само здание — это колхозная кладовка, где хранились все самые важные запасы зерновых. Кладовка стояла на сваях, не касаясь земли и было в ней три отсека, три двери, к которым от земли поднимались лесенки в три-четыре ступеньки. В каждом отсеке закрома для пшеницы, гороха, конопли, овса, гречихи, семян свеклы, весь посевной материал. Вторая кладовка была в конце улицы за домами ближе к конюшне. Там тоже хранились запасы зерновые, но в основном пшеница и рожь. Когда шла уборочная, то сюда свозили зерно с тока, ссыпали его на большую брезентовую скатерть, рядом с которой стояла ручная сортировка веялка. Когда шло зерно, то возле этой кладовки кишел людской муравейник. Приезжали и отъезжали повозки с мешками зерна, две девушки засыпали зерно в сортировку, а еще две вращали барабан. Сортировка дергала сита из стороны в сторону, продвигая зерно по ситам разного размера ячеек, и оно разделялось на крупное и мелкое. И тут же высыпалось на брезент. А там уже другие девушки и женщины заполняли этим зерном мешки. Лучшее зерно отправляли машиной в район по заготовкам. А чтобы мешки ни где не подменили, кладовщик, Кащеев Михаил Григорьевич, на каждом мешке дегтем написал КМГ.И сам превратился в просто КМГ, а потом передал это и Витьке, которому он в детстве дал кличку Селезень. Селезень стал КМГ молодой. А когда заканчивались дневные работы, то на ступеньках кладовки усаживался гармонист, вокруг, как воробьи на ветках, усаживались ребятишки самых разных возрастов. Заиграла гармошка и появились девушки в танкетках с белыми носочками. Начались танцы при луне. Мужики курили самосад, делились новостями, подростки слушали, развесив уши. Отслужившие парни хвастались своими заслугами в армии, некоторые врали напропалую, но их не перебивали и не уличали. По типу ты ври, я не мешаю, а когда я буду врать, ты не мешай. А подростки все принимали на веру и иногда становилось завидно этим отслужившим солдатам, как здорово быть солдатом. тем более, что придя из армии эти ребята еще и демонстрировали свои армейские навыки в физкультуре. Вечерами собирались на школьной спортплощадке, которая была рядом со школой и состояла из шестов для лазания, колец гимнастических, лестницы и турника-перекладины. Тут же была волейбольная площадка. Но это для дневных развлечений. Особенно любили турник. Тут уж соревновались, то сколько раз подтянется, сделает передний подъем, задний подъем. Были и такие, которые крутили солнышко. Потом шли к дому деда Михана и там уже, как финал соревновались в поднятии двухпудовой гири. Дембили поначалу ходили в армейской форме, чистили сапоги до блеска, держались крепышами. Но вскоре женились и постепенно, постепенно становились, как все мужики на селе. А вот когда кончалась уборочная, то у ребят в кладовке были другие дела. Чтобы зерно в закромах не залеживалось, не взопрело, его надо было периодически перелопачивать. И тогда КМГ поручал это кому-нибудь из ребят. Или надо было зерно насыпать в мешки и сложить в штабели. Подготовить к отправке, тут опять ребятки были кстати. За проделанную работу он выдавал им, то карман гороха, а то и карман конопли. Ну, конопля это уже ударникам или за очень ответственную работу. Для тех, то проштрафился, у КМГ тоже была "награда», всыпал им другой горох. Так говорил-всыплю тебе горошка. У него были какие-то необыкновенные, железные пальцы. Все четыре пальца КМГ закладывал за большой палец и очередью вышел кивал их по голове виновника. Щелбаны эти лупили, как молотки. Но воспринимались провинившимися, как должное, вполне заслуженное "вознаграждение». Ну, а когда шел медосбор на колхозной пасеке, тогда в кладовке даже мухам места не было-ребятня облепляла склад. Тут уж кладовщик мог разгуляться. Но мед можно было выписать в конторе и купить, что мы и делали. Но как-то постепенно пасеки захирели и исчезли. Видно хлопотное это дело.