Любят вспоминать о детстве

  Приближаются серьёзные цифры 92.  Самая пора вспомнить о детстве.
  Пожалуй, лишь один эпизод ясно всплывает в памяти.
   Мы идем по главной дорожке в ивановском парке им. Степанова.  Мы - это мой брат с приятелями и я с чувством большой гордости принятый в такую почетную компанию. Мне уже порядком лет (это годы 1935-37, мне 4-6, а брату  11-13). 
 Наверное, чтобы как-то отличиться, я говорю Лёне: "Я теперь так быстро бегаю, что тебе меня не догнать".  Он соглашается  на соревнование.  И я со всей силой помчался по дороге, а вскоре засомневался - не слишком ли далеко я убежал, не заблудиться бы в парке.
  И только решил оглянуться, как услышал шаги и увидел брата рядом.  Высокий и спортивный он весело окликнул меня. 
 Видимо, младший брат был ему не безразличен, если он решился взять его в такую прогулку с товарищами.
 
  А дальше..., дальше другие воспоминания.  Я просыпаюсь утром и у нас в квартире какие-то чужие двое мужчин копаются в ленином письменном столе, роются в его бумагах (а он в это время уже писал стихи, которые публиковали и в московской газете "Пионерская правда").
  Затем его забирают эти из НКВД.  Мама и папа в ужасе просят взять их. Но в ответ звучит, что мы только поговорим и он вернется домой.
 
  Да, он вернулся после полугода в одиночке с обвинением в антисоветской групповой деятельности. Это грозило вплоть до расстрела. Но сработал отец   
 его приятеля (которого тоже арестовали по этому делу).  Он был адвокатом и приаез решение Московского суда, что до 14 лет нельзя судить за политические преступления.
  И вот Лёня дома суровый, взрослый, высокий...
  Такое вот "детство". И дальше уже только: нельзя говорить, нет знакомых, соседи  по коммунальной кухне далеко...
  Хотя брат вернулся к учебе, поэзии.  Но из детства  - в памяти - молчание.

     Ну, а с 23 июня 1941 я оказался более, чем взрослым. Не только по причине начала войны, но и выступления режима, который никак не мог успокоиться на существовании нашей семьи.

  Она всегда жила со мною
  Загадкой вечною больною,
  Хоть закричи или зажмись,
  Никем нечитанная книга -
  Его непрожитая жизнь.