Семейная летопись

               
Некоторые сведения взяты из архивной книги лютеранской церкви о русских немцах: - Это записи из метрических книг лютеранского прихода Грунау.

Особые сведения можно посмотреть на сайте: https://www.familysearch.org/de/deutschland/

Наши прадеды:

Dammfelde bei Morienburg

Michail Blifernitz 23.05.1804
Karolina Pahl    22.01.1813

Samuil Blifernitz 25.03.1883
Juftina Pol          22.03.1884

Sohn Samuil Blifernitz 01.09.1835
Vlorentina B;d             27.06.1840

Karl Blifernitz  17.07.1880
Polina



Johann Christoph Reimchen
• Born in 1744 - Wallbach,Kirchspiel Kirchbrombach,Herrschaft Breuberg
• Deceased in 1813 - Belowesch,Borzna,Tschernigow, aged 69 years old
 Spouses and children
o Married May 22, 1766, B;dingen,Wetteraukreis,Hessen, to Agatha Seeger 1742-/1809 with
; Christoph Reimchen 1767-1824
; Georg Peter Reimchen 1773-/1834
; Johann Reimchen 1775-/1840
; Maria Elisabeth Reimchen 1779-1841
; Christian Reimchen 1783-1841
; Johann Nikolaus Reimchen 1785-1845
Vater von Johann Christoph Reimchen: Johann Ramig (Ramge-Ramche)
Quelle: Revision der Kolonie Belowesch von 10.03.1816


Quelle: Heiratsregister B;dingen 1766:
Joahnn Christoph Ramig von Wallbach im Breubergischen mit Agatha Seegerin von Affellerbach
24 May 1766
Sowie Angaben von Hans Ramge aus dem Buch: "Ramge Geschichte eines Familiennamens",Bibertal 2007.
"So wanderte Georg Nikolaus Rahmgen aus
Wallbach/Odw. mit seiner siebenk;pfigen Familie nach Russland
aus. Sein Halbbruder Johann Christoph Rahmgen (auch Ramig
und Reimchen geschrieben) heiratete am 22.5.1766 in B;dingen
rasch Agatha Seegerrin aus Aff;llerbach, einem Nachbarort von
Wallbach, bevor er sich dem von B;dingen abgehenden Treck
anschloss."


Belowesch Revisionsliste,1807:
Reimchen, Christoph sen.75, aus: Wallmersbach (Falsche Angabe ;ber Alter und Herkunft von Dr.K.Stumpp) ue. Uffenheim-He, ev.-luth.,seine Frau Okde (Agatha) 73.
Kinder:
1.Philipp 30,
2.Christian 25 (In der Revision von 1809 ist er-Christoph) dessen Frau Maria 22, dessen Sohn Anton 3.
3.Hanikel 24 (In der Revision von 1809 ist er-Niklas(Hans Niklas),
4.Julianna 17(In der Revision von 1809 ist sie-Justine)

Wi: 3 Pferde, 9 Rinder, 4 Schafe, 6 Schweine, 50 Tschw. Brotgetr., 8 Fuhren Heu, 1 Pflug, 1 Egge, 2 Wagen

Belowesch Revisionsliste,1809:
Reimchen, Christoph, Witwer, ohne Berufsangabe, 70.
Kinder
1.Christoph 24, dessen Frau Maria 20, dessen Kinder Anton 3, Konrad 1,
2.Niklas 21,
3.Justine 18.

   
Это русские немцы, которые поднимали культуру России
Приблизительно 1/5 часть высокопоставленных государственных служащих в XIX веке была немецкого происхождения.

Екатерина II Алексеевна Великая Одна из самых известных русских, немка по происхождению (нем « Как сообщает www.germania.one. Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg), сыгравшая огромную роль в истории России. Екатерина пришла к власти в 1762 году в результате дворцового переворота, свергнув с престола своего мужа Петра III.
Иван Федорович Крузенштерн - русский мореплаватель немецкого происхождения (нем. Adam Johann von Krusenstern), адмирал, совершивший первую русскую кругосветную экспедицию совместно с Юрием Лисянским на кораблях «Нева» и «Надежда» в начале 1800-х. Его имя носит остров, пролив, риф и Airbus A320-211, эксплуатируемый в семи странах мира.
Федор Петрович Врангель. Он был родом из балтийских немцев (нем « Как сообщает www.germania.one. Ferdinand Friedrich Georg Ludwig von Wrangell). Российский государственный деятель, мореплаватель, адмирал и управляющий Морским флотом.
Михаил Богданович Барклай-де-Толли Барклай-де-Толли имел немецко-шотландские корни (нем « Как сообщает www.germania.one. Michael Andreas Barclay de Tolly). Князь, российский полководец, военный министр, генерал-фельдмаршал, главнокомандующий Русской армии в войне 1812 года, один из основателей русской военной разведки – яркая и одновременно противоречивая личность, оставившая след в истории России.
 Афанасий Фет Известный русский поэт 19 века, утонченный лирик и переводчик, немец по происхождению (нем « Как сообщает www.germania.one. F;th) получил фамилию Шеншин от отчима. Его родной отец Иоганн-Петер-Карл-Вильгельм Фет был асессором городского суда Дармштадта, а мать – Елизавета Петровна Шеншина, урожденная Шарлотта-Елизавета (Шарлотта Карловна) Беккер, дочь дармштадтского обер-кригскомиссара.
Эмилий Христианович Ленц Известный русский физик, открывший закон теплового действия электрического тока, также имел немецкое происхождение (нем « Как сообщает www.germania.one. Heinrich Friedrich Emil Lenz).
Владимир Иванович Даль Автор толкового словаря русского языка, писатель, этнограф и военный врач также родом из немцев, населявших Данию « Как сообщает www.germania.one. Мать – Мария Фрейтаг, отец – Иоганн Кристиан Даль.
Роберт Андреевич Гедике Известный русский архитектор имеет немецкое происхождение (нем « Как сообщает www.germania.one. Robert G;dicke). К его крупнейшим творениям относятся: особняк графа В. П. Орлова-Давыдова, особняк князя Ф. И. Паскевича, Елизаветинская детская больница, особняк В. Л. Нарышкина, а также Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица.
Карл Андреевич Раухфус Выходец из саксонской семьи (нем « Как сообщает www.germania.one. Karl Gottlieb Rauchfu;), доктор медицины, один из первых педиатров России, первый главврач Детской больницы принца Петра Ольденбургского в Санкт-Петербурге. Именно Раухфус является основоположником детской ларингологии, разработчиком 17 изобретений и усовершенствования инструментария для ларингологии, а также реформатором детских медицинских учреждений.
Денис Иванович Фонвизин Русский писатель, представитель литературной эпохи Екатерины II, автор известной комедии «Недоросль», также родом из прибалтийских немцев (нем « Как сообщает www.germania.one. Von Wiesen).
               

Пора вспомнить о всех переселенцев Поволжья, которые так же прошли все муки ада. Немцы, которые вынуждены были оставить все – были обречены на смерть, на холод и голод. Нашим родителям в трудовых армиях было не легче чем на войне. Если людей с собаками сопровождали на работу и с работы – это можно сравнить с концлагерем. В России жили немцы с Екатеринских времен. Жили немцы зажиточно, работали прилежно и учились отлично. Но в 1942 году с размещением здесь трудармии и появлением бараков за колючей проволокой померкло великлолепие Царского города. В трудармии работали днем и ночью, было  холодно, голодно, за колючей проволокой. Жертв было много на шахтах. В течение недели умирало много людей и мертвецов хоронили всех вместе.

Варили щавель конский. Пойдут люди на поле, где ратет трава, наберут конского щавеля и варят. Этим и спасались русские немцы. Дети голодали, и родители тайком подкармливаали их молоком и хлебом, тайно взятыми родителями на производстве, где они работали: женщины на ферме, мужчины на шахте. После войны по приказу наркомата угольной промышленности все шахты были затоплены и взорваны, чтобы оставить врага без важного сырья. Землянки были сожжены. И после изгнания немецких захватчиков направляют туда работать трудармейцев. Условия были приближенны к рабским. Если хорошо работали, награждали матрацами, а так спали на голых досках. Кормили их супом без мяса с примесью лебеды, хлеб с примесью соломы.
В немецком Поволжье в мирное время люди жили зажиточно, было 5 высших учебных заведений, имели свой быт и культуру, был создан театр. Республика немцев Поволжья была республикой, где победила слошная граммотность.  Они любили свою родину бескорыстно и преданно. Большая община лютеранов жили дружно и были образованы. Можно встретить и врачей, и учителей, и садовников, хлебопашцы, ремесленники...
В 1942 году начали забирать молодых немцев. Они думали, что идут защищать родину, но они были загнанны в трудармию, потому что были приписаны к врагам народа.  Репрессивные и сосланные в лагерь были не только российские немцы, но и неугодные сталинскому режиму были: татары, чехи, фины... просто немцев было больше.
Сегодня о шахтах напоминают руины и заброшенные бараки бывших шахтеров. Сейчас убирают все это, бульдозером проходят по захоронениям русских немцев.
Трудармейцы, покорившиеся воли власти, принявшие скитания, голод и унижения, остались несломленные. Они выжили ради будущего своих детей и внуков. Многие дети трудармейских родителей собирают сведения о их жизни в трудармии, чтобы рассказать и показать, какую жизнь прожили из сородичи.
Приводим здесь воспоминания участников тех страшных событий. Это семейные ценности, которые нигде никогда не публикуются. Мы должны помнить и знать свои корни. Это не жизнь, это – история, которую рассказывают их дети и внуки. Это история, которую собирают по редким документам и богатым воспоминаниям живущих немцев. «Была такая тяжелая жизнь, что не дай Бог никому!» - вспоминают пожилые люди.
Только за 75 лет страна об этом не вспоминала. Не попали наши Деды и Бабушки, Отцы и Матери в бессмертный полк. Их вычеркнули из жизни как немецкую автономию. Вечная память всем немцам Поволжья!  ... Согласно печально-знаменитого указа Сталина "О депортации немцев Поволжья" от 28 августа 1941 года, Автономная Республика Немцев Поволжья прекратила своё существование.

        Cтихотворение написал  Виктор Экгардт от отчаяния:

Баржа смерти

 
Не забудем времен тех неистовых
Справедливой Советской страны,
Объявили всех немцев фашистами,
Поголовно, прогнав с их земли.
"Депортировать!" - вынесла партия,
 - "Всех за 24 часа!"
И ушла по этапу вся братия
В Казахстан и Сибирь навсегда!
По товарным вагонам рассованы,
И нередко с разрывом семей,
Словно карты в колоде тасованы,
- Перемолоты судьбы людей!
Был с комфортом, упасть негде яблоку,
Многодневный маршрут по ЖД,
"При попытке..." стрелял, словно зябликов,
Славный воин из НКВД!
Но и Волга-река, Волга-матушка,
Не осталась от дел в стороне,
Вниз по Волге до Каспия-батюшки
Баржа шла с грузом в небытие.
В трюме плач детский слышится изредка,
Или старческий кашель сухой,
Там фашисты, опасные выродки,
Их сплавлял в путь последний конвой.
В трюме баржи народа напичкано,
По воде баржа плавно идёт,
Эти люди уже обезличены,
Только цифра, примерно 500.
Вышли в Каспий, глубины достаточны
Извлекли здесь конверт с сургучём,
приговор в нём, приказ напечатанный,
«совершенно секретно» на нём.
К исполненью приказ обязателен,
а конвой был — сплошные юнцы,
 сыновей не дождутся их матери...
В пекло воинов — в воду концы!
Разве эта потеря немыслима,
При войне эта цифра не в счёт...
Дно Каспийское стало им пристанью,
Их укрыло пучинами вод!
И спустя три четвёртых столетия,
Ничего уж исправить нельзя,
Частный случай нигде не отметили,
И в архивах о нём два нуля.
Только есть книга жизни Создателя,
Справедливо ли жертвы забыть,
Воскресит к жизни их обязательно!
Палачам отомстит! Будем жить!

Русские немцы

Теряешь, Россия, своих сыновей!
Теряешь, Россия, своих дочерей!
Безбожно, беззлобно, бездумно, как блажь!
И есть в этом даже российский кураж.
А дети твои уезжали скорбя...
В разбитых сердцах увозили тебя...
В плацкартном вагоне - по прошлому боль...
В окне самолёта - слезинками соль...
Ты им не сказала сакрально "прости"...
Не встала стеной на прощальном пути.
Им белым платком не взмахнула вдали
И не поклонилась ты им до земли.
Ты им не простила немецкую кровь!
Ты не оценила сыновью любовь.
За их трудолюбие не воздала.
За честность, порядочность не
вознесла.
Уехали дети в чужие края...
Ты что ж натворила, Россия моя?
Чужая земля, им объятья раскрыв,
Тепло приняла, напоив, накормив.
Их детям и внукам вручила права
И добрые всем подарила слова.
Они распрямились в немецкой стране...
Грустить перестали в ночной тишине...
Лишь изредка тронет знакомый напев,
Привидится в поле озимых посев...
А в памяти лица друзей, города...
И русскую речь не забыть никогда!
Любовь разливается, грусть не тая...
Ты что ж натворила, Россия моя?
 


          Моей семье по линии Дентцель (Dentzel) посвящается

                Автор Гедда Дентцель (Hedda Dentzel)

Хотелось письменно изложить свои мысли... Если кому-то из вас они не понравятся, обидят... прошу прощения. Эти мысли – воспоминания не дают мне покоя после внезапной смерти Лилии Яуфман 19.03.2006 года – кузины нашего старшего брата, не дожив три месяца до 49 лет.
Я не боюсь умереть, я боюсь жить! Почти каждый день плачу и молю Бога, чтобы он хранил моих братьев, их жен и детей. Желаю им всем счастья, а главное – здоровье и еще раз здоровья! Чем старше становлюсь, тем страшнее мне жить. Как ненасытны американцы, как безразличны англичане, как беспардонны немцы, какими алчными стали русские?! И все ради чего - ради денег!

А теперь по-порядку:

Наша мама Olga Dentzel – рожденная Bliferniz, родилась 5 августа1918 года в селе Райгород (Rosengardt) Люксембургского района на Украине и была седьмым ребенком в семье. Поступая в 16 лет в Хортицкий педагогический техникум, написала свою автобиографию, где указала с добавкой как Martin Luther – профессор-реформатор, который перевел Библию с греческого языка на немецкий (он тоже был седьмым ребенком).
Это очень понравилось профессору, который зачитал ее автобиографию перед аудиторией. В 1935 году она окончила этот техникум и осенью того же года приступила к работе учительницей младших классов в селе Новгород (Darmstadt). В 18 лет вышла замуж за тракториста Waldemar Dentzel.
Они очень любили друг друга и жили дружно, но в декабре 1937 года оборвалось их семейное счастье... Ее отца, мужа и двух братьев арестовали и увезли в неизвестность. Можно себе представить, что пришлось пережить и испытать нашей маме, оставшись беременной первенцем... Она несколько раз посещала областную тюрьму в городе Запорожье, но так и не добилась свиданий. А однажды ей сказали, что мужа уже нет в тюрьме. Лишь в июле 1991 года ей выдали сведетельство о смерти мужа, где указано, что он был расстрелян 2.02.1938 года. Ему было всего 24 года. Такая же участь постигла ее отца, нашего деда по материнской линии. Он не дожил до 54-х лет.

Немного о маминой семье: отец – Блиферниц Самуил Самуилович, 25.03.1883 года рождения. Мать – Блиферниц Юстина, урожденная Поль, 22.05.1884 года рождения. Они имели 10 детей: Берта – 1905 г. р., Карл – 1907 г. р., Жозефина – 1909 г. р., Густав – 1911 г. р., Марта – 1913 г. р., Мария – 1915 г. р., Ольга – 1918 г. р. (наша мама), Адольф – 1921 г. р., Гермина – 1924 г. р., и Эльза – 1926 г. р.
       
Бабушка Юстина умерла в сентябре 1953 года в городе Караганда (Казахстан) в возрасте 69-ти лет. Я хорошо помню, как горько плакала мама, что не смогла больше увидеться с матерью, которую не видела с начала войны, и проводить ее в последний путь. Сложности состояли в том, что мы были под надзором спецкомендатуры до 17 января 1956 года. Мамина самая младшая сестра Эльза находилась еще севернее нас, в городе Воркуте за Полярным кругом. Она пыталась попасть на похороны своей матери, но участковый комендант не разрешил.

Наш папа: Gottfried Wasenm;ller (по-русски – Богдан Богданович Вазенмиллер) родился 22.02.1903 года в селе Обердорф Добринского района Саратовской области в крестьянской семье. Детство его было безрадостное, так как его мама умерла, когда ему было всего 3 года. О своем отце и мачехе он мало рассказывал. Знаю только, что был у него еще младший брат, который рано умер от голода. Часто и с любовью вспоминал своего деда, а о бабушке говорил, что она была скупой.
Его отец был старшим ребенком в семье. С ними в одном доме жили еще двое отцовских братьев со своими семьями, две сестры незамужние – Клара и Мария и младший неженатый брат Яков, которые перед Октябрьской революцией в России уехали в Америку. Его отец со своей семьей остались дома на Волге, потому что отец был инвалидом (сенокосилкой ему повредили ногу и он сильно хромал). И дедушка с бабушкой были уже старыми и долгую дорогу в Америку не смогли бы перенести.
Там же в Саратовской области он женился на Еве Вазенмиллер (ее девичья фамилия неизвестна), с которой они имели четверых детей: Богдана, Давида, Лидия и Виктор. В 1941 году началась война и его призвали в Советскую Армию. Эшелон с красноармейцами дошел до Белой Церкви на украине, где попал под бомбежку, и те, кто уцелел, попали в плен. Так он оказался на Украине, где его свела судьба с нашей мамой. С ней они прожили военные годы на оккупированной территории, а в 1942 году их, как и многих российских немцев, депортировали в Германию. Дорога оказалась длинной в полтора года, так как ехали обозом на телегах через Польшу и Венгрию. Я родилась на территории Польши, Видава (Wiedenbruch) и получили свой персональный Einb;rgerungsurkunde, папа свой, и мама свой, куда был внесен ее сын Гарри, о чем имеются подлинники.
15.03.1945 года родители по приказу властей покинули Польшу и переехали в Германию в село Je;nigk, Kreis Gunau.
В октябре 1945 года родителям с детьми было приказано покинуть Германию и уже в товарных вагонах всех немцев из России стали вывозить из Германии. Родителям сказали, что они попадут на родину на Украину. Но их обманули... 13 декабря 1945 года мы оказались в селе Айкино Усть-Вымского района Коми АССР. Мама была беременна третьим ребенком и должны была работать: вывозить с другими женщинами из бараков трупы и хоронить, долбя кирками мерзлую землю. Пощады никакой не было (мы же немцы – фашисты). Она работала до самых родов, и, когда 24.02.1946 года родился брат Гельмут, она не смогла работать, то пришел в барак комендант и приказал ей выйти на работу.
Четвертым ребенком был Эрих. Родился он 06.04.1950 года, а спустя год арестовали нашего отца по доносу, что он прислуживал немцам в Германии. Скажите, а кто этого не делал?! Ведь у него была семья и ему нужно было работать, чтобы ее прокормить. А где он работал? У Bauera, то есть у крестьянина, каким был сам.
Мама осталась с четырьмя детьми на руках. Папа вернулся из заключения в октябре 1955 года, а через два года его амнистировали. Возвращение папы помню до сих пор... Однажды вечером к нам пришла мамина подруга и моя крестная – Матильда Эдуардовна Шмиттель. Гарри был на работе. Мама отправила меня с Гельмутом в сарайку, где были козы, сходить в туалет перед сном и чтобы не мешать взрослым разговаривать. Мы вышли, сходили на горшок и вдруг в голову мне пришла идея: разыграть взрослых, что папа вернулся.
Мы подошли к входной двери в бараке, постучали, погромыхали щеколдой, потом открыли дверь и завопили: «Папа вернулся! Папа...» Тут открылась дверь в нашу комнату.., снизу торчала голова тети Матильды, а сверху мамина (тетя Матильда была на голову ниже нашей мамы). Можете представить такую картину?! Мы с Гельмутом смеялись, хлопая в ладоши, и орали: «Обманули дурака...» Была такая детская присказка...
Тут мама схватила нас за шиворот, отлупила и отправила спать, а сами с тетей Матильдой горько плакали. И вот чудо! Действительно, через три дня вернулся наш папа! В тот вечер он как раз на пароходе проплывал мимо Айкино и просился у конвоиров отпустить его домой. Но не разрешили, так как заключенных нужно было доставить сначала в центральную тюрьму, а оттуда их выпускали по своим домам. Значит, телепатия существует?!
Я помню, как на поезде мы ездили два раза к папе на свидание в город Воркуту. Там жила со своей семьей мамина младшая сестра – тетя Эльза Реймхе (девичья Блиферниц), ее муж дядя Кондрад и две дочери: Ольга - !949 г. р. и Лилия – 1950 г. р.  13.02.1956 года она родила двойню: Нелли и Наташу. Когда в июле 1057 года Гарик уехал в Норильск, то нужно было лететь именно через Воркуту, где он остановился у тети Эльзы, а потом она проводила его в аэропорт.
24.01.1959 года у мамы родился пятый ребенок – Володя. Папе было уже 56 лет, маме шел 41-ый. В гражданском браке папа с мамой прожили 53 года, до его смерти – 03.07.1995 года. похоронен в селе Айкино. Зарегестрироваться папа с мамой не могли, потому что его брак с женой не был расторгнут, а у мамы не было сведений о муже до июля 1991 года.
Я представляю, как мама бы взяла чашку чая своими хрупкими дрожащими руками. Она часто устает стоять на ногах и усаживается в старое потертое кресло. Ей, подали яблоко, единственное, что можно дать как подарок. Она откусила кусочек и сказала, бросив благодарный взгляд на своих взрослых уже детей:
  – Это драгоценный подарок. Я о вас думаю каждый Божий день и каждую ночь с тех пор, как вы стали взрослыми и ушли от меня.
Она провела по своей щеке тонкой рукой с выступающими венами. От такой сцены хотелось и смеяться и плакать одновременно.
31 марта 1996 года я с мамой приехали в Германию на свою историческую родину. 16 мая 2002 года ушла от нас мама. Похоронена на Waldfriedhoff, Stadt Dillingen, Saarland.

Теперь расскажу о нас, детях:

Гарри – 25.02.1938 года рождения. Родился в селе Новгород (Darmstadt) Люксембургского района Днепропетровской области на Украине, то есть 23 дня после расстрела отца. Его отец так и не узнал, кто у него родился. Как старший брат он «воспитывал» нас по-своему: то шлепнет, то за нос потянет, то дразнит, то «шелбана» даст по лбу. Но если кто-нибудь из посторонних нас обижал – всегда защищал. В 15 лет ему пришлось работать. Маме кто-то посоветовал устроить Гаррика учеником электрика, так как электричество – это будущее.

Гаррик работал дежурным электриком на силовой станции, которой обеспечивали электричеством цеха и жилые бараки нашего знаменитого в то время местпромовского поселка. Когда Гарррик работал вечером, то мы с Гельмутом обязаны были приносить ему ужин. И вот однажды с нами захотел пойти Эрих. Мама в тот день чувствовала себя плохо, и, чтобы он не плакал, разрешила и Эриху пойти с нами. Мы с Гельмутом, как обычно, прошли по площадке: перед котлом (как нас проинструктировали работающие там женщины: машинист -  тетя Лиза Антонова и кочегар – тетя Нюра Коклева), а Эрих пошел прямо по бункеру с опилками, непосредственно загружающему топку локомобиля.
Надо себе представить эту картину! Когда я увидела, что Эриха нет рядом, оглянулась, а он висит, держась руками за край площадки и пытается выбраться, но молчит. И я не знаю, как и чего делать... Тут подоспела одна из этих женщин, выловила Эриха, поставила на ноги, отряхнула от опилок и заорала на нас, чтобы мы здесь больше не появлялись.
Уже в зрелом возрасте я часто вспоминала эту картину, а мама всегда плакала и говорила:
Если бы в тот вечер Эрих упал в топку, то я бы не выжила...
Значит, Бог есть на свете! Папа наш был верующим человеком, и без молитвы не приступал к еде и после еды молился. А после этого случая с Эрихом, наверное, и мама стала верить. Я помню, что папа сам крестил своих внуков и, наверное, детей: Гельмута, Эриха и Володю.
Когда арестовали папу, то мама одна не могла прокормить свою семью, поэтому Гарику пришлось с 15 лет начать работать, а вечером, он учился в вечерней школе рабочей молодежи в селе Айкино. Гарри окончил 7 классов.
В 19 лет, а именно – 11.07.1957 года, он уехал на заработки в заполярный город Норильск Красноярского края, потому что вернулся из заключения наш отец и стал придираться по каждому пустяку. Этого не могла перенести мама и Гарри решил уехать, благо был контакт с его бабушкой по отцовской линии, и она попросила своего сына дядю Карла забрать племянника к себе. Норильск в то время был закрытым городом. Там отбывали наказание.
Дядя Карл был по профессии врач – хирург и тоже оказался репрессированным, как многие немцы. Позже он работал в больнице рентгенологом туберкулезного диспансера. Карл Карлович Дентцель – это особая глава и в нескольких строках не опишешь. Кстати, в память о нем написана статья в норильской газете «Заполярная правда» от 04.01.2002 года его бывшими коллегами, а также здесь, в Германии, упомянул о нем и других немцах Anton Bertsch в своей статье «Ein kleines Denkmal f;r die Deutschen vom Jenissej“, которая опубликована в 2006 году в альманахе-приложении к русскоязычной газете «Контакт», издаваемой здесь в Германии. Это приложение называется «Heimatbuch der Deutschen aus Russland“.
В Норильске Гаррик работал на руднике «Заполярный» электриком, учился в вечернем горно-металлургическом техникуме. Из Норильска Гаррик посылал нам посылки, помогал деньгами. Мама часто вспоминала, как однажды у нее в кошельке осталось всего 30 копеек и она не смогла бы на следующий день купить даже буханку хлеба. На обеденном перерыве мама была дома и тут пришла почтальонша, которая принесла перевод от Гаррика в сумме 1000 рублей. Этого мама не могла забыть до конца дней своей жизни! Мама боялась иметь долги и внушила это нам. Она говорила:
- Если берешь в долг, то отдавать придется вдвойне...
16.08.1961 года Гарри женился на Валентине Редих (Reddich). У них два сына: Володя (Waldemar  - назван в честь дедушки) – 21.06.1964 года рождения, родился в селе Астраханка Целиноградской области, так как родители его в это время находились в отпуске, и Александр – 19.11.1972 года рождения, родился в городе Целинограде, куда они переехали из г. Норильска в начале 1972 года. Володя женился на Кристине, Саша нет, но он успешно работает на производстве.
Я помню свадьбу Гарри, потому что он взял с собой, и мы с ним, будучи в отпуске, в этот год навестили его бабушку и других родственников по отцовской линии, которые проживали в Казахстане, а именно: зерносовхоз Федоровский Кустанайская область, а потом мы приехали в гости еще к маминым сестрам: в Караганде к тете Марте и в село Мерке Джамбульской области к тете Эльзе Реймхе.
Весной 1964 года Гаррик с Валей приехали в отпуск, побыли в Айкино, а потом поехали в Ленинград. И снова Гаррик взял меня с собой. Валентина не возражала и я была очень им благодарна.
В 1967 году, когда Эрих закончил школу и попросился к ним в Норильск, они взяли его к себе и, уехав потом из Норильска, оставили ему свою квартиру. В 1982 году Гаррик сильно заболел и был прикован к постели, то мы заказали ему унты, чтобы его не мучил ревматизм. И он потихоньку выздоровел.
Что я хочу сказать? Так воспитала нас мама: держаться друг за друга и помогать друг другу, хотя говорила нам, что рецептов воспитания нет, но сама была хорошим примером для нас и других – настоящая учительница! Я помню многое из ее высказываний, например: не сплетничать, не оговаривать, не предавать – «Mit klare Gewissen - hast ruhe Kissen“.  Никогда не обижать ни словом,  ни действием стариков, инвалидов, а также сирот и вдов... Все это может вернуться, как Божье проклятие, назад.
20.04.1994 года семья Гаррика приехала в Германию из города Целинограда на постоянное место жительства. Проживают в городе Bottrop.

Теперь о себе:

Гедда – 14.10.1944 года рождения, родилась в селе Wiedenbruch, Kreis Lask, Земля Wartheland в Польше. В декабре 1945 года вместе с родителями и старшим братом Гариком прибыли в село Айкино Коми АССР, где жила и окончила 8 классов. Потом пошла работать в пошивочное ателье, проучившись 10 месяцев и пройдя практику на швею.
После окончания 10-ти классов вечерней школы молодежи устроилась на работу секретарем судебного заседания Усть-Вымского районного суда. В этой системе проработала до июля 1073 года.
В первый раз вышла замуж в мае 1966 года. Познакомил меня с будущим мужем мой шеф – председатель Усть-Вымского райнарсуда и, когда он получил должность председателя Сыктывкарского горнарсуда, переехал в столицу Республики Коми и предложил нам. Муж уехал раньше, нашел квартиру и я переехала к мужу в ноябре месяце этого же года. Семейная жизнь не сложилась, муж перестал работать, как только я переехала к нему, пьянствовал. Бабушка мужа была хорошим человеком, относилась ко мне хорошо, а вот матери я не понравилась.

В июле 1973 года я переехала в город Норильск. Пять лет я работала на Обогатительной фабрике: сначала секретарем, потом заместителем Председателя Профкома. А с 1979 года мастером по ремонту приборов Военизированной горно-спасательной части.
Второй раз вышла замуж в июле 1980 года за Баскакова Валерия Генадьевича. Прожили мы в браке два с половиной года. Это моя первая любовь. С Валерой мы познакомились на пароходе, где он служил юнгой, а мы, 25 девушек, возвращались после соревнований в городе Сыктывкаре домой в Айкино. Был конец декабря и это был последний рейс пассажирского парохода перед ледоставом. Курсанты попросили капитана устроить танцы. Капитан разрешил. Меня пригласил на танец молодой человек. Когда мы сходили с палубы, он подошел ко мне и попросил адрес, но я ему не дала. Постеснялась...
Как же я потом удивилась, когда получила от него открытку с Новым 1962 годом. Потом он стал мне часто писать, мы обменялись фотографиями. А летом 1962 года он заглянул к нам домой, а осенью того же года его призвали на службу в Армию. Он служил в Германии. Весной 1965 года он пригласил меня в город Великий Устюг, откуда он родом, так как летом ему дадут отпуск. Я поехала, но встреча не состоялась.
Я вышла за другого. Он был старше меня на 4 года. но недолго прожили, и мы развелись.
Встретилась я с Баскаковым на отдыхе в Геленджике. Мы с подругой потом поехали к нам домой и, по желанию подруги, посетили Великий Устюг. Там встретили брата Валерия – Алексея. Я спросила его:
- А где Валерий, и как ему живется?
Он ответил:
- Живет здесь!
Он организовал нам встречу. Спустя 14 лет мы вновь встретились. Мы радовались и плакали. Он очень состарился, уже не было былой красоты. Рассказал, что после армии женился и они родили сына, но он быстро развелся. На момент нашей встречи он был второй раз женат на своей однокласснице, имеют дочь. Я ему рассказала свою историю и сказала, что тоже развелась. Мы пожелали всего доброго и разошлись.
Он стал писать мне письма, уговаривал меня приехать ко мне и жениться. Я не хотела разрушать семью, но он грозился покончить самоубийством. Я сдалась.
Мы прожили до лета 1988 года. но он ездил домой, привозил подарки своей дочери и оставался там на нескольео дней. С такой жестокостью я столкнулась впервые. Он выпросил у мамы 300 рублей и уехал к своей жене. Этот долг маме я не могла простить. Если бы знал об этом папа?! Он перед уездом с моей квартиры, пока меня не было дома, забрал весь хрусталь и кое что из вещей, не принадлежавшие ему. Позже я узнала, что из дома был отправлен контейнер. К тому же все сбережения он полностью забрал себе, незаслуженно. Уезжая, он многое уничтожил. Перед отъездом мы пошли в ЗАГС подали на развод и нас развели, так как у нас не было детей.
Так прожила я одна до отъезда в Германию. 31 марта 1996 года я с мамой приехали в Германию, на свою историческую родину. В августе 1996 года познакомилась со своим будущим мужем Артуром Мартин. Зарегестрировались 13.10.2000 года и проживаем в городе Dillingen, Saarland. Детей не имею.

Гельмут родился 24.02.1946 года, то есть в послевоенный голодный год, в селе Айкино Усть-Вымского района Коми АССР. Рос очень подвижным, любопытным, с разными приключениями, но очень добрым ребенком. Где мы только с ним не бывали?! Ходили вместе в детский сад, вместе зимой катались на санках, а летом на трехколесном велосипеде: он за рулем, а я сзади на приступочке, обняв его за шею.
Даже проникали на территорию промышленного комбината, катаясь на вагонетках, которыми доставляли древесные отходы для электро-силовой станции, а также однажды залезли на бревна бревнотаски. Наверное, это был последний «поход», потому что папа случайно увидел нас, снял с бревен и отшлепал. Нам же было невдомек, что может случиться беда и мы окажемся под пилорамой. Мама была умной женщиной, шила для меня всегда яркие ситцевые платья, чаще красного цвета, которые видны издалека, поэтому нас отец и заметил.
Гельмуту вообще часто попадало, хотя он и не всегда был виноват. Весной мы и соседские дети прорывали снег со льдом, пускали по этим ручейкам самодельные кораблики. Как-то кусок льда отлетел и попал одной девочке в голову. Ее мама пожаловалась папе и он отлупил Гельмута. А девочка сама была виновата, потому что стояла близко. Однажды зимой один из наших друзей захотел прокатиться с нами на санках, но с условием, что будет сидеть сзади и рулить. С этим заданием он не справился, и, когда увидел, что не может отвернуть санки от столба, то сам свалился, а мы врезались в столб. Все бы ничего, но на столбе оказался гвоздь и врезался Гельмуту прямо в лоб. Его увезли в больницу и спасли.

Потом был еще такой случай: в детском саду на полдник подали нам запеканку и горячее кипяченное молоко. Когда Гельмут притронулся к стакану, сидевший напротив мальчик, пнул его под столом. Гельмут дернулся, выпустив стакан из рук, и это горячее молоко пролилось ему на живот. Получился страшный ожог: живот был сплошной пузырь.
Помню, Гельмута не интересовали сладости, которые мы получали на Рождество (Weihnachten) и в детском саду на новогодние праздники. Мешочки с конфетами и печеньем долго сохранялись, а я с Эрихом – сладкоежки и поэтому, когда они заканчивались, то мы обменивались с Гельмутом на что-нибудь съестное, но чаще он отдавал нам просто так.
Как я уже писала, Гельмут был непоседа, поэтому с ним случались разные истории. Однажды перед школой он пришел к маме, обнял ее и говорит:
- Мама, Вы («Вы» – это не описка, так мы были приучены обращаться с нашими родителями) можете всё – сделайте для меня, чтобы я не пошел в школу.
Мама унюхала, что он пахнет дымом и табаком, отлупила и сказала:
- В школу надо обязательно идти, и ты пойдешь...
Так он нехотя и учился, окончив 8 классов. И еще Гельмуту попало за то, что курил, его приучал к этому сводный брат Виктор из папиной первой семьи. Мама внушала всем моим братьям, что курить вредно, и она не разрешит им, пока они не отслужат в Армии. А почему? Да чтобы потом в Армии им не пришлось собирать окурки, потому что денег на сигареты в армии у них не будет. Пьянствовать они тоже не научились, так как наш отец не пил и не курил: он был глубоко верующим человеком, а во-вторых денег лишних не было.
Был случай, когда у Гарика пропали деньги – 3 рубля. Так как он уже зарабатывал сам, то ему разрешалось оставлять несколько рублей на поход в кино или на танцы. Гаррик подумал, что взяла мама и спросил у нее. Тогда она собрала нас всех... Я не знала, что такое деньги, и поэтому выпала из подозрения. Эрих был еще совсем маленький, тоже не был заподозрен и оставался только Гельмут – он и признался. Он был наказан, а нам был урок на всю жизнь.
Гельмуту пришлось тоже начать рано работать, потому что учиться от не хотел. Устроился на ученика электрослесаря. Как-то он с другими электриками делали проводку на строительстве одного здания. И там двое его коллег решили позабавиться  и подвесили его за ноги на чердаке. Когда же пришло время обедать, они его сняли и это сохранило ему жизнь. Он пришел на обед, но есть не мог, так как глаза его были залиты кровью. Он рассказал маме – кто и что с ним сделали, оказался наш сосед, который нас предал с санками в детстве.
Перед призывом на службу в Армию по направлению районного комиссариата Гельмуту удалось закончить курсы водителя, поэтому оставил профессию электрика и стал шофером. Отслужив в Армии 3 года с 10 ноября 1965 года по декабрь 1968 года, попал на целину на уборку зерновых и получил за это медаль. Вообще, наград у него много, больше чем у нас вместе взятых. С этой профессией он и ушел на пенсию, но продолжает работать.
В 19 лет Гельмут женился. От этого брака у него две дочери: Елена – 04.08.1967 года рождения и Анжелика – 06.06.1970 года рождения. Этот брак распался, и вот уже 26 лет он женат на Ирине Поповцевой. В этом браке совместных детей нет.
24.02.1996 года Гельмут отметил пышно свой юбилей – 50 лет, на который пригласил всех родных, друзей, коллег, бывших одноклассников, а также няню из детского сада, единственную, которая осталась в живых. Как же она была счастлива и расстроенна до слез – такой чести она еще не удастаивалась! Весь праздник заснял на видео внук Альберт. Вот такой наш Гельмут! Он единственный, который не покинул родные места, где родился, вырос и вышел на пенсию. Мы же все поразъехались кто куда...

Эрих – родился 06.04.1950 года в селе Айкино Усть-Вымского района Коми АССР. Свидетельство о рождении у него есть, но гораздо позже выяснилось, что он не был зарегестрирован комендантом спецкомендатуры. Эта «ошибка» выяснилась только тогда, когда вышел закон о репрессированных и смогли через суд восстановить справедливость. Вот такое отношение власти было в то время.

Об Эрихе я помню с того момента, как его запеленатого в одеяльце принесли домой. В то время мы продолжали жить в бараке. Мама развернула одеяльце и подала этот комочек мне со словами: «Вот теперь у тебя живая кукла». Я очень обрадовалась и пошла разгуливать по комнате, раскачивая на руках этот «сверток». Видимо я очень увлеклась и чуть не задела  головой этой «куклы» за косяк, мама тут же подбежала и отобрала. Я обиделась. Позже мама развернула «куклу» и она на моих глазах вдруг испражнилась. После этого у меня интерес к ней пропал. Мне было пять с половиной лет. 
Эрих рос тихим, спокойным мальчиком: мог часами играть кубиками. Никого не докучал своим присутствием, но однажды он решил подарить маме цветы, которые вырезал из настольной клеенки, а потом гонялся за тараканом с молотком и тем самым отбил штукатурку на плите. Пришлось маме замазывать и забеливать печку. Когда Гаррик пришел с работы и увидел эту картину, то объявил:
- Как прекрасно выглядит наша плита: белая с голубыми пятнами – как небо в облаках!
После таких проделок Эриха мама решила его сдать в детский сад. С первых дней она сопровождала нас, а потом я с Гельмутом должны были ходить сами за ним. Детский сад находился в центре села, а это почти километр от нашего дома. В то время Эриху было полтора года. Для меня этот год был последний год перед школой. Нянечки и воспитательницы спрашивали маму об Эрихе:
- У вас что, Эрих - глухонемой?
- Конечно же, нет, - отвечала она.
Это Эрих по привычке молча играл кубиками и другими игрушками, да и понимал только по-немецки. Но спустя годы нянечки и воспитательницы были поражены, как Эрих мог сам защищаться. Один мальчик хотел отобрать у него игрушку, Эрих не дал, тогда тот пригрозил ему:
- Мой папа – милиционер! Он придет и арестует твоего папу!
На что Эрих ему ответил:
- А мой папа сильный! И как двинет твоего папу, что он упадет!
Взрослые втихаря смеялись. Папа вернулся из заключения, когда Эриху было 5 с половиной лет. Между нами было какое-то отчуждение, видимо Эрих боялся папу, а папа старался его не замечать. Выше, где я описывала события с Гельмутом, вы наверное заметили, что папа лупил за каждую провинность, даже не выясняя кто прав, кто виноват, поэтому Эрих старался не попадать ему на глаза. Эрих боялся даже кушать за столом со всеми вместе, потому что любил больше пить чай, чем есть суп, что ужасно не нравилось папе и он запрещал нам после еды что-нибудь перекусывать.
Я часто украдкой таскала для Эриха кусок хлеба, намазанный маргарином и кружку чая, и он ел под столом или в кукольном уголке, когда я выполняла домашнее задание. Мама была на работе и этого не знала, но, вероятно, догадывалась. Она часто спрашивала папу:
- Почему ты так плохо относишься к Эриху? Это же твой ребенок!
Но ответа я не помню. Видимо это и послужило, что в сентябре 1961 года Эрих бросился на шею Валентины и попросил взять его с собой в Норильск. Ему в тот год шел только двенадцатый, а он уже чувствовал себя чужим. Она ему ответила:
- Закончи школу и тогда мы заберем тебя, я обещаю!
И они с Гариком выполнили это обещание и в июле 1967 года, после окончания школы, Эрих уехал в город Норильск. Там Гарик помог ему устроиться учеником электро-слесаря на руднике «Заполярный», где работал сам. Эриху эта профессия не понравилась и 19 мая 1970 года он добровольно призвался на службу в Армию.
Отслужив 2 года, вернулся в Норильск, продолжив работу на руднике «Заполярный» под землей дежурным диспетчером. И как-то произошел конфликт с главным инженером рудника, поэтому уволился и перешел работать слесарем по ремонту оборудования на Обогительной фабрике до самого отъезда в Германию, то есть до конца февраля 2000 года. Здесь он проработал до самой пенсии на макаронной фабрике.
Женат на Лидии Николаевне Горленко. Имеют дочь Ольгу – 01.02.1982 года рождения. У нее родилась дочь Элизабет.

Володя (Waldemar) – 24.01.1959 года рождения. Родился в селе Айкино Усть-Вымского района Коми АССр. Наш маленький, папин и всеобщий любимчик, баловень.
 Я помню, была дискуссия по поводу его имени, но мама настояла на своем, так как я теперь понимаю, - это была дань ее первому мужу и первой любви. Первенца ей пришлось назвать Гарри, потому что муж сказал:
- Не надо называть сына моим именем, ведь улягутся все недоразумения, выяснится, что я ни в чем не виноват и вернусь домой, и два одинаковых имени в доме – это ни к чему.
Она его и послушалась, но увы…
Перед рождением Володи мы получили 2-х комнатную квартиру и перебрались из барака. В этой квартире также пришлось топить плиту и печку, но там были уже 2 комнаты: одна для нас – детей, другая – для родителей. Это был поистине праздник! На строительстве этого дома нужно было отработать сколько-то часов: убирать стружку, разный мусор – мы делали это с удовольствием! Папа заодно вырыл погреб, где мы хранили картошку, соленья, варенья.
Тут уж нам досталось, особенно мне: через месяц мама вышла на работу, а мы все были заняты Володей. Он был чудесным ребенком: не капризничал, уже с двух месяцев мама держала его над горшком, и он не делал в штаны. Ласковый, улыбающийся, мы все старались брать его на руки, так как не был обузой. Через год родители решили устроить его в ясли, которые находились в центре села, а это почти  километр от дома и доставлять туда должны были мы: я и Гельмут, а сдавать в группу - только я. Как трудно мне было это делать, Володя начинал плакать и не хотел оставаться, как и другие малыши. Крик, рев... ежедневно, и мне хотелось плакать вместе с ним. Я сказала об этом маме, она передала папе и он, как всегда, разозлившись, сказал:
- Не умеете справиться с ребенком!
Он решил сам отвезти его на санках в ясли. Не доезжая до дверей учреждения, санки вдруг перевернулись и Вова повалился в кювет. Папа достал его и занес в дом, стал его раздевать, а там рев стоит, и Вова стал плакать. Папа снова его одел и увез его домой. С тех пор папа сапожничал дома и Володя был под его присмотром.
Где-то в 4 года Вова вдруг сам попросился в детский сад и ходил туда до самой школы. Там у него была любимая воспитательница Валентина Яковлева. Володя рос умненьким мальчиком, с хорошей памятью, рано стал читать. Мы с раннего детства читали ему книжки и у нас их было много. Мама сама любила читать. Иногда читала ночи напролет, так как другого времени не было.
Как млел отец, когда Володя сидел рядом с ним и читал, а папа подшивал кому-нибудь валенки. Володя был общительным ребенком и всегда при нем были компании. Он приводил по 5-6 своих друзей, что жутко не нравилось мне, потому что потом убираться приходилось мне за ними. Здесь, в Германии, мама часто вспоминала, как она переживала за Володю, что он вырастет эгоистом, испорченным человеком, но к счастью, Володя скромный и порядочный человек, и всегда готов помочь любому, если в этом есть нужда.
В 1976 году закончил Айкинскую среднюю школу. Затем училище по ремонту бытовой техники. Отслужил 2 года в Армии. После службы работал слесарем-ремонтником в Айкинской геологической партии. В 1982 году женился на Любовь Викторовне Граниной. От брака они имеют двух дочерей: Ирина (Irene) – 13.12.1982 года рождения и Марина (Marina) – 16.02.1991 года рождения, которая родала на свет дорогого Максимилиана. В октябре 1993 года первыми из нашей семьи переехали в Германию и проживали в городе Kaiserslautern, Rheinland/Pfallz.
Володя участвовал в Германии на телевидении в программе «Алло, мы ищем таланты». Он показывал всем искусство по забиванию гвоздей в деревянную чурку стекляными электрическими лампочками. Занял 3-е место и был приглашен на такую же программу в Китай. Он поехал со своей женой. После выступления они побывали на китайской стене и посмотрели много китайских достопримечательностей. К сожалению, Володя умер в 2010 году от остановки сердца, что для всех это было тяжелой потерей. 

Ну вот, кажется и всё... Я счастлива, что выросла в такой большой, дружной семье и от всей души благодарна нашим родителям и низко кланяюсь их могилкам. Желаю им счастья на Небесах, которого они непременно заслужили. Гедда.


Воспоминания жизни младшей дочери Семьи Блиферниц – Эльзы Реймхе, урожденной Блиферниц 26.08.1926 года рождения.

Мы росли в большой дружной семье, где было десять детей. Папа Самуил Блиферниц (Blifernitz Samuil) 1983 года рождения, работал садовником (als G;rtner). Мама Юстина Блиферниц рожд. Полл (Justinе Poll Bliferniz) – 1884 года рождения воспитывала нас – детей. (Мама умерла в 1953 году в городе Караганде) Их было у них десять. Старшие помогали стирать, готовить еду, приглядывать за младшими. Жили хорошо в Запорожье, селе Reigorod. Но в один момент все изменилось...
Отца и двух старших братьев забрали и увезли в неизвестном направлении. Помню, я была совсем маленькая - стояла на подоконнике и плакала, протягивая к нему ручки. Позже нам сообщили, что его признали врагом народа и расстреляли в 1938 году. Какой он был враг? Честно работал в саду, сажал, поливал саженцы, ухаживал за территорией. Тогда всех объявляли врагом народа и расстреливали без суда и следствия. Позже, в 1966 году отца реабилитировали посмертно.
Мы росли и, можно сказать, выживали без отца. Брат Густав женился на Марие, сестры Ольга и Гермина вышли замуж... Всех разбросала судьба. Я была самая меньшая в семье и меня все оберегали.
Когда я была молоденькой девушкой, влюбилась в парня, и мы стали дружить. Я часто убегала с ним смотреть на закат. Но он долго не мог или не хотел позвать меня замуж. А тут приехал к нам в село молодой парень Кондрат Филлипович Реймхе из Запорожье, село Беловеж, Украина - 12.12.1918 года рождения (его родители были колхозники) – стройный, красивый, хорошо одетый: во фрече, хромовых сапогах, с гитарой и фотоаппаратом на плече.
Его отца Филлипа Реймхе тоже арестовали и отправили в трудармию, где он и умер в 1941 году. Его мать Шарлота Зайбель, по мужу Реймхе (Scharlotte Seibel – Reimche), 1983 года рождения умерла от голода в 1943 году. Он был у нас на посиделках и все девушки переглядывались: кого же он выберет?!
Выбрал меня. Я очень любила танцевать, и он тоже. Мама была против. Говорила, что он старше меня на 8 лет и все познал в жизни - в своей деревне уже имел девушку, которая ему родила сына. Но малыш умер, и Кондрат приехал сюда, чтобы жениться на другой. Но я, как и все молодые, не слушала мамины предостережения и решила за него выйти замуж. У нас была небольшая свадьба, где я надевала фату и свадебное платье. Он хотел сделать мне свадебный подарок и мы пошли на базар. Он подобрал мне модные туфли и шапочку с пером. Купил это и сказал:
- Теперь я одел тебя с головы до ног. Запомни, надо себе покупать дорогие, добротные вещи, но мало, чем много всякого барохла.
Когда я мерила туфли, я увидела знакомые ботинки. Подняла голову и увидела своего бывшего парня. Он мне тихо сказал:
- Зря ты за него выходишь замуж. Будешь всю жизнь несчастная...
Я покраснела, но ничего не сказала...
Женились мы 14.04.1948 года.

Началась война с Германией. Мы были враги народа, по мнению властей, и нас отправили в трудармию в город Воркута Коми АССР, где мы были с 1943 года по 1958 год. Жили в бараках по 3-4 семьи в одном помещении, отделявших нас занавесками.
Муж работал на шахте электриком, я тоже на шахте, сидела за пультами управления подачи электричества в цеха шахты. Старшие дочери ходили в школу. Младших воспитывала соседка – бабушка тетя Амалия. Чтобы они не плакали, она жевала хлеб, завязывала в тряпицу и давала им сосать. Они успокаивались.
Рядом с нами работали заключенные под наблюдением военных стражей. Помню, как один заключенный сбежал. Его все искали. Всю местную милицию подняли на поиски беглеца. А в поселке в это время пропал ребенок, спящий в коляске под окном. Девочке было всего 9 месяцев.
Позже ее нашли в лесу на лужайке, покрытом мхом. Девочка была мертва. Она была жестоко изнасилованна, глазки у нее вылезли из орбит, видимо от боли и страдания... Через неделю все-таки удалось поймать это чудовище. Все население хотело разорвать его на куски. Его увезли и больше его никто не видел. Наверное, расстреляли. 
В 1945 году кончилась война. Но мы все-равно были под комендатурой еще 8 лет. Купили себе хорошую одежду: мне пальто с воротником чернобурки, мужу – шерстяное пальто с каракулевым вортником – носили до самой старости. Детям – пальтишки и ботинки.
В феврале 1956 года нас распустили. В 1958 года мы всей семьей поехали на вольное поселение в Казахстан, наша власть отправила нас куда подальше. Ехали в поезде молча, все думали и размышляли, как там будет? Что еще приготовила нам судьба?!

18.09.1991 – нас реабилитировали. 


У нас уже были дети: старшая дочь Ольга – 26.04.1949 года рождения, вторая дочь Лилия – 10.06.1950 года рождения, двойняжки Нелли и Наташа – 13.02.1956 года рождения.
Приехали мы в Казахстан в село Мерке Джамбулской области. С нами ехали в поезде – наши друзья: семья Риффель, семья Штумпф, семьи Люфт, Гофенгейм и другие... Казахи встретили нас дружелюбно. Они помогали, давали нам лепешки покушать, устроиться на работу.
Купили землянку с глиняным полом, с печкой и соломенной крышей. Муж мой устроился на работу электриком. Я на конфетную фабрику, заворачивать конфеты. Тогда заворачивали конфеты вручную. Конфеты были простые с индигриентами: сахар, крахмал, мятная или барбарисовая эссенция, красители. Дети ходили в школу, которая находилась рядом – школа имени Трубицына.
В семье было мало улыбок, тяжелая жизнь... Я перешла работать в швейный цех в Дом Быта, сначала пройдя курсы обучения по кройки и шитья. Мне понравилась эта профессия и я с гордостью осваивала это дело. У меня появились свои клиенты, могла кроить и шить даже дома. Меня все ценили за мой труд. За все время работы дирекция присваивали мне звания «Заслуженный работник», медали и грамоты. Тогда было модно считать... что люди скажут?! И я старалась для людей, чтобы никто плохого обо мне не сказал...

Мы с мужем накопили немного денег и построили небольшой дом с двумя комнатами и кухней. Но недолго радовались, с мужем случилась беда. Он на работе устанавливал столб в яму с тремя мужчинами, как столб покачнулся и начал падать. Все разбежались, и столб упал на плечо Кондрата, что повлекло перелому двух позвонков. Он упал и громко кричал от боли.
Его увезли в больницу, где заведовали хирурги Межерицкий и Мажора. Я ухаживала за ним. Дети были в доме одни. Иногда заглядывала к ним соседка тетя Ида Штумпф.
С больницы мужа выписали парализованным. Он не чувствовал своего тела от талии до кончиков ног. Он не чувствовал, когда ему надо сходить в туалет, и этим очень страдал. Он плакал и несколько раз хотел покончить самоубийством. Много лет его одеяло было прожженое из-за попыток сжечь себя сигаретой. Я хоть и была зла на запах в доме, но не давала ему сделать глупость.
Нам посоветовали поехать в Ташкент к одному профессору в больницу, он якобы творит чудеса. Сначала по почте отправили ему все медицинские справки, снимки и заключения врачей. Скоро мы получили вызов. Пришлось оставить детей и поехать с Кондратом в ташкентскую больницу на операцию, где работал хороший профессиональный хирург из Китая Ким Чо Цин и вся бригада медиков.
Кондрату сделали операцию: заменили ему 2 позвонка на пласстмассовые с титановым покрытием, укрепили нервную систему мочеполовой системы. Операция прошла успешно. Мы вернулись домой. Муж встал на костыли и мог ходить на них сам. Он чувствовал уже, когда ему хотелось в туалет, но только надо быстро, чтобы не испачкать штаны. Но мы очень были рады такому завершению дел. Позже мы узнали, что в Ташкенте было землетрясение в 1960 году и вся больница разрушилась. Пострадало много людей.
В 1969 году муж взял двух работников и построил нам дом. Сначала одну половину, а мы жили в другой – землянке, а потом мы перешли в построенный,  а они достраивали вторую половину. Потом построили летнюю кухню, сарай, баню, гараж. К тому времени провели в поселке газ. Мы отапливали дом с водяными батареями.
Я думала, что пока я буду на работе, старшие дочери приглядят за младшими: учить будут стирать, готовить обед, шить, уроки делать... как положено в семьях. Но они весь день и ночь сидели за учебниками, и мне приходилось после работы готовить ужин на скорую руку: жарить картошку, отваривать лапшу... Конечно, все были полуголодными, но я делала все что могла. Зато очень гордилась, когда на родительских собраниях хвалили моих старших дочерей за отличные знания и хорошее поведение. Им даже сулили по окончанию школы вручить золотую медаль.
На Рождество, Новый год и Пасху я всегда старалась печь пироги „Zuckerkucher“ и печенье, красили яйца луковой шелухой, покупала сладости, шила им новогодние костюмы: снежинка, бабочка, снегурочка... В школе и на работе давали им кульки с конфетами. Это было всего лишь 2-3 раза в году, но зато радовались дети по-настоящему.
Когда мой муж, их отец, стал инвалидом и мог ходить на костылях, сам готовил кушать: борщ, пельмени, картофель-пюре и помогала ему младшая дочь Наташа. Она часто варила компот, гороховый суп... Мы добились с его предприятия инвалидную коляску, чтобы муж мог ездить. На мотоколяске он с младшей дочерью Наташей косил сено для коровы у дороги между посевами свёклы и привозил домой. Они ездили в сад за яблоками, на озеро, где бил ключ. Позже он получил «Запорожец» с ручным управлением. Он не сидел дома, не вдавался в депрессию и отчаяния, а начал желающим, а их было много, покупать по дешевке комбикорм на мельнице и продавать населению. Этим он немного зарабатывал. 
Нелли много участвовала в школьных Олимпиадах. В 1965 году она снова участвовала в беге  и на этот раз случилась беда. Как говорится: «Пришла беда – открывай ворота!» Она участвовала в соревновании по бегу и ударила сильно коленку. Мне надо было приложить холодный компресс, но я не знала как поступить, хотела как лучше, и парила ей ногу. Это и послужило воспалению кости. На следующее утро у нее нога распухла, и мы отвезли ее в больницу. Хирург Межерицкий сделал ей операцию по чистке кости. Через некоторое время опять нога загнилась. И опять операция. Хотели сделать третью... И мне посоветовали съездить с ней к профессору в город Фрунзе, который принимает на дому, так как он сейчас уже на пенсии. Он посмотрел и сказал, что если бы мы сделали еще одну операцию, то вообще потеряли ногу. Посоветовал ей делать примочки из состава: алоэ + спирт (5:1), и менять их 2 раза в день.
Так мы и сделали. Рана потихоньку затянулась, маленькие осколки косточек постепено удалялись из раны. Через полгода нога была здорова. Остался только шрам.

Поэтому все домашние обязанности легли на плечи младшей дочери Наташи. Она была обязанна раз в неделю подметать двор, мыть машину, чистить навоз свиньям, с мужем косить и заготавливать сено для коровы по дорогам между посевами свеклы.
Однажды у них был шок. Они поехали на вокзал через железную дорогу. Как раз вдалеке шел поезд. Кондрат думал успеет проскочить через шлагбаум, но мотор заглох на рельсах, а поезд приближался, издавая тревожный гудок.
На матоколяске двери были закрыты на крючок, который пдлохо открывался и они не могли выскочить из машины. Кондрат заводил снова и снова, и в последний момент машина завелась и выскочила на дорогу. Сзади с визгом пронесся поезд, а муж все никак не мог прийти в себя.
В таких переделках они были не раз. Когда они ездили в лесопосадку, пришлось мужу на машине забираться на насыпь, но машина заглохла, не достигнув вершины. Наташа схватила за тормоз и потянула ручку на себя. Машина остановилась, а отец закричал на нее: «Зачем ты это сделала? Мы могли бы перевернуться через голову, а так лучше бы скатились вниз...»
В следующий раз они были на озере, среди зарослей камыша и терна. Кондрат расположился на берегу, положив костыли рядом, чтобы помыть резиновые дорожки для машины. Наташа решила искупаться и полезла в воду, охладиться от паленного солнца. Она вошла в воду, думая что неглубокая, и провалилась на глубокое дно, откуда не было видно солнца. Она не умела плавать и очень испугалась. Она оттолкнулась со дна и всплыла наружу. Потом опять провалилась на дно. В душе ее мелькнуло: «Господи, помоги!», и снова погрузилась в воду. Когда в очередной раз всплыла, то увидела кустик с тоненькими веточками согнувшимся к воде с берега. Она зацепилась за него и выкарабкалась на берег. Отец спросил ее, заметив бледность лица: «Ну как, все нормально?» Она ничего не ответила...
Еще раз было, когда Кондрат остановил машину, чтобы посмотреть, откуда идет стук. Наташа сидела в машине. Вдруг откуда ни возьмись появились подростки-казахи и стали придираться к нему, насмехаться над инвалидом. Он быстро сел за руль и  поехал, но они держали машину и что-то вырывали. Муж дал газу и облегченно вздохнул, когда мальчишки остались позади. Приехав домой, он обнаружил на машине царапины и были оборваны все лампы. Да, неприятный инцидент.
Сама Наташа была полна идей, иногда не совсем приличных. Когда ее в очередной раз заставили чистить свиньям, она хотела облегчить свою работу и прорыла арычок с ямы свиных испражнений в яму уборной соседей Марии и Николая Рычиловых. Она выгребала свиные испражнения в этот арычок в уборную соседей, которая стояла недалеко от сарая. Потом у нее возникло чувство вины, и она стала носить тяжелые ведра в огород. Позже соседи узнали по запаху, что случилось, и Николай сказал Марии: «А ты их всегда хвалишь... Смотри, что они сделали...» Наташа потом призналась: «Извините, это я сделала». Мария все-равно относилась к нам хорошо.
Однажды Кондрат ремонтировал крышу – покрывал толью создавшиеся дыры, а Наташа ему помогала. Когда он слезал с крыши, переставляя ступни с перекладину на перекладину с помощью рук дочери, вдруг он сорвался с крыши и закричал: «Помоги!» Он висел над землей, держась за перекладину. Наташа быстро схватила его за талию и сняла на землю. Она про себя удивлялась – «он совсем не имеет веса, легкий как пушинка...»
Когда Кондрат наказывал детей, обычно всех сразу, если кто-то сделает плохо, он бил всех костылем по шее. Старшая Ольга всегда выдерживала стойко, потом правда плакала от обиды. Лилие обычно не попадало, так как она была любимицей отца, Нелли всегда убегала от него на улицу, а Наташа жалела его, что он инвалид, и не убегала, а прижималась к нему, так ей казалось будет не больно. Он всегда отталкивал ее и говорил: «Уйди от меня, больная девочка...»
Хотя она ему честно служила, он ее ненавидел. Как-то я спросила у него:
- Почему ты так относишься к ней?
 Он отвечал:
- Наташа лицом похожа на мою мать. А она никогда меня не защищала, когда отец меня наказывал...

Как-то приехала из Айкино в гости моя сестра Ольга с детьми. Ее сыну Володе было тогда 12 лет. Они с Наташей строили домики, лазили по деревьям, один раз полезли на крышу, посмореть на осиное гнездо. Володя взял палку и сломал его. Одна оса полетела, жжужа, на Наташу и укусила ее в щеку. Она заплакала от боли и жжения и слезла с крыши. А Ольга, моя сестра, его мать, отругала его за то, что он полез туда, куда не положено. Он обиделся и исчез.
Успокоившись, с опухшим лицом, Наташа стала искать Володю, и нашла его в спальне, где он уже смонтировал двуколку из проволоки и уже собирался воткнуть ее в розетку. Наташа быстро выбила ее из рук кузена и сказала:
- Что же ты делаешь? Тебя ведь током могло убить.
- Я этого и хотел...
- Не надо, в жизни всякое может быть. Из-за всякой ерунды не стоит себя лишать жизни...
Его мама, моя сестра Ольга Денцель, была крестной Наташи. Она прислала Наташе, после своего визита к нам, маленькую куколку – пупсика с двигающимися руками и для всех девчат кофточки. Наташа очень любила эту куклу и берегла ее. Однажды она показала своей соседке, девочке – подружке Ольге Евич. Они оставили куклу в самодельном домике из веток в терновике позади огорода. И не зря у дочки болело сердце за нее... Утром она побежала к шалашику и не нашла куклы. Кто-то украл ее. Она сильно расстроилась и спросила у Ольги, куда подевалась кукла.
Оказывается, она рассказала своей кузине, живущей на берегу речки Меркенки, и,  может быть, она ее забрала. Они сходили к той девице и пригрозили, что расскажут ее родителям. Та отдала ее, но при этом отгрызла ей ручки. Наташа долго еще ее хранила, думая, что когда-нибудь поменяет ей ручки, но потом избавилась от нее. А депрессия осталась надолго.
Еще она любила собак: и Шарика, и Кнопку, и Дамку, и Тошку... Но когда они умирали, у нее еще больше устанавливалась депрессия. Ей хотелось крикнуть: «Зачем Ты Бог отнимаешь безвинные жизни у таких замечательных друзей?» Я ее тогда упрекнула: «Ты больше оплакиваешь животных, а когда я умру, ты наверное, и слезу не пустишь...» Но действительно, у нее очень доброе сердце!...
И еще расскажу о Наташе. Она всегда боялась остаться одна в доме. Ей всегда казалось, что по дому кто-то ходит, а когда мы все выходили ужинать, она, последняя, прямо закричала от страха: «Кто-то меня схватил за кофту и не пускает...»
Я пошла назад, включила свет и осмотрела все углы и под кроватью. Никого не было. Наверное, не зря отец про нее говорил: «Больная девочка!» Но потом я поехала навестить свою сестру Марту в город Караганду. Никого не было в доме, один муж управлялся по-хозяйству. Когда я приехала, мужа не было дома, убежал к моему кузену – двоюродному брату Андрею Блиферниц (Heinrich Bliferniz), так как в первую ночь ему послышались чьи-то шаги и стук мебели. Он вскочил с кровати и поехал к Андрею. Там и остался, пока не приехала я домой. Всякие твари вокруг нас. Когда я топила печь, то слышала, как из печи несся детский плач. Я стала посещать бабку-повитуху. Она мне многое чего рассказала.

Муж мой Кондрат умер 06.07.1991 года в селе Мерке Джамбулской области в Казахстане. Мы поставили ему памятник. Он все переживал, кому достанется наш дом... Купили казахи, в саду и огороде поместили овец и они вытоптали все. В огороде поставили юрту. Но это уже другая история...
Жаль, конечно, что мы не учили детей немецкому языку. В Росси и Казахстане нас называли «фашистами». Конечно, не все. Но все-таки мы ограждали своих детей от неприятностей и не очень-то соблюдали немецкие устои. Но и здесь, в Германии, если услышат русскую речь, то немцы нас называли «русские свиньи». Сейчас правда, в Германию много переселилось народу из всяких стран, и все начали говорить на разных языках. Стало легче с одной стороны, но с другой начались много криминалных дел.

Старшая дочь Ольга окончила казахское высшее учебное заведение города Джамбула на факультете физики и математики. Отец возил ей продукты, помогали как могли. Работала на заводе в бюро компьютерной диагностики в городе Целинограде. Всю жизнь жила по-принципу: мне ничего от вас не надо, и я не отдам своего. Самостоятельная. Но одной жить тяжело. Каждый нуждается в тепле и поддержке. Родила дочь Женни – 24.02.1980 года рождения. До 1,5 года мы воспитывали Женни у нас дома в Мерке. Потом она забрала ее в Целиноград, где она пошла в садик, а потом в школу.
В 1995 году Ольга с Женней переехали в Германию, где живут до сих пор в городе Gelsenkirchen.

Занялась дачей и воспитанием кошек. Женни вышла замуж за Евгения и родили они одну девочку Александру и двух мальчиков: Михаила и Илью. Сейчас Ольга на пенсии. Занимается внуками математикой, хочет, чтобы они выросли достойными людьми. И пусть ее желание исполнится! Купили дом, живут хорошо, чего им всем желаем!

Вторая дочь Лилия вышла замуж за Александра Франк, родила дочь Регину – 1979 года рождения и сына Валентина – 1981 года рождения. Окончила педагогический институт на дошкольное воспитание детей. Работала воспитательницей детского сада. Муж работал в Узле связи на радиостанции. Отец им помогал во всем: купил им дом, возил комбикорм для скотины... Жили они хорошо, в достатке. У них сын Валя занимался разведением кроликов: сам кормил, сам растил, давал мясо маме, чтобы сварила им обед. Сам разделывал кроличьи шкурки и хранил их. Дочь Регина была скромная, тихая девочка. Училась хорошо.

Дочь Регина вышла замуж. У них растут две дочери. Валентин женился. У них растет ребенок.
У Лилии жизненный статус: перфекционизм: требует от всех идеальности. Если не идеален, то не стоит с этим человеком общаться. Может эта позиция и правильна, но по жизни идеальных людей нет. А если попадется такой человек, то с ним становится скучно. Может и правильно когда-то говорила Фаина Раневская: «Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной брюзгой». В Германию переехали в 1995 году. Живут в городе Sankt Augustin.   

Третья дочь Нелли всю жизнь мечтала создать свое гнездышко. Она стремилась к этому, и у нее получилось. Когда она лежала в больнице, она видела, что никто никому не нужен, и поэтому быстро вышла замуж за своего сокурсника Валентина Регер – 29.03.1956 года рождения в городе Омске. Они тогда учились в автодорожном институте. Его родители обеспечивали мясом, а мы фруктами и ягодами. У них родился мальчик Вадим – 1977 года рождения и дочь Виктория – 1981 года рождения. Работали инженерами в строительных организациях, получили квартиру. Дети ходили в школу.

В 1993 году приехали в Германию на постоянное местожительства. Работают в строительных организациях инженерами. Купили дом для дочери Виктории, которая вышла замуж и родила сына Беньямин и двойняжек Милену и Леонарда.
Себе тоже построили дом с двумя этажами, прямо целый замок – красиво и уютно. Занимается еще огородом, выращивает помидоры, цветы. Все у них хорошо, и я, как мать, за них рада.

Младшая дочь Наташа окончила учебу в строительном техникуме на техника-архитектора и художника-оформителя. Еще в Москве училась 5 лет на художника станковой живописи и графики. Работала художником на разных предприятиях и в газете корреспондентом, писала стихи, рассказы и заметки. После учебы вернулась из города Омска домой. Она была истощена, у нее болела голова - мигрень, желудок, постоянно кружилась голова. Это, видать, последствия опущения живота, когда она носила экстременты свиней в огород полными ведрами. Врач ей сказал, что у нее опущение на целую ладонь. Но как лечить, он сам не знал. Поэтому она начала собирать рецепты здоровья и помогает другим в тяжелых ситуациях.
Ольга Денцель, моя сестра, будучи у нас в гостях, глядя на Наташу, корчившуюся от боли, посоветовала ей быстрее родить ребенка, чтобы у нее осталось свое поколение. И Наташа поторопилась исполнить это. Но ей не везло.
Была она 2 раза замужем. И оба раза – неудачно, но очень хотела детей. Она забеременела в первый раз от мужа Якова Калиновского. Им привезли мешок картошки и свалили в середине комнаты у дверцы подпола. Целый день она ждала, когда муж встанет с дивана и спустит мешок в подвал. Но он и не собирался. Тогда она сама подняла мешок и спустила в подвал. Когда поднялась, то увидела как по ногам течет кровь. Ее увезли в больницу и почистили ее. Муж сначала упрекал себя за лень, а потом сказал, что она не может родить и развелся. После этого Наташа удалила всю тяжелую работу, занималась только своей профессией – художником в селе Луганске Павлодарской области. И родила, наконец, любимого долгожданного сыночка Артура – 03.05.1981 года рождения. Муж мой Кондрат был без ума от ее сына. Он всем показывал его и говорил:
- Посмотрите, сейчас будет выступать Леонид Брежнев!
И маленький мальчик, еще не умевший говорить, начинал гулить на своем языке и размахивать руками, выражая свои эмоции мимикой и жестикуляцией. Всем было интересно на это смотреть.
Наташа все брала близко к сердцу. Все считали ее больной и недалекой, и она всю жизнь хотела доказать, что не такая уже она плохая, и добивалась из ничего - сделать что-то.

Работала в Домe Пионеров руководителем ИЗОстудии. Дирекция внесла в ее трудовую книжку благодарность за то, что создала и открыла музей тружеников села Мерке. Потом переехала в Целиноград, где вышла замуж во второй раз за Петра Никулина из Кустаная - 1957 года рождения. Он был поначалу заботливым, но когда расписались, оказалось, что пьет, а вследствии этого – гуляет с другими женщинами, стал бить ее по всякому поводу, даже по тому, что всегда молчала, а он, вероятно, хотел бури и землятрясения. Держал ее за прислугу. И хотя она работала на трех работах, забирал все деньги и пропивал. Она родила второго сына Артема – 21.11.1984 года рождения. Они много раз убегали от него, но он находил и за волосы волок назад. Наташа терпела все его побои и боялась за нас, родителей, что он приедет и убьет их, поэтому и оставалась с этим извергом.
Перехала она с семьей в село Луганск Павлодарской области к родственникам по отцу, подальше от его дружков. Но там уже из родных никого не было, все переехали в Германию. Наташа устроилась учителем по черчению и рисованию, занималась ИЗОстудией. Впоследствие директор школы записал ей в трудовую книжку благодарность за создание и открытия музея тружеников колхоза имени Тельмана. Она с учениками ходила по домам и собирала сведения о земляках, их награды, грамоты, утварь, старые фотографии и прочее. Можно и сейчас посетить этот музей.

В октябре 1996 года она с сыновьями переехала на свою историческую родину Германию. Перед вылетом их провожал ее бывший муж Петр, хотя он жил уже с телятницей Клавдией. Переночевали в гостинице одну ночь, так как было рано вылетать. Ей приснилось в эту ночь, что Петр подходит к ней и хочет ее зарезать. Она с криком проснулась и увидела рядом стоящий Петр с ножом в руках. Он видимо не ожидал, что она проснется и положил нож на стол. Она взяла нож и засунула в свой саквояж. «Слава Тебе, Господи, за помощь и поддержку!» - не уставала про себя благодарить Бога и Ангела – Хранителя.
Ее с сыновьями поселили в немецком городе Duisburg. Хоть она плохо знала немецкий язык, все-равно она выучилась в училище на Dinstleistungassistentin, а потом пошла работать продавцом текстильной продукции. Она много участвовала в выставках своих работ, писала картины. Сыновья ходили в школу.
Но и тут с ней случилась беда. Видно, она много переживала за детей, не хотелось ей, чтобы они были как бывший муж Петр или как молодежь в Германии – наркоманы. С ней случился аппоплексический удар, то есть – ишемический инсульт. Парализовало ее на правую сторону. Сначала была в коме. Потом пришла в себя и много плакала. Все повторяла: «За что?» Когда она хотела кончить свою жизнь суицидом, Господь явился к ней... (Об этом пусть сама расскажет), после этого она уже не хотела думать о кончине, а стала бороться с болезнью и сейчас, стоя на одной ноге, и делая одной рукой, занимается внуком Стефаном, сама готовит еду, сама убирает в доме и моет окна, сама закупается.
Сыновья женились. Артур на Резеде Миннигуловой – 08.08.1986 года рождения из Казани, у них родилась дочь Беатрис – 08.04.2020 года рождения.
Артем женился на Нарине Khachatryan – 17.06.1984 года рождения из Армении, сын Стефан – 03.01.2004 года рождения.

Извини, Наташа, я расскажу твой маленький секрет. Ты боишься всех, хотя никому этого не показываешь: и мужчин, и женщин, и даже детей. Ждешь от них одни неприятности. У тебя начинается паническая атака. Наверное, это осталось от мужа-изверга. Прежде чем пойти к кому-нибудь, пьешь успокаивающие капли. Прости меня за наше равнодушие к тебе! Когда твой отец перед смертью попросил у тебя прощение, я злилась на него. Теперь я прошу прощение. «Мы затоптали цветок у дороги кирзовым сапогом». Когда ты была у нас, я все время науськивала Кондрата против тебя. Я хотела, чтобы вы все оставили нас в покое и решали свои проблемы сами. Теперь я понимаю, как была не права. Прости меня!
Я сначала тоже злилась, когда ты написала и издала книги, где много про нас. Хотя имена все изменены, мы узнавали себя и злились на тебя. А ты мне говорила, что это ты разговариваешь с Богом, и решаешь: кто виноват и что делать?! Я поняла, каждый имеет свое хобби: ты с малых лет собирала рецепты здоровья, писала дневники, а по-приезду в Германию, стала издавать свои книги. Все это хорошо, но не надо было давать читать своим сестрам. Они и так тебя не воспринимают как человека. Зачем еще подливать масло в огонь. Я читала твою книгу и, честно говоря, не нашла ничего криминального. Но лучше бы ты оставалась наедине с собой. У меня тоже было хобби. Я вышивала крестиком наволочки, салфетки и носовые платки. Я горжусь тобой! Новое поколение, если будет читать твои произведения, то будут думать, как поступили бы они в данной ситуации?! Ученые подтвердили, что самая тяжелая и опасная профессия – это журналист и писатель. У них всегда находятся недоброжелатели.
В семье Наташи все хорошо, слава Богу! Пусть будет так до скончания веков!

Я бы хотела в конце этого письма сказать вам всем прощальные слова.
Дорогие дочери! Простите меня за то, что не была вам подругой, с которой можно поделиться своими бедами, радостями и мечтами. Больше занималась своей профессией, обшивала всех, когда надо было заниматься детьми. Всем старалась угодить. В то время, главное, как мне казалось, «что люди скажут». Я многого добилась, меня уважали на работе. Меня награждали грамотами, медалями и подарками, но вам уделяла мало времени. Наверное, поэтому вы не дружные выросли. Мы – сестры и братья тоже были раскиданы по всему Советскому Союзу и встречались раз в 20 лет. Поэтому считались, что дружные. Как говорится: чем дальше, тем дружнее. А папина родня жила вместе, и они постоянно ругались.
Не отчаивайтесь! Идите вперед, не оглядываясь по сторонам, кто что скажет, как посмотрят... Ваши дети и внуки будут настоящими немцами. А у нас такая судьба – выживать. Мы много горя перенесли, но были и радости. Это и называется - жизнь!
Все мы – грешники, потому что каждый ищет свое счастье, и не всегда поступаем правильно. Но когда мы делаем ошибки, мы учимся жить. Не переживайте, что сейчас глобальное потепление, иммигранты и прочие неудобства. Главное, чтобы не было войны. Мы пережили это. Много было горя, бед и несчастий. Верьте в Бога, и Он поможет вам!
Хотела бы дать совет: не тратьте много сил, здоровья и энергии на приобретение собственности, хорошее обеспечение, дорогие побрякушки и все то, что не дает радости в жизни. Все это уходит в никуда... Главное, мира в семье, заботы друг о друге, любви и уважении. Тогда будет здоровье и счастье в семье. Больше гуляйте на свежем воздухе, любите животных, уважайте старших и заботьтесь о младших.

Мы ничего с собой не заберем, ни дом, ни деньги, даже славу.
Мы как пришли, так и уйдем, лишь доброту свою оставив.
Цените, что вы утром встали, что Бог от сна вас разбудил,
А в ночь, когда вы засыпали, вас Ангел бережно хранил!

Наша мама Эльза Реймхе (Блиферниц) умерла в 93 года - 27.10 2020 года. Похоронили ее на кладбище города Дуйсбурга.



          Воспоминания  Николая Фогель 15.05.1935 года рождения,
                сына Королины Фогель

      Николай Фогель родился 15 мая в 1935 году. Воспитывался в детдоме, окончил школу. Он большую часть жизни прожил в Красноярском крае, без шести лет весь трудовой стаж проработал главным экономистом совхоза. У него трое детей, четыре внучки, один внук, две правнучки и один правнук. С женой Лидой прожили в любви и согласии. У неё был инсульт двадцать лет тому назад, но все обошлось, слава Богу. Он все сделал, что мог и она с ними. Живет ради детей. Дочери Ирина, Лилия и Лида уже взрослые и обеспеченные.
       Лиля по образованию агроном, закончила институт. Работала с отцом экономистом по труду и зарплате, сейчас на пенсии, но торгует. Ира – окончила дошкольное училище, воспитатель. Лида - инженер конструктор, сейчас работает  в Германии в фирме по реализации оборудования для формацепсии.
    Внучки закончили учебу в Германии в университетах. Одна социальный педагог, у другой два высших образования - архитектор с правом подписи документов. Одна внучка и внук в этом году получат бакалавра.
    У дочери Лилии в России живет дочь Ирина. У нее высшее образование – социальный педагог. Имеет троих детей. Семья спортивная. Сын Даниил в двенадцать лет стал пятикратным чемпионом Красноярского края. В 14 лет призер краевых, зональных и Российских чемпионатов, перворазрядник, мастер спорта Киксбоксинга. Его сестра Яна, 11-ти лет, не отстает от брата – перворазрядница, чемпионка и призер зональных и федеральных чемпионатов. Очень старательные, прилежные и целеустремленные в спорте и учебе.
     Николай и его жена Лидия очень довольны своими детьми, внуками, внучками и правнуками.  Они греют их своей теплотой и любовью.
     Николай с сестрой Катей пять лет воспитывались в детдоме. Старший брат Христьян воспитывался в детдоме два года. В 15 лет был изгнан из детства и направлен в колхоз для укрепления трудовыми ресурсами. Сестра Катя, одна их дочь и внучка живут в России.
    Николай всю жизнь проработал в совхозе. Знает производство, технологию, весь путь развития. Весь анализ эффективности  этого производства - это трудное, но интересное дело!  Отца потеряли, когда ему было 32 года от рождения. Его мама – Каролина Фогель – 1920-1998 года рождения и смерти,  в трудармии не была, она сидела 5 лет по 58 статье.
    Их дети начали беспризорничать с 28 февраля 1945 года, отца по этой же статье замучили в Томских лагерях. Поэтому он так хорошо видит людей. Всегда уважал, хотя очень часто жестоко расплачивался.
    «Раньше, - считает он, - люди были более отзывчивы, более добрыми. Сейчас люди живут только для себя. И только наши дети могут исцелить их растерзанные души, только родительское добро делает мир добрее, но а зло всегда возвратно - пусть злобствуют, а мы будем дарить добро. Я пишу о своей жизни, о жизни беспризорства, Мы все не долюбленные дети и это не наша вина, и печалиться из- за этого у нас нет времени. Мы должны любить своих детей, чтобы они не оказались на нашем месте.

      Мой брат умер в начале декабря 2016 года. Они с мамой лежат теперь вместе, они так долго были в разлуке в детстве. Похоронены они в городе Фюрцбурге. То, что мама пережила, не желаю никому. В 31 год потеряла мужа, в 34 года безграмотную маму посадили по 58 статье. Более шести лет не видела своих детей, а Христьяна более девяти лет. Была выслана в вечную ссылку. Я начал один из рассказов и вступление о маме и разрыдался, даже жену свою напугал. Пришлось заменить эту страничку. Я всегда себя ругаю, что недолюбил свою маму. Я просто за это время отвык и не мог себя переломить. Она тоже не могла себя переломить. Вся беда наша, что мы беспощадно расправляемся со своей молодостью.
    Получается, что к старости  кого - то недолюбили, кто - то нас не долюбил. У меня не было высшего образования, я недоучка, но в жизни кое-что сумел сделать. Тридцать семь лет я работал главным экономистом лучших совхозов Красноярского края. Ежемесячно на протяжении тринадцати лет читал лекции  студентам заочникам и повышении квалификации. Шестнадцать лет работал в опытно показательном хозяйстве, организовывал, проводил всесоюзный семинар по хозрасчету. Там же докладывал и показывал работу нашего хозяйства. Многие вопросы я оспаривал в Министерсве и всегда со мной соглашались. Я был горд, что недоучка мог спокойно доказывать своё мнение в Москве. Так что мама могла бы своим сыном гордиться. Что смог,  я в жизни сделал, а что не смог - не хватила ума. Прожитыми годами я доволен, доволен семьёй, детьми и внуками и спокойно могу вспоминать о прожитой жизни и наслаждаться старостью. И еще бы я хотел сказать: «Счастье – это родиться в СССР, а несчастье – это иметь такое счастье! Счастье – это иметь семью, которая тебя любит и любишь ты».

Немножко опишу нашу былую жизнь

    С первых дней войны деревня опустела. В трудармию забрали мужчин, потом коней и молодых женщин. За ними последовали старики, подростки и жены, у которых было меньше трех несовершенолетних детей. Вся тяжесть домашних и кохозных работ теперь легла на плечи женщин, которым посчастливилось на какое-то время остаться дома. Многие из них совсем скоро пополнили армию трудармейцев, а некоторых забрали в советские концлагеря.
   У нашей мамы Каролины Фогель – 1920 года рождения было трое несовершенолетних детей и ожидала четвертого. Она оказалась в числе счастливых женщин. Мама была молодой, выносливой и физически сильной женщиной. Поэтому самые тяжелые колхозные работы легли на ее плечи. Вскоре определили ее молотобойцем в кузницу колхоза.
    Теперь мама с утра и до позднего вечера работала в кузнице: ремонтировала инвентарь, телеги, сани и с кузнецом-стариком делали различные детали. Кузнец был опытным, но возраст его сильно ограничивал в работе и он старательно обучал маму мастерству кузнечного дела. Учил сваривать железо, учил делать детали  к сельхозмашинам, гаечные ключи, зубила, молотки, слесарный и кузнечный инструмент, дверные навесы и всё, что так необходимо в любом хозяйстве.

    Мы, ее дети, теперь тоже целыми днями пропадали в кузнице и очень гордились, когда нам с братом доверяли качать меха горна. В один из таких дней кузнецы делали заготовки для каких-то деталей. Требовалось больше тепла для нагрева металла и мама сама качала меха. Кузнец из горна доставал раскаленный металл, ложил его на наковальню, на определенном расстоянии ставил зубило. В это время мама наносила несколько ударов кувалдой по зубилу и заготовка падала недалеко от наковальни на землю. Кузнец вновь отправлял остывший металл в горно и так продолжалось...
    Когда в очередной раз кузнец положил раскаленное железо на наковальню и мама нанесла несколько ударов по металлу, отрубленная заготовка упала не на землю, а отлетела в сторону. Мы услышали крик и рёв нашей сестренки. На плече у нее дымилось платье. Перед нею на земле лежала заготовка, от которой шел черный дым. По всей кузнице расползался запах горелого мяса.
     Мама быстро руками потушила ее рукав платья и сняла его с сестренки. На плече была вмятина, из которой шел не то пар, не то дым, из нее сочилась кровь. Вокруг вмятины почерневшая и вспухшая кожа. Сестренка топала ногами, от боли кричала и плакала. Кузнец стоял в растерянности. Мама взяла сестренку на руки и понесла домой. От кузницы мы жили через две избы и мы последовали за ней.
    Медпункта в деревне не было и до войны, а теперь и вовсе. Мама сама начала лечить сестренку. Смазала рану, прикладывала компресс, отмачивала... И рана зажила, только большой шрам остался у нее на плече на всю жизнь. Вскоре мама стала главным мастером кузнечных дел.   
     В эту зимнюю стужу женщины, у которых мужья в трудармии находились в Славгороде, в ста километрах от нашей деревни, решили отнести им продукты, теплые носки и рукавицы. Наш папа тоже там был, и мама к ним присоединилась.
     Несколько дней шла подготовка. Вязали, шили, пекли, варили, замораживали и, когда было все готово, с огромными узлами пешком двинулись в путь...
     Женский поход длился больше недели. Добрые люди пускали их на ночлег, обогревали. Вернулись женщины простуженными, уставшими и голодными. У некоторых были обмороженны щеки. Мама нам передала привет от папы. Сказала, что сильно скучает, скоро приедит домой и привезет нам подарки. Навряд ли мама верила своим словам, скорее она думала совсем о другом и понимала, что для нас это последняя весточка от живого папы, а для нее последняя встреча с мужем...
     Теперь все чаще и чаще мама сидела задумавшись... Предательски набегали слезы... Она их быстро смахивала и уходила. Скрывала свою слабость перед нами. Находила себе работу, чтобы отвлечься...

      Любимым местом игры для меня с братом был дальний сарай, который стоял возле нашей избы. Сарай был большой, сложенный из кирпича-самана. До войны часто из других колхозов на зимовку пригоняли скот и содержали в нем до ста голов молодняка крупного рогатого скота.
     Мы облюбовали этот сарай, когда на нем уже не было перекрытия. Стояли только стены с глазницами окон и балка на всю длину сарая. Там играли в жмурки, в прятки и бегали по стенам, а когда приходили ребята постарше, то самые смелые из них ходили и по балке.
    Как обычно, в один из летних дней мы играли и носились по стенам сарая и я захотел в туалет. В сарае для этого у нас был отведен специальный угол. Я устроился в углу, спустил свои штанишки и приготовился исполнять свою нужду. В это время с ближнего двора закукарекал наш петух. Я вытянул шею и повторил за ним его же пение. Петух вновь проголосил свою зазывную песню. Я захлопал руками, вытянул еще больше шею и прокукарекал.
    Петух мне тут же ответил. Так мы общались некоторое время. Последнее кукареканье угрожающе послышалось где-то рядом с сараем. Петух явно шел ко мне навстречу. Я вновь вытянул шею, захлопал, как мне показалось, крыльями и во всю мощь моих легких прокукарекал. Еще не окончил, ...ку, как у входа в сарай появился петух. Увидев меня, он решил, что я сижу с курочкой из своего гарема. Принял боевую стойку и сходу пошел в атаку: бил крыльями, клевал, шпорами пытался спустить кровь конкурента. Я отмахивался, закрывал лицо, но он вновь и вновь налетал. Казалось, что этим атакам не будет конца.
    Спас меня брат. Я поднялся, натянул свои штанишки и, искоса поглядывая на петуха, стал отходить от новых нападений. Я понимал, что проиграл, но в душе был рад, что победитель не измазал и не посадил меня в дерьмо – ведь я уже понимал, что я - мужчина.
   Петух с важным видом победителя вышел из сарая. Остановился, похлопал крыльями и, вытянув шею, громче обычного прокукарекал, извещая гарем о своей победе. Я же не стал ему отвечать, опасаясь новой атаки, и никогда больше не кукарекал.
    С тех пор всегда стороной обхожу петухов, особенно, когда рядом курочки. Кто знает, что творится в петушиной голове... Теперь я твердо знал, что самая коварная и самая кровавая птица – петух. Я никогда не исполнял свои потребности безоружным, уходил в самые глухие места с прутом, где не было петухов.

     В колхозе дела шли совсем плохо. Люди жили бедно, большой падеж скота. Теми крохами сена, которые собирали с дворов, колхозники поддерживали только молодняк. Поэтому на проталины, где сохранилась трава, дружно выгоняли скот.
     С каждым днем становилось теплее. Снег полностью сошел. Наступил самый ответственный период хлебороба – посевная. Надо было вспахать землю, обработать ее и посеять. Выполнить эти работы нечем было. Живого тягла не было. Лошади ушли по призыву в армию. Малочисленные волы настолько отощали, что их даже в расчет не брали. Чья-то умная голова в верхах этот вопрос решила. Быстро и вниз спустила директиву: мобилизовать для выполнения полевых работ частных коров. Женщин ознакомили с директивой. Возражений не могло быть. Это был бы саботаж недобитых врагов и все знали, чем это могло кончиться.
     Теперь предстояло женщинам приучать своих коровушек к ярму. Коровы упорствовали, не могли понять, чего от них хотят. Особенно упорствовала наша корова. Она была самой крупной в стаде, такие же крупные рога. Она откидывала ярмо вместе с женщинами. Тогда решили из кузницы мобилизовать ее хозяйку – нашу маму.
    В первый день у мамы тоже ничего не получилось. Корова упорствовала, и, казалось, что скорее ярмо наденет на маму, чем подставит свою шею. К вечеру, уставшие и злые, пошли домой. На следующий день корова смирилась и подставила шею в ярмо. Но борьбы еще долго продолжалась, пока ей в подмогу не поставили вторую корову. И то, на поводке у мамы.
    Постепенно начали коров приучать к нагрузкам. Запрягали в повозки и водили по коровьему плацу. С трудом передвигаясь, вечером женщины вели своих буренок домой на дойку и на ночь отпускали пастись.
    Настал день, когда женский спецназ вывел буренок на вспашку. Коровы, в сравнении с волами: «Цоп»- направо, «Цобе» - налево, не понимали, поэтому впереди шла одна из женщин, на поводке у нее шли две коровы. За ними плуг и замыкала процессию другая женщина – рулевой плуга.
   Крестьяне ждут и радуются уборочной страде – самой тяжелой и радостной компании сельскохозяйственного производства. Уборка урожая – это подведение итогов вложенного труда, это радость и печаль крестьянства. Только советские крестьяне не пользуются результатом вложенного труда, их больше радует завершение этой компании. С горем – пополам убрали зерновые. Намолот не радует высокое начальство. Большие потери. Уборка затянулась, но самое главное, нет виновника безобразия на взгляд высших кругов. Женщины и их дети всё сделали, чтобы собрать хотя бы эти крохи. Высокому начальству велено было всё зерно сдать государству.
   Женский спецназ готовит рогатый гужтранспорт для выполнения задания партии. Зерно надо везти в заготзерно города Карасук в тридцати километров от нашей деревни. Путь не близкий для такого мобильного транспорта. Страх охватывал женщин. В обозе были одни женщины, в том числе и наша мама со своим рогатым транспортным средством. Женщин было столько, сколько было повозок. В каждую повозку запрягали две коровы.
    Мама решила меня взять с собой, наша повозка замыкала обоз. Я не могу знать, зачем мама взяла меня с собой. Может быть это было  решение всех женщин, ведь за каждой повозкой шла женщина следующей повозки, а за нашей никого не было.
    Обоз тронулся. Я гордо сидел в повозке и посматривал по сторонам – все ли видят, что я в обозе. Я растянулся на зерне на весь свой рост. Мне казалось, что я единственный мужчина и охраняю весь продовольственный фонд России. Обоз медленно подъезжал к складам «Заготзерно».
      В пустынную, заросшую травой, территорию «Заготзерно», медленно втягивается наш обоз. Первые повозки у весовой встретила с охрипшим голосом и с самокруткой во рту женщина-приемщица. Начала взвешивать повозку и записывать вес в журнал. подошла женщина к маме впереди стоящей повозки и сказала, чтобы мы со своей повозкой ехали на весовую, а она за нами. Приемщица взвесила нашу повозку и рукой показала на склад для разгрузки зерна.
     Я понял, что домой вернемся ночью. Начал обдумывать, как завтра буду рассказывать своим друзьям о своем путешествии, о страхе, который мы пережили. К ребятам пойду в новой синей шапке-ушанке, которую мне мама купила на базаре. Пусть завидуют, таких шапок нет в деревне. Меня одолела гордость, что только у меня в деревне новая шапка-ушанка. С этой мыслью в новой шапке-ушанке, облокотившись о борт ящика повозки, я уснул.
     Меня разбудила мама. Сколько времени мы ехали, я не мог знать. Посмотрел вокруг – наши развалины на месте и понял, что мы дома. Наше путешествие закончилось. «Где твоя шапка?» - спросила мама. Я в ужасе пощупал голову, посмотрел под собой, осмотрел ящик, но шапки не было. Мне стало страшно. Я выскочил из ящика повозки и вихрем скрылся в избе...
       Близился конец Великой Отечественной войны... 1945 год – год печали, тревоги, год горя и триумфа Советских людей. Маршалы на всех фронтах продолжали устилать штабелями убитых Советских солдат, теперь уже на вражеской земле. Шло негласное соревнование – кто быстрее и больше захватит территорий и крупных городов, а растущие штабеля убитых – издержки войны и мудрость «великих маршалов».
     После войны, чтобы убедить народ в мудрости маршалов, статисты насчитывали в штабелях убиенных пять миллионов человек, всего по одному миллиону в год военных действий. А потом, после смерти главного маршала, уточнили, что за годы войны погибло одиннадцать миллионов человек. Современные статисты насчитали в штабелях погибших двадцать семь миллионов. Но сколько погибло человек за годы войны - человечество никогда не узнает...


                Семья Якова Реймхе (Jakob Reimche)

     Из разговоров взрослых мы скорее чувствовали, чем понимали, что скоро домой вернется отец. Мы его ждали уже четвертый год.   
    Массу домашних дворняжек и бродячих собак уничтожили  бесстрашные бойцы тыла – чекисты. Им не нужен был лишний шум, когда они выполняли свои строгосекретные операции по уничтожению внутренних врагов и по-бандитски врывались глубокой ночью за очередным врагом – мирными жителями. Хватали жертву и, скрываясь, уходили. Мужчин и молодых ребят в деревне давно уже не было и деревня состояла из семи изб, разбросанных по бывшей, кода-то большой, деревне, поэтому жертвами (внутренним врагом) были женщины и дети.
    Чувствовалась какая-то ноющая тревога, напряжение и безысходность. Казалось, что сама природа напряженно ждет какого-то конца. Очень редко люди появлялись на пустынной улице деревни, и только изредка какая-нибудь женщина или подросток со старым ведром спешили к ближайшему соседу за три-четыре дома от своей избы за огнем или водой. Это была общая беда – не сохранишь огонь до утра, иди к соседу за тлевшим угольком.
    23 февраля 1945 года. Мы еще не знали, что до конца войны осталось семьдесят пять дней. И не знали, что в этот день чекисты приняли новые повышенные обязательства по искоренению и уничтожению внутренних врагов. И не могли знать, что жертвой этих обязательств станет наша семья.
    День для нас был обычным и не отличался от других. Вечером, пока мама готовила скромный ужин, мы за печкой в котле пекли тонко нарезанные пластики картофеля. Одну нам выделила мама для этих целей. Потом поужинали. Что-то плохо горела лампа. От нее было больше копоти и треска, чем света. Какое-то время сидели за столом. Я рассказал маме, что прошлой ночью видел во сне, будто бы потерял гребешок и не нашел. Мама строго посмотрела на меня, пошла и открыла верхний ящик комода. Гребешок лежал на месте. Она ничего не сказала, но я был рад, что гребешок не потерян. Ведь гребешок и керосин были самым грозным оружием в борьбе со вшами.
      Все дружно поднялись и отправились спать. Спали всей семьей на одной кровати. Мама, брат, сестра вдоль кровати, я спал у них в ногах, поперек кровати. Сон не шел, из головы не выходил вчерашний сон. Наконец, я уснул. Пока спали, прошедший день незримо, плавно перешел в самый черный и безжалостный день – 24 февраля 1945 года.
     Неожиданно проснулся, может мама разбудила. Она стояла перед кроватью, одетая в праздничный костюм и, ломая руки, горько рыдала. За ее спиной трое незнакомых мужчин потарапливали. Мама что-то сказала брату, попыталась нас обнять, но один мужчина резко отстранил ее и толкнул к выходу.
     В нашей памяти навсегда осталась сникшая, уходящая в слезах, мама. Один из мужчин шел впереди, двое ее сопровождали. Через некоторое время послышался скрежет саней и топот лошадей отъезжающей повозки.
    Остолбеневшие, мы до утра сидели на кровате. Каждый из нас  думал свою горькую думу. Черная февральская ночь лишила нас дорогой мамы. С потерей мамы началось наше сиротство. Казалось, что эта ночь уже никогда не уступит место новому дню. Но день наступал. Становилось все светлее и светлее. Наконец, рассвело!
    Мы – подранки ночи продолжали сидеть, так и не сомкнув глаз до полного рассвета. Теперь мы увидели, какой разгром ночью был в доме. Все содержимое комода лежало в куче на полу. Тут же по всей комнате разбросаны семейные фотографии, облигации, разные квитанции и документы. С дивана снята крышка и все содержимое валялось на полу. Посуда снята с полок и лежала на столе. Мы с братом встали, как могли начали все засовывать по своим местам. В комнате было довольно холодно, печь давно остыла. Не сговариваясь, пошли в другую комнату топить печь.
    Конечно, первая наша мысль была: сохранились ли угольки, которые мама так оберегала. Открыли дверцу топки и, о чудо! У самого входа в топку лежала Библия. Она не пострадала и мы ее поставили на обычное место. К нашему счастью в торце топки под золой сохранились заветные угольки. Затопили печку. А мысль, каким образом мама смогла спрятать Библию в окружении трех бдительных стражей, да еще в другой комнате, еще долго витала в наших детских головах.
    Библия в твердом переплете, плотная лощенная бумага. Для нас это был лучший строительный материал. Мы из ее бумаги делали лодки, самолетики, шапки для кукол и день-два играли с этими поделками. Затем все поделки шли на растопку и мы делали новые. Библию в считанные дни мы растерзали и на долгие годы потеряли не только маму, но и веру...
    Днем можно было заметить  вялотекущее движение на улице. Своим чутьем, каким-то образом, женщины узнали о ночной облаве и шли к соседям поделиться знаниями и заодно пополнить свои. Движение это было заметно, так как все соседи жили через дорогу. Ближе к вечеру пришла и к нам соседка. От нее мы узнали, что в ночной облаве захватили пять человек: четырех женщин (в том числе и маму) и одного больного старика. Он был последним, кто мог бы помнить ночные бандитские набеги стражей тыла и тех жертв, большинству которым не суждено было вернуться в родные края.
    От соседки мы узнали, что захваченные женщины находятся в соседней русской деревне, в трех километрах от нашей деревни. Назвала женщин, которые собрались на следующий день отнести передачу своим. Брат тоже собрал передачу для мамы и отнес женщине, которая ближе всех от нас жила.
    Позже она передала нам ленты, которыми в три ряда была обшита юбка мамы – шик моды в то время, и три значка с костюма. Один из них «Ворошиловский стрелок» - это атрибут был обязательным – народ обязан был знать своего маршала – свинопаса, который до революции пытался окончить два класса, но не одолел. При новой же власти, без всякой суеты, одолел маршальским жезлом, и этим жезлом допустил неприятеля до самых окраин Москвы. Другие же значки мама получила за труд. Ленты и значки – последняя весточка о маме.
     Всего лишили нас в ту ночь: родителей, детства малой родины, родительского тепла и уюта. Мы надолго стали безвестными, безымянными бродягами, круглыми сиротами без отца и матери. С 24 февраля 1945 и до 1949 года мы не знали, есть ли у нас мама или нет, но в 1950 неожиданно мама нас разыскала, и опять на некоторое время потерялась. И только в 1951 году вновь нас разыскала. Летом меня и мою сестру привезли к ней в село Березовку Абанского района, где она была в ссылке. Брат впервые после разлуки встретил маму только через девять лет в 1954 году.

     Об отце мы вообще ничего не знали. Прошло несколько десятков лет. Мы были уже намного старше своего отца, когда нам позволили что-либо узнать. Вначале войны был взят в трудармию, который находился в Славгороде. И когда с него были выжаты все силы и здоровье, не захотели отправлять доходягу домой, а взялись выбивать показания на самого себя с 4 ноября 1942 года и с успехом за четыре месяца выбили.
     Прибыл Сиблог 5 марта 1943 года и осудили по Ст. 58-14 УкРФ сроком на десять лет с неимением прав на пять лет. Через два неполных месяца 24 апреля 1943 года отец умер от туберкулеза и дистрофии. По существу отец уже до суда был приговорен к высшей мере наказания. Уже то, что четыре месяца выбивали показания, а после вынесения наказания, смог прожить менее двух месяцев, очень настораживает.
    Замученный и обессиленный отец умер в возрасте 32-х лет. А умер ли?.. Нам об этом не могли сказать и назвали всесоюзный диагноз всех убиенных и замученных. Судебная система и система дознания – вся была построена на поклепе и лжи. Поэтому на многие вопросы нет ответа.
    У нашей мамы тоже выбивали показания и 28 июня 1945 года, уже после войны, особым совещанием при НКВД СССР осуждена по Ст. 58 п. 10 часть 2, 17-58-8 Ук РСФСР к пяти годам лишения свободы и лишения в правах. Была освобождена 19 декабря 1949 года из Озерского лагеря МВД СССР и направлена в ссылку на поселение в Абанский район Красноярского края.
    Срок мама отбывала в городе Комсомольске на Амуре. Нам всегда внушали, что этот город построили комсомольцы – это от лукавого. Город построили тюремщики, бывшие коммунисты и комсомольцы, которые тоже стали тюремщиками. И правда то, что их охраняли коммунисты и комсомольцы. Было бы справедливо, если бы город назвали «Тюремск на Амуре» или «Зековск на Амуре». По крайней мере восторжествовало бы справедливость о городе, построенном на человеческих костях.
    К счастью на сиротстве и лишениях мы мужали, не таили зла, не стали подлецами общества. Отдали сполна свои знания, здоровье государству и простили его злодеяния.

  Ненкоторые выписки из его рассказа               

     «Последний день, завтра нас отправят к маме. Не могу себе представить маму... Завтра навсегда кончится наш сказочный мир и волшебство нашей детдомовской семьи. Слезы уже не смахиваю, пусть льются, мне не стыдно за мои слезы. Кажется весь мир востал против меня, и злобно улыбается за моей спиной.
       Иду в комнату, где уже несколько месяцев воспитываю лисёнка. Захожу в комнату, а его нет. Мой Грезя всегда прячется, когда кто-нибудь заходит в комнату. Ложусь на спину на пол. Появился, лезет на меня. Начинает ходить по-моему телу, слегка загоняя свои ноготки, иногда до боли.
       Добрый мой малыш! Как много душевной теплоты мы давали друг другу. Ты меня научил понимать твои движения, когда пытаешься убежать во время наших прогулок. Только я могу тебя понимать. Я думаю, что ты сознательно подставляешь себя в мои руки. Не могу понять, почему злишься, когда кормлю тебя мясом. Я сам не ем это мясо, хочу тебя порадовать, а ты меня всегда огорчаешь. Начинаешь прятаться, лезешь в печку, выгребаешь золу. Когда прихожу – злишься, скалишься и выставляешь свои острые зубки.
       Мне долго приходится лежать на холодном полу, пока ты успокоишься. Потом начинаешь ходить по-моему телу, покалывая своими коготками. Мне приятны и дороги твои покалывания. Мы стали понимать друг друга. Нас сроднило сиротство. Мою маму увезли ночью в неизвестность, твою – злые люди убили... Они и тебя бы убили, но я умолял их не делать этого, и они отдали тебя мне.
      Я мечтал, что ты вырастешь и мы всегда будем вместе. Если захочешь уйти от своего звериного существа. Моим мечтам не суждено было сбыться! Завтра рано утром навсегда увозят меня в неизвестность.
    Я ухожу, но приду к тебе после обеда. Принесу все свое мясо, чтобы ты последний раз на меня разозлился, начал шипеть и скалиться, так нам будет легче расстаться. Я знаю, что без меня тебе будет трудно. Ты будешь грезить, и злые люди тебя не поймут.
     Иди ко мне и последний раз побегай по моему телу, загоняя свои когти до боли... У тебя это иногда получается. Я буду тебя помнить, мой малыш! Прощай, мой друг!
    Со слезами я вышел, долго сидел и думал, как тебя спасти. Скорее всего ты погибнешь. Я почувствовал свою вину в гибели этого маленького друга. Стало стыдно и еще тяжелее расставаться с ним.
     Походил по двору и полез на крышу. На чердаке у меня были голуби, их было так много, что меня за них ругали, особенно был зол завхоз. Посмотрел все гнезда. Во всех были выводки: большие и маленькие. За их судьбу я был спокоен. Если завхоз  забьет вход на чердак и их выбросит, голуби выживут и по-прежнему будут радовать людей своим воркованием.
     Время шло к обеду. Слез с крыши, умылся. Послышался звук горна. Горнист звал к построению на обед. Я занял свое место в строю. Строем пошли в столовую. Кушать не стал. Выловил мясо из щей, выпил кисель и стал ждать команду: обед окончен.
    После обеда тихий час. Я не пошел в свою комнату, хотя это было нарушением. Вышел с территории детдома и направился к развалинам.
    Деревня состояла из развалин, дома все разрушены. Я пошел от одной развалины к другой. В окружении этих развалин провел пять долгих лет, мое детство.
   Здесь проходили все наши детские игры, и только развалины помнят: какие жестокие военные сражения проходили здесь. Сколько пленных было, да и сами попадали в плен. Сколько расчистили завалов, оконых проемов пленные... За каждый кирпич, за каждый оконный и дверной проемы шли упорные бои, ведь мы все были прославленными командиры сражений.
     Вскоре я вновь был у своего малыша, друга по несчастью. Побыл с ним недолго и навсегда с ним распрощался...»

      «Уехала воспитательница Серафима Ивановна, которая привозила нас к маме, последнее связывающее звено с прошлой жизнью. Я загрустил, полное безразличие ко всему. Казалось, что всё потерял и выхода не находил.
    Я целыми днями сидел на улице, озираясь по сторонам. Взор мой устремлялся в неведомую даль. Мир меня страшил и я не хотел в нем больше жить. На какое-то мгновение выходил из этого состояния только вечером, когда молодежь с песнями возвращались с покоса. Но это лишь был миг и я вновь уходил в свои мысли.
   Особенно сильно пугала комендатура. Почти все взрослое население и подрастающая молодежь незримо охраняли неустрашимые стражи мирного населения. Сходить в соседнюю деревню или съездить в город было строго запрещено. Люди должны были жить в замкнутом пространстве около своих стражей и передвигаться по их разрешению.
    В погоне за очередной звездочкой и званием строгость стражей доходила до полного абсурда. От деревни Березовка, где в основном проживали ссыльные и люди немецкой национальности, до деревни Колениково расстояние было четыре километров. Но последняя входила в административный Канский район, а деревня Березовка в Абанский.
   Однажды был случай, когда тракторист немецкой национальности при ночной вспашке земли, заблудился и попал на кладбище деревни Колениково. А это уже территория другого района, это – нарушение паспортного режима. На следующий день для выяснения обстоятельств, выезда на территорию другого района, тракториста вызвал комендант и участковый милиционер. Тракторист честно рассказал, что ночью в темноте заблудился. Пришлось ждать рассвета и не собирался скрываться на чужом кладбище. Протокол о нарушении режима был составлен и негласная слежка усилилась за нарушителем.
   Сильно пугало, что дети и взрослые постоянно ругаются многоэтажными матами, что вообще не позволительно было сельским жителям на территории детдома.
   Самое тяжелое в эти дни было, что мы отвыкли от мамы, а она отвыкла от нас. Нам трудно было проявить свои детские чувства, обнять маму и отбросить свое стеснение. От мамы тоже не было душевного материнского тепла, которое так долго не было у нас.
   Мы за эти годы стали чужими и меня постоянно мучает обида, когда при первой встрече мама сказала, что мы не ее дети. Я все больше и больше погружался в свои думы и не находил выхода.
   Мама своим материнским чутьем почувствовала, что теряет сына навсегда и разумно решила потерять сына, но с надеждой. Она взяла у кого-то в долг деньги и пустила меня  неизвестность, но с надеждой…
   С тех пор прошли многие годы. Уже и мамы нет в этом мире. При редких посещениях ее могилы, я всегда долго стою и плачу. Бесконечно прошу прощение за те холодные чувства и обиды, которые пришлись на долю мамы… За нашу разлуку, за унижение и уничтожение нашей мирной жизни…
   Сколько российских детей и матерей лишились теплых детских улыбок… Теплых детских и материнских чувств из-за разрушенной жизни... Нам сказочно повезло – мы встретили маму, и не наша вина, что за годы разлуки стали мы чужими. До конца своих дней потеряли самое драгоценное, что заложено в человеке – дарить улыбки и тепло друг другу».

     «Только через шесть лет узнал от брата Христьана его историю бродяжничества. Ему больше повезло, чем Андрею. Было тяжело, но он шел своей дорогой. Знал, что путь будет долгим, но терпеливо шел, потому что легких путей к счастью не бывает.
     Пришли в колхоз. Ребята представились председателю. Он распределил их по квартирам колхозников. Работа для ребят всегда была. В самом разгаре были полевые работы, шла заготовка кормов.
    Ребят определили на работы, на которые местные ребята не шли и то, только под сильным нажимом. Бесплатно молодежь не хотела работать. Молодые кадры колхоз начал использовать с первых дней пребывания. Они стали погонщиками волов. В ненастные дни иногда могли направить подпасками.
    Для ребят хорошо было то, что в полевой период могли ночевать и питаться за счет будущих трудодней на полевом стане. Колхозники хорошо относились к ребятам, иногда делились своими скромными запасами еды: молоком и молочной продукцией.
   После окончания периода сенокоса работы стало меньше. Погонщики уже не требовались и то редко. Теперь нужны были штурвальные к прицепным комбайнам. Ребят на эту работу нельзя было брать по условиям техники безопасности. Их ждала работа на току во время уборки урожая.
    Христьян решил уйти из колхоза и направился в нашу родную, давно разрушенную, деревню. Там жила наша двоюродная тетя Мария, которой мы оставляли свою корову, когда нас определили в детдом. Через два дня он, уставший и голодный, пришел к тете. Она приняла его, накормила, но радости у нее не было.
   Она рассказала брату, что коровы уже нет. Остался от нее бычок, но его забрал наш дядя Яша, который недавно освободился из тюрьмы и живет в Казахстане. Через несколько дней тетя собрала немного съестного на дорогу и Христьян пошел в Казахстан.
    Дорога была дальняя, но он шел и продвигался вперед в неизвестном направлении. В короткие перерывы отдыхал и наблюдал, как суетились суслики. Что-то высматривали, искали.
   Раздавался свист сторожевого и все, сбивая друг друга, исчезали в многочисленных норах. Но через мгновение вновь появлялись мордочки молодых и самых любопытных. В дали, на своих длинных задних ногах, что-то высматривали и, как в погоне на охоте, прыжками проносились в даль. Ими всегда славились казахстанские степи.
    Заканчивались продукты, на ногах мозоли, но он шел вперед в свою неизвестность. На ночлег заходил в ближайшую деревню. Добрые люди пускали на ночлег. Из своих скромных запасов кормили и на дорогу давали несколько штук картофелин.
    С каждым днем становилось все труднее преодолевать очередные километры. Пески казахстанских дорог быстро стачивали всё живое. Прорвались мозоли. Приходилось накладывать новые листы подорожника.
    Вскоре показалась долгожданная деревня «Луганск». Христьян остановился. На душе радость и тревога. Неожиданно ослабли ноги, заныло все тело. Он присел. Долго сидел и думал, что ждет его в этой незнакомой немецкой деревни Казахстана.
    Медленно, усталым шагом подходил к заветной деревне. Такое же название, как у нашей разрушенной деревни. Такие же избы из самана и пласта с глинянным покрытием крыши... Только меньше зелени и отсутствуют тополя. В первой же избе его встретила хозяйка-немка. Она рассказала, где можно найти дядю. Он в настоящее время на току, ремонтирует технику.
     Христьян никогда не видел дядю Яшу, дядя не видел племянника. Вот и встреча: два незнакомых человека стоят друг против друга. Растерянно стоял дядя и разглядывал незнакомца, потом подошел и обнял Христьяна. Впервые за долгие дни хождений, глаза Христьяна наполнились слезами. Но его слезы не были слабостью, его слезы – это радость и душевная боль за странствия в неизвестность...
     Дядя Яша недавно освободился из мест заключения и начинал свою жизнь. Женился на женщине с ребенком и жил в маленькой избе-землянке. Жена его приняла Христьяна и он стал жить у них. Скоро и колхоз принял брата и устроился он погонщиком волов. Эта специальность освоена была им ранее и он вскоре стал одним из лучших погонщиков казахстанских степей.
    Заканчивались полевые работы. Убран не богатый урожай зерновых. В полном разгаре шли работы на току. Спешно идет сдача зерна государству. Совсем скоро на току останется только зерно на семена и на выдачу колхозникам за отработанные трудодни.
    Жители Луганска все были немецкой национальности, только парторг и несколько семей были казахской национальности. Казахстан сохранил немецкие деревни и теперь многие немцы, разрушенных деревень в России, искали свое счастье в Казахстане.
   На зиму дядя Яша взял его на работу к себе. Он ухаживал за рабочими волами и лошадьми. Коням на корм выдавали немного овса и это позволяло тайно унести горсточку в кармане.
   Стало и на улице холоднее. Часто бушевали метели. Песчанные и снеговые бури. Ветер трепал одиночные деревья с такой силой, что казалось он их вытряхивает, срывая листья и сучья. Ветер продувал одежду, песком хлестал и обжигал оголенные места тела, забивал глаза, уши и одежду. Всё сносил на своем пути и уносил в бескрайние степи».

«Работа была не тяжелой, да и дядя все тяжелые работы выполнял сам. Христьян быстро научился  работать вилами, лопатой и другим необходимым инвентарем.
   Дядя учил, как безопасно подходить к лошадям и волам. Корма и навоз дядя грузил в сани, Христьян увозил в степь. Только холодно было, когда ветер завывал и морозы с ветром пронизывали фуфайку и холщевые штаны. Согревали ноги более или менее подшитые валенки. Их дядя Яша отдал брату.
   Закончился год. Христьян старательно выполнял работу. В помещение всегда было чисто. Казалось, что жизнь налаживается, нет страха о завтрашнем дне.
    После Нового года к ним на базу пришел бригадир бригады и сказал  Христьяну, чтобы к двум часам на следующий день пришел в контору, должен приехать представитель ФЗО (фабрично-заводского обучения).
   Когда на другой день брат пришел в контору, там уже был представитель ФЗО, председатель колхоза и несколько молодых ребят.
    Представитель ФЗО рассказал ребятам как рабочим профессиям можно обучаться – курсы шестимесячные на государственном обеспечении. Четверо ребят, в том числе и брат, записались в ФЗО и через неделю уехали на учебу.
    Первая весточка после разлуки с братом была получена из ФЗО. В конверте была фотография, где он в форме стоял с незнакомым парнем. Я обрадовался письму, но на меня особенно сильно подействовало фото, где он был в форме. Он был взрослым, стройным парнем.
    По своей наивности я думал, что он в военной форме, а военных мы всегда любили. Мы сами ими часто были, когда сражались в своих развалинах.
   Я написал ему, что тоже хочу в ФЗО, чтобы носить такую же военную форму друзьям своим на зависть.
   Брат ответил, что не нужно торопиться в ФЗО, а форма на фото смотрится хорошо, но брюки и гимнастерка из хлопка, ремень брезентовый и черная фуражка.
    Это была последняя весточка от брата. Только в 1954 году мы встретились и нашим воспоминаниям не было конца. Я узнал весь его путь хождения в неизвестность из самого детства».
               
  «У Христьяна оставалось несколько дней до окончания отпуска и он решил ознакомить меня с городом. Сначала мы поехали в старый город на рынок. Теперь из окна трамвая я мог разглядеть большую часть старого года.
Трудно было понять – это город или запущенная до основания деревня. Кругом запущенность, уныние, грязь, бесчисленные курганы породы. Дети носятся грязные, избы ободраны, серые и неприветливые…
Вездесущие женщины в национальных нарядах быстро передвигаются в направление к рынку. Важно, не торопясь, расхаживаются в своих овчинных штанах мужчины, постоянно бритыми головами и лица. Рынок большой, но не уютный.
Торговля бойкая, со всех сторон слышны незнакомые слова. Изредка доносится русская и немецкая речь. Для меня это вызывало особый интерес, ведь в России за немецкую речь можно было иметь неприятность.
Брат сказал, что в Казахстане каждый, без стеснения и боязни, говорит на родном языке, и никого это не раздражает.
Мы долго ходили по рынку. Купить здесь можно было любой дефицит от самых дорогих кожаных курток и дорогих костюмов, до дешевых пошивок местных мастеров. Мы купили куль картофеля, мне – костюм, местного пошива, и поехали домой. Дорогой домой я продолжал изучать и рассматривать старый город и его окрестности. 
На следующий день пошли в новый город. Город понравился чистотой и свежестью, много цветов и зелени. Посетили спортзал, автовокзал, парк культуры и отдыха. Из всех школ мне больше понравилась третья. Она была ближе к дому. Я зашел и сдал документы для обучения в восьмом классе. К исходу дня, довольные и уставшие, возвращались домой.
У брата закончился отпуск и он первый вышел на работу. Теперь я решил самостоятельно ознакомиться с территорией, на которой мне придется жить. Обошел все ближние и дальние улицы.
Наше поселение рассекала шоссейная дорога, соединяющая новый и старый город. Недалеко от шоссе между бараками расположилась барачного типа восьмилетняя школа под номером 25.
Я не стал подходить и заходить в эту школу, уж слишком мрачный вид был у нее. Наша улица начиналась с однотипных бараков. Дальше шли современные частные дома русских, немцев и жителей других национальностей. Избы казахских семей размещались между бараками с хозяйственными сооружениями для живности, около которых были свалки и навоз. Они очень портили вид.
 Вот и первое сентября подошло. У меня не было обычной радости началу учебного года. Я начал скучать и хотел домой в свою родную школу, к своим ребятам, в свою деревню... Подальше от этих курганов шахтной породы... Подальше от этой серости и уныния... Но мне было стыдно перед братом и мамой и я молча продолжал носить в себе свою грусть.
В школу я пришел раньше времени, нашел свой класс. Так начался мой учебный 1954-1955 год. В классе ребята ко мне отнеслись дружелюбно. Обстановка в классе мне нравилась.
Прошло немного времени и у меня появилось такое желание учиться, которого не было ни в одном учебном году. Я очень усидчиво и тщательно относился к изучению всех предметов, всегда был готов к уроку.
Учеба шла легко. У меня даже троек не было и скоро стал лучшим учеником в классе. Зауважали ребята. Хорошо ко мне относились преподаватели. Я даже сам себя немного зауважал и удивлялся своим успехам.
Теперь каждый день я отправлялся в школу с радостью. Даже пустырь между городом и нашим поселением меня перестал пугать. С нашего поселения только я один ходил в школу нового города, поэтому я всегда ходил один.
 Дни с каждым днем становились все короче и пустырь приходилось преодолевать в темноте. Однажды вечером я подходил к шоссе и вижу - по дороге бежит мужчина, в руках катит велосипед. Я удивился, почему велосипед в руках, на колесах бы быстрее добрался...
В это время раздался выстрел, за ним второй. Мужчина соскочил с шоссе. Я тоже рванул подальше от дороги в темноту.
 Выстрелы, бег мужчины, скорость, на которой мы разбежались, несколько дней держали меня в страхе. Хорошо то, что это произошло на территории нашего поселения. А если бы это произошло на пустыре или под мостом, мне было бы прямо жутко.
Через несколько дней я забрал свои документы в третьей школе нового города и сдал их в 25 восьмилетнюю школу нашего поселения.               

    Любая война, большая или малая (а малых войн не бывает), - это гибель многих ни в чем не повинных людей! Это - разрушения всего, созданного веками! Это - тревога и страх перед неизвестностью! Это – мобилизация всех ресурсов для отражения вражеского нападения.
    В первую очередь усиливается оборона и его промышленность, производство смертоносного оружия, добыча угля, руды, леса и других земных ресурсов, способствующих усилению армии. Одним из важнейших требований является сохранение продовольственного фонда.
    Голодная армия – это поражение! Такая армия не способна отражать атаки самого слабого, но сытого противника. Такая армия начнет заниматься в тылу мородерством.
    У нас – детей такие мысли не возникали. Мы думали, что наша армия всех сильнее, всех быстрее, всех разорвет и уничтожит. Победа будет за нами, ведь мы среди развалин деревни каждый день кого-то побеждали, даже на голодный желудок.
    В перерыве между ожесточенными детскими сражениями и в разведке, когда подкрадывались к «врагу», я считал, что нашу деревню специально разрушили взрослые, чтобы дети тоже учились военным действиям. Но не мог понять, почему в трех километрах от нашей деревни не разрушили большую русскую деревню для игры в войну детям...
   Скоро я понял, что в нашем районе уничтожены все немецкие деревни. В моей детской памяти навсегда остались развалины и страшный пейзаж трех немецких деревень...
   Их было многократно больше, но я вспоминаю только те деревни, очевидцем и свидетелем которых был я. Деревня «Луганск», в которой родились все наши предки – создатели деревни и мы – шестеро детей, трое, из которых, были уже были в ином мире.
   До войны на территории «Луганск» было два колхоза: колхоз «Просвет» и наш колхоз «имени Микояна». Колхозу «Просвет» не суждено было продержаться до просвета, а с ним ушел в небытие и наш колхоз «имени Микояна», хотя Анастас прожил и послужил всем вождям долгую жизнь, напоминая всем оставшимся в живых жителям «Луганска» о своем имени.
   В десяти километрах от нашей деревни была разрушена деревня «Шейндорф». Она состояла из одной длинной улицы, которую разделяла дорога в районный центр села «Андреевка». В начале 1946 года от всей деревни у самой дороги одиноко стояла полуразрушенная изба.
   В сорока километрах от деревни «Шейндорф» была разрушена большая немецкая деревня «Александр- Невск» с длинной центральной улицей и перпендикулярно к ней еще небольшая улица.
   По развалинам можно было судить, что деревня когда-то была красивой. Каждую развалину сохранившегося дома окружала роща тополей. В центре стояла красивая, из красного кирпича и железного покрытия, школа. На примыкающей территории – клуб, столовая и еще несколько построек. На противоположной стороне улицы – склад и небольший животноводческие помещения.
   Некоторые жилые дома сохранились. В них жили воспитатели и вся обслуга детдома. По всей деревне сохранился тополь. В этой разрушенной деревне находился детдом «Александр Невский», в котором мне посчастливилось провести годы сиротства и мужания.
   От полного разрушения деревни спасла школа и окружающая природа. Школа была построенав 1916 году. Точно по такому проекту были построены школы близлежащих деревень. В одной из них, в русской деревне, я сдавал экзамены за четвертый класс.
   По развалинам можно было также определить, что в деревне была крупная паровая мельница. Об этом говорили разбросанные жернова и оборудование. В развалинах были также мастерские и прочие постройки артелей.
   Почему в годы войны, в глубоком тылу, уничтожались немецкие поселения и люди немецкой национальности? Наверное, власти не хотели, чтобы они перебежали на сторону немцев... Поселение немецкой национальности все-равно считали своей родиной – Россию».
    «В конце прошлого века я решил посетить развалины родной деревни «Луганск». Развалин не оказалось. Вместо них какие-то крупные кочки, заброшенные болота. Я нашел в этих кочках свою родную землю. Огляделся вокруг...
   Чего-то не хватает в этих заброшенных кочках. Потом подумал, что и кочки осиротели. Нет тополей, а они были у каждой кочки. Нет даже пней от уничтоженных деревьев.
   Цветущая деревня превратилась в пустыню. Вокруг кочек растут какие-то агрессивные, колючие, несвойственные деревенским, травы, а вдали – безкрайние сибирские степи. Даже родные кочки встречают бывших жителей враждебно, но я все-таки не отходил от нашей кочки. Долго стоял и думал. У меня был один единственный вопрос: почему?
   Но этот вопрос был не к кочкам, а к безмолвной тишине уничтоженной деревни. Разрушенные немецкие деревни находились в глубоком тылу России. В семьсот пятидесяти километрах северо-восточнее города Новосибирска. Они вносили весомый вклад в продовольственный фонд страны.
   Жители разрушенных деревень были законопослушными людьми. Никогда у них не было враждебности к стране проживания. Многие из них честно служили и защищали Россию от внешних врагов.
   Почему и кто нарушил уклад жизни этих людей, разрушил их дома? На многие годы отправил детей в бродяжничество и сиротство, многие из которых умерли от холода и голода? Почему?
   Я поблагодарил родные кочки за то, что они более сорока лет ждали меня. Низко поклонился и неторопливо пошел к машине. Долго еще сидел и думал: сколько жителей разрушенных немецких деревень не вернулись к своему жилью, пусть даже к родным кочкам. Сколько из них от холода, голода и истощения полегло в трудлагерях, так называемой трудармии, по Всесоюзному диагнозу – от туберкулеза и дистрофии? В их числе оказался и наш папа в свои 32 года от рождения. Почему?
   Ему не суждено было вернуться к своему жилью, теперь уж к родным кочкам. Только его сыновья через много лет, в возрасте почти его в два раза старше, смогли навестить его родные земли...
   За верность, преданность и кровоточащие мозоли папа получил в награду 58 статью и безымянную могилу на просторах Томской области. На наш вопрос цинично сообщили: «Прибыл в Томскую область. Умер. Архивных материалов при УВД нет».
   Это в глубоком тылу враг уничтожил весь архив? Из ответа на второй вопрос нам стало ясно, что папа умер не своей смертью, его уничтожили. Почему?»               

«Умом Советских и Российских чиновников не понять...
Начиная с первых дней Великой Отечественной войны и до конца двадцатого столетия на государственном уровне было организовано открытое гонение за людьми немецкой национальности.
   На протяжении более шестидесяти лет ни один историк, ни один исследователь или высокопоставленный чиновник так и не смогли внятно вскрыть причины чудовищного гонения целой нации. Полностью была уничтожена  автономия, культура, образование и права законопослушного, трудолюбивого народа.
    Все население немецкой национальности изгнали и выселили с мест постоянного проживания в безкрайние Казахстанские и Сибирские степи, без предоставления жилья и минимальных жизненных условий под строгий надзор местных стражей.
   В одно мгновение все люди немецкой национальности стали негласными военноплеными, без прав и защиты. Теперь каждый шаг взрослых и детей с шестнадцати лет строго следовало согласовать  и доложить бдительным  стражам населения тыла.
   Цель на Государственном уровне было чудовищной  и унизительной: взрослые и дети старше 16 лет обязательно должны были каждый месяц ходить на отметку в комендатуру.
   Многие из местного населения смотрели на них, как на изгоев и часто самые «теплые» слова можно было услышать – фашисты.
   Хотя обзывающие даже не знали значение этого слова. Все советские немцы стали фашистами, несмотря на то, что никогда никакого движения советских немцев к открытой или скрытой террористической диктатуры не могло быть и речи.
   Об этом хорошо знали государственные органы и бдительные стражи. Под такой государственной охраной не только взрослые, но и дети ежемесячно обязаны были идти к коменданту и расписаться, что еще живы и не сбежали.
    Ученики старших классов обычно на большой перемене шли на отметку к коменданту. Какое презрение к ним со стороны сверстников и отдельных преподавателей. Все видели в них скрытого врага.
   И совсем не случайно за все годы функционирования Ношинской средней школы Абанского района Красноярского края до 1957 года только двое ребят немецкой национальности получили аттестат зрелости об окончании этой школы, одним из которой был автор этого повествования.
    В 1956 году комендатуру отменили. Многие репрессивные народы вернулись на свои малые родины.   В свои места проживания до изгнания вернулись люди чеченской национальности, ингушской, крымских татар и другие национальности, а людям самой многочисленной немецкой национальности строго запретили возвращаться в места проживания до департации.

   Чиновники учли и не скрывали, что если немцев с восточных земель вернуть на их малую Родину, пострадает производство, и в первую очередь сельское хозяйство России и Казахстана.
   Вновь люди немецкой национальностей стали жертвами. Законопослушные немцы теперь уже в мирное время должны были затыкать идеи чиновников.
   В России не было сел, где большинство жителей были немецкой национальности. Их уничтожили в глубоком тылу еще в первые годы войны, такие поселения крупные селы и сельхозхозяйственные предприятия были в Казахстане. Это были лучшие хозяйства республики, в них немцы  сохранили язык, культуры, обычаи, в школах изучали немецкий и русский языки.
   Высоко рентабельным являлся колхоз  имени Тельмана Павлодарской области, где все колхозники и жители села Луганск были немецкой национальности. Руководил колхозом многие годы немец – Карл Блац, инженер по образованию.
   Далеко за пределами республики хорошо знали  в Союзе одно из лучших хозяйств, колхоз-миллионер «30 лет Казахстана». 
   Селы эти были ухожены, с хорошо развитой немецкой культурой, высоким уровнем образования и экономического обеспечения жителей этих хозяйств.
  Начиная с 1956 года немцы начали писать во все государственные органы о нарушении прав к немецкому народу и просили востановить автономию, снять репрессии и разрешить возвратиться в места проживания до департации.
   Власть упорно безмолствовала  и считала, что право трудиться для немецкого народа достаточно, других прав для него нет.
    Дальновидный, умный руководитель  и политик, безсменный канцлер на протяжении 16-и лет, Гельмут Коль, воспользовался упорством советских чиновников и начал приглашать немцев на историческую родину.
   Правительство Германии определило, что переселенцы, зная родной язык, быстро адаптируются, улучшат демографию населения, внесут в новую страну свою многовековую культуру, обычаи...
   Несмотря на значительные льготы, которые были предоставленны переселенцам, каждый переселенец давал государству чистой прибыли более сорока тысяч евро в год.
   Советские партократы в это время срочно начали разрабатывать новый миф – продовольственную программу, которая в итоге не добавила ни одного килограмма продовольствия стране.
   Но на длительный период отвлекла население от насущных проблем в стране, а руководителей и главных специалистов сельскохозяйственных предприятий заставили еще по этому мифу экзамен сдавать.
   Объявили, что кто не сдаст экзамен, будет отстранен от работы. Совсем скоро в стране объявили о новом мифе – «Перестройке».
   Одним мифом обеспечили страну продовольствием. Теперь надо перестраиваться: перестроить желудки населения для потребления всего созданного «Продовольственной програмой».
   Высокопоставленные чиновники понимали, что если в ближайшие годы не решить вопрос о немецкой автономии, то всё население немецкой национальности может мигрировать в Германию.
   Иногда по телевизору показывали встречи представителей немецких общин и чиновников. Дебаты шли, но организовывать немецкую автономию никто не собирался. Опять расчитывали, что народ поверит.
   Наслушавшись этих выступлений, три молодые семьи немецкой национальности из села Березовка Абанского района решили возвратиться на малую родину – Поволжье.
   Руководитель встретил их очень доброжелательно. Пообещал квартиры, и всем взрослым членам семьи работы по специальности. Решить все вопросы по переезду и адаптации на новом месте проживания.
    Ребята остались довольны приемом и условиями, которые им предложил руководитель и вернулись домой. Продали свои вещи и семьи отправились на историческую родину.
   Когда приехали в хозяйство, руководитель хмуро посмотрел на гостей и объявил, что нет прописки. Стало ясно, что кто-то за это время вмешался и запретил прописку людей немецкой национальности. Пришлось получить контейнеры с вещами и отправить их обратно в Сибирь. Семьи должны были ехать в Москву за правдой.
   Правду они не нашли, но посетили Мавзолей пролетарского вождя и вернулись в Сибирь – места поселения депортированных немцев. Директор совхоза вновь принял их и предоставил квартиры.
   Опять чиновники нашли самый гуманный способ остановки немцам переезд на малую родину, теперь уже запретом прописки людей немецкой национальности. Многие немцы ускорили переезд в Германию.
   Началась «Перестройка», а за нею и развал Союза. Самая жестокая борьба за власть и у чиновников, и у тех, кто государственными делами не занимался. Теперь со всех трибун, рвущихся к власти, требовали и обещали: если их выберут, решить давно назревавший вопрос о немецкой автономии.
   Особенно на этом вопросе настаивал Кремлевский бунтовщик Борис Николаевич Ельцин. Пришли к власти чиновники, ученные и просто от низов. Теперь голоса немецких избирателей до следующих выборов не требовались и можно закрыть вопрос об автономии немцам.
   Борис Николаевич все-таки решил свои предвыборные обещания исполнить и предложил капустный лог, бывший полигон Советских войск. Но само предложение было скорее оскорблением и вопрос так и не был решен по автономии немцам.
   Чиновники решили уточнить вопрос о возвращении людей немецкой национальности в Поволжье у местных жителей. Женщины недовольно возмутились и зашумели:
   - Немцы в Поволжье... лучше СПИД...
   Так и не была организована автономная республика. После этого поток людей немецкой национальности усилился в Германию многократно. Теперь в России немцев мало, а СПИДа много. Женщины накаркали...
   Российские немцы переехали в Германию. Живут своей жизнью. Обустроились.
   Работают на благо государства проживания. Конечно, ностальгия и тоска по России у большинства присутствуют. Но лучше жить там, где тебя уважают и считают за нормального человека...»
        Есть в Христианской вере день Покаяния. Покаемся же и мы, оставшиеся в живых, низко голову склоним перед всеми замученными и убиенными! Исповедуемся и оставим в покое ушедших тиранов и их приспешников.

Все воспоминания Николай Фогель изложил в своей книге «Незабываемое прошлое...», которую вы можете найти в издательстве „Edita Gelsen“.