Гл. 9 Медведи

        гл 9 Медведи.       

  Иногда кажется, что все это так давно было, что начинаешь думать - а было ли вообще? А начнешь вспоминать, оказывается, что из памяти всплывает и то, что во время работы как-то осталось не замеченным.
  Некоторые животные   торопились о себе заявить, обратить, на себя внимание, мычать, кричать, рычать, бегать по стенам, кувыркаться, болеть, - что угодно -лишь бы на тебя обратили внимание. Иногда  А некоторые обитатели как-бы все время в тени.  Просто потихоньку выражая молчаливый протест своему заточению, всю свою невеселую зоопарковскую жизнь, смущаясь своей несвободе, прятались в каком-нибудь самом укромном уголке своей клетки. Когда мимо таких животных проходишь не отпускает мысль -   грустное и никудышнее зрелище этот зоопарк, будь они не ладны по всей стране, а по всему миру! Ну да, нам любопытно, но как-то совсем это не весело, если об этом задуматься. Да здравствуют свобода, заповедники и национальные парки! 
  Очень запомнились, как образец такого полярного поведения, два медведя, один из них камчатский, другой гималайский. Когда прохожу мимо одного думаю почему он до сих пор не в цирке. Это Потап, камчатский. Посетителей он почти всегда встречал стоя, облокотившись передними лапами на решетку, а одна нога при этом всегда  кокетливо повернута коленкой немножко вперед и внутрь, как у  девушки , которая думает, что именно такая поза является самой неотразимой. А когда прохожу мимо другого - мне всегда стыдно. Это Гоша, гималайский. Он почти всегда лежит в затемненном углу своей клетки, свернутый в клубочек, прикрыв голову обеими лапами, будто  ему действительно стыдно находиться в таком месте. И лишь иногда проглядывают сквозь длинные когти черные бусинки его глаз, виновато провожая проходящего мимо посетителя. Здесь я иногда сам себя спрашиваю - кто же из нас звери? - мы, те что с наружи или они, те что внутри?
   Нет, мы конечно любим о них «заботиться». Посадить в клетку,  кормить, поить, наблюдать - любить - одним словом. Водить экскурсии. Детишкам показывать.

  Как-то возле камчатского медведя стоит мама с сыном и говорит:
  - Смотри Сашенька это мишка, он живет далеко на Камчатке, в тайге.
Я прохожу мимо и молчу, потому-что этот медведь хоть и позёр, но и за него не менее обидно.  Хочется сказать и маме и Сашке очень много. Хочется заглянуть  им  в глаза и прямо так и сказать:
  - Саня! Ни хера это никакой не мишка камчатский, это уже давно зоопарковский клоун, а звать его Потап. И тайгу он никогда не видел, и знать не знает, что это такое - тайга. А еще он такой попрошайка и сладкоежка, что скоро останется без зубов. И на камчатке он никогда не был, и никогда туда ему не суждено попасть. А ты со своей мамой, если бы с такого расстояния увидел, да настоящего мишку камчатского, то  непременно наделал бы в штаны!
  Санькина Мама меня конечно совсем бы не поняла, но Санька бы понял, потому что дети - они еще живые, а мы хоть еще и молодые, но уже мертвые. Живые чувствуют всё живое и никогда не допустят никакого насилия над другим живым существом. Не сразу мы это понимаем.
  Я ярый ненавистник зоопарков. Вы наверно это уже почувствовали.
 
 У нас много было всяких медведей, но как-то я их особо и не различал. Медведей у нас любил Василич. Возле медведей всегда спокойно и тихо.  Вот если идешь мимо обезьян - там все время что-то происходит – возня, драка, разборки, груминг, охота на воробьев или перелетную саранчу. Там динамика. Поэтому когда мимо них идешь - чувствуешь - О! Обезьяны! А возле медведей всегда покой, тишина, вроде как они и не медведи вовсе. Лежат целый день и спят либо ненавязчиво попрошайничают. Кто-то из посетителей возьмет и бросит камешек. Спросишь:
  – Зачем?
  - А тот возмущенно отвечает:
  - А зачем он днем "спаит", я пиришел, а он спаит! Пуст мало-мало играит!
  - Но это же не цирк! – говорю,
  - Это в цирке мишка играит, а здесь он когда и живет, а когда и спаит!
  А мудрый посетитель мне и говорит:
  - А мине какой «разниса» цирк или зоопарк.
  И я понимаю что посетитель прав. Потому как совершенно нет никакой разницы -поджаривать пятки медведя в цирке, приговаривая: -Танцуй! Танцуй! Танцуй!, или кидать в него камешки в зоопарке, чтоб он проснулся и сплясал.
 И чувствую, что в том, что медведь сидит в клетке, моей вины гораздо больше,   чем вины посетителя в том, что он кидает в медведя камни.
  Вот вы думаете, что видели медведя.
  Ошибаетесь.
  Даже если вы 150 раз были в зоопарке, и даже если вы работаете в зоопарке, совсем не факт, что вы видели медведя. Когда я работал в зоопарке, я тоже наивно полагал, что видел медведя. Но медведя-то  я первый раз увидел на охоте.
  Вы скажете: -Эй правдолюб двуличный! Только что зверушек жалел, а тут так сразу и на охоту. Ну да, будете совершенно правы. Но в своё оправдание скажу,  что там, на природе у животного есть шанс, а в зоопарке его нет.
 
  Это была первая промысловая охота на кабана в Таджикистане, предпринятая как попытка, хоть каким-то образом решить продовольственную проблему развитого социализма.
 Мясо в то время в Таджикистане появлялось очень редко, да и то только в виде уже упомянутых синих уток и !новозеландской! баранины, притом не мясных, а шерстных пород. (от мясных они отличатся уникальной вонючестью). Но мы не об этом. И не про охоту вовсе, об этом как-нибудь в другой раз. Но про медведя. Ну, про охоту совсем чуть-чуть.
 
  Охотились мы тогда   в районе  Дарвазского хребта, правда не на медведя, а на кабана. Это действительно была первая промысловая охота, предпринятая как попытка хоть как-то решить продовольственный кризис. Нас было что-то около десяти человек, все опытные охотники, и я среди них – ветеринар, больше для ветеринарной экспертизы, но стрелять тоже горазд. Кабана в Таджикистане много  - местные его не добывают. Хоть и дикая, но свинья! Но оказалось, что достаточно и медведя. Тамошний медведь - среднеазиатский-белокоготный, занесен в красную книгу и естественно стрелять его  не велено. Однако, охотники народ горячий -  завалить могут кого хочешь, но, честно говоря, когда есть молодая кабанятина выращенная на заброшенных садах, грецких орехах и тутовнике, вряд ли захочется чего либо еще.
   
  Так вот.
Иду я как-то с утра пораньше на номер. Мы заранее договорились ходить по очереди - то на номера, то в загоны. Загонщики где-то далеко внизу, и шуметь они начнут не раньше чем через час.  А мне шуметь и вообще не положено. Кабан,  по всем расчетам,  должен пойти снизу, по своим нахоженным тропам. Вот как я до них доберусь, там и встану, и еще четверо стрелков займут свои позиции с других сторон на местах вероятного выхода зверя.
  Еще раннее утро.  Солнце уже встало но пока прячется за горами.
  Скоро я нашел очень хорошую кабанью тропу со свежими следами, ведущими вниз ущелья к загонщикам, туда,  где растет в изобилии орех и тутовник.
  Вдруг слышу где-то близко-близко, очень знакомое урчанье! Я как шел, так и не заметил как присел. Сомнений быть не могло. Медведь!  Я знал, что медведи  здесь есть, но на встречу как-то не разчитывал.
  Сижу не дышу.
  А чтоб обьяснить, почему так сразу догадался, я ненадолго опять убегу в зоопарк.
  Дело в том, что наши зоопарковские михи очень любят рыбий жир. Обычно по весне у медведей и на природе довольно неприглядный вид после зимней спячки - худые, облезлые, поджарые, как собаки. А в зоопарке и того горше. Так вот,  чтоб весной они не выглядели такими не выспавшимися - в рацион непременно добавляется рыбий жир. Это мероприятие было целиком на Василиче. Он разламывал буханки хлеба пополам и хорошо их пропитывал жиром, по стакану на пол буханки. Собственноручно вручал это угощение каждому михе. Но первому - всегда любимому Потапу. Потап чуял этот запах наверно еще на стадии выписывания рецепта. Оказывается медведи  жутко любят рыбий жир.  В тот день когда медведям давали это лакомство они просыпались окончательно.
  И так с утра Потап уже урчал. Клетка Потапа была совсем не далеко от лечебницы, и он  мог заранее учуять аромат своего любимого блюда. А когда Василич приближался с буханкой, урчанье переходило в стон. Потап, получив лакомство, обнимал буханку обеими лапами, ложился, ел, урчал, стонал и плакал одновременно. Василич всегда умиленно наблюдал эту картину. Когда была долизана последняя крошка, на попытки Потапа выпросить еще немножко, начинал ему объяснять:
  - Потап! Больше никак нельзя, одна буханка с рыбьим жиром - это витамины, а вторая буханка это уже слабительное!
  Потап с мольбой протягивал сквозь прутья лапы на всю длину, как мог, на что Василич ему говорил:
  - С длинной лапой под церковь!
  На что Потап оттягивал обе лапы внутрь по самую ладошку.
  Тогда Василич ему:
   - С короткой под монастырь!
  После этого Потап вытягивал одну лапу ровно до локтя и получал конфетку или печенье.
  С некоторых пор Василич не очень любил далеко вытянутые за пределы ограды лапы Потапа - уж очень у него крепкие обьятья, и велика его любовь к фельдшеру. Однажды угощая Потапа конфетой Василич таки попал к нему в объятья. Хорошо в кармане было еще много отвлекающих маневров в виде тех же конфет, которыми тогда Василич быстро и воспользовался, не позволив себе растеряться или испугаться. Он достал из кармана сразу две конфеты и предложил их Потапу в разные лапы. Только так он смог обрести свободу и остался цел. Немножко пострадал только его халат.
  Так вот урчанье, которое я услышал на склоне,-  просто до боли мне напомнило Потапа, когда ему Василич сдабривал рыбий жир.
  По-пластунски я подобрался к краю склона. Смотрю. А там внизу, мерах в 50-ти от меня, под деревом тутовника - медведь! И вдруг я понял,  что это реальный медведь! Второе, что меня  весьма отрезвило, - что между нами больше нет решетки! И что не смотря на то, что у меня  есть ружье, я в полной мере ощущаю всю опасность близости зверя.
  Мне уже приходилось на охоте близко встречаться   крупными дикими животными. И честно скажу, что когда ты в загоне, и ползешь по кабаньему лазу, а где-то  в метрах тридцати щелкает зубами секач, мурашки то по коже бегают! И олень на тебя на природе смотрит совсем другим,  независимым глазом. А тут медведь!  При всем при том, что я знаю, что медведь нами не питается, и при встрече норовит удрать, я все равно ощущаю его как реальность, которая все ставит на свои места. И хорошо понимаю кто здесь хозяин.
  И хотя осознаю, что я человек, что я придумал оружие, и с этим оружием я сильнее вне всякого сомнения, тем не менее, медведь продолжает существовать очень по-настоящему. Но с другой стороны,  остро чувствую,  что эта сила, что у меня в руках, несёт с собой явное неравновесие в мою пользу и некоторую нечестность по отношению к медведю. Хотя медведь, конечно совсем не то, что заяц...
 Медведь однако  не маленький, совсем  не как в красной книге прописанный, или как у нас в клетушке сидел. Я даже засомневался, тот ли это, что из красной книги. Но это был действительно среднеазиатский-белокоготный медведь, но размером гораздо больше среднестатистического. Иногда поднимая голову и нос по ветру, он поглядывая по сторонам, а потом азартно слизывал тутовник, осыпавшийся на землю,  и от удовольствия урчал. Потом приподнявшись на задние лапы, он со всей силы, передними - несколько раз ударил по дереву. На него градом сыпались ягоды, которые он пытался на лету ловить одновременно и пастью и  лапами. Сидел я очень выгодно, за изломом склона, гораздо выше тутовника  и медведь меня и не видел, и не обонял, потому как утренний ветерок в горах всегда бежит снизу вверх. Я первый раз в жизни смотрел на настоящего медведя и  не верил своим глазам...
  Совсем неожиданно снизу ущелья прилетели два аккуратных выстрела, и сочными трескучими раскатами побежали гулять по склонам. Медведь совсем не испугался, но  прекратил трапезу и очень недовольно оглянулся по сторонам.
На несколько секунд наши глаза встретились! Не смотря на то, что я наблюдал за ним, можно сказать краешком глаза, он меня явно приметил. Я не дышал. Не сводя с меня глаз медведь  вытянул вперед верхнюю губу и с силой выдохнул воздух. Потом сделал несколько угрожающих шагов, в мою сторону, и вдруг резко развернувшись быстро исчез в кустах...
  И хотя эта встреча не повлекла за собой никаких драматических событий, только после нее я понял, что то, что сидит в зоопарке уже где-то и не медведь вовсе.
 
  Среди прочих мишек у нас был еще и гималайский. Гоша. В отличие от Потапа он был по-настоящему гималайский, так как был отловлен с воли. Почти все 10 лет своего заточения в зоопарке он пробыл в одиночестве. Самку ему приобрести так и не удалось.
  Во время утреннего обхода он встречал меня  своими грустными бусинками глаз, как бы равнодушно констатируя:
   - А..., ЭТО ТЫ - и неторопливо отворачивался.
  Под его клеткой протекал арык. Он мог бесконечными часами смотреть, как холодная, прозрачная и наверняка очень вкусная (ну уж конечно не такая вкусная как в его тазике) вода откуда-то прямо из под его клетки, убегала куда-то вниз по аллее и никогда не возвращалась.
 Такая близкая... но всегда недоступная. Иногда он пытался до нее дотянуться лапой, но не хватало всего нескольких сантиметров. Так в этой позе он иногда и засыпал. Он никогда не попрошайничал, хотя у многих медведей это просто в крови, и даже всеобще медвежье лакомство - рыбий жир, принимал у Василича сдержано и почти без эмоций, хотя было невооруженным глазом видно, что это ему нравится.
  Иногда, наверно когда становилось совсем тошно,  он совершал тиковые прогулки по клетке, вообще ничего не замечая, и ни на что не обращая внимания.
  Пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, Пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, Пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот, пять шагов вправо, поворот, пять шагов влево, поворот........
  Еще не тошно?
  А представьте - как ему? Да в 40 градусов в тени?
  Однажды Гоше это  очень крепко надоело.
  Как-то среди бела дня  - слышу сильное  оживление со стороны хоз. двора и обрывки фраз: - вышел из клетки медведь... и: - Саня уже бежит туда В туже секунду понимаю, что бегут и за мной. Быстро достаю из сейфа ружье, хватаю сеть и бегу в сторону медведей. (как я уже говорил, в качестве "обездвиживаюшего" у нас были патроны 16-го калибра).
  Успел только подумать - который из них, и как умудрился выбраться?
За медведями и хищниками у нас ухаживали две очень отважных ответственных женщины ( из тех про которых говорят - коня на скаку остановит..., одна из которых думаю не только коня, но и слона бы притормозила!) с очень русским характером, хотя одна из них была осетинка, а другая болгарка. Эти,  забыть закрыть шибер не могли, значит что-то произошло более экстремальное.
  Медведи, не смотря на то, что  хорошо дрессируются и довольно послушны - благодаря своей сообразительности, тем не менее  пользуются у дрессировщиков дурной славой. Из-за своей непредсказуемости.  По дороге,  у юннатов узнаю, что никто не пострадал, все целы, и  вышел на свободу  гималайский тихоня. К вольерам уже мчит и  Валентина, это  та,  «что слона остановит», при необходимости.  Саня уже пытается уговорить посетителей отойти на безопасное расстояние. К сожалению, очень мало кто из посетителей в этих ситуациях представляет реальность угрозы, исходящей от животного вышедшего на свободу. Все продолжают автоматически думать, что они еще в зоопарке. Но на самом деле зверь покинувший свою клетку уже  на свободе!, и хоть это и происходит почти в центре города - законы здесь уже совсем другие.  Подхожу поближе и с облегчением понимаю, что ни сеть, ни ружье на этот раз не понадобятся. Медведь лежит в  том самом арыке, который протекает под его клеткой, пузом кверху, и всеми четырьмя лапами с нескрываемым блаженством загребает на себя воду!  Пока медведь купается, озадаченно осматриваем клетку. Все двери закрыты, все замки висят на месте. Но потом видим, что потолочные прутья разогнуты каким-то титаном, ровно настолько, чтоб туда смог протиснуться как раз гималайский медведь. Ни как не думаю, что какому-нибудь шутнику из посетителей смогла бы прийти  в голову такая идея, да и вряд-ли ему это стало по силам. Титаном оказался сам Гоша, которому, ну очень захотелось искупаться.
   Валентина просит нас Саней погодить с сеткой, а сама берет кусок шланга и спокойно отправляется за предупредительное ограждение. Медведь увидев служительницу, несколько разочарованно разворачивает голову в ее сторону, как бы констатируя:
  - Что уже всё, да?
  А после того как Валентина вспомнив Гошину  гималайскую маму, предложила ему на выбор - свои горячие объятья или возвращение на место, он с завидной поспешностью выбрал второе, и  проворно вскарабкавшись на клетку протиснулся  обратно.
  На следующий день в обед, гималайского медведя можно было наблюдать лежащего  вверх пузом и головой к посетителям в большом корыте, наполненном водой. Запрокинув  голову назад, он увлеченно наблюдал редких, в такую жару посетителей, которые теперь почему-то все ходили вверх ногами. Иногда в этой позе он и засыпал. Когда видел свою служительницу – Валентину – демонстративно опрокидывал корыто, а лукавые бусинки глаз вопрошали:  -Водички то свеженькой налей?!
Валентина опять вспоминала его гималайскую маму, но водички, конечно наливала. Гоша терпеливо ждал – пока наполнится и затем плюхался в корыто прямо спиной.
  В его жизни теперь появилась  эта маленькая радость.

 Но, даже вдоволь накупавшись, он  опять уходил в свой укромный уголок, устало укладывался клубочком и закрывал лапами черные бусинки своих теперь печальных глаз, и казалось, что-то вспоминал. Может тот далекий тропический лес, который к нему возвращался только тогда, когда он закрывал глаза...
 
  Раз уж мы про медведей, наверно будет справедливо пару слов заметить и про, -очень хочется сказать не про белого, а именно про полярного медведя. Не знаю кому пришла в голову такая идея - посадить полярного мишку в таджикский зверинец. Но тем не менее у нас их было даже двое. Сложно также и отгадать, как они получили свои имена - Абрам и Сара. Кстати, они тоже были отловлены с воли.
 Возможно, что имена они получили за свои носы. Что-то наверно в этом и есть.
А может им эти имена дали их полярные собратья, когда узнали, что эти двое из вечной полярной зимы едут в теплый Таджикистан, на землю где действительно течет молоко и мед. Не скажу что в Душанбинском зоопарке им было так уж кошерно, как в московском зоопарке, но по сравнению с другими обитателями душанбинского зоопарка, занимаемый ими вольер вполне соответствовал их именам. Может места для прогулки у них было и не так много, как им того бы хотелось,
но зато был свой глубокий и  просторный бассейн. (эта вечная проблема со своей землей, но зато постоянная возможность глубоко нырнуть, вам никого не напоминает?). Не могу сказать, чтобы наша парочка чем-то особо прославилась или отличилась. Единственное, что меня поражало в Абраме, это его способность расправляться с живой рыбой. Особо крупные карпы и сазаны выловленные в собственных водоемах, отправлялись именно к белым медведям. 
  Абрам, при виде сазана отпущенного в его бассейн, мгновенно  нырял за ним, и уже через несколько секунд выныривал с добычей и улыбкой до ушей. Выбравшись из воды и отряхнувшись, сразу принимался за разделку.  Придавив когтями хвост рыбины, второй лапой снимал с нее чешую, - с одной стороны, потом с другой. После этого, языком ювелирно отделял мясо от костей таким образом, что к концу трапезы оставался настолько аккуратный скелет рыбы, что по нему можно было  в зоологическом кружке изучать анатомию. Саре, к сожалению, наверно приходилось глотать свою свежую добычу вообще еще под водой. Если она появлялась на поверхности водоёма с добычей, Абрам бесцеремонно лишал ее улова. Поэтому в анатомировании она упражнялась только на мороженной рыбе, и если не после Абрама, то уж по крайней мере за его спиной.
 
 Однажды, это было как раз в ту самую холодную зиму, у медведей в бассейне крепко промерзла вода, и весь бассейн покрылся довольно толстым льдом. С большим воодушевлением они оба в первый раз вышли на лед. К великому ужасу  работников зоопарка, стало вдруг очевидным, что если медведь подойдет по льду к бортику бассейна, он сможет, слегка подпрыгнув, свободно перебраться через забор и выйти на свободу. Похоже Абрам это тоже быстро сообразил. Архитекторы как-то совсем не учли, что вода при определенных условиях бывает и твердой. Конечно это в Таджикистане случается крайне редко, но тем не менее... на замерзание бассейна  ни кто  не разчитывал.  Абрам подошел к забору и встав на задние лапы и высоко примерившись передними, очень быстро понял, что от свободы его отделят всего каких-то 20-30 сантиметров. Кажется он так сильно обрадовался, что сразу решил воспользоваться  подарком стихии. Он быстро сжался в пружину и резко прыгнул на ограду.  Но радость его была преждевременной. Лед под ним с треском провалился и Абрам медленно и раздосадовано погрузился под воду.  Выбрался на лед. Осторожно прошелся к другому краю бассейна. Убедившись, что лед его держит, - он начал прыгать всеми четырьмя лапами по льду, как бы пробуя его на прочность. Лед, конечно,  не выдержал и проваливался. Абрама это кажется очень развеселило и он, позабыв про забор, прыгал еще и еще. Это вдохновило и Сару и они  продолжили вдвоём.
 Когда удалось наконец, сломать весь лед, они еще какое-то время увлеченно играли крупными льдинами, утаскивая их на дно и потом наблюдали - когда и где они всплывут в очередной раз.
 
 По крайней мере один раз в году, Сара получала от Абрама все мыслимые и не мыслимые удовольствия, но потомства у них так и не было. Тот кто проектировал зоопарк всё-же  был очень далек от знаний элементарной зоологии. Медведица на период произведения потомства находит укромное местечко подальше от самца и выращивает медвежат одна. А медведь не очень печется о своем потомстве, и даже при случае может им перекусить.
  Вот, собственно, такие у нас и были медведи.