Хроники Крылатого Маркграфа. Свитчер. Часть 7

Колокольцев вошёл внутрь здания имени Ханса Бибова, поднялся на второй этаж, подошёл к двери кабинета Дагмары Лоренц и осторожно постучал:

«Войдите» - произнёс слегка приглушённый тяжёлой дубовой дверью женский голос.

Колокольцев открыл дверь и вошёл.

«Привет» - улыбнулась хозяйка кабинета. «А я уже думала, что ты про меня забыл…»

Её поза говорила совершенно об обратном – обычное дело для женщины. Дагмара сидела на столе, обхватив одно колено руками и грациозно покачивая другой стройной ногой.

Колокольцев уже давно привык, что женщины буквально в первые же минуты после знакомства с ним переходят на Ты и вообще начинают беззастенчиво фамильярничать и даже флиртовать.

Ибо они чувствовали, что им это сойдёт с рук… потому что он совсем даже не против. Ну а флирт у каждой женщины в крови… если, конечно, это женщина, а не двуногое существо женского пола.

Одета ассистентка Ханса Бибова была в высшей степени соблазнительно – почти прозрачная белая блузка из тончайшего шёлка; почти столь же прозрачный белоснежный кружевной лифчик; серая юбка чуть ниже колен (СС-Хельферин-стайл, только из гораздо более дорогого материала); чёрные чулки… а вот чёрные туфли она сбросила за ненадобностью.

Как ни странно, его желание трахнуть Дагмару прямо здесь и сейчас куда-то исчезло – хотя она была явно совсем не против. Вместо этого он почувствовал сильнейший прилив нежности к этой явно бесконечно несчастной женщине.

Которой совершенно непонятно как удалось (пока) сохранить разум, душу и сердце в инфернальном безумии Лодзинского гетто, в котором она явно работала не первый день… и даже не первый месяц.

Колокольцева научили читать людей ещё в учебке Иностранного отдела ОГПУ, да и постоянное общение с одним из лучших психологов Европы (не говоря уже о колоссальном опыте общения с прекрасным полом) сделали своё дело.

Поэтому он даже не чувствовал, а видел… знал, что прекрасная Дагмара (а сложена она была действительно божественно, да и её лицо было настоящим произведением искусства) была уже на грани. На грани тяжелейшего нервного срыва, который неизбежно закончится очень плохо и для неё, и для окружающих.

«Не в мою смену» - твёрдо решил он. И уверенно не столько предложил, сколько приказал: «Пойдём прогуляемся. Уже вроде потеплело, да и лишних ушей нет…»

Дагмара вздохнула: «С удовольствием». Спустилась со стола, натянула бежевый шерстяной свитер (кригсмарине-стайл, явно подарок моряка-подводника), надела зимние ботинки, серое элегантное пальто, белый шерстяной шарф и (для разнообразия) явно французский ярко-красный шерстяной берет. В которых выглядела совершенно сногсшибательно.

«Я готова» - улыбнулась она. Он кивнул: «Только пару звонков сделаю – ты не против?»

Она покачала головой: «Не против, конечно»

Колокольцев снял трубку, набрал номер Зондеркоманды У. Когда ему ответил завораживающий голос профессиональной соблазнительницы, он спокойно проинформировал её: «Предварительная договорённость достигнута»

И тут же осведомился: «У вас вроде есть микроавтобус мест на двенадцать?»

«На четырнадцать» - поправила его Берта – эмиссар фрау Ульрих, которая вот уже месяц рулила полуподпольным «учебным» борделем в Лодзи.

Который был создан не столько для зарабатывания денег и удовлетворения клиентов (как военных, так и гражданских) из оккупационных структур, сколько в качестве учебного центра для девушек публичного дома, который Колокольцев собирался открыть… точнее, уже открывал для персонала фабрики смерти в Хелмно.

И объяснила: «Стараниями сам-знаешь-кого нам предоставили очень редкий экземпляр. 14-местный автобус на шасси Opel Blitz 2.5-35, которых официально даже не существует… хотя тебе это не в новинку…»

Колокольцев удовлетворённо вздохнул и отдал боевой приказ: «Через час этот автобус должен быть в гетто – забрать груз. Пропуск я обеспечу… только мне нужен номер…»

Берта продиктовала номер, Колокольцев запомнил (он вообще никогда ничего не записывал, а запоминал – спасибо и врождённым способностям, и маме, и монахиням школы святой Бригитты, и учебке ИНО ОГПУ), поблагодарил и повесил трубку.

Затем спросил Дагмару: «Как позвонить вашему стражу ворот?». Она объяснила.

Он набрал внутренний номер. Когда охранник ответил, Колокольцев приказал: «Это Роланд фон Таубе. В течение часа к воротам гетто подъедет автобус Опель-Блиц с номером…»

Он продиктовал охраннику номер автобуса и продолжил: «Автобус пропустить внутрь гетто, а затем выпустить – всё без досмотра, Кто сунет нос внутрь – или даже попробует заглянуть в окна – лишится носа и вообще пожалеет, что родился на свет Божий. Всё ясно?»

«Так точно, господин полковник!» - гаркнул охранник. «Есть пропустить-выпустить без досмотра!»

Колокольцев повесил трубку и улыбнулся Дагмаре: «Теперь можно и на прогулку. У нас есть около часа…»

Когда они вышли за пределы гетто, Дагмара бесцеремонно взяла его под руку. Его совершенно не удивило – ибо женский инстинкт самосохранения ещё и не так проявляется.

«Хочешь, я угадаю, о чём ты сейчас думаешь?» - с улыбкой спросил он.

«Хочу» - в высшей степени заинтересованно ответила она. Колокольцев бесстрастно констатировал: «Ты думаешь, как бы меня так соблазнить и обаять, чтобы я тебя вытащил из этого жуткого гибрида Ада и дурдома и забрал с собой в Берлин. В совсем другую жизнь…»

Она остановилась как вкопанная и изумлённо уставилась на него: «Ты что, мысли читать умеешь?»

«Да нет, конечно» - рассмеялся Колокольцев. «Просто у меня очень большой опыт общения с женщинами, с инфернальными местами, и с женщинами в инфернальных местах…»

Доброжелательно вздохнул – и продолжил: «Тебе не нужно будет меня ни соблазнять, ни обаять. Я тебя и так заберу. Послезавтра вечером… ну или утром-днём восьмого числа ты будешь в Берлине. А там я найду тебе хорошую работу – в абвере, СС… или вообще за границей…»

«Ты всем женщинам так помогаешь?» - с неожиданной ноткой ревности в голосе осведомилась Дагмара.

Колокольцев усмехнулся: «Многим. Психологи это называют синдром Лоэнгрина...». И объяснил: «Когда мне было пятнадцать лет, я спас свою ровесницу от чекистской пули. Мою первую любовь и мою первую женщину. Ну, и пошло-поехало…»

Дагмара изумлённо-восхищённо покачала головой, но так и не нашла, что сказать. Они возобновили прогулку. Колокольцев спокойно продолжал: «Сразу после того, как мы вернёмся в гетто, я заберу тебя у этого… подонка»

Она озлобленно кивнула: «Ты даже себе не представляешь, какого подонка… у тебя воображения не хватит…»

И тут её понесло. Что было совершенно неудивительно, ибо доведённой до запредельного отчаяния женщине свойственно вываливать все свои горести на психологически сильного мужчину. Колокольцев уже давно к этому привык и потому относился совершенно спокойно.

«Мне двадцать девять лет - я родилась и выросла в Лодзи… то есть, в Лицманштадте…»

Колокольцев улыбнулся: «Я родился и вырос в Белостоке, так что для меня Лодзь – это Лодзь…»

Дагмара кивнула и продолжила: «Я никогда не хотела никуда уезжать – я люблю этот город, но эти польские… патриоты в конце концов сделали жизнь немецкого меньшинства совершенно невыносимой…»

«Я в курсе» - кивнул Колокольцев. Она продолжала: «В тридцать пятом мне стало понятно, что здесь ничего хорошего меня не ждёт… ну, а в Германии новая власть начала реально менять к лучшему. Причём очень быстрыми темпами…»

«И ты эмигрировала…» - задумчиво констатировал Колокольцев. Она кивнула:

«У меня дальние родственники в Нюрнберге, они мне очень помогли. Я закончила Ягеллонский университет в Кракове, исторический факультет…»

«Да мы коллеги…» - улыбнулся Колокольцев. И объяснил: «Я закончил исторический факультет МГУ…»

Она изумлённо посмотрела на него, затем вздохнула (бывает же) и продолжила: «… они помогли мне устроиться учителем истории в школе… ну, и нашли издателя для моей книги…»

«Ты написала книгу?» - в высшей степени заинтересованно спросил он.

Дагмара кивнула: «Это был мой диплом в университете. Краткая история магии, мистики и оккультизма в Восточной Европе…»

«Поздравляю Вас, фройляйн Лоренц» - довольно улыбнулся Колокольцев. «У Вас в Берлине будет выбор между двумя очень интересными местами работы…»

Она ещё более удивлённо посмотрела на него. Он объяснил: «Спецотдел IV-H РСХА и Институт изучения оккультных наук Анненербе… впрочем, наверное, можно будет и совмещать»

И добавил: «Если захочешь получить докторскую степень, у меня есть очень хорошие знакомые в берлинском Университете Фридриха Вильгельма, причём и на историческом, и на богословском факультетах…»

Которые выступали в качестве его консультантов в самом начале Операции Карфаген.

«… а твоя книга как раз на стыке истории и богословия…»

Она кивнула и добавила: «И философии». И продолжила: «Когда началась война, на меня что-то нашло…»

«И ты решила добровольно пойти работать в офицерский бордель вермахта?» - усмехнулся Колокольцев.

«Ты что – ясновидящий?» - изумлённо спросила она. Он покачал головой: «Просто общался с такими… патриотками. У тебя взгляд такой же, как и у них»

«Ты посещал бордели вермахта?» - удивилась она. «Зачем? С тобой же любая женщина безо всяких денег…»

Он грустно вздохнул: «Не посещал, конечно. Те четыре девушки… кстати, только эмигрантки-фольксдойче, только из другой страны… в общем, у них такой же взгляд, как у тебя…»

Колокольцев по понятным причинам не стал рассказывать Дагмаре, в какие жуткие дали завернули её единомышленницы после того, как вербовщики их заманили в стройные ряды СС-Хельферин. Да, она была гражданской служащей, но отчаяния – а её ситуация была реально отчаянной – случаются и не такие пируэты…

Она продолжала: «Но меня сманили сюда. Я подумала – и согласилась…»

«Очень хотелось с поляками поквитаться?» - усмехнулся он.

«Очень» - подтвердила Дагмара.

«Но тебя направили в гетто…» - задумчиво протянул Колокольцев.

«Направили» - подтвердила она. «Помощницей к этой… сволочи»

Колокольцев мрачно усмехнулся: «Он прочитал твоё досье, узнал про твой патриотический заезд… и начал подкладывать под всех подряд…»

Дагмара грустно вздохнула: «Именно так»

«И сам тоже пользовал… когда хотел и как хотел» - мрачно добавил Колокольцев.

Она неожиданно уткнулась ему в грудь и заплакала: «Если бы ты знал, как…»

«Я бы его сам убил» - уверенно подумал Колокольцев. Но промолчал. Просто нежно погладил женщину по голове и тихо, почти шёпотом произнёс: «Это всё в прошлом, Дагмара. Сейчас я официально объявлю ему, что я тебя забираю к себе навсегда, ты соберёшь вещи и навсегда покинешь это кошмарное место…»

Она робко-неуверенно посмотрела на него:

«Правда?»

Он кивнул: «Правда»

«Ты придёшь ко мне вечером… когда закончишь свои дела?» - с робкой надеждой спросила она. И объяснила: «Дело не только в том, что я тебя хочу… очень хочу… просто мне страшно. Очень страшно…»

Он поспешил её успокоить, ибо она уже явно поплыла – радикальное изменение ситуации, даже к лучшему, даёт ещё и не такой эффект: «Приду, конечно. Диктуй адрес и телефон – я запомню…»

Она продиктовала. Он кивнул – и улыбнулся: «А теперь пойдём обрадуем твоего теперь уже бывшего шефа. И основательно накажем за его художества…»

«Как… накажем?» - удивлённым голосом спросила она.

«Увидишь» - усмехнулся он.

Они вернулись в здание немецкой администрации, где Колокольцев безо всякого стука вошёл в кабинет Ханса Бибова. Закрыл дверь и сразу же абсолютно бесстрастным голосом объявил:

«Я её у тебя забираю. Навсегда. Ещё пару дней она – возможно – поработает на меня в гетто, но с сегодняшнего момента она моя. Потрудись оформить все необходимые документы – послезавтра я у тебя их заберу…»

Ханс Бибов пожал плечами: «Как скажете, штандартенфюрер…»

Колокольцев и не думал на этом останавливаться. Поэтому по-прежнему бесстрастным голосом приказал: «Сейф открой»

Бибов изумлённо уставился на него. Колокольцев спокойно объяснил: «Или ты сейчас добровольно откроешь сейф, или его откроет медвежатник Крипо… или местной польской полиции. А ты прямо сейчас в наручниках уедешь в Аушвиц – и никакой Гейдрих тебе не поможет. Ибо мой мандат обязателен и для него тоже…»

Бибов неохотно открыл сейф. Колокольцев всё столь же бесстрастно приказал: «Заначку доставай. Ту, которая в рейхсмарках. И не дури – я про тебя ещё и не то знаю…»

Начальник гетто покорно добыл из сейфа внушительной толщины пачку банкнот.

Колокольцев бесстрастно продолжал:

«Отсчитай её годовое жалование – и передай ей. Как ты это по своей чёрной бухгалтерии проведёшь – твои проблемы. И имей в виду – за твои финансовые художества по тебе не только концлагерь – по тебе расстрельная стенка плачет. Или ты хочешь, чтобы я сюда аудиторов финслужбы СС вызвал? Вместе с зондеркомандой гестапо?»

Дагмара изумлённо смотрела на него. Бибов вздохнул – и покорно отсчитал затребованную Колокольцевым сумму. Положил в конверт и передал своей теперь уже бывшей помощнице. Та автоматически поместила внушительной толщины конверт во внутренний карман пальто.

Колокольцев удовлетворённо кивнул: «Теперь закрой сейф и подойди ко мне на расстояние шага…»

Бибов удивился, но выполнил приказ Колокольцева. Тот коротко размахнулся – и влепил начальнику гетто две ощутимые оплеухи подряд. Тот дёрнулся, но ничего не сказал – ибо очень хорошо понимал, за что. Причина была у него в самом прямом смысле перед глазами. Из плоти и крови причина.

Колокольцев наставительным тоном произнёс, словно вгоняя раскалённые гвозди в голову Бибова:

«Так обращаться с женщиной может только законченная мразь. Скотина. Подонок. Свинья. Нелюдь. Имей в виду – теперь за тобой мои люди будут присматривать постоянно. Узнаю, что ты с твоей новой помощницей сотворил даже сотую долю того, что с Дагмарой… сдохнешь так, что сожжение живьём тебе нежностью покажется. Или вообще еврейским или польским боевикам сдам – здесь их вполне достаточно…»

Бибова аж передёрнуло. Ибо он взглянул в глаза Колокольцеву – и понял, что это совсем не пустая угроза. О Часовщике и не такое рассказывали, а о, скажем так, общении польского подполья и структур РСХА в Лодзи было хорошо известно.

И тут же безжалостно приказал: «На колени»

Ханс Бибов совершенно ошарашенно уставился на него. И тут же с изумлением обнаружил, что смотрит прямо в дуло Вальтера РРК, неведомо как оказавшегося в вытянутой руке Колокольцева.

Который спокойно объяснил: «Или ты прямо сейчас встанешь на колени, или будешь убит при попытке нападения на офицера СС. И не надейся на лёгкую смерть – я выстрелю тебе в живот. Пуля мощная – это 9х19 парабеллум, так что умирать будешь долго и страшно…»

Бибов вздохнул – и покорно встал на колени перед совершенно ошеломлённой Дагмарой.

«Проси прощения, сволочь» - приказал Колокольцев. Начальник гетто что-то пробубнил… после чего Колокольцев безжалостно взял его за волосы, откинул ему голову назад и прошипел: «Громко и внятно. Смотреть в пол…»

Он отпустил Бибова, тот вздохнул, и, глядя в пол, крайне неохотно произнёс: «Прости меня, Дагмара. Я вёл себя как последняя сволочь, мразь, мерзавец, негодяй и свинья…»

Она пожала плечами: «Бог простит»

Повернулась – и вышла из офиса своего уже бывшего начальника. Колокольцев последовал за ней в её теперь уже бывший кабинет, оставив Ханса Бибова стоять на коленях.

Она собралась быстро, ибо собирать было, собственно, почти нечего – она так «любила» свою работу, что не держала в кабинете практически ничего личного.

Когда они снова вышли из гетто, она порывисто обняла его, прижалась к нему и прошептала: «Я даже не знаю, как тебя благодарить…»

Он улыбнулся: «Об этом мы поговорим в постели. Возможно, мне действительно потребуется твоя помощь…»

«Всё, что угодно» - уверенно заявила она. «Всё, что тебе потребуется, я сделаю»

Он проводил её до её квартиры – благо она жила в квартале от гетто… и вернулся – теперь уже в столовую для членов юденрата.

Дожидаться «девушек Хаима Румковского».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ