Смотритель Галереи. Противоречия Гёте...

(наброски к прозе)

+
В школьной юности, когда мы осваивали программный курс мировой классики, Гёте меня не
увлёк, и даже оттолкнул. Хотя «Фауста» я прочла единым духом и до сих пор помню отдельные
фрагменты этого шедевра. Мне ввсегда были присущи такие черты характера, как настойчивость
и любознательность. Поэтому я читала больше, чем того требовали учебные нормативы.

+
Отец, заметив, что я жадно вцепилась в бирюзовый том Гёте, слегка скривил свой великолепно
очерченный рот. Он воевал с немецкими нацистами, которые ''фанатели'' от Бетховена и Гёте, –
а не только с теми бравыми солдатами, которые хором горланили популярную военную песенку
фривольного содержания с названием «Лили Марлен» (у Бродского есть свой вариант перевода
на русский этого текста)…

+
 Отец повидал надменного офицерья с аристократическими манерами, которые брали с собой
на фронт свои любимые книжки и грампластинки и наяривали на фортепиано немецкую классику.

+
Я понимаю своего отца-фронтовика. Он служил младшим офицером с приличными манерами,
был из хорошей семьи, воспитаашей его в духе русского православия… Немецкая культура была
отцу явно ''не в вену'', как говорят у нас маргиналы с опасными привычками…

+
В 1814 году Германия только что закончила войну против Наполеона. В то время русские были
в авангарде противобонапартовских освободительных фронтовых мероприятий. Но речь идёт о
гениальном Гёте… Он поддержал войну Наполеона и против своей отчизны, и против России, ибо
она велась силами старого мира.

+
Гёте не выносил антифранцузской националистической пропаганды. Да и русское масонствующее
общество было за Наполеона, считая, что надо положить конец  ''дремучей России'', с тем, чтобы
воплотить в жизнь прогрессивные реформы, разработанные благородными и честолюбивыми 
сынами родного Отечества.

+
Гёте не верил, что крушение Наполеона принесёт благо его стране.  Он с вызовом пишет: «Север,
Запад, Юг в развале,  / Пали троны, царства пали,  / На Восток отправься дальний / Воздух пить
патриархальный». Именно в то время он начал писать новый большой цикл стихотворений с 
названием «Западно-восточный диван», который посвящён персидскому поэту Хафизу.

+
«Не знаешь ты конца – и тем велик. / Как вечность, без начала ты возник. /Твой стих, как небо,
в круговом движенье.  /Конец его – начала отраженье». Это начало гётевского стихотворения с
заголовком «Безграничный»(имеется в виду Хафиз). Интерес к Востоку в начале 19 века начался
с романтиков, и не только в Германии.

+
Впрочем, я ведь хотела написать совсем не о том… А о теме суицида. У Гёте ведь и влюблённый 
молодой Вертер, и безумно полюбившая омолодившегося  доктора Фауста невинная девушка
демонстрируют пренебрежение земной жизнью ради любви. А это для христиан неприемлемо,
как и для людей целого ряда религий…

+
«Не сотвори себе кумира!». Из любви нельзя делать кумира. Никакой человек, которым болеет
ваша душа, не достоин такой страшной жертвы, как уничтожение души.

+
Душа больше, чем сердце. Она бессмертна. А сердце тленно. Душа чиста, умна и мудра, сердце
же– глупо, оно вместилище пороков. Верующий человек всегда говорит: «Мои душа и сердце…»,
осознавая, что речь идёт о разных духовных величинах.

+
Я всегда молюсь о том, чтобы кто-либо из тех, кто безнадёжно и невзаимно меня любит, не
наложили на себя руки… Сильную любовь можно перенести и на кресте, как Спаситель, которого
убила толпа. Но не занимайтесь греховным самораспятием – вы не боги, способные воскреснуть
из бесконечного мрака небытия...<Продолжение следует…>.