Сила страха

Я всегда с большой осторожностью относился к малознакомым лицам, которые очень часто имели желание попасть ко мне в напарники хотя-бы на непродолжительное время. Но случай, который я хочу описать, произошёл со мной и человеком которого я знал много лет, и с которым очень часто выезжал на охоту за копытными в определённое законом время. Но в этот раз мы поехали на соболиную охоту. Был октябрь. Пушистый снег в очередной раз покрыл уже укрытую белым покрывалом землю, тем самым засыпав старые звериные следы. Мы, оставив «УАЗ» возле старого копанира-гаража, на скорую руку попили чайку, перекусили и выпустив собак на вольный поиск, двинулись вверх по речке к избушке, которая находилась в километрах 12 от старой лесовозной дороги. Погода стояла изумительная. Ослепительным серебром лежал лёгкий пушистый снег на деревьях. Вдали сверкали зеркалом огромные исполины-гольцы. Казалось, вытяни руку и прикоснёшься к этому великолепному чуду природы. Но это явление как мираж, оптический обман зрения, потому что расстояние до гольцов было как минимум километров 15-20. У подошвы одного из них и стояла моя охотничья избушка, на высоком берегу небольшого ручья истоки которого, узким кинжалом вонзались в грудь седого гольца-исполина, который питал их своими обильными ледниками.
Чтобы читателю проще было ориентироваться в ниже прочитанном, необходимо дать краткую характеристику собакам и оружию, которое было у нас за плечами. Начнём с собак приятеля. Шестилетний самец по кличке Соболь ублюдочного вида, с отличным чутьём и большой несвойственной лайкам ленью, из-за этого редко работавший самостоятельно, а только в паре с рабочей собакой, лениво бежал метрах в двадцати впереди нас, то и дело оглядываясь, чтобы не проморгать направление. Второй десятимесячный резвый пегий кобелёк – Буран, носился
взад и вперёд с такой скоростью, что создавалось впечатление будто мы окружены выводком пегих собак. Теперь о моих.
Приблизительно такого возраста, как и Буран, иногда
в поле нашего зрения попадала великолепная по своей сложке, чистокровная, от элитных производителей, западно-сибирская лайка рыжего окраса, по кличке Белка. И последний представитель собачьего коллектива был Карам. О нём следует рассказать более подробно, так как ему в этом невыдуманном повествовании принадлежит одна из главных ролей. Карам происходил от моих
рабочих зверовых собак. Выбирал его я из помёта, который насчитывал шесть щенков, по своим уже много лет оправдывавшим себя признакам. Рос он у меня до 5-месячного возраста. И был по счёту четвёртым в большом вольере. Но в начале июня месяца знакомые лесозаготовители привезли на вахтовке моего
старого приятеля охотника-эвенка, к которому я всегда
уважительно относился за дачу полезных, практических
советов и наставлений. Когда-то ещё в начале своей,
если можно так сказать, охотничьей деятельности, я специально несколько зимних сезонов проводил вместе с этим удивительным следопытом-охотником, обучаясь у него всем премудростям и тонкостям охотничьего промысла. Сафроныч -так звали охотника, был мертвецки пьян, и разговора, естественно, в этот день не получилось. Утром ни свет, ни заря кто-то под шумный лай собак начал стучать в входную дверь дома. Открыв её, я увидел Сафроныча, в широких семейных трусах, из которых торчали
худые жилистые ноги, стоявшие в моих больших валенках. В летней кухне, куда был с вечера определён “никакой”
Сафроныч они и находились. От необычной и можно сказать
клоунской экипировки Сафроныча, я зашёлся неудержимым
смехом, но вместо ответного расположения духа, я
увидел на глазах у старика слёзы, которые грязным
ручьём текли по морщинистому небритому лицу.
Впервые я увидел у него на лице печать неподдельного горя,
подумав, что, что-то весьма трагическое произошло в
большой семье старика. Это состояние видимо быстро отразилось на моём лице, отчего Сафроныч, ткнулся мне в грудь головой и судорожно зашёлся в рыданиях. Какое-то мгновение я опешил, не зная, что делать, но вскоре нашёлся и обняв старика за плечи повёл в дом. Достав из холодильника бутылку водки, я молча налил в рюмку и протянул Сафронычу. Старый охотник одним глотком опрокинув содержимое, смачно крякнул и скоро поведал печальную историю, от которой и у меня чуть не навернулись слёзы на глаза. Потерять в один день четыре великолепно работающих собаки, кормивших большую семью старика, это и в самом деле трагедия. У охотников-эвенков, хорошая зверовая собака — это член семьи. Собаки отравились фторацетатом-бария, ядом предназначенного волкам. Всё очень просто. Элементарные несоблюдения правил безопасности при работе с ядохимикатами. А было дело так. В начале марта кочуя ближе к посёлку, чтобы сдать добытую после Нового года пушнину, старик с двумя сыновьями и женой, остановились у промёрзшего до дна маленького ручья переночевать. Утром их разбудил неудержимый собачий лай. Вскоре выяснили, волк-одиночка задрал домашнего оленя. Вот тут и созрела решение зарядить его отравой. Взяв собак на поводок, и начинив загрызшего волком оленя ядом, они снялись и откочевали километров за 30 от этого места. В конце апреля старик приехал на оленях, и не обнаружив отравленного волка, сжёг насколько мог остатки мяса и шкуры, а в конце мая кочуя вверх по реке он вновь оказался в непосредственной близости от злополучного места. Собаки были отвязаны и легко нашли приваду. Видимо не всё сгорело, и яд прибрал всех четверых. Закончив говорить Сафроныч налил в рюмку водки выпил и сказал, что без собаки он от меня не уедет. Его выбор пал на щенка, хотя ему я предлагал двухгодовалого, свирепого вида головастого кабеля по кличке Тунгус. То ли кличка не понравилась то ли злобный и свирепый вид, но старик отверг предложение сказав, что он, и показав крючковатым пальцем на тунгуса, будет давить оленей. Так Карам оказался у эвенков. Но два года спустя, меня постигла почти такое-же несчастье. Тунгус, о котором шла речь выше, погиб от клыков секача, а Саяна – великолепного красавца, разорвали волки. И я с такой же просьбой обратился к Сафронычу. Помня доброе дело, он отдал мне на зимний сезон Карама, чтобы тот помог мне натаскать молодую Белку. Отдавая собаку, старик сказал, что Карам нашёл четыре берлоги и вместе с собакой его зятя остановили в начале октября крупного ходового медведя, которого Сафроныч и отстрелял. Вот так Карам вновь оказался у меня, правда на время. Рослый, с чёрной остью, и серым подшерстком, крупными крепкими лапами, с хвостом, который всегда находился на крупе, в тугом завитке, он отличался от других собак своим очень широким поиском и необыкновенной выносливостью.
Не торопясь, мы добрались до старых эвенкийских загородок. Там собаки спугнули глухарей, и по тайге стал разносится разноголосый собачий лай. Глухари, перелетая всё дальше и дальше, уводили за собой собак и вскоре Соболь, Буран и через некоторое время Белка, вновь крутились возле нас. Вдруг очень далеко в распадке, стал доносится еле слышный лай Карама. Мы поспешили на зов и вскоре услышали многоголосый лай, который эхом разносился по сопкам, распугивая всё живое вокруг. Привыкший много лет охотится за соболем с одной собакой, которая всегда находится сзади на поводке, приученная идти строго за человеком, который сам разбирается в следах, и отпускает собаку только по нужному следу, и в подходящий момент, я был не доволен, и радовало только то, что через три дня приятель уедет, и я останусь один.
Подробное описание охоты за соболем с собакой здесь неуместно, так как это отдельная тема, требующего совсем другого направления. Скажу только одно – владеющие этим способом добычи соболя, да и другого зверя, могут по праву считать себя настоящими охотниками, так как это высший пилотаж охотничьего искусства.
Через некоторое время мы увидел на лиственнице соболя, который очень спокойно сидел и смотрел на, казалось бы, сходивших с ума собак. Потратив не мало времени на отлов лаек и привязав их надёжно к деревьям, я отстрелял соболя с малокалиберной винтовки. После этого взял Карама на поводок, и сказал, что не буду отпускать его до самой избушке, иначе мы сегодня до неё не дойдём. Коль разговор зашёл об оружии, я вкратце опишу наш арсенал. Как понял читатель, у меня была малоколиберальная винтовка ТОЗ-16, под патрон 5.6 миллиметров, и ещё кавалерийский карабин, под патрон 7.62 x 53. У приятеля был совсем недавно приобретённый, и хорошо зарекомендовавший себя при охоте на копытных десятизарядный СВТ, под патрон 7.62 x 53.
Добыв ещё несколько белок, мы добрались до избушки. Сняв шкурки с белок и соболя, мы привязали Карама и Белку, сварили поесть себе и собакам, накормили их, поели сами, и легли отдыхать. Рано утром я приготовил завтрак, снял подсохшую пушнину, оделся и вышел за дверь. Было очень тихо и морозно. Солнце ещё не пробилось в наше урочище, окруженное высокими гольцами. Не смело и медленно оно выползало с восточной стороны, постепенно, но уверено, метр за метром освещая, и тем самым отбирая у сумрачного мрака западную часть территории которая, медленно перерождаясь с каждой минутой становилось необычайно светлой и даже яркой, обнажая великолепные формы своей дикой и первозданной красоты. Мне всегда доставляло огромное удовольствие наблюдать за восходом солнца в горах. Я считаю этот процесс своеобразной медитацией, которая заряжает своим спокойствием и энергией на весь предстоящий день. Заскрипев, отворилась дверь, и на пороге появился приятель с взлохмаченными на голове волосами, длиной не до конца застёгнутой рубахе и в трико плотно облегавшим его мускулистые ноги. Обменявшись приветствиями, мы умылись холодной водой, плотно позавтракали, и собрав рюкзаки отправились на охоту. Так до обеда мы добыли несколько белок, одного глухаря решили перекусить, попить чайку на высоком берегу безымянного ручья. Собаки все кроме Карама крутились рядом. Его мы не видели с утра, он даже не прибегал на лай, когда Белка нашла глухарей и Соболь отыскал белок. Приятель пошутил, сказав, что твой Карам уже отдыхает возле машины. Не зная, что на это ответить, я разводил костёр, разрубая топором сухую лиственницу. Лай появился неожиданно, внизу по речке в одном из распадков, и так как эхо разносило повсюду собачий зов, сложно было определить, в каком именно направлении находится собака. Но тихо постояв, мы вскоре определили, что по всей видимости Карам нашёл и загнал соболя километра два ниже по реке, во втором распадке. Пожелав приятелю по вкусней приготовить глухаря, я взял «тозовку» освободил рюкзак от всего лишнего, оставил только топор и полог. Одев рюкзак и закинув мелкокалиберку за плечо, я уже метров на 10 отошёл от костра, как вдруг окрик приятеля остановил меня. “Ты почему не берёшь с собой карабин?” спросил он, “Ведь Карам медвежатник, и возможно он нашёл берлогу”. Это вопрос на мгновение озадачил меня, но раздумывать было некогда, я вернулся, взял карабин и поспешил на зовущий лай собаки. Белка сразу бросилась за мной, а собаки приятеля остались лежать возле костра. Но он поднял сук и с силой ударил им по земле, возле собак, заорал, обзывая их лежебоками и дармоедами, тем самым отправляя их за мной. Через некоторое время все три собаки убежали вперёд, на лай Карама, который, не смолкая всё яростнее и злее облаивал кого-то в распадке. Продвигаясь сквозь заросли кедрового стланика, который ложиться на землю только в сильные морозы, я шаг за шагом подходил всё ближе к цели, удивляясь тому, что почему-то не слышен был лай остальных собак. Так постепенно поднимаясь по склону всё выше и выше вверх, я вскоре изрядно вспотевший, оказался на небольшой полянке, по среди которой поразительно ровно в ряд сидели три собаки, и как бы позируя фотографу смотрели туда откуда доносился злобный и зовущий лай Карама. Мгновенно оценив обстановку, я снял рюкзак, повесил на сук “тозовку”, подготовил карабин, и прекрасно теперь понимая, почему не слышно было, лая остальных собак, стал осторожно подходить к цели. Карам облаивал медведя метров в сорока от меня. Вскоре на снегу появились следы медвежьих лап, потеряв меня из виду, трусливая собачья братия, видимо решив реабилитироваться, или может быть глядя на моё решительное передвижение, лихо пронеслась мимо меня и не успел я даже обрадоваться этому явлению как вдруг раздался оглушительный медвежий рёв, и не успело эхо поглотить этот нечасто встречающийся человеку жуткий звук, как все собаки, за исключением Карама неслись обратно на встречу мне. Собаки приятеля бежали по сторонам, а моя красавица Белка по средине. В этот момент они мне показались необычно длинными. Кто-то из них визжал. На очень большой скорости две собаки приятеля пронеслись мимо меня, казалось, стоит только подставить нож собачьему носу, немного подрезав его и она сама выпрыгнет из шкуры. Моя Белка, то ли от того, что страшно было терять время на обгон, то ли по другой неизвестной мне причине, на полном ходу врезалась в мои ноги, тем самым, чуть не уронив меня на землю. Расстроенный таким паническим страхом и отчётливо понимая, что теперь у меня к собаке, которая так боится медведя будет совсем другое отношение, я не выдержал, видимо очень больно пнул её по туловищу. Наверное, я немного перестарался, потому что, из собачьей пасти, вырвался такой крик, какого я раньше от неё не слышал. Не успел этот звук затихнуть, как вдруг Карам перестал лаять, и только шум и треск говорили о том что медведь услышав обидчиво – страдальческий Белкин рёв бросился на утёк. А может ветерок донёс него мой запах. Разочарованный таким финалом, я выругался, и глядя на собак, которые стояли в стороне виновато поджав хвосты, вполне серьёзно сказал: “Будь вы моими, я бы пострелял вас всех, за ваш “подвиг” позорные твари”. Взял рюкзак, малоколиберку и пошёл назад, вниз к речке. Не успел я пройти и ста метров, как вновь услышал зовущий лай Карама, в том направлении куда я шёл. Собаки на мгновение приостановились, и потом на прыжках бросились в сторону лая. Я поспешил насколько мог. Шёл очень быстро, иногда если позволяла местность – бежал, и вдруг отчётливо услышал лай всех собак. Меня это явление очень удивило, но немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что наверняка лают они не на медведя и по сему теперь, особо торопится не надо. Через некоторое время, уже подходя к лаю, я услышал приглушенный медвежий рёв. Он сливался с лаем собак. И этом разносился по сопкам наверняка распугивая всё живое вокруг. Голос напарника прозвучал неожиданно метров в двадцати от меня. А сказано было всего три коротких слова: “Коля, я здесь”. Выбрав небольшую лиственницу, я сделал на неё затёску ножом и оставил возле неё рюкзак и малоколиберку. Сам медленно, иногда смотря под ноги и учитывая движения воздуха, стал пробираться к источнику шума. Вот уже показался пегий Буран, вскоре я увидел и остальных собак, они стояли по разным сторонам и наклоняя головы к земле, лаяли. Берлога – и там медведь! Карам стоял ближе всех и лаял, иногда очень близко подскакивая к самой берлоге. Периодически, оттуда очень быстро выбрасывалась медвежья когтистая лапа, пытаясь достать назойливую собаку, но ударив в пустоту тут-же мгновенно исчезала в берлоге. Берлога была вырыта прямо под корнями вековой сырорастущей лиственницы. Я уже до этого случая, неоднократно добывал медведей в берлогах, знал, что никогда не следует стрелять медведя непосредственно в берлоге. Во-первых – чрезвычайно сложно попасть по месту, во вторых – погибают самые смелые и верные собаки которые после выстрела бросаются в берлогу, и медведь будь он хоть смертельно ранен успевает задавить собаку мгновенно, и в третьих – убитого зверя очень не удобно и тяжело доставать из берлоги. Поэтому если вдвоём, то один караулит с ружьём берлогу, а напарник, вырубает две иногда три жерди 8-10-12 сантиметров и длиною около 2, 5 метра. Вырубленные жерди не очень тщательно очищаются от сучьев. Потом один охотник берёт жердь и под углом резко вставляет его в берлогу. Медведь, как правило хватает лапами за жердь и тащит её к себе, но никогда не выталкивает. Собак, чтобы не мешали, обычно привязывают подальше. Вторую жердь вталкиваю с другого угла. Реже приходится вталкивать третью по средине, так как двух вполне достаточно, чтобы зверь не выскочил с берлоги мгновенно. Вот приблизительно такая схема, согласно которой нужно действовать в подобной ситуации, хотя конечно, бывает и по-другому. Так получилось и на сей раз. Напарник явно задерживался, хотя по моим довольно скромным подсчётам, он должен быть возле берлоги гораздо раньше меня. Ведь идти ему было намного ближе, чем мне. Подождав с минуту – другую наблюдая как все собаки очень азартно и зло облаивают медведя в берлоге, я отметил про себя, что всё-таки правду пишут в охотничьих журналах – настоящих бойцовых медвежатниц-лаек – единицы, а берложниц – много. На глаза попалась молоденькая лиственница, высотой три-четыре метра, срубив её своим большим охотничьим ножом, который всегда висел в ножнах на ремне с левой стороны у бедра, я вырубил 2-х метровую тонкую жёрдочку, конец которой очень тщательно заострил. Во время этой работы карабин, находится возле ствола лиственницы, и тут, в одно мгновение вдруг резко вслед за выброшенной вперёд медвежьей лапой показалась большая голова. Медвежьи и мои глаза встретились во взгляде. Наруже была голова и вытянутая вперёд лапа по предплечье. Моя рука инстинктивно дёрнулась к оружию, но я опоздал. Зверь коротко и очень громко несколько раз рявкнул и исчез в берлоге. Взяв в правую руку карабин со взведённым затвором, я левой рукой, держа жёрдочку пытался острым концом нанести укол желательно в область головы. Время текло медленно, собаки лаяли, напарник почему-то не шёл, а мои уколы, наверное, не достигали цели. От напряжения мышцы на руке стали уставать. Я уже подумал было передохнуть как вдруг рука с палкой резко взлетела вверх, и сразу очень быстро показалась голова, туловище, и вскоре большой зверь, уже полностью выскочив из берлоги ринулся на собак. Мои руки чётко и слажено выполняли в автоматическом режиме необходимую работу, и вот уже голова зверя на мушке. Грохнул выстрел, медведь упал и быстро перезаряжая карабин, я увидел на голове зверя длинный белый след от пули, которая, скользнув по медвежьей макушке, разорвала кожу и оглушила его на мгновение, не причинив большого вреда. Дальше события развивались как в охотничьих небылицах. Зверь резко вскочил и развернулся к берлоге головой и ко мне, разумеется, но в это время второй выстрел, более удачливый свалил его, третий выстрел возможно был и не нужен, но полуоболочечная, свинцовая, тяжёлая пуля повторно вошла в широкий медвежий лоб. Собаки в одно мгновение оказались на большой туше зверя и с остервенением стали рвать шерсть, захлёбываясь в злобном рычании. Глядя на экзекуцию, которой подвергается большая медвежья туша, я с меркантильным интересом отметил, что красивая, волнистая шуба зверя, на глазах теряет свою ценность. Грозным окриком я стал отгонять собак от убитого медведя и то, что произошло минуту спустя заставило меня рассмеяться. Белка стала помогать мне, вскочив на медвежью тушу она злобно скалилась и рычала, не давая остальным собакам рвать шерсть. В это время неожиданно подошёл напарник, держа свой десятизарядный полуавтомат в руках. “О, это медведь, а я думал они облаивают рысь, и ждал что она побежит, а я её встречу!”, громко сказал он и в воздухе потряс великолепным оружием. Но видя, что я внимательно смотрю на него, и не слово не говорю, он посмотрел на медведя и спросил: “А почему он лежит головой к берлоге?”, мне сразу же пришла озорная мысль, и я тут же изрёк что думал, “А он задом вылазил”, пнув головой медведя я засмеялся. Неожиданно наступила усталость видимо, наверное, напряжение. Напряжение мускулов, было настолько сильно, что я устало сел на мягких медвежий зад, и опустив низко голову, замолчал. Голос напарника прозвучал виновато-назойливо возвращая меня в реальный мир “Ты же сам всегда говорил, что медведя надо немедленно разделать, иначе его желчь потеряет целебные свойства”. “Да, это истинная правда” – сказал я, и мы вместе принялись за работу. Всё проделанное впоследствии особого значения не имеет, и нет абсолютно никакого смысла, да и желания описывать незначащие для меня события. Запомнились только слова напарника, когда он уезжал домой, а я оставался в тайге до Нового года. “Николай, - сказал он, глядя куда-то в сторону, -Ты не кому не говори, что так было. Я и сам не могу понять, почему так сильно испугался, когда близко услышал медвежий рёв. Наверное, я за медведями не охотник” и замолчал. Так мы и расстались. И передо мной ещё долго в зрительной памяти было его грустное и по-детски виноватое лицо. Мне стало почему-то жалко этого сильного и здорового мужика, который в нужный момент, так и не нашёл в себе силы победить свой собственный страх. “Что ж каждому своё” – Подумал я, глядя как снежная пыль, укрывая уходящий УАЗ долго ещё не появится в поле моего зрения, и что ещё много интересных и увлекательных событий произойдут при настоящей охоте за соболем с собакой, а так-же попутно при охоте на лося и сокжоя, этих осторожных и удивительных объектах животного мира.
Санкт-Петербург. Сентябрь. 2007 год.