Экс - ры IX 9 гл Попались и сбежали

Глава девятая
 
Интересы у всех свои — новый поворот судьбы — лишние свидетели — попались и сбежали

Вернувшись обратно в пещеру, эксы первым делом проверили свои вещи на случай хищения личных вещей, но зря опасались паспорта и деньги были на месте. Только Чемякина что-то глодало и он, вышагивая перед топчаном, на котором развалились его друзья, что-то нашёптывал себе под нос. И скоро всё обдумав, стал выкладывать свои соображения.

— Ну что господа подведём итог нашего выхода в другое измерение, как любят утверждать наши учёные головы, — сказал Чемякин. — Эти двое я имею в виду тех самых оболтусов в своё время избежавших наказание... Ну, так вот  благополучно сбежав из машины по перевозке заключённых, то есть я уточняю из автозака и волею случая, попав опять же случайно в другое время, они и там не успокоились. Систематическое хищение золота из недр, женитьба обманным путём, хотя, что им оставалось там, как не жениться. Убийства при отягчающих обстоятельствах всё это говорит о том, что мы поступили, правильно оставив их там.

— И тут Остапа понесло, — шепнул тихонько Лебедев Кельдюшеву серьёзно так слушавшего размышления их лидера.
— Так, так, — поддакивал он докладчику с едва заметной иронией едва готовый прыснуть в ладони.
Но Чемякина действительно понесло, и он не замечая смехуёчков из зала, продолжал свои разглагольствования по выбранной теме.
— А могли бы, не придумывая себе легенду, кто они такие и откуда там взялись, отмотать срока и спокойно продолжать свои походы по ночным лесам. Но нет наши герои не из того теста деланые как и не тем пальцем, им захотелось приключений на свою задницу.

— Товарищ лектор можно слово? — поднял руку Палыч.
— Да, пожалуйста, задавайте ваш вопрос товарищ.
— А может, хватит Ваньку валять сам-то ты что творил и в тропиках и в Гражданскую. Не нам судить оболтусов пусть их там судят те, кому положено, а наше дело маленькое вон порталы идём и обследуем, а кто там и куда попал не наше дело, а хочешь их судить то давай без меня. И вообще супчик с копчёностями стынет.

Сидевший рядом с Палычем Лебедев давно трясся от беззвучного смеха.
— Ну, уморил, язви тебя комар! — сказал Лебедев. — Ну чего ты Володя развёл тут судилище, Палыч правильно говорит, кому надо пусть судят, да и не наше это дело. Как бы нам самим не попасть в историю. Поди, потом оправдывайся в ФСБ да-да, а ты как хотел это дело государственной важности и не смотри так на меня. Хорошо, что американцы не в курсе, что есть такие порталы, а если в курсе, то это вообще подсудное дело знать и не донести в органы об этом величайшем открытии. Тут нас и вовсе прикончат, если узнают. И мы правильно поступили, что оставили там этих двух идиотов.

Кельдюшев тоже высказался, правда, в другом ключе он никого не стал осуждать, а предложил взорвать валун с отверстием.
— Нужно наглухо закрыть доступ в эту пещеру, чтобы ни одна душа не проникла сюда.
— А как ты это сделаешь, у тебя есть взрывчатка? — спросил Чемякин.
— У Модеста Петровича можно занять или у другого мироеда.
— Друзья, а вы не находите что этих Модестов слишком уж много развелось, один в Тарасково грызёт своих односельчан, другой в Кытлыме казачкам самогонку подаёт да в наше время ещё один такой хмырь бегает туда-сюда. Странно всё это, — сказал Палыч.

— Точно и все похожи на одно лицо и сдаётся мне, что это один и тот же человек,  — сказал Кельдюшев.
— А может это родственники, ну ведь бывает же такое, — сказал Палыч.
— Ага, сразу за пятьсот километров! Действительно что-то странно во всей этой истории, — сказал Лебедев.
— Взрывать надо, только взрывать! — заладил своё Кельдюшев.
— Да погоди ты с взрывами надо сначала проведать базу Доктора и Блондинчика и наконец, узнать, кто у них в шестёрках бегает. Кто этот неуловимый поручик Голицын, — сказал Чемякин.
— Не Голицин, а Галицы, через А, — они так его называли подсказал Лебедев.
— Да какая разница сволочь он и есть сволочь, шкура воровская!

Прочитав оставленную эксами записку, Малаша собрала всё оставленное золото и спрятала в укромное место, а после  отправилась вызволять запертых в подвале оболтусов, а те в благодарность набросились на неё и изнасиловали в два смычка.
— Ну что сучка Львовская допрыгалась! — визжал над девушкой Алексей, дёргаясь на ней гадким кроликом.

Присланные новые следователи взяли оболтусов, когда они спали в амбаре. Малаше так было обидно, что они с ней сделали в ответ на освобождение, что она донесла на них полицейским, написав корявым почерком анонимную записку. Те тот час среагировали на подброшенную в номер гостиницы, где они жили  неизвестно, кем странную записку и быстро отправились по адресу.  Хотя поначалу подброшенная анонимку не вызвала у них особого интереса мало кто на кого накладывает тень правда зацепок по исчезновению оболтусов у них никаких не было и тут странная записка.

Оболтусов следователи нашли в амбаре, где они, напившись вина крепко спали. Их даже будить не пришлось, когда их собирались везти в арестантский вагон, настолько сильно они напились. Просто погрузили в телегу и привезли к арестантскому вагону. Но как на грех прежнего конвоира арестовали и отправили в Екатеринбург на дознание, а следователи Прозоров и Тисковских пропали в тайге при невыясненных обстоятельствах. Охотники же Северов и Бороздин так были напуганы, что решили помалкивать, ничего не видели, и знать ничего не знаем.
 
— Ну и как их закрыть, где от замка ключ? — спросил новый следователь по особо важным делам Чкареули.
— Да где его теперь искать, — ответил полицейский младше по Чкареули чину.
— Ну, тогда везите их обратно закроем в амбаре до утра, думаю, не сбегут фу, как от них разит, что это они такое хоть пили.
Полицейский принюхался и сказал, что арестованные мешали, самогон с вином отсюда такой мерзкий запах.
— А что по отдельности они пить это дерьмо не могут.
— Эти не могут им вся эта мешанина только в радость, привыкшие. Вы посмотрите на их рожи, один другого уродливее.

— А как так получилось, что охотники вернулись из тайги живые, а следователи пропали? — спросил Чкареули, прикрываясь от разящего его запаха платком, политым французскими духами.
— Так разбираемся и охотников трясём, но молчат сукины дети!
— Странно… как так охотники Бороздин и Северов живы, а следователи как сквозь землю провалились. А охотников бить надо и кулаками в морду так лучше до них дойдёт, а то и каторгой припугните.
— Так уже убежали в тайгу ироды.
— Как так убежали, вы что несёте! — закричал Чкареули.
— Так вот после допроса с пристрастием и удрали. Выломали решётку и сбежали.
— А чего вы мне тут размазню раскладываете, а не начинаете с самого главного! Ну, сбежали, а ловить вы их пробовали ах да тайга же, где их там искать.
Ну ладно их супчиков стеречь сами лично покараулите, а я в гостиницу пойду спать поздно уже.
— А как же я один-то? — робко спросил полицейский.
— Пришлю на смену, только и этих не прозевайте и не спите, чёрт вас возьми.

Смену следователь, конечно, не послал, а придя в номер гостиницы, приняв на грудь сливовой наливки, завалился спать и провалился в сон до самого полудня.
Крики петухов разбудили Виталия и он, попытавшись выйти по малой нужде из амбара не смог открыть дверь, потому что висевший снаружи замок звякнул на петлях, известив, его он заперт. Полицейский, спавший зарывшись в сено на телеге, ничего подозрительного не услышал, и продолжил спать после бессонной ночи дальше.
Растолкав Алексея, Виталий сказал ему, что их кто-то запер на замок и дело принимает серьёзный оборот. Алексей тут же вскипел и попытался раскачать запертые двери и нарвался на сердитый голос сонного сторожа.
— Вы арестованы, днём вас допросят, а пока можете спать дальше!
 
Но дожидаться допроса с пристрастием оболтусы они  не стали и сбежали, выкопав проход под задней стеной.
— Подозреваю, что нас закуют в кандалы и отправят в Екатеринбург. И что нас ждёт дальше и прикидывать не надо – каторга, — сказал Виталий, преодолевая забор в конце огорода.

Первое что они хотели пустить петуха над домом Малаши за то, что она их сдала. Второе подпустить петуха Модесту Петровичу. Виталий так и не мог забыть удара сапогом под самую маковку, и он жаждал мести. И кроме того хотел отомстить своей любовнице купчихе Шабалиной за то что она показала на него не приведя никаких доказательств его вины.
Потом на ум беглецам пришло не устраивать пожарища во имя мщения, а устроить хищение лошадей и продовольствие.
— Пожар только привлечёт к нам значительное количество людей, и будут за нами гоняться как за бешеными собаками, — сказал Виталий.
Лошадей и продовольствие они  взяли у трактирщика связав того по рукам и ногам, пригрозив смертной карой за их выдачу.
— А ещё если ты вякнешь про нас, мы расскажем, как ты самогоном торгуешь с убиенных тобой самогонщиков. Мы всё про тебя знаем, шкура!
— Вот крест буду молчать, только не убивайте, во имя Иисуса Христа прошу у меня же четверо по лавкам, — выл связанный трактирщик.

Алексей затолкал ему в рот кусок тряпки на случай если бы он вздумал кричать да так что у того чуть нижняя челюсть не разломилась.
Собаки оболтусов, почуяв присутствие своих хозяев в поселке, радостно повиливали на привязях хвостами и изредка взлаивали, привлекая к себе внимание. Их чашки стояли пустыми уже несколько дней, и тут знакомый запах поднял их с лежанок на ноги и собаки смотрели во все влажные глаза на ворота. Виталий всё это время помнил о своей собаке, постоянно отодвигая время её навестить. И вот, наконец, сделав все свои дела, оболтусы забрали собак и, накормив их, ушли с ними в тайгу.

В самый разгар дня, когда их хватились, было поздно устраивать облаву, да и какое направление могли выбрать эти беглецы неизвестно. А местные охотники отправляться в погоню отказывались.
— Вы что, — говорили они полицейским,  — тут дураков нарываться на пулю нет, если хотите сами ступайте в тайгу авось и найдёте себе могилу.
Полицейские и деньги им сулили и грозили, но охотники даже их слушать не стали и разошлись по домам.

— Как удрали? — кричал Чкареули в гневе, проснувшись у себя в номере после вторичного доклада сонного полицейского. — А ты что же проспал!
— Сморило, смену-то вы мне не прислали…
— Ах ты, чёрт, — вспомнил виновато следователь и посмотрел на початую бутылку наливки стоящую на столе. — Виноват братец не нашёл я тебе смену, разбежались все куда-то. Ну и что делать будем?
— В трактир надо сходить поесть.
— А что сюда нам не подадут?
— Надо самим сходить, — сказал полицейский, тоже уставившись на бутылку с наливкой.
— Ладно, ты иди, скажи хозяину, чтобы сюда несли вниз не пойду, да и сам видишь, что не в том я состоянии, чтобы ходить туда… и воды пусть пришлют помыться надо.

Примерно через час пришли двое полицейских и следователь Ильенко.
— Ну что, что опять случилось, сначала охотники сбежали, теперь мне докладывают, что эти насильники удрали, вы, что совсем службу потеряли господа! — крикнул раздражённо Чкареули, отложив безопасную бритву.
— Охотники Северов и Бороздин пойманы в деревне Смородиново, в избе старосты отсиживались там их и взяли. Всё рассказали, как на духу, чтобы избежать каторги. Урядника Гамадиева, Прозорова и Тисковских убили оболтусы, а этим двоим, удалось сбежать, а может их специально отпустили, как я думаю, — доложил Ильенко.

— Вроде как свои тоже охотники? — спросил, остывая Чкареули.
— Точно так. Но я не думаю что они с ними заодно.
— Кто «они с ними» оболтусы или охотники?
— Охотники.
— Ну ладно отпустите их по домам только запишите показания да скажите, чтобы со двора никуда кроме сортира.
— А нам сейчас куда? — спросил Ильенко.
— Куда-куда в тайгу ваших придурков ловить или как вы их там называете, — ответил Чкареули, берясь за бритву. — На этом всё вы свободны господа.

Когда все вышли один из полицейских позволил себе высказаться не лестно о своём начальнике.
— Покойный Тисковских был более обходительный начальник, чем этот грузин-пьяница.
Полицейские рассмеялись и пошли прочь.