Шутка

В ясное весеннее утро Русудан Котиашвили, миловидная, мощного телосложения женщина с девичьим румянцем на щеках, жена Васо Котиашвили, прославленного на всю округу винодела, пребывая а отличном состоянии духа, решила развлечь свою мрачную, но драгоценную половину безобидной шуткой. Не успел Васо окончательно проснуться, как Русудан выпалила:
- У тебя вино в пятом квеври прокисло.
(Квеври – груз. большой глиняный кувшин, закопанный в землю, для изготовления и хранения вина).
Когда до Васо дошел ужасный смысл этой фразы, он серьезно встревожился:
- Как это!?
- А вот так! — подтвердила супруга. И с напускной серьезностью добавила: — Прокисло, тебе говорю.
Состояние, в которое впал Васо Котиашвили, было извержению вулкана. Его пятый квеври, его гордость, которым он обещал покорить сердца истинных ценителей вина, теперь наполнен уксусом, пригодным всего лишь для опрыскивания плохого шашлык!
Увидев на лице мужа грозовую тучу, Русудан, как и всякая женщина, убедившаяся в том, что позволила себе лишнее, решила отступить.
- Васико, я пошутила, — миролюбиво пролепетала она.
- Я тебе такую шутку покажу! — вскричал не своим голосом Васо и, как ошпаренный, выскочил из дома.
А на дворе во всю хозяйничала весна. Зеленые побеги деревьев тянулись к приветливому солнцу. В чистом воздухе была разлита спокойная радость оживающей природы.
Васо поскользнулся на молодой росистой траве и грузно упал.
«Ну и язык!» — злобно прошептал он, пытаясь оторвать свой увесистый живот от земли. Первоначальный страх его пропал, осталась неуверенность — а вдруг действительно прокисло? Встав и на всякий случай перекрестившись, он направился к марани.
(Марани – груз. погреб или помещение, где хранятся квеври с вином).
Все десять квеври были в целости и сохранности.
«Не может быть, конечно, шутка», - усмехнувшись, подумал Котиашвили.
Он взял лопату, которая в его огромных ручищах выглядела детской, отковырял с квеври засохшую глину, лег на глиняный пол и повел носом.
По марани поплыл знакомый аромат хорошо выдержанного вина.
«Слава богу!», — заключил про себя Васо с облегчением. И чтобы окончательно успокоиться, зачерпнул граненым стаканом матово поблескивающую жидкость, придирчиво посмотрел на свет и осторожно пригубил. Вино было превосходным.
- Дай, попробую. Точно скажу, прокисло или нет, — услышал он за своей спиной голос десятилетнего сына Бадри.
- Сделай так, чтобы я тебя не видел, — пригрозил Васо и для доказательства потянулся за жгутом, висевшим рядом на гвозде.
- Смотри, пожалеешь потом, — невозмутимо сказал Бадри и скрылся в проеме двери.
Последняя фраза посеяла новые сомнения в сердце Котиашвили. Он зачерпнул еще вина и сделал несколько глотков.
«Нет, - подумал он, причмокивая, - все в порядке. И все же этот привкус... Откуда он?».
После третьего стакана Васо уже не сомневался — с вином что-то не так.
Он выскочил из марани и крикнул через ограду:
- Гела!
- Чего тебе? — послышался голос соседа, затем появился и он сам – высокий жилистый старик с козлиной бородкой и маленькими, быстро бегающими глазками.
- Иди, попробуй вино. Кажется, испортилось!
- Шутишь? — начал было Гела, но тут же осекся – он вспомнил, что у Васо с юмором туго.
Спешить с выводом Гела не стал.
- Знаешь, — после продолжительного топтания на месте и причмокивания сказал он, — что-то мне цвет не нравится. Вроде густота не та.
- Какая еще густота!? — не поверил Васо.
- Не хочу тебя обижать, но мне кажется и терпкость слабовата. Давай вместе попробуем.
Они выпили, многозначительно посмотрели друг на друга, помолчали.
- Может, Михо Карашвили пригласим? — сказал наконец Гела. — Он точно скажет.
- Только не его, завистника, — заворчал Васо. — Обманет.
- Хорошо, тогда Анзора. Специалист!
Маленький Анзор с пышными рыжими усами и мясистым носом, до крайности медлительный человек, сегодня почему-то не заставил себя ждать. Он ловко перебросил через порог свои короткие ноги и, увидев раскрасневшиеся, озабоченные лица односельчан, к делу отнесся со всей серьезностью. У него был свой способ. Анзор потребовал полулитровый ковш, долго принюхивался, затем залпом выпил.
- Вах! - задумчиво произнес он. И повторил: — Вах!
- Дело говори, — вмешался в его рассуждения Васо.
- Чистый? — поинтересовался после минутного молчания Анзор.
- Кто? — удивился Котиашвили.
- Квеври.
- А как ты думал, — начал злиться Васо, — грязный, что ли?
- Налей! — с достоинством продолжил Анзор.
Выпив и крякнув, он решительно заявил:
- Ничего не пойму.
- Так пойми, дорогой, пойми! — съязвил винодел и в чрезвычайном беспокойстве заходил по марани.
В дверях появилась сгорбленная фигура Михо Карашвили. На его лице была написана вселенская скорбь.   
- Привет, Васо, - жалостливо произнес он, как будто пришел на поминки. – Люди говорят, что у тебя вино прокисло. Я не поверил. Дай попробую.
Опорожнив стакан, он на минуту задумался, затем несколько раз хлопнул себя по лысине и с великим сочувствием обнял винодела. 
В марани воцарилась гробовая тишина. 
Внезапно, как бы решившись на героический поступок,  Михо оторвался от Васо, подбежал к раскрытому квеври и лихо зачерпнул ковшом.
- Чистый уксус! — уверенно изрек он, когда в ковше не осталось ни капли.
- Как?! — вскричал Васо, не веря своим ушам.
- Говорю тебе, — подтвердил Карашвили.
- Не прав ты, Миха, — примирительно вмешался Гела. — Цвет, терпкость, согласен, не те. Но что касается уксуса, так его не чувствую.
- Не чувствуешь? — вполне искренне удивился Миха, и его лицо сделалось еще печальнее. — Тогда смотри. Наполняю ковш, пью... Чувствую — уксус! Давай вместе. Держи ковш, я из стакана. Пьем!.. Так. Ну что, уксус?
- Не знаю, — отступил Гела, покраснел и покосился на Васо.
- Вы, наверно, все чокнутые, - сорвался с места Васо. Он выхватил из рук Гелы ковш, зачерпнул вина и залпом осушил. К ужасу своему он вдруг почувствовал в нем явные признаки предательской кислоты.
- Не может быть! — выдавил он из себя и так и остался стоять с открытым ртом.
- Может! — резко отрезал Анзор и зачерпнул стаканом...
На следующее утро Васо проснулся в тревоге. Он долго не мог понять, что с ним.
- Бадри, — тихо позвал он.
- Говорил — пожалеешь! — откликнулся Бадри со своей постели. Он уже давно не спал.
- Как вчера у нас, ну, закончилось?
- Разводили всех по домам, как баранов. На ногах не стояли, а все спорили.
- Не болтай глупостей, - обиделся Васо. — Поди лучше, посмотри, хорошо ли закрыт пятый квеври.
- Не пятый, а четвертый. Сам учил меня считать.
У Котиашвили перехватило дыхание.
В эту минуту в комнату вошла Русудан.
- Эх, ты, — осторожно бросила она, — шуток не понимаешь!
Взглядом, который бросил Васо на супругу, можно было бы свалить с ног быка.
Через минуту он был в марани. Действительно, открыт и наполовину опорожнен был четвертый, а не пятый квеври. У винодела подкосились ноги. Он упал на спину и долго лежал, тупо глядя в потолок. Затем быстро поднялся, подошел к пятому квеври и с лихорадочной поспешностью его вскрыл. Стакан дрожал в руке. Котиашвили зачерпнул вина и сделал большой глоток. Его глаза округлились, лицо исказилось страхом.
Вино явно отдавало уксусом!
В величайшей тревоге он выбежал во двор.
- Гела! Гела! — прохрипел он, потому что голос его не слушался.
- Чего тебе? – раздалось из-за ограды.
- Иди сюда. Попробуй! Ничего понять не могу...
Худ. Нико Пиросмани

#никаквижинадзе
#шутка
#юморески
#юмористическиерассказы
#юморссср