Семнадцать мгновений сюра

В чем гений режиссера Татьяны Лиозновой? Да в том, что она скучнейший текст Юлиана Семенова превратила во «все наоборот»!
Как-то ночью я долго не спал. В голову лезли какие-то тревожные мысли. Решил подумать о чем-нибудь хорошем. И нежданно-негаданно, вдруг вспомнил фильм «17 мгновений весны». И почему-то сразу решил: Какой же это сюр! Ведь герои этого фильма всё время доказывали, что они не такие уж хорошие, а наоборот, очень плохие злые фашисты. Дошло до того, что Табакову-Шелленбергу пришлось демонстрировать Тихонову-Штирлицу якобы труп якобы своего шофера. А их водителей ему… тут голубой воришка Альхен - он же Александр Яковлевич из фильма «12 стульев» густо покраснел, потому что явно говорил неправду… Этих водителей приходится расстреливать каждый месяц, но всё равно поверить, что Кот-Матроскин злой, как-то не получалось! Как не получалось поверить в то, что беззаботный оптимист, этакий новый Багдадский вор Жорж Милославский, надев нацистскую личину Айсмана, отпетый фашист. Даже пиратская повязка на один глаз не спасала положения. И один из главарей Третьего рейха – Борман – сидел рядом со Штирлицем в машине и что-то говорил-говорил, а мне всё чудилось, что эта особа, приближенная к фюреру вдруг плюнет на всё это, да как подмигнет, да как хватит Штирлица локтем в бок, да как запоет: «А ты, пионер, не спи, глаз не закрывай, меня перевоспи-ты-вай!». А Клаус, бедняга Клаус! Я всё равно никогда не мог поверить, что это не добрый пёс Шарик. Стукач Клаус вроде как записывает на магнитофон открывшихся ему тайных врагов Третьего рейха. Да нет же, все не так!На самом-то деле, он просто запечатлевает их, для истории! Это просто охота, тихая охота с фоторужьем. А потом он ещё долго будет бегать за ними, за братцами-кроликами, чтобы отдать им их фотографии. Когда Штирлиц стреляет в Клауса, он жмурится, ему, Тихонову-Исаеву-Штирлицу, явно досадно и печально, что Дурова-Шарика больше не будет в их команде. А Мюллер, старина Мюллер, самый обаятельный фашист, на самом деле уже готовый Аркадий Велюров, такой же застенчивый, такой же ранимый, каким он будет в «Покровских воротах». Такой же непонимающий, что жизнь уходит, такой же пытающийся схватить свою ускользающую молодость за ворот рубашки. Нет, не получается, не получается у всех этих «чёрных мундиров» перестать быть обаятельными. Пастору Шлагу легче. Он всё равно остается тем одиноким несуразным кабинетным геологом из фильма «Подкидыш». С профессором Плейшнером сложнее. Он добрый, хороший, но всё равно сидит в нём что-то от товарища Дынина, который «когда был маленьким, тоже отдыхал в пионерских лагерях». Роднит рассеянного профессора и директора пионерского лагеря из «Посторонним вход воспрещен» почти, да нет, просто совершенно детская обида на то, что их опять и опять обманывают. Вот и Плейшнер пришел на явку в Швейцарии, а там опять фашисты. Я очень понимаю его, почему он бросается из окна. Потому что цепь этих обманов уже не прервать, никогда-никогда ему уже из них не вырваться! А что же Штирлиц? Курьёз в том, что он и есть самый натуральный фашист из всех тамошних фашистов. У которого самый «характер нордический». Который реально может быть «беспощаден к врагам Рейха». О, он – ещё тот хитрый лис! Циничный киборг. Настолько глубоко законспирированный, что когда он любит музыку Шостаковича, ему как-то не до конца веришь. Причем тут начинается такое раздвоение: голосу Ефима Копеляна веришь, а глазам Штирлица - нет. Да что там! к нему специально привозят жену, что, видимо, было делом более чем хлопотным… представяю, как в ставке поминали нехорошими словами безумную фантазию Юлина Семенова… к нему с невероятными трудностями привозят жену, целых полчаса разрешают глядеть на неё, а он, этакий циник, в это время крутит роман с Габи, которая «не виновата я, он сам ко мне пришел». То есть, фильм, конечно, удался, вот только как сюр. Как фильм про очень милых людей, зачем-то глухо затянутых в черную нацистскую форму, да еще и повязку со свастикой заставили на рукаве носить!