Услышанная молитва

Ветер принес запах крови. Швырнул в меня и сбежал, спрятавшись в расщелинах утеса, поджав свой летучий хвост. Ему вдруг стало страшно. С чего бы это? Ветра мало чего бояться...

Обычно небо меня не отпускает. Обнимает своей высотой, ласкает перья. Наполняет, перетекая через края. Размывает границы. Но сегодня все по-другому. Я чувствую это и уже знаю, что меня ждет, но все равно затягиваю полет. Медленно кружу, прежде чем опуститься на тотемный столб.

У столба сидит человек, ладони раскрыты на них следы жертвенного подношения. Он бормочет заклинание, давно знакомое и заношенное до того, что уже не действует. Человек и не верит, что эти слова что-то значат. Он повторяет их потому, что его научили. Но все когда-нибудь кончается. И его молитва тоже закончилась. Человек замолкает. Смотрит перед собой застывшим невидящим взглядом. Делает вид, что ждет ответа. Но мой ответ ему тоже не нужен. Он хочет чтоб я сделал явью его бред. И мне не надо даже залезать в его голову, чтоб это понять.

Я давно не читаю ничьих мыслей. Все и так написано на лицах тех, кто приходит ко мне с просьбами. Пустые письмена лживых ожиданий.

Помню был проситель с душой зайца. Для него была уготовлена очень неплохая судьба. Он мог бы стать проводником между мирами. Путать следы. Измерять пути. Слышать шепот леса. Но он вдруг вознамерился стать ястребом! Дурак! Чтоб летать нужны крылья, а у него только уши.

Я смеюсь. Люди - странные существа. Их мечты безумны.

Человек у подножья столба поднимается с колен, и резко повернувшись, уходит. Я не прав - не все люди смешны, и глупы не все. Я смотрю с высоты на сгорбленную спину. Из нее - поломанные и кровоточащие - уродливо торчат два огромных крыла.

***
Что я делаю здесь? Всё это бред! Сказки старого шамана. Пока не стемнело пора возвращаться в поселок... В горле застревает комок. Возвращаться я не люблю. И вспоминать. Вообще запретил себе оглядываться назад.

Я смотрю на свои руки. Они в крови. Шаман велел принести к тотемному столбу кусок свежего мяса. Жертва. К горлу подступает тошнота.

Я пытаюсь забыть. Но воспоминания ноют незаживающими ранами. Кровоточат. Гноятся. Смердят.

Пока сидел в тюрьме всё хотел, чтоб кто-нибудь огрел меня чем-нибудь по голове и вышиб из меня эту дурацкую память. Или убил. Тоже не самый плохой исход событий..! Но меня все стороной обходили. Не боялись. Нет. Скорее для них я был словно прокаженный. Или безумец.

Меня посадили за страшное преступление, которого я не совершал. Просто жена полюбила другого. Просто тому другому нужен был мой бизнес. Просто я всем мешал. И доверял... По-глупому. Всецело.

План сработал безупречно. Это потом нашлись какие-то опровержения, переплелись и распутались факты, биографии, сопутствующие обстоятельства...

Меня оправдали.

Освободили из колонии, в которой я отсидел без малого три года. Сказали, что я могу вернуться к прежней жизни.

Прежняя жизнь... Моя память плачет. Она еще не забыла, как это делать. В отличии от меня. Как бы я не старался, память остается неизменной... Душа же высохла давно. Скукожилась в маленький бесформенный комок. Потому, что так легче. Перестаешь чувствовать жгучую кислоту прошлого.

Мне некуда было возвращаться. И я остался в этом суровом краю. Тут люди много трудятся и мало говорят. Это меня устраивает.

А недавно я подобрал перо. Большое. Бурое. Сосед ненец сказал, что это знак. Что я должен сходить к шаману.

Зря я все это затеял. Я и в православного-то бога не верил никогда, а тут чужие духи...

Я еще раз смотрю на столб, украшенный причудливой резьбой. Резко запрокидываю голову. Показалось, что наверху сидит птица. Но нет - просто тень...

***
Я - сын неба. Я силен, мудр и отважен. Высота - мой дом. А потому мне дано видеть то, что не видят другие.

Но бывает, что ошибаюсь и я.

Я взмываю в небо. Кружу над верхушками деревьев, всматриваясь в тени леса. Прощупываю тайные тропы. Прошу направить идущего по ним человека на старый утес. "Место силы, - говорят о нем шаманы. - Пересечение миров - мира Духов и мира людей".

Лес щетинится ветками, отдает мне того, кого я искал. Я неслышно опускаюсь на плечо человека, стекаю по венам туда, где в солнечном сплетении чуть тлеют остатки его веры.

Есть люди с душой волка. Они вечно ищут свою стаю, хотя одиночество их удел. А есть могучие, как медведи. Пред ними склоняют головы даже вековые сосны.

Но люди-птицы... Они безграничны, свободны и легки. Они не взлетят, если не будут верить - себе, людям, миру...

Если не доверяешь небу, не слышишь песен его ветров и шепота облаков - ты в клетке. Обида никогда не оставит тебя. Подозрительность затуманит мысли, сделает жалким.

Но этот человек не смог стать настолько маленьким, чтоб одеть на себя шкуру страха и мести. Раны его глубоки. Боль нестерпима. Но душа... Нет, он не прав, она не иссохла. Человека с душой в полнеба невозможно опустить до тюремной камеры, даже посадив в клетку.

Я чувствую его мысли. Я слышу биение его сердца. Я делаю вдох одновременно с ним.

Я принимаю твою молитву, Человек. Взамен я возвращаю тебе веру в себя. Я исцеляю твои крылья.

Оглянись назад. Там нет боли. Просто ты боишься посмотреть вперед.

Ты создан быть Птицей. Таков твой удел. Ветка не твой дом. Ты можешь вернуться когда захочешь, но не надо за нее держаться. Лети!..

***
Солнце растеклось багряным пятном. Расцеловало прощальным поцелуем холодные каменные монолиты. Позолотило размашистые ветви старых кедров. И вспыхнув последний раз снопом теплых закатных лучей, скатилось за горизонт. Пахло хвоей и небом.

Человек стоял на краю утеса и смотрел, как в потемневшем небе кружит орел. Круг. Еще один. Еще. Человек вдруг понял, что птица танцует. И танец этот позволено видеть только ему.

Воздух с шумом наполнил легкие. Что-то лопнуло внутри. Сдулось. Ушло, стекая черным маревом в трещины старой горы. Небо накрыло его бездонным синим куполом, принимая в свои объятья, даря избавление и прощение. Память осталась. Но она уже была не властна над его сердцем. И человек вдруг очнулся, осознав, что его молитва услышана. И всё, что случилось с ним за прошедшие годы - вовсе не конец. Это только начало.

Начало чего-то нового.

Он посмотрел ввысь. Где-то в ультрамариновой беспредельности зажглась первая звезда.