В начале присутствует конец

Жизнь не поддаётся корректировке, доработке, редактированию, исправлению: точка сборки, переформатирование, место приземления данного биологического объекта, рождение, антропометрия, рост, меняется геометрия пространства.
Старт, форсаж, скорость, стремительность, маневренность, темп, движение на предельных оборотах, вприпрыжку бежит время, всё вокруг кажется лёгким, свободным, беспрепятственным, неповторимым, столько планов, идей, желаний и возможностей их реализации.
Весь мир для меня, земля цветочным ковром расстилается под моими ногами, я жив, дышу, чувствую нежность, и печаль, и тишину, и страсть, и сердца стук, и неудержимый времени поток, и смерть, которая становится будничной обыденностью.
Под влиянием обольстительной иллюзии я погружаюсь в её волшебный фантастический мир и плыву на корабле своего молодого крепкого гибкого тела по причудливым ландшафтам надежд, фантазий и воображений: тёплое дыхание великодушного лета, монотонная мелодия дождя, нежный шелест непоседливого ветра, сгустившиеся сумерки, пронизанные светом искрящихся звёзд, шёлковые ночи юности не созданы для того, чтобы спать.
Звон вибрирующей тетивы — моя молитва,
острие меча — моё освобождение,
сила, молодость, бесстрашие — моё счастье,
танец смерти — мой финальный алтарь,
Твои стопы, Господи, моя конечная цель.
Я тону в море наслаивающихся друг на друга образов, очертаний, псевдонимов, масок, имён, и нет числа этим стихиям наваждений.

Шримад Бхагаватам, книга 8, глава 22
После долгих мытарств, душе, что деяниями своими вращает колесо перерождений, выпадает удача воплотиться в человеческом обличии.
Благословенны те из людей, кто принадлежит к знатному роду, учен, здоров, красив собою, искусен в своём ремесле и богат.
Но кто не возгордился всем этим, тот носит на челе своём печать особого Моего благословения.
Знатное происхождение и прочие достоинства возбуждают в человеке спесь и гордыню, качества чуждые слуге моему верному.
Воистину, пред гордецом закрыты врата в мою обитель.

Рождение, точка отсчёта в беге времени, бегу, бегу, бегу, жизнь движется, как киноплёнка под моими ногами, вращающийся вокруг меня стремительный хоровод нелогичностей, утопий и парадоксов, спотыкаюсь, сбиваюсь с ритма, утрачивается скоростной режим, падаю, превращаюсь в размытое пятно и сплетаюсь с землёй.
Надгробный камень, с вырезанной на нём датой рождения и датой смерти, формальная траурная церемония, фальшивая печаль, поддельная удрученность, наигранная безутешность и совсем немножко исскуственных слёз.
А я тем временем, не обращая внимание на эти бесполезные сожаления и фальшивые соболезнования, выбираюсь из сломанного тела, рождаюсь, отряхиваюсь, присматриваюсь, приноравливаюсь, приспосабливаюсь, подстраиваюсь и опять бегу, бегу, бегу.
Часы моей жизни, на циферблате которых отсчитывается моё личное время, каждая секунда оставляет незаметную отметину на моём лице.
Секунды прибавляются к секундам, дни к дням, годы к годам, невидимые отпечатки на лице формируются в морщины, старость неожиданно врывается в мою жизнь, как непредвиденный летний дождь.
Это то, с чем я ничего не смогу поделать, время летит, всё увлекая за собой и удержать его невозможно, как невозможно удержать в руках непоседливый ветер.
Стрелки часов не останавливают свой бег, я стараюсь правильно питаться, заниматься спортом, закаляться, обливаюсь по утрам холодной водой, голодаю по нескольку раз в год, но всё равно я старею, может не с такой интенсивностью, как мои безрадостные сверстники, но всё же я старею.
Почему? Тело одноразовая белковая оболочка, в которой я заперт, и эта оболочка имеет строго ограниченный срок годности.

Шримад Бхагаватам книга 6, глава 5
Время, молниеносное в своём беге, разит как остриё вражеского клинка.
Неудержимое и непостижимое, оно отсекает от нас всё, к чему мы привязаны.
Не зависящее от воли смертных, оно перемалывает в своих жерновах предметы, движущиеся и неподвижные.

Жизнь, нарисованная разноцветными мелками времени на полотне моей судьбы, ещё одно звено в бесконечной цепочке рождений и смертей.
Я вчерашний день, заключенный в камере смертников с мишенью на спине.
Ты может быть ещё не знаешь, но мы, друг мой, вместе в этом закольцованном ограниченном пространстве, и он, и она, и они, и все.               
Время не пощадит помилованных, задумавшихся, остановившихся, расскаявшихся, молящихся, ложно обвинённых и оцепеневших, поздняя осень, что-то схожее с прощальным взглядом, позади уже ничего нет, только яркие пятна листьев кружатся на ветру, а мне уже пора, настал тот самый час.             
Курок взведен, пуля томится в стволе, зрачок прицела упирается в мишень, в моё сердце, которое всё ещё стучит, выстрел.       
Тьма просачивается из трещин и заполняет собою моё остывающее тело, меня уже нет, я тень от реальности, тень от тени.   
Где я?
Ты там, где аметистовые туманы не обнимаются с перламутровой зарёй, ты там, где тебя не смогут найти, ты там, куда не доходит солнечный свет, ты там, где цветы не цветут, где звёзды не светят, где птицы молчат, где нет ничего, там где ты отблеск луны в кроваво-красной пелене.
 
Шримад Бхагаватам книга 4, глава 24
Я не вижу времени, но вижу, как эта сокрытая сила разрушает и пожирает всё и вся.
Образы внешнего мира сменяют друг друга, подобно хищным зверям, что пожирают себе подобных.
Время отнимает у нас богатство, молодость, власть и даже память о нас растворяется в вечном времени и невозможно противостоять этой губительной силе, ибо она невидимая рука Твоя.
Как ветер рассеивает облака, время обращает в прах всё в видимом мире.
Несчастные глупцы кладут свои жизни на алтарь зыбкого благополучия, они трудятся и рискуют от зари до зари ради бренных благ, ради спокойствия в обречённом на гибель мире.
Воистину безумны алчущие власти, богатства и славы.
Но ничего не укроется от Твоего всевидящего ока, и в должный срок, Ты в облике времени проглатываешь их, как змея проглатывает мышь, и они исчезают в утробе ненасытной вечности.

Весна в сияющих глазах, лето в пламенном сердце, осень в узловатых венах на руках, зима в преддверии неизбежного конца.
Настороженная тишина, язык безмолвия, лишенный звуков, пронзительная грусть, легкая улыбка в бледнеющих тенях уходящей ночи, сдержанный голос моей постаревшей любимой в тихом шёпоте прячущихся снов.
Мрачное небо хмурится густыми тяжелыми облаками, монотонно стучит в окно дождь, встревоженно всхлипывает бездомный ветер, испуганно жмутся к друг другу серые промокшие тени, хрупкие слезинки воды стекают по оконному стеклу, уставшая болезненная луна обнимает заплаканную землю.
Увядшее великолепие, сотканное из свинцовых туманов, тоски, депрессии, меланхолии и печалей, блеклые мазки на полотне осени, голые нищие полураздетые деревья, голодные до света, бессвязный шёпот замерзшего ветра,
звёзды гаснут на небосводе вечности, невидимая рука собирает и прячет их в бездонном космическом пространстве.
Вот уже зима завладела землёй, замела последние следы осени, кружево стихий, спящие под снегом города и деревни, леса обнажились, умолкли птицы, ручьи и реки покрылись тонкой прозрачною коркой льда, сквозь иероглифы оголённых деревьев видна синяя даль замерзших, покрытых инеем полей.
Хриплый простуженный ветер играет макушками сосен, беззвучно падает снег, время останавливает свой бег в глазах вечности, мир за окном теряет свои черты и замирает, растворяясь в безжизненной белизне.
Надежды рвущаяся нить, не успел оглянуться, как наступила ночь, солнце уходит за горизонт, огибает землю и поднимается вновь, чтобы осветить застывший, засыпанный снегом мир.
Серебристая красавица зима дышит хрупкими узорами инея на оконном стекле, весёлые снежинки разлетается по всем сторонам света неудержимыми брызгами счастья, но это счастье не моё.
Тяжесть прошедших лет на плечах, яркий, красочный, спешащий мир за моим окном теряет свои черты, угасает, бледнеет, замирает, растворяясь в одиночестве и опустошённости.
Уснувшая земля, круговерти вьюг, метелей и стуж, недовольный ворчливый простуженный ветер, перемешанный со снегом, плутает между голыми ветвями деревьев.
Ненавистная старость, мир застыл, ничего нет, ни движения, ни перемен, ни звука, ни мысли, ни голоса, ни чувств, ни желаний, ни надежд, только сахарные облака танцующего снега, а я беспросветно ищу в холодном, оглохшем, ослепшем, осиротевшем мире жалкие крохи тепла.

Шримад Бхагаватам книга 4, глава 29
Нарада: «Мирянину, погрязшему в суетных заботах недоступна мудрость небесных сфер.
«Я» и «Моё» заставляет бессмертную душу отождествить себя с приобретённым телом.
Душа тешит себя надеждами на вечную жизнь, в то время как тело угасает с каждым днём.
По истечении отведённого времени она в муках расстаётся со своим «Я» и «Моё», дабы обзавестись новым телом.
Отвернувшись от Бога, своего благодетеля, душа отдаёт себя на попечение иллюзии и ищет в ней своё счастье.
Действуя в разных состояниях наваждения душа определяет свой будущий телесный облик.
Как бездомный пёс душа бродит от двери к двери в поисках еды.
В одном доме её бьют и гонят прочь, в другом накормят, прежде чем прогнать.
Одержимая бесчисленными желаниями душа скитается по миру, порой волею судеб она взбирается на вершину жизни, порой идёт ко дну, так рождается она без конца и края то в раю, то на земле, то в аду.
В странствиях душу сопровождают бесчисленные страдания, причиняемые силами природы, другими живыми существами и собственным умом.
Цель её жизни сводится к избавлению от мук, но это возможно лишь ценою самой жизни.
Как путник, что перекладывает тяжкий груз с головы на плечо, думая этим облегчить свою ношу, душа меняет один вид деятельности на другой, в надежде обрести умиротворение.
Добрые поступки не оградят от страданий, ибо причина страданий — иллюзия, а не кара за злые дела.
Чтобы прекратить кошмар нужно проснуться, но не бороться со злом во сне.
Дабы избавиться от стаха нужно пробудиться, преодолеть иллюзию, которая вынуждает рождаться и умирать снова и снова.
Чтобы освободиться от иллюзии нужно безропотно предаться вездесущей Истине и принять Её в любом облике.
Кто не служит Истине, Господу Богу, не одолеет иллюзию, каким бы разумом, знанием и волшебными силами не обладал.
Кто доверился непорочной Истине, тот готов слушать о Ней вечно, чей разум не осквернён корыстью, тот не пресытится Истиной во веки веков.
Истина открывается тому, кто не ищет в Ней выгоды.
О Государь, святые, чьих сердец не касается скверна и себялюбие, непрестанно прославляют личные свойства Верховного Владыки, кто пьёт ушами нектар повествований, текущий из их благодатных уст, свободен от заблуждений, не ведает телесного голода и жажды, страха и скорби.»

Ещё одна жизнь, развеянная ветром времени, который подхватил меня однажды и на своих невидимых крыльях унес из этой, уже прошедшей для меня истории.
Меня нет, но я не умер, как тень я скольжу по полотну вечности сквозь гибкую ткань пространства и времени.
Моё существование, моё сознание, моё бытие простирается гораздо дальше этого физического тела.
Сегодняшний конец только неприметная часть пути, десятки, сотни рождений и смертей, смешанных, связанных, сплетенных в одну общую динамически двигающеюся массу, с пересадками, остановками, переходами, переездами, называемую реинкарнация.
Алая лента губ непорочного рассвета, теплый свет восходящего солнца, черноглазая ночь прячется от его ласковых лучей, на землю опускается нежное розовое утро, новая страница жизни, под однообразное жужжанье пчел и болтливый лепет весенних листьев начинается новый день.
Маленькая, хрупкая, беззащитная, только, что родившаяся жизнь, сегодня у неё первый день из тех, что ей осталось прожить.
Она пытается разобраться в окружающем, познать удивительный, звенящий, спешащий, кричащий на все голоса мир.
Беззаботно бежит по полотну своей судьбы, ловит, прыгает, находит, чувствует, определяет, радуется, брызгается, вздыхает полной грудью, шагает по весенним лужам, не подозревая, что у начала этой счастливой красивой волшебной сказки будет самый драматический конец.
Бесчисленные циклы судьбы, водоворот желаний, мыслей, чувств, стрелки часов неудержимо бегут по циферблату, солнечные дни сменяют шёлковые ночи, годы спешат друг за другим, за рождением настойчиво следует смерть, за смертью тела открывается новая страница жизни души, новый старт, исходная точка, замкнутый круг, цикличность.

Шримад Бхагаватам книга 3, глава 9, стих 9
О Господь, прибежище всех душ!
Не предавшаяся Тебе душа под влиянием Твоей иллюзии видит этот мир отделенным от Тебя и предназначенным для услаждения своих чувств.
До тех пор, пока душа придерживается такого эгоистического мировоззрения, ей никогда не вырваться из этого исполненного страданий мира смерти, несмотря на крайнюю бессмысленность пребывания в нем.