Вик Тор Реинкарнация 2021год

Аннотация
Светлой памяти моей бабушки Татьяны Тимофеевны Фрыженковой – Аракчеевой, ее дочери (моей маме) Лидии Фёдоровне Дружининой – Фрыженковой, посвящается. Бабушка связала прочной нитью прошлое (судьбу Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (со мною, Виктором Фёдоровичем Дружининым, автором этой книги). Она же сохранила мою жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Мама дала мне жизнь и сохраняла ее в период своего земного бытия (1915 – 2001) и, похоже, является моим ангелом-хранителем и сегодня. Моим детям и внукам – в назидание. (Будущее не существует в отрыве от прошлого).
«Реинкарнация» – известный термин древнеиндийской мифологии, - означает «перевоплощение» души человека в другое тело, - любое тело, - тело живое (человека, любого животного, растения, насекомого и т.д.) и даже в так называемое неживое тело. У меня и моих родственников по линии мамы всегда существовал вопрос о возможности родства со знаменитым однофамильцем 19 в. Хотелось на финише жизни написать книгу биографическую о возможности родства. Чуть ранее я написал и издал другую книгу «Новый Органон – 2», где приобщил к обсуждению главных, по моему мнению, вопросов бытия, знаменитого английского философа и государственного деятеля Фрэнсиса Бэкона. Изучив по - внимательней его биографию,  я обнаружил, что у нас имеются интересные совпадения. И явилась мне смелая (или безумная) мысль о возможной реинкарнации. Более того, показалось возможным включить в эту схему и возможного знаменитого предка. И вот что из этого вышло.
***
Презентация книги Реинкарнация
Вик Тор. Реинкарнация. – М.: Московская городская организация Союза писателей России, 2020. – 290 с.
Я, Виктор Фёдорович Дружинин (Вик Тор) – неувядающий (хотя, по правде говоря, местами все-таки увял), неунывающий (даже в условиях пандемии - уныние, считает, грех большой), - написал свою очередную главную книгу. Изначально она задумывалась достаточно скромно, как биографическая, - о возможности родства со знаменитым однофамильцем (через бабушку) 19 в. Алексеем Андреевичем Аракчеевым. Но потом, как говорил классик, «Остапа понесло», и появилась книга, как всегда, как мне кажется, по-настоящему философская - «Реинкарнация». Дело в том, что чуть ранее я написал и издал, как возможно, помнят поклонники,  другую книгу «Новый Органон – 2» (М. 2019), где приобщил к обсуждению главных, по его мнению, вопросов бытия, знаменитого английского философа и государственного деятеля Фрэнсиса Бэкона. Изучив по - внимательней его биографию,  я обнаружил, что «…у нас имеются интересные совпадения. И явилась мне смелая (или безумная) мысль о возможной реинкарнации. Более того, показалось возможным включить в эту схему и возможного знаменитого предка». И вот что из этого вышло.
// «Реинкарнация» – термин древнеиндийской мифологии, - означает, как известно,  «перевоплощение» души человека в другое тело, - любое тело, - тело живое (человека, любого животного, растения, насекомого и т.д.) и даже в так называемое неживое тело. //
У книги есть и другое название «мой герой». При этом имеется в виду  и Алексей Андреевич Аракчеев (которому 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет со дня рождения) и Фрэнсис Бэкон (со времени публикации его произведения «Новый Органон» в 2020 году также исполнилось как раз 400 лет). И все-таки, именно Аракчеев А. А. является главным героем книги. Граф Алексей Андреевич Аракчеев в России был всегда весьма оболган, но не забыт. Помимо воспоминаний его современников - очевидцев разного рода, википедий в интернете, имеются и большие книги с подробным анализом его деятельности, - в том числе и сравнительно недавнего времени. Возникает вопрос, зачем же еще одна книга? Я отвечаю: помимо родственных амбиций, –моя (автора) профессиональная специфика – философский аспект. (Философское осмысление жизни и деятельности как достаточно значимого для истории России персонажа, так и его английского предшественника, чье творчество в советской России было недостаточно глубоко исследовано и в значительной мере искажено). В книге, на мой взгляд, достаточно объективно оцениваются все аспекты деятельности главного героя – и позитивные и негативные. Прежде всего внимание уделено его боевой славе (участию в войнах с Швецией и Францией, - особенно в войне 1812 года). Однако, не меньшее внимание уделено и славе иного рода – скандальной. Это связано как с ведущей ролью Аракчеева в реализации проекта «военные поселения», так и с его семейно-общинной драмой. Русские историки различного времени много поработали над тем, чтобы исказить и опорочить образ этого человека. Они не жалели черных красок, стараясь представить выдающегося русского патриота тупым, ничтожным бюрократом, диким, невежественным реакционером, раболепным царедворцем, жестоким зверем. В своей книге я стремлюсь пояснить основные причины такого подхода, разделяя мнение тех, кто считает, что Аракчеев мешал  масонам и дворянам в их работе по развалу монархического строя. Аракчеева всячески старались (и сегодня стараются) всячески очернить в глазах "передового общества": составляли против него эпиграммы, клеветнические стихи и анекдоты. Стремясь соотнести все эти свидетельства и гипотезы с русским масонством, с полемикой в нашем обществе и сегодня по поводу так называемых «декабристов», и, в целом, в связи с анализом главной проблемы «как жить человеку на планете Земля?», я  уделяю и в этой книге довольно  большое внимание философской проблеме соотнесения «свободы и необходимости» в истории философии. При этом выделяется анализ как темы «трагического» вообще,  так и специфического литературно-художественного феномена «демон Сократа» (по Ницше). Как результат, в книге появляется глава «коммунизм по-русски (военные поселения в исполнении Аракчеева)» с опорой на высказывание Максимилиана Волошина («Земли российской первый коммунист  граф Алексей Андреич Аракчеев» - из поэмы «Россия» – 1924г.). В последних главах книги имеются  сюжеты с грустным юмором («рассказы крестьян и солдат»), а завершает книгу трагический «Эпилог – Реквием», посвященный судьбе главного героя.
Относительно много внимания в книге уделяется анализу  некоторого биографического сходства, а также мотивов поведения героев книги, определяющих, в конечном счете, их  судьбу и обосновывающих название самой книги - «Реинкарнация». Читается книга, по моему мнению, легко (давая, в то же время, много интересного познавательного материала). Хорошо оформлена, - иллюстрирована большим количеством цветных фото и рисунков.
В заключение хочу отметить, что книга посвящена мною светлой памяти бабушки Татьяны Тимофеевны Фрыженковой – Аракчеевой, ее дочери (моей маме) Лидии Фёдоровне Дружининой – Фрыженковой. Бабушка «связала прочной нитью прошлое (судьбу Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (с самим мною). Она же сохранила мне жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Также считаю, что книга написана моим детям и внукам, – в назидание (будущее не существует в отрыве от прошлого). Надеюсь, что также она поможет в этом смысле и всем остальным.

А. А. Аракчеев – Ф. Бэкон – Вик Тор
(о тайне перевоплощения души – «реинкарнация» в конкретном интерьере)
«Хроника – сага» - Человеческая трагикомедия

Светлой памяти моей бабушки Татьяны Тимофеевны Фрыженковой – Аракчеевой, ее дочери (моей маме) Лидии Фёдоровне Дружининой – Фрыженковой, посвящается
Бабушка связала прочной нитью прошлое (судьбу Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (со мною, Виктором Фёдоровичем Дружининым, автором этой книги). Она же сохранила мою жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Мама дала мне жизнь и сохраняла ее в период своего земного бытия (1915 – 2001) и, похоже, является моим ангелом-хранителем и сегодня.
Моим детям и внукам – в назидание. Будущее не существует в отрыве от прошлого. Прошлое, каким бы оно ни было, надо, если и не чтить, но «знать – познать – прикоснуться» обязательно для думающего человека. Каждый плевок в прошлое может обернуться ураганом в будущем, - бросающему камнем в прошлое оно, как говорят, ответит выстрелом из пушки.
Содержание
Прелюдия…                стр…3
Пролог…                стр…3
Глава 1. Мой герой…                стр…4
1.1. Перекличка веков («Венок славы») …                стр…6
1.2. Коммунизм по-русски (военные поселения) …                стр…16
1.3. Фрэнсис Бэкон  …                стр…63
Глава 2. Философская рапсодия..                стр …79
2.1. Проблема соотнесения «свободы и необходимости»               
в истории философии  …                стр…79
2.2. О «трагическом» …                стр…92
2.3. «Демон Сократа» …                стр…95
2.4. Заключение по проблеме соотнесения «свободы и необходимости»  стр…100
2.5. Тема «масонства в России». …                стр…108
2.6. Как можно и должно жить человеку …                стр…117
Глава 3. Трагикомедия…                стр …124
3.1. Семейно – общинная  драма …                стр …124
3.2. Необходимое послесловие (рассказы крестьян и солдат) …            стр …145
Эпилог – Реквием …                стр…151
Переписка …                стр …153
Заключение …                стр …159
Использованная литература…                стр…161
Это моё произведение рассматриваю, как завершающий этап
в серии главных моих книг с размышлениями о том, как может
и должен жить человек, - конкретный пример.
 Прелюдия
Реинкарнация – чуднОе слово для русского уха. Оно влечет нас в сторону древнеиндийской мифологии, древнеиндийской философии и религии. В переводе с древнеиндийского означает «перевоплощение» души человека в другое тело, - любое тело, - тело живое, (любого животного, растения, насекомого и т.д.), и даже в так называемое неживое тело. (Если другое тело – тело человека, то употребляется древнегреческий термин «метемпсихоз»).  Предполагается, что оно впервые упомянуто в священном писании Упанишад (1000 – 550 г.д.н.э.), связано с понятиями колеса «сансары» (колеса перерождений) и «кармы» (какие дела человек делает в этой жизни – такое существование он обретает в жизни будущей) и подробно развернуто в учении Санкхья – брахманизма (системно изложено в 1 в.н.э.).
Пролог
Девичья фамилия моей бабушки и ее родной сестры - Аракчеева. У меня и моих родственников по линии мамы всегда существовал вопрос о возможности родства со знаменитым однофамильцем 19 в., - государственный деятель, барон, граф, - что греха таить, - в наше время это означает «обрести минуту славы». Но в советский период времени признать такое родство было не только нежелательно, но и опасно, - поэтому бабушка спокойно жила с фамилией мужа, а ее незамужней сестре кто-то из находчивых родственников при замене паспортов во избежание неприятностей слегка изменил фамилию. Итак, у семьи всегда был интерес социально – генетический. Хотелось и мне на финише жизни написать о возможности родства книгу биографическую.
Однако, гуляя по осенней Москве и проходя на Красную площадь мимо Государственного Исторического Музея г. Москвы, я случайно увидел, что в этом музее организована выставка, посвященная юбилейному событию: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет со дня рождения графа Алексея Андреевича Аракчеева. Я с интересом посетил выставку. И пришла мысль написать задуманную книгу уже в несколько ином ключе. Надо сказать, при этом, что чуть ранее я написал и издал другую книгу «Новый Органон – 2», где в русле одного из основных направлений моего творчества, а именно «Философских диалогов», я приобщил к обсуждению главных, по моему мнению, вопросов бытия, знаменитого английского философа и государственного деятеля Фрэнсиса Бэкона. В частности, речь шла о малоисследованном в нашей стране его произведении «Новый Органон», публикации которого также исполнилось как раз 400 лет. Изучив по - внимательней его биографию,  я обнаружил, что у нас имеются интересные совпадения: день и месяц рождения, трепетная любовь к философии, иные важные характеристики, - и явилась мне смелая (или безумная) мысль о возможной реинкарнации или метемпсихозе. Более того, показалось возможным включить в эту схему и возможного знаменитого предка. И вот что из этого вышло.
Итак: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет графу Алексею Андреевичу Аракчееву. Жизнь и деятельность его достаточно хорошо изучена. Помимо воспоминаний очевидцев разного рода, Википедий в интернете, имеются и большие книги с подробным анализом, - в том числе и сравнительно недавнего времени:
Возникает вопрос, зачем же еще одна книга? Отвечаю: помимо родственных амбиций – моя профессиональная специфика – философский аспект. (Философское осмысление жизни и деятельности достаточно значимого для истории России персонажа, а также его английского предшественника, в русле развиваемой мною философии всеединства, философии всеобщего синтеза).
Забытый герой (весьма оболган, но не забыт)
– «без лести предан» - Алексей Андреевич Аракчеев
Вначале приведем общепризнанные факты, утверждающие значимость личности. Далее – подробные субъективные оценки (и позитивные и негативные).
Некоторые официальные данные (Википедия 2019г): 1769-1834 годы жизни; образование - 2-й кадетский корпус; при Павле Петровиче (Великом князе) – комендант Гатчины, начальник всех сухопутных сил наследника; при Павле 1 (императоре) – в 1796 – полковник, комендант Петербурга, ген. м-р; 1797 – барон (в 27 лет), 1798 – ген. л-т; инспектор всей артиллерии; граф. При Александре 1 (императоре) - предс. комиссии по преобразованию артиллерии (выработали систему орудий – система 1805 («аракчеевская», как ее прозвали); командир арт. батальона. (В 1805 участвовал в сражении при Аустерлице – командовал пехотной дивизией, был ранен); позднее - Председатель департамента военных дел в Госсовете с правом присутствия в сенате и комитете министров. Подданство: Царство Русское - Российская империя. Имения: Грузино.
«Венок славы»
«В войне с Швецией принимал деятельное участие, - в феврале 1809 года он отправился в Або. Там некоторые генералы, ввиду приказа государя перенести театр войны на шведский берег, ссылались на разные затруднения. Много препятствий пришлось претерпеть русским войскам, но Аракчеев энергично действовал.
«Генерал от артиллерии - 1807; военный министр 1808-1810; генерал - инспектор всей пехоты и артиллерии (с подчинением комиссариатского и провиантского департаментов). Созданы им новые правила и требования по разным частям военной администрации, - упрощение переписки, учреждение учебных батальонов, упорядочена и улучшена материальная часть. Позитив сказался в войнах 1812-1814 гг. (с июня 1812 года «вся французская война шла через мои руки – все тайные донесения, повеления, образование резервов, снабжение продовольствием», - писал Аракчеев)8».
Военная галерея (Из Википедии)  — одна из галерей Зимнего дворца в Санкт- Петербурге. Задумана императором Александром I. (Прообразом галереи послужил один из залов Виндзорского дворца, посвящённый памяти битвы при Ватерлоо, в котором были сосредоточены портреты участников Битвы народов). Галерея состоит из 332 портретов русских генералов, участвовавших в Отечественной войне 1812 года. Портреты написаны Джорджем Доу и его ассистентами А. В. Поляковым и В. А. Голике. Зал, в котором разместилась галерея, был спроектирован архитектором Карлом Росси и строился с июня по ноябрь 1826 года.
В схеме размещения портретов в военной галерее Аракчеев: левая сторона, второй ряд, третья строка сверху.
Существует точка зрения о неправомерности размещения портрета Аракчеева А.А.  в военной галерее. Однако, мне представляется вполне справедливым мнение Д. Л. Подушкова3:
Говоря о роли Аракчеева в войне 1812 года нужно понимать, что война ведется не только на поле боя. Аракчеев не был полководцем и не снискал себе воинской славы. Победы или поражения полководца очевидны для современников и потомков. Заслуги администратора разглядеть труднее и они в большей степени подвержены временной переоценке. Несомненной заслугой Аракчеева стало то, что он смог мобилизовать ресурсы Империи на борьбу с сильнейшей армией мира. И в битве двух держав, двух экономик он проявил себя как блестящий стратег и много сделал для Победы. А потому с полным основанием мы можем назвать Аракчеева Героем Отечественной войны 1812 года».

Государственная деятельность Аракчеева была многообразной. Она охватывала собой целый ряд жизненно важных для российского государства сфер. И всегда, и везде — на всех государственных постах — Алексей Андреевич действовал как реформатор, старался не только навести порядок во вверенной ему части государственного управления, но и обновить ее, улучшить, усовершенствовать. Так было, когда Аракчеев командовал артиллерией — сначала гатчинской, а затем всей страны, после того как 14 мая 1803 года был назначен «инспектором всей артиллерии и командующим лейбгвардии артиллерийского батальона». Великие заслуги его в преобразовании русской артиллерии были очевидны всем, кто хотел их видеть.
. Война России со Швецией в 1808–1809 годах и особенно война 1812–1814 годов с наполеоновской Францией показала еще более убедительно превосходство русской артиллерии, преобразованной графом Аракчеевым, над любой иностранной артиллерией. «Эта пушечная война прославила нашу артиллерию, и слава отразилась и на графе Аракчееве… Имя Аракчеева повторялось в армии артиллеристами с похвалами».
после того, как 13 января 1808 года был назначен на пост министра военных сухопутных сил. На этом поприще он пробыл недолго — до 1 января 1810 года, но сделал столько, сколько ни один предшествовавший ему министр не делал. Он реформировал организацию армии, увеличив ее численность приблизительно на 30 000 человек, создал новую систему снабжения армейских частей оружием, снаряжением и припасами, учредил учебные и запасные войска. Аракчеев навел в армии необходимый порядок и прекратил губительное для нее воровство.
«Стиль действий графа на административном поприще определялся целым рядом принципов, которые в их совокупности вполне позволительно назвать аракчеевской философией управления. Вот некоторые основные постулаты данной философии, выраженные самолично графом Аракчеевым:
— «Мы все сделаем: от нас Русских нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного».
— «Для того, чтобы заставить русского человека сделать что-нибудь порядочное, надо сперва разбить ему рожу».
— «Французскими речами не выкуешь дело».
— «Без драки и телесного наказания все можно сделать, но надобно только твердость в намерениях и не переменчивость в исполнениях [иметь], дабы они видели, что командир, единожды определив какое дело, никогда от онаго не отступит».
— «Всякое дело требует не одного марания и составления огромных бумаг, а требует начальнического соображения и наставления своих подчиненных для чего нужно всякое дело обдумать, обнять, рассмотреть и дать полное наставление своему подчиненному».
— «Я педант, я люблю, чтобы дела шли порядочно, скоро, а любовь своих подчиненных полагаю в том, дабы они делали свое дело».
— «У вас еще есть правило и хвастовство, чтобы подчиненные любили командира; мое же правило, дабы подчиненные делали свое дело и боялись бы начальника».
— «Чтение полезных книг в свободное время есть, без сомнения, одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера. Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приуготовлять себя наилучшим образом на пользу службы монарху и Отечеству».
— «Строгость нужна более для штаб- и обер-офицеров, нежели для военных поселян, и оное требую, ибо мои правила не сходятся с правилами, в армии употребляемыми; я полагаю, что когда строгость, — разумеется, справедливая, без интриг…— употребляется на начальников, то все пойдет хорошо, и солдаты будут хороши».
— «Мои правила, что начальнику более всего нужно открытое поведение с подчиненными, без всяких интриг, тогда все пойдет хорошо; а я интриг, выскочек, красивых слов, разных переменчивых похвал терпеть не могу».
— «Наконец, люблю дела видеть всегда с настоящей точки зрения, а не так как прочие люди — что они любят; все хорошее в свете не может быть без дурного, а всегда более худого, чем хорошего».
— «Касательно же толков людских, то на оное смотреть не должно, да они ничего важного не сделают».
— «Мнения публики столь различны, что на оныя никогда положиться нельзя, и лучшее мнение в свете спокойная в человеке совесть, я имею ее и буду с нею везде спокоен».
— «Никогда я ничего не просил для себя, и милостью Божьей дано мне все! Утешаюсь мыслью, что я был полезен».
Мировоззрение, основанное на подобных принципах, создавало тип государственного деятеля, который оказывался в высшей степени эффективным в условиях России. Имея такое мировоззрение, а к нему в дополнение — необыкновенную работоспособность, высокую образованность и сильный природный ум, граф Аракчеев был способен добиваться успеха в осуществлении реформ при самых неблагоприятных обстоятельствах. Однако именно здесь таилась и драма Аракчеева как человека и государственного деятеля. Свойства характера, которые делали его самым эффективным администратором в России первой четверти XIX века, одновременно придавали ему в русском обществе репутацию «плохого», «злого», «жестокого» человека. Государственный деятель, отличавшийся нечеловеческой приверженностью к установленным правилам и порядку, каковой обладал Аракчеев, и не мог в России иметь репутацию «хорошего» человека. Однажды Алексей Андреевич сказал А.П. Ермолову: «Много ляжет на меня незаслуженных проклятий». Об этом высказывании Аракчеева сообщил в своих записках Д.В. Давыдов. Любопытно, что слова графа Денис Васильевич привел не в мемуарной части записок, а среди заметок о самых примечательных фактах из жизни разных знаменитых людей. Очевидно, что эти слова чем-то сильно его поразили… Приведенная аракчеевская фраза примечательна не только тем, что оказалась пророческой. Самое удивительное в ней — другое, а именно: просто и кратко выраженная убежденность Аракчеева в своей правоте, уверенность в том, что за свою государственную деятельность он не заслужил проклятий.
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о так называемых «военных поселениях», в связи с чем Аракчеев получил и получает до сих пор основную дозу серьезной критики. Однако, следует подчеркнуть, что граф А. Аракчеев, которого обыкновенно считают творцом военных поселений, первоначально высказывался против их введения и взялся за это дело возможно только из опасения потерять своё влияние на императора Александра I. И все же, надо отметить, приступив к этому неблагодарному делу, он действовал, как всегда, энергично и старательно, хотя этого изначально оказалось далеко недостаточно. (В.А. Томсинов)7
* * *
1.2. Коммунизм по-русски (военные поселения)
«Земля судилась и осуждена: / Все грешники записаны в солдаты.
Всяк холм понизился и стал, как плац.
 А над землей солдатскою шинелью / Провис до крыш разбухший небосвод.
 Таким он был написан Джорджем Доу —
Земли российской первый коммунист / Граф Алексей Андреич Аракчеев».

Максимилиан Волошин 
(Из поэмы «Россия» – 1924г.)               
Вот ключевое слово «коммунист»: речь шла об организации своего рода коммун и ради этого нового дела необходима была определенная суровость и даже жестокость .(см. «Постулаты…» Аракчеева А.А). Однако, известно, что и сам Максимилиан Александрович сумел также организовать своего рода коммуну в Крыму (Коктебель), но совершенно на иных принципах взаимоотношений – свободных, творческих, радостных (как ему казалось, идеальных). Однако, счастье продолжалось столь недолго…(см. Википедию).




А. А. Аракчеев – Ф. Бэкон – Вик Тор
(о тайне перевоплощения души – «реинкарнация» в конкретном интерьере)
«Хроника – сага» - Человеческая трагикомедия

Светлой памяти моей бабушки Татьяны Тимофеевны Фрыженковой – Аракчеевой, ее дочери (моей маме) Лидии Фёдоровне Дружининой – Фрыженковой, посвящается
Бабушка связала прочной нитью прошлое (судьбу Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (со мною, Виктором Фёдоровичем Дружининым, автором этой книги). Она же сохранила мою жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Мама дала мне жизнь и сохраняла ее в период своего земного бытия (1915 – 2001) и, похоже, является моим ангелом-хранителем и сегодня.
Моим детям и внукам – в назидание. Будущее не существует в отрыве от прошлого. Прошлое, каким бы оно ни было, надо, если и не чтить, но «знать – познать – прикоснуться» обязательно для думающего человека. Каждый плевок в прошлое может обернуться ураганом в будущем, - бросающему камнем в прошлое оно, как говорят, ответит выстрелом из пушки.
***
Выражаю глубокую благодарность Ольге Васильевне Жуковой - моему верному другу, оказавшему большую квалифицированную помощь при подготовке книги (без ее усилий книга, безусловно, не получилась бы такой яркой и насыщенной ценными материалами). 
Выражаю искреннюю благодарность моему двоюродному брату Геннадию Бакурину и его супруге Зое за предоставленные важные данные.
Маме моей Лидии Фёдоровне Дружининой низкий поклон.
* * *
Перед Богиней мудрости Афиной склоняю голову и преклоняю колени. Она в праве дать нам крупицы мудрости своей или лишить нас этих крупиц. Я благодарю ее за все то, что Она мне дала.
* * *


Содержание
Прелюдия… стр…3
Пролог…   стр…3
Глава 1. Мой герой…  стр…4
1.1. Перекличка веков («Венок славы») … стр…6
1.2. Коммунизм по-русски (военные поселения) … стр…16
1.3. Фрэнсис Бэкон  … стр…63
Глава 2. Философская рапсодия.. стр …79
2.1. Проблема соотнесения «свободы и необходимости» в истории философии  … стр…79
2.2. О «трагическом» … стр…92
2.3. «Демон Сократа» … стр…95
2.4. Заключение по проблеме соотнесения «свободы и необходимости» … стр…100
2.5. Тема «масонства в России». … стр…108
2.6. Как можно и должно жить человеку … стр…117
Глава 3. Трагикомедия…стр …124
3.1. Семейно – общинная  драма …стр …124
3.2. Необходимое послесловие (рассказы крестьян и солдат) …стр …145
Эпилог – Реквием … стр…151
Переписка …стр …153
Заключение …стр …159
Использованная литература… стр…161






 «Ещё одно последнее сказанье и летопись окончена моя»… А. С. Пушкин
Ещё одно последнее сказанье и рукопись окончена моя…(это от меня, автора книги)
Это моё произведение рассматриваю, как завершающий этап
в серии главных моих книг с размышлениями о том, как может
и должен жить человек, - конкретный пример.
 Прелюдия
Реинкарнация – чуднОе слово для русского уха. Оно влечет нас в сторону древнеиндийской мифологии, древнеиндийской философии и религии. В переводе с древнеиндийского означает «перевоплощение» души человека в другое тело, - любое тело, - тело живое, (любого животного, растения, насекомого и т.д.), и даже в так называемое неживое тело. (Если другое тело – тело человека, то употребляется древнегреческий термин «метемпсихоз»).  Предполагается, что оно впервые упомянуто в священном писании Упанишад (1000 – 550 г.д.н.э.), связано с понятиями колеса «сансары» (колеса перерождений) и «кармы» (какие дела человек делает в этой жизни – такое существование он обретает в жизни будущей) и подробно развернуто в учении Санкхья – брахманизма (системно изложено в 1 в.н.э.).
Пролог
Девичья фамилия моей бабушки и ее родной сестры - Аракчеева. У меня и моих родственников по линии мамы всегда существовал вопрос о возможности родства со знаменитым однофамильцем 19 в., - государственный деятель, барон, граф, - что греха таить, - в наше время это означает «обрести минуту славы». Но в советский период времени признать такое родство было не только нежелательно, но и опасно, - поэтому бабушка спокойно жила с фамилией мужа, а ее незамужней сестре кто-то из находчивых родственников при замене паспортов во избежание неприятностей слегка изменил фамилию. Итак, у семьи всегда был интерес социально – генетический. Хотелось и мне на финише жизни написать о возможности родства книгу биографическую.
Однако, гуляя по осенней Москве и проходя на Красную площадь мимо Государственного Исторического Музея г. Москвы, я случайно увидел, что в этом музее организована выставка, посвященная юбилейному событию: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет со дня рождения графа Алексея Андреевича Аракчеева. Я с интересом посетил выставку. И пришла мысль написать задуманную книгу уже в несколько ином ключе. Надо сказать, при этом, что чуть ранее я написал и издал другую книгу «Новый Органон – 2», где в русле одного из основных направлений моего творчества, а именно «Философских диалогов», я приобщил к обсуждению главных, по моему мнению, вопросов бытия, знаменитого английского философа и государственного деятеля Фрэнсиса Бэкона. В частности, речь шла о малоисследованном в нашей стране его произведении «Новый Органон», публикации которого также исполнилось как раз 400 лет. Изучив по - внимательней его биографию,  я обнаружил, что у нас имеются интересные совпадения: день и месяц рождения, трепетная любовь к философии, иные важные характеристики, - и явилась мне смелая (или безумная) мысль о возможной реинкарнации или метемпсихозе. Более того, показалось возможным включить в эту схему и возможного знаменитого предка. И вот что из этого вышло.
***
                Глава 1. МОЙ ГЕРОЙ.
 Начать я решил все-таки с Аракчеева. Это МОЙ ГЕРОЙ.

* * *
Итак: 4 октября 2019 г. исполнилось 250 лет графу Алексею Андреевичу Аракчееву. Жизнь и деятельность его достаточно хорошо изучена. Помимо воспоминаний очевидцев разного рода, Википедий в интернете, имеются и большие книги с подробным анализом, - в том числе и сравнительно недавнего времени: В.А. Томсинов «Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева». Серия: «Великие русские люди» (М.: Зерцало - М, 2013); Майкл Дженкинс «Аракчеев. Реформатор - реакционер», пер. с англ. М. 2004. (Также А. А. Аракчееву посвящены обширные фрагменты в фундаментальных трудах ведущих исследователей александровской эпохи (М. И. Богданович, Н. Ф. Дубровин, Н. К. Шильдер, Великий князь Николай Михайлович, А. В. Предтеченский, С. Б. Окунь), ряд специальных публикаций (Н. К. Отто, Н. Г. Богословский, В. Е. Якушкин, А. А. Кизеветтер, К. М. Ячменихин, В. А. Федоров и др.). Возникает вопрос, зачем же еще одна книга? Отвечаю: помимо родственных амбиций – моя профессиональная специфика – философский аспект. (Философское осмысление жизни и деятельности достаточно значимого для истории России персонажа, а также его английского предшественника, в русле развиваемой мною философии всеединства, философии всеобщего синтеза).
* * *
«Его судьба удивительна, а личность необыкновенна. Не в том смысле не обыкновенна, что превосходна по своим качествам, — светла, чиста, безгрешна, а в самом буквальном смысле — не похожа ни на какую другую. Историки придумали термин «аракчеевщина» для обличения возникающих в обществе в результате насилия со стороны носителей государственной власти бесчеловечных порядков, но с настоящим Аракчеевым это слово никак не согласуется. Его государственная деятельность не типична для России, а характер личности как государственного деятеля — неповторим», пишет  сегодня профессор В.А. Томсинов6. А ранее это подчеркивает Вяземский П.А.:  «Он был человек, выходящий из ряда обыкновенных людей. Он пробил себе дорогу сам собою. Но он и не пробивал ее, а просто шел и нечаянно дошел до высоты, на которой мы видели его. Он был бескорыстен, по крайней мере, относительно и сравнительно. Обеспеченный, и щедро обеспеченный, милостью императора Павла, он мог бы желать разбогатеть еще более. Случаи к тому были ему сподручны. Но он остался при том, что имел... Не чужды были ему гордость и надменность, но и их выказывал он не подобно другим. Пошлого чванства в нем не было. Он не хотел ослеплять город и толпу роскошью и пышностью. Он мог желать сравниться с Потемкиным в объеме власти; но по догадливости своей и благоразумию расчел, что Таврическая постановка и обстановка были уже не в духе времени. Он, в будничной силе своей, не гонялся за праздничными принадлежностями исключительного положения своего. Род жизни его был более домоседный; привычки мало изменялись и сохранили во многом первоначальную простоту темных и трудовых годов его. В блестящих собраниях двора какая-то суровость военного схимника отличала его от среды других сановников и вельмож». Вяземский П.А. По поводу записок графа Зенфта // Русский архив. 1876. Кн. 1. Вып. 4.
* * *


С нов стр
1.1.Перекличка веков
Михаил Юрьевич Лермонтов: «Да, были люди в наше время,… - богатыри, не вы…».
Забытый герой (весьма оболган, но не забыт)
– «без лести предан» - Алексей Андреевич Аракчеев
Вначале приведем общепризнанные факты, утверждающие значимость личности. Далее – подробные субъективные оценки (и позитивные и негативные).
Некоторые официальные данные (Википедия 2019г): 1769-1834 годы жизни; образование - 2-й кадетский корпус; при Павле Петровиче (Великом князе) – комендант Гатчины, начальник всех сухопутных сил наследника; при Павле 1 (императоре) – в 1796 – полковник, комендант Петербурга, ген. м-р; 1797 – барон (в 27 лет), 1798 – ген. л-т; инспектор всей артиллерии; граф. При Александре 1 (императоре) - предс. комиссии по преобразованию артиллерии (выработали систему орудий – система 1805 («аракчеевская», как ее прозвали); командир арт. батальона. (В 1805 участвовал в сражении при Аустерлице – командовал пехотной дивизией, был ранен); позднее - Председатель департамента военных дел в Госсовете с правом присутствия в сенате и комитете министров. Подданство: Царство Русское - Российская империя. Имения: Грузино.

Описание герба: В щите, имеющем голубое поле, изображён натянутый золотой лук со стрелой, летящей в правую сторону. Щит увенчан серебряным шлемом с баронской короной и тремя страусовыми перьями. Намёт на щите голубой, подложенный золотом. Герб рода графов Аракчеевых внесен в Часть IX Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 3. /Том и лист Общего гербовника III, 7 Титул бароны, графы/
(с начала страницы
«Венок славы»
Награды и Заслуги
Награды:
Портрет Александра I с бриллиантами «для ношения на шее»;
Отказался от орденов Святого Владимира 1-й ст. (1807) и Андрея Первозванного (1810).
***
Александр Сергеевич Пушкин: «Ура! Мы ломим – гнутся шведы…».
 «В войне с Швецией принимал деятельное участие, - в феврале 1809 года он отправился в Або. Там некоторые генералы, ввиду приказа государя перенести театр войны на шведский берег, ссылались на разные затруднения. Много препятствий пришлось претерпеть русским войскам, но Аракчеев энергично действовал. Во время движения русских войск к Аландским островам в Швеции последовала перемена в правлении: вместо Густава- Адольфа, свергнутого с престола, стал королём Швеции дядя его, герцог Зюдерманландский. Защита Аландских островов была вверена генералу Дёбельну, который, узнав о стокгольмском перевороте, вступил в переговоры с командиром русского отряда Кноррингом о заключении перемирия, что и было сделано. Но Аракчеев не одобрил поступка Кнорринга и при свидании с генералом Дёбельном сказал последнему, что он прислан от государя «не перемирие делать, а мир». Последующие действия русских войск были блистательны: Барклай де Толли совершил славный переход через Кваркен, а Шувалов занял Торнио. 5 сентября был подписан русскими и шведскими уполномоченными Фридрихсгамский мир, по которому отошли к России Финляндия, часть Вестерботтена до реки Торнио и Аландские острова. Покровительствовал Барклаю де Толли, - Багратион П.И. получил за финляндскую войну чин генерала  от инфантерии благодаря его ходатайству». (из Википедии)
***
Михаил Юрьевич Лермонтов: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана…».
 «Генерал от артиллерии - 1807; военный министр 1808-1810; генерал - инспектор всей пехоты и артиллерии (с подчинением комиссариатского и провиантского департаментов). Созданы им новые правила и требования по разным частям военной администрации, - упрощение переписки, учреждение учебных батальонов, упорядочена и улучшена материальная часть. Позитив сказался в войнах 1812-1814 гг. (с июня 1812 года «вся французская война шла через мои руки – все тайные донесения, повеления, образование резервов, снабжение продовольствием», - писал Аракчеев)8».
***
Военная галерея (Из Википедии)  — одна из галерей Зимнего дворца в Санкт- Петербурге. Задумана императором Александром I. (Прообразом галереи послужил один из залов Виндзорского дворца, посвящённый памяти битвы при Ватерлоо, в котором были сосредоточены портреты участников Битвы народов). Галерея состоит из 332 портретов русских генералов, участвовавших в Отечественной войне 1812 года. Портреты написаны Джорджем Доу и его ассистентами А. В. Поляковым и В. А. Голике. Зал, в котором разместилась галерея, был спроектирован архитектором Карлом Росси и строился с июня по ноябрь 1826 года. Он заменил несколько маленьких комнат в середине главного блока Зимнего дворца — между Белой галереей и Большим Тронным залом, в нескольких шагах от дворцовой церкви. Потолок с тремя световыми фонарями был расписан по эскизам Дж. Скотти. Торжественная церемония открытия зала состоялась 25 декабря 1826 года. Условием размещения портрета в Военной галерее было участие в боевых действиях против наполеоновских войск в 1812—1814 годах в генеральском чине, либо производство в генералы вскоре после окончания войны за отличия, проявленные в боях.


Портрет Александра I работы Крюгера, - в торце галереи
Алексей Андреевич Аракчеев
Портрет Алексея Андреевича Аракчеева
работы  Джорджа Доу. Военная галерея
Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж(Санкт-Петербург)
В схеме размещения портретов в военной галерее Аракчеев: левая сторона, второй ряд, третья строка сверху.



А. С. Пушкин в своём стихотворении «Полководец», посвящённом Барклаю-де-Толли, в первых строках описывает Военную галерею:
«У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Её разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадон,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жён,
Ни плясок, ни охот, — а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года»… (из Википедии)
Существует точка зрения о неправомерности размещения портрета Аракчеева А.А.  в военной галерее. Однако, мне представляется вполне справедливым мнение Д. Л. Подушкова3:
(Боевой офицер. С автор многочисленных публикаций по истории, краеведению, общественно – политической  ситуации, деятельности  военных клубов в районной,  в областной и российской прессе. С 2000 года —  организатор и инструктор Удомельского военно – спортивного  юношеского клуба «Патриот»).

 Доклад «Роль графа А.А. Аракчеева в Отечественной войне 1812 года»
прочитано 24 сентября 2002 г. в Твери на конференции “1812 год и Тверская губерния”:
«Войны начинаются не вдруг. После окончания очередной войны, государство тут же начинает готовиться к следующей. Первыми в войну задолго до первого выстрела вступают политики, администраторы, министры. Именно от их провидческих, дипломатических, административных талантов зависит, в каких условиях государство вступит в войну и насколько успешно она будет вестись. Когда началась подготовка к Отечественной войне для Аракчеева? Вероятно, можно назвать дату 4 января 1799 года. В этот день Павел I назначил его инспектором всей артиллерии. Даже недруги Аракчеева признавали впоследствии, что он привел русскую артиллерию в образцовое состояние, чего нельзя было сказать о русской армии того времени в целом. В 1802 году была создана специальная комиссия, которой было поручено разработать систему вооружений полевой артиллерии. Комиссию возглавил Аракчеев. Работа комиссии была закончена в 1805 году. Разработанная ею система была принята и получила название “аракчеевская”. Она не претерпела серьезных изменений до Отечественной войны 1812 года и успешно выдержала суровые испытания.
В январе 1808 года, в 39 лет, Аракчеев был назначен Александром I военным министром. Служивший в экспедиции военного министерства В.Р. Марченко отмечает заслуги Аракчеева: “Самовластием беспредельным и строгостью, сделал он много хорошего: восстановил дисциплину, сформировал заново, можно сказать, армию, расстроенную неудачами 1805 и 1807 годов…”. В этот период Россия почти непрерывно воевала. По признанию военных историков, успеху русских в войне 1808-1809 годов со шведами (одна из главных репетиций перед Отечественной войной) много способствовала выпестованная Аракчеевым артиллерия. О неизбежной большой войны с Францией в России начали говорить с 1807 года. По линии военного министерства в 1808 году Аракчеев осуществил увеличение численности армии на 30 000 человек, создал учебные части, организовал запасные рекрутские депо, на базе которых в войну 1812 года будут готовиться резервные армии.
В 1809 году по предложению Аракчеева был введен очень важный воинский ритуал - отдание воинской чести. Великий князь Николай Михайлович в своей монографии “Император Александр I” пишет: “В области военной два человека сделали очень много. То были Барклай и Аракчеев. Они неустанно работали для приведения в порядок всех отраслей русской армии. Работа была не из легких. Многие открыто выражали недовольство, но железная воля Алексея Андреевича и методичный и спокойный Барклай сделали, что могли, не обращая внимание на критику и интриги”. Аракчеев покровительствовал М.Б. Барклаю-де-Толли, а князь П.И. Багратион за Финляндскую войну благодаря Аракчееву получил чин генерала от инфантерии. Но подготовка к войне велась не только по военной линии. Известно, что в высшем свете, и при дворе в том числе, были сильны симпатии к Наполеону, к либеральным западным идеям (достаточно вспомнить “Войну и мир” Л.Н. Толстого). С детства проникнут либеральными идеями был и сам Александр. И если в мирное время либеральное фрондерство было допустимо, то начавшиеся приготовления к схватке с Наполеоном побудили Императора наводить порядок и в этой области. Необходимо было удалить из управленческого аппарата Империи, как бы сегодня сказали, “агентов влияния”, которые предавали интересы России не явно, но скрыто, внося в общество раскол на уровне доверия к Императору, самодержавной идеологии, подрывая государственную дисциплину. Не все вовремя поняли изменившиеся реалии. Одной из наиболее одиозных прозападных фигур при дворе был секретарь Государственного совета М.М. Сперанский – “светило русской бюрократии”. Аракчеев и Сперанский были идейными антиподами (хотя между ними были вполне дружеские отношения). Аракчеев, фактически, возглавлял при дворе “русскую партию”, а Сперанский - “партию западников”. 17 марта 1812 года Сперанский, по настоянию Аракчеева и его сторонников, неожиданно был снят со всех постов и отправлен в многолетнюю ссылку. С середины 1811 года напряжение в отношениях между Россией и Францией начало стремительно накаляться и к концу 1811 года стало очевидно, что войны не избежать. 14 апреля Александр I прибыл в Вильно, а 28 апреля туда же приехал Аракчеев. 12 июня 1812 года наполеоновская армия перешла Неман. Началась Отечественная война. 14 июня Аракчеев выехал в свите Императора в Свенцяны. С 17 июня была определена и роль Аракчеева в войне. Он назначен военным министром и пребудет в этой должности до окончания заграничного похода русских войск в 1814 году. В своем дневнике Аракчеев отметил: “Июня 17-го дня 1812 года, в городе Свенцянах призвал меня Государь к себе и просил, чтобы я опять вступил в управление военных дел, и с онаго числа вся Французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора”. Статс-секретарь Александра I Н.Н. Муравьев в своих воспоминаниях пишет: “Аракчеев мне сказывал, что он был совершенно празднен, доколе, наконец наша армия отступила в укрепление лагеря на Двине у Дриссы. Тогда он, видя крайний беспорядок в управлении войсками, однако давно решился войти к Императору с докладом и со слезами предложил ему, при таком расстройстве военных дел, свою службу, какую то ни было. Император, также плача, обнял Аракчеева, приняв его предложения”. Аракчеев и сестра Императора Великая Княгиня Екатерина Павловна, живущая в Твери, убедили Александра не принимать командование армией на себя. Более того, Аракчеев, министр полиции А.Д. Балашов и государственный секретарь А.С. Шишков настояли, чтобы Александр оставил армию и выехал в Москву для поднятия народного духа. 11 июля Москва встречала своего Царя. Армия практически без боев откатывалась к Москве. Ропот в армии и обществе бездействием Барклая-де-Толли возрастал. Так, князь Багратион писал в адрес Аракчеева полные отчаянья письма, в которых настаивал на смене главнокомандующего русской армии. В заграничных походах внимание на национальность армейского командования, в общем-то, не обращали. Но ведение Отечественной войны ставило национальную принадлежность военноначальников, как одну из существенных проблем. Национальные чувства подданных на фоне военных неудач были ущемлены. В конце концов, под воздействием общественного мнения и армейских чинов, Александр назначил главнокомандующим армии князя М.И. Кутузова. Аракчеев активно выступил в поддержку Кутузова. Русский по национальности главнокомандующий – это было важным моментом для поднятия в народе патриотического духа. 26 августа 1812 года состоялось Бородинское сражение, после которого было принято решение оставить Москву. Аракчееву пришлось в это время неоднократно выступать в защиту Кутузова. Сдача Москвы Наполеону без боя лишила полководца поддержки общественного мнения. Существенная доля общественного гнева выпала и на долю самого Аракчеева, который прикрывал собой фактически репутацию Императора. Очевидно, что войну ведут не только военноначальники на фронте, но и администраторы в тылу. Аракчеев взял на себя значительную часть текущих дел по управлению империей, и нередко принимал по ним решения единолично. Все курьеры, прибывавшие к Императору на доклад, сначала проходили через Аракчеева. После оставления армией Наполеона русских пределов, боевые действия были перенесены в Европу. В течение всего заграничного похода Аракчеев ведал перепиской Императора. После освобождения Варшавы он был назначен управляющим делами в Польше. По случаю окончания военного похода в 1814 году Аракчеев был произведен в фельдмаршалы. Но, сознавая реально свою роль в войне, он упросил Александра оставить его в прежнем звании – генерала от артиллерии. По этому же поводу государь пожаловал Аракчееву собственный портрет, украшенный алмазами. Верный своим принципам Аракчеев упросил Александра прислать ему портрет без алмазных украшений. В Отечественной войне и заграничном походе участвовали и оба брата Аракчеева Андрей и Петр. В многочисленной литературе о войне 1812 года сведения о роли и месте Аракчеева крайне скупы. И это понятно. Повседневная рутинная работа по управлению Империей и обеспечению воюющей армии всеми видами довольствия – во всем этом трудно найти романтику, подобную боевой. Однако не будем забывать, что непосредственно в сражениях участвовала артиллерия, выпестованная Аракчеевым, а также выдвинутые им военноначальники. Аракчеев активно участвовал в ходе войны также в выработке кадровой политики и даже влиял, на начальном этапе, на определение места самого Императора в войне. Неоднократно в ходе войны Аракчеев сознательно ставил себя под удар общественного мнения, защищая репутацию Александра I, Кутузова и боевых генералов, разделяя с ними ответственность за поражения первых месяцев войны. Говоря о роли Аракчеева в войне 1812 года нужно понимать, что война ведется не только на поле боя. Аракчеев не был полководцем и не снискал себе воинской славы. Победы или поражения полководца очевидны для современников и потомков. Заслуги администратора разглядеть труднее и они в большей степени подвержены временной переоценке. Несомненной заслугой Аракчеева стало то, что он смог мобилизовать ресурсы Империи на борьбу с сильнейшей армией мира. И в битве двух держав, двух экономик он проявил себя как блестящий стратег и много сделал для Победы. А потому с полным основанием мы можем назвать Аракчеева Героем Отечественной войны 1812 года».

«Отечеству, царю без лести предан. / Не зря был прозван: “Истинный Русак!..”
            И пусть ему ни разу не был ведом / Привычный русским дух воинственных атак...»
И. Николаева
***
 Как пишет В.А. Томсинов7, «Государственная деятельность Аракчеева была многообразной. Она охватывала собой целый ряд жизненно важных для российского государства сфер. И всегда, и везде — на всех государственных постах — Алексей Андреевич действовал как реформатор, старался не только навести порядок во вверенной ему части государственного управления, но и обновить ее, улучшить, усовершенствовать. Так было, когда Аракчеев командовал артиллерией — сначала гатчинской, а затем всей страны, после того как 14 мая 1803 года был назначен «инспектором всей артиллерии и командующим лейбгвардии артиллерийского батальона». Великие заслуги его в преобразовании русской артиллерии были очевидны всем, кто хотел их видеть. Иван Степанович Жиркевич, служивший с 1805-го до 1809 года офицером в лейб-гвардии артиллерийском батальоне, писал впоследствии в своих мемуарах: «Об усовершенствованиях артиллерийской части я не буду распространяться: каждый в России знает, что она, в настоящем виде, создана Аракчеевым, и ежели образовалась до совершенства настоящего, то он же всему положил прочное начало». Таких признаний можно привести множество, в том числе и со стороны тех, кто занимался артиллерией по роду своей службы, как например, генерал-фельдцейхмейстер великий князь Михаил Павлович. 27 июня 1807 года Аракчеев был произведен в чин генерала от артиллерии. В собственноручном письме графу, написанном на следующий день, император Александр I указал, что произвел генерал-лейтенанта Аракчеева в следующий чин за доведение им «до превосходного состояния артиллерии» и успешное ее действие во время войны 1806–1807 годов с Францией. Война России со Швецией в 1808–1809 годах и особенно война 1812–1814 годов с наполеоновской Францией показала еще более убедительно превосходство русской артиллерии, преобразованной графом Аракчеевым, над любой иностранной артиллерией. «Эта пушечная война прославила нашу артиллерию, и слава отразилась и на графе Аракчееве… Имя Аракчеева повторялось в армии артиллеристами с похвалами». Так писал в своих воспоминаниях участник Отечественной войны и заграничного похода русской армии В.И. Штейнгейль \\ Сочинения и письма. Том 2: Записки и статьи. Иркутск, 1992. \\. Аракчеев продолжал заниматься усовершенствованием артиллерии и после того, как 13 января 1808 года был назначен на пост министра военных сухопутных сил. На этом поприще он пробыл недолго — до 1 января 1810 года, но сделал столько, сколько ни один предшествовавший ему министр не делал. Он реформировал организацию армии, увеличив ее численность приблизительно на 30 000 человек, создал новую систему снабжения армейских частей оружием, снаряжением и припасами, учредил учебные и запасные войска. Аракчеев навел в армии необходимый порядок и прекратил губительное для нее воровство. Василий Александрович Сухово-Кобылин, начавший в 1803 году службу в чине штабс-капитана полевой артиллерии, вспоминал впоследствии: «Когда я был записан на службу, воровство и безурядица были доведены в нашем войске до невероятных границ: начальники брали деньги с солдат, чтоб распускать их по селам. В запасных магазинах принимались счетом кули с мукой, и оказывалось зачастую, что часть кулей наполнена песком». \\ «Граф Аракчеев - по рассказам Василия Александровича Сухово-Кобылина». Русский архив. 1906. № 7.\\
«Стиль действий графа на административном поприще определялся целым рядом принципов, которые в их совокупности вполне позволительно назвать аракчеевской философией управления. Вот некоторые основные постулаты данной философии, выраженные самолично графом Аракчеевым:
— «Мы все сделаем: от нас Русских нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного».
— «Для того, чтобы заставить русского человека сделать что-нибудь порядочное, надо сперва разбить ему рожу».
— «Французскими речами не выкуешь дело».
— «Без драки и телесного наказания все можно сделать, но надобно только твердость в намерениях и не переменчивость в исполнениях [иметь], дабы они видели, что командир, единожды определив какое дело, никогда от онаго не отступит».
— «Всякое дело требует не одного марания и составления огромных бумаг, а требует начальнического соображения и наставления своих подчиненных для чего нужно всякое дело обдумать, обнять, рассмотреть и дать полное наставление своему подчиненному».
— «Я педант, я люблю, чтобы дела шли порядочно, скоро, а любовь своих подчиненных полагаю в том, дабы они делали свое дело».
— «У вас еще есть правило и хвастовство, чтобы подчиненные любили командира; мое же правило, дабы подчиненные делали свое дело и боялись бы начальника».
— «Чтение полезных книг в свободное время есть, без сомнения, одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера. Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приуготовлять себя наилучшим образом на пользу службы монарху и Отечеству».
— «Строгость нужна более для штаб- и обер-офицеров, нежели для военных поселян, и оное требую, ибо мои правила не сходятся с правилами, в армии употребляемыми; я полагаю, что когда строгость, — разумеется, справедливая, без интриг…— употребляется на начальников, то все пойдет хорошо, и солдаты будут хороши».
— «Мои правила, что начальнику более всего нужно открытое поведение с подчиненными, без всяких интриг, тогда все пойдет хорошо; а я интриг, выскочек, красивых слов, разных переменчивых похвал терпеть не могу».
— «Наконец, люблю дела видеть всегда с настоящей точки зрения, а не так как прочие люди — что они любят; все хорошее в свете не может быть без дурного, а всегда более худого, чем хорошего».
— «Касательно же толков людских, то на оное смотреть не должно, да они ничего важного не сделают».
— «Мнения публики столь различны, что на оныя никогда положиться нельзя, и лучшее мнение в свете спокойная в человеке совесть, я имею ее и буду с нею везде спокоен».
— «Никогда я ничего не просил для себя, и милостью Божьей дано мне все! Утешаюсь мыслью, что я был полезен».
Мировоззрение, основанное на подобных принципах, создавало тип государственного деятеля, который оказывался в высшей степени эффективным в условиях России. Имея такое мировоззрение, а к нему в дополнение — необыкновенную работоспособность, высокую образованность и сильный природный ум, граф Аракчеев был способен добиваться успеха в осуществлении реформ при самых неблагоприятных обстоятельствах. Однако именно здесь таилась и драма Аракчеева как человека и государственного деятеля. Свойства характера, которые делали его самым эффективным администратором в России первой четверти XIX века, одновременно придавали ему в русском обществе репутацию «плохого», «злого», «жестокого» человека. Государственный деятель, отличавшийся нечеловеческой приверженностью к установленным правилам и порядку, каковой обладал Аракчеев, и не мог в России иметь репутацию «хорошего» человека. Однажды Алексей Андреевич сказал А.П. Ермолову: «Много ляжет на меня незаслуженных проклятий». Об этом высказывании Аракчеева сообщил в своих записках Д.В. Давыдов. Любопытно, что слова графа Денис Васильевич привел не в мемуарной части записок, а среди заметок о самых примечательных фактах из жизни разных знаменитых людей. Очевидно, что эти слова чем-то сильно его поразили… Приведенная аракчеевская фраза примечательна не только тем, что оказалась пророческой. Самое удивительное в ней — другое, а именно: просто и кратко выраженная убежденность Аракчеева в своей правоте, уверенность в том, что за свою государственную деятельность он не заслужил проклятий. \\Граф Аракчеев по рассказам Василия Александровича Сухово-Кобылина. Русский архив. 1906. № 7. \\. В.А. Томсинов «Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева». Серия: «Великие русские люди» (М.: Зерцало-М, 2013.).
* * *


















С новой страницы
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о так называемых «военных поселениях», в связи с чем Аракчеев получил и получает до сих пор основную дозу серьезной критики. Однако, следует подчеркнуть, что граф А. Аракчеев, которого обыкновенно считают творцом военных поселений, первоначально высказывался против их введения и взялся за это дело возможно только из опасения потерять своё влияние на императора Александра I. И все же, надо отметить, приступив к этому неблагодарному делу, он действовал, как всегда, энергично и старательно, хотя этого изначально оказалось далеко недостаточно. (В.А. Томсинов)7
* * *
1.2. Коммунизм по-русски (военные поселения)
«Земля судилась и осуждена: / Все грешники записаны в солдаты.
Всяк холм понизился и стал, как плац.
 А над землей солдатскою шинелью / Провис до крыш разбухший небосвод.
 Таким он был написан Джорджем Доу —
Земли российской первый коммунист / Граф Алексей Андреич Аракчеев».

Максимилиан Волошин 
(Из поэмы «Россия» – 1924г.)               
Вот ключевое слово «коммунист»: речь шла об организации своего рода коммун и ради этого нового дела необходима была определенная суровость и даже жестокость .(см. «Постулаты…» Аракчеева А.А). Однако, известно, что и сам Максимилиан Александрович сумел также организовать своего рода коммуну в Крыму (Коктебель), но совершенно на иных принципах взаимоотношений – свободных, творческих, радостных (как ему казалось, идеальных). Однако, счастье продолжалось столь недолго…(см. Википедию).
Итак, военные поселения (Материал из Википедии — свободной энциклопедии 2019):
Военные поселения — система организации войск в России в 1810—1857 годах, сочетавшая военную службу с занятием производительным трудом, прежде всего сельскохозяйственным. Они были созданы с целью подготовки обученного резерва войск без увеличения расходов на вооружённые силы и частичного упразднения рекрутских наборов по инициативе императора Александра I. Высвободившиеся средства император планировал направить на выкуп крестьян с землями у помещиков (для их последующего освобождения) //Андрей Зубов. Размышления над причинами революции в России. Царствование Александра Благословенного//. Одним из первых в 1810—1812 годах в Могилёвской губернии было организовано поселение для Елецкого мушкетёрского полка. При этом местные жители должны были быть выселены в южные губернии (на Украйны). Эти намерения не были полностью осуществлены из-за начавшейся Отечественной войны. К 1825 году пехотные части были рассредоточены, в основном, на казённых землях в Санкт-Петербургской, Новгородской, Могилёвской и Витебской губерниях. Кавалерийские части располагались в Херсонской, Слободско- Украинской и других губерниях России.
Военные поселения находились в подчинении:
1817—1821 — начальника военных поселений;
1821—1826 — штаба военных поселений;
1826—1832 — Главного штаба Его Императорского Величества по военным поселениям;
1832—1857 — Департамента военных поселений Военного министерства.
Главные начальники военных поселений:
1821—1826 — генерал от артиллерии Алексей Андреевич Аракчеев
1826—1832 — генерал-адъютант Пётр Андреевич Клейнмихель
Директора Департамента военных поселений:
1832—1842 — генерал-адъютант Пётр Андреевич Клейнмихель
1842—1852 — генерал от артиллерии (до 1851 — генерал-лейтенант) Николай Иванович Корф
1852—1856 — генерал-лейтенант Густав Фёдорович Пилар фон Пильхау
1856—1857 — генерал-лейтенант Александр Иванович Веригин
Военные поселения (слобода стрелецкая, казачья и так далее) существовали ещё в XVII веке на южной и восточной окраинах Русского государства, где они должны были удерживать набеги крымских татар и других кочевых инородцев. В XVIII веке с аналогичной целью защиты пограничных областей от набегов кочевников военные поселения были учреждены при Петре Великом на Украине (Ландмилиционный корпус > Украинская дивизия) и по Царицынской линии, при Елизавете — на Волге и по Оренбургской линии, при Екатерине II — на Кавказе. // Военные поселения. Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1911—1915//. Вместе с тем, во внутренних губерниях учреждались военные поселения, имевшие целью давать призрение (наблюдение) за нижними чинами, уволенными в отставку за ранами, болезнями и старостью. Так, при Петре Великом были организованы поселения солдат в областях, завоёванных от Швеции; позднее были учреждены подобные же поселения в Казанской, Оренбургской, Смоленской и других губерниях. К концу XVIII века все эти поселения были постепенно уничтожены: одни из них вошли в состав казачьих войск астраханского, оренбургского и кавказских, другие слились с населением городов и казённых селений, и только в восточных губерниях в немногих местностях остались пахотные солдаты, ничем, кроме названия, не отличавшиеся от государственных крестьян.
В начале XIX века, в эпоху войн с Наполеоном, возникло предложение организовать во внутренних губерниях военные поселения в более широких размерах. Мысль об этом принадлежала императору Александру I, который, увлёкшись шарнхорстовой системой комплектования армии, введённой в Пруссии, надеялся, что военные поселения заменят в России ландвер и ландштурм и дадут возможность, в случае необходимости, увеличить в несколько раз численность войск. Вместе с тем император, учреждая военные поселения, мечтал улучшить материальное положение нижних чинов, дать им возможность во время службы оставаться среди своих семейств и продолжать свои земледельческие занятия, а на старость обеспечить им пристанище и кусок хлеба. На возражения своих приближенных, указывавших на дороговизну поселений для казны и на ненадёжное обеспечение ими комплектования армии, государь отвечал, что военные поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова. //Балязин, Вольдемар Николаевич. Неофициальная история России: Тайная жизнь Александра I — М., 2007//. По мнению А. Зубова таким образом Александр I пытался создать новый класс, опираясь на который можно было бы проводить либеральные реформы. //Андрей Зубов. Размышления над причинами революции в России. Царствование Александра Благословенного//. Первый опыт устройства военных поселений на новых началах был сделан в 1810 году, когда в Климовичском уезде Могилёвской губернии был поселен запасный батальон Елецкого мушкетёрского полка. Коренные жители избранной для поселения местности были переселены в Новороссийский край, причём на продовольствие 4 тысяч крестьян во время переселения потребовалось около 70 тыс. руб. Крестьяне переселились без всякого сопротивления, но на пути многие из них погибли от холода, голода, пьянства и тоски по родине. Батальон, назначенный для поселения, был составлен из лучших нижних чинов полка: в число поселян назначались преимущественно женатые нижние чины, а холостым разрешено было жениться на крестьянках казённых имений, причем беднейшим выдавалось денежное пособие на свадьбу и обзаведение. Нижние чины поселяемого батальона были помещены в оставленных крестьянами домах, им были выданы от казны земледельческие орудия, рабочий скот и семена для засева полей. Кампания 1812 года остановила организацию могилёвского военного поселения. Поселённый батальон вошёл в состав действующей армии, а когда по окончании войны остатки его были водворены на прежнем месте, то оказалось, что все постройки и оставленное в них имущество расхищены соседними жителями. Отвыкшие за время военной службы от полевых работ солдаты оказались плохими земледельцами, правительство несло большие расходы не только на обзаведение поселян, но и на их содержание, поэтому при дальнейшем развитии военных поселений местные жители оставлялись на родине и зачислялись в военные поселяне. Осенью 1816 года в Высоцкую волость Новгородской губернии был отправлен один батальон гренадерского графа Аракчеева полка, причем мера эта была мотивирована недостатком в Петербурге казарм для помещения войск. Вся Высоцкая волость была изъята из ведения гражданского начальства, и для управления ею был командирован личный адъютант графа Аракчеева, штабс-капитан Мартос. В апреле 1817 года в Новгородской губернии был поселён гренадерский графа Аракчеева полк, в Могилёвской губернии — Полоцкий пехотный полк, в Слободско-Украинской (Харьковской) губернии — 3 полка 2 уланской дивизии; в изданных по этому поводу указах впервые была ясно и определённо намечена цель учреждения военных поселений. Затем число поселений постоянно увеличивалось. Главным начальником всех военных поселений в царствование Александра I был граф А. А. Аракчеев. При нём состоял особый штаб поселенных войск, а для заведования работами по возведению построек в военных поселениях — экономический комитет. Высшее местное управление военными поселениями в Новгородской губ. сосредоточивалось в дивизионных штабах, а в Могилевской губернии — в штабе начальника отряда. Все южные поселения кавалерии были подчинены генерал- лейтенанту графу И. О. Витту. Итак, все вроде бы при Аракчееве было в военных поселениях организовано неплохо, (по замыслу), хотя и со многими издержками в силу разных причин.
***
Все сметы, планы и чертежи для этих поселений были разработаны графом Аракчеевым по образцу принадлежавшей ему Грузинской вотчины. (На эту тему не так давно был отснят довольно добротный фильм: Документальный фильм (Россия, 2020). Режиссер - Ирина Бахтина.

 Г.Р. Державин - 1807
НА ПРОГУЛКУ В ГРУЗИНСКОМ САДУ
О, как пленительно, умно там, мило все, / Где естества красы художеством сугубы,
И сеннолистны где Ижорска князя дубы / В ветр шепчут, преклонясь, про счастья колесо!
 Державин Гавриил Романович (1743-1816) - поэт, действительный тайный советник в отставке (с 1803); сосед А. - по новгородскому имению. Стихотворение печатается по: Державин Г.Р. Сочинения. Л., 1987. С. 268.
М.В. Храповицкий - 26 декабря 1809г.
К ХОЗЯИНУ
Готов и ревностен отечеству служить, / Царю и в обществе умеет быть полезным; 
Уединясь — с собой умеет в мире жить, / С друзьями быть любезным.
 Храповицкий Михаил Васильевич (1758—1819)— предводитель дворянства Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, близкий знакомый А. Как сообщал Н.В. Сушков, «Храповицкий, будучи предводителем дворянства, отправил Аракчеева в числе прочих бедных дворян Тверской губернии в С.-Петербург, для воспитания в кадетском корпусе <...> Чувство признательности никогда не умирало в строгом сердце Аракчеева. Это лучшая способность его души <...> Неудивительно, что он не мог забыть никогда и первого, хотя случайного, благодетеля, который открыл ему путь к известности, почестям, богатству, могуществу!... Храповицкий, - дикарь - нелюдим <...> редко у кого бывал. Только в Грузине, - и дом графа Аракчеева, на Литейной, в Петербурге, посещал он каждые два-три года, по настоятельным приглашениям друга» (Раут на 1852 год. М., 1852. С. 205, 207-208; здесь же (С. 222-224) помешено письмо А. к Храповицкому от 12 марта 1795 г.). Стихи (вставка в письмо Храповицкого к А. от 13 февраля 1810 г.) печатаются по: Дубровин. С. 20.
 A.A. Писарев - 1816
НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ ЕГО СИЯТЕЛЬСТВА ГРАФА A.A. АРАКЧЕЕВА
Без лести преданный Монарху своему, / Он жизнь, и время, труд, все посвятил Ему.
 Писарев Александр Александрович (1780—1848) — генерал-майор (1813), командир 2-й гренадерской бригады (1817—1823); в 1825—1830 гг. попечитель Московского университета и учебного округа; военный губернатор Варшавы (1840—1845). Писатель, историк, член Российской академии (с 1809), Автор нескольких стихотворений, посвященных А., и очерка «Собор Св. апостола Андрея Первозванного (в селе Грузине)» (СО. 1816. № П. С. 161—168). Когда А. пожаловался Писареву на тех, кто осмеливается порицать «благодетельное устройство» в Грузине, тот проявил полную готовность защитить А. от несправедливой хулы: «Если оное есть в печати, снабдите меня, ваше сиятельство, и тогда перо мое очинится на праведный гнев бессмыслия и суесловия их» (письмо от 28 мая 1817 г. — Дубровин. С. 198). «Надпись к портрету...» печатается по: СО. 1816. № 43. С. 188.
 В.Н. Олин - 1832
Как русский Цинциннат, в душе своей спокоен,/ Венок гражданский свой повесил он на плуг.
Друг Александра, правды друг./ Нелестный патриот — он вечных бронз достоин!
Что зависть для него? Как мощный исполин,/ Он смотрит на нее с презреньем!
О русская земля! Гордись им: он твой сын,/ Бессмертный — самоотверженьем!
 Олин Валериан Николаевич (ок. 1790 — 1841) - поэт, переводчик, издатель, В 1832 г, перевел с английского «Записки о России» Ч.Х. Вильямса и в письме к А. от 28 июня 1832 г. просил позволения посвятить ему этот труд: «Без сомнения вам покажется странно, что человек, не имеющий счастья быть вам известным лично и который никогда прежде не умножал толпы людей, искавших ваших милостей, принимает ныне смелость препроводить при сем к вашему сиятельству стихи, сочиненные им к вашему портрету <,..> Не принадлежа к числу таких людей, которые кадят только тем богам, которые вооружены Перуном или рогом изобилия, я преимущественно благоговею <...> пред гражданскими добродетелями и прямой любовью к отечеству, на какой бы степени общественных отличий они ни стояли, и ограничиваю все честолюбие мое единственным желанием сделаться и самому со временем достойным священного имени патриота» (цит. по: Отто. № 10. С. 180; там же— приводимые стихи).
А.Ф. Малиновский - 1818
СТИХИ, ПРИ УДАЛЕНИИ ОТ ГРУЗИНА 17 СЕНТЯБРЯ 1818 Г. СОЧИНЕННЫЕ
Кто не был в Грузине, на Волховских брегах,/ Едва ли тот видал хозяйство в совершенстве,
Хозяйство русское, на деле, не в словах.
Крестьянам нужды нет мечтать там о равенстве;/ Имев добро в руках, не ищут уж добра.
В поместье Грузинском приволье — дар природы,/ Искусством обновясь, оно во всем щедро;
Обильны пажити, поля, обширны воды./ Воздвигнув на холме великолепный храмх
Во славу Божию, в свидетельства векам, / Как благодарным быть — и к тени, нам любезной,
Как подвиг в гробе чтить, отечеству полезный. / В приютах садовых зрят памятники в честь
Надежну дружеству, любви сыновней нежной,/ Для любомудрия там пищи много есть
И все приятности для жизни безмятежной. / Устройство Грузина поместьям образец./                Должно б то ж всюду быть, помещик где отец.                ( х  Памятник офицерам гренадерского графа А. полка, погибшим в сражениях 1812—1814 гг ).      
 Малиновский Алексей Федорович (1762—1840) — историк, археограф, в 1814—1840 гг. управляющий московским архивом Коллегии иностранных дел, сенатор (1819). Регулярно пополнял библиотеку А. редкими рукописями и книгами: так, 17 марта 1819 г, послал копию с неизданных «Записок, служащих к истории <...> великого князя Павла Петровича» С.А. Порошина, 10 января 1821 г. — главы из исторического путеводителя «Обозрение Москвы», над которым в то время работал, 24 апреля 1819 г. и 16 февраля 1822 г. — очередные выпуски выходившего под его редакцией «Собрания государственных грамот и договоров», 22 декабря 1824 г. — выполненный специально для А перевод «ученого сочинения профессора Крафта» о наводнениях (Дубровин. С. 237, 279, 242, 335—336, 397—398). Современники склонны были считать подобную предупредительность низкопоклонством: «Он Аракчееву подарил даже соловья, чтобы беспрестанно пением своим напоминал ему Малиновского. Он был так подл, что однажды, будучи уже сенатором, зная, в каком часу должен приехать Аракчеев в Москву и остановиться в Малом дворце, он целое утро дожидался его на крыльце, в сенаторском мундире» (Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 165; упомянутые соловьи — не выдумка: см. его письмо к А. от 24 октября 1821 г. — Дубровин. С. 327). Единственной дочери Малиновского Екатерине (в замуж, княгине Долгоруковой; 1811—1872) А. одно время собирался завещать Грузино; в пересказе М.И. Муравьева-Апостола сохранился фрагмент ее устных воспоминаний о посещении имения А.: «Княгиня Долгорукова, будучи 14 лет, часто ездила с родителями в Грузино, где Аракчеев жил в некоторого рода изгнании. Для них, обыкновенно, был особый домик, в коем всё сохранялось в порядке, однажды установленном и расписанном на особой карточке. Если переставляли что-нибудь, то сторож умолял, чтобы поставили на прежнее место, ибо его подвергнут за беспорядок наказанию: на бумажке было обозначено, на сколько вершков от стены стоял каждый стул и т.д, Прислуга в Грузине страшно голодала, ибо Аракчеев сам лично отрезал для них кусочки хлеба и пр. Родители княгини всегда принуждены были запасаться пищею в Чудове, и от их людей пользовалась и прислуга Аракчеева. Между тем он был крайне нервозен: все веши, до которых прикасался Александр, были расставлены у него в комнате, и на каждой было обозначено число, в которое вещь была в руках у Государя» (Тетрадка Толя // Декабристы на поселении: Из архива Якушкиных. М., 1926. С. 138—139). Стихотворение (приложение к письму Малиновского к А. от 2 декабря 1818 г.) печатается по: Дубровин. С. 235-236.
Итак, как было сказано, в своем имении Грузино Аракчеев также организовал военное поселение, послужившее образцом для прочих. Однако во время частого отсутствия графа из-за служебных дел его собственными крестьянами распоряжалась его любовница Настасья Минкина, по жестокости напоминавшая знаменитую Дарью Салтыкову.
***
Вновь обратимся к биографии героя: Аракчеевы — бароны, графы и дворянский род, из которого происходил граф А. А. Аракчеев (1769—1834). // Википедия 2019 г.//
Он родился и вырос в небогатой дворянской семье, проживавшей в русской глубинке — в сельце Гарусово у озера Удомля близ городка Вышний Волочёк. До 1775 года эта территория относилась к Новгородской губернии и лишь в результате губернской реформы 1775 года была передана учрежденному тогда Тверскому наместничеству (с 1796 г. — губернии). Поэтому Алексей Андреевич до конца своих дней считал себя «новгородским». О происхождении этой фамилии, как видно из III ч. «Общего гербовника дворянских родов Российской империи», известно, что Аракчеевы происхождения древнего и благородного и за службу российскому престолу «жалованы были от государей в 1667 и других годах поместьями и на оные грамотами». Согласно одной из версий, происходят от Аракчея Евстафьева, крещёного татарина, перешедшего в середине XV века на русскую службу и ставшего дьяком Василия II. Фамилия образована от казанско-татарского прозвища "Оракчи" - (От "орак" - серп/ оружие., аффикс "чи" - показатель профессии). //(Есть также перевод «Аракчи – пьяница», но к личности графа это вряд ли можно отнести). // В «Родословной книге» (изд. «Русской старины») генеалогия Аракчеевых начинается словами: «Грамотою царей Иоанна и Петра Алексеевичей от 6 марта 1695 г. новгородец Иван Степанович Аракчеев „за службу предков и своего отца и за свою собственную службу во время войны с Польшею при царе Алексее Михайловиче“ пожалован в вотчину пустошами в Бежецкой пятине, в погостах Никольском и Петровско-Тихвинском, в тогдашнем уезде Новгородском». Потомки Ивана Степановича служили в XVIII веке в военной службе, и один из них, Василий Степанович, участвовал в турецком походе под предводительством графа Миниха, был ранен под Очаковом и уволен от службы с награждением чином генерал - поручика. Родной племянник последнего, Андрей Андреевич, вышел в отставку поручиком, поселился в Бежецком уезде, где ему досталась по наследству деревня с 20 душами крестьян, и умер в 1797. От брака с Елисаветою Андреевною Ветлицкою (1750 —17 июля 1820) у Андрея Андреевича осталось три сына: Алексей Андреевич, сначала барон (1797), а затем граф (1799), Пётр Андреевич — флигель-адъютант императора Александра I и Андрей Андреевич — генерал-майор и комендант в Киеве.
 Елисавета Андреевна Ветлицкая (1750 —17 июля 1820)

С новой стр
* * *
\\ Среди потомков я, как автор книги Дружинин Виктор Фёдорович, отмечаю моего прадеда Аракчеева Тимофея.… и мою бабушку Татьяну Тимофеевну Аракчееву – Фрыженкову. У бабушки было три дочери: моя мама Лидия Фёдоровна Фрыженкова – Дружинина, Валентина Фёдоровна (ее сын Геннадий – мой двоюродный брат), Зинаида Фёдоровна (ее дети – Эдуард, Тамара, Галя), - у всех у них свои дети и внуки. Какие нити протянулись через генофонд ко мне, к ним – для меня, прямо скажу, неясно.
//Сообщаю имеющиеся у меня сведения о нашей бабушке: Фрыженкова Татьяна Тимофеевна родилась в с. Нивки Поддорского района, Новгородской области, других данных о ее рождении у меня нет, дата смерти - 08.11.1962 г.зарегистрирована смерть в Колтушском сельском совете Всеволожского района Ленинградской области. У Татьяны Тимофеевны были две сестры - Хорева Александра Тимофеевна и Аракчеева Ольга Тимофеевна, обе они родились там же. Родились в семье Аракчеева Тимофея Яковлевича и Пелагеи Никифоровны, отец Тимофея Яковлевича - Аракчеев Яков Антонович - эта информация со слов Ольги Тимофеевны.// Но повторю: Бабушка, хочется верить, связала прочной нитью прошлое (Алексея Андреевича Аракчеева) с будущим (со мною, автором этой книги). Она же сохранила мою жизнь (в прямом смысле) в лихолетье Великой Отечественной войны. Мама дала мне жизнь и сохраняла ее в период своего земного бытия (1915 – 2001) и, похоже, является моим ангелом-хранителем и сегодня.


Бабушка Татьяна Тимофеевна с внуками     Мама Лидия Фёдоровна со мной - Вик
Виктором и Геннадием
// Из книги Вик Тор «Чётки» М. 2003. (о бабушке и маме в военные годы - 1941 ):
В г. Старая Русса у мамы родился один мальчик, но семи месяцев скончался. Родился другой мальчик, - это и был я. А через два года началась война. Отец ушел на фронт водителем танка. Мама тоже оказалась на фронте. Работала в типографии армейской газеты, потом при столовой авиационного полка. Немцы подошли к нашему городу и бабка, завернув меня в подол, бросив вещи, кинулась из горящего города в деревню к родственникам. Место было глухое. Днем туда заходили немцы, по ночам наведывались партизаны. Там и разыскала нас мама, когда фронт остановился у нашего города. Авиационная часть стояла рядом. Мама упросила командира и веселый летчик Сашка на маленьком ПО –2 подбросил маму к родному городку. Люди подсказали, что бабка со мною в деревне. Сашка остался у самолета, а мама, в это смутное время, пошла через лес в деревню. Вечерело. Из – за поворота вылетели две автомашины, набитые солдатами. Мама поднимает руку, машины останавливаются. Мама с ужасом слышит немецкую речь. Немцы! На маме кожаная летная куртка, летная шапочка, в кармане удостоверение работника воинской части. Офицер на ломаном русском языке просит садиться в машину. Поехали. Куда направляетесь, девушка? В деревню Н. Хорошо, - нам по пути. Зачем вы туда едете? Офицер корректен, вежлив, даже приветлив. Солдаты перемигиваются, посмеиваются, молчат. Мама рассказывает, что едет в деревню к маленькому сыну, потерянному ею в эти страшные месяцы, - как она любит сына, как трудно было его найти. Между тем темнеет. Немцы посматривают на часы. В их речи часто слышится слово «партизаны». У ближайшего поворота мама просит остановить машину. Ее высаживают, офицер машет рукой. Машины скрываются за поворотом и тут мама без сил опускается на землю. Нервы. А потом пришла в деревню, нашла сына, но мальчуган долго отказывался признавать ее в этой кожаной тете. Через день она снова уехала, но связь уже была установлена… Из деревни мы с бабкой переехали в близлежащий город. Немцев там не было. Там и прожили всю войну. Время было суровое. Жили впроголодь. Из лакомств вспоминаю вареную свеклу, картофельные оладьи, поджаренные без масла. Было нас у бабки трое птенцов. Я да две двоюродные сестренки. Я был любимцем, а значит – баловнем. Наверное, просто оттого, что был единственным существом мужского пола в доме. Вся жизнь моя протекала среди женщин. Бабка даже в баню меня водила в женское отделение с собой. Отчетливо припоминаю сцену в бане, когда внезапно прекратилась подача горячей воды. Холодно. Пар рассеялся. Озябшие белые женщины понуро сидят на деревянных скамьях, бросая враждебные взгляды на рослого шестилетнего мальчика. Ты что же, старая, водишь к нам такого? Не видишь разве, что вырос он. Бабка оправдывается. Семи лет богомольная бабка свела меня в церковь и окрестила. Меня раздели и, стыдливо прикрывая свою наготу, я полез в священную купель. Там местный попик и свершил надо мною этот обряд, это действо. А летом 1945 года домой вернулись отец мой и мать. Пять страшных лет мы были в разлуке. Не знаю, кого особенно обрадовала эта встреча. Я, лично, например, не очень радовался. Вместо снисходительной  доброй бабушки, для которой я всегда был любимым внучком, у меня появились сразу двое родителей, с истрепанными войной нервами, истомившихся по воспитательной работе. Знакомство с отцом ознаменовалось для меня жестокой поркой, так как он нашел меня слишком избалованным. Ну, а мама? Она всегда меня жалела. Маме шел двадцать восьмой год, отцу – пятый  десяток. Пять трудных лет они провели вдали друг от друга. Для мамы это был расцвет  ее молодости (Все годы войны она провела в действующей армии). И теперь, вновь обретя мужа, она с беспощадной ясностью почувствовала, насколько же у них велика разница в возрасте. Насколько теперь они далеки друг от друга. Между родителями начались ссоры. Часто я заставал маму в слезах, перебирающую фото военных лет. «Ах, мальчик, - не будь тебя, я никогда бы не вернулась к  отцу». 

* * *
И вот финал, - всё как у всех:


***

Однако, нива жизни не зарастает. Древо Жизни продолжает плодоносить. 
Мои потомки


Дети: Влада (5 лет- 1968 г.р.)   - Алёша (лет 5 -7 – 1963 г.р.)


Внучки (дети сына Алёши): Женя (22 года) – Даша (26 лет)
См. ниже – внук Всеволод (сын Влады – лет 29) и я - Вик Тор (80 лет)

* * *
Вернемся к Аракчееву А. А. Он сам называл себя «новгородским неученым дворянином». В действительности Аракчеев не был неученым, как не мог им быть лучший выпускник Артиллерийского и Инженерного шляхетского кадетского корпуса — военного учебного заведения, приближавшегося по программе обучения к настоящему университету. Обучаясь в нем в 1783–1787 годах, кадет Алексей Аракчеев изучал арифметику, алгебру и геометрию, химию и физику, немецкий и французский языки, историю и географию, рисование и танцы, статистику, механику и гидравлику, гражданскую архитектуру и фортификацию, фейерверочное искусство фехтование и ружейные приемы и, конечно, в широком объеме специальный предмет — артиллерию. Подчеркну особо: любовь к математике, логике, дисциплине, порядку, артиллерии, наконец, - как тут не вспомнить личность его современника Наполеона Бонапарта! («после Аустерлица глава Артиллерийского ведомства Аракчеев драконовскими методами резко улучшил техническую сторону, дисциплину и тактику русской артиллерии, что было отмечено Наполеоном и его маршалами уже в 1807 году8»). К этому надо добавить, что Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус обладал самым богатым в России собранием специальных книг, и Аракчеев любил читать, считал чтение полезнейшим занятием для тренировки ума. В 1795 году он начал целенаправленно собирать собственную библиотеку, которая к 1824 году, если судить по изданному тогда каталогу ее, насчитывала более 11 тысяч томов. Некоторое представление об аракчеевской библиотеке дают названия предметов, на которые сам хозяин разделил свои книги: 1) духовные; 2) нравственные, о воспитании; 3) законы, положения, указы; 4) естественные науки; 5) хозяйство; 6) художества и архитектура; 7) история, география и путешествия; 8) математика; 9) военное искусство; 10) словесность и 11) периодические издания7.
Хочу ли я его приукрасить? Нет. – Хочу судить по возможности объективно!
Вернемся к военным поселениям, за которые он получил и получает до сих пор наибольшее число критических стрел. Итак, все вроде бы при Аракчееве было в военных поселениях организовано неплохо (по замыслу). Однако, мелочная регламентация всех подробностей обыденной жизни военных поселян оставляла их под вечным страхом ответственности. За малейшие проступки виновные подвергались телесным наказаниям. Неудивительно, что среди военных поселян с каждым годом все увеличивалось глухое неудовольствие. В царствование императора Александра I оно выражалось одиночными вспышками беспорядков. Существует обширная литература (см. Википедию), где авторы публикаций подробно исследовали плюсы и минусы рассматриваемых мероприятий, но в целом выводы были неутешительны. В частности, смертность превышала рождаемость. На севере военные поселения не выполняли свою основную задачу – поставку рекрутов для армии. Кроме того, в силу недоедания и непосильных работ военные поселяне не были эффективны в качестве солдат. Летом 1831 года (уже при императоре Николае 1) в военных поселениях Новгородской губернии (в частности в поселении Старая Русса) вспыхнул кровавый бунт, чрезвычайно жестоко подавленный властями. Высочайшим указом 8 (20) ноября 1831 г. новгородские военные поселения были преобразованы в округа пахотных солдат.
// Вижу новый Знак судьбы: место моего, Виктора Дружинина, рождения - Новгородская область, г. Старая Русса. //
Со вступлением на престол Николая I (1825) граф Аракчеев вскоре удалился от дел и во главе управления военными поселениями был поставлен граф Клейнмихель, со званием начальника штаба военных поселений. Начальником военных поселений Новгородской губерний был назначен командир гренадерского корпуса кн. Н. М. Шаховской, которому, как и начальнику военных поселений Херсонской губернии, графу Витту, была предоставлена власть командира отдельного корпуса; военные поселения Могилевской и Слободско -Украинской губерний составляли отдельные отряды. Штаб военных поселений, вместе с экономическим комитетом, был присоединён к главному штабу Его Величества. После вступления на престол императора Александра II в южные военные поселения был командирован флигель- адъютант Д. А. Столыпин. По результатам, в целом, как местное, так и главное начальство военных поселений пришло к убеждению, что военные поселения невыгодны в материальном отношении и не достигали поставленной им цели. Ввиду этого в 1857 году военные поселения и округа пахотных солдат были упразднены и переданы в управление министерства государственных имуществ.
                ***
Уже и в то время и позднее появилось некоторое число чрезвычайно негативных литературных и окололитературных отзывов (приведу примеры – от наиболее известных авторов):
A.C. Пушкин (Эпиграммы) - 1817-1820
Всей России притеснитель, /Губернаторов мучитель
И Совета он учитель/ А Царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести, /Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести, / Бххди грошевой солдат.
Печатается по: Пушкин. Т. 1. С. 363. (Непечатным словом названа Минкина).
 A.C. Пушкин (Эпиграммы) - 1819
В столице он капрал, в Чугуеве — Нерон./ Кинжала Зандова везде достоин он.
Печатается по: Пушкин. Т. I. С. 396. Чугуев упомянут в связи с бунтом военных поселян в 1819 г. Немецкий студент Карл Занд (1795-1820) 23 марта 1819 г. в Мангейме убил известного немецкого драматурга А.Ф. Коцебу (тот активно пропагандировал политику Священного союза, и в Германии его считали шпионом Александра I).
К.Ф. Рылеев: К ВРЕМЕНЩИКУ (Подражание Персиевой сатире «К Рубеллию») – 1820
Надменный временщик, и подлый и коварный, / Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей, / Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!
Ты на меня взирать с презрением дерзаешь/ И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!
Твоим вниманием не дорожу, подлец; / Из уст твоих хула - достойных хвал венец!
Смеюсь мне сделанным тобой уничиженьем! /Могу ль унизиться твоим пренебреженьем!
Коль сам с презрением я на тебя гляжу /И горд, что чувств твоих в себе не нахожу?
Что сей кимвальный звук твоей мгновенной славы? / Что власть ужасная и сан твой величавый?
Ах! лучше скрыть себя в безвестности простой, /Чем с низкими страстьми и подлою душой
Себя, для строгого своих сограждан взора, / На суд их выставлять, как будто для позора!
Когда во мне, когда нет доблестей прямых, / Что пользы в сане мне и в почестях моих?
Не сан, не род — одни достоинства почтенны; / Сеян и самые цари без них — презренны,
И в Цицероне мной не консул — сам он чтим/ За то, что им спасен от Катилины Рим...
О муж, достойный муж! почто не можешь, снова/ Родившись, сограждан спасти от рока злого?
Тиран, вострепещи! родиться может он,/ Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон
О, как на лире я потщусь того прославить, /Отечество мое кто от тебя избавит!
Под лицемерием ты мыслишь, может быть, / От взора общего причины зла укрыть...
Не зная о своем ужасном положенье, / Ты заблуждаешься в несчастном ослепленье,
Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь, / Но свойства злобные души не утаишь.
Твои дела тебя изобличат народу; / Познает он — что ты стеснил его свободу,
Налогом тягостным довел до нищеты, / Селения лишил их прежней красоты...
Тогда вострепещи, о временщик надменный! / Народ тиранствами ужасен разъяренный!
Но если злобный рок, злодея полюбя, / От справедливой мзды и сохранит тебя,
Всё трепещи, тиран! За зло и вероломство/ Тебе свой приговор произнесет потомство!
  Впервые опубликовано в журнале «Невский зритель» (1820. № 10). О реакции современников на эту сатиру можно судить, в частности, по мемуарам И.Н. Лобойко, состоявшего, как и Рылеев, в Вольном обществе любителей российской словесности: «Летом, по выходе из заседания литературного нашего общества ночью в 11 часов, пригласил он (Рылеев) меня к себе на квартиру дослушать окончание своей поэмы )«Войнаровский»| <...> По окончании чтения я спросил его: где эта поэма будет напечатана? Рылеев отвечал: «В Москве». — «Отчего же не здесь, в Петербурге?» — «Разве вы не знаете, что за мною подсматривают? Оттого окна моей квартиры в нижнем этаже выходят на Мойку. Я их не закрываю, и полицейские агенты могут всегда чрез окна видеть, чем я занимаюсь и кто у меня бывает». — «Да за что же вас подозревают?» — -Разве вам неизвестно, что я навлек на себя гнев графа Аракчеева?» Я не знал, по какому поводу, и Рылеев объяснил мне его следующим образом: «Вы знаете, что я напечатал в «Невском зрителе» Пропорция сатиру [ошибка: подзаголовок стихов Рылеева отсылает к несуществующей сатире Персия) в переводе стихами, под заглавием «Временщику»? Граф Аракчеев принял ее на свой счет, и она во всем Петербурге сделалась гласною. То те, то другие стихи, которые можно было обратить в укор Аракчееву, повторялись, Аракчеев, оскорбленный в своем грозном величии неслыханною дерзостию, отнесся к министру народного просвещения князю Голицыну, требуя предать цензора, пропустившего эту сатиру, суду. Но Александр Иванович Тургенев, тайно радуясь этому поражению и желая защитить цензора, придумал от имени министра дать Аракчееву такой ответ: «Так как ваше сиятельство, по случаю пропуска цензурою Проперция сатиры, переведенной стихами, требуете, чтобы я отдал под суд цензора и цензурный комитет за оскорбительные для вас выражения, то, прежде чем я назначу следствие, мне необходимо нужно знать, какие именно выражения принимаете вы на свой счет?» — Тургенев очень верно рассчитал, что граф Аракчеев после этого замолчать должен, ибо если бы он поставил министру на вид эти выражения, они не только бы раздались в столице, но и по всей России, ненавидевшей графа Аракчеева» (цит. по: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. Т. 2. С. 47-48). Ср. также воспоминания Н.А. Бестужева: «В «Сатире на временщика» открывается все презрение к почестям и власти человека, который прихотям деспота жертвует счастием своих сограждан. В том положении, в каком была и есть Россия, никто еще не достигал столь высокой степени силы и власти, как Аракчеев, не имея другого определенного звания, кроме принятого им титла верного царского слуги; этот приближенный вельможа, под личиной скромности, устраняя всякую власть, один, не зримый никем, без всякой явной должности, в тайне кабинета, вращал всею тягостью дел государственных, и злобная, подозрительная его политика лазутчески вкрадывалась во все отрасли правления. - Не было министерства, звания, дела, которое не зависело бы или оставалось бы неизвестно сему невидимому Протею - министру, политику, царедворцу; не было места, куда бы не проник его хитрый подсмотр; не было происшествия, которое бы не отозвалось в этом Дионисиевом ухе. Где деспотизм управляет, там утеснение — закон, малые угнетаются средними, средние большими, сии еще высшими; но над теми и другими притеснителями, равно как и над притесненными, была одна гроза: временщик. <...>  В таком положении была Россия, когда Рылеев громко и всенародно вызвал временщика на суд истории; когда назвал его деяния, определил им цену и смело предал проклятию потомства слепую или умышленную покорность вельможи для подавления отечества. -Нельзя представить изумления, ужаса, даже, можно сказать, оцепенения, каким поражены были жители столицы при сих неслыханных звуках правды и укоризны, при сей борьбе младенца с великаном. Все думали, что кары грянут, истребят и дерзновенного поэта, и тех, которые внимали ему; но изображение было слишком верно, чтобы обиженному вельможе осмелиться узнать себя в сатире» (Там же. С. 65-66). Текст стихотворения «К Временщику» печатается по изд.: Рылеев К.Ф. Поли. собр. соч. М.; Л., 1934. С. 89-90. В 1823—1824 гг. Рылеев в соавторстве с А. Бестужевым сочинял имитирующие фольклор агитационные песни; две из них также содержат нападки на А.: 1) «А граф Аракчеев / Злодей из злодеев!» (песня «Царь наш — немец русский...»; сводный текст, предложенный Ю.Г. Оксманом, цит. по: Лит. наследство М 1954. Т. 59. С. 79) и 2)
 Персий Флакк (34—62) - римский сатирик. Подзаголовок Рылеева - двойная мистификация: он отсылает не к какой-нибудь сатире Персия (у того нет сочинений с подобным названием), а к стихотворению М.В. Милонова «К Рубеллию. Из Персия» (1810), в котором указание на источник тоже вымышлено.
 Сеян Луций Элий (ум. 31 до н.э.) — префект преторского конвоя при императоре Тиберии; организовал заговор против Тиберия, за что и был казнен.
Надо отметить при этом, что хотя в советское время формировалось в целом достаточно позитивное отношение к «декабристам», - но были среди них, как известно, разные люди (как патриоты своей Родины, так и ее ненавистники). И для тех и для других граф Аракчеев был знаковой мишенью для нападок и жесткой критики.
Существовал и еще ряд подобных произведений неизвестных авторов (Конец 1810-х — начало 1820-х;- а также так называемые народные песни). Характеристику песен-сатир об А. см.: Русское народное поэтическое творчество. М- Л., 1955. С. 285-298. Записаны разными «исследователями»: А.С. Пушкиным в с. Болдино Нижегородской губернии в 1830— 34 гг. Печатается по: Исторические песни XIX века. Л., 1973. С. 150; В.И. Далем в Оренбургской губернии. Печатается по: Исторические песни XIX века. С. 153-154. Другие варианты см.: PC. 1872. N° 11. С. 594 (по словам записавшего текст Я.П. Безукладникова, пелась в 1830-х гг. солдатами Оренбургского линейного батальона); Русские исторические песни. М„ 1985. С. 185-186; Русская историческая песня. Л., 1987. С. 322-323,450.  Записана в 1870-1880-х гг. П.П. Романовичем от бывшего военного поселенца в д. Нечаино Старорусского уезда Новгородской губернии. Печатается по: Русская историческая песня. Л., 1987. С. 324. Печатается по: PC. 1874. № 1. С. 200 (с указанием: «Из рукописного сборника начала XIX в).  Печатается по той же публикации. С. 201 (в рукописном сборнике между стихотворениями была помешена виньетка, изображавшая змею с высунутым жалом).  Печатается по: PC. 1872. № П. С. 596 (с указанием: «Из рукописной» сборника начала XIX в.»). Печатается по: PC. 1872. № 9. С. 241 (запись со слов Я.Н. Сухотина).  Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) - поэт. Эпиграмма сочинена, скорее всего, в ноябре 1824 — январе 1825 г., во время пребывания Баратынского в Гельсингфорсе при штабе генерал-губернатора Финляндии А.А. Закревского; текст приводится по: Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. М„ 1982. С. 328. Подробную характеристику идейного контекста этой эпиграммы см. в статье ее первого публикатора К.В. Пигарева в: Звенья. М.; Л., 1935. Вып. 5. С.188-202. (Публикуется по изданию: Аракчеев: Свидетельства современников М.: 2000).
* * *
Итак, чаще всего имя Аракчеева ассоциируется с военными поселениями, учрежденными в царствование Александра I. Идея поселений принадлежит самому императору, который почерпнул ее из книги французского генерала и военного министра Жозефа Сервана. Для Аракчеева книгу, по распоряжению императора, перевели на русский язык. Основная идея военных поселений состояла в том, что жившие в них крестьяне должны были сочетать военную службу и земледелие. Это должно было уменьшить расходы на содержание армии и избавить крестьянство от рекрутской повинности8.
* * *
Фрэнсис Бэкон (подробнее о нем см. далее, - для краткости в дальнейшем используется обозначение – Ф.Б.)  О распорядительности19 : ... «Всякое дело слагается из трех частей: подготовки, обсуждении и совершения. Если надо быстро выполнить, то лишь среднюю часть следует поручать многим, а первую и последнюю – доверять немногим..Секрет подлинной распорядительности: в порядке, в распределении обязанностей, в расчленении разбираемого вопроса. Не расчленяя, невозможно вникнуть в суть, а расчленяя чрезмерно, невозможно его распутать».
* * *
Реализация плана началась в 1816 году. Постепенно под военные поселения была выделена часть земель Новгородской, Петербургской, Могилевской, Слободско-Украинской и Херсонской губерний. С земель, отведенных под поселения, помещики и другие землевладельцы должны были перенести свои усадьбы на другие, специально указанные им земли, а все строения принудительно покупались казной. Численность военных поселян достигала 375 тысяч. Жизнь в поселениях была строго регламентирована, даже растапливать печи и гасить ночью свет полагалось в установленное время.  За любые проступки виновные подвергались телесным наказаниям. Сельскохозяйственные работы также должны были начинаться по приказу офицеров, поэтому часто хлеб осыпался на корню, а сено гнило от дождей. Прошло несколько лет, и в поселениях начались бунты. Наиболее известен бунт в Чугуеве 1819 года, жестоко подавленный Аракчеевым.
* * *
Ф.Б.  О смутах и мятежах 19 : … «Пастырям народов надлежит разбираться в предзнаменованиях политических бурь, которые обычно сильнее, когда дело идет о равенстве. Предвестия смуты – пасквили и крамольные речи, ложные слухи.. Обсуждения, отговорки, придирки к распоряжениям – все это упражнения в неподчинении (особенно, когда сторонники законов робки и нерешительны, а противники – дерзки). Когда распри, раздоры и столкновения происходят открыто и дерзко, - это признак того, что уважение к властям утрачено....Государь не должен отождествлять себя с одной из партий, ибо обязан быть отцом всем своим подданным.. Когда расшатан любой из четырех столпов, которыми держится государство, - религия, правосудие, совет и казна, - людям остается только молиться, чтобы их миновала беда.. Причинами и поводами может быть все, что возбуждая недовольство, объединяет народ на общее дело.. Первым из лекарств будет устранение всеми возможными средствами голода и нищеты в стране… Вообще надобно заботиться, чтобы население государства не превышало средств к его существованию…Надлежит заботиться, чтобы деньги и драгоценности не скоплялись в руках немногих..Даровать народу некоторые вольности, возможность приносить жалобы и изливать недовольство тоже будет спасительной мерой.. В то же время, искусно и ловко тешить народ надеждами будет мудро для правительства, когда оно не может удовлетворить нужды, - любое зло можно смягчить надеждой.. Неплохое средство – раскалывание всех враждебных союзов и партий, забота, чтобы у недовольных не оказалось подходящего вожака.. В трудные минуты государю нужно высказываться  очень осторожно, ибо резкое слово тоже может стать поводом..Хорошо также иметь при себе надежных лиц, известных военной доблестью, для подавления мятежей в самом начале». (Последнюю рекомендацию Аракчеев и выполнил, - авт. В.Д.).
* * *
Свидетельство очевидца: «Когда Грузинское имение поступило к нему, то равнять и стричь было главною его заботою: ни одно дерево в саду, по дороге и деревням не смело расти выше и гуще назначенного ему Аракчеевым; сад и все деревья в имении стриглись по мерке. Деревни все он вытянул в прямую линию, и если случалось по необходимости сделать поворот, то он шел или под прямым углом или правильным полукругом. Все старое было истреблено с корнем – следов не осталось прежних сел и деревень. Даже церкви, если они приходились не по плану, были снесены, а кладбища все заравнялись так, что не осталось и следов дорогих для родных могил. Немало было пролито и слез, когда солдаты ровняли кладбища: многих старух замертво стаскивали с могил, так они упорно отстаивали эту, по русскому поверью святыню. Берега реки Волхова, на которых располагалось имение, были покрыты лесом. Аракчеев приказал вычистить берега: лес рубился на свал и сжигался на месте. Все распоряжения были невозможно бестолковы. Так, канавы копались зимою, во время морозов, дороги насыпались в глухую осень под проливными дождями, деревни строились разом и с такою поспешностью, будто к смотру». Как результат, «аракчеевщина» стала обозначением жесткого командования и палочной дисциплины. Это в основном верно, ведь и сам Аракчеев был убеждён: «Только то и делается, что из-под палки». Его репутация, как жестокого сатрапа, сложилась ещё при жизни Аракчеева. (Пушкин написал на него три злые эпиграммы, притом две из них с выразительными отточиями вместо матерных слов). Михаил Пыляев8
* * *
// Надо сказать, мой отец Дружинин Фёдор Алексеевич, мир праху его, был вполне  схожего с Аракчеевым нрава (грубый, жестокий), мне от него много доставалось в детстве, в т.ч. и побои были. Но это был простой человек, вроде бы. (Однако, был двоюродным братом известного киноактёра, артиста театра советского времени Георгия Степановича Жжёнова, который иной раз позиционировал себя как потомок « графа», - у меня точных данных на этот счёт нет). В мирное время отец работал водителем грузового авто, а в годы Великой Отечественной войны – «водитель – механик танка Т- 34», прошел всю войну, дошел до Берлина. Конечно нервы (наше общение было в послевоенные годы), - но сегодня, в мои 80 +, я его понимаю и давно простил и сам у него просил прощения, - видимо, сам я и заслужил жесткое обращение. Кстати, сегодня, при написании книги обнаруживаю и в себе некоторые черты возможного знаменитого родственника – А. А. Аракчеева. Вообще, в нашей семье действительно наличествует какая-то концентрация «аракчеевщины», - и в маме, и во мне, - возможно, по генетике, и в отце – с позиций психологии. - авт. В. Д. /
               
Отец Дружинин Фёдор Алексеевич – 53 года (1955 г.)
* * *
Однако вернемся к Аракчееву А. А.
 Существуют и более нейтральные отзывы об А. А. Аракчееве, в частности:
         П.П. фон Гёце: Князь А.Н. Голицын и его время
//Голицын Александр Николаевич (1773-1844), государственный деятель.//
Граф Алексей Андреевич Аракчеев (р. 1769), единственный из временщиков царствования Александра пользовавшийся постоянным его благорасположением и неограниченною доверенностью, был человек самый заурядный. Основою его характера была неумолимая, часто доходившая до жестокости строгость. По свидетельству графа Толя (в его записках, которые издал Бернгарди), Аракчеев, будучи молодым офицером, уже вырывал у солдат усы за какую-нибудь ошибку в полковом ученье. Он презирал людей вообще, чиновников в особенности, и придавал цену только соблюдению внешности и предписаний. Унизить кого-либо, наделать кому-либо неприятностей было для него наслаждением. Но если кто из подчиненных показывал, что его не боится, того он оставлял в покое. Аракчеев не мог внушать к себе приязни. Старый генерал Бухмейер считался якобы другом его молодости, но и тому жестоко доставалось от него в случае неисправности.
Французский язык знал он очень плохо, зато любил похвастать знанием немецкого языка. Выписал он к себе в военные поселения молодого врача из Германии, и когда тот ему представлялся, он спросил его: «Sund Sie jtinger Mann?» («Молодой ли вы человек?»). Это он хотел узнать, женат ли врач или нет. Во внешнем виде Аракчеева не было ничего внушительного. Он глядел пожилым гарнизонным офицером; но его появление наводило страх и ужас. Александр считал, что без его помощи ему не усмотреть за тем, что делается в государстве, и непреклонная строгость Аракчеева служила Государю ручательством в уничтожении всякого мятежного зуда. Аракчеев жил на Литейной, на углу Кирочной, насупротив нынешнего Главного Казначейства, в принадлежавшем артиллерийскому ведомству деревянном доме, в зале которого были зеркальные стекла (дом не сохранился). У подъезда появлялись иногда царские сани, и довольно часто являлись туда высокие сановники на поклон к всесильному временщику. Прохожие, зная, кто тут обитает, пробирались мимо него тихонько, а иные и не без страха. При Павле Аракчеев был уже бароном, потом графом, имел Александровскую звезду и получил в подарок Грузино, бывшее некогда поместье князя Меншикова, в 2000 душ мужского пола (женский пол при крепостном праве не считался). Крестьян этих считал он своим рабочим скотом, угнетал их барщиною и поборами. Личная прислуга получала пощечины и палочные удары даже без вины, а просто когда он был не в духе. В так называемом арсенале стояли всегда бочки с соленою водою, в которой мочились розги и палки для наказания за малейшую оплошность. Если кто провинялся в третий раз, того наказывали в барском кабинете, стены которого дрожали от стука ударов и оглашались криками наказуемых. За особенное упущение отсылал он виновных в казарму, где должность палача исполняли самые коренастые из солдат, а когда наказанные возвращались домой, то Аракчеев сам осматривал окровавленные их спины. Хотя Павел указывал своему наследнику на Аракчеева как на особенно надежного слугу, однако при нем он два раза подвергся опале и был увольняем от службы. Первая опала продолжалась всего несколько недель и состоялась по прихоти Государя, вторая вызвана самим Аракчеевым. В артиллерийском арсенале сберегалась, в числе всякого старья, повозка, в которую ставились знамена и которая за ветхостью больше не употреблялась. Кто-то из солдат тайком от часовых пролез за решетку, ободрал с повозки бархат, золотые кисти и позументы и был таков. Тогда о самом незначительном проступке надо было докладывать Государю, что и следовало сделать Аракчееву как инспектору артиллерии. Начальник отвечал за проступки своих подчиненных, а начальником того батальона, из которого были ротозеи-часовые, служил тогда родной брат Аракчеева. Чтобы не подвергать его взысканию, Аракчеев доложил, что часовые были взяты из полка, которым командовал генерал Вильде. Сей последний, немедленно дневным приказом уволенный от службы, обратился к графу Кутайсову, прося его доложить Государю, как несправедливо с ним поступлено. Кутайсов, некогда пленный турчонок, камердинер и брадобрей Императора Павла, до того ему полюбился, что в короткое время получил графское достоинство и стал влиятельным лицом при дворе; но, будучи вельможею, он продолжал брить Государя, который однажды выразился: «В России нет вельмож, кроме тех, с кем я разговариваю и покуда я с ними разговариваю». Впрочем, все, близко находившиеся к Павлу, утверждают, что вопреки своему странному нраву, в домашнем быту, в обращении с людьми он всегда был человеком вежливым; но относительно Кутайсова он не забывал, что этот новый граф был прежде камер-лакеем, и когда случалось ему этого лукавого и хитрого человека уличить во лжи, то он изволил всемилостивейше колотить его из собственных рук палкою, как некогда Петр Великий Меншикова. Кутайсов, поссорившись недавно с Аракчеевым, рад был случаю ему повредить и потому исполнил желание генерала Вильде. В тот же вечер на балу в Гатчине Государь увидел Аракчеева и приказал флигель-адъютанту немедленно выпроводить его из дворца, а на следующий день, 1 октября 1799 года, высочайшим дневным приказом Аракчеев уволен от службы за фальшивый рапорт Его Императорскому Величеству. Он более не видал Павла. Собравшиеся к дневному вахтпараду офицеры поздравляли друг друга с удалением ненавистного Аракчеева. К ним подошел наследник и спросил генерала Тучкова, слышал ли он, что Аракчеев уволен, и кто на его место. Тучков назвал генерала Амбразанцова. «Каков он?» — спросил великий князь. Тучков отвечал, что Амбразанцов пожилой человек, вероятно, мало смыслит во фронтовой службе, но нрава честного. Наследник заметил, что назначения делаются большею частью наудачу, и прибавил: «Слава Богу, что на этот раз выбор пал не на такого мерзавца, как Аракчеев». (Сомнения относительно достоверности этого источника высказывались еще в 1896 г. - сохранилось чрезвычайно дружеское письмо наследника к ;., написанное 15 октября 1799 г., т.е. через две недели после его отставки: «Я надеюсь, друг мой, что мне нужды нет тебе при сем несчастном случае возобновлять уверение о моей непрестанной дружбе; ты имел довольно опытов об ней, и я уверен, что ты об ней не сомневаешься. Поверь, что она никогда не переменится. <...> Прощай, друг мой Алексей Андреевич, не забывай меня, будь здоров и думай, что у тебя верный во мне друг остается»). После того понятно, что Александр, вступив на престол и возвратив на службу всех уволенных отцом его, не вызвал Аракчеева. Не раньше 1803 года вспомнил он, что некогда говорил ему Павел про Аракчеева. 14 мая Аракчеев принят вновь на службу и в прежнюю должность. Однако же прошло еще несколько лет, прежде чем Аракчеев появился на виду, и никто не мог тогда предвидеть, какое исключительное положение займет он в царствование Александра. В противоположность известным по истории любимцам счастия, которые с ненасытностью пользовались милостями своих государей, Аракчеев не старался о своем внешнем возвышении, не накоплял богатства и постоянно отклонял царскую щедроту. В 1807 году он отказался от Владимирского ордена 1-го класса, в 1808 году от ордена Андреевского и взял себе на память только рескрипт, орденские же знаки возвратил, отозвавшись, что не почитает себя достойным носить украшение. В то время жива была еще старуха-мать его. Чтобы почтить заслуги сына, управлявшего тогда Военным министерством, хотели назначить ее статс-дамою. Аракчеев отклонил и эту милость. «Итак, ты не желаешь ничего принять от меня?» — с упреком сказал ему Государь. Аракчеев заявил на это, что мать его постоянно живет в деревне, не знает придворного быта и будет только посмешищем для дворцового женского общества. (Очевидцы вспоминали о «почтительности, можно сказать, благоговении», с которым А. принимал на прощание благословение матери: «Когда он здоровался или прощался с нею, он делал сначала перед нею земной поклон, а после этого уже подходил к руке»). Александр пожаловал ему свой портрет для ношения на груди; он отослал в Кабинет драгоценные бриллианты, которыми осыпан был портрет, и носил его в простой золотой оправе. В 1813 году он отказался от звания фельдмаршала. Правда, он никогда не командовал лично и армейским корпусом в военное время, но самые озлобленные его противники отдают справедливость его заслугам по артиллерийской части и сознаются, что благодаря ему русская артиллерия доведена была до высокой степени совершенства. Особенно ненавидели его за военные поселения. Говорят, что первая мысль о них принадлежала самому Александру и что Аракчеев сначала даже не соглашался приводить ее в исполнение. Но далее при устройстве поселений и в управлении ими он действовал с беспощадною жестокостью. По его понятию, крестьянин должен был считать себя счастливым, меняя свою избу на новый дом. Но в этом наскоро построенном холодном доме нельзя было согреться и высушить перемокшую в поле от дождя и тумана одежду. Доселе и крепостной крестьянин, отбыв барщину, был хозяином у себя в избе и в своей семье. Крестьянину же поселенцу педантически указан весь распорядок дня, и за всякое уклонение от этого порядка его жестоко наказывали. Бабу штрафовали за не подтертое пятно в избе или за не сметенную пыль, за сбежавшую курицу, за то, что горшок поставлен не на предписанном месте. Неудивительно, что крестьянин-поселенец чувствовал себя злосчастнее каторжника, который, по крайней мере, в тюрьме своей мог двигаться, как хотел. Заведены были таблицы бракоспособных девок и вдов, которых венчали по определению начальства, нисколько не справляясь о взаимной склонности брачующихся. (Что это? Садизм, на первый взгляд, или примитивные опыты по генетике и евгенике, что тоже нельзя исключить!- авт. В. Д.) Аракчеев постоянно доносил Государю об успехах и процветании военных поселений. Однако, например, в отчетах за 1821 год значится в поселениях 69 случаев внезапной смерти и 12 самоубийств. По деревням выли, как скоро приходила весть, что их отдадут под военное поселение, и когда Государю в его путешествиях по России случалось проезжать по таким деревням, его вместо обыкновенных радостных криков встречали молчанием. Государь не мог не знать, что, вопреки докладам Аракчеева, мужики волновались и приходилось их обуздывать. Явное возмущение произошло, когда заводились поселения в казацких селах близ Чугуева. Туда двинули значительное число войска. Аракчеев доложил Государю, что бунтующие вообразили, будто обращают их в военных поселян по требованию его, Аракчеева, и потому грозились убить его. Поэтому он не ездил в Чугуев, а оставался в Харькове, а когда бунт был подавлен, нарядил военный суд, которым приговорено к смерти 275 человек. Казнь заменена прогоном сквозь строй в 12 тысяч ударов (наказанию шпицрутенами подверглись 54 человека, из них 29 были забиты насмерть). Сам Аракчеев мог обольщаться мнимыми успехами своей деятельности по этой части, и тут дивиться нечему, потому что никто не осмеливался говорить ему о военных поселениях иначе как с величайшею похвалою. Сперанский, некогда его совместник в милости царской, благодаря ему возвращенный из незаслуженной ссылки и обязанный ему за то благодарностью, объезжал в 1822 году военные поселения. Суть дела не могла от него укрыться, и в дневнике своем он записал слова: «Fumus ex fulgore» («Дым из пламени» (лат.). Аракчееву же твердил он иное, и позднее даже напечатал (но не пустил в свет) книжку о военных поселениях. (в начале 1825 г. появилась составленная им брошюра «О военных поселениях», отпечатанная малым тиражом и без указания имени автора). Житейская мудрость превозмогла в нем над любовью к правде, ибо противоречить Аракчееву значило погубить себя в мнении Государя. Даже Кочубей, гордый Кочубей, в одном дошедшем до нас письме к временщику воскурял фимиам устройству и управлению поселений. (Кочубей Виктор Павлович (1768-1834) - граф (1799), князь (1831); отставлен из-за интриг А. В следующее царствование — председатель Государственного совета и Комитета министров (1827-1834). Прошло немного лет, и Аракчеев был еще жив, когда произошли старорусские кровавые ужасы. Впрочем, Аракчеев не чужд бывал государственных соображений. Он умел довольно удачно отыскивать и употреблять нужных для дела людей. Надо также отдать ему справедливость в том, что он не делал столько зла, сколько мог, и, конечно, зная, как ненавидят его те самые люди, которые пред ним преклонялись, он не пользовался своею силою, чтобы раздавить их. А ведь у него были бланкеты с царскою подписью, и ему ничего не стоило отправить в ссылку неугодного человека. (Бланкет — чистый лист бумаги с подписью). При суровости нрава ему, однако, знакомо было чувство благодарности. Люди, принимавшие его дружески в то время, когда он был незначащим офицером, пользовались и позднее его расположением и покровительством. Память Павла была для него священна, и он обожал Александра, который неизменно к нему благоволил, несмотря даже на то, что прекрасная Марья Антоновна Нарышкина иной раз не скрывала своего отвращения к этому его любимцу. (Нарышкина (урожд. княжна Святополк-Четвертинская) Мария Антоновна (1779—1854) — жена обер-егермейстера Д.Л. Нарышкина, фаворитка Александра I с 1804 г). Не зная благороднейших человеческих ощущений, не нуждаясь в любви, дружбе, общении с людьми и развлечении, Аракчеев с железною настойчивостью занимался делами, которые поручал ему его повелитель. Им обладала одна только мысль: как бы сохранить за собою исключительную милость его. Совместников он не терпел и сумел отстранить двух людей, пользовавшихся значительным влиянием на Александра: начальника Главного штаба князя П.М. Волконского и министра финансов графа Гурьева. Их места заняли Дибич и Канкрин. Что он помог возвыситься этим людям, надо причислить к его государственным заслугам. Совместником в царской милости оставался для него только князь А.Н. Голицын. (В бытность Голицына министром Синод был фактически подчинен одному из отделений Департамента духовных дел).  К его устранению Аракчеев воспользовался негодованием той части духовенства, которая желала, чтобы Министерство духовных дел было упразднено, находя, что лицо, управлявшее этим министерством, то же для Св. Синода, что министр юстиции для Сената. Не надо, впрочем, думать, чтобы Аракчеев сочувствовал монашескому изуверству. Оно ему было нужно только как орудие. Незлобивый князь Голицын и не подозревал, какие облака сгущались над головою его. Именно тогда передавал он Тургеневу и мне, в день нашего доклада, что он вел с Аракчеевым долгую беседу и что Аракчеев сообщил ему забавный анекдот о государственном канцлере графе Румянцеве. Этот человек, как известно, отменно богатый, тратил большие деньги для целей ученых, но, хотя не имел прямых наследников, отличался иногда необыкновенною мелочною скупостью. Один офицер мелкого чина, израненный на войне и получавший ничтожную для него и для его семейства пенсию из инвалидного комитета, обратился к нему с просьбою о пособии. Эту просьбу граф Румянцев переслал при письме своем к Аракчееву, который, рассказывая о том князю Голицыну, выражал удивление, как граф Румянцев не усмотрел из самой просьбы офицера, что от казны ему дается все, что следует, и что офицер обращается к его благотворительности, а он, Аракчеев, тут ни причем. Князь Голицын сказал на это, что если бы граф Румянцев обратился к нему с такою бумагою, он отвечал бы просто уведомлением, что, по его мнению, следует послать инвалиду столько-то денег….
Примечания: Фон Гёце (Гётце) Петр Петрович (Петр Отто; 1793-1880) в 1812 г. окончил Дерптский университет со степенью кандидата философии, с 1817 г. на службе в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий (с 1821 г. чиновник особых поручений при А.Н. Голицыне), с 1826 г. служил в Министерстве финансов; в 1850 г. тайный советник, в отставке с 1860 г. Фольклорист, переводчик; почетный член Российской академии (с 1829). Отрывок из его мемуаров ( Goecze P. von. Fiirst Alexander Nicolaewitsch Golitzyn und seine Zeit. Leipzig, 1882) печатается по русскому переводу: РА. 1902. № 9. С. 101—107.
Еще  свидетельство К. С. Сербиновича:
Николай Михайлович Сперанский показывал мне свою новую книгу, дающую отчет о военных поселениях. .. 22 июля, [1825], - день св. Марии Магдалины и тезоименитство Императрицы Марии Федоровны. Среди бесчисленного множества, стремившихся на Петергофский праздник, поехал и я туда на пароходе и, прежде всего, поспешил отыскать дом, по воле Государя отведенный Николаю Михайловичу неподалеку от заставы, через которую тянулись толпы пешеходов и непрерывная цепь экипажей. За обедом Николай Михайлович рассказывал о своей трехдневной поездке в военные поселения по настоятельному приглашению Государя, который желал этого вследствие откровенных пред ним замечаний Николая Михайловича о тяжкой участи поселян, подвергнутых действию жестокой для них системы поселений. Много интересного было в этом рассказе о том, что он видел. Аракчеев возил его везде и все ему показывал сам, был с ним очень любезен и говорил, по-видимому, очень откровенно. К удивлению моему, — прибавил Николай Михайлович, — я не мог не заметить, что граф сам был в числе недовольных.
Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.: Новое литературное обозрение, 2000.
Еще кое-что о нашем герое, - из различных источников:

Прокуратов | 26 февраль 2015 | Литература / Рассказы:|  

= «Салтыков-Щедрин изобразил Аракчеева в своей «Истории одного города» в лице самодура Угрюм-Бурчеева», МСЭ, 1930.

= «Я учился грамоте не по рисованным картам, а по букварю и псалтырю и родителями своими поручен был Казанской Божией Матери» (А. А. Аракчеев).

= «Да ОДИН Аракчеев есть гораздо более значущая и более ТВОРЧЕСКАЯ, а следовательно, даже и более ЛИБЕРАЛЬНАЯ… личность, чем все ничтожества из 20-ти томов "Былого"… Шиллер и Шекспир - писали об Аракчееве, а вовсе не о Желябове. Поэзия-то, - философия русской истории, ее святое место, - и находится под ногами»... В. Розанов (Из книги «Опавшие листья» 1912). // Замечательно сказал Василий Васильевич, который был свидетелем гораздо более страшных ужасов революции 1917 года (В. В. Розанов «Апокалипсис нашего времени»). - Авт. В.Д.//
                ***
К психологическому портрету Аракчеева:
Василий Александрович Сухово-Кобылин почему-то относился к графу Аракчееву с неприязнью. Тем ценнее следующее его признание, сделанное при воспоминании об этом человеке8: «Несомненно, что Аракчеева было бы странно назвать человеком добрым; бесспорно и то, что он был неумолим к иным проступкам, как, например, к взяточничеству или нерадению по службе. Тому, кто пробовал его обмануть (а обмануть его было трудно, почти невозможно), он никогда не прощал; мало того: он вечно преследовал виновного, но и оказывал снисхождение к ошибкам, в которых ему признавались откровенно, и был человеком безукоризненно-справедливым: в бесполезной жестокости его никто не в праве упрекнуть. Алексей Андреевич Аракчеев был выходцем из мелкопоместных дворян. В детские годы учился у сельского дьячка и к четырнадцати годам знал только, по собственным словам, «русскую грамоту и четыре правила арифметики». В 1783 году, после многочисленных прошений, Алексея приняли в кадеты Артиллерийского и Инженерного шляхетского корпуса. Учился он блестяще, был на лучшем счету у начальства. Но кадеты не любили Аракчеева за тяжелый и нелюдимый характер, его постоянно изводили и даже частенько били. Аракчеев недолго терпел обиды: как только его назначили старшим по корпусу, он отыгрался сполна и мстил всем без разбора. Кадеты так возненавидели Аракчеева, что устроили на него покушение: установили на верху лестницы тяжёлый камень и, когда Аракчеев вступил на нижнюю ступеньку, сбросили его вниз. Через два года после поступления в корпус кадет Аракчеев уже стал унтер-офицером, а при выпуске получил чин поручика. Вскоре его заметил наследник престола великий князь Павел Петрович и назначил командовать своей артиллерией – у Павла в Гатчине было собственное небольшое войско, вроде петровских «потешных» полков. Аракчеев благоговел перед Павлом и, однажды, в припадке какого-то мистического восторга ,пал перед ним на колени и воскликнул: – У меня только и есть, что Бог да Вы! С воцарением Павла I началось стремительное возвышение Аракчеева. В двадцать семь лет он был уже полковником и комендантом Санкт-Петербурга, император подарил ему имение Грузино в Новгородской губернии с окрестным селом Оскуя и девятнадцатью деревнями, а также две тысячи душ крестьян. В день коронации императора Аракчеев был возведён в баронское достоинство. В течение четырех последующих лет чины, должности и ордена сыпались на него непрерывно. В 1799 году император назначил Аракчеева командующим всей артиллерией и пожаловал ему графское достоинство Российской Империи. (Кроме титула, Павел I даровал своему любимцу герб с девизом: «Без лести предан». Вскоре остряки подправили девиз, переменив в первом слове всего одну букву, «з» на «с», и вышло, что Аракчеев – «бес, преданный лести»). Справедливости ради надо заметить, что Аракчеев, в отличие от других царских любимцев, заслужил милость государя знаниями, способностями и тяжкими трудами. Везде, где он появлялся в качестве начальника, через малое время воцарялся порядок. Это был «эффективный менеджер» своей страны и своего века. Само собой, добивался он этого методами сугубо аракчеевскими. Площадная брань и пощечины были самыми мягкими «методами». А Аракчеев по своему положению имел дело не с рядовыми и унтерами, а со старшими офицерами, часто весьма заслуженными. Однажды во время смотра лейб-гвардии Преображенского полка Аракчеев особенно грубо оскорбил офицеров, и они через влиятельного однополчанина пожаловались государю. С тех пор в отношении Павла I к Аракчееву появилась холодность. Вскоре Аракчеев влепил пощечину молодому офицеру своего штаба фон Фитингофу. Наконец, случилась настоящая трагедия: Аракчеев смертельно оскорбил подполковника Лена, суворовского ветерана, награждённого за подвиг Георгиевским крестом. Лен сдержался и молча выслушал брань, а после службы зарядил два пистолета и отправился к Аракчееву, но не застал его. Вернувшись домой, Лен написал письмо обидчику и застрелился». (Кстати, Аракчеев и не мог стреляться с этим офицером, т.к. тот не принадлежал к обществу высшей категории. –  Авт. В.Д.) .
***
Ф.Б. Об искусстве властвовать19:  «Переходя к вопросу, каков наилучший характер правления, следует сказать, что это вещь редкая и соблюсти его трудно, ибо всякий порядок, и плохой и хороший, состоит из противоположностей. Проблема в том, как их сочетать. Ничто так не расшатывает власть, как колебания правительства и неожиданные и несвоевременные переходы от чрезмерной суровости к излишним послаблениям.  …Что касается простого народа, то он опасен в двух случаях: когда имеет выдающегося и могущественного вождя или когда задеты его верования, обычаи или средства к существованию.. Самые большие из затруднений государя часто порождаются собственным его характером. .. На мой взгляд все наставления государям заключены в следующих двух предостережениях: «помни, что ты человек» и «помни, что ты бог или наместник бога»,  из коих одно обуздывает их власть, другое - обуздывает их волю».

***



Существуют и еще свидетельства:    АРАКЧЕЕВ, КОТОРОГО МЫ
НЕ ЗНАЕМ …. МИФЫ И ПРАВДА О ТИРАНЕ – РОМАНТИКЕ
                (подборка Н. Мордикова)8      
Для многих известное из истории имя Александра Андреевича Аракчеева связано с мракобесием, лицемерием и созданием военных поселений по всей территории России. Он был врагом А.В. Суворова, поддерживал в армии введение прусских порядков и палочной дисциплины. («Конечно, Суворов А. В. был безусловно прав, когда противился такого рода порядкам, - он знал по опыту, что в условиях военных действий нужны иные мотивации для русского солдата, - и успешно действовал по собственному разумению», - авт. В.Д).
   Энциклопедии часто отводят А.А. Аракчееву несколько строк: «Русский государственный деятель, граф (1799 год), генерал, всесильный временщик при Александре-I. С1808 года – военный министр. В 1815-1825 г.г. фактический руководитель государства, организатор и главный начальник военных поселений». И всё…. Ни слова о заслугах этого незаурядного человека перед отечеством и историей. А ведь, (как уже было показано, - авт. В.Д.), они были. И немалые. 
Родился этот, не лишённый многих талантов человек, в Тверской губернии, в далёком 1769 году, в мелкопоместной дворянской семье. Дома был приучен к аккуратности и практичности. Уже в детстве отличался замкнутостью и серьёзностью. Грамоте и основам арифметики обучался у сельского дьячка. Увидев как-то на помещиках-соседях мундиры, упросил отца отправиться в Петербург для поступления на военную службу. Полгода, не имевшие ни знакомых, ни денег, они с отцом ходили по многочисленным кабинетам столичных сановников, и, наконец, были приняты начальником артиллерийского инженерного корпуса П.И. Мелиссино.    В корпусе способности будущего правителя были полностью раскрыты. Он занимался иностранными языками и военно-математическими науками, в чём показал большие успехи. По окончании корпуса в 1787 году, куда он поступил пятью годами раньше, Аракчеев был оставлен преподавателем, где написал довольно грамотное пособие по обучению артиллеристов, одновременно заведовал корпусной библиотекой.    Круто изменилась судьба молодого офицера-артиллериста после того, как в 1792 году он был представлен П.И. Мелиссино Великому князю Павлу Петровичу, будущему императору Всероссийскому. Будущий самодержец высоко оценил способности талантливого артиллериста, обласкал, а главное, - запомнил.
   Полным доверием Павел-I проникся к Аракчееву после очередного парада, когда его часть, единственная, осталась на плацу, в то время как остальные ушли без приказа. Дело в том, что Павел Петрович просто забыл отдать соответствующий приказ, покидая плац. Аракчеев получает чин генерал-майора, Анненскую ленту и вотчину Грузино (Новгородская губерния). Педантично требовательный, суровый, жестокий и при этом абсолютно бескорыстный, Аракчеев занимал сразу три должности: коменданта Петербурга, командира Преображенского полка и генерал -квартирмейстера всей армии, в которой он насаждал ненавистный русскому солдату прусский порядок. За заслуги перед монархией и армией Павел-I пожаловал Аракчеевуграфский титул и сам вписал девиз в его герб: «Без лести предан».
   Дважды Аракчеев увольнялся со службы. В первый раз из-за доведения до самоубийства Георгиевского кавалера Лена, а во второй раз – за попытку путём подлога избавить от наказания своего брата.    С 1799 и по 1803 годы он провёл в своём имении Грузино. После восшествия на престол императора Александра-I, об Аракчееве неожиданно вспомнили. После встречи с царём, Аракчеев назначается инспектором всей артиллерии Русской армии.   Аракчеев никогда не считал себя выдающимся полководцем, потому старался не принимать на себя командование войсками в битвах, на которых находился в качестве представителя императора. Более того, он практически не вмешивался в решения, принятые полководцами, справедливо полагая, что каждый должен заниматься своими делами. Известен случай, когда в 1805 году при Аустерлице находившийся в свите Александра-I Аракчеев отказался от предложения императора возглавить одну из колонн и стать героем, разбившим Наполеона. Аракчеев высказался в том смысле, что руководить боем должны профессионалы. Этот факт не повредил карьере Аракчеева, более того, Александр I увидел в нём не придворного льстеца, а человека, имеющего мужество говорить императору правду, какой бы горькой она ни была. С 1806 по 1810 годы Аракчеев возглавляет военное министерство. Как военный министр, много сделал для комплектации и обучения строевого состава армии, по введению новинок, в том числе и технических, в артиллерию. Результат не замедлил себя долго ждать. Война с Наполеоном 1812 года показала,  что русская армия ничем не хуже наполеоновской, а её артиллерия даже превосходить французскую. Будучи военным министром, он неоднократно выезжал на театры боевых действий, которые вела тогда Россия. Во время русско-шведской войны (1808-1809 годов), он выезжал в Финляндию, и лишь благодаря его настойчивости русские войска перешли лёд Ботнического залива, чем благополучно решили исход всей компании. За это Аракчееву была пожалована высшая награда Российской империи – Орден Андрея Первозванного. Однако, Алексей Андреевич отказался от награды. Он считал, что если и нужно награждать, то не его, не принимавшего непосредственного участия в военных действиях, а тех, кто этого действительно заслуживает.

После  войны с Наполеоном, Александр I подолгу жил за границей, и Аракчеев стал играть особую роль в управлении империей. Он безукоризненно выполнял все решения императора, касались ли они военных поселений или разработок проектов освобождения крестьян. Именно это время его правления получило название «Аракчеевщина». Как это часто бывает с честными людьми, Аракчеев пал жертвой дворцовых интриг. Не бравший взяток, он был обречён на забвение при войны с Наполеоном, Александр I подолгу жил за границей, и Аракчеев стал играть особую роль в управлении империей. Он безукоризненно выполнял все решения императора, касались ли они военных поселений или разработок проектов освобождения крестьян. Именно это время его правления получило название «Аракчеевщина». Как это часто бывает с честными людьми, Аракчеев пал жертвой дворцовых интриг. Не бравший взяток, он был обречён на забвение при жизни и оболган перед глазами потомков. В 1826 году он подал в отставку и до конца жизни жил в Грузино.
О себе он писал: «В жизни моей я руководствовался одними правилами – никогда не рассуждал по службе и исполнял приказания буквально, посвящая всё время и силы мои службе царской. Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут, да что делать? Таким меня Бог создал».
«В блестящих собраниях двора какая-то суровость военного схимника отличала его от среды других сановников и вельмож» (Вяземский П.А). В будущем, после смерти, он завещал 50 тысяч рублей и проценты с них на написание и издание истории императора Александра-I к столетней годовщине его смерти, т.е. к 1925 году. (Не случилось, - авт. В.Д.).
Ряд современных историков во многом положительно оценивает Аракчеева, называя его одним из самых эффективных администраторов в истории страны.

   Николай Мордиков.
***

Еще штрихи биографии:
 «Алексей Андреевич Аракчеев (1769 – 1834) был сыном мелкопоместного дворянина Новгородской губернии. Только благодаря покровительству генерала Петра Мелиссино отец смог отправить сына на учебу во Второй кадетский корпус в Санкт-Петербурге, где готовили будущих офицеров артиллерии и инженерных войск. У юноши обнаружились явные способности, отличался он и прилежанием в учебе, так что в 1787 году получил офицерский чин и был назначен на должность преподавателя геометрии. Но преподавал он недолго, так как отличался жестокостью в обращении с кадетами, поэтому его перевели из кадетского корпуса в армию. Аракчеев попал в штаб своего покровителя генерала от артиллерии Мелиссино. Вскоре наследник престола Павел Петрович, занимавшийся в Гатчине подготовкой своих воинских частей, потребовал рекомендовать ему артиллерийского офицера. В результате Аракчеев попал в Гатчину. Он занялся проведением учений павловских войск. Прекрасно подготовленный офицер, знающий свое дело, исполнительный, дисциплинированный и умеющий любыми методами насадить дисциплину в подчиненных, а главное – безусловно преданный обратил на себя внимание Павла. Вскоре Аракчеев назначается комендантом Гатчины, ему подчиняются все войска наследника. К 1796 году «гатчинские войска» были наиболее подготовленной и боеспособной частью русской армии, особенно высокой подготовкой выделялась артиллерия, для которой Аракчеев проводил специальные учения. Когда Павел стал императором, начался блестящий взлет Аракчеева, только первыми знаками которого стали пост коменданта Петербурга, орден святой Анны 1-ой степени и звание генерал-майора. Немного позднее Аракчееву был дарован титул барона, затем – графа. На своем гербе Аракчеев начертал девиз «Без лести предан», который злые языки переиначили в «Бес лести предан». Аракчееву также было пожаловано имение Грузино в Новгородской губернии. Однако грубость в отношении подчиненных оставалась характерной чертой Аракчеева. После того, как он довел до самоубийства одного майора, Аракчеев был отправлен в отставку. Но через несколько месяцев Павел вернул своего любимца на службу. Аракчеев становится командиром гвардии артиллерийского батальона и инспектором артиллерии российской армии. Но вскоре следует новая опала. Аракчеев, чтобы выгородить родственника, оклеветал невинного человека. Когда это обнаружилось, Павел удалил Аракчеева со службы. До воцарения Александра I Аракчеев жил в своем имении Грузино, занимаясь исключительно хозяйственными делами. 14 мая 1803 года Аракчеев был возвращен новым императором на прежние должности. В 1807 году он получил звание генерала -от- артиллерии, в начале 1808 года назначен военным министром и генерал -инспектором всей пехоты и артиллерии. Участвовал в войнах третьей антинаполеоновской коалиции, русско-шведской войне 1808 – 1809 годов. Во время войны 1812 года и заграничного похода ведал резервами армии и военным снабжением. Сохранились воспоминания, согласно которым Аракчеев сыграл важную роль в том, чтобы не дать императору лично вмешиваться в непосредственное управление войсками и мешать действиям Кутузова. Расцвет карьеры Аракчеева пришелся на послевоенные годы. Он глава Военного департамента Государственного совета, единственный докладчик императору по делам Комитета министров, главный начальник военных поселений. По словам М. Пыляева, об Аракчееве «в свое время иначе не говорили, как шепотом, и пред домом его на Литейном, проезжая мимо, всякий сдерживал дыхание и затаивал мысль». (Может быть и потому, что важным для российского государственного деятеля положительным качеством Аракчеева было и то, что он никогда не брал взяток. А при выявлении взяточничества у подчиненных, строго их наказывал). Интересно, что в последние годы царствования Александра I Аракчеев по его приказу работал над проектом освобождения крестьян от крепостной зависимости. Причем его план был куда более реалистичен и давал крестьянам больше земли, чем проекты декабристов П. Пестеля и Н. Муравьева». (Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.: Новое литературное обозрение, 2000.)
***
Ф.Б. О богатстве 19 : ... «Не могу назвать богатство иначе, чем обузой для добродетели (то же, что  обоз для армии – без него не обойтись, но он затрудняет движение). .. В большом богатстве нет иной пользы, чем раздавать его, - остальное все – суета. Никто не может из больших богатств извлечь много для себя лично. . Не стремись к чванным богатствам, но лишь к таким, какие можешь приобрести честно, тратить благоразумно, раздавать от души и оставить без сожалений… Способов обогатиться существует много – и большей частью гнусных. Из них скупость является одним из лучших, но она препятствует щедротам и милосердию. Не слишком верь тем, кто заявляет о своем презрении к богатствам, ибо презирают его те, кто отчаялся добыть его, - и нет хуже, когда случится им разбогатеть».
***
Только после смерти Александра карьера Аракчеева стала клониться к закату. Новый император Николай откровенно не любил фаворита своих отца и брата. Умер граф Аракчеев в имении Грузино 21 апреля (3 мая) 1834 года. Узнав о кончине Аракчеева, Пушкин А.С. написал5: «Об одном во всей России жалею я один – не удалось мне с ним свидеться и наговориться».
***
Ф.Б. О смерти 19 : ... «Люди страшатся смерти, как малые дети потемок.. Но боязнь ее есть слабость.. Умереть столь же естественно, как и родиться, а для младенцев второе и более болезненно.. Впечатления от смерти и похорон других (стоны, слёзы, траур и т.п.),  - вот отчего смерть предстает более ужасной. Заметьте при том, что нет в душе человека даже самой слабой страсти, которая не побе- ждала бы страх смерти (месть, любовь, честь, горе, жалость, сочувствие и веность кумиру, скука). И как мало действует приближение смерти на сильных духом (Цезарь, Тиберий, Веспасиан, Гальба, Север). Кто умирает за важным делом, подобен раненому в жарком бою, поначалу едва ощущающему боль. Кто поглощен благими помыслами, тот поистине избавлен от мук смерти. Но слаще всего, когда человек достиг достойной цели и оправдал ожидания. Смерть также открывает врата доброй славы и унимает завистников».
Еще несколько интересных фактов об Алексее Аракчееве:
;Став императором, Павел соединил руки Аракчеева и своего старшего сына Александра и сказал им: «Будьте вечными друзьями».
;В саду имения Грузина были установлены памятники двум любимым собакам графа «верному Жучку» и «милой Дианке».
;После смерти Александра I в 1825 году граф Аракчеев завещал 50 тысяч рублей для премии автору лучшей истории царствования Александра. Так как, согласно воле завещателя, премию надо было вручить в год столетия смерти императора, - в Советском Союзе награждение не состоялось.
;В доме Аракчеева были изготовленные по его специальному заказу в Берлине часы, исполнявшие мелодию «Со святыми упокой» около 11 часов, когда умер император Александр I.
Атолл Фангатау в восточной части архипелага Туамоту, открытый в 1820 году мореплавателем Фаддеем Беллинсгаузеном, получил первоначально название «атолл Аракчеев».
Михаил Пыляев8
***
Ввиду малой известности позитивных качеств А. А. Аракчеева привлечем свидетельство современного исследователя:
О. Б. Островский «А. А. АРАКЧЕЕВ И РУССКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА 1815–1825 ГОДОВ» 14
Задача данной статьи — опираясь на архивные материалы, опубликованные документы, мемуары и научные публикации, показать влияние Аракчеева на русскую художественную культуру 1815–1825 годов. Эта сторона «аракчеевщины» либо остается вне поля зрения историков, либо ограничивается общеизвестными литературными фактами и оценками. … Автор показывает влияние на русскую художественную культуру 1815–1825 гг. личности и художественных пристрастий графа А. А. Аракчеева — всемогущего фаворита Александра 1. (Тем самым развенчивая некоторые сложившиеся стереотипы, - авт. В. Д.).  //К примеру: «При упоминании о литературных вкусах временщика некоторые авторы - из свидетельств П. П. Свиньина и Н. К Отто - отмечают только его «невероятный вкус к порнографии» (М. Дженкинс)8.//
 Жестокий и холодный Аракчеев обладал колоссальной энергией и трудоспособностью. Он был предельно пунктуален (не мог существовать без часов), рационален и чистоплотен… Библиотека в Грузино являлась одной из крупнейших частных библиотек — около 11,5 тыс. наименований. В ней имелись древние манускрипты и 192 наименования книг по живописи и архитектуре, стоивших в то время огромных денег. Художественные коллекции Аракчеева после его смерти были распроданы на аукционе. Любопытную информацию о читательских интересах Аракчеева дает список книг, купленных у И. И. Глазунова в 1815 году. Помимо «Русской иерархии», «Русского вестника» за 1815 год, календарей, двух книг по ботанике и неувядающей «Душеньки» И. Ф. Богдановича, среди них числятся лучшие русские художественные новинки: собрание сочинений В. А. Жуковского; патриотические оперные либретто А. А. Шаховского «Иван Сусанин», «Казак-стихотворец», «Крестьяне, или встреча незваных»; литературный дебют А. С. Грибоедова (в соавторстве с П. А. Катениным) — комедия «Молодые супруги»; высшее достижение русской графики того времени — «Азбука в память 1812 года» с рисунками И. И. Теребенева; «Правила гармонические» и «Гитарная школа». (Две последние книги были, вероятно, приобретены для личной капеллы Аракчеева, состоявшей из 20 музыкантов во главе с С. Алексеевым и инструменталистов под руководством капельмейстера Калливода. В состав оркестра входили струнные инструменты, кларнеты, гобои. Музыкантов и певчих обучали как специальным дисциплинам, так и общеобразовательным).
Грузино являлось образцом не только административным, но эстетическим. П. П. Свиньин свою статью «Поездка в Грузино» («Сын Отечества», 1818) предварил стихотворным эпиграфом: «Я весь объехал белый свет,/ Зрил Лондон, Лиссабон, Рим, Трою, — Дивился многому умом, Но только в Грузине одном /Был счастлив сердцем и душою, И сожалел, что не поэт!». //«Декабрист без декабря» П. А. Вяземский, всегда находивший повод быть к чему-нибудь в оппозиции, оценивал Грузино в иных категориях (но и тоже довольно добродушно, - авт. В. Д.): «Что пользы, — говорит расчетливый Свиньин,/ -
Мне кланяться развалинам бесплодным/ Пальмиры, Трои иль Афин? / Пусть дорожит Парнаса гражданин/ Воспоминаньем благородным; / Я не поэт, а дворянин, /- И лучше в Грузино пойду путем доходным:/ Там кланяясь, могу я выкланяться в чин». Вяземского поддержал А. С. Пушкин. Их ирония в сочетании с экстравагантной внешностью и манерами Свиньина, общеизвестными недостатками его публикаций (ура-патриотизм, тяга к сенсациям, соседство серьезной информации с явной «желтизной») стала едва ли не первопричиной традиционной недооценки значительного вклада П. П. Свиньина в развитие русской культуры. По отношению к «Поездке в Грузино» друзья-поэты были не правы.//
О Грузино с восторгом отзывались и другие лица, вполне компетентные в эстетике: В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин, А. Н. Оленин, А. А. Писарев, Ф. В. Булгарин.
Великолепная архитектура усадьбы была создана по проектам Ф. И. Демерцова (1799–1816) и В. П. Стасова (1816– 1833). В Грузино работал архитектор З. Ф. Краснопевков и постоянно жил парко- и мостостроитель надворный советник А. И. Минут (Минута), создавший огромный пейзажный парк. Трехэтажный каменный дом с бельведером и подвальным этажом на сводах (Ф. И. Демерцов, В. П. Стасов) соединялся каменной террасой с боковыми двухэтажными флигелями (нижний этаж — камень, верхний — дерево). В облике центральной усадьбы акцентировались новомодные ампирные элементы: чугунная балюстрада; кружевная чугунная решетка с римской арматурой; гранитные статуи львов по сторонам главного входа; широкие парадные лестницы флигелей; ажурные беседки из чугуна, а по периметру усадьбы — «этрусские» треножники с тяжелыми орлами. Автором
большинства декоративных сооружений являлся, вероятно, крепостной художник И. С. Семенов — серебряный медалист Академии художеств (кстати, в 1818–1819 годах Аракчеев резко выступал против исключения крепостных из Академии). Высокими архитектурными достоинствами обладали еще пять каменно-деревянных сооружений. Гостевые домики, флигели и комнаты аракчеевской резиденции производили впечатление комфортом и предусмотрительностью хозяина. В дамских покоях имелись любые туалетные и почтовые принадлежности, «библиотека избранных поэтов и романов», фортепиано, все для рукоделия.

(Для иллюстрации сказанного в статье, здесь и далее, используются рисунки по материалам из прошлого, - авт. В.Д.).
Предметом особой гордости был каменный собор св. Андрея Первозванного (Ф. И. Демерцов) с колокольней и с куполом на барабане, окруженном колоннадой. Для кованых царских врат ушло1,5 пуда серебра. 25-пудовая бронзовая люстра в 40 свечей — подарок Александра I, была выполнена в Париже Ледюром (1818 г.) в стиле ампир. Убранство дополнялось бра и двумя бронзовыми ларцами работы П.-Л. Ажи. Напротив алтаря висел образ св. Андрея Первозванного кисти А. Е. Егорова.

В соборе по проекту Ж.- Ф. Тома де Томона был установлен памятник тринадцати офицерам Гренадерского полка имени Аракчеева, «падшим за веру, Царя и Отечество на полях брани в кровавые годы 1812, 1813, 1814». На пьедестале из  тосканского порфира и черного аспида громоздились шлемы, мечи, латы, ружья работы Ажи, а над ними — крылатая Ника, исполненная М. Г. Крыловым. В противоположном приделе позднее был похоронен сам Аракчеев. Над его могилой установили памятник Павлу I работы И. П. Мартоса. Судя по описаниям, это было одно из лучших произведений мастера. Надгробную плиту украшала надпись: «Да пребудет и прах мой у подножия Твоего изображения». Рядом лежали корона и скипетр. Коленопреклоненный бронзовый римский воин с портретными чертами Аракчеева скорбно склонялся на гранитный постамент. Восхищал пластический ритм фигуры в эффектном сочетании с рельефами из арматур. Все статуи отливал великий В. П. Екимов. Мартос исполнил также четыре лепных овальных медальона на парусах. Учитывая ампирное единство всех художественных элементов храма и непритворную религиозность Аракчеева, не заслуживает доверия невесть откуда взятое сообщение М. Дженкинса: «Внутри храма были зеркала, которые при нажатии искусно спрятанного выключателя поворачивались, открывая картины с любовными сценами». Справа от собора был расположен 16-колонный ионический портик со сверхмодными чугунными колоннами. Перед собором был памятник Александру I.
    

Внутри стояла статуя Андрея Первозванного работы И. П. Мартоса, а надпись на архитраве гласила: «Царская награда подданному в 1820 году». От собора к дому вела широкая перспектива, которую хозяин называл «мой Невский проспект».


(Грузино. Интересные документальные фото. Как будто сам там побываешь: https://humus.livejournal.com/5297983.html ).
В. П. Стасов не без влияния стрелки Васильевского острова устроил на берегу Волхова пристань с широкой лестницей. Набережная и спуски были облицованы гранитом, а по сторонам лестницы на пьедесталах установлены статуи львов, парные львам перед парадным входом в усадьбу. Рядом Стасов возвел две трехъярусные башни с высокими позолоченными шпилями.


***
Но что осталось от величественной усадьбы Аракчеева в селе Грузино Новгородской области? Кратко можно сказать: ничего, - красота, сотворенная человеком,  исчезла (истреблена вандалом, - а частично, и войною). 
Используем материалы различных современных авторов.
Село Грузино находится примерно в получасе езды от федеральной трассы М10 «Россия»: сначала нужно доехать до города Чудово и, преодолев еще чуть более 10 километров, вы окажетесь в селе, где на берегу реки Волхов стоит деревянная церковь, а чуть поодаль установлен православный крест в память о старинном предании об Андрее Первозванном. Есть Дом культуры и пристань, и налицо, полное отсутствие даже следов графских красот.

 Церковь Андрея Первозванного. 
В 2009 году рядом с храмом был установлен большой поклонный крест: согласно преданию именно в этом месте некогда проповедовал сам апостол Андрей, который и водрузил крест на берегу Волхова. По легенде, от этого и произошло название Грузино.

Осенью 2019 года в Грузино открыли причал, который может принимать не только маломерные судна, но и большие круизные лайнеры. Местные власти решили сделать этот населенный пункт частью туристического маршрута «Из варяг в греки». /Использованы также нами, в частности, и выдержки из репортажа и фоторепортажа Ольги Лавровой, опубликованного 28. 10. 2019 года: «Что увидел бы Аракчеев в своей великолепной усадьбе через 200 лет?». // 25 октября в селе Грузино Чудовского района состоялись IV Аракчеевские общественно-политические чтения. В них приняли участие исследователи из Москвы, Санкт-Петербурга, Самары, Великого Новгорода, а также местные краеведы.  Для участников чтений провели экскурсию. Если вы попали в Грузино, не зная его историю и не подозревая, что когда-то здесь находилась одна из самых великолепных усадеб, то вам будет крайне сложно об этом догадаться. Следов былой роскоши практически не осталось. Нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, каким было Грузино.
                Когда-то на этом  месте стоял собор Андрея Первозванного.
Вот экскурсия остановилась у дороги. Пустое место, асфальт, трава... А когда-то здесь       стояла гробница графа Аракчеева.
Смотрим  и не можем поверить,  что от прекрасных зданий остался только этот кусок стены.
 


А вот что осталось от пьедестала памятника Александру I. Он стоял на улице,
которую Аракчеев называл своим «Невским проспектом».               
По «Невскому проспекту» экскурсия направляется в графский парк.  Парк сейчас производит довольно печальное впечатление. Листья облетели...

При Аракчееве вода между десятью островками была чистой, проточной. Теперь все нарушено, вода стоит. Скоро тут будет болото, - вздыхает экскурсовод. Кстати, сейчас парком активно начали заниматься местные энтузиасты. (О своей работе они рассказали на Аракчеевских чтениях). Возвращаемся к Центру, где проходят чтения, и где когда-то стоял собор. И по дороге на минутку останавливаемся, - видим нынешнюю церковь, подходим к месту, на котором когда-то апостол Андрей Первозванный водрузил крест.  (Некоторая правка текста, - авт. В.Д.)…. Так мы познакомились с селом Грузино, таким непохожим на свои старинные изображения, но очень красивым. (Фото автора, а также иллюстрации из открытых источников сети интернет. Благодарим Новгородский государственный музей-заповедник за поддержку!). Ольга Лаврова.                Участники Аракчеевских чтений просят установить памятный знак в селе Грузино.               
***
А вот и Памятный знак, который установлен в Грузино в ходе 6 краеведческой конференции в Чудово в честь 250-летия со дня рождения А.А.А. Аракчеева (г. Удомля Тверской области). Рассказывает библиограф Межпоселенческой центральной библиотеки Е.М. Машкова: "4 октября 2019 г. делегация из г.Чудово и пос. Грузино посетила малую родину графа А.А.Аракчеева - г.Удомлю Тверской обл. Там состоялась 6-я краеведческая конференция. Этот день был посвящён юбилейной дате- 250-летию со дня рождения графа А.А. Аракчеева (1769-1834).
 
В ходе конференции Подушков Д.Л., член Союза писателей России, представил новую, изданную им книгу ,,Граф А.А.Аракчеев с озёра Удомля". Речкина И.И., директор Грузинского центра народного творчества, представила виртуальную экскурсию по Грузинскому парку времён графа. Член инициативной группы Гевейлер Т.В. рассказала о работе по возрождению усадебного парка. Интересный доклад зачитала Полатханова Э.Р. , специалист отдела краеведения и историко- культурного туризма Дирекции изучения истории Московского Педагогического Университета "Александр 1 и граф Аракчеев: проблемы реформирования государственного и общественного строя России в 1-й четверти 19 века". Ивлев Д.М., председатель Вышневолоцкого краеведческого общества представил доклад  ,,У истока Удомли. Николаевский Удомельский погост". В сельце Гарусово Удомельского района и был открыт памятный знак графу А.А.Аракчееву (1769-1834) видному государственному и военному деятелю Российской Империи, Военному Министру".
Фото из статьи:


***
А вот публикация из газеты «Родина»:  «Русский новгородский дворянин» 21.10.2019
К 250-летию со дня рождения графа Аракчеева Новгородский государственный объединённый музей-заповедник подготовил выставку, посвящённую легендарному деятелю русской истории и его имению в Грузине. Выставка «Русский новгородский дворянин. К 250-летию со дня рождения графа А.А. Аракчеева» открылась 4 октября — аккурат в день рождения Алексея Андреевича. На выставке представлено около сотни предметов, связанных с именем графа Аракчеева, преимущественно происходящих из усадьбы Грузино. Это предметы декоративно-прикладного искусства, элементы священнического облачения из собора св. Андрея Первозванного в Грузине, хранившиеся в усадьбе реликвии, связанные с именем императора Александра I, посуда, живопись, графика, скульптура, иконы, документы, книги, фотографии и другие предметы. Подробнее об идее выставки и её содержании рассказал, отвечая на вопросы, автор экспозиции,
ведущий научный сотрудник Новгородского государственного объединенного музея запо- дника Илья Хохлов: - Илья, нынешняя выставка продолжает серию научно-  просветительских мероприятий музея по изучению жизни и деятельности графа Аракчеева. Так, в 2016 году в музее прошла выставка «Грузино — «маленький Петербург  графа Аракчеева».  А  чем  интересна  эта  экспозиция, какие предметы представлены здесь впервые? —  На сегодняшний день самые большие подборки (лучше сказать, коллекции) предметов, историческом музее, Нижегородском государственном историко-архитектурном музее-заповеднике, в Государственном музее-заповеднике «Павловск», в фондах Государственного Эрмитажа. Отдельные вещи есть в других музеях. И, конечно, нам хотелось показать часть из них,  связанных с Аракчеевым,  помимо Новгородского музея-заповедника хранятся в Государственном историческом музее в г. Москве.
Что касается тех вещей, которые мы ещё ни разу не выставляли, то впервые представлены, например, чугунные виде львиных масок с цоколя террасы у летнего дома графа; памятник с именами погибших офицеров Гренадерского графа Аракчеева полка; икона-благословение матери Аракчеева. Представлены и несколько предметов из фондов Государственного музея А.С. Пушкина: две изготовленные в 1827 году тарелки с видами усадьбы из заказанного Аракчеевым сервиза. На выставке можно почитать и письма графа, адресованные генерал-лейтенанту Федору Карловичу фон Фрикену, ближайшему соседу графа по имению, в 1820-е годы являвшемуся командиром Гренадерского графа Аракчеева полка. Так, в одном из писем автор извещает адресата о посылке ему текста допроса бродяги и доношения новгородского губернатора с целью ознакомления, выписок нужных мест с просьбой о возврате текста обратно. -  На выставке была презентована ваша новая книга «Русский новгородский дворянин. К 250-летию со дня рождения графа А.А. Аракчеева». Расскажите подробнее: о чем книга? — Чтобы не обмануть чьих-нибудь ожиданий, сразу скажу, что это не биография графа. Такие книги уже написаны, добавить что-то сложно, а пересказывать бессмысленно. Хотя краткий биографический очерк в книге, разумеется, есть. Наша книга — это и путеводитель по графской усадьбе, и каталог аракчеевских реликвий. В издании множество качественных цветных иллюстраций. В первую очередь могу посоветовать эту книгу тем, кому интересно, как граф Аракчеев жил в своей усадьбе и обустраивал её, какие реликвии он хранил, какими предметами окружал себя. Вынесенная в название цитата — характеристика, которую граф Аракчеев дал себе сам. Эти слова, по распоряжению графа, были помещены на его надгробном камне. - Сейчас много говорят о возможности возрождения имения графа в Грузине в том или ином виде. Вы общались с инициативной группой чудовских краеведов и общественников. Какие предложения вам кажутся наиболее оптимальными, реальными? Что, на ваш взгляд, сегодня можно было бы реализовать на руинах имения? — На мой взгляд, единственная часть усадьбы, где можно что-то возродить, — это искусственный «архипелаг» с парком, островами и каналами. Эта часть усадьбы не застроена, требуется только восстановить гидросистему, привести в порядок и, может быть, восстановить некоторые сооружения (или все). Остальная территория бывшего имения графа уже застроена, восстановить её невозможно. Восстанавливать же что-то точечно, вписывая в нынешнюю застройку, нецелесообразно: может получиться причудливая смесь не сочетаемых друг с другом сооружений. - Много споров вызывает и вопрос с захоронением останков Аракчеева... — Думаю, справедливо было бы вернуть их на прежнее место, где сам Алексей Андреевич хотел быть похороненным. Но прежде нужно хорошо продумать все детали. Как мы знаем, граф сам заранее приготовил себе могилу в Андреевском соборе в Грузине. «Русский новгородский дворянин» — это, напомню, цитата с надгробной надписи. Но в годы Великой Отечественной войны собор был разрушен. Склеп после войны сначала разграбили, потом по нему проложили теплотрассу. В 1999 году известный новгородский историк и археолог Сергей Трояновский провёл раскопки на месте склепа, были обнаружены останки. Но сказать точно, что они принадлежат графу Аракчееву, пока нельзя — исследования не завершены. В 1796 году А.А. Аракчееву было пожаловано имение Грузино, расположенное в Новгородском уезде. По его заказу на территории усадьбы архитекторами Ф.И. Демерцовым и В.П. Стасовым был создан уникальный дворцово-парковый комплекс, полностью утраченный в годы Великой Отечественной войны. Граф Аракчеев — одна из  наиболее ярких и неоднозначных фигур российской истории первой четверти XIX века. С его именем связаны важнейшие преобразования в русской армии начала столетия, реорганизация русской артиллерии, создание в России военных поселений.
Надежда МАРКОВА (Фото предоставлены Новгородским государственным объединённым музеем-заповедником)

***
И в завершение: (Краевед из города Чудово В. Н. Папешин поднимает вопрос о захоронении останков графа Аракчеева).
«Блуждающие останки»
Уважаемая редакция!
С большим интересом прочитал публикации Н. Мелковой на сайте «Воспоминание о «маленьком Петербурге» и «Тайна девятой страницы»  и в «Новой новгородской газете» («Секрет девятой страницы», № 27 от 06.07.2016). Там приводится, вероятно, пересказ событий и истории Грузина, сделанный, насколько я понял, научным сотрудником Новгородского объединенного музея-заповедника Ильей Хохловым. Всё изложено правильно и грамотно (в чем я и не сомневаюсь, зная И. Хохлова как хорошего специалиста по военной истории). Но, как мне кажется, история как бы не законченная.
Все дело в том, что не рассказывается о судьбе останков графа Аракчеева, прямо скажем, печальной судьбе. В июне 1999 г. по просьбе Чудовского комитета по культуре, туризму и спорту Новгородский музей-заповедник прислал в Чудовский район археолога Сергея Трояновского, который и начал производить раскопки в районе обнажившегося тогда фундамента собора Андрея Первозванного. О том, как это происходило, я рассказал в заметке «Раскопки могилы графа Аракчеева. Как это было», опубликованной в чудовской районной газете «Родина» 19 сентября 1999 г:
«…в июне 1999 года в поселке Грузино производились раскопки в обнажившемся - в результате вскрытия траншеи теплотрассы - фундаменте бывшего собора Андрея Первозванного. Искали могилу графа А. А. Аракчеева.В принципе, где похоронен граф, было известно давно, у северной стены собора, но вот точное расположение собора не было определено, поскольку место, где он находился, было покрыто асфальтом. Еще в феврале в Грузино выезжали директор Новгородского музея-заповедника Н. Н. Гринев, председатель комитета по делам молодежи, культуры и спорта Н. И. Ермакова и специалист комитета Н. Е Алексеева, чтобы с помощью местной жительницы определить место расположения собора. Но была зима, много снега, и решено было отложить дело до весны. В мае в наш краеведческий музей приехал археолог Новгородского музея С. В. Трояновский, который сообщил, что в результате вскрытия теплотрассы обнажился фундамент церкви, и попросил уточнить, является ли этот фундамент фундаментом Андреевского собора или фундаментом более ранней Андреевской церкви, существовавшей еще с ХV века. После просмотра документов решили, что это был фундамент старой церкви, на которой граф Аракчеев возвел в 1805-1806 годах Андреевский собор, предварительно разобрав старую церковь. Фундамент представлял собой неглубокую бутовую кладку из больших валунов, очень широкую – 160 см, поверх которой еще оставалось несколько слоев кирпича. В конце июня начались раскопки, руководителем которых был С. В. Трояновский. В них приняли участие наши краеведы Л. Э Даугатс, И. Н. Иванов. Помогали им три школьника Грузинской средней школы. При начале раскопок, поскольку у С. В. Трояновского не было плана собора, был вскрыт угол собора между приделом Петра и Павла (северная стена) и алтарным Андреевским приделом (восточная стена). Здесь было обнаружено много костных останков и скелет, который был отправлен в Новгород на экспертизу. Ее делал московский антрополог Д. В. Пежемский, находящийся в это время в Новгороде. Как потом писали «Новгородские ведомости», Аракчеев оказался 12-летней девочкой. Костные останки принадлежали разным людям, и это были останки из погребения более раннего, чем существовал Андреевский собор. После того, как чудовский краеведческий музей предоставил С. В. Трояновскому план собора с обозначенной на нем могилой Аракчеева, все стало предельно ясно. Раскоп пришлось продлить вдоль северной стены на несколько метров за середину собора. Вручную был вскрыт асфальт, и раскопки продолжены. Был вскрыт первый ряд кирпичей, образующих свод склепа, но дальше ничего не было. Склеп, как таковой, отсутствовал. Тем не менее, на глубине около 40 сантиметров от поверхности грунта начали попадаться деревянные кусочки темно-коричневого цвета, явно изготовленные человеческой рукой, оказавшиеся фрагментами гроба, позолоченная мишура, очевидно, от генеральского мундира, в котором был похоронен Аракчеев, витая позолоченная проволочка, вероятно от аксельбанта и эполет. Копать грунт было тяжело. Он состоял из смеси песка, гравия и раздробленных кирпичей. Наконец, на глубине около 60 см начали попадаться костные фрагменты скелета, явно принадлежавшие мужчине, которых удалось собрать довольно много. Эти останки вместе с еще одним скелетом, найденным ближе к углу собора, также были отправлены на экспертизу в Новгород. Спустя два месяца раздался звонок из Новгорода. С. В. Трояновский сообщил, что проведенная В. Д. Пежемским экспертиза подтвердила, что найденные останки скелета явно принадлежат графу Аракчееву. Действительно, в этом месте собора, где был найден скелет, никаких других костных останков обнаружено не было. Второй скелет принадлежал женщине, имевшей прижизненные повреждения черепа. Очевидно, это был скелет Н. Минкиной, которой во время убийства ее убийца Василий Антонов нанес несколько ударов в голову. Похоронена она была графом Аракчеевым также в Андреевском соборе, рядом с его могилой. Глубже 60 см находки прекратились, а на глубине около 1,5 метра археологи наткнулись на железобетонную плиту, закрывавшую лоток теплотрассы, проходившей буквально впритирку к стене собора. Как же при этом могли сохраниться остатки скелета графа Аракчеева и почему они попали в более верхние слои грунта? Автор этой заметки рискует выдвинуть следующее объяснение. При копке траншеи под теплотрассу в середине 70-х годов экскаватором склеп был разрушен и находившиеся в нем останки графа были перемещены в отвал. При этом в отвале они оказались в более высоком слое грунта. При обратной засыпке траншеи бульдозером слой земли был просто сдвинут на старое место. Повторяю, это только предположение. Возможно, что со временем выяснится и это обстоятельство. Как бы то ни было, теперь мы точно знаем, что останки графа Аракчеева найдены. Теперь встает вопрос о том, чтобы вновь захоронить их на старое место, убрав теплотрассу из пределов собора, и установить памятный знак, которого он, несомненно, заслуживает. Концепция памятного знака уже разработана нашим чудовским скульптором В. Сычевым и получила одобрение в комитете по делам молодежи, культуры и спорта».
Эту заметку я писал в 1999 году. Но и это еще не конец истории. После того, как останки графа были идентифицированы антропологом Д. Пежемским, московские антропологи (со слов С. Трояновского) потребовали провести генетическую экспертизу. Для этого С. Трояновский выезжал в Бежецкий район Тверской области в село Курганы, где в церкви находились захоронения родителей Аракчеева и производил их раскопки. А дальше... Дальше ничего не случилось. Останки графа до сих пор находятся где-то в Великом Новгороде, вот уже целых 17 (!) лет. Видимо, требуется вмешательство самого губернатора области С. Г. Митина, чтобы сдвинуть дело по захоронению останков выдающегося государственного деятеля России времен императора Александра Благословенного, давшего целому периоду истории России наименование «аракчеевщина». Только вот не надо ухмыляться при этом слове, дескать, граф был невежа, грубиян, солдафон и т.д. Тот, кто подробно займётся изучением биографии графа, тот поймёт, как сильно ошибается. Недаром крестьяне села Грузина, по воспоминаниям Боричевского, отзывались о нем так: «Строг был неимоверно, но и многому хорошему научил». Итак, когда же, наконец, будут захоронены останки бедного графа Алексея Андреевича Аракчеева?
                С уважением, Валентин Николаевич Папешин, чудовский краевед

А пока  можно только повторить: сегодня Грузино - это тихое место на берегу Волхова с великолепными речными видами и невероятными закатами.
***
(Вновь вернемся к материалам статьи О. Б.  Островского) 14: «Граф А. А. Аракчеев покровительствовал некоторым деятелям русской культуры. C архитекторами Ф. И. Демерцовым и В. П. Стасовым его связывали почти дружеские отношения. Он был крестным отцом одной из дочерей Демерцова, приглашал их на обеды в узком кругу и письменно обращался к ним: «любезный друг», «милостивый государь», «с истинным почтением и дружбою честь имею быть ваш покорный слуга граф Аракчеев». Благосклонностью Аракчеева пользовались также скульптор И. П. Мартос, живописцы А. Е. Егоров и В. К. Шебуев. Он предлагал покровительство граверу Н. И. Уткину, исполнившему его портрет. Уткин рассыпался в благодарностях, но обращаться к Аракчееву не пробовал, опасаясь, видимо, неудовольствия своих братьев — декабристов Александра и Никиты Муравьевых. Нетрудно заметить, что, за исключением эклектика Уткина, вниманием Аракчеева, пользовались мастера ампирно- академического направления. Временщик сыграл заметную роль в его утверждении в русском искусстве, особенно в архитектуре и пластике Петербурга. Еще в 1797 году, будучи командиром Преображенского полка, он облюбовал для его размещения участок напротив Таврического сада. В 1802–1804 годах при поддержке Аракчеева Ф. И. Демерцов и Ф. И. Волков разработали образцовые проекты казарм. В комплексе Преображенских казарм Ф. И. Демерцов впервые разместил полк не поротно, а побатальонно, что повышало компактность планировки (весь участок — 350 ; 350 м), масштаб и этажность казарм68, отражая ампирную тенденцию к укрупнению архитектурных масс. Согласно образцовым проектам Ф. И. Волкова сложился стереотип ордерного оформления казарм гвардейских полков. Поскольку они находились близко к центру города, парадные фасады украшались портиком большого ордера (на всю высоту здания). В солдатских казармах — тосканским, в офицерских — ионическим, в доминантных зданиях (госпиталь, штаб или церковь) — коринфским. Ф. И. Демерцову покровительствовал обер- камергер высочайшего двора и президент Императорской Академии художеств граф А. С. Строганов. Но к началу XIX века Строганов стал отдавать предпочтение А. Н. Воронихину, а высший творческий взлет Ф. И. Демерцова произошел после его перехода под эгиду А. А. Аракчеева. Будучи архитектором Департамента артиллерии, он заодно исполнял неофициальную должность личного архитектора его главы. Помимо работ в Грузино, Демерцов в 1797–1799 гг. построил дом Аракчеева (наб. Мойки, 35). За ансамблевую перестройку Охтинского порохового завода зодчий по представлению Аракчеева получил орден св. Владимира IV степени, закрепивший за бывшим крепостным Демерцовым, женатым на бывшей княжне Трубецкой, права потомственного дворянина. Высшим достижением Демерцова (наряду со Знаменской церковью) стало здание Нового арсенала на Литейном — первое в России и Петербурге «чисто» ампирное сооружение в духе Ш. Персье и П. Фонтена (1809 г.), изуродованное позднейшими перестройками. Скульптурное убранство из античной арматуры тянулось вдоль 173-метрового фасада и имело характер актуальной идеологической программы: после Аустерлица глава Артиллерийского ведомства Аракчеев драконовскими методами резко улучшил техническую сторону, дисциплину и тактику русской артиллерии, что было отмечено Наполеоном и его маршалами уже в 1807 году. Здание Нового арсенала предназначалось для администрации, архивов и музея ведомства. Его масштабы, торжественные формы и тематика скульптуры были призваны подчеркнуть успехи артиллерии, достигнутые под руководством Аракчеева. Тему ее апофеоза дополняли разнообразные пушки, поставленные на невысокие постаменты вдоль соединительных корпусов. Похожая программа была воплощена и в архитектуре Военно-сиротского дома, построенного в эти же годы А. Е. Штаубертом близ Обухова моста, на левом берегу Фонтанки (Московский пр., 17). Профессор Римской академии В. П. Стасов, дожив до 47 лет, не создал ничего существенного. Фортуна улыбнулась ему в апреле 1816 года. У нее оказалась физиономия А. А. Аракчеева. В связи с прогрессирующей слепотой Ф. И. Демерцова временщику нужен был новый личный архитектор. Он предложил эту неофициальную должность Стасову и, получив согласие, отправил его в Грузино. Уже через месяц Стасов стал членом Комитета строительных и гидравлических работ, а в дальнейшем — главным архитектором Совета военных поселений. Аракчеев ходатайствовал перед императором о поручении ему престижного заказа — Павловских казарм на Марсовом поле, уговорив не объявлять конкурс, а назначить Стасова высочайшим распоряжением. Так для зодчего началось «золотое» время. На площади 300 ; 500 м архитектор создал комплекс, включавший церковь, госпиталь, конюшни, склады, кухни и другие хозяйственные строения. Но прозаическая многофункциональность постройки скрыта за парадным фасадом. В сравнении с идеальной гармонией Росси и пристроенным позднее домом Адамини, в сооружении Стасова бросается в глаза неравномерное распределение масс. Стремясь создать на фасаде игру светотени, он причудливо углубил аттик и вынес вперед мощный дорический антаблемент центральной части. В результате центр оказался чрезмерно обременен скульптурой. Архитектор предлагал в центральном портике поставить два ряда колонн, межоконные пространства над вторым этажом украсить барельефами, а по сторонам входов установить скульптурные композиции. Если бы замысел осуществился, ощущение тяжести и нарушение чувства меры были бы еще очевиднее. И это весьма характерно для «аракчеевского» ампира. В архитектурных вкусах временщика бросается в глаза соединение изящества и казенщины. Например, в проектах фонарей работы Минуты изысканность линий металлических держателей сочетается с черно-белым «шлакбаумным» окрасом в полоску. Ампирные парадные покои дворца в Грузино имели трехцветный окрас российского флага. На таком агрессивном фоне размещались три барельефа (В. И. Демут- Малиновский по эскизам А. Е. Егорова), портреты Павла I (Д. Г. Левицкий), Александра I и Аракчеева (Д. Доу), бюсты-геммы. О казенном ампире Аракчеева дает представление опись его штаб-квартир в шести округах военных поселений. Мебель и посуда там распределялись «по ранжиру»: в парадных помещениях — мебель из дорогой карельской березы, хрусталь, фаянс (медведеподобный Аракчеев не любил утонченно-изящного фарфора. В Грузино имелись шкафы с фарфором, но в быту он пользовался фаянсовым «столовым сервизом польским» из 59 предметов). В кабинетах и адъютантских помещениях, в основном, — красное дерево, фаянс; в служебных помещениях — «простое дерево», дуб, ясень, железные кровати.
Идейную сторону «аракчеевского» ампира иллюстрирует объяснение А. Е. Егоровым эскиза барельефа для дворца в Грузино. В нем очевидны и масштаб имперских притязаний, и глубина противоречия между искусством и жизнью: «Барельеф № 1. "Присоединение Польши и Финляндии к России". Россия в виде сидящей величавой жены изображенная, придержа одной рукой рог изобилия, признак богатства, природою и трудами многочисленных племен ей подвластных доставляемого, простирает другую руку для вечного соединения с пришедшими к ней. Мудрость в виде Минервы, приведшая к России Финляндию и Польшу, подает им масличную ветвь, эмблему будущего спокойствия. Любовь полагает у ног России щиты с гербами Финляндии и Польши, коим сопутствует богиня гармонии или согласия, отныне навсегда между тремя странами утвержденного. Геркулес, т. е. сила Империи, поправ ногой змея вражды, некогда бывшей, покоится под сению древа земли отечественной, подобно тому как воины русские, совершив неслыханные подвиги храбрости, изумившей вселенную, успокоены под кровом благотворным, который даровало им правительство попечительное и справедливое (это о военных поселениях! (О. О.). Гермес, оканчивающий с сей стороны барельеф, и знаменующий границу, покажет, что Финляндия и Польша вошли уже в пределы России. Слава увенчивает Россию венцом лавровым; Гений начертывает на камне годы присоединения Финляндии и Польши. Орел двуглавый осеняет оный крыльями своими. Польша довершает изображение благоденствия России и народов, благодетельному скипетру ее преданных». Как видим, ампирно-академическое направление русского искусства первой четверти XIX века неотделимо от личности Аракчеева и его патрона. Потому и отношение к этому искусству неоднозначно. Сегодня налицо активное возрождение худших черт «аракчеевского» ампира — имперских амбиций, официозной лжи, агрессивности и тяжеловесной помпезности. Как и во времена Аракчеева, это направление поощряется сверху (см., например, интерьеры Большого Кремлевского, отчасти — Стрельнинского дворцов с тем же трехцветным окрасом и т. п.). Второй подход — эстетский. Его вполне сформулировал гениальный и абсолютно аполитичный А. Н. Бенуа применительно к А. Е. Егорову и В. К. Шебуеву — любимым художникам Аракчеева: «Их рисунки, эскизы, этюды способны доставить удовольствие. В них есть отражение неувядаемой красоты антиков и ренессанса… кто умеет любоваться красивой композицией, кого способна тронуть простая красота сплетающихся линий, тому могут доставить наслаждение бесчисленные рисунки обоих мастеров». Примерно в такой же тональности некоторые современные исследователи пишут об аракчеевском Грузине и других порождениях его эстетических пристрастий. Можно согласиться, но необходимо заметить: монументальные композиции Егорова и Шебуева лишены национальных черт, глубоких интимных или патриотических переживаний. В большинстве своем они демонстрируют лишь правильный академический рисунок, безупречную анатомию и однообразные цветовые решения. Третий подход весьма энергично изложил И. Е. Репин — сын военного поселенца, выросший в чугуевском «микрокосме» А. А. Аракчеева — В. П. Стасова: «Что за гадость! Я ненавижу этот стиль. Он напоминает мне поганое время Аракчеева и всей связанной с этим временем тягости жизни стольких миллионов теперь свободных людей. Я ненавижу его…». («Сын военного поселенца» – это все объясняет, - авт. В. Д.).

Дом графа Аракчеева в Петербурге (дом сохранился и сегодня – Мойка, 35 – но внутреннее убранство не сохранено) 
Примечания:
Врангель Н. Н. Аракчеев и искусство // Врангель Н. Н. Свойства века: Статьи по истории русского искусства // Нева. 2000. С. 113–152.
Мурашова Н. В. Архитектурный ансамбль усадьбы Грузино — произведение Ф. И. Демерцова // Панорама искусств. Вып. 9. М. 1986. С. 198–230;
Кириченко Е. И. Грузино А. А. Аракчеева. Усадьба как социальная утопия. Столица и усадьба. Мемориальная функция усадьбы // Русское искусство Нового времени. Исслед. и материалы: Сб. ст. М., 2004.
Островский О. Б. Эстетические приоритеты Александра 1 // Клио. СПб., 2004. № 4
(27). С. 290–296.
Ширяев Н. Л. Аракчеевское поместье // Русская старина. 1893. Т. 79. С. 408–412; Граф
Аракчеев и военные поселяне... С. 23;
Булгарин Ф. В. Поездка в Грузино // Новоселье. 1846. Т. III. С. 219.
Петров П. Н. Сборник материалов для истории Императорской Санкт-Петербургской Академии художеств. СПб., 1865. Т. II. С. 77, 80.
Островский О. Б. А. Н. Оленин и Академия художеств в 1817–1825 гг. // Известия
РГПУ им. А. И. Герцена. 2005. № 5 (11). Общественные и гуманитарные науки (философия, языкознание, литературоведение, культурология, история, социология, экономика, право): Научный журнал. С. 154–169.
Свиньин П. П. Поездка в Грузино // Сын отечества. 1818. Кн. XLIX. С. 22–23.
Писарев А. А. Собор св. апостола Андрея Первозванного в селе Грузино // Сын отечества. 1816. № 11. С. 167.
Принцева Г. А. Николай Иванович Уткин. Л., 1983. С. 64–66.
Глинка Н. И. Творчество архитектора Ф. И. Демерцова. (1762–1723): Автореф. дис. … канд. искусствовед. Л., 1988. С. 11–12.
Мурашова Н. В. Федор Волков // Зодчие Санкт-Петербурга: XVIII век. СПб., 1997.
С. 919–926.
Мурашова Н. В. Федор Демерцов // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб. 1997. С. 940.
Тыжненко Т. Е. Василий Стасов // Зодчие Санкт-Петербурга XIX — начало ХХ века. СПб. 1998. С. 132–157.
Языков А. Из воспоминаний о селе Грузино, имении графа Аракчеева в 1826 году // Военный сборник. Январь. 1861. С. 373. Цит. по кн. Круглова В. А. Василий Кузьмич Шебуев (1777–1855). Л., 1982. С. 51.
***
Итак, сложнейшая личность, которой довелось проявить себя в сложнейшее время. И вот тут я вижу возможность связать  не только мою судьбу и судьбу Аракчеева, но и нас обоих с Ф. Бэконом (реинкарнация?).
***
Ф.Б. Сирены или Наслаждение19 : ...«Миф правильно истолковывается, как изображение гибельных соблазнов наслаждения.. Миф относится к области морали. Наслаждения происходят от богатства и изобилия, а также от веселого расположения духа. Своими соблазнами они внезапно, как на крыльях, увлекали смертных. (Сирены жили на прелестных островах, своим пением они привлекали моряков к себе, а потом убивали. От этой напасти нашлось только два средства: одно придумал Одиссей, другое – Орфей. (Сирены вначале были крылатыми, но безрассудно вступив в состязание с Музами, – их мать тоже была Музой Терпсихорой,  – и потерпев поражение, лишились крыльев. Из их перьев Музы сделали себе венцы. На земле осталась только одна мать сирен, но без крыльев. Она, несомненно, есть легкомысленное искусство, используемое для развлечения). Наука и образование привели к тому, что человеческий дух стал себя сдерживать, обдумывать результаты действий (тем самым наслаждения лишились крыльев). Когда философия показала, что может нести в себе презрение к наслаждениям, она стала представляться чем-то возвышенным для души, могущим оторвать ее от земли и сделать человеческие помыслы крылатыми и как бы небесными. Миф также рассказывает, что на островах были горы белых костей от погубленных людей, видимые издалека. Это означает, что примеры несчастий, какие несут с собой наслаждения, какими бы ясными и красноречивыми они ни были, не очень то помогают против их соблазнов. Против напасти, столь хитрой и столь лютой, есть три средства спасения. Два от философии (для душ плебейских - Одиссей предложил морякам заткнуть уши; для душ возвышенных – находиться в самой гуще наслаждений, оставаться непреклонным в своей решимости противостоять им и даже испытать радость от возможности испытать свою добродетель, - они познают всю нелепость и безумие наслаждений, скорее созерцая, чем покоряясь им. Об этом заявляет и Соломон, перечисляя наслаждения, которым он предавался: «Мудрость всегда пребывала со мной», Подобным образом люди выдающиеся могут остаться непоколебимыми,  стоя у самого края пропасти, не позволяя даже и своим близким давать гибельные советы. /Граф Аракчеев, похоже, шел этим путем/).  Но третье - самое лучшее средство, божественное, - предложил Орфей: воспевая богов, он заглушил и заставил замолкнуть голоса сирен».
Этим, последним из упомянутых путей, стремился идти я сам, обращаясь неоднократно к богине мудрости Афине за помощью и поддержкой и славя ее. Как мы увидим далее, этим путем пошел и Ф.Бэкон.


1.3. Фрэнсис Бэкон  с нов стр
Я, автор этой книги, возможный потомок Аракчеева по линии бабушки и мамы, испытывая определенный интерес в этом отношении, но, еще не зная подробностей о нашем родстве, тем не менее, ощутил на финише жизни и творчества настойчивое побуждение к исследованию жизни и творчества еще одного важного персонажа – знаменитого английского философа и известного политического деятеля Англии 17- го века Фрэнсиса Бэкона. Посмотрел по - внимательней. И, как мне показалось, для этого были некоторые основания.
Итак, более конкретно, почему вначале интуитивно, а потом все более осознанно,  выбран в качестве одного из героев книги Фрэнсис Бэкон? 1). Тайны нумерологии и генеалогии (мы родились в один день и месяц, последние две цифры года его рождения 1561 в соединении с соответствующими цифрами моего года 1939 образуют полную сотню. 2). Как сказал он сам, .. «Поскольку без философии сама жизнь не радует меня»,.. и это созвучно мне самому; 3). Он - «Человек Божественного ума», по выражению Г. Лейбница;  4). Мало исследованы системно его глубокие высказывания из многих его произведений; 5). Фрэнсис Бэкон – барон Веруламский, виконт Сент-Албанский.  (Аракчеев Алексей Андреевич – тоже барон /барон Новгородский, я бы сказал/, граф /граф Санкт Петербургский, - можно и так сказать/ ). Меня волнует сама возможность соотнести мысли Ф. Бэкона с гипотезами иных выдающихся  мыслителей, (чье творчество отражено в моих главных книгах),  близких по духу и мне самому.  Все это будит мою нескромную фантазию о возможной реинкарнации (не только по линии Бэкон – Аракчеев, но и по линии Бэкон - Аракчеев - Вик Тор).  Обратимся к его биографии.  (По ходу изложения, для оживления текста, буду, как уже было сделано ранее, использовать его работу «Опыты и наставления нравственные и политические», над которой он работал всю свою жизнь и в коротких зарисовках подводил итог этой жизни, а также глубокий его анализ мифов древней Греции. Некоторые из этих текстов я подвергаю правке в соответствии со своим авторским пониманием, о чем буду сообщать. По техническим соображениям в некоторых случаях я также применяю сокращения: ФБ – Фрэнсис Бэкон, ВТ – Вик Тор ).
 Фрэнсис Бэкон (1561 – 1626 гг. жизни) – родился в семье19 одного из высших сановников Елизаветинского двора (коронация Елизаветы состоялась в1559), хранителя большой печати Англии – сэра Николаса Бэкона. (Сам сэр Николас был сыном всего лишь управляющего овцеводческим поместьем и выдвинулся благодаря обладанию недюжинными способностями, здравым и крепким умом). Его жена, мать Ф. Бэкона, происходила из семьи воспитателя прежнего короля Эдуарда У1 и была замужем за первым министром в правительстве королевы Елизаветы. Это была «новая знать», вытеснявшая из придворной и общественной жизни страны старую родовую аристократию. Они не  имели ни титулов, ни поместий, ни свит, ни замков, - всем, что они имели, они были  обязаны абсолютистской монархии и за это платили ей служением не за страх, а за совесть. В их бдительной преданности, расчетливой умеренности, трезвом стремлении к твердому порядку корона нашла стойкую поддержку всем своим мероприятиям. Такова была та среда, в которой рос и воспитывался будущий лорд-канцлер Англии и знаменитый философ. (Как видим, похожие черты были и у «новой знати» России, из рядов которой вышел и Аракчеев А. А).
***
Ф.Б.  О знати19 : …«С одной стороны, когда нет древних знатных родов, бывает больше покоя и меньше склонности к смутам – внимание больше устремлено на дело, а не на лица. Где господствует равенство, там решения правительства беспристрастнее… С другой стороны, знать вообще умеряет власть монарха и отвлекает взоры народа от королевского дома. Монархия, где вовсе отсутствует знать, всегда бывает чистым деспотизмом и тиранией. Знать придает монарху величие, но ограничивает его власть, ободряет народ, но ложится на него бременем… Основатели знатных родов обычно имели больше доблести, но меньше добродетелей, нежели их потомки, ибо редко бывает возвышение без того, чтобы к заслугам не примешивались темные дела…Но государи, имеющие среди своей знати людей даровитых, могут с пользой их употребить на службе, ибо люди более склонны подчиняться тем, кто как бы рожден повелевать».
***
Однако, продолжим о Ф. Бэконе. Молодой человек получил хорошее светское образование, изучает юриспруденцию и имеет обширную судебную практику. Но его не удовлетворяет перспектива назначения на должности почетные, но малопригодные для карьерного продвижения. В письме к дяде, лорду-казначею Берли, он раскрывает свое умонастроение того периода: «Моим всегдашним намерением было в какой-нибудь скромной должности служить ее величеству,.. как человеку, рожденному под властью превосходнейшего монарха, который заслуживает посвящения ему всех человеческих способностей…». И еще: «Я сейчас, как сокол в ярости, - вижу случай послужить, но не могу лететь». Письмо в целом указывает и на другую, очень честолюбивую, философскую установку в его жизни, - надежда на то, что «должность позволит ему устраивать дела государства с бОльшим умом, чем это может сделать обычный человеческий ум сам по себе». И он стремится делать карьеру, приобретая славу выдающегося оратора, завоевывая доброе расположение ее величества, искреннюю привязанность ее фаворитов, - но попытки получить высокие должности не приводят ни к каким конкретным результатам. (Биография Аракчеева А.А., как мы видели, знакомит нас с некоторым похожими штрихами и мотивами).
***
 Ф.Б. О юности и старости19 : … «Юность бывает не только в возрасте, но и в мыслях. Человек, молодой годами, бывает умудрен жизненным опытом, если не терял времени даром.. Но это случается редко.. Вообще мысли юных не так зрелы, как в последующем. И все же изобретательность у юных более ярка, чем у стариков, идеи рождаются у них более вдохновенно, с большей легкостью.. Молодые люди более подходят для того, чтобы изобретать, чем выносить суждение;  выполнять, чем советовать; выдвигать новые проекты, чем продолжать старые. Ошибки молодых могут означать и гибель всего дела, ошибки пожилых лишь означают, что можно было сделать больше или скорее.. Старость совершенствует скорее силы разума, нежели добродетели воли и чувств. Старики пользуются авторитетом, молодежь – любовью и популярностью. Что касается моральной стороны, то здесь пожалуй предпочтение следует отдать молодежи, старость же будет играть большую роль в политической стороне дела… Отличным сочетанием для ведения дел является сочетание пыла молодости и опыта пожилого возраста».
***
Новые перспективы перед Бэконом открыло правление следующего короля Якова1, которому весьма импонировала литературная известность, остроумие и образованность Ф. Бэкона. В день коронации его жалуют званием рыцаря, далее – штатный королевский адвокат, генерал-солиситор, генерал-атторней – высший юрисконсульт короны. (Опять-таки видим серьезное сходство с внезапным карьерным взлетом Аракчеева А.А.  после коронации императора Павла).
***
 Ф.Б.  О почестях и славе19 : ... «Завоевание почестей есть лишь обнаружение достоинств и добродетелей человека. Некоторые во всех своих деяниях стремятся к почестям и известности. (О таких много говорят, но втайне думают дурно). Другие напротив не умеют показать своих достоинств – так что им не воздают должного..  Чтобы избежать зависти, лучше всего заявлять, что целью является не слава, но лишь служение, и приписывать ваши успехи лучше божественному замыслу и удаче, нежели собственным действиям. Лиц, облеченных властью, следует разместить на лестнице славы в следующем порядке: в начале - основатели государств и содружеств, законодатели, освободители отечества, завершители гражданской войны;  далее те, кто раздвигает границы государства в почетной войне или защищается от завоевателей. На последнем месте, кто правит по справедливости, составляя счастье подданных… Есть еще род славы, редко кому выпадающий – честь пожертвовать собой на благо родины».
***
Все эти годы ознаменовались, кстати, подъемом литературно-философского творчества Бэкона.  Он успешно работает и над упорядочиванием законов Англии, усиливая, в частности, юридические опоры неограниченной монархической власти. (Аракчеев А.А., своими методами, также способствует этому – развивая, как мы увидим далее,  идеи Н. Макиавелли). Чуть позже начинается новое возвышение ФБ: член Тайного совета, хранитель Большой печати, лорд – верховный канцлер и пэр Англии. Король уже называет его «своим добрым правителем». Однако, карьера его уже скоро потерпит скандальный крах (историки пишут об участии его в неприглядных махинациях «до сумасшествия высокомерного» герцога Бекингема, когда в государственном аппарате процветали казнокрадство, взяточничество, расточительность).
***
И в этом случае кажется уместным использовать размышление Ф.Б. по поводу уже рассмотренного нами мифа Сирены или Наслаждение19..
***
Далее - парламентское расследование, суд, (он признался в продажности и отказался от защиты), приговор, - однако, и помилование от короля. Но его карьера государственного деятеля закончилась. (Аракчеев А.А. избежал, как известно, такого развития событий, - ибо здесь как раз и проявилась радикальная несхожесть психологических характеристик этих выдающихся людей своего времени).
***
Ф.Б. О высокой должности19 :… «Справедлива древняя поговорка: место кажет человека. .. Высокая должность делает человека слугой трех господ: государя или государства, людской молвы и своего дела. Не странно ли стремиться к власти ценой свободы или ценой власти над собой? Власть имущим присущи четыре главных порока: промедление, подкупность, грубость в обхождении и податливость. Чтобы не было подкупов, свяжи руки не только берущего, но и руки дающего. Строгость рождает страх, но грубость рождает ненависть».  (Из всех этих четырех пороков Аракчееву была присуща только «грубость»).
***
Для Бэкона остался один путь, - к удовлетворению другой его всепоглощающей страсти, - занятия наукой, философией, что как раз и обусловило тот особенно заметный след, который он оставил в истории. (Это сближает его со мной - Вик Тором). В СССР, хотя и ценили его философское наследие в целом достаточно высоко, однако, особо выделялась лишь та часть творчества, в которой его усилия были направлены на пропаганду науки,  на критику обыденного и схоластического разума. В этом плане высоко оценивался трактат «О достоинстве и приумножении наук», составивший содержание первого тома двухтомного собрания его сочинений (Москва. «Мысль», 1977 – 1978, группа переводчиков). Ф. Бэкон признается родоначальником английского материализма и главным разработчиком методологии опытной науки. В течение всей своей жизни он стремится создать главную работу «Великое  восстановление наук». Работа не завершена. Основное философское сочинение Бэкона называется «Новый Органон. Истинные указания для истолкования природы». (Органон, - лат. «инструмент, орудие», - позднее название свода логических сочинений Аристотеля). //400-летие со времени опубликования последнего как раз и побудило написание мною книги «Новый Органон – 2», в которой я также развиваю главную идею собственной жизни//. Состояние наук для его времени трактуется им, как  «неблагоприятное», и он провозглашает «новую дорогу для  человеческого разума». Прокладывается  дорога к научному исследованию. Его главной целью было «усиление могущества человека и улучшение в целом его материального положения на основе развития науки и техники». Разводятся области веры и научного познания (идея Макиавелли). Реализуется и соответствующая идея М. Лютера: разум должен активизироваться в мирской жизни. (На финише жизни он развивает эти идеи в незаконченной работе «Новая Атлантида» - философская футурология. Это также сближает его уже со мною - с Вик Тором). В качестве главного  разрабатывается научный индуктивный метод: система научных исследований разрабатывается чрезвычайно подробно и скрупулезно, - речь идет не просто об обобщении эмпирических данных науки с предвосхищением новых знаний, а именно о целенаправленно организованном и подтвержденном опыте, т.е. эксперименте. При этом отыскиваются субъективные и объективные источники заблуждений в человеческом познании. (Выделяются четыре «призрака разума», или «идола», мешающих познанию. Это известные его литературно-художественные образы: «идолы пещеры» (совокупные психологические особенности индивида, формируемые социально и индивидуально); «идолы рода» (природная наследуемая человеческая сущность); «идолы театра» (вера в авторитеты и их мнения) и «идолы площади» (влияние людей друг на друга в повседневном общении). Еще им написано две книги афоризмов, а также упомянутые «Опыты и наставления нравственные и политические», выполнен глубокий анализ мифов древней Греции, где множество разделов связаны с различными философскими проблемами: об истине, о смерти, красоте, человеческой природе и т.д. Много внимания уделяется вопросам этики. Умирает, простудившись, проводя научный опыт с замораживанием птицы.
***
Ф.Б.  О бедствиях19 : … «Есть у Сенеки возвышенные выражения: «Благ процветания следует желать, а благами бедствий нужно восхищаться»; «Истинное величие состоит в том, чтобы сочетать бренность человеческую с безмятежностью бога»…В благоденствии есть свои страхи и огорчения, а беды не лишены утешений и надежд. (В вышивках и иных рукоделиях приятнее видеть яркий узор на темном и сумрачном поле…, а что радует глаз, то радует и сердце. Поистине, добродетель подобна драгоценным веществам, которые благоухают сильнее, будучи возжены и растерты; благоденствие лучше всего обнаруживает пороки человека, бедствия же выявляют его добродетели».
***
Я даже придумал в этом духе тост – «выпьем же за бедствия и наших врагов, помогающих нам выполнить свое предназначение!». Я верю в это!
  //Все вышеотмеченное сближает ФБ по некоторым психическим характеристикам с менталитетом Аракчеева, в практической деятельности которого превалирует скрупулезность (даже дотошность), исключительная дисциплина труда).//
Все сказанное о жизни и творчестве Ф. Бэкона и побудило меня развивать идеи возможной реинкарнации: Фрэнсис Бэкон – Алексей Андреевич Аракчеев (последний унаследовал доминанту характера с позитивными и некоторыми негативными чертами, зримо проявившимися в его деятельности);  Фрэнсис Бэкон – Вик Тор (с юных лет впитал трепетную любовь к философии и развивал ее, подобно Бэкону, как философию всеобщего синтеза в своих главных книгах последних десятилетий жизни).
Однако, углубленный анализ жизни и творчества Ф. Бэкона заставляет рассмотреть и еще один важный вопрос, поднимаемый на очень серьезном уровне некоторыми солидными исследователями и, в частности, американским автором Мэнли П. Холлом12. Во –первых, автор публикует ряд солидных свидетельств, в которых безапелляционно утверждается, что Ф. Бэкон был масоном (слово франц. 12 в. от латин. более раннего – «каменотёс») и принадлежал к ордену Розенкрейцеров. Во – вторых, в связи с этим,  доказывается идентичность личности Ф. Бэкона и У. Шекспира.
// Википедия: У. Шекспир (1564 – 1616). Первая пьеса – 1593 г.; последняя пьеса – 1613 г. Театр «Глобус» в Лондоне открыт 1599 г. (сгорел – 1613 г.; 1614 г. – восстановлен); 1644 г. – снесен по указу парламента. //
Этим доказательствам посвящена специальная глава «Энциклопедии…» Мэнли П. Холла12:  «БЭКОН, ШЕКСПИР И РОЗЕНКРЕЙЦЕРЫ». Остановлюсь на наиболее интересных аргументах, с моей точки зрения:
1 ). Во-первых, утверждается и доказывается, что Уильям Шекспир не мог без посторонней помощи написать все то, что вышло под его именем. Он не обладал для этого необходимой литературной культурой. Дело в том, что городок Стратфорд не имел школы, в которой бы тот мог получить знания, которые отражены в сочинениях, ему приписываемых. Его родители были неграмотными, и его детство не было отягощено учением. Есть шесть образцов рукописей Шекспира. Все они подписаны им и три из них представляют его завещание. Неряшливый вид, кляксы говорят о том, что Шекспир не был знаком с пером и что, видимо, он копировал приготовленную для него подпись, или же его рукой кто-то водил. До сих пор не обнаружено ни одного экземпляра его пьесы или сонета, написанного от руки, и этому нет правдоподобных объяснений. Есть только фантастические и неправдоподобные предположения, появившиеся в предисловии к Большому Фолио.
У автора, демонстрирующего знакомство с литературой всех веков, должна была быть хорошая библиотека. Тем не менее, нет сведений о том, что у Шекспира была такая библиотека, и в его завещании нет упоминания о книгах. Комментируя тот факт, что дочь Шекспира Джудит была неграмотной, и в 27 лет могла только расписаться, - так что она, даже выйдя замуж, не смогла прочесть ни строчки из того, что написал отец и что сделало его богатым и знаменитым. Игнаций Донелли говорит, что невероятно, чтобы Шекспир, если он написал пьесы, которые ему приписывают, позволил дочери остаться неграмотной. Споры возникают и по поводу того, где Шекспир мог приобрести знание французского, итальянского, испанского и датского языков, не говоря уже о латыни и греческом. Потому что вопреки редкому пристрастию автора к латыни в шекспировских пьесах Бен Джонсон, который лучше кого-либо знал Шекспира, говорил о том, что актер из Стратфорда понимал «немного по латыни и еще меньше по-гречески»!
 Ну и не странно ли, что Шекспир так и не сыграл главных ролей в знаменитых пьесах, которые он вроде бы написал, или же в пьесах компании, участником которой он был? Кажется, высшим его достижением была роль Тени отца Гамлета. Вопреки своей известной скупости, Шекспир не делал никаких попыток хоть как-то контролировать издания своих пьес, многие из которых печатались анонимно. Насколько известно, его родственники и наследники не участвовали в печатании Первого Фолио после его смерти и не имели от этого издания никаких финансовых выгод. Будь Шекспир автором пьес, которые ему приписывают, тогда его рукописи и неопубликованные пьесы определенно составили бы его самое ценное достояние. Однако в своем завещании, делая оговорки о подержанной кровати и «большой серебряной позолоченной вазе», он даже не упоминает и не завещает никому свои рукописи. Настораживают и другие некоторые несуразности в личной жизни Шекспира. В самом зените своей литературной славы он больше всего занят скупкой солода для пивоварения. Да и как представить образ бессмертного Шекспира как заимодавца — это автора-то «Венецианского купца»! Среди тех, кого он преследовал за долги, был его земляк, у которого он в судебном порядке изъял неуплаченный долг в два шиллинга.
2). В анализе используется и «ПОРТРЕТ ШЕКСПИРА С НАЛОЖЕННЫМ НА НЕГО ПОРТРЕТОМ БЭКОНА». Портрет сэра Фрэнсиса Бэкона в издании работы 1640 года «О достоинстве и приумножении наук» (работа Друшо) при наложении его на портрет Вильяма Шекспира из первых четырех фолио шекспировских пьес устанавливает, вне всяких сомнений, идентичность этих двух лиц. Нет ни одного существенного различия в особенностях лиц. Видимое же различие достигается за счет ретуши, добавления шляпы и бороды, изменения прически. Другой портрет Бэкона кисти Ван Сомера (один из немногих, где этот государственный деятель изображен без головного убора) показывает высокий продолговатый лоб, который виден также и в портрете Друшо. Грубость портрета Друшо, вызывавшая критические отзывы поклонников Шекспира в течение трех веков, была, похоже, существенной частью замысла исказить черты лорда Бэкона до такой степени, чтобы его невозможно было узнать.
3). Был открыт и шифр, посредством которого буквы в словах «It was»во второй строке стиха Бена Джонсона «К читателю» могут быть заменены буквами «F. Васо». Метод декодирования заключается в сдвиге алфавита из 22 букв на шесть мест вправо с заменой букв верхнего алфавита буквами нижнего алфавита. Так (полагая V как W),
начальные строки стихотворения Бена Джонсона в этом случае читаются следующим образом:
«This figure, that though here seest put
F. Baco for gentle Shakespeare Cut».
«Фигура, которую ты здесь видишь,
Ф. Бэкон, изображенный как Шекспир». [11]
(Из «Короля Ричарда II» Шекспира, Кварто 1597).
4). Анализ «ЗАСТАВКИ, ПОКАЗЫВАЮЩЕЙ СВЕТЛЫЕ И ОТТЕНЕННЫЕ БУКВЫ «А»
показывает, что эта орнаментированная заставка уже давно считается подписью или знаком Бэкона или розенкрейцеров. Светлое и темное А появляется в нескольких томах, опубликованных эмиссарами розенкрейцеров. Если приведенную выше фигуру сравнить с фигурой из «Alciati Emblemata», представленной на последующих страницах, шифрованное использование двух видов А будет подтверждено еще раз.
5). Кроме того, в то время как издания Фолио и Кварто подписаны именем William Shakespeare, все известные автографы актера из Стратфорда имеют вид William Shakspere. Может быть, это изменение в написании означает что-то такое, что проглядели исследователи? Далее, - если издатели первого шекспировского Фолио так почитали своего брата-актера, как это следует из их предисловий к этому тому, то почему же они, как бы ссылаясь на продолжающуюся известную им шутку, помещают на титульном листе очевидную на него карикатуру?
Другими словами, в личной жизни Шекспира нет ничего такого, что оправдывало бы приписываемое ему литературное величие.
Тонны бумаги исписаны, чтобы выяснить, был ли Фрэнсис Бэкон автором шекспировских пьес и сонетов. Непредубежденное рассмотрение этих свидетельств не может не убедить не догматичного человека в правдоподобности этой теории. На самом деле энтузиасты, боровшиеся за то, чтобы отождествить сэра Фрэнсиса Бэкона с бардом из Эйвона, могли бы давно выиграть дело, если бы рассмотрели его под правильным углом. Он заключается в том, что Фрэнсис Бэкон, инициированный розенкрейцер, зашифровал в пьесах Шекспира секретное учение братства розенкрейцеров и истинные ритуалы масонского ордена. Миру еще предстоит открыть, что он был действительным основателем этого ордена. Сентиментальный мир, однако, не любит расставаться со своими героями, даже если при этом оказывается перед неразрешенным противоречием. Тем не менее, если было бы доказано, что разрешение противоречия может открыть такую информацию, которая принесет выгоду - пользу, тогда лучшие умы участвовали бы в разрешении противоречий. Дискуссия вокруг Бэкона — Шекспира стараниями большинства участников спора затрагивает наиболее важные аспекты науки, религии и этики. Те, кто разгадает эту загадку, сумеют найти ключ к потерянной мудрости человечества.
Философские идеи в пьесах Шекспира отчетливо демонстрируют, что их автор хорошо знаком с доктринами и идеями розенкрейцеров. На самом деле глубина шекспировских произведений несет на себе отпечаток такого величия, которое присуще только лишь просвещенным этого мира. Большинство из тех, кто искал решения загадки Бэкон — Шекспир, были исследователями - интеллектуалами. Несмотря на их эрудицию, они проглядели важную точку зрения, которая определяется ролью трансцендентализма в философских достижениях веков. Таинства сверхфизики недоступны материалистам, чья подготовка не позволяет им оценить все тонкости и сложности. Ну кто, кроме каббалиста, пифагорейца или платониста, мог бы написать «Макбета», «Гамлета», «Цимбелина»? Ну кто, кроме человека, погруженного в мудрость Парацельса, мог написать «Сон в летнюю ночь»? Отец современной науки, законоведения, редактор Библии, патрон современной демократии и один из основателей современного масонства, сэр Фрэнсис Бэкон был человеком, обладающим многими способностями и преследовавшим много целей. Он принадлежал ордену розенкрейцеров; некоторые даже думают, что он-то и был Розенкрейцем. Если он и не был тем, кого в розенкрейцеровских рукописях называют прославленным отцом C.R.C., то уж во всяком случае он был инициированным высокой степени. Для изучающих символизм, философию и литературу розенкрейцеров его активность в связи с этим секретным обществом представляется очень важной.
Эксперты по Бэкону утверждают, что книга Р. Бертона «Анатомия меланхолии» на самом деле является записной книжкой Фрэнсиса Бэкона, куда он записывал странные и редкие образцы знания в течение всей своей жизни. Предполагается, что титульная страница несет в себе зашифрованное сообщение. Ключом к этому шифру является фигура маньяка в правом нижнем углу. Согласно миссис Элизабет Галлуп, небесный шар, на который указывает маньяк, является шифрованным символом Бэкона. Планетарные знаки, которые появляются в облаках на полях листа напротив фигур 4, 5, 6 и 7, означают планетарные конфигурации, которые и приводят к изображенным видам маний. Сидящий человек с головой, покоящейся на его руке, считается сторонниками бэконовской версии самим сэром Фрэнсисом Бэконом.
Из книги «Alciati Emblemata» (дополнительные аргументы):
1). ЗНАК БЭКОНА. Любопытный том, из которого взята гравюра, был опубликован в Париже в 1618 году. Внимание исследователей Бэкона было немедленно привлечено к изображению борова на переднем плане. Бэкон часто обращался к этому животному, обыгрывая его в каламбурах, особенно в связи с тем, что имя Бэкон является производным от слова «бук» (beech), — плодами бука было принято кормить свиней. Два столба на фоне картины представляют интерес для масонов. Две буквы А почти в центре картины — одна светлая и другая темная — представляют уже сами по себе доказательство влияния Бэкона. Наиболее убедительное свидетельство, однако, состоит в том факте, что 17 является нумерическим эквивалентом букв латинской формы имени Бэкона (F. Васо) и как раз 17 букв появляются в трех словах на иллюстрации.
2). Понимание огромных интеллектуальных способностей Бэкона явилось причиной того, что король Яков поручил ему рукописи перевода так называемой «Библии короля Якова» для сверки, внесения исправлений и изменений. Документ оставался у Бэкона около года, но нет никакой информации о том, что происходило в это время. Относительно этой работы У. Смедли писал: «Когда-нибудь будет доказано, что вся схема Авторизованной Библии принадлежит Фрэнсису Бэкону» (см. «Тайну Фрэнсиса Бэкона»). Первое издание Библии короля Якова содержит зашифрованную заставку Бэкона. Не хотел ли он в зашифрованном виде в авторизованной Библии скрыть то, что не смел буквально открыть в тексте, а именно секретный розенкрейцеровский ключ к мистическому и масонскому христианству?
3). В целом, Бэкон обладал, безусловно, всем необходимым для написания шекспировских произведений, включая философское и общее знание. Кроме того, он был композитором, и лингвистом, и юристом. Его духовник д-р У. Роули и Бен Джонсон аттестуют его способности, как философские, так и поэтические, с самой лучшей стороны. Первый из них говорил: «Если бы я помыслил, что Бог излил на кого-нибудь из нынешних людей луч познания, то это относилось бы к нему. Он прочитал много книг, но знания его происходят не от книг, но из самых основ и понятий внутри него самого» (см. Введение к «Resuscitatio»).
4). Сэр Фрэнсис Бэкон, будучи не только способным юристом, но и блестящим придворным, обладал тонким знанием парламентских законов и этикета королевского двора; это знание превосходно проявляется в шекспировских пьесах, и вряд ли его мог приобрести человек из захолустного Стратфорда. Лорд Веруламский посетил много стран, и этот опыт помог ему в создании колорита, передающего подлинную атмосферу тех мест и времен, которые описаны в пьесах. Между тем нет никаких свидетельств о том, что Шекспир вообще выезжал за пределы Англии. Великолепная библиотека сэра Фрэнсиса Бэкона содержит книги, которые необходимы для цитирования и пересказа анекдотов в пьесах Шекспира. Многие пьесы основаны на сюжетах, изложенных в более ранних произведениях, перевода которых на английский язык не было в то время. Оригиналы могли быть прочитаны лордом Веруламским, но маловероятно, чтобы их прочитал Уильям Шекспир.
5). Существует огромное количество других  свидетельств в пользу того, что за пьесами Шекспира стоит Бэкон. Шифрованное число сэра Фрэнсиса Бэкона равно 33. В первой части «Короля Генриха Четвертого» слово «Фрэнсис» встречается 33 раза на одной странице. Для того чтобы добиться такого результата, автор употребил явно неуклюжие предложения, например: «Сейчас, Фрэнсис? Нет, Фрэнсис, но завтра, Фрэнсис: или Фрэнсис, в четверг: или в самом деле, Фрэнсис, когда ты будешь. Но Фрэнсис…».
6). Через все Фолио и Кварто проходят следы акростики. Простейшая ее форма, когда надо учитывать первые буквы строчек, скрыта в «Буре», акт 1, сцена 2. Там появляется и бэконовский акростих:
«Begin to tell mе what I am, but stopt
And left me to bootelesse Inquisition,
Concluding, stay: not yet».
Первые буквы трех строк образуют вместе со второй и третьей буквами третьей строки слово BACon (Бэкон). Подобная акростика очень характерна, как это все признают, для произведений Бэкона.
7). Дух шекспировских пьес политически созвучен с общепризнанными взглядами Бэкона, чьи враги часто в пьесах окарикатурены. Да и религиозные, философские и педагогические идеи, отраженные в пьесах, соответствуют убеждениям опять-таки Бэкона.
8). Следует признать не только подобие стиля и терминологии произведений Бэкона и автора пьес Шекспира, но и то, что исторические и философские неточности, присущие одному, часто встречаются у другого. Например, оба неверно цитируют Аристотеля.
9). Ясно осознавая, что будущее раскроет всю полноту его гения, завещав свою душу Богу, лорд Веруламский свое тело завещал похоронить в неизвестном месте, свои имя и память отдать на милость людской молвы, другим народам и векам и его собственным соотечественникам по прошествии некоторого времени. Выделенная курсивом часть завещания Бэкона была вычеркнута им самим, скорее всего из опасения, что он сказал слишком много.
Из книги «Прогресс учения» (дополнительные аргументы):
Лорд Бэкон родился в 1561 году и, как свидетельствуют исторические источники, умер в 1626 году. Есть, однако, свидетельства, говорящие, что его похороны были ложными и что, оставив Англию, он жил много лет под другим именем в Германии, посвятив свою жизнь служению тайному обществу и распространению его доктрин. У сторонников бэконовской версии не существует также никаких сомнений в том, что лорд Фрэнсис Бэкон был незаконнорожденным сыном королевы Елизаветы и графа Лейстера.
Уловки Бэкона, очевидно, были знакомы некоторому кругу лиц еще во время его жизни. Действительно, намеки на происхождение шекспировских пьес можно найти в массе работ XVII века. Повторяющиеся ссылки на слово «свинья» (hog) и присутствие иносказательных зашифрованных выражений говорят о том, что ключом к его шифру было само имя Бэкона, обыгранное в иносказаниях и построениях слов, или же его нумерический эквивалент. Примерами являются знаменитое утверждение Квикли в «Виндзорских насмешницах»: «Hang-hog is latten for Bacon, I warrant you», или же титульные страницы «Графини из Аркадии» Пемброка, или же «Королева фей» ЭдмундаСпенсера, или же эмблемы, появляющиеся в работах Алситуса и Витера. Далее, слово «гонорификабилитудинитатибус», появляющееся в пятом акте «Тщетных усилий любви», является знаком розенкрейцеров, на что указывает и его нумерический эквивалент — 287.
Опять-таки в бэконовской «Новой Атлантиде» на титульном листе первого издания изображен Отец Времени, выносящий женскую фигуру из пещеры. Здесь же латинская надпись: «В свое время секретные истины будут открыты». Колонтитулы, шрифты и прочие типографские детали, появляющиеся в томах, опубликованных в первой половине XVII века, были сконструированы так, чтобы в них можно было узреть определенный план. Иногда для этой цели текст подвергался сознательному искажению. Очевидно, что опечатки в нумерации страниц в Фолио и других изданиях являются ключами к бэконовскому шифру, потому что последующие переиздания содержат те же опечатки. Например, первое и второе Фолио отпечатаны с различных матриц с интервалом в 9 лет, но в обоих изданиях страница 153 «Комедий» пронумерована как 151, а страницы 249 и 250 идут как 250 и 251 соответственно. Также в работе Бэкона «О достоинстве и приумножении наук» издания 1640 года страницы 353 и 354 идут как страницы 351 и 352, а в издании 1641 года «Божественных недель» Дю Барта страницы с 346 по 350 вообще выпущены, а страница 450 идет как 442. Следует обратить внимание на частоту появления чисел 50, 51, 52, 53 и 54.
Из книги У. Рэлея «История мира» (дополнительные аргументы):
Во многих документах, сочиненных под влиянием философии Бэкона и призванных скрыть бэконовские или розенкрейцеровские криптограммы, используются условные знаки в начале и в конце главы, которые являются для посвященных сигналом присутствия скрытой в тексте информации. Приведенный орнаментированный свиток считается доказательством существования влияния Бэкона. Его можно найти только в редчайших изданиях, в которых содержатся криптограммы Бэкона. Эти шифрованные сообщения были помещены в книги или самим Бэконом, или же его современниками, или же последующими авторами, принадлежащими к одному и тому же тайному обществу, которому Бэкон оказал огромные услуги в передаче знания шифров и криптограмм. Варианты подобной заставки встречаются в изобилии в Большом Фолио 1623 года Шекспира, в «Новом Органоне» Бэкона (1620 г.), в «Библии короля Якова» (1611 г.), в «Королеве фей» Спенсера и в «Истории мира» сэра Уолтера Рэлея (1614 г.).
Требования лорда Веруламского к двухбуквенному шифру полностью удовлетворяются в массе изданий, отпечатанных между 1590 и 1650 годами и позднее. В стихах Диггиса Л., посвященных памяти «Автора мастера Шекспира», использовались два типа как заглавных, так и строчных букв. Особенно это заметно в заглавных Т, N и А (см. первое Фолио). Этот шифр исчез позднее в других изданиях. Присутствие скрытого материала обнаруживается часто включением в текст совсем не нужных слов. На странице 16, которая на самом деле не имеет нумерации, «Божественных недель» Дю Барта издания 1641 года есть составленный из бессмысленного несвязного жаргона, введенного, очевидно, по причинам тайнописи, пирамидальный текст, который содержит имя Бэкона — «свинья» (hog). Через год после публикации первого Фолио в Люнебурге был опубликован замечательный том по шифрам, приписываемый Густаву Селенусу. Считается, что в нем содержится ключ к шифру Большого шекспировского Фолио.
Любопытно наличие рисунков для заглавных и конечных букв. Хотя подобные орнаменты обычны для печати того времени, некоторые эмблемы весьма характерны для бэконовского розенкрейцеровского шифра. Светлый и затененный варианты буквы А являются любопытным примером. Памятуя о том, что светлая и затененная буквы А часто встречаются в бэконовском символизме, и вспомнив то же относительно слова «свинья», следует признать специальное значение следующего отрывка из книги Бэкона «Истолкование природы»: «Если свинья своим рылом может начертить букву А на земле, нельзя ли представить, что она могла бы написать целую трагедию как одну букву?».
Розенкрейцеры и другие секретные общества XVII века использовали водяные знаки для иносказаний, и книги, которые, по предположению, содержат бэконовские шифры, печатались на бумаге с водяными знаками масонов и розенкрейцеров. Часто в книге есть несколько символов — роза и крест, урны, связки фруктов и др.
Есть документ, который может оказаться превосходным ключом к шифру, используемому в «Цимбелине». Насколько известно, он никогда не публиковался и появился лишь только в издании шекспировских Фолио в 1623 году. Шифр заключается в подсчете строк и слов, включая знаки препинания. Этот код был открыт Генри Берсом в 1900 году, и после его полной проверки он будет представлен обозрению публики.
Нет никаких сомнений в том, что масоны выросли из тайных обществ Средневековья, как и в том, что символизм масонства и его мистицизм обязаны своим появлением древнему миру и Средним векам. Бэкон знал истины и секреты масонского происхождения, и есть основания подозревать, что он скрыл их в шифрах и криптограммах.
Бэкона следует рассматривать не как человека, а как фокальную точку между невидимыми институтами и миром, который никогда не был способен отличить вестника от вести, которую тот несет. Тайные общества, открыв мудрость прошлых веков и опасаясь, что это знание снова может быть утеряно, действовали двумя путями: 1) через масонство — организацию инициированных, которым они открывали мудрость в форме символов;  2) заключением тайной мудрости в литературу тех дней через шифры и загадки. Свидетельства указывают на существование групп мудрецов и прославленных братств, которые взяли на себя труд публикации и сохранения для будущих поколений самых избранных секретных книг древности вместе с другими документами, которые они сами подготовили. Таким образом, будущие члены братства могли бы не только идентифицировать эти тома, но также и важные отрывки, слова, части, главы. При этом они действовали бы в мире символического алфавита иероглифического характера. Посредством определенного ключа или порядка их наследники могли бы найти мудрость, с помощью которой человек «поднимается» до просветленной жизни.
Иллюстрация из Большого Фолио 1623 года Шекспира:
Фрэнк Вудворт заметил, что имеется 157 букв на титульной странице. Это розенкрейцеровский знак огромной важности. Дата 1623 плюс две буквы ON из слова LONDON дают зашифрованный знак Фрэнсиса Бэкона при использовании простого нумерического шифра. Простой заменой 26 букв алфавита (1 заменяет А, 6 — F, 2 — В, 3 — С) мы получаем AFBC. К этому добавляется ON из LONDON, в результате чего мы получаем AFBCON, переупорядочивание букв которого дает F. BACON.
И вновь о портретах: Не существует аутентичных портретов Шекспира. Существенные различия в портретах Друшо, Чандоса, Янсена, Ханта, Эшборна, Соуста и Данфорда убедительно говорят о том, что эти художники не знали подлинного облика Шекспира. Тщательное рассмотрение портрета Дроушаута раскрывает несколько странностей. Энтузиасты бэконовской версии утверждают, что изображенное на портрете лицо представляет карикатуру, возможно, посмертную маску сэра Фрэнсиса Бэкона. Сравнение портретов Дроушаута с портретами Фрэнсиса Бэкона выявляет значительное сходство, и основное различие связано с ретушью. Следует обратить внимание на любопытную линию, идущую от уха к подбородку. Не означает ли эта линия, что портрет в самом деле представляет собой маску, которая оканчивается этой линией? Интересно и то, что голова не связана на портрете с телом, а покоится на воротнике. Самое странное на портрете — это камзол, одна половина которого надета задом наперед. Рисуя жакет, художник правильно нарисовал левую руку, но правая рука развернута наоборот.
В целом, огромное влияние бэконовской тайны становится очевидным в наши дни. Бэкон был связующим звеном между античностью и нашим временем в сохранении античной мудрости. Эта тайная доктрина скрыта в его зашифрованных работах. Поиски этой божественной мудрости есть единственный допустимый мотив в усилиях расшифровки его криптограмм. Масонские поиски могли бы быть более успешными, если бы в свое время было обращено внимание на некоторые тома, опубликованные в XVI и XVII веках, которые несут на себе отпечаток и символику секретных обществ, чьи члены первыми установили современное масонство, но сами при этом остались неуловимой группой, направлявшей активность остальных по этому пути. Неизвестная история и утерянные ритуалы масонства могут быть раскрыты в символизме и криптограммах средних веков.
Из книги У. Рэлея «История мира»
Из Предисловия: «Что это за таинственное знание, которым обладал сэр Уолтер Рэлей, которое, как утверждалось, было опасным для Британского правительства? Почему он был казнен, хотя обвинения против него не были доказаны? Не был ли он членом одного из тех ненавидимых и вызывающих страх тайных обществ, которые почти взяли верх в политике и религии в Европе в XVI и XVII веках? Не является ли Уолтер Рэлей важным фактором в загадочной связке Бэкон — Шекспир — розенкрейцеры — масоны? Ищущие ключ к этой загадке полностью проглядели этого человека. Современники восхищались его интеллектом, и он долгое время рассматривался как один из славнейших сынов Британии. Сэр Уолтер Рэлей — солдат, придворный вельможа, государственный деятель, писатель, поэт, философ и исследователь — был блистательной фигурой при дворе королевы Елизаветы. Но этого же человека король Яков после смерти Елизаветы подверг всем унижениям, которые были в его власти. Трусливый монарх, который вздрагивал при упоминании об оружии и плакал как ребенок когда ему перечили, бешено ненавидел блестящего вельможу. Враги Рэлея, играя на слабостях короля, не прекратили своих происков до тех пор, пока Рэлей не был повешен и его обезглавленное, четвертованное тело не бросили к их ногам.
Титульная страница его книги была использована политическими врагами Рэлея как мощное оружие против него. Они убедили Якова I, что лицо центральной фигуры, держащей земной шар, было карикатурой на короля, и взбешенный король приказал уничтожить весь тираж книги. Но несколько экземпляров избегли монаршей ярости. На этой странице есть много розенкрейцеровских и масонских символов, и фигуры на колоннах, по всей вероятности, скрывают шифр. Более важен тот факт, что на странице, смежной с титулом, приведена та же самая заставка, которая была использована в Фолио 1623 г. Шекспира и в «Новом Органоне» Бэкона.
***
В целом, автор «Энциклопедии…» делает главный вывод:
Масонство является ярчайшим и блистательным сыном таинственного и скрытного отца. И проследить это родство трудно, потому что оно скрыто покровом, мистическим и сверхъестественным. Большое Фолио 1623 года является сокровищем масонской мудрости и символизма, и придет время, когда оно будет разгадано. Хотя христианство и расшатало материальную организацию языческих мистерий, оно не смогло разрушить знания сверхъестественной силы, которым обладали язычники. Известно, что мистерии Греции и Египта, которые продолжили тайное существование в ранние века церкви, позднее, одетые в символизм христианства, были приняты как элементы этой веры. Сэр Фрэнсис Бэкон был одним из тех, кто был облечен полномочиями продолжить и распространить тайну сверхфизического, которой сначала обладали языческие жрецы, и для достижения этой цели он либо организовал братство R.С., либо был принят в члены уже существовавшей под этим именем организации и стал ее главным представителем. По некоторым причинам, которые непонятны непосвященным, решено было продолжить усилия по сокрытию вклада Бэкона. Какова же эта сила, постоянное воздействие которой ощущается со времени смерти Бэкона, если она постоянно блокирует усилия исследователей? И давление ее ощущает на себе каждый, кто пытается разрешить эту загадку.
Невежественный и введенный в заблуждение мир даже преследует тех, кто понял секретную работу природы, всячески пресекая проявления божественной мудрости. Политический престиж Бэкона был подорван, и сэр Уолтер Рэлей принял уготованную ему позорную участь, потому что их трансцендентальное знание считалось опасным. Подделки почерка Шекспира, навязывание мошеннических портретов и мертвых масок доверчивой публике, публикация ложных биографий, искажение книг и документов, разрушение неразборчивых надписей на памятных камнях, несущих зашифрованные сообщения, — все это создает трудности на пути решения проблемы соотношения Бэкона, Шекспира и розенкрейцеров.
Согласно материалам, которые, тем не менее, стали доступны, высший совет братства R.C. состоял из лиц, которые умерли так называемой «философской смертью». Когда приходило время для инициации человека в члены ордена и время потрудиться во славу его, он «умирал» при непонятных обстоятельствах. На самом деле он менял дом, имя, и вместо него в могилу клался мешок камней или песка. Верят, что именно так было с Бэконом, который, подобно всем слугам мистерий, отказался от своего авторства и предоставил в распоряжение ордена все документы и материалы, которые он написал или инспирировал.
Иносказательные писания Бэкона составляют один из мощных элементов в мистериях трансцендентальной и символической философии. Очевидно, что пройдет еще много лет, пока несведущий мир поймет подлинный гений этого таинственного человека, который написал «Новый Органон», направил свой утлый корабль в неисследованное море знания через Геркулесовы Столбы и чьи идеи новой цивилизации великолепно выражены в утопическом видении «Новой Атлантиды». А не был ли Бэкон вторым Прометеем? Не заставила ли его любовь и жалость к невежественным людям принести божественный огонь с неба и спрятать его в напечатанных страницах? По всей видимости, ключ к загадке Бэкона будет найден в классической мифологии. Тот, кто понимает секреты бога с семью лучами, поймет метод, использованный Бэконом для завершения своего монументального труда. Вымышленные имена придумывались им в соответствии с атрибутами и порядком членов планетарной системы. Одним из наименее известных, но очень важных ключей к загадке Бэкона является третье, опубликованное в Париже в 1637 году, издание «Изображений табличек, нарисованных двумя греками, софистами из "Филострата", и статуй Калистрата» некоего Блеза де Вигенера. Титульная страница этого тома, которая, как на это указывает правильно расшифрованное имя автора, была оформлена под руководством Бэкона или его тайного общества, представляет собой масонские и розенкрейцеровские символы. На странице 486 появляется гравюра с надписью «Яростный Геркулес», показывающая гигантскую фигуру, потрясающую копьем. Фон при этом украшен любопытными эмблемами. В своей интересной работе о Шекспире Альфред Фройнд пытается расшифровать символы Бэкона в «Филострате». Он считает Бэкона философским Геркулесом, который рано или поздно будет рассматриваться как истинный «Потрясающий копьем» (см. Шекспир).
***
Красиво сказано. Для меня, автора этой книги, важно соотнести все эти данные свидетельства и гипотезы с русским масонством и деятельностью Аракчеева А. А., с полемикой в нашем обществе сегодня и по поводу так называемых «декабристов», и в целом в связи с анализом мною главной проблемы «Как жить человеку на планете Земля?». В заключение отмечу, что в большой работе «О достоинстве и приумножении наук» (девять книг), следует обратить, в рамках вышесказанного, особое внимание на термин «приумножение наук» (в СССР об этом подробно не говорилось, предполагая, по- видимому, смысл сугубо материалистических наук). Однако, ФБ обращает наше внимание на разделение всей науки на теологию и философию, и далее на разделение самой философии на три учения – о боге, о природе, о человеке. Теологию он делит на боговдохновенную (о ней должны говорить сами теологи, по его мнению) и естественную, допуская толкование, в сфере последней,  ангелов, духов (добрых и злых) и их непосредственных влияний. В разделе «О природе» он говорит и о «магии», как бы реабилитируя термин и трактуя его, как «возвышенную мудрость» (книги вторая и третья). По поводу последней (незаконченной) работы «Новая Атлантида» возникает вопрос: почему не закончил? - Не успел? Или не захотел завершать? Или понимал, что для корректного завершения потребовалось бы разгласить некоторые масонские тайны, что ни в коей мере было бы непозволительно? Хочется верить, что при полноценном завершении это был бы праздник синтеза науки, искусства, религии и мистики (в его научно - масонской трактовке). Но это можно только предполагать.
***
Ф.Б. Сфинкс или Наука19 : …  Миф очень тонкий и умный, - он рассказывает о науке, особенно о ее связи с практикой. (Говорят, что Сфинкс была чудовищем: покрытая перьями, как птица с когтями грифа; с лицом и голосом девы, она сидела на вершине горы близ Фив, высматривая путников, - она набрасывалась на них и схватив, задавала темные и сложные загадки. (Сами загадки она получала от Муз). Если человек не мог их отгадать, она растерзывала его со страшной свирепостью. Победить ее и тем самым погубить ее можно было только отгадав загадку. Фиванцы назначили награду тому, кто сможет это сделать (наградой была царская власть над Фивами). Этот подвиг сумел совершить Эдип – человек энергичный и умный, но с больными ногами. Он стал царем Фив, а тело Сфинкс погрузили на осла и возили, как в триумфальной процессии). В самом деле, вовсе не абсурдно называть науку чудовищем: предметы науки бесконечно многообразны, женское лицо и голос указывают на изящество и словоохотливость; крылья символизируют быстроту распространения знаний и открытий; острые когти – крепость захвата аксиом и доказательств, проникающих в ум человека; всякое знание представляется расположенным высоко на крутых труднодоступных горах – оттуда оно с презрением взирает на невежество людей. Образ агрессивного существа означает, что повсюду на пути в странствии человеческой жизни встречается материал и удобный случай для наблюдения. Не решивших загадки ждет терзание духа, решивших – власть (всякий мастер – повелитель своего творении). Все загадки Сфинкс делятся на две категории: о природе вещей (награда – власть над природой) и о природе человека (награда – власть над людьми). Пока загадки остаются у Муз, они не таят в себе ничего страшного, - более того, пока у исследователя нет никакой иной цели, кроме самого знания, ум пребывает в состоянии нестесненном, свободно устремленным, в самом сомнении, в разнообразии решений чувствующим удовольствие и наслаждение. Переход загадок от Муз к Сфинкс означает переход к практике, - если люди не могут их решить, то они терзают и мучают человека. Собственная и конечная истинной естественной философии – власть над бесконечным множеством природных вещей и тел. Философия Школы, почти отвергая практику, поучает, гордая своими разглагольствованиями. Царь Эдип получил власть над людьми (тот, кто получил такую власть, должен до конца понять природу человека и тогда о нем можно будет сказать, что он рожден для этой власти, что он почти наверняка может стать кузнецом счастья). Победа его (человека с больными ногами) означает, что загадки надо решать упорным трудом, а не в торопливых спорах. Кстати, Цезарь Август (выдающийся политик) то ли сознательно то ли случайно пользовался печатью с изображением Сфинкс.
***



















С нов стр
Глава 2. Философская рапсодия
А далее, как мне представляется, надлежит дать объективную, по возможности, оценку деятельности моих героев. Представляется наиболее удобным это сделать, используя философские взгляды персонажей моих книг («Философские диалоги»41). // В целом, развивая идею «реинкарнации», возможно дополнить ее еще и соображением о возможной дополнительной трансляции идей из прошлого, - данный раздел книги написан в жанре «философской рапсодии» и предполагает достаточно свободную фантазию в образах и умозаключениях. Можно использовать даже представление «Облако» (из инструментария современных компьютерных технологий). Либо идею «коллективного бессознательного» психоаналитика К. Юнга38). // Именно в этом ключе я постараюсь подробнее и глубже осмыслить далее жизнь и деятельность наших героев. Прим. : При цитировании я использую материалы моих книг, - ссылки означают, как обычно, номер источника в «библиографии», приводимой в конце книги. При желании там можно найти ссылки и на более конкретные источники.
***
2.1. Проблема соотнесения свободы и необходимости
С этой целью возникает потребность кратко остановиться на одной из фундаментальных проблем философии, связанной с обсуждением категорий  «Свобода - Необходимость - Воля»40. Обобщая можно сказать, что всегда существовал широкий спектр взглядов на тему соотнесения свободы и необходимости в деятельности человека. Уже, к примеру, античный философ великий Платон развивает идеи божественного творения и управления, а значит и Божественной необходимости. Но, одновременно,  признается и определенная свобода, не подконтрольность Богу  воли человека, - иначе его незачем было бы, как он подчеркивает, воспитывать, - поощрять  или наказывать.
Платон32: «Я полагаю, в частности, что над каждой из частей мироздания поставлен правитель, ведающий малейшими проявлениями всех состояний и действий (даже частицей человека руководит такой правитель) и все это направлено к определенной конечной цели: чтобы осуществлялось присущее жизни целого блаженное бытие, и бытие это возникает не ради тебя, - наоборот, ты – создан ради него. Есть и Верховный правитель, который видит, что все наши дела одухотворены и что много в них добродетели, но много в них и порока. Видя это, он придумал специальные места для поощрения и наказания человека, чтобы во Вселенной всегда побеждала добродетель, а порок был бы побежден: если ты станешь хуже, то отправляешься после смерти к дурным душам, если лучше, - то к лучшим душам. Правосудие верховных учредителей никогда и никого не оставит в покое, - каждый понесет назначенное богами наказание или поощрение. …» При этом, говорит он,  «каждый из нас - это единое целое, но имеет в себе двух неразумных и противоположных советчиков - удовольствие и страдание, к которым присоединяется еще мнение относительно будущего, общее имя которому - надежда. Ожидание скорби, страданий  рождает страх, ожидание удовольствия - отвагу. И над всем этим стоит разум, решающий, что из них выбрать лучше, а что – хуже, в каждом отдельном случае» .
Идеи божественного творения и управления, но также и свободы выбора человека, отчего проистекает его направленность к добру или злу, развивают в дальнейшем и грек Эпикур и древнеримские философы Плотин и Августин.
 Эпикур40:  «Несчастье - жить в необходимости, но жить в необходимости вовсе не является необходимостью, - пути к свободе везде открыты. Свобода эта обусловлена спонтанным, необъяснимым отклонением атомов. Я смеюсь над судьбой и вместо этого утверждаю, что иное действительно происходит по неизбежности, иное - по случаю, но иное - зависит и от нас». 
В период Ренессанса, Нового времени (15-16-17 в.в) философы (в частности, Н. Макиавелли, Ф. Бэкон) уделяют, как мы убедимся, углубленному исследованию «свободы воли» человека все большее внимание. И недаром обозреватель творчества Ф. Бэкона, комментируя эссе последнего «О смутах и мятежах», написал: «Гений Макиавелли поистине водил рукой, писавшей эти строки». (Вступ. статья - Т. 1, с. 48)19. Итак, Н. Макиавелли: о чём это? (Некоторые подробности, - как увидим, он очень близок жизненной позиции А. А. Аракчеева, да и Ф. Бэкона также).
***
2.1.1. Николо Макиавелли30  (1469 - 1527 годы жизни). (Как видим, последние цифры года рождения совпадают с цифрами года рождения Аракчеева,  – нумерология опять привлекает мое внимание).  Историк и философ, государственный деятель (член правящего совета 10 во Флоренции).  Часто его характеризуют как материалиста и атеиста. И для этого есть некоторые основания. Н. Макиавелли стремится развести области науки и веры и, на основе изучения человека исключительно с социологической и социально - психологической точек зрения, демонстрирует сугубо функциональный подход в трактовке вопросов власти, государства, религии, мотивов поведения, воспитания людей и управления ими. Исходя из общих естественно - научных установок он революционизирует в этом же плане политическую и социологическую науку своего времени, оказав огромное влияние на некоторых своих последователей. В числе последних, как было сказано, можно назвать и Бэкона Ф. и Аракчеева А.А. Как пишет Дживелегов А.К. 30 в предисловии к его основной работе "Государь" (или "Князь" в некоторых изданиях), - "Макиавелли понял, что до тех пор, пока он не изолирует вопросов практической политики от вопросов религиозной морали и христианской религии, он будет беспомощно топтаться на месте и не скажет ничего путного для жизни. И он дерзнул"... Основной его принцип "важно в жизни то, что нужно". И его меньше всего интересует судьба отдельной личности. Человека он брал в самом широком смысле как элемента модели, как индивида, и выстраивал ряд последующих категорий сообщества людей и основных отношений в них: человек, люди, сообщества людей, жизнь общества и борьба общественных групп, возникновение власти, властитель и его типы, государство и различные формы государственного устройства, трактовка войн, процессов формирования наций. Изучая человека в этих целях исключительно с социологической и социально-психологической точки зрения, он создает упрощенную, но чрезвычайно действенную систему воззрений.
// Важно подчеркнуть, что, похоже, ни Ф. Бэкон, ни, возможно, и А.А. Аракчеев, не были знакомы с творчеством Макиавелли. (Уже в сер. 16 века все его произведения были занесены римской католической церковью в «Индекс запрещенных книг»). Однако, существуют некоторые данные, что с его творчеством был знаком А.С. Пушкин 4 (А м.б. и А.А. Аракчеев, прекрасно, в течение жизни, образованный, владевший несколькими языками и личным обширным собранием книг). В России глубокое изучение творчества Макиавелли начато лишь в конце 19 в. - нач. 20в. (После революции 1917 г. возникли трудности идеологического плана. Хотя существует мнение, что книга «Государь» была настольной книгой И.В. Сталина. Лишь в наши дни труды Макиавелли стали активно переиздаваться). Однако, в любом случае, некоторые его идеи, похоже, все же витали в умах наших героев. Анализируя эти идеи, следует понимать также, что сами наши герои, хоть и не были первыми лицами государства,  но, будучи чрезвычайно приближены к первым лицам, обладая огромной властью и влиянием, могли практически продвигать эти идеи.//
Исходя из изложенных предпосылок, Макиавелли строит свою концепцию управления людьми и их воспитания30 и здесь он переступает через все традиционные моральные барьеры и ограничения, считая их лицемерными и лживыми. Главный вопрос, который его волнует, - каким же образом нужно управлять людьми? При этом он исходит из общего своего представления о людях, как о неблагодарных, изменчивых, лицемерных, трусливых, жадных. " Пока ты им делаешь добро, - они все твои, - но как только приближается нужда, они все начинают бунтовать". Поэтому решая вопрос, нужно ли князю, чтобы его любили или боялись, он заключает, что, «так как люди любят, как им вздумается, а боятся по воле властителя, то мудрый князь должен опираться на то, что зависит от него (страх), а не на то, что зависит от других (любовь). Учредителю республики и создателю ее законов, пишет он, необходимо заведомо считать всех людей злыми и предполагать, что они всегда проявят злобность своей души, едва лишь им представится к этому случай»… Люди поступают хорошо лишь по необходимости, считает он. «Голод и нужда делают их изобретательными и только строгие законы – добрыми». В целом он считает, что «добрые примеры поведения человека порождаются хорошим воспитанием, хорошее воспитание - хорошими законами, а хорошие законы - как раз теми самыми смутами, которые многими необдуманно осуждаются, по его мнению, но которые отображают реалии жизни и вызывают появление строгих законов». По сути, Макиавелли создает идеологию построения сильного государства, империи. Он пишет, прежде всего, о методах, превознося вероломство и насилие в достижении цели: "Малые проступки ведут за собой наказание, большие - награду. Все, кто добился больших богатств и большой власти, добились этого либо вероломством или насилием. Те же, кто избегает таких способов, все больше погружаются в порабощение и нищету. Потому что верные рабы - всегда рабы, а хорошие люди всегда бедны. От порабощения никогда не освобождается никто, кроме вероломных и дерзких, а от нищеты - никто, кроме воров и мошенников". "Не бойся греха, если в грехе спасение", - таков главный смысл его афоризмов. (Отметим, вероломство, похоже, было неведомо Аракчееву, а вот насилие – да! В полной мере. Как тут не вспомнить кровавые бунты и их жестокое подавление в Чугуеве). Поэтому князю, желающему удержаться, необходимо научиться умению быть недобродетельным и пользоваться этим, смотря по необходимости. «Князь не должен бояться, что его ославят безжалостным, если ему надо удержать своих подданных в единстве и верности". Основные выводы Макиавелли в области этики поведения руководителя, князя: "Князь должен не отклоняться от добра, если это возможно, но и должен вступить на путь зла, если это необходимо. Ради сохранения государства он может быть вынужден поступать против верности, против любви к ближнему, против человечности и религии. Родину надо защищать средствами славными и позорными, лишь бы защитить ее". ( Последнее - одна из его важнейших мыслей. Он - великий патриот Италии). (Как и Аракчеев, кстати). И основное: понятия добра и зла - относительны. Все зависит от конкретных условий. К религии отношение Макиавелли своеобразно: вопрос истинности или ложности религии его не волнует. Религия для него - форма регламентации и построения системы общественных ценностей и связей. Но он понимает исключительную важность религии в этом смысле. «Государи или республики, - пишет он, - желающие остаться неразвращенными, должны, прежде всего, уберечь от порчи обряды своей религии и непрестанно поддерживать к ним благоговение, ибо не может быть более очевидного признака гибели страны, нежели явное пренебрежение божественным культом». (Аракчеев ,большой патриот, считает, похоже, также, хотя, однако, является искренне верующим христианином).
***
Ф.Б.  О единой религии19  : … Будучи главной связующей силой общества, религия и сама д.б. скреплена силой единства. Ереси и расколы являются величайшим соблазном, худшим даже нежели развращенность нравов. .. Атеисты и нечестивцы, слыша о разногласиях в делах веры, отвращаются от церкви и занимают места в собрании развратителей…Следует остерегаться двух видов разногласий: в одном случае спорный вопрос настолько пуст и ничтожен, что не стоит тратить на него сил и времени; в другом случае спор может идти по вопросу серьезному, но доводится до чрезмерной тонкости и запутывается… Есть также два случая ложного единения: во-первых, когда единение зиждется на невежестве (в темноте все цвета сливаются); во-вторых, когда оно слажено при прямом допущении разногласий в основных вопросах (в частности, не уничтожить и не извратить законов милосердия и человеческого общежития)…Христиане владеют двумя мечами – духовным и светским. Вот почему церкви необходимо вооружиться своим учением и божественными установлениями, государям – мечом, а богословию и нравственным философам – стремиться способствовать изгнанию всех нечестивых учений. Но меч светской власти должен извлекаться из ножен с величайшей осторожностью в защиту религии и совсем уж чудовищно вооружать им простой народ.
***
Важнейшее внимание Макиавелли уделяет военному делу и военному искусству. «Невнимание к военному делу приводит государя к тому, что его начинают презирать», пишет он. «Военное искусство и дисциплина должны составлять главнейший предмет забот каждого государя. Ни один государь не должен ни на минуту не забывать о военном деле и особенно постоянно он должен упражняться в нем в мирное время (упражнения духа и физические упражнения). Упражнениям духа способствует чтение истории». «Если посмотреть на установления древности, то не найдется ничего более единого, более слитного, более содружественного, чем жизнь гражданина и воина... Теперь же, когда военные установления в корне извращены и давно оторваны от древних устоев, сложились те зловещие мнения, что военное сословие ненавидят и всячески его чуждаются». И в специально созданном произведении «О военном искусстве» 30он  подробнейшим образом разбирает эти вопросы. (Как раз схожие темы постоянно отрабатывались Аракчеевым вместе с Великим князем Павлом Петровичем и его войсками в Гатчине. Позднее этот опыт был перенесен на все пехотные войска России. Была попытка распространить его и на военные поселения).
У Макиавелли присутствует тема судьбы, как некоей необходимости, управляющей поступками людей. Может быть это как - то согласуется и с Божественным управлением. Но он подчеркивает, что «Бог сотворил человека свободным (по крайней мере, в половине его поступков) и наделил его волей, умом, храбростью (хотя и в разной степени) и интересами, желаниями». В своей концепции он исходит из анализа и учета действия, прежде всего, этих психических особенностей человека, максимального использования их ради достижения высшей цели - блага государства, Родины. (Похоже, так считает и ФБ, разрабатывая свой главный проект оздоровления науки, - ради укрепления могущества человека, прежде всего, и  Аракчеев -  в своей практической деятельности). И ради достижения этой цели Макиавелли отбрасывает многие (если не все ) христианские ценности (то, что мы называем общечеловеческими ценностями - "не убий, не укради, не прелюбодействуй, не обманывай" и т.д.). Провозглашается лозунг: «можно все, что нужно». Перечеркивается христианская мораль, - и в этом он предтеча Ф. Ницше. В целом, он считает, что «счастлив бывает тот, кто сообразует свои действия со свойствами времени и напротив, глубоко несчастлив тот, чьи действия со временем в разладе». В то же время он полагает, что, «так как нет человека настолько благоразумного, чтобы уметь стопроцентно к этому приспособиться, то лучше быть смелым, чем осторожным, так как судьба - женщина, и если хочешь владеть ею, то надо ее бить и толкать". В целом его работы, подчеркивает Дживелегов А.К.,  - страстный зов к "планомерному, сознательному, нужному живому делу"30. (Очевидно, как раз к этому стремятся и Ф. Бэкон и Аракчеев А.А).
***
2.1.2. И в Новое время (17в.) и позднее продолжаются соответствующие исследования ранее названной темы: соотнесение и осмысление тезисов «Свобода - Необходимость - Воля». Причем, необходимо обратить внимание на две главные позиции философов: признание наличия того или иного из рассматриваемых феноменов, как некого особого качества вещей, либо утверждение полного его отсутствия. Такая точка зрения, может быть в наибольшей степени, отражает позицию трагического противостояния свободной воли человека и необходимости. В то же время, через признание веры в разум некоторыми философами как бы снимается ощущение трагизма человеческой жизни (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Б. Спиноза). Немецкие классики и другие авторы 19-20 в.в, в еще большей мере развивают идеи диалектики свободы и необходимости, их неразрывной связи.
Иммануил Кант24:  «Свобода воли есть свойство воли быть самой для себя законом. Таким образом, свободная воля и воля, подчиненная нравственному закону, есть одно и то же. Долженствование, выражаемое этим императивом нравственного закона, отображает уже необходимость, но необходимость совершенно особого рода, ибо ее источник, разум, как отображение существования "вещи в себе", существенно отличается от рассудка, отображающего закономерности мира явлений. Таким образом, антиномия свободы и необходимости во многом оказывается мнимой, кажущейся, - свобода и необходимость могут быть совместными характеристиками одного и того же предмета, рассматриваемого и как «вещь в себе» в умопостигаемом мире, и как «явление» мира эмпирического. Оказывается возможным мыслить единство свободы и необходимости, отображающее наличие двух миров, в каждом из которых действуют специфические законы причинности». Итак, причинность через свободу надо искать, по Канту, вне чувственного мира - в мире умопостигаемом (идея кажется близкой развиваемой мною40 концепции иерархии миров и богов и импульсов от первовещества, но в этом последнем случае весь детерминизм вообще, похоже, размывается, релятивизуется). Коренной вопрос, который все же практически интересует его, - каким образом свобода одного человека может быть согласована со свободой других, если принять, что свобода каждого человека есть прирожденное и неотчуждаемое его право, коренящееся в мире «вещи в себе»? Таким образом, Кант до предела заостряет проблему этики. «Каждое лицо, реализуя свою свободу, вправе присвоить себе любой предмет. Возникает противоречие и борьба, - это так. Но одновременно следует видеть позитив в этом отношении, признать, что именно противоречие является условием исторического прогресса: средством, которое использует природа для развития всех человеческих дарований, является антагонизм, т.е. недоброжелательная общительность людей. Только с появлением антагонизма делаются первые шаги от невежества к культуре, - в условиях совершенного согласия, умеренности и взаимной любви все таланты остались бы сокрытыми. Природа умнее человека: человек хочет согласия, а она дает раздоры, она хочет, чтобы он вышел из состояния бездеятельного довольства и беспечности и отдался бы труду и опасности и, таким образом, нашел средство разумного избавления от них».  (Похоже, этот тезис близок Аракчееву А.А). В соответствии с этим воззрением (по сути дела развиваются идеи Гераклита) Кант пришел к выводу, что «человеческий род и развивается, несмотря на то, а может быть и потому, главным образом, что по самой своей сущности - зол, испорчен» (возможно, именно это, таким образом определяемое им  качество человека, как раз и проявляется через признаваемую свободу воли, и, возможно, именно это фиксирует миф о грехопадении человека в Библии). Этику же рекомендуется строить, исходя из признания существования нравственного закона в душе человека, основанного на утверждении «существования Бога, свободы человеческой воли и бессмертия души». Но, как и что можно построить на этих основаниях? Многим мыслителям эти рекомендации представляются  довольно туманными, но, на наш взгляд, может быть, именно таким образом реально и развивается человеческая история? Здесь, похоже, синтезируется и признание божественных установлений для сотворенного Богом земного мира, (хотя и в рамках утверждений какой – либо определенной религиозной конфессии), и развиваемая мною концепция иерархии миров и богов, которая завуалированно содержится в его определении нравственного закона. Признается и желательность утверждения «золотого правила этики» в отношениях людей, и, одновременно, неизбежность «зла и испорченности человеческой натуры», и антагонизма, как вечного двигателя человеческой истории. И не эта ли изначальная испорченность ведет нас к Апокалипсису (см. соответствующий Миф Нового Завета16)? (Кстати, Ф. Бэкон неоднократно стремится смягчить трактовку этого мифа, через любовь Бога к своему творению, и в  Предисловии к задуманной главной своей работе «Великое восстановление наук» и в произведении «Новый Органон»19).
Чрезвычайно большое значение, в этом плане, имеют исследования диалектики свободы и необходимости в деятельности человека еще одним классиком немецкой философии, а именно Фридрихом Шеллингом35. «Свободным, - пишет он, -  можно назвать лишь то, что действует в соответствии с законами своей собственной сущности и не определено ничем более ни в себе, ни вне себя. Такое действие, в соответствие с внутренней природой сущности, по закону тождества и с абсолютной необходимостью и есть абсолютная свобода. Но что такое внутренняя необходимость сущности? В этом пункте необходимость и свобода должны быть соединены. Именно сама эта внутренняя необходимость и есть свобода, - сущность человека есть существенно его собственное деяние. Необходимость и свобода заключены друг в друге как единая сущность. Эту необходимость не нужно смешивать с эмпирической, основанной на принуждении, необходимостью мира явлений)».  Логика его суждений в этом случае пока частично повторяет Канта. Но Шеллинг говорит также о некой основе существования, из которой рождается и сам Бог. Это и есть воля, по его мнению, - «непостижимая основа реальности вещей, никогда не исчезающий осадок, то, что никогда не может быть разложимо в разуме, но вечно остается в основе вещей. Из него порожден и разум». (Т.е. речь идет о некой основе, порождаемой, на мой взгляд, именно бесконечной иерархией миров и богов!41. У Канта роль такой основы, по сути дела, выполняет понятие «вещи в себе»). Шеллинг: «С одной стороны, вследствие вечного деяния Бога в мире все есть правило, порядок и форма, - добро. Однако, с другой стороны, в основе его лежит нечто беспорядочное, хаотичное, злое и кажется, что оно когда - нибудь может вырваться наружу. Без предшествующего мрака нет реальности твари, тьма - ее необходимое наследие. Всякое рождение есть рождение из тьмы на свет. Поскольку же эта сущность есть не что иное, как вечная основа существования и самого Бога, она и должна содержать в то же время в самой себе его сущность (Божественную сущность) подобно некоей искре жизни, светящейся в глубоком мраке. Поэтому и в человеке содержится вся мощь темного начала и вся сила света, глубочайшая бездна и высочайшее небо. Воля человека есть, с одной стороны, сокрытый в вечном стремлении зародыш Бога, сокрытая в глубине искра Божественной жизни. С другой стороны, из - за того, что человек возникает из основы, он содержит независимое от Бога начало, но оно, оставаясь темным в своей основе, все же преображено в свет и в нем зарождается нечто высшее, - дух. Оба этих начала, от Бога и от темной основы, существуют во всех вещах. И то единство, которое в Боге нераздельно, в человеке разделено и это есть возможность творения добра или зла. Соотношение своеволия и разума в каждом человеке - различно. Возвышение своеволия и есть зло, - возникает жизнь во лжи, порождение беспокойства и гибели. Следовательно, основа зла находится в некоей основе существования, - высшем положительном, имеющемся в природех».  Как видим, этические проблемы в его суждениях смыкаются с онтологическими. Добро от Бога трактуется, как некие, вносимые им в сотворенный мир правила, порядок, форма (похоже, и разум человека, соответственно, также). Противоположные параметры рассматриваются, как нечто противостоящее, – зло. Но тут появляется дополнительный вопрос: ведь именно Бог, согласно, по крайней мере, Ветхого Завета, запретил человеку изначально вкушать плоды Древа познания, и первый грех человека связан как раз с нарушением именно этого запрета (получается, что Бог запретил познание, т.е. основную деятельность разума). Поэтому и Шеллинг отмечает в дальнейшем, - «как человек принимает решение следовать добру или злу в каждом конкретном случае еще полностью окутано мраком и требует, по-видимому, дополнительного исследования». (Как раз об этом размышляет, как я заметил ранее, и Ф. Бэкон).    Шеллинг: «Итак, открывается глубочайшая связь в зависимости вещей, а также сущность Бога, которая есть до всякого существования (и самого бога) и потому страшна (еще не смягчена Богом). В целом же можно сделать вывод, что истинная свобода возможна только в согласии со святой необходимостью, когда дух и сердце, подчиняющиеся своему собственному закону, добровольно утверждают то, что необходимо. Это проявляется в религиозности, когда Бог есть духовный свет, в котором только и становится ясным все остальное. И в ком это познание есть - оно не позволяет ему быть бездеятельным и безнравственным».
В целом, при обсуждении данной темы представляется необходимым разграничить два вопроса: о свободе самого человека (фактической и юридической) и о свободе его воли, т.е. свободе его побуждений, мотивации, деятельностных проявлений. Что касается первого аспекта, то в этом случае все представляется гораздо более ясным, ибо речь идет, всего лишь, о физических либо юридических ограничениях и запретах для деятельности или бездеятельности человека, т.е. о моментах социальных и политических, которые общество может в той или иной степени регулировать. Этим и занимаются политики, юристы, социологи и т.п., - в разной степени успешно. (Ф. Бэкон, в частности, как юрист, А.А.Аракчеев, как практик).
***
При оценке каждого из упомянутых аспектов существует довольно широкий спектр мнений крупнейших философов разных времен. Как крайние противоположные точки зрения, отметим позиции знаменитого маркиза де Сада, с одной стороны («свобода не терпит границ, - она или является преступлением или не является свободой»41), и некоторых религий, с другой стороны, развивающих идеи абсолютной предопределенности и необходимой обусловленности всех жизненных явлений (в средние века, к примеру, христианство утверждает идею Божественного Провидения, которое ведет нас по этой жизни; это же, по сути дела, утверждает и возникшее в тот же период мусульманство: все происходит по воле Аллаха). По сути дела, и наука вносит свой вклад в подобную трактовку, оценивая свободу, как осознаваемое человеком существование непреложных законов природы. Часто именно «необходимость» воспринимается человеком, как непреодолимое действие законов природы, социума, Господа Бога, в конечном счете, что подавляет его волю и обуславливает трагическое мировосприятие. У большинства авторов-философов позиция все-таки более гибкая. Кстати, отметим, что Лейбницем 25, как известно, был введен специальный термин "теодицея", - оправдание Бога, оправдание правомерности веры в его существование, допущения его в научные и философские построения. В то же время существует мнение, что материалисты не нуждаются в "теодицее". Идея свободы звучит и у раннего Карла Маркса 29, когда он еще рассматривает человека в некоторой степени и как непосредственно природное существо, наделенное жизненными силами, которые существуют в нем в виде задатков и способностей, в виде влечений и страстей. В политэкономии в качестве фундаментальной движущей страсти он выделяет корыстолюбие. Однако, хотя  ранний Маркс и употребляет  понятие "человеческая природа" для обозначения вполне конкретной реальности (биологической основы всякого человеческого существования, без рассмотрения последствий социализации, считая стремление к свободе родовым качеством человека, проявляющимся на этой основе), то, в последующем, он все более утверждается в мысли, что эта природа не есть характеристика истинно человеческой сущности. (Маркс: «Все, что является специфически человеческим в социально развитом смысле, есть исторический продукт, а не природная данность. Человек не перестает быть биологически детерминированным существом, но способом его бытия оказывается прежде всего социальное самодетерминирование, - интегрируя в самом себе все то, чем общество, в котором он живет, его обогащает или обедняет, индивид и становится личностью»). Все сказанное позволяет его сподвижникам  сформулировать основное положение относительно свободы воли человека, звучащее уже несколько по- иному. (Энгельс41: «Свобода есть познание необходимости. Не в воображаемой независимости от законов природы заключается свобода, а она есть нечто формируемое на основе познания этих законов, - при этом человек стремится  к расширению и углублению познания сферы их действия»). Позиция заслуживает уважения и признания, но это научное знание должно быть дополнено, на наш взгляд, включением религиозных установок, учетом возможности действия тайных мистических сил, т. е. знанием из иных разделов человеческого познания, - хотя и довольно своеобразным, не научным, иррациональным.
Зигмунд Фрейд 34, полемизируя с Марксом, помещает основные движущие человека силы в инстинктивную сферу деятельности, утверждая, что все действия человека направляются в основном двумя основными инстинктами: стремлением к удовольствию или к удовлетворению естественных органических потребностей (инстинкт жизни) и стремлением к агрессии, разрушению, саморазрушению (инстинкт смерти). И в этом коренится, по его мнению,  свобода воли. Но свобода ли это? Человек зависим от инстинктивных импульсов, а они, в свою очередь, также, возможно, детерминированы. Но чем? Об этом он не говорит. Кроме того в структуре личности Фрейд выделяет инстанцию, которую  называет «Сверх – Я», считая, что она как бы реализует требования морали (или нравственности, по нашей современной терминологии), данной нам от Бога и пустившей столь глубокие корни. (Фрейд: «Сверх- Я» предъявляет самые строгие моральные требования к Я. В частности, наше моральное чувство вины есть выражение напряжения между Я и «Сверх- Я". Человек всегда находится между Сциллой социальной репрессивности и Харибдой полного развязывания инстинктов. И в этом причина возникновения неврозов»). Но у Фрейда все же есть определенные колебания в трактовке «Сверх - Я», как либо морального (формируемого обществом) либо нравственного (от Бога) образования. Фрейд: «Мы ни в коей мере не отрицаем ту часть психологической истины, которая содержится в утверждении, что совесть - Божественного происхождения, но это требует разъяснений. Маленький ребенок, как известно, аморален, - у него нет внутренних тормозов против стремлений к удовольствию. Роль, которую позднее возьмет на себя Сверх - Я, вначале исполняется внешней силой, родительским авторитетом». В этой формулировке он говорит вроде бы о формируемой морали, но в то же время звучат сомнения. Фрейд: «Я сам не вполне удовлетворен этими рассуждениями, но введение «Сверх –Я» может быть описано в какой-то степени как идентификация с родительской инстанцией. «Сверх- Я» является таким образом носителем идеала, с которым Я как бы соизмеряет себя и который восходит к родителям, воспитателям в онтогенезе и т.п. Но «Сверх - Я» строится не просто по примеру родителей, а в свою очередь по родительскому «Сверх- Я» и так далее до бесконечности вглубь. Таким образом речь идет о «Сверх – Я» прародителей, - оно есть носитель традиции, всех сохранившихся во времени ценностей, которые существуют в поколениях». По сути, утверждается идея наследования социального и психического опыта, сформулированная отцом эволюционной психологии Г. Спенсером. В конце жизни Фрейд затрагивает вопрос, можно ли верить в объективную реальность оккультных фактов (система суеверных представлений о таинственных сверхъестественных фактах, - понимание, которое доступно только отдельным избранным лицам): телепатия, передача мыслей, состояний возбуждения, волевых побуждений на расстояние, через свободные пространства другому лицу. (Ф. Бэкон также не оставил без внимания эти вопросы). В этом можно увидеть поиск оснований и самих инстинктов и возможности какого-либо воздействия на них. (Фрейд: «Психоанализ не может ответить прямо, однако выявленный с его помощью материал производит по меньшей мере благоприятное впечатление для утвердительного ответа»). Таким образом, Фрейд далее не анализирует эти идеи. Такой анализ можно усмотреть в большей мере у Карла Юнга38, который  развивает идеи о бессознательном психическом, как мотивационной основе деятельности человека, в концепции коллективного бессознательного, уже нами упомянутой. (Юнг: «Чаще всего, это проявляется как свойство гения, - многие художники, философы, ученые лучшими своими идеями обязаны вдохновению, которое рождается из таких истоков. Этот же феномен проявляется и в снах, - его символы иной раз выражают мысли, которые никогда еще не достигали порога сознания этого человека. Причем, имея дело со снами, следует помнить, что они зарождаются в духе, который носит не вполне человеческий характер, а является скорее дыханием природы. Это может быть дух прекрасного и благородного, но может быть и дух жестокого Божества. Чтобы охарактеризовать этот дух, следует приблизиться к миру древних мифологий, сказкам первобытного леса. Факт остается фактом, - люди делают некоторые вещи, совершенно не зная зачем, - они основываются на ранее сформированной и уже готовой инстинктивной системе. В мифологии ранних времен как раз эти силы называли "мана" или духами, демонами, богами. И сегодня они также активны, как и прежде, - демоны и боги вовсе не исчезли, - они лишь обрели новые имена». Таким образом, у Юнга звучит мотив некоего управляющего воздействия этих духов, добрых и злых, - причем их можно рассматривать, как принадлежащие и миру Творца, и иным мирам и богам в бесконечной их иерархии, т.е. тому, что я назвал40 вслед за Анаксимандром «апейроном». (Юнг: «Девиз - где есть воля, там есть путь, - суеверие современного человека, который слеп к тому, что он одержим силами, находящимися вне его контроля. Это, в частности, проявляется в психологических сложностях, неврозах, в ненасытной жажде пищи, алкоголя, табака, наркотиков и тому подобное»). По сути дела, отрицается трактовка воли, как механизма разума, и отстаивается противоположная позиция иррационального взгляда. Пьер Тейяр де Шарден42 также стремится домыслить до конца в этом ключе идеи эволюции. Именно утверждение бесконечности эволюции позволяет ему допустить возможность существования некоей сверхжизни. (Тейяр де Шарден: «Именно в русле эволюционной идеи бесконечного развития универсума возможно появление "сверхжизни": жизнь, достигнув своей мыслящей ступени у нас на Земле, должна продолжаться, поднимаясь структурно все выше. Поэтому в какой - то форме нас ждет в будущем не только продолжение жизни, но и сверхжизнь, как результат мегасинтеза. Нам надо закрыть глаза, чтобы не видеть, что эволюция должна достигать кульминации в каком - то высшем сознании»). Речь идет, таким образом, о какой - то таинственной конвергенции личностей, по крайней мере, их духовных компонентов. Загадочный центр притяжения назван им точкой Омега, которая обретает лицо и сердце «какого-то любящего и любимого существа», персонифицируется. Именно из точки Омега исходят, по его мнению, основные импульсы, управляющие миром, его эволюцией. Утверждение им наличия уже существующей точки Омега, позволяет допустить и у него мысль о  том, что мегасинтез и сверхжизнь формируется уже упомянутым апейроном, как неким осредненным конгломератом иерархии миров и богов. Хотя Омега, в его интерпретации, ближе к фиксации некоего конкретного уровня этого конгломерата. В заключение отметим позицию Альбера Камю39, который  также, достаточно глубоко рассматривает проблему свободы выбора человека. (Камю: «Человек абсурда лицом к лицу со смертью (это есть наиболее абсурдная очевидность жизни) чувствует себя освобожденным от всего, в том числе и от всех требований человеческой морали. Ведь если Бога нет, - то нет морали и «все дозволено». И все же бунтарь должен стремиться положить свободе предел везде, где она сталкивается с человеком. "Разум - это способность не доводить до конца то, что мы думаем, чтобы у нас оставалась вера в реальность" (цитирует он Л. Бикеля, утверждая, что «именно иррациональное служит границей рационального, а то в свою очередь наделяет его своей мерой»). Иррациональное таинство жизни не должно приносить в жертву: любой морали должен быть присущ реализм, чувство меры, ибо и добродетель в чистом виде пагубна и цинизм тоже губителен».
Итак, следует подчеркнуть позицию, которую я развиваю в своих главных книгах41. В нашем мире существует и соответствующая нравственность, как нечто глубинное в сущности человека (от Бога, - некоторые считают, и средневековый автор Абеляр, в частности, один из первых, что именно «эта нравственность проявляется в том, что мы называем совестью»). И возможно, именно принципы этой нравственности отражены, хотя и разными словами, и в текстах Библии, и в Коране, и в других священных книгах человечества. Есть между ними расхождения, но есть и нечто общее, что способствует выживанию человека на этой земле. Именно на этой глубинной основе строится и формируется в различных социальных группах общественная мораль. Посредством воспитания и обучения определенные морально - нравственные ориентации, морально- нравственные ценности закладываются в душу людей. И все было бы прекрасно, если бы человек следовал этим заповедям, - не было бы сегодня экологического кризиса, не было бы насилия и войн. Но!.. Не получается так. Почему? Попытаемся ответить. С одной стороны, ответ лежит на поверхности: различные религии дают различные указания, формируют различные установки (часто взаимоисключающие) по важнейшим принципам существования (к примеру, по принципу «не убий»). Опять возникает вопрос, почему? Похоже, одна из причин в этом случае, - невозможность абсолютно истинного познания. («Истина сокрыта в бездонной глубине», пишет Д. Юм37). Различного рода воззрения (философские и религиозные) приводят к мысли о том, что в глубинной сущности разных людей по - разному проявляется то, что и трактуется нами как добро или зло. Эта изначальная сущность как раз и обуславливает характер человека, его психическую природу, нравственность, - проявляется влияние Космоса (миров, богов, их антиподов, - во Вселенной предположительно существует бесконечное множество обитаемых миров и соответствующая иерархия богов. Эти миры возможно взаимопроникают в бесконечности пространства и времени, также как и воздействия друг на друга со стороны их демиургов). Общество на Земле не может изменить эту глубинную направленность, но может канализировать ее в общественно- значимом для определенного периода времени направлении (полезном или вредном). Именно поэтому оказывается столь велика роль воспитания, обучения, просвещения, СМИ (средств массовой информации), формирующего образа жизни. Это исключительно важно с позиций материалистической трактовки эволюции и самоорганизации Вселенной, но не противоречит и допущению трансцендентальных персон, их возможному влиянию (по Библии  при творении человека ему уже придается родовое качество свободы воли и ответственности за свои поступки). В любом случае важен, как уже было отмечено, анализ глубинной сущности человека. Обобщая, можно сказать еще раз, что всегда существовал широкий спектр взглядов на тему соотнесения свободы и необходимости в деятельности человека. (Однако, Ф. Бэкон достаточно твердо придерживается точки зрения «среднего пути» , с которой сложно не согласиться).
***
Ф.Б. Полет Икара; Сцилла и Харибда или Средний путь19 : .... «Золотая середина, или средний путь,  весьма похвальна в области морали; менее приемлема в области интеллектуальной; в политике же весьма сомнительна и требует осторожности. Известно, что древние символизировали средний путь в морали рассказом о полете Икара. Путь добродетели проходит прямой тропой между порывами увлечения и слабостью малодушия. Порывы увлечения почти всегда являются пороками юности, малодушная слабость – порок старости. Из двух дурных и гибельных путей Икар избрал первый и лучший и его, охваченного юношеским увлечением, погубил этот порыв. (Малодушная слабость хуже порыва увлечения, потому что в последнем есть что-то великое и мужественное, близкое небу, - он подобен птице; малодушие же ползает по земле, подобно пресмыкающемуся). Что же касается среднего пути в области интеллектуальной, то он отражается рассказом о Сцилле и Харибде, обозначавших трудности и опасности. И он безусловно требует и опыта в кораблевождении и счастливой удачи: Сцилла разобьет корабли, Харибда их поглотит. Смысл этой параболы мне кажется в том, что во всяком учении, во всякой науке, в их правилах и аксиомах нужно сохранять меру, осторожно выбирая путь между скалами расчленений и пропастями обобщений. И те и другие знамениты гибелью и многих талантов и многих искусств».
***
2.1.3. Для дальнейшего обсуждения и оценки жизни и творчества наших героев целесообразно коротко рассмотреть и творчество Фридриха Ницше. Ницше, развивая идеи крупнейших немецких философов Г. Лейбница, Ф. Шеллинга, А. Шопенгауэра, первостепенное значение придает трактовке именно понятий "воля к власти", ”воля к жизни”, как основополагающих звеньев его рассуждений о побуждающем и движущем начале человеческой деятельности, когда при этом полностью игнорируются наши сегодняшние представления и мораль (христианская, в частности). Это созвучно многим предшествующим рассуждениям.
Ницше31: «Сама жизнь есть некая воля к власти, проявление этой воли… Представим подрастающее поколение с этим бесстрашием взгляда, героическим стремлением к чудовищному, представим отважную поступь этих истребителей драконов. В современном нам мире идет процесс постепенного пробуждения дионисического Духа (немецкая музыка, немецкая философия). И не найти лучшего символа, чем рыцарь Дюрера с диаволом и смертью за плечами: с твердым стальным взглядом, умеющий среди ужасов жизни найти свою дорогу, не смущаясь спутниками». (Похоже, не зря его считали провозвестником и фашизма).
Ницше подчеркивает, что несвободная воля вообще не существует. Хотя остается вопрос о самой природе ее утверждаемой им однозначной направленности, - к власти, к жизни, - что предполагает, опять – таки,  какую то ее несвободу, детерминированность, обусловленность чем – то более глубоким.
Ницше: «В действительности речь может идти только о сильной или о слабой, но, всегда, о свободной воле. В то же время признание свободы воли не отменяет принципа детерминизма и обусловленности в мире, который имеет необходимое и поддающееся вычислению течение не только потому, что в нем царят законы, но и потому, что  законов либо абсолютно нет, либо действует некий закон хаоса, закон свободы проявлений индивидов».
Это утверждение наводит на мысль о прозрении им законов совершенно иного порядка, может быть вероятностно - статистических закономерностей (по современной терминологии). Представляется при этом, что он рассуждает в рамках исследования той самой основы существования, о которой говорит и Шеллинг.
2.2. О «трагическом»
Теперь отметим еще один философски чрезвычайно значимый аспект. Существует фундаментальное противоречие, может быть в наибольшей степени отражающее позицию именно трагического противостояния свободной воли человека и необходимости. На бытовом уровне мы, безусловно, ощущаем радость жизни, ее красоту, когда хочется жить и мы находим некоторый смысл этой жизни (у каждого он, в основном, свой). Но бывают часто и разочарования, периоды страдания, отчаяния, - и вот уже почти утрачен смысл жизни и ощущается, главным образом, ее трагизм, в конечном счете. В чем здесь дело? И что означает это понятие «трагизм»? Остановимся на этой проблеме подробнее.
В чем конкретные истоки этого чувства «трагического»? Прежде всего, как раз в том, на мой взгляд, по большому счету, что человек знает, что он смертен (по крайней мере, в мире явлений) и его не могут не волновать проблемы жизни, смерти и бессмертия. Человек рождается с инстинктом жизни, свободы, он верит в смысл своего предназначения. Но с течением жизни он видит и все более утверждается в том, что все живое смертно, - ощущение смысла жизни постепенно утрачивается, - тем более, что и в самих людях, в их деятельности, он замечает, как часто проявляется противоположный инстинкт - инстинкт смерти и разрушения. И тогда рождается ощущение абсурда этой жизни. (Камю41: «И это действительно страшно, ибо человек абсурда лицом к лицу со смертью (это есть наиболее абсурдная очевидность жизни) чувствует себя освобожденным от всего, в том числе и от всех требований человеческой морали. А нет морали - и «все дозволено»). Еще один источник трагического - общественные противоречия: человек мечтает о свободе, равенстве и справедливости, но ни одно общественное устройство не может воплотить в жизнь эти его мечтания. Существует трагическая противоречивость личностных устремлений и требований общественной необходимости, социальной активности индивида и необыкновенной  сложности бытия, недостаточности знаний о нем. Об этом писал Георг Гегель20. (Гегель: «Суть трагической личности - в ее стремлении к Идеалу (бессмертие, свобода, добро, справедливость) и его неосуществимости. Чувство трагического есть результат столкновения личности (способной к соответствующему переживанию) и трагических обстоятельств (как создаваемых деятельностью конкретной личности, так и существующих как общая конкретно-историческая обстановка, - это состояние мира)». В этом направлении ведет нас и тема анализа попыток построения идеального общества и их неудачного, как правило, завершения. Человек, обладающий стремлением к свободе самовыражения в жизни и творчестве, сталкивается, иной раз, с неодолимой необходимостью жизненных обстоятельств мира явлений. Есть резон рассмотреть подробнее, что же несет в себе само понятие «трагедия». Сегодня оно часто трактуется в двух смыслах: - жизненное явление, связанное с большим несчастьем, с гибельными последствиями для человека, для социальной группы; - драматическое произведение, изображающее эти события, чаще всего заканчивающиеся гибелью героя. Это малопродуктивное, на мой взгляд, многое, особенно с философской точки зрения,  не разъясняющее и даже запутывающее истолкование (к примеру,  различие между трагедией и драмой, парадокс между физической гибелью героя и его духовным жизнеутверждением). Однако оно побуждает нас обратить большее внимание на два исключительно важных момента: «трагическое», как условие возможности высшего проявления жизненного духа человека, с одной стороны, и, соответственно, как некий апофеоз в развитии различных направлений искусства, отображающих и эти условия, и жизнь человека в этих условиях, с другой стороны.  Для прояснения сути дела вспомним этимологию термина. «Трагическое» -  в переводе с греческого означает «козлиная песнь» (tragos - козел, oda - песня). Существуют различные версии происхождения слова, - в частности, по одной из них понятие связывается с хоровыми песнями древних греков в честь богов Диониса, Пана. Почему? Похоже, термин «козел» увязывается с образом сатира (рога, копыта), в котором как бы своеобразно синтезируются представления о боге, человеке и животном. (Интересны версии Ф. Бэкона относительно трактовки атрибутов «козла».
***
Ф.Б. Пан или Природа19 …Миф о Пане заключает в себе глубокие тайны природы, - он олицетворяет всю совокупность вещей, включая природу человека.. Заключает в себе несколько версий происхождения Пана: от Меркурия,  т.е.от Божественного слова, - наиболее древняя версия; более поздняя версия (уже после грехопадения Адама) - плод от беспорядочного сожительства Пенелопы с женихами, но это противоречит общему более раннему мнению о Пенелопе, как воплощении женского целомудрия. (Речь таким образом идет о целостной материи с разнообразием ее свойств и способностей).. Его сестрами считаются Парки (судьбы вещей изображаются как сестры их природы: цепи естественных причин вызывают любую судьбу, - рождение, существование, гибель вещей, их падения и возвышения, несчастье и удачу).. С древних времен Пана изображали так: на голове рога, поднимающиеся к небу (отображение природы всех вещей, которая образует как бы заостренную пирамиду, - индивиды, виды, роды, общие идеи, которые в конечном счете соприкасаются уже и с божеством, - ведь путь от метафизики к естественной теологии весьма короток и всегда открыт); тело густо покрыто шерстью, очень длинная борода (волосы – это лучи, исходящие от всех вещей, - наиболее сильные и дальнодействующие лучи от небесных тел); верхняя часть тела – человеческая, ноги – от животного (отображена двойная природа всех тел, - высшая как бы божественная (человеческая) и низшая от животного, связанная и с растениями и неодушевленными вещами); ноги козлиные (коза – горное животное, любит ходить над пропастями).. В руках Пан держит два символа – гармонии (свирель из семи тростинок – указывает на созвучие и гармонию вещей, переплетающуюся с раздором) и власти (посох, т.е. палка, изогнутая сверху, - все совершается в мире божественным провидением сложными (кривыми) и запутанными путями, - также и разумные государи внушают народу то, что считают нужным не прямо, а как бы исподволь, прибегая к различным уловкам и околичностям). Одет Пан в хламиду из шкуры леопарда (остроумно, ибо шкура эта пятниста – также как небо усеяно звездами, море – островами, земля – деревьями и цветами и т.д)... Пан считался также богом охотников, пастухов (любое действие природы, любое развитие, любое движение науки и искусства есть охота за своими созданиями), сельских жителей, владыкой гор (на селе, на возвышенных местах, в горах природа раскрывается в большей степени, становясь доступной для созерцания и наблюдения).. Изображение Пана вторым после Меркурия вестником богов делает именно его – природу - провозвестником божественного могущества и мудрости.. Пана услаждают нимфы, т.е. души живущих (каждая из них следует за своей природой, а он считается их повелителем, - в беспрерывном движении, в бесконечном разнообразии фигур они танцуют и ведут хороводы вокруг него, как бы подражая отцу).. Его сопровождают также сатиры и силены (старость и молодость, – возраст веселья, плясок и возраст неторопливости и пьянства).  Он обладал  способностью внушать страх, который называли паническим. (Природа дала всему живому чувство страха, как средство сохранения своей жизни и существования, помогая избежать или отразить надвигающуюся опасность. Но к этому чувству всегда примешиваются страхи пустые и неосновательные – особенно в среде невежественных суеверных людей в тяжелые и смутные времена).. Существует рассказ о поединке Пана с Купидоном, который он и проиграл (смысл состоит в следующем: материя всегда обладает склонностью к разрушению своей формы и возвращению в первоначальный Хаос и только более могучая сила согласия, воплощенная в Купидоне, сдерживает эти порывы и заставляет подчиниться порядку. Пан удаляется побежденным и вся природа обязана этим своей счастливой судьбе).. Но Пан обнаруживает и свою силу в рассказе о пленении им Тифона (в природе постоянно наблюдаются вздутия вещей – моря, тучи, земля, - однако и сама природа обуздывает эти явления, как бы сковывая их стальной цепью). .. Рассказ о том, что ему одному удалось обнаружить богиню Цереру, которую бессильны были отыскать другие боги, заключает в себе глубокий смысл, - не следует ждать полезных для практической жизни открытий от философов, погруженных в абстракции,  а лишь только от Пана (от мудрого эксперимента в познании природы, - причем эти открытия происходят всегда как бы случайно, как во время охоты).. Его состязание в музыке с Аполлоном и победа по решению судьи Мидаса, который получил за это ослиные уши, символизирует победу человеческого невежества, в котором слух смертных воспринимает гармонию божественного предвидения, тайные божественные предначертания,  как что-то грубое и дисгармоничное (существует два вида гармонии – гармония божественного и человеческого разума), - эти уши, эти уродства обычно прячутся и люди не обращают на них внимания… Нет ничего удивительного в том, что Пан никого не любит (исключением является его любовь к Эхо – но это была месть Купидона, с которым он состязался). Ибо мир довольствуется вполне самим собой и всем, что в нем есть, - изобилие не оставляет места для любви (тот кто любит, часто хочет воспользоваться тем, что любит). Лишь Эхо оказывается быть достойной любви мира, его супругой, - она есть только отражение и отзвук мира, ничего не прибавляя от себя, а только повторяя произнесенное самим миром.. На самодовлеющее и совершенное состояние мира указывает и то, что Пан не имеет потомства. (Есть лишь упоминание о его вроде бы дочери Ямбе от Эхо – она олицетворяет пустопорожние теории о природе мира, в изобилии существующие во все времена)..
***
(Похоже, Г. Лейбниц, читая именно этот комментарий Ф. Б. к мифу о Пане, восторженно заметил: «Барон Веруламский – человек Божественного ума»)…
2.3. Демон Сократа
Теперь обратимся к специальному литературно – психологическому феномену, особо называемому «Демон Сократа», который можно усмотреть и в деятельности наших героев. Тут необходимо вернуться вновь к исследованию Ф. Ницше. (Для оживления повествования сделаем это в форме диалога: Вик Тор (ВТ)41 - Ницше).
Ницше31 «Сатир - это первообраз человека, вещателя мудрости из глубин  природного лона, олицетворения полового плодотворного всемогущества природы. Бородатый сатир - истинный человек, ликующий перед ликом своего бога».
ВТ: Существует мнение, что греческая трагедия  (как театральная постановка) возникла из греческого хора сатиров и первоначально сама была только хором. Шиллер рассматривает хор в этом случае как живую стену, как бы замыкающую, отделяющую трагедию, разыгрываемую, распеваемую на сцене, от мира действительности, чтобы сохранить поэтическую свободу в изображении мира иного, истинного.
Ницше: «Хор – образ идеального «зрителя – хоревта», - в театрах греков с их концентрическими дугами, повышающимися террасами, каждый зритель мог почувствовать себя участником (и таким же сатиром). Хор - самоотражение дионисического человека, видение дионисической массы, которая в мистериях ликует и носится, ощущая в себе возрожденных гениев природы - сатиров, служителей бога Диониса. Искусство, художественное дарование драматурга способно сообщить дионисическое возбуждение массе зрителей, - охваченный чарами искусства дионисический «мечтатель – зритель» видит себя сатиром, а затем, как сатир, видит бога».
ВТ: Но что за песнь поет этот сатир-козел?
Ницше: «Существует представление о сатире, как о дионисически исступленном первобытном человеке».
ВТ: Который видит, ощущает  в себе бога?
Ницше: «Да, Бога, если угодно, - только совершенно беззаботного и неморального, с моей точки зрения, Бога- художника, который как в созидании, так и в разрушении, в добром и в злом, стремится ощутить свою радость и свое самовластие, - и создавая, и разрушая миры, освобождается от гнета переполненности, от муки сдавленных в нем противоречий,  - и как раз об этом поет. Как человек слов я окрестил, не без некоторой вольности,  эту оценку жизни, чисто артистическую и антихристианскую, именем одного из греческих богов, - дионисической».
ВТ:  Но какое значение имеет то исступление, из которого выросло как трагическое, так, кстати, и комическое искусство, - дионисическое исступление? Может быть, это всего лишь симптом вырождения и падения, пессимизма, признак безумия и моральной распущенности?
Ницше: «Ни в коем случае, - оно не есть симптом вырождения и падения, - может быть, как раз, наоборот? Может быть, напротив, существуют неврозы здоровья? Что, если именно такого рода безумие принесло Элладе наибольшее благословение? И что, если, напротив, назло всем современным идеям демократического вкуса, победа формального оптимизма, господство видимой разумности, утилитаризм,  - только симптом никнущей силы, признак старости, утомления, увядания? И если пессимизм безусловно чаще всего рассматривается как признак падения, то не существует ли пессимизм силы, - интеллектуальное предрасположение к жестокому, ужасному, злому в существовании, вызванное  благополучием, избытком силы и здоровья? Нет ли страдания от чрезмерной полноты? А может быть, мужество в этом случае как раз жаждет ужасного, как достойного врага, на котором оно может испытать свою силу?»
ВТ: Следует думать, что Вы утвердительно отвечаете на все эти вопросы. И возможно в этом звучит Ваш ответ на вопрос о смысле жизни.
Ницше: «Пожалуй, да. Греки, именно в богатстве своей юности, обладали волей к  такому исступленно - трагическому, были пессимистами силы. Такое исступление есть неотъемлемая характеристика трагического. Здесь выдает себя дух, который восстает против обычного морального значения размеренного, упорядоченного существования, пессимизм  «по ту сторону добра и зла», философия, осмелившаяся перенести мораль в мир переменчивых явлений, поставить ее на одну доску не только с явлениями, но и с обманами, как иллюзию, мечту, заблуждение, приспособление. Признается только художественный смысл за всеми процессами бытия, - т.е. смысл жизни отыскивается в самой жизни и  именно  таким образом».
ВТ: Но это исступление, - какова все же его роль, что оно означает?
Ницше: «Чудовищный ужас охватывает человека, когда он усомнится в мире явлений, - но при этом и блаженный восторг также поднимается из глубины его сущности и недр природы (подобно тому, как это происходит под влиянием наркотического напитка либо при приближении весны, - некая аналогия опьянения). И тогда все возрастающие толпы носятся с места на место с пением и пляской (так происходило и в древнем мире, и в средние века). Под чарами Диониса смыкается союз человека с человеком и человека с природой (словно разорвано покрывало Майи, - человек ощущает себя сочленом более высокой общины, его телодвижениями говорит колдовство, человек ощущает своего творца). И «человек – художник» выступает в этом случае, как дионисический художник опьянения».
ВТ: Здесь, похоже, - раскрывается и связь трагического  с комическим, как песней комоса ?! Кстати, исследователи ведут этимологию слова «комедия» также от двух греческих слов: «комос» и «одэ», - песня комоса, ватаги гуляк, процессии пирующих, толпы ряженых. Таким образом, и у начала комедии находилось нечто веселое, брызжущее жизнью, ничем не стесненное, свободное от всякого рода нравственных ограничений и запретов (фаллические празднества египтян, сельские дионисии древней Греции, - в современности карнавалы). Серен Кьеркегор («одна из самых утонченных душ в историческом земном ландшафте», - согласно Петера П. Роде, одного из его биографов) с удовольствием вспоминает фарсы, которые он смотрел в королевском городском театре Копенгагена: ликование и громкий смех галерки и второго яруса, народные вопли, крики «браво»; актеры (Бекман и Гробекер), которые были «детьми юмора, способными опьяняться смехом, веселыми танцами, увлекая, лететь в диком мчанье». Нечто подобное стремился отобразить в своих пьесах и Бертольд Брехт. Шиллер описывает наше внутреннее состояние в комедии, как ясное, свободное, веселое, - состояние богов, которых не заботит ничто человеческое. Не в этом ли высшая цель человеческой жизни?
Ницше: «Да, в дионисических оргиях греков следует признать значение именно таких празднеств духовного просветления, разрушение аполлонического принципа индивидуации, - этого фундамента всего здания аполлонической культуры. Здесь смешаны снадобья исцеления и смертельные яды: поэтому и страдания вызывают радость, восторг вырывает из души мучительные стоны, в высшей радости раздается крик ужаса или тоскливой жалобы о невознаградимой утрате. «Этот венец смеющегося, этот венец из роз вам я бросаю, о братья. Смех признал я священным. О высшие люди, научитесь же у меня смеяться!», - так говорил Заратустра, это дионисическое чудовище».
ВТ: Но вот вопрос: Вы славословите безумие и в современных мне артистических кругах также кое-где признана такая точка зрения, а ведь сознание тоже утверждается божественным даром, выделившим человека из природной среды, из среды животных этого мира. Тогда можно признать, что безумие всего лишь вновь возвращает человека к животному. Однако, похоже, речь идет о каком-то ином безумии, - божественном, сближающем человека с иными мирами, где находятся боги, породившие наш мир и наших богов?
Ницше: «Уже само противопоставление искусства некой серьезности существования - грубое недоразумение. Поступательное движение искусства всегда связано с двойственностью «аполлонического и дионисического» начал, как рождение стоит в зависимости от двойственности полов. (Названия эти мы заимствуем у греков, разъясняющих глубокомысленные эзотерические учения не с помощью понятий, а через образы богов). Аполлон и Дионис, – это боги, которые, кстати, отображают в греческом мире противоположность между пластическими и непластическим искусствами (в частности, между живописью, скульптурой и музыкой) и которые актом эллинской воли созидают синтетическое произведение искусства, столь же аполлоническое, сколь и дионисическое, - аттическую трагедию».
ВТ: Значит самая удачная, самая прекрасная порода людей, античных греков, нуждалась в трагедии? Какое значение имеет у греков именно времени расцвета такой трагический миф?
Ницше: «Аполлон - бог всех сил, творящих образами, ”блещущий”, божество света. Он утверждает самоограничение, чувство меры, мудрый покой мира явлений, за которым лежит скрытая действительность. И «человек – художник» может выступать, в этом случае, только как аполлонический художник сна. В греческой же трагедии человек выступает одновременно художником и опьянения и сна: как будто в мистическом самоотчуждении и дионисическом опьянении он падает где-то в стороне от безумствующих и носящихся хоров и аполлоническим воздействием сна ему открывается его собственное состояние, как единство с внутренней первоосновой мира в символическом подобии сновидения. Дионисийское и аполлоническое начала во все новых последовательных порождениях, взаимно побуждая друг друга, властвовали над эллинством. Грек знал и ощущал ужасы существования, реальные и возможные (существует предание: «Царь Мидас спросил у Селена, спутника Диониса, что для человека наилучшее? И Селен ответил: лучше вовсе не родиться, а родившись, скорей умереть»). И грек был вынужден заслониться от этого ужаса порождением грез - олимпийскими богами, которые ведут роскошное, даже торжествующее существование, свободные от христианской святости, аскезы, морали, - все наличное обожествляется, безотносительно к тому, добро оно или зло. Их боги оправдывают человеческую жизнь, сами живя этой жизнью и о человеке Эллады теперь можно сказать обратное изречению Силена: наихудшее - скоро умереть, а второе - быть вообще смертным. Гомер - это памятник аполлонической мудрости и аполлонической иллюзии. Но Аполлон  не может существовать без Диониса. И рядом с Гомером появляется Архилох, который пугает нас криком ненависти и презрения, пьяными вспышками своей страсти. В нем поэт-художник стал как бы медиумом, через которого истинно сущий единый субъект (Бог Дионис) вещает. Обнаружено, что с этих позиций он ввел народную песню, как музыкальное зеркало мира, в литературу. С Архилохом выступает новый мир поэзии, противостоящий поэзии Гомера. И если первоначально трагедия есть только хор, то позднее делается опыт явить бога во всей его реальности, в конкретной обстановке, - и возникает драма в более узком смысле. Актеры на сцене, диалоги, - все это уже вновь аполлонический образ.  Но объективируется все та же дионисическая сущность. И тогда можно даже утверждать, что все трагические герои греческой сцены есть только маски Диониса, который никогда не переставал оставаться единственным сценическим героем греков. Суть греческой трагедии может быть выражена в формуле: все существующее и справедливо и несправедливо и в обоих видах равно оправдано. Таков мир! Так, например, в «Эдипе» гибнет нравственный мир, закон, - но этими действиями очерчивается более высокий магический круг влияний, создающий на развалинах старого мира мир новый. Поэт, - религиозный мыслитель, - хочет сказать, что благородный человек никогда не согрешает, даже когда совершает поступки, противные принятой морали. Трагедия сообщает нам, что понудить природу выдать свои тайны можно только тем, что противостоит ей, т.е. совершением, на первый взгляд,  противоестественного, по  мнению большинства. Таково глубокомысленное и пессимистическое, на первый взгляд, мистериальное учение трагедии: единство всего существующего; индивидуация - как изначальная причина зла; искусство - радостная надежда на возможность разрушения заклятия индивидуации и восстановления единства».
 ВТ: И таким образом трагедия переходит в песню комоса - комедию?
Ницше:  «Действительно, хотя Гомер был отодвинут ранее Эсхилом и Софоклом, но и греческая трагедия была, в свою очередь, побеждена Еврипидом и аттической комедией, в которой можно усмотреть лишь отдельные черты ее матери, - трагедии. Еврипид вывел на сцену другого персонажа, - человека, живущего повседневной жизнью. Он  стремится выделить (и устранить) дионисический элемент из трагедии и строить ее заново на недионисическом искусстве. (Дионис, кстати, ему не простил, - он заканчивает жизнь прославлением противника и самоубийством). Но чудесное свершилось: трагедия была побеждена «демоном Сократа», говорившим через Еврипида. Следует сдвиг в положении хора, а затем и его уничтожение. Еврипид строит драму на принципах эстетического сократизма, который гласит:  «все должно быть  разумным, чтобы быть прекрасным» (параллель сократовскому «лишь знающий - добродетелен»). Если Анаксагор со своим «нус» представлял первого как бы трезвого философа среди пьяных, то и Еврипид, таким же образом, - первый трезвый среди опьяненных поэтов».
ВТ: Существует мнение, что и Платон говорит о большой роли бессознательного в творчестве поэтов только иронически!
Ницше: «Возможно. Сократ, учитель Платона, как противник трагедии, воздерживался от ее посещения и появлялся только на пьесах Еврипида. Его чудовищный ум, в котором логическая природа была гипертрофически развита, находился под влиянием инстинкта, названного мною «демон Сократа». Философская мысль как бы перерастает искусство и заставляет его более тесно примкнуть к стволу логики».
ВТ: Таким образом, Сократ у Вас славословит сознание, логику мышления, как истинный божественный дар. Но ведь и это еще вопрос.
Ницше: «Этот деспотический логик иногда колебался, испытывал временами какой-то как бы укор со стороны искусства (часто ему являлось видение во сне, провозглашавшее: «Сократ, займись музыкой»). Чтобы облегчить совесть, он в тюрьме соглашается заняться этой мало ценимой им музыкой. О чем это говорит? Может быть о том, что существует область мудрости, недоступная логику, что логика науки временами терпит поражение и тогда вновь прорывается новая форма познания и жизни, - трагическое дионисическое познание под защитой искусства». (Как мы показали, эстетике был не чужд и суровый, педантично добивавшийся своих целей под влиянием похожего «демона Сократа» А. А. Аракчеев, - авт. В. Д.)
ВТ: При этом, мне представляется очень важным и необходимым отметить опровержение Вами светского экзистенциализма 20 в., признающего фундаментальным мироощущением современного человека чувство абсурдности его существования. Очевидно, вполне, что Бог по каким – то причинам создал для существования человека именно этот абсурдный, как часто нам кажется, индивидуализированный мир. Это означает, по-видимому, что к  пониманию и реализации идеи всеединства (через искусство, музыку и трагедию, мы ощущаем идею всеединства) нам  предназначено идти только долгим и трудным путем индивидуализированной жизни, имеющей неведомый нам смысл.
Ницше: «В целом существуют три ступени иллюзии,  порождающие, в зависимости от пропорции их смеси, три типа культуры: александрийскую (сократическую - радость познания), эллинскую (аполлоническую - радость красоты чувственных явлений), буддийскую (дионисическую - радость метафизического утешения). Весь современный нам мир европейской культуры бьется в сетях сократизма и идет навстречу гибели».
ВТ: Будем думать, что это еще вопрос!
Ницше: «Возможно. Прозрением Шопенгауэра положено начало осмысления вновь трагической дионисической культуры. И только в этом - спасение. Время сократического человека миновало, - готовьтесь сопровождать Диониса из Греции в Индию. И все же, не будем забывать, - трагедия есть символ братского союза двух божеств (Аполлона и Диониса).  В этом - высшая цель трагедии и искусства вообще, в этом - отображение некоего высшего смысла жизни. Всякий народ, как и всякий человек, представляет собой ценность ровно настолько, насколько он способен наложить на свои переживания печать вечности. Греческое искусство и главным образом греческая трагедия задерживала уничтожение мифа, утверждавшего эту вечность, и в этом ее ценность. Теперь нам становится необходимо вновь броситься в метафизику искусства и трагического мифа. Лишь как эстетический феномен существование и мир представляются оправданными. Дионисическое  начало является вечной и изначальной художественной силой, вызвавшей к существованию весь мир явлений. При этом в сознании индивида это дионисическое  подполье должно выступать ровно настолько, насколько оно может быть преодолено силой Аполлона, - просветляющей и преобразующей».
***
2.4. Заключение по проблеме соотнесения «Свободы и Необходимости»
Итак, Фридрих Ницше создает обобщенный образ31, в рамках которого вполне возможно трактовать характер и основные действия моих героев. По сути дела, речь идет об отображении сущности жизни, как о  диалектическом единстве свободы и необходимости в деятельности человека. (Опять повторим это). Возможно, что именно с этим положением можно, как было отмечено, связать ощущение трагизма человеческой жизни: человек, обладающий стремлением к свободе самовыражения в жизни и творчестве (дионисийское начало), сталкивается с неодолимой, как ему кажется, необходимостью жизненных обстоятельств мира явлений, мира аполлонического. Существует, как уже сказано, трагическая противоречивость личностных устремлений и требований общественной необходимости, социальной активности индивида и необыкновенной  сложности бытия, недостаточности знаний о нем.
В целом, в понимании трагического в любом случае, как отмечалось, следует различать трагические коллизии в жизни и их отображение в произведениях искусства. Причем, заметим, возможность пережить это чувство трагического в искусстве влечет человека во все времена. Аристотель видит в изображении трагического вообще вершину искусства, связывая с этим соответствующее пиковое переживание человека (греч. «катарсис», - заряд энергии, внутреннее очищение, просветление) и эта точка зрения живет по сию пору. Но что при этом изображается? В рамках данной дискуссии пока нет возможности проводить полный анализ этой проблемы, - обратим внимание лишь на идеи, отображающие связь (противоречивую, но реально существующую) ощущений ужасного, безобразного и прекрасного, возвышенного. Об этом в других книгах мы поговорим подробнеех. Эта неразрывная связь как раз и прослеживается в трагедиях древних греков. Искусство Возрождения (16 – 17 в.в.) обнажило ее в дальнейшем через показ социальной природы трагического конфликта (Ф.Рабле, М.Сервантес, У.Шекспир). Это особенно ярко проявилось в трагедиях Шекспира: герой оказывается свободным и титаническим в своих жизненных проявлениях, - причем не только в добре, но и во зле («ужасен и прекрасен», как «царь Петр при Полтаве» у А. С. Пушкина). Смысл жизни трактуется через призыв к высвобождению беспредельной потенциальной духовной энергии человека. Но есть ли это истинное понимание смысла жизни или утверждение таким образом всего лишь одного из аспектов и способов жизни, - вот в чем главный вопрос?! По сути дела Шекспир развивает некоторые идеи Н. Макиавелли, у которого и «злодейство обладает неким величием». (Напомню, что существует серьезная версия совпадения личности Шекспира с личностью Ф. Бэкона, которые жили в одно и то же время).
 Кстати, даже в эпоху классицизма 17 века также считали, что трагическим героем может быть только выдающаяся личность. Просветители 18 в. тоже признавали исключительность и незаурядность трагического характера. Суть трагедии - не в роковой развязке (она часто заранее известна зрителю: древние греки знали сюжеты мифов, лежащих в основе трагедии, иной раз и хор предварительно сообщает ее, - произведения Софокла, Эсхила), а в поведении героя. Он действует в русле необходимости, не в силах предотвратить неизбежное, но не только эта необходимость влечет его к трагической развязке, а он сам своими активными действиями осуществляет свою трагическую судьбу (к примеру, трагедия Софокла “Царь Эдип”). Герой античной трагедии всегда действует свободно, хотя и в рамках необходимости, возможно, иной раз и провоцируя трагический исход, реализуя его, как свой свободный выбор и находя в этом может быть наивысшее блаженство. Так же действует и Гамлет Шекспира, - в этом суть его размышлений «быть или не быть, - достойно ли смиряться перед ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье?» Он, как известно, выбирает последнее, даже ценою собственной смерти. Трагедия Ренессанса, как и античная трагедия, несет, таким образом, героическую концепцию и очищает,  как оказывается, и самого зрителя посредством катарсиса. В то же время следует подчеркнуть, что трагическое противоборство героя заставляет нас глубже осмыслить сами последствия реализации принципов «деяния – не деяния», философию «дао», в конечном счете. Ведь каждое действие рождает противодействие, - отсюда, кстати, и теория непротивления злу (тем более, насилием). Вновь возникают сложные философские проблемы, связанные с осмыслением деятельности и ее результатов для человека.
В дальнейшем развитии культуры точка зрения на этот счет неоднократно менялась. Утопия нерегламентированной личности обернулась абсолютной ее регламентацией в эпоху абсолютизма 17 века. (Не этим ли путем шел и А. А. Аракчеев?). Поэтому в трагедиях классицизма (Корнель, Расин) конфликт общественного долга и личных устремлений человека становится центральным. Динамическое равновесие в этом конфликте отображает суть жизни. Но разочарование в общественном прогрессе породило романтизм (кон. 18 - нач. 19 века)  с его мировой скорбью и утверждением вечности борьбы со злом (Гейне, Шиллер, Шопен, Байрон). Действительность, - нечто таинственное, иррациональное, загадочное, в котором фиксируется разлад мечты и обыденности. Личность - целая Вселенная, у которой есть и “ночная “ сторона, обладающая своей притягательностью. В целом, в романтизме уже и безобразное реабилитируется в искусстве (творчество Шарля Бодлера, Артюра Рембо, маркиза де Сада). Критический реализм, в последующем, и в Европе, и в России особенно, раскрывает опять – таки трагический разлад личности и общества (Н.Гоголь, М. Лермонтов, Ф. Достоевский, Л.Толстой). В искусстве социалистического реализма в СССР истинной темой трагедии провозглашаются уже революции, соотнесение человека и истории. Трагическое трактуется, как частный случай героического: своей борьбой и даже гибелью герой стремится проложить путь к более совершенному состоянию мира. Принципы, во имя которых идет борьба, (отображаемые, к примеру, в произведении искусства), настолько важны для героев, что ценятся ими дороже собственной жизни («Овод» Войнич, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского). Думаю, что современные политики и политологи недостаточно учитывают этот момент притягательной трагедийной жертвенности при анализе ситуации в стране и мире сегодня.
Представленные примеры трагедийного содержания искусства (как его высшей формы) отражают размывание традиционного понимания прекрасного, как объективно и безусловно существующего в мире, способствуют такому размыванию и, более того, эстетизации темных сторон действительности. (О чем подробнее мы говорим в других работах45). В этом плане ХХ век, как эпоха величайших социальных потрясений и кризисов, дает множество примеров напряженных трагедийных ситуаций. Конфликт в трагедии (личность и обстоятельства) непримирим, ибо порождается глубинными противоречиями, - его трагическая развязка должна быть закономерна и необходима. В целом трагедия как жанр исчезает, но как элемент (трагедийный элемент) она проникает во все роды и виды искусства. И все это не противоречит дионисийской эстетике жизни. При этом, если французский экзистенциализм возвел в ранг философской истины мироощущение современным человеком своей потерянности в этом мире (где царствует необходимость), неустойчивости и бессмысленности человеческого существования, если в эстетике декадентства (конец 19 в.), в авангардизме 20 века (например, творчество Сальвадора Дали) безобразное провозглашается уже в качестве единственного эстетического эквивалента абсурдности бытия, то, не желая согласиться с этим, как выход, философы ищут пути к осознанию иного, «подлинного существования», в том числе и путем «великого отказа и очищения». Эстетика Сартра, к примеру,  признается в этом плане наиболее четко разработанной. Существование человека трактуется, похоже, как бы предшествующим проявлению его сущности41. Можно предположить, по сути дела развивая идеи Ф. Шеллинга, что человек изначально, с момента творения, добр или зол в той или иной степени, и в своей жизни он реализует этот изначальный проект. Но это означает, что опять побеждает необходимость, опять мы вводим представление о Боге, в противовес стремлению человека к свободе, - возможно, в деятельности человека все же реализуется некая карма. И тем не менее человек не сдается. Может быть действуют импульсы более глубокие, - от хаоса, от первовещества? Эта вечная борьба (что-то напоминающее стремление мотылька, летящего в огонь) и есть, возможно,  залог совершенствования самой кармы и достижения в конечном счете состояния нирваны, в соответствии с представлениями древнеиндийской философии. Может быть, именно в этом корни оптимизма трагедии, чувства прекрасного и наслаждения, возникающего при этом, когда эти чувства рождают некое предощущение смысла жизни? Лессинг, в частности, развивает концепцию обязательной оптимистичности трагедии в искусстве. (Лессинг42: «Ужасы и жизненные бедствия следует изображать, ничуть не смягчая их, - но и одновременно показывать, что это есть лишь преходящий момент мира, в котором всегда существует высшая гармония и справедливость. Осмысляя гибель индивидуальности, как непоправимое крушение целого личностного мира, трагедия вместе с тем утверждает прочность, бесконечность всего мироздания. Трагедия - это философское искусство, искусство на стыке с философией, ставящее и решающее высшие метафизические проблемы. Трагедия - скорбная песнь о невосполнимой вроде бы утрате и одновременно - радостный гимн бессмертию и стойкости человека»). Может быть, даже гимн именно  жизни, витальности, как таковой? Истоки такого оптимизма трагического мировосприятия можно усмотреть в мифологии Греции (Дионис), Египта (Озирис), Финикии (Адонис), Малой Азии (Аттис),  Вавилонии (Мардук), - об умирающих и воскресающих богах (в эмоциональной сфере - переход соответственно печали в радость). Эту же идею отображает и древнеиндийская религия, через понятия сансары, реинкарнации, метемпсихоза, сохраненные и в буддизме. В целом, трактовку греческой трагедии следует, похоже, принять, как жизнеутверждающую и оптимистическую песнь «сатира - козла». В любом случае, в трагедии отображаются не какие – то частные, отдельные, в чем – то случайные несчастья человека, а фундаментальная сложность бытия человечества, сказывающаяся на судьбе отдельной личности, которая при этом может это остро переживать и, одновременно, стойко противодействовать в борьбе с обстоятельствами. Как тут вновь не вспомнить древних. Плотин42: «Не дело Бога сражаться вместо тех, кто не хочет драться… Чтобы получить урожай, надо не только молиться, а возделывать почву... Если пренебрегаешь своим здоровьем – будешь болеть… Если злые люди стоят у власти, то это происходит всегда из – за трусости их подданных. Такова справедливость и обратное было бы несправедливо». Иной раз, в связи с этим, говорят о несовершенстве бытия. Конечно, совершенство или несовершенство бытия - это большой философский вопрос, - и, возможно, вообще некорректно его ставить, - в онтологическом плане. Трагическая личность, стремясь к высшей гармонии, силой сопротивляясь насилию, рождает новое сопротивление, новую дисгармонию, что делает трагедию в принципе неустранимой из жизни. С этой точки зрения, «трагическое в искусстве можно уподобить прививке от смертельной болезни, - оно умудряет душу и облегчает встречу с трагическим в жизни» (Фазиль Искандер42). В трагедии -  смерть, угроза физической смерти тела, - момент истины, когда отчетливей выступают правда и ложь, добро и зло человеческого существования. При этом у человека иной раз появляется все же ощущение некоего смысла этой жизни (пусть и с трагической окраской), но понимание этого смысла, - вот в чем вопрос! (Над ним и бьюсь я в своих главных книгах).
***
Подчеркну еще раз трагическое отображение «демона Сократа» в действиях наших героев. Ф. Бэкон - успешный царедворец на определенном этапе жизни, - попадает в паутину интриг и даже под суд. Спасенный своим высоким покровителем, он находит спасение и исцеление в сфере науки и философии, в магии масонства. И в этой сфере ярко проявилось взаимопроникновение начал аполлонизма и дионисизма: стремление к утверждению сугубо логических императивов в науке (работа «Великое восстановление наук») и понимание недостаточности этого («Новый Органон»),  исследование проблематики философии всеединства в работе «О достоинстве и приумножении наук», при анализе древнегреческих мифов и сугубо практические советы в  «Опытах и Наставлениях нравственных и политических»19).
 А. А. Аракчеев непоколебимо привержен принципам логики, укрепления порядка и дисциплины в организации государственных структур и особенно армии. Однако, оказывается не чужд и эстетических проявлений в устроении любимого поместья Грузино.
***
В заключение, вновь процитирую Ницше: «Время сократического человека миновало, - готовьтесь сопровождать Диониса из Греции в Индию»…  и напомню некоторые наиболее глубокие философско – религиозные идеи древней Индии и древнеиндийской мифологии  (как общий философский фон для оценки жизни и деятельности наших героев). 
Бхагаватгита18
1.О реинкарнации
Беседа 2. Мудрые не оплакивают ни живых, ни мертвых. Ибо поистине не было времени, когда бы я, как ты, или эти люди, не были; воистину не перестанем мы быть и в будущем. Как живущий в теле переживает детство, юность и старость, также переходит он в другое тело…  Реальное не перестает быть, - эту конечную истину постигли прозревшие в суть вещей. Знай, что То, которым проникнуто все сущее, – неразрушимо. Никто не может привести к уничтожению то Нерушимое. Преходящи лишь тела этого Вечного, который неразрушим и неизмерим…  Думающий, что он может убить, и думающий, что он может быть убитым, оба одинаково заблуждаются. Человек не может ни убивать, ни быть убитым. Он не рождается и не умирает. Раз получив бытие, он не перестает существовать. Он не убит, когда тело его убивают. Подобно тому, как человек, сбросив ветхую одежду, одевает новую, так бросает он изношенные тела и облекается в новые…  Воистину смерть назначена для рожденного, а рождение – для умершего.
***
// Примерно об этом говорила знаменитая Мата Хари своим палачам перед смертью, стоя перед ними и глядя им в глаза (отказавшись от повязки на глаза): «Я не боюсь умереть – смерти нет и жизни нет, есть только различные состояния бытия». Видимо читала «Бхагаватгиту» и верила ей. //
***
2.О греховных действиях
Беседа 3. Арджуна сказал: «Но что толкает человека как бы против его воли к греху? Кажется его толкает к нему неведомая сила».
Беседа 16. Йога распознования между божественным и демоническим:
Благословенный сказал... Демонические люди говорят: «Вселенная рождена от взаимного сцепления частиц и возникает лишь от чувственной причины без правды, без основы, без Бога». Эти люди поработили себя малым разумом, являются врагами мира и жестокими действиями разрушают его. Отдаваясь суете безмерных забот, которые заканчиваются смертью, считая удовлетворение своих желаний высшей целью, уверенные, что этим кончается все, исполненные тщеславия, самообольщения и надменности, держась вредных взглядов, они добиваются неправедными путями накопления богатств ради чувственных наслаждений. Этих ненавистников я ввергаю в нечистые демонические чрева и рождение за рождением они опускаются на самый низ бездны, где погибает их «я» (чувственность, злоба и жадность).
Беседа 3. Влечение и отвращение к чувственным предметам – воистину препятствия на пути. Убей врага в образе труднопреодолимого желания.
Беседа 16. Лишь освободившись от этих врат мрака, человек творит свое благо и достигает высшей цели, - священные писания (Веды и Упанишады) являются указанием для того, что делать или не делать, - в этом мире ты должен согласовывать свои действия с ними.
3.  О праведной деятельности (Учитель Патанджали)43: 
В период разрушения существующих систем всегда должны появиться люди с врожденным чувством долга, понимающие необходимость прогресса. Божественный план должен быть выполнен, руку Господа не остановить. Изменение невозможно. Свершается судьба… Но деятельность должна быть праведной, т.е. совершаться в гармоническом сотрудничестве с Богом, с Логосом Вселенной, какой бы ни была эта деятельность: ментальная с внешней пассивностью или сражение, физическое уничтожение других людей. Все должно стоять в гармонии с Высшей волей… Разберем теперь, как эти очень общие размышления соотнести с натурой человека. Все люди по темпераменту делятся на три разряда: - преимущественно выделяются либо аспекты сознания,  т.е.превалирует мудрость (Джнана), - либо превалируют аспекты деятельности (Крийя), - либо превалирует воля (Иччха). Все это соответствует  одному из свойств материи, т.е. гунам, в каждой из которых выделяется преимущественно одно из соответствующих качеств (саттва - ритм, раджас - движение, тамас - инерция). Вот как об этом повествует Бхагаватгита (Божественная песнь):
Беседа 14. Йога освобождения от трех свойств:
«Гармония, Инерция, Движение – рождаются от материи, - они крепко привязывают к телу его обитателя. Гармония привлекает влечением к мудрости, к счастью, Движение – источник привязонности к жизни и жажды ее, привлекает к действию; Инерция – неведением рожденная, связывает небрежностью, беспечностью и ленью, окутывая собою мудрость… Если в час распадения тела в воплощенном преобладает Гармония, тогда он вступает в ряды чистых безгрешных мудрецов и возносится вверх; когда преобладает Движение – рождается среди привязанных к действию и остается на среднем уровне; умирая в состоянии Инерции, он рождается в лоне неразумных и опускается вниз, окутанный наихудшими качествами».
Беседа 18. Йога освобождения путем отречения:
«Нет ни единого существа на земле и даже на небе, которое было бы свободно от этих трех свойств, рожденных Материей. Соответственно распределены качества и обязанности каст: у Браминов (прямота, мудрость, вера в Бога, самообладание, ясность, подвижничество, чистота, всепрощение), у Кшатриев (доблесть, твердость, ловкость, мужество, властность), у Вайшиев (землепашество, скотоводство, торговля) и у Шудр (область служения). Они распространены среди людей согласно свойствам, порожденным их собственной природой».
Учитель43: Итак, три касты человеческого общества отображают в этом плане три типа соответствующей природы: брахманы (священнослужители) – желание мудрости неба; кшатрии (воины) – власть, господство, великолепие; вайшья (торговцы) - господствует воля (к накоплению богатств). В каждом человеке (и даже в каждом элементе материи) имеются все три эти гуны, но одна из них, как правило, преобладает (остальные, тем не менее, могут быть вызваны к жизни соответствующими стимулами). Отсюда происходит все многообразие проявленного мира (не найдется ни одной вещи исключительно чистой по одному какому-либо из признаков, - все перемешано).
4) Итог.
Учитель: Итак, единый Бог – объект поклонения, объект всей мудрости, источник всей деятельности. И, следовательно, следует видеть единое человечество, единую жизнь, единое братство через Единого Бога, - вот вывод из всего, что раскрылось нам. Когда Вселенная исполнит свое назначение и настанет день отдыха, - тогда слава его тела будет сиять в разнообразии всех темпераментов, всех деятельностей, всех мыслей и желаний, т. е. всех клеток и тканей, из которых оно строится. И тогда мы увидим, как из этого тела света, из этой совершенной Вселенной, восстанет Логос другой Вселенной и мы, части его Тела, будем работать и в этой Вселенной вместе с ним и еще более совершенно. Так развертывается жизнь из века в век, из Вселенной во Вселенную, и где же, спрошу я, повод для скорби?
***
И зададимся вопросом - как на этом фоне смотрятся наши герои? Ф. Бэкон, с его «Опытами и Наставлениями», с глубоким анализом древнегреческих мифов, с его предполагаемыми масонскими предпочтениями, на мой взгляд, выглядит вполне комфортно. Позиция стоически-эпикурейская. А если учесть суждения его современника (а м.б. и alter ego - альтер эго) У. Шекспира, - тем более.
Уильям Шекспир
LIFE,S PHILOSOPHY – «ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ»
 (или «Жизнь, как ее трактует Философ»)
To-morrow, and To-morrow, and To-morrow,
Creeps in this petty pace from day to day,
To the last syllable of recorded time;
And all our yesterdays have lighted fools
The way to dusty death.
Out, out, brief candle!
            Мы все откладываем на завтра, - говорим «завтра, завтра, завтра»,
   -        И тащимся по жизни мелкими шажками, день за днем.
      Под шорох исчезающего времени.
      И все наши «вчера» выглядят глупо
      Перед неизбежностью смерти…
     Уходим, уходим, - гасите свечи!
Life,s but a walking shadow, a poor player
That struts and frets his hour upon the stage
And then is heard no more; it is a tale
Told by an idiot, full of sound and fury,
Signifying nothing.
Жизнь подобна мельканию теней. И еще напоминает зрелище,
Когда бедный актер выступает на сцене напыщенно и вызывающе,
Но его никто уже больше не слушает.
И еще все это подобно истории,
Рассказываемой идиотом, полной звуков и ярости.
      Не значащая ничего!
Macbeth, Act 5, Sc. 5.
Макбет, акт 5, сцена 5.
(пер. Дружинина В.Ф.)
* * *
С Аракчеевым сложнее. С одной стороны, - это правоверный хранитель устоев монархизма. Но, будучи при этом глубоко религиозным человеком, освещает эти устои светом, в какой-то степени, религиозного фанатизма, реализует защиту этих устоев с религиозным фанатизмом, что, на мой взгляд, и позволяет М. Волошину назвать его «первым русским коммунистом».  В этом плане заслуживает дополнительного пристального внимания тема «масонства в России».
 2.5. Масонство в России
 «Масоны» - вольные каменщики (фр.) – первые такие организации возникли, похоже, в глубокой древности12, в Англии они появились в 17 - 18 в.  Отдельного внимания в этом плане заслуживает деятельность Ф. Бэкона.  (О чем и было ранее сказано достаточно подробно). В 18 веке и на Руси появляется русское масонство. В русском масонстве формировалась и развивалась русская интеллигенция.  Надо было, провозглашалось, соединить веру и знания,  овладеть некими магическими знаниями. Среди русских мистиков – это, наиболее упоминаемые, Лобзин А.Ф. , Сперанский М.М. Первый стремился познать высшие откровения религии с помощью разума. А Сперанский критикует разум. Он говорит о чувственности интуитивной, о том, что надо почувствовать тайну жизни. В 18 веке на Русь проникают переводы западных оккультистов и мистиков – Беме, Сен Мартена и других. И учреждается орден Розенкрейцеров.  В 19 веке в Отечественной войне 1812 года русские более основательно познакомились с европейской культурой и это, безусловно, дало толчок для развития русской культуры. В частности, в России в начале 19 века появляются философские кружки, общества любомудров. В то же время появились и общества  масонов, - последние являлись более сложными для однозначной оценки. Подробно исследована деятельность русских масонов   Б. П. Башиловым13 .
/В 50-60 годах создавался и печатался в Аргентине главный труд Башилова — «История русского масонства» в девяти томах)./ Особенно активно они вели агитационную работу с будущим претендентом на русский трон цесаревичем Павлом Петровичем. Отданный матерью в полное распоряжение главного воспитателя графа Никиты Панина, Павел с раннего детства оказался среди видных русских масонов. Люди, с которыми чаще всего встречался Павел в дни своего детства, в дни юности и позже, которым он доверял, с которыми дружил, которые высказывали ему свое сочувствие, были все масоны высоких степеней. В семье своей жены Павел также оказывается в атмосфере увлечения идеями мартинистов. Многолетняя обработка дала, наконец, свои плоды и в 1784 году Павел вступил в одну из масонских лож. Вступление Павла в масонскую ложу возбудило у Екатерины подозрение, что за просветительной деятельностью масонов скрываются какие-то тайные цели и что масоны, вовлекая Павла I в свои сети, хотят организовать заговор против нее. В 1785 году она отдает приказ Московскому полицмейстеру и Московскому Митрополиту произвести проверку содержания книг и журналов, издаваемых в Москве "Дружеским ученым обществом", во главе которого стоял розенкрейцер и мартинист Новиков. Но благодаря Митрополиту Платону, покровительствовавшему "Дружескому обществу" и давшему отзыв о Новикове, как о примерном христианине, и благожелательный отзыв о большинстве просмотренных книг, проверка не принесла никакого вреда деятельности московских розенкрейцеров. Екатерина успокоилась. Как же относился к масонам сам Павел? По благородству своего характера, отмечает Башилов, Павел с детства окруженный масонами, не догадывался об истинных тайнах целях мирового масонства, считал, что масоны - добродетельные люди, желающие добра людям. Но потом у Павла, видимо, зародились какие-то подозрения. И когда разразилась Великая французская революция и Павлу стало известно об участии в ней масонов, он резко изменил свое отношение к масонам. Позднее в обвинительном приговоре по делу Новикова, московским розенкрейцерам вменялось в вину, "что они употребляют разные способы, к уловлению в свою секту известной по их бумагам Особы». В сем уловлении, так и в упомянутой переписке, Новиков сам признал себя преступником." Арест Новикова был первым решительным мероприятием Екатерины против масонов. Новиков и наиболее активные члены "Ученого дружеского общества" были арестованы, - кто посажен в тюрьму, кто выслан. Все масонские ложи в России были закрыты. Все масоны, находившиеся в близких отношениях с Павлом, по приказанию Екатерины, были удалены от него. (Правда, став Императором, Павел вернул из ссылки и тюрем Новикова и других масонов, наказанных Екатериной. Но это был акт скорее дружеского расположения к ним, как людям, чем как к масонам). В целом, однако, надежды масонов, что Павел будет послушным орудием масонства, не оправдались. Это и послужило впоследствии, видимо, главной причиной его трагической гибели и клевете на него при жизни и после его смерти. Будучи всегда глубоко религиозным человеком, Павел несмотря на свое вступление в масонскую ложу, остался православным христианином. События во Франции еще более усилили его религиозность. Молясь Богу, он часами простаивал на коленях перед иконами в домашней церкви в Гатчинском дворце. (Важно отметить, что большую роль в перемене взглядов Павла на масонство сыграли убежденные противники масонства Аракчеев и граф Ростопчин). Поняв, что Павел I не намерен делить свою власть с масонством и играть предназначенную ему роль Царя-масона, русские масоны стали во главе враждебно настроенных к Павлу кругов дворянства. Сделать это было русским масонам не трудно. Ведь 95% русских масонов того времени были представители аристократии и дворянства. Своекорыстные интересы дворянства и политические вожделения масонства сошлись. И русское дворянство и русские масоны приступили к организации очередного дворцового переворота. Врагами Павла распускаются слухи о том, что Павел сошел с ума. Всякий поступок Павла дополняется такими подробностями, ретушируется так, чтобы представить его полусумасшедшим. «Я не хочу и не могу утверждать, что Павел отличался постоянством характера и совершенно не повинен во всех тех поступках, которые ему приписываются», - отмечает Башилов.  «Но я сомневаюсь, чтобы Павел, совершил все те поступки, которые ему приписываются, и уверен, что на совершение ряда их он был сознательно спровоцирован окружавшими его заговорщиками». Князь Лопухин утверждает, что "были около Императора люди злонамеренные, которые пользовались его раздражительностью, а в последнее время даже возбуждали ее, чтобы для своих целей сделать Государя ненавистным". И Лопухин утверждал правду. Павла систематически и намеренно толкали на поступки, которые служили поводом для систематической и намеренной клеветы против него.  Понимая это, честный историк должен очень осторожно относиться к "доказательствам сумасшествия Павла". Клеветали на Императора Павла I при жизни, клевещут и до сих пор, сто пятьдесят лет спустя после его убийства. Масоны организуют заговор против оклеветанного ими Павла I. После удаления Павлом Никиты Панина из Петербурга во главе заговора становится прибалтийский немец Пален, втершийся в доверие к Павлу. Пален (настоящий демон интриги) стремится уже не к установлению регентства и даже не к свержению Павла, а ставит целью заговора убийство Павла I. Он бесстыдно пользовался доверчивостью Павла, изображая действительно преданных ему лиц, - таких как Аракчеев и Ростопчин и других преданных Павлу людей, - как его тайных врагов, а тайных врагов Павла, участников заговора, изображала как самыхпреданных ему лиц. Пален достиг высоких постов и заслужил доверие Павла в результате сложной интриги, проведенной заговорщиками против Аракчеева. Заговорщикам  удалось оклеветать Аракчеева и добиться удаления его из Петербурга. На место Аракчеева заговорщиками единодушно был рекомендован Пален. Пален стал начальником полиции и тайной канцелярии. Пален рекомендовал Павлу уволить "ненадежных" лиц и заменить их участниками заговора. Павлу Пален давал понять, что тот не может надеяться на верность своей жены и своих сыновей. Сыновьям же Павла и Императрице Пален сообщал, что Император считает их участниками заговора против него и что он намеревается заключить Императрицу в монастырь, а сыновей в крепость. Великого Князя Александра Пален долго и искусно провоцировал, прежде, чем он получил от него согласие на свержение отца.  «Великий князь Александр, - вспоминал Пален, - не соглашался ни на что, не потребовав от меня клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца. Я дал ему слово". А после убийства Павла, получивший от Павла I графское достоинство Пален цинично заявлял, что "за что другое, а за это сумею дать отчет Богу".
Кто организовал заговор и убийство Павла? На этот вопрос можно ответить определенно, -  отмечает Башилов, - масоны и аристократия. Русским масонам и иностранным
масонам, в первую очередь, английским, принадлежит руководящая роль в убийстве Павла, жестоко обманувшего надежды масонов, что он будет царем-масоном.  Начавшееся сближение Бонапарта и Павла I, возможность превращения французской республики в монархию, - никак не устраивало ни масонов, ни Англию. Английский посол в Петербурге Уинтворт установил связи с масонами и предоставил им большие средства на организацию заговора против Павла. Когда в Париж пришла весть, что Павел задушен в Михайловском дворце, Бонапарта охватил яростный гнев.  "Для него, - пишет Тарле, - никакого сомнения не было, что убийство Павла организовали англичане. Союз с Россией рухнул в ту мартовскую ночь, когда заговорщики вошли в спальню Павла". С помощью английского золота, русские дворяне в союзе с масонами убили того, что впервые после Тишайшего Царя - отца Петра I - снова хотел стать Царем всего русского народа. Войска же, бывшие на стороне Павла, встретили появление нового императора угрюмым молчанием. Публика, особенно же низшие классы, и в числе их старообрядцы и раскольники, пользовались всяким случаем, чтобы выразить свое сочувствие удрученной горем вдовствующей Императрице.
Кто был заинтересован в убийстве Павла I, кроме масонов и Англии, ясно показывает поведение Александра I после восшествия его на престол. Александр I, - актом 2 апреля 1801 года, т. е. через четыре недели по восшествии на престол, до установления Негласного комитета, восстановил жалованную грамоту дворянству, показав этим, кому нужна была более всех перемена царствования в пользу молодого неопытного Великого Князя, обязанного тем, которые возвели его на престол, совершенно так, как было при дворцовых переворотах в 18 веке. "Получилось повторение того, что было при Екатерине Второй, когда она дала эту грамоту дворянству, будучи обязанной ему престолом, а позже Александр Первый утвердил ее, не обсудив даже в Негласном Комитете, будучи обязан престолом заговору". Известный историк Великий Князь Николай Михайлович пишет, что "дворянство было всегда ненавистно Александру, а корень ненависти к нему связывался не с крепостным правом, а с ролью дворянства в событии 11 марта, не забытых Государем в течении всей его жизни." Им удалось спровоцировать наследника, будущего Имп. Александра I, на косвенное прикосновение к заговору. (Пален был сослан в его родовое имение, остальные заговорщики продолжали службу, но в обществе они отнюдь не были на положении героев. Пушкин, по свойствам своей байронической натуры, не любивший Павла I-го, все же, об убийцах его, отзывается презрительно, как о людях полупочтенных).
А что Аракчеев? Продолжим цитировать труды Башилова Б.П.13: «Александр Первый и его время» (Масонство во времена Александра Первого), - борьба «русской партии» против масонства в царствование Александра I». Кроме "английской", "французской", "австрийской" партий, в эпоху Александра I существовала еще одна - " русская партия", о которой большинство историков или ничего не говорят, или которую стараются всячески оклеветать. А о том, что "русская партия" в эпоху Александра I все-таки была, мы узнаем из депеши французского посла гр. Лаферроне от 1 октября 1823 года, в которой он пишет: "То, что здесь называют "русская партия", - это партия, во главе которой стоит граф Аракчеев и старается в данный момент свалить графа Нессельроде". Итак, о "русской партии" не было слышно, а о том, что ее возглавляет Аракчеев - еще меньше; похоже, что все это крепко замалчивалось. Но выдающийся государственный деятель Александровской эпохи граф Аракчеев был душой русской партии. Не много людей среди Александровской эпохи было таких русских патриотов, каким был железный граф Аракчеев, непримиримый враг русских масонов и якобинцев. (Все люди не без греха, - может быть кое в чем из числа приписываемого ему Аракчеев и виноват, - но большинство приписываемых ему поступков являются грубой клеветой со стороны масонов и якобинствующих дворян Александровской эпохи). Александр I мало верил окружавшим его людям. Полностью он доверял одному только Аракчееву. Он знал, что тот не предаст его в трудную минуту. Неограниченное доверие, которым пользовался гр. Аракчеев у трех Императоров: Павла I, Александра I и Николая I,  было причиной зависти к Аракчееву со стороны многих высокопоставленных лиц. Преданность Аракчеева и его несокрушимая воля - спутывали политические расчеты русских вольтерьянцев, якобинцев и масонов. А зависть - мать клеветы. В своем стремлении оклеветать Аракчеева, его враги потеряли всякое чувство меры и создали совершенно неправдоподобный образ человека, лишенного всех достоинств. Но этого человека тем не менее уважали и любили три русских царя.
Русские историки много поработали над тем, чтобы исказить и опорочить образ этого человека. Они не жалели черных красок, стараясь представить выдающегося русского патриота тупым, ничтожным бюрократом, диким, невежественным реакционером, раболепным царедворцем, жестоким зверем. Преданность Аракчеева Александру I вызывало бешенство в "прогрессивно" настроенных кругах дворянства. Аракчеев мешал и масонам и дворянам в их работе по развалу монархического строя. С ненавистью называли Аракчеева "бульдогом, всегда готовым загрызть царских недругов". Преданность Царю в глазах привыкших к заговорам и предательствам "аристократов" была "гнусной низостью". Аракчеева всячески старались очернить в глазах "передового общества": составляли против него эпиграммы, клеветнические стихи и анекдоты. Можно ли верить всем низким клеветническим сплетням подобного сорта?
        В книге об Аракчееве, автор ее П. Н. Богданович, приводит целый ряд писем Аракчеева к Александру I,  из которых видно, что у него чувство жалости к обездоленным было больше, чем у тех, кто распускал о нем слухи, как о диком изверге. Только эти письма доказывают, что Аракчееву, прославленному "извергом", "зверем из зверей", были близки бедствия простого люда и что он не раз защищал их интересы. Только благодаря этим письмам было облегчено положение тысяч людей.
Граф Аракчеев энергично поддержал Митрополита Серафима и Архимандрита Фотия, старавшихся объяснить Императору Александру I, какой вред приносит национальным интересам России занятая им позиция по отношению к религии. Но Архимандрита Фотия, осмелившегося выступить против масонов, "Библейского общества", против князя Голицына, против всех, кто хотел окончательно и навсегда подорвать силы православия, постигла судьба всех членов "русской партии".  (Архимандрит Фотий был оклеветан русскими историками и духовными потомками русского масонства - русской интеллигенцией, - точно также, как и другие выдающиеся русские патриоты Александровской эпохи).
Александр I понял это и несколько раз призывал Фотия для бесед. В отправленном Императору Александру I письме архимандрит Фотий предупреждает его о готовящейся революции.  Послание Фотий заканчивает призывом к Александру встать на защиту
православия и действовать так, чтобы рассеялись "враги Бога отцов наших».  Когда Фотий отправил Императору новое послание, в котором призывал решительно бороться с врагами православия и трона, Александр I послушался и исполнил советы Фотия  - 15 мая 1824 года министерство духовных дел было закрыто, князь Голицын был уволен от должности министра духовных дел, народного просвещения и председателя "Библейского общества".
Председателем "Библейского общества" временно был назначен Митрополит Серафим.  Фесслер, духовный наставник масона Сперанского и Госпер, автор книги "Geist des Lebens" были высланы из России».
Итак, мы выслушали мнение страстного приверженца деятельности А. А. Аракчеева. (Его правдивость, а также жизнь и  деятельность самого А. А. Аракчеева, видимо, еще не раз будут обсуждать историки и другие заинтересованные люди). Но как тут не вспомнить суждение Ф. Бэкона:
Ф.Б.  О единой религии 19… «Будучи главной связующей силой общества, религия и сама д.б. скреплена силой единства. Ереси и расколы являются величайшим соблазном, худшим даже нежели развращенность нравов. .. Атеисты и нечестивцы, слыша о разногласиях в делах веры, отвращаются от церкви и занимают места в собрании развратителей…Следует остерегаться двух видов разногласий: в одном случае спорный вопрос настолько пуст и ничтожен, что не стоит тратить на него сил и времени; в другом случае спор может идти по вопросу серьезному, но доводится до чрезмерной тонкости и запутывается… Есть также два случая ложного единения: во-первых, когда единение зиждется на невежестве (в темноте все цвета сливаются); во-вторых, когда оно слажено при прямом допущении разногласий в основных вопросах (не уничтожить и не извратить в частности законов милосердия и человеческого общежития)…Христиане владеют двумя мечами – духовным и светским. Меч светской власти должен извлекаться из ножен с величайшей осторожностью в защиту религии и совсем уж чудовищно вооружать им простой народ. Вот почему церкви необходимо вооружиться своим учением и божественными установлениями, государям – мечом, а богословию и нравственным философам – стремиться способствовать изгнанию всех нечестивых учений».
***
Однако, уместно напомнить и уже упомянутое свидетельство П.П. фон Гёце «Князь А.Н. Голицын и его время»: «…Совместников Аракчеев не терпел…  Совместником в царской милости оставался для него только князь А.Н. Голицын. (В бытность Голицына министром Синод был фактически подчинен одному из отделений его Департамента духовных дел).  К его устранению Аракчеев воспользовался негодованием той части духовенства, которая желала, чтобы Министерство духовных дел было упразднено, находя, что лицо, управлявшее этим министерством, то же для Св. Синода, что министр юстиции для Сената….»... Оставим эти вопросы историкам будущего.
***
Еще представляется важным процитировать Бориса Башилова по другому важнейшему вопросу13 , (о чем в общем-то уже шла речь). «Уже несколько поколений русских людей выросло в убеждении, что инициатором военных поселений является не кто иной, как Аракчеев. На самом деле Аракчеев был противником создания военных поселений. Историк “прогрессивного” направления Кизельветер, оспаривая общепринятую точку зрения историков своего политического лагеря, что инициатором военных поселений был Аракчеев, пишет: “И вопреки распространенному мнению о том, что Александр по слабости характера уступил мнению Аракчеева, отказываясь от собственных планов, на самом деле Аракчеев с его военными поселениями сам входил целиком в эти планы царственного мечтателя, умевшего как никто, связывать в своих фантазиях самые противоположные элементы. Известно, что мысль о военных поселениях принадлежала самому Александру и Аракчеев, не одобрявший этой мысли и возражавший против нее, стал во главе военных поселений только из угождения Государю”. То же пишет и знаток Александровской эпохи Великий Князь Николай Михайлович: “Всем было известно, что многие лица, стоявшие во главе администрации, в том числе и граф Аракчеев были против устройства военных поселений; что Аракчеев предлагал другие меры по усилению контингента армии, - сократить, в частности, срок службы нижним чинам, назначив его вместо 25-летнего восьмилетним ”. Кто объективно подходит к изучению истории создания военных поселений, тот знает, что Кизельветер и Великий князь Николай Михайлович восстанавливают историческую правду. Инициатором создания военных поселений является Александр I, но форма военных поселений принадлежит не ему. Эту форму Александр заимствовал из сочинения масона князя Щербатова “Путешествие в землю Офирскую”. В этом сочинении, представляющем план организации и государства согласно масонским идеям, система организации войск излагается следующим образом: каждому солдату дана (меньше обыкновенного хлебопахаря — однако довольная) земля, которую они обязаны стали обделывать: треть же из каждой роты, переменяясь погодно, производит солдатскую службу; а и все должны каждый год собираться на три недели и обучаться военным обращениям, а во все время, в каждый месяц по два раза...Солдаты набираются в “стране офирской” только из раз навсегда определенных для этой цели селений. В жизни офирян “все так рассчитано, что каждому положено правило, как ему жить, какое носить платье, сколько иметь пространный дом, сколько иметь служителей, по сколько иметь блюд на столе, какие напитки, даже содержание скота, дров и освещения положено в цену”. “Путешествие в землю Офирскую” — это первый русский проект попытки построить государство по идеям масонского социализма. Так же, как во всем государстве, строго регламентируется жизнь и в военных поселениях земли Офирской. Это готовый законченный проект военных поселений, которые решил устроить Александр I. (Таким образом, идею военных поселений и строжайшую регламентацию жизни в них Александр I заимствовал не у прусского ландвера, как указывает Керсновский в “Истории царской армии”, а скорее всего у масона Щербатова). Керсновский следующим образом описывает порядки жизни в созданных по приказу Александра I военных поселениях: “День военного поселенца был расписан до последней минуты, повседневная жизнь его семьи регламентирована до мельчайших подробностей — вплоть до обязательных правил при кормлении грудных детей, мытья полов в определенные часы и приготовления тех же кушаний во всех домах. За малейшие проявления частной инициативы в хозяйстве, за пустячное отступление от предписанного казенного шаблона назначались несоразмерно суровые наказания”. Разве все это не есть точное воспроизведение жизни в земле Офирской, в которой “все так рассчитано, что каждому положены правила, как ему жить”. Александр I не мог не знать о “Путешествии в землю Офирскую”. Воспитанный Лагарпом в республиканском духе, живя среди масонов, окружавших тесным кольцом Павла, Александр еще в юности наверняка прочел сочинение князя Щербатова. Но возникает вопрос, почему Александр I, решив создать военные поселения, создал их не по образцу, к примеру, казачества, а по идее масона Щербатова? Да потому же самому, почему Петр I решил не улучшать существовавшие русские учреждения, а заменить их европейскими. Идеи князя Щербатова были европейские, масонские идеи и они были близки душе Александра I, воспитанного Лагарпом в духе европейских идей. Ведь во всей своей государственной деятельности Александр I продолжал европейские начала, посеянные Петром I по совету немецкого философа Лейбница. Какую цель преследовал Александр I, создавая военные поселения? Страсть Александра I к прусской муштровке нельзя признать основной причиной. Не является главной целью и желание с помощью создания военных поселений сократить расходы государства на армию. О главной причине желания Александра I создать военные поселения как можно быстрее, историки обычно умалчивают. А эта главная причина заключается в желании Александра I получить опору в создании преданной царскому трону воинской силы, которую в случае необходимости он мог бы противопоставить гвардии, после заграничных походов ставшей цитаделью русского масонства и якобинства. Существуют исторические данные: русское масонство и после Отечественной войны продолжает находиться в полном подчинении у руководителей иностранных масонских орденов, частью которых являлись русские ложи. Французский посол граф Буальконт в депеше написанной 29 августа 1822 года пишет:“...Император приказал закрыть несколько лож в Варшаве, и готовил общее запрещение; в это время была перехвачена переписка между масонами Варшавы и английскими. Эта переписка, которая шла через Ригу, была такого сорта, что правительству не могла нравиться. Великий князь Константин (живший постоянно в Варшаве) приказал закрыть все ложи. Из Риги Его Величество также получил отрицательные отзывы о духе масонских собраний; Генерал-Губернатор приказал закрыть все ложи и донес об этом в С.-Петербург”.“В России имеются все признаки духа разрушения, — сообщает в том же письме граф Буальконт». 1 августа 1822 года Александр I дал следующий указ: “Все тайные общества, под каким бы наименованием они не существовали, как то масонских лож и другими, закрыть и учреждения их впредь не дозволять, а всех членов сих обществ обязать подписками, что они впредь ни под каким видом ни масонских, ни других тайных обществ, ни внутри империи, ни вне ее составлять не будут”. “...Эксцессы в гвардии и революционная работа в армии, — указывает полковник Генерального Штаба П. Н. Богданович в книге “Аракчеев”, — без существования военных поселений поставила бы Государя в зависимость от любого заговора, т. е. в трагическое и безвыходное положение. Военные же поселения в корне меняли эту кошмарную обстановку: и мысль о них вышла исключительно из головы Александра I, много думавшего об отце и деде, а с ними и о судьбе русской монархии. Аракчеев же эту мысль Императора осуществил со свойственной ему точностью, исполнительностью и законченностью”. “Что делал бы Император Александр I в создавшейся атмосфере, если бы в ближайшем к С.-Петербургу районе не было бы мощного кулака поселенных войск (надо считать около 100.000 человек), а на юге 240 эскадронов — войск беспрекословно преданных Императору, войск, которые были крепко в руках графа Аракчеева, на которого, к тому же равнялась масса артиллерии. И в этом также кроется разгадка той травли, которая велась и ведется против Алексея Андреевича, бывшего, как и при Павле I, грозным препятствием для дворцовых переворотов — организатора, воспитателя и руководителя поселенных войск”. Создание военных поселений очень беспокоило Англию и русскую аристократию. “...С претворением в жизнь замысла Императора, кончалось ее своеволие, кончалась роль гвардии, как янычар или преторианцев, и безболезненно проходило бы уничтожение крепостного права. Для русской боярщины все это было бы смертельным ударом”. Это объяснение П. Н. Богдановича вполне возможно является самым верным объяснением. Очень характерно, что декабристы особое внимание сосредоточили на проведении революционной работы именно в районе военных поселений. Масоны и русские якобинцы видимо отдавали себе отчет в том, что военные поселения являются орудием, направленным против них. С другой стороны они старались использовать недовольство, имевшееся среди военных поселений, и направить его, с помощью намеренных строгостей, против правительства. Раскрытие заговора декабристов было обнаружено не где-нибудь, а в военных поселениях на юге России. (Штаб южного района поселений напал на след революционной работы масона полковника Пестеля). В переписке Александра I с гр. Аракчеевым “проскальзывает исключительное, доходящее до удивления, постоянное внимание, забота, опасение, почти навязчивая идея во всем, что касается военных поселений, желание никого даже близко к ним не подпускать”. Такой вывод делает Богданович. По поводу беспорядков в Гвардейском Семеновской полку Аракчеев писал Императору весной 1820 года: “Я могу ошибаться, но думаю так, что сия их работа есть пробная, и должно быть осторожным, дабы еще не случилось чего подобного”. Аракчеев не ошибся в том, что в гвардии велась работа против Александра I. В мае 1821 года князь Васильчиков подал Александру рапорт об обнаружении в гвардии политического заговора. Тогда Александр I решил удалить гвардию из Петербурга в Вильно под предлогом скорого похода ее в Европу. 4 марта 1824 года Александр пишет Аракчееву: “Обращая бдительное внимание на все, что относится до наших поселений, глаза мои ныне прилежно просматривают записки о проезжающих. Все выезжающие в Старую Руссу делаются мне замечательны” (дальше перечисляются фамилии лиц). “...Может быть они поехали по своим делам, но в нынешнем веке осторожность не бесполезна... Вообще прикажи Морковникову и военному начальству обратить бдительное и обдуманное внимание на приезжающих из Петербурга в Ваш Край”. 8 марта Император сообщает Аракчееву: “Я полагаю, что петербургская работа кроется около наших поселений. И что на настоящий след мы еще не напали”. 23 мая 1824 года находившийся в Варшаве Александр I предлагает Аракчееву так разместить 13-ю дивизию, “чтобы она не мешала поселенным войскам, и дабы не было между ними сообщений”. “Есть слухи, — записывает в 1824 году Александр I, — что пагубный дух свободомыслия или либерализма растет или по крайней мере сильно развивается уже между войсками. Что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют притом своих секретных миссионеров для распространения своей партии”.
***
Добавлю от себя (автор, - В. Д.): такого рода анализ ситуации кардинально меняет наши представления советского времени о «декабристах». Хотя надо признать, что о них нельзя судить, слишком обобщая, - все это разные люди. И, возможно, в большинстве – это молодые люди, о которых А. С. Пушкин написал превосходные строки: «Пока свободою горим, пока сердца для чести живы, мой друг, Отчизне  посвятим души прекрасные порывы!». Это как раз то, за что мы их и полюбили. Но были, похоже, и другие,- русофобы.
* * *
Продолжу цитировать Башилова: «В истории создания военных поселений надо различать, похоже, две вещи — основной политический замысел Александра и масонскую форму его выполнения, ту излишнюю систему регламентации жизни, которая была создана в военных поселениях — то есть реализацию идеи масонского социализма, развитую князем Щербатовым. Нельзя, видимо,  целиком доверять клеветническим измышлениям об невероятных ужасах, существовавших в военных поселениях, исходивших из рядов участников масонско- дворянского заговора. Значительная часть этих ужасов, при беспристрастном исследовании документов военных поселений, наверняка перейдет в разряд басен вроде вырванных Аракчеевым усов и откушенных им ушей. “Правда, крестьяне относились в большинстве с недоверием к новшеству, подавали прошения вдовствующей Императрице, Великому Князю Николаю Павловичу, но вначале не замечалось особого ропота. Впоследствии часто отношения обострялись, больше ради мелочей, (таких, как приказание брить бороды, носить казенные мундиры, а иногда, вследствие излишней строгости или бестактности местного, подчас слишком ретивого начальства). Но, в общем, крестьянство не обнаружило того негодования, которое старались изобразить впоследствии в литературе”. К такому выводу приходит изучавший историю военных поселений Вел. князь Николай Михайлович в своей монографии “Александр I”. А как известно, этот историк в общем относился к Аракчееву очень недоброжелательно. Французский посланник граф Ноаль, как и все иностранные послы, подробно сообщает о росте революционных настроений среди офицерства и работе по созданию военных поселений, но не сообщает никаких сведений о творящихся в военных поселениях “ужасах”, а ограничивается замечанием, что “военная колонизация беспокоит крестьян некоторых губерний”. «Такой внимательный наблюдатель современной ему жизни, как Пушкин, никогда не упоминал о зверствах в военных поселениях. А ведь поселения были расположены поблизости от Псковского имения Пушкина, в котором он прожил долгое время"13.
***
Добавлю от себя еще: даже если буквально каких-то «ужасов» и не было, но как может жить нормальный человек в «земле Офирской»? Разве сама по себе организация такой «земли» не есть «ужас»? Вспомню Томаса Гоббса (Англия, 17 век): автор произведения «О гражданине» (гл. XIII; XIV), с одной стороны, подчеркивает необходимость сильной государственной власти, не позволяющей своим подданным вести себя по собственному произволу. С другой же – он видит вред чрезмерного регулирования жизни людей детальными законами, угнетающими личную инициативу граждан и тем более убивающими их волю к жизни». «Существует большое различие между законом и правом,- пишет он,- ибо закон – это узы, право же есть свобода, и они противоположны друг другу»Х.  В целом, жизнь сложнее, безусловно, нежели ее идеальные схемы, создаваемые в теории. Именно об этом спорит Ф. Бэкон с Аристотелем, создавая «Новый Органон», «Опыты и Наставления нравственные и политические». А идеальные схемы получили название «Утопии» и разваливались при первых попытках их осуществить. (От Пифагора, Кампанеллы, Т. Мора до французских социал - утопистов, фашистов, наших декабристов и большевиков. Большой кровью их (воплощенные схемы эти) старались удержать, но хватало ненадолго. Довольно странно, что ни Александр 1, ни Аракчеев этого вроде как не понимали. Видимо, были более веские, с их точки зрения причины, о которых и было сказано (у Александра 1). У графа же  были свои принципы: «…-  «Мы все сделаем. Но от нас Русских нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного». — «Для того, чтобы заставить русского человека сделать что-нибудь порядочное, надо сперва разбить ему рожу»… В этих принципах сквозит и своеобразное понимание нашей «русскости» и чрезмерная, может быть, суровость, жестокость,  - но и оптимизм.  Действительно, по моему мнению, они (такие принципы) становятся особенно нам близки сегодня, когда мы наблюдаем, как многие люди бездумно и беззастенчиво разрушают экологию страны и мира.
2.6. Как может и должен жить человек?
Вновь оттолкнемся от взглядов Аракчеева. С одной стороны, - это правоверный хранитель устоев монархизма. Но, будучи при этом глубоко религиозным человеком, освещает эти устои светом, в какой-то степени, религиозного фанатизма, реализует защиту этих устоев с религиозным фанатизмом, что, на мой взгляд, и позволяет М. Волошину назвать его «первым русским коммунистом». 
В связи с этим также коснемся коротко истории коммунистического движения. Истоки коммунистического движения находим у Пифагора и Платона, у Кампанеллы и Т.Мора, в идеалах французской революции, Парижской коммуны, в конечном счете, у молодого К.Маркса, у русских революционных демократов 19 века (м.б. и у некоторых масонствующих декабристов). Речь всегда шла о построении справедливого, благоденствующего, изобилующего общества для людей, живущих счастливо и реализующих собственную сущность в творческих ее проявлениях. Да, это всегда оказывалось утопией, ибо противоречило реальной сущности человека, в духовном существе которого изначально смешаны побуждения к Добру и Злу. И воинствующее Добро всегда превращалось в свою противоположность: во имя идеалов Добра рубили головы, сжигали на кострах, гноили в концлагерях. Но праведные цели не могут быть достигнуты неправедными методами. (И если Аракчеев интуитивно шел в этом направлении, то это в какой-то степени оправдывает его методы). Но существуют ли вообще какие-либо праведные методы для управления человеком, каков он есть сам по себе, методы формирования его идеальной личности? Это большой философский вопрос. И не имея ответа на этот вопрос, его маскировали нередко идеологизированными ухищрениями. Христианство, буддизм вроде бы указывают на нечто позитивное в этом отношении, но речь идет о бренности нашей земной жизни и о достижении счастья только лишь на небесах. Поэтому их методы оказываются неприемлемыми для коммунистов-практиков, которые к тому же всегда оказываются и атеистами и речь ведут о достижении счастья именно на земле. Отсюда, возможно, и яростные  репрессии против представителей всех религиозных конфессий, которые, на взгляд коммунистических лидеров, только мешают революционным преобразованиям. Причем ярость репрессий только усиливалась особой духовной стойкостью священнослужителей, их авторитетом в широких слоях населения. Удавалось и соблазнить те же широкие массы перспективой быстрого обогащения, что формировало уже разбойные человеконенавистнические формы поведения. И вот вчера еще богобоязненные люди громили и грабили церкви, мечети, храмы, убивали пастырей. (Так это было и в нашей стране после 17-го года). Исходя из сказанного, атеистическую картину мира следует признать неадекватной  (в познавательном смысле) и неприемлемой (в смысле этическом: «Бог умер», писал Ницше перед первой мировой войной; «если Бога нет, то все дозволено», - вспомним и Ф.Достоевского). Поэтому и существует сложнейший вопрос, на котором спекулируют нечистоплотные политики: фашизм и коммунизм, фашисты и коммунисты, фашистский режим и коммунистический режим, идеология фашизма и идеология коммунизма. Существует ли сходство между ними, или же они в корне различны? В чем некоторые люди видят очевидное сходство? В результатах деятельности, в использованных методах действий конкретных режимов (А. Гитлера и И.Сталина и других похожих режимов, созданных по их примеру в различных регионах мира). Да, это были тоталитарные диктаторские режимы. Да, концлагеря, убийства, пытки, массовое истребление народов. Огромные жертвы и страдания собственных народов. Да, их неприятие остальным миром и, в конечном счете, крушение. Схожи были во многом также идеалы индивидуального развития личности: человек должен был быть сильным физически, волевым, решительным, смелым, фанатично преданным вождю, партии. Схожи были соответствующие методы формирования личности: агитации и пропаганды, руководства в сфере искусства, культуры, в области создания и распространения, проката художественных произведений. Схожи были методы государственного управления, - чрезвычайно жесткие и жестокие. На первый взгляд, схожи были и цели: установление всемирного господства соответствующих режимов и соответствующей идеологии. И как раз на пути к реализации этих целей они и столкнулись между собой. Причем, коммунистический режим оказался в этой смертельной борьбе союзником всего остального, противостоящего фашизму человечества. Почему? Да потому что существовало всегда изначальное глубинное различие в целях мирового коммунистического и фашистского движения. //Корни фашистского движения также стары и находятся в древнем Риме, - fascist, fascio (итал. фашист, фашизм, связка прутьев). В свите римского сановника всегда шел человек со связкой прутьев, внутри которой был и топор, - все это символизировало необходимость неуклонного выполнения закона, каким бы он ни был, - в случае неповиновения виновнику грозило физическое наказание, расправа и даже смертная казнь.// (Некоторые действия Аракчеева действительно напоминают как раз этот ранний фашизм – стремление добиться выполнения правил, им установленных, м.б. и в благих целях, любой ценой!). С течением времени фашистское движение прошло стадии национал-социализма, национализма, нацизма, гитлеризма, в конечном счете, и делало (и делает) ставку именно на ту ипостась человеческой природы, которая чаще проявляется в реальной земной жизни: корыстолюбие, жестокость, склонность к насилию, к разрушению, к обману, лицемерию. Провозглашается: «цель оправдывает средства», «не бойся греха, если в нем спасение». Все грехи снимаются фанатичной преданностью фюреру, партии. Некая мораль существует только для «своих». По отношению к «чужим» снимаются все моральные запреты. Провозглашаются две морали: мораль господ и мораль рабов. Общество изобилия строится, но только для элиты, для избранных, которые и провозглашаются некими сверхчеловеками. Все остальные рассматриваются лишь, как рабочая сила либо средство для отдыха, - при отсутствии пользы они уничтожаются. Для фашизма характерен и атеизм, зачастую смешанный с возрождением средневековой мифологии,  веры в языческих богов. При этом у фашистов – оголтелый антисемитизм. Возвращаясь к вопросу, почему сегодня живы и прорастают корни фашизма, хочется еще напомнить точку зрения о том, что в мире существует третья сила, которая всегда стремилась использовать фашистские режимы, как некий «санитарный» барьер против коммунизма, корни которого прорастают вечно и постоянно угрожают истеблишменту западных стран. Ранее эта угроза олицетворялась СССР, теперь, считают некоторые политики, это ядерная Россия. Думаю, тайными благожелателями фашизма движет такой же страх и перед сильной Россией, может быть. Но фашизм (нацизм) – это зверь, которого не приручить, который сам может полакомиться своими благожелателями (в том числе и в самой России), - исторический опыт показывает. Надо бы помнить.  Однако, достаточно очевидно, что вновь и вновь также прорастают его корни в различных странах. В большой мере они насаждаются его апологетами. При этом используются мощные пропагандистские методы. Что может привлекать молодежь? Похоже, провозглашаемая и утверждаемая сила, порядок, демонстративное преодоление моральных запретов и правил, мужественность, воспитание неких, даже и сверхчеловеческих, качеств. Но пропаганда умалчивает о том, что все эти привлекательные, на первый взгляд, свойства и качества, замешаны на человеконенавистнической идеологии, ведущей к захватническим войнам.
Так как же жить человеку в этом мире? Для ответа на этот вопрос, на основании всего проведенного в моих главных книгах анализа42, следует признать, как безусловно существующий, следующий конкретный ряд основных воздействий  на человека: от первовещества (похоже, именно поэтому у древних греков существует таинственный и пугающий даже их богов образ «веретена Ананке», - при этом можно говорить и о конкретных мирах и богах в этом бесконечном их множестве); от Бога – творца (в сотворенном им мире); от социума различного масштаба, в котором находится человек, от собственного его организма и т.д. Все эти воздействия сплетаются в душе человека, образуя некую морально – нравственную составляющую его этических взглядов и действий, - причем некоторые импульсы приобретают решающее значение, в зависимости от обстоятельств. Как раз в этом многообразии далеко не всегда контролируемых воздействий, похоже, и коренится ощущение трагизма жизни. Но, в связи с этим, вспомним и вновь повторим достаточно корректное и примирительное высказывание Альбера Камю, -  «…все же бунтарь должен стремиться положить свободе предел везде, где она сталкивается с человеком». «Разум - это способность не доводить до конца то, что мы думаем, чтобы у нас оставалась вера в реальность", - цитирует он Л. Бикеля, утверждая, что «именно иррациональное служит границей рационального, а то в свою очередь наделяет его своей мерой»39. «Иррациональное таинство жизни не должно приносить в жертву: любой морали должен быть присущ реализм, чувство меры, ибо и добродетель в чистом виде пагубна и цинизм тоже губителен».
***
И сегодня ищут наиболее приемлемые для общества формы власти. Миру, в частности, навязывают демократию, как некий идеал. Но, видимо, правы те, кто заявляет, что «не бывает чистой демократии»39. Похоже, главное в том, кто конкретно реализует тот или иной принцип государственного устройства. Если лидер интуитивно чувствует правильные ходы в политике (логически их невозможно просчитать, исходя из рассматриваемой модели социума), значит, его надо ценить и дорожить им (Перикл в древней Греции, которая процветала в годы его правления, неоднократно переизбирался на высший пост). Хотя, конечно, существует и реальная опасность тирании. Как ее избежать – это вопрос вопросов и связан он с той или иной трактовкой сущности человека, из которой всегда  стремятся исходить при разработке любой, в том числе, идеальной модели социума. Вот и в России народ часто верит популярному лидеру. А примазавшиеся к власти подхалимы и карьеристы начинают сразу же ставить вопрос: нужно ли его переизбирать (выбирать нового лидера) в угоду формальным правилам (Конституции)? Пожалуй, все-таки, нужно выполнять основной закон, так как реально существует опасность свалиться в противном случае, как всегда это бывало в истории, в тиранию. Свобода в общественных отношениях и диктат, – неизбежно возникающее диалектическое противоречие.
Общество ищет ответы и на другие важные вопросы.   Воспитание граждан. Как воспитывать и что: патриотизм или интернационализм и даже космополитизм? Широкий гуманизм или узкий прагматизм? Все это аспекты, аккумулирующие главные вопросы межчеловеческих отношений. (Кстати, все мировые религии – интернациональны).
Общество волнуют и вопросы правосудия. При этом возникает и горячо дебатируется важный вопрос о смертной казни: - не лучше ли, как это делается сейчас, держать негодяя пожизненно в изоляции от общества? Или, если принять теорию переселения душ, не ускорим ли мы в случае смертной казни негодяя переход его души в новое человеческое существо? Однако, похоже, есть и ответ с позиции той же древнеиндийской теории реинкарнации: душа любого человека переселяется в то тело, которое он  заслужил своей прошлой жизнью (в том числе, в тела животных, насекомых, растений и т.п.). Это (карма) и будет ему соответствующим наказанием. 
***
  Ф.Б. О правосудии19: «Судьям надлежит помнить, что их дело – толковать законы, а не создавать и издавать их. Мудрое применение законов остается их важнейшей прерогативой. Судьям подобает больше учености, чем остроумия, больше почтительности, чем искусности в доказательствах, больше осмотрительности, чем самоуверенности. Главной их добродетелью является неподкупность. (Один дурной приговор пагубнее многих дурных примеров поведения, ибо последние оскверняют поток, первый же - самый родник). .. Судья должен готовить справедливый приговор так же, как бог прокладывает свой путь, наполняя всякий дол и понижая всякий холм. (Судье, особенно в лице правителя, надлежит подобно богу, чьим наместником он себя провозглашает, «гордым противиться, а смиренным давать благодать») .. Там, где речь идет о жизни и смерти, судье надлежит помнить о милосердии, (взирать сурово на дурной пример, но  милосердно – на самого виновника)… Важно умение выслушивать терпеливо и невозмутимо: направлять показания, умерять многословие, отбирать наиболее существенное, вынести решение или приговор… Суд есть место священное, а потому не только судейское кресло, но и подступы к нему должно охранять от соблазнов и дурной славы.(Алчные и корыстные писцы и чиновники, крючкотворы и вымогатели – шипы и тернии, от которых надо избавляться)…Благо тому государству, где правители часто совещаются с судьями и наоборот… Пусть никто не думает, что справедливые законы и мудрая политика противоположны друг другу, - они подобны нервам и мускулам, -  одно без другого не действует».
***
И в заключение, поставим еще вопрос, впрямую касающийся судеб нашей многострадальной Родины: эволюция или революция? Что предпочесть в условиях социальной трансформации (если есть выбор)? Процитирую вновь ….
Ф.Б. О превратностях вещей19 : … «Величайшей превратностью в делах человеческих являются смены сект и вероучений. Истинная религия зиждется на скале, - остальные являются игралищем волн времени…Ожидать появления новой секты можно, когда общепринятая религия раздираема спорами, когда нравы ее служителей исполнились греха и соблазнов, а времена – темны и невежественны (если к тому же явится новый дух, неспокойный и мятущийся, чтобы стать ее основателем…Есть два признака для распространения новой секты: она противостоит существующей власти и стремится заменить ее (нет ничего популярнее), она дает простор чувственным страстям (ересь умозрительная, хотя и может сильно воздействовать на умы, но произвести переворот в государстве может лишь в сочетании с политическими событиями). Насаждение новой веры происходит тремя путями: силой чудес и знамений (мученичество также причисляю к чудесам, ибо оно превышает силы человеческой природы);  красноречивыми и мудрыми речами, увещеваниями; и силой оружия. Для борьбы с ересями следует действовать умереннее, не прибегая к кровавым расправам»…
***
 «Левиафан» Томаса Гоббса21 (Англия, 17 век) – это описание целостного социального феномена, усмотрение некоторых его закономерностей, призыв к соответствию им и в обычной жизни индивидов. Но при этом не предусматривается целостное же проектирование и радикальное переустройство его. Просматривается, чаще всего, понимание невозможности этого. В то же время у Сталина, к примеру, (а до него у Ленина, а ранее – у французских и английских утопистов, у анархистов), – напротив, обнаруживается замысел создания совершенно новых социальных конструкций, и, соответственно, стремление к неуклонному воплощению его в жизнь. (Благие пожелания, которые оказываются Утопией). И, тем не менее, можно представить, что раз это стремление существует, (Идеалы эти существуют во всех мировых религиях), - значит, оно также обусловлено природой и Творцом. Для чего? На примере гибельности этих конструкций показать, может быть, тщетность подобных замыслов? (Сам замысел при этом, в принципе, может быть и позитивным, и негативным  по цели и результату, т.е. по происхождению может быть и от Бога, и от его антипода, и от чего-то, видимо,  еще). Много вопросов, на которые нет ответов! Похоже, и в этом случае следует искать Средний путь, ибо есть и Жизнь и Судьба.
 Еще один пример подобного рода: если мы рассматриваем личность человека, связывая ее с присутствием в нем некого духа, то,  может быть, и человеческое сообщество следует трактовать,  как  некую целостную персону, в телесности государства,  нации (есть лидер и народ, – их единение рождает личность сообщества) и с соответствующей духовностью? Может быть, есть личность человечества? Русский философ Козлов А.А. (19 в.) развивал соответствующую теорию «субстанциальных деятелей». Может быть, как раз в этом ответ на вопрос, почему спаял Германию Гитлер (в начале пути), Советский Союз – Сталин (в войне с Германией), - в самые тяжелые для этих стран времена. Похоже, именно в тяжкие дни, когда приходит лидер, олицетворяющий в глазах народа это единство, образуется подобное некое единение, хотя и на разной социально-политической основе. Сегодня Россия, понимая, что единение – сила, ищет вновь эту основу, - национальную идею, своего героя.
* * *
Ф.Б. О новшествах19 : ….. «Как говорит Писание: «Остановитесь на путях своих и рассмотрите и расспросите о путях древних..»…  Все новшества – детища времени. Время в своем течении изменяет вещи к худшему,.. ибо зло более свойственно природе человека и с течением времени усиливается, добро же, как побуждение не столь естественное, наибольшую силу имеет только поначалу. .. Что вошло в обычай, быть может хоть и дурно, но пришло между собой как бы в некое согласие, ладно пригнано одно к другому. Новое не так легко приспособить – оно, хоть и приносит пользу, но смущает своей новизной. И всегда новое одним на руку, а другим на беду.. Не следует решаться на новые опыты в государстве, кроме случаев крайней необходимости или очевидной пользы»..
***
Подведем итог. В своих главных книгах41  я делаю мои выводы, созвучные римским стоикам: «Делай, что должно и будь что будет!» Но возникает вопрос: «А что должно?». Мой ответ: чувство удовольствия, удовлетворения, даже счастья, - вот индикатор. Все это и означает – ты выполняешь свое предназначение, к выполнению которого и надо стремиться, ибо смысл жизни, по моему мнению, как раз в этом! (При этом не следует забывать о карме и реинкарнации с учетом, конечно, реальных законоположений и рисков в стране, в которой ты живешь).  Однако, безусловно, свыше могут и поправить!    
***




















С нов стр
Глава 3. ТРАГИКОМЕДИЯ
3.1. Семейно – общинная  драма:
3.1.1. Любовь и смерть любовницы
Начнем этот раздел с достаточно мудрого высказывания Ф. Бэкона:
 Ф.Б. О любви19 :.. «В природе человека есть тайная склонность и стремление любить других. Если она не распространяется на одного человека, то расходуется на многих людей, делая их гуманными и милосердными, что иногда наблюдается у монахов. Супружеская любовь создает человеческий род, дружеская любовь совершенствует его, а распутная любовь – развращает и унижает. Можно заметить, что среди всех великих и достойных людей нет ни одного, который был бы увлечен любовью до безумия; это говорит о том, что великие умы и великие дела (за некоторым исключением), действительно не допускают развития этой страсти, свойственной слабым. Тем не менее, любовь, хоть и редко, может найти путь не только в сердце, для нее открытое, но и в сердце, надежно от нее защищенное, если не быть бдительным. . Интересно отметить эксцессы, свойственные этой страсти, и то, как она идет наперекор природе и истинной ценности вещей. Достаточно вспомнить употребление гипербол в речи, когда говорят о любви, и больше нигде. Поэтому правильно говорят: невозможно любить и быть мудрым. Любовь всегда вознаграждается либо взаимностью, либо скрытым и тайным презрением. Мужчины должны остерегаться этой страсти, из-за которой теряются не только другие блага, но и она сама. (Тот, кто предпочитает Елену, теряет дары Юноны и Паллады, - кто слишком ценит любовную привязанность, теряет и богатство и мудрость). Причем эта страсть достигает своей высшей точки в такие времена, когда человек более всего слаб, - в период великого процветания или великого бедствия: оба этих состояния делают любовь более бурной, тем самым доказывая, что она есть дитя безрассудства. Лучше поступает тот, кто удерживает ее в подобающем ей месте и полностью отделяет от своих серьезных дел и действий в жизни»…
Похоже, Аракчеев стал жертвой этой страсти.
***
(Википедия) : «Сведения о происхождении Минкиной и о первом ее знакомстве с Аракчеевым очень неполны и противоречивы. Из всех рассказов о ней можно с достоверностью утверждать только то, что она была крестьянкой, дочерью кучера и в 1792 г. была куплена Аракчеевым у помещика Шляттера. Настасья Минкина сразу же понравилась графу не только внешностью, но и расторопностью и аккуратностью. Бойкая и сметливая, она скоро поняла загадочный для других характер своего грозного барина, изучила его вкусы и привычки, угадывала и предупреждала все его желания. Она получила звание экономки в имении графа Грузино Новгородской губернии. Влияние Минкиной на графа было так велико, что перед ней заискивали и дарили ей подарки высокопоставленные лица, посещавшие Грузино. Сам император Александр I заходил к ней пить чай. Желая окончательно привязать к себе графа, она симулировала беременность и взяла у крестьянки Лукьяновой новорожденного ребенка, которого выдала за своего сына, впоследствии получившего дворянство под фамилией Шумский. Настасья Федоровна добилась образцового порядка в имении Аракчеева, но управление хозяйством у Минкиной основывалось на жестокости, грубости и насилии по отношению к крестьянам и дворовым. Ее отношение к дворовым людям, находившимся в полном ее распоряжении, отличалось такой жестокостью, что нередко доводило их до самоубийства. Дворовые люди предприняли несколько неудачных попыток отравить фаворитку. В 1825 г. они организовали заговор, в результате которого 10 сентября Минкина была убита».
Информация сухая, но, похоже, достаточно правдивая.
Теперь раскрасим и оживим ее другими материалами. Вот подборка статей  Александра Одинокова: «Сборник - Фаворитка гр. А. А. Аракчеева».
     Предисловие: Автор биографического очерка о ней, М.И. Семевский — издатель крупнейшего исторического журнала «Русская старина», на протяжении целого ряда лет следил за материалами, касающимися как самого Аракчеева, так и Минкиной, и публиковал их на страницах журнала. В предисловии очерка: «Домоправительница графа Аракчеева» редакция издания «Русская старина» писала: «Нельзя указать ни одного другого исторического издания, которое бы в себе одном сосредоточило такое громадное количество данных с той или другой стороны, воспроизводящих личность известного временщика». Что же касается Настасьи Минкиной, то отмечалось следующее: «С именем Настасьи Минкиной всплывает в памяти домашний, семейный быт сурового временщика. Мы постараемся, насколько только позволяют обнародованные доселе в печати касающиеся указанного предмета материалы, нарисовать нравственный образ Настасьи, с именем которой судьба как-то, хотя и случайно, но неразрывно, связала имя известного государственного деятеля не так давней эпохи» («Домоправительница графа Аракчеева». Характеристический очерк. «Русская старина».1884. Т.41. Март). Представленная в сборнике подборка опубликованных ранее статей служит дополнением к уже известным материалам.
                А. Одиноков
***
    №1. Настасья Фёдоровна Минкина - «любовница», «домоправительница» графа А.А. Аракчеева, так  её называли почти все: от офицеров до прислуги. Сам А.А. Аракчеев, через несколько дней после её кончины писал: «Двадцать два года спала она не иначе, как на земле у порога моей спальни, а последние пять лет я уже упросил её ставить для себя складную кровать. Не проходило ни одной ночи, в которую бы я, почувствовал припадок и произнеся какой-нибудь стон, даже и во сне, чтобы она сего же не услышала, и в то же время входила и стояла у моей кровати, и если я не проснулся, то она возвращалась на свою, а если я сделал оное проснувшись, то уже заботилась обо мне, спрашивая: не нужно ли позвать Даллера, подать питья или чего другого. Во все 27 лет её у меня жизни, не мог я её никогда упросить сидеть в моём присутствии, и как скоро я взойду в комнату, она во всё время стояла, и на мою об ином просьбу отвечала: «Я, батюшка, хочу, дабы все люди видели, что я вам верная слуга, а не другое что». И так она садилась при мне лишь тогда, когда, (по выпуске в офицеры сына её), обедали мы без гостей в одной фамилии за одним столом. Во всё время её у меня нахождения она ни о каких делах и просьбах мне никогда не говорила, исключая единственно, если узнавала, что есть бедные сироты без призрения, и никто не может их определить в корпус. Тогда она мне об оном сказывала, и я обыкновенно просил его высочество цесаревича, - коих в течение оного времени, я думаю, определено в разные корпуса более 300 человек. Старались её очень часто заманивать в компании, от коих она удалялась и немедля мне об оном объявляла. При всех таких от нас осторожностей, случалось во время житья нашего в городе, приезжали к ней незнакомые, дабы с нею поговорить. Она обыкновенно всех сих нарядных госпож встречала и на вопрос «кого им надобно?», - если получала в ответ: «Настасью Фёдоровну», отвечала: «её, матушка, нет дома,.. она поехала в рынок,.. или в деревню, и не скоро будет», и, таким образом, провожала сих незваных гостей. А если её иные узнавали, то она им отвечала, «что ни о каких делах не понимает и живёт у графа слугою для покоя и для смотрения за домом, просит её оставить в покое и адресовать к графу и спросить в канцелярии», - и таким образом выпроваживала от себя оных хитрых людей, что даже мне лично несколько раз случалось слышать. Лучшим сего доказательством служит, что после её смерти осталось наличных денег только 200 рублей, но и те (принадлежащие сыну), - её жалованье. Она была столь чувствительна, что если я покажу ей один неприятный взгляд, то она уже обливалась слезами и не переставала до тех пор, пока я не объясню ей причину моего неудовольствия. Она имела всё моё имение в своём распоряжении, и, одним словом, я мог единственно заняться государственною службою, не думая даже о платье, для собственного моего употребления нужном. Сие было причиною, что многие говорили о моей деятельности, удивляясь успешному ходу государственных дел, чем я обязан одной покойной». (Шильдер Н. «Грузинская трагедия 1825 года». Описание происшествия по смертоубийству в Грузине, случившемуся 10-го сентября 1825 г., в 6-м часу утра. «Русская  старина»1900, №4).   
   № 2.   Настасья Федоровна Минкина - (Аракчеиха)
    На долю редкого из исторических деятелей выпадало такое единодушное нерасположение и современников и потомства, какое выпало на долю Аракчеева, всемогущего временщика императора Александра I-го… Но была одна личность при жизни Аракчеева, которая его любила, хотя и тут является сомнение, искренно ли она его любила: некоторые факты разоблачают, что едва ли... Это была женщина, имя которой стоит в заголовке настоящего очерка. Едва ли можно считать делом особенной важности знакомство с биографическими подробностями Настасьи  Минкиной. Достаточно знать, что она была любима Аракчеевым, заменяла ему жену, любовницу, друга, хозяйку дома, следовательно, удовлетворяла   всем духовным и иным потребностям сурового временщика, и таким образом может до известной   степени служить мерилом той суммы духовного содержания, которое вмещала в себе личность Аракчеева. После Аракчеева остались в высшей степени любопытные письма к нему Настасьи Минкиной.   В этих письмах рисуется целиком образ этой женщины, умевшей победить и сердце, и волю, и ум непобедимого государственного сподвижника императора Александра Благословенного. Рисуются   её отношения к Аракчееву и роль, какую она играла при временщике и в обществе, са -мом высшем в России, неизбежно сталкивавшемся с Аракчеевым в его государственной и частной жизни и неизбежно преклонявшемся пред ним, вследствие высоты его положения. Настасья Минкина — это простая женщина, едва умеющая писать, но пишущая толково, с деловым практическим навыком и легкостью, хотя с безбожным неведением, доходившим по-видимому до дерзкого пренебрежения всеми этимологическими, синтаксическими и фонетическими законами письменной русской речи. Это и баба - самая расторопная, деятельная, подвижная, с характером, который был по плечу её возлюбленному временщику. Это и страстная личность, которая как львица за детёнышем следит не только за сыном любви, за своим и Аракчеевым сыном «Мишей», прижитым, как она уверяет, от влюблённого в нее сурового временщика, но как львица следит и за самим львом - Аракчеевым, за его любовью к себе, хотя и изображает из себя покорную рабу, готовую на всякие жертвы для своего господина. Настасья Минкина — это и экономка в богатом, почти царском доме Аракчеева, и его метрдотель, и управляющий его обширных имений, и строгий староста над крестьянами, и неумолимый ревизор над всем, что касается порученных ему вотчин. Минкина — это действительно око Аракчеева, и не только его око, но и его правая рука, с палкой и плетью в этой руке.  Деятельность Минкиной изумительна, и её глаз везде доглядает, начиная от аракчеевских кухонь, поварских и кладовых, где она царствует, и кончая аракчеевскими садами, цветниками, прудами, полями, лесами, сенокосами, аракчеевскими крестьянами, управляющими, старостами, головами, рабочими, архитекторами, фельдъегерями: — она все держит в своих крепких руках, и обо всём даёт отчет постоянно отсутствующему по делам государства и по личным делам императора Аракчееву. О характере и наружности Минкиной вообще говорят, что «это была страстная женщина, смуглой кожи, с магнетизмом в черных глазах».  Ещё рассказывают, что  Минкина, кроме домохозяйства, очаровывала сурового графа уменьем гадать на картах и предузнавать будущее, что, близкая к народу через хожалых и богомолок, она всё знала, что делалось в Петербурге, и потому гаданья её были иногда удачны до поразительности, чем она и побеждала суеверного, малоразвитого, всесильного временщика. У Аракчеева было богатое имение, село Грузино с деревнями. Имение это устроено было действительно богато, по-царски, потому что и Аракчеев, управлявший всею Россиею и устраивавший её по-своему разумению, умел, конечно, устроить и своё собственное богатое гнездо, а Минкина, гениальный помощник Аракчеева, умела дать этому гнезду и домашнему в нём хозяйству все то, что могла ему дать самая неутомимая и притом самая полномочная хозяйка.     Зимой она жила с графом в Петербурге, на лето же всегда переезжала в имение, а когда граф бывал в отсутствии, что, при его полновластном заведывании почти всеми государственными делами в империи, случалось чрезвычайно часто, Минкина вела с ним самую деятельную переписку. Живя постоянно в Грузино, Настасья Федоровна регулярно посылала отчеты Аракчееву о состоянии дел в имении. В журналах «Русская Старина» (1887, т. 41, ч. 3) и «Русский Архив» (1868, № 6) были опубликованы 12 писем Н. Ф. Минкиной к графу Аракчееву, датированные 1816—1820 гг. Два письма, публикуемые в настоящем издании, относятся к более позднему периоду. Они носят личный характер, а также содержат некоторые сведения о хозяйственных делах в имении. Но и еще она пишет своему, по-видимому покорному ей, повелителю, то, что открывает новые стороны в её отношениях к могущественному временщику: письмо всё пересыпано нежностями, уверениями в страстной любви, восклицаниями вроде того что — «о друг, сколь любовь мучительна!» и проч. Сама она уверенно говорит о любви к ней сильного графа, но желает только, что б и его любовь была такова, какую она к нему чувствует. Она просит его не сомневаться в её любви, и признаётся, что сама- то в нём сомневается, но «все прощает» своему единственному другу. «Что  ж делать, — прибавляет она, — что молоденькия берут верх над дружбою»! Но тут же очень ловко напоминает ему, что у них есть сын, «общий сын» их, как она выражается: это известный Михаил Шумский, обучавшийся тогда в пажеском корпусе. Мальчик по-видимому не знал, кто его отец; но Минкина открыла ему тайну его происхождения, и теперь в письме к Аракчееву просит простить её за это открытие. После мы увидим, что Минкина обманывала и Аракчеева и своего названного сына «Мишу» насчёт происхождения этого ребёнка: — он не был сын Аракчеева. Вообще письма её так и пестрят выражениями типа  — «целую ручки и ножки ваши». С своей стороны Аракчеев просит возлюбленную «не оставлять его». «Вы пишите — отвечает она ему — чтоб не оставила и была бы верная слуга. Один гроб заглушит чувства моей к вам любви, — я люблю вас столь много, что не могу более любить, этому Бог свидетель». Тут всё пускается в ход — и одиночество, и страждущее сердце: «есть облегчение для страждужщаго сердца, когда есть с кем делить печаль»…. Несколько времени Аракчеев не пишет ей — и она в отчаянии. «Мы писем не получали от вас, мой родной отец, — видно вы забыли свое милое Грузино, или вы на меня сердитесь — скажи, отец мой?..». Такою рисуется в своих письмах эта женщина, умевшая словно ягненка укрощать неукротимого временщика. Ясно, что для того чтобы быть довольными друг другом и по-своему счастливыми, Аракчеев и  Минкина  сошлись характерами, и Аракчееву более развитой женщины чем  Минкина  не желалось. Как бы то ни было, но и эта женщина жестоко обманула Аракчеева. Когда  Минкина  умерла, Аракчеев узнал, что тот мальчик Миша, впоследствии известный Михаил Шумский, которого Аракчеев считал своим сыном от Минкиной — был не только не его сын, но даже и не  Минкиной: — он был подложный.
//Источник: Русские женщины нового времени. (Биографические очерки из русской истории). Составитель  Д. Мордовцев. СПб. 1874. (правка моя, – авт. В.Д.)

***
А вот еще, куда более злое повествование:
РОМАН ГРАФА АРАКЧЕЕВА И НАСТАСЬИ МИНКИНОЙ
Зверская любовь.
Одна из глав романа «Мастер и Маргарита» называется «Великий бал у Сатаны». Как помнит читатель, Маргарита была королевой этого бала, она встречала гостей – знаменитых злодеев и злодеек. Почти все приглашённые были реальными историческими лицами. Вот Коровьев представляет очередную гостью:
« –…Госпожа Минкина, ах как хороша! Немного нервозна. Зачем же было жечь лицо горничной щипцами для завивки! Конечно, при этих условиях зарежут!..».
Прежде чем приступить к рассказу о Настасье Минкиной, необходимо вспомнить её знаменитого любовника – графа Аракчеева, самого влиятельного человека в период правления императора АлександраI.
Нашли друг друга…
И этот человек-машина был, оказывается, тайным сластолюбцем. По правде сказать, любовник он был незавидный, - приятностью в обхождении никогда не блистал… Аракчеев не утруждал себя волокитством. В Грузине он покупал у соседей-помещиков красивых крепостных девок и делал своими наложницами. Натешившись очередной рабыней, он выдавал её замуж, снабдив небольшим приданым. Но вот случилось чудо: Змей Горыныч, пожиратель девиц, влюбился в одну из своих пленниц. Её звали Настасья Федоровна Минкина, она была дочерью кучера, в её жилах текла также и цыганская кровь. Видно, оттого она уродилась черноглазой, смуглой брюнеткой с вьющимися волосами. Круглолицая и статная, она сразу приворожила Аракчеева. Крестьяне говорили про неё: «…как граф её купил, так туман на него напустила и в такую силу попала, что и не приведи Господи». Девятнадцатилетняя Настасья стала последним удачным приобретением графа. Она оказалась на редкость сообразительной, быстро вникла в домовое хозяйство, умела считать, вскоре выучилась довольно грамотно писать. Аракчеев доверял любовнице всецело и поручил ей вести дом и командовать дворней.
Тут и сказался тяжелый, под стать аракчеевскому, характер Минкиной. Сначала она изводила только возможных соперниц, а потом стала мучить всех дворовых. Это был Аракчеев в юбке. Но если в жестокости хозяина содержался какой-то административный смысл, то в изуверстве Минкиной – только мелочная бабья злоба и упоение властью. Настасья старалась ещё крепче привязать к себе любовника. Но забеременеть ей все не удавалось. Она уговорила одну беременную крестьянку отдать ей будущего ребенка. Изобразить собственную беременность Настасье было нетрудно, тем более что граф бывал в имении наездами. В 1803 году Минкина будто бы «разродилась» мальчиком. Радости Аракчеева не было предела. Мальчика окрестили Михаилом. Обманутый отец приказал своему адъютанту любыми средствами выправить для Мишеньки дворянство. Посланец графа купил в Витебске документы на имя Михаила Шумского – мальчик-шляхтич с таким именем только что умер. С тех пор и Настасья Минкина стала подписываться подложной фамилией – Шумская. Чувства Аракчеева не угасали с годами, он всячески угождал Настасье, построил для неё отдельный флигель напротив господского дома. Там бывал даже император Александр I и пил чай с барской наложницей – трогательное единение государя со своим народом. В 1806 году граф увековечил любовь к Минкиной, воздвигнув в своем имении своеобразный памятник в виде роскошной чугунной вазы. Металл, из которого льют пушки, показался ему предпочтительней бронзы и мрамора.
Ханжа-сладострастник
И в том же году Аракчеев… женился. Мать его Елизавета Андреевна давно сокрушалась, что сын до сих пор не женат. Да и неприлично было столь высокому сановнику ходить в холостяках. Ему сосватали восемнадцатилетнюю Наталью Хомутову из небогатой семьи ярославских дворян. Супруги жили в Петербурге, но теперь Аракчеев ещё реже появлялся в свете – не хотел показывать хорошенькую жену столичным вертопрахам. Тем более граф запрещал Наталье выезжать куда-либо одной. Обедал Аракчеев обычно дома, за столом, кроме жены, всегда было несколько приглашенных офицеров. Граф иногда пребывал в веселом настроении и сыпал в адрес жены армейскими шуточками, от которых молодым адъютантам становилось неловко. А графиня краснела и молчала. Грубость и ревность Аракчеева довершили разрушение семьи. Однажды граф уехал в войска, вскоре Наталья Федоровна велела заложить карету, чтобы ехать куда-то. Лакей доложил, что хозяин запретил возить её куда-либо, кроме матери и других родственников. Графиня приказала везти её к матери и осталась там. Аракчеев, вернувшись в столицу, тотчас поехал за женой, но она отказывалась вернуться к нему. Граф ездил за ней каждый день и, наконец, уговорил. Сели в карету, поехали. Что происходило в карете, неизвестно, но на полпути Аракчеев вышел и пошёл домой пешком, а жена, теперь уже, можно сказать, бывшая, вернулась к матери навсегда. Говорили, что с тех пор отношение Аракчеева к браку стало просто нетерпимым. Современник уверял, что он препятствовал даже бракам своих крепостных: «Граф расставлял их попарно – жениха с выбранною им невестою; Иван становился с Матрёною и Сидор с Пелагеею. Когда все таким образом установятся, граф приказывает перейти Пелагее к Ивану, а Матрёну отдает Сидору и так прикажет повенчать их. Отсюда в семействах раздоры, ссоры и разврат». В действительности дело происходило не совсем так. Аракчеев, в соответствии с составленными им «Правилами о свадьбах», строго экзаменовал новобрачных по закону божьему и, если кто ошибался, откладывал венчание на год. Пересдавали, случалось, по несколько лет. В Санкт-Петербурге у Аракчеева тоже бывали любовницы – искательницы чинов и должностей для мужей и родственников. Долгая связь была у графа с женой обер-прокурора Синода с забавной фамилией Пукалов. Аракчеев дружил с мужем Иваном Антоновичем и сожительствовал с его молодой супругой Варварой Петровной. Об этой связи многие знали: «…он (Пукалов) ум и совесть считал товаром и продавал их тому, кто больше даёт денег; тело супруги также отпускал напрокат, да граф Алексей Андреевич Аракчеев абонировал тело г-жи Пукаловой на бессрочное время. Иван Антонович, наконец, уклонился от службы по собственному желанию, но как абонемент тела супруги его продолжался, то он был у графа домашним человеком, другом дома и занимался промышленностью – доставлением желающим табуреток (табуретками Пукалов называл орденские звезды) и миндалий (миндалями он называл медали) ; pris fixe (по установленной цене). Табуретка стоила 10 000 руб., миндаль – 5000 руб.»
          При всех условиях зарежут!
Но никакие амурные похождения в столице не заслонили в сердце Аракчеева любимую Настасью. Даже когда он в 1819 году каким-то образом проведал, что Михаил не их сын, – простил и никогда не упрекал любовницу за обман. Правда, и она пускала в ход все свои чары, ластилась и заискивала. Она постоянно посылала графу «отчёты о проделанной работе», как то: «У нас в доме, слава Богу, хорошо – люди здоровы, а также скот и птицы благополучны…». Но главным образом писала о личном: «О, друг, граф, дай Бог, чтоб вы были здоровы и я могла б вам служить. Одна мысль утешает меня – люби меня, не миняй на времиных обажательниц которые все свои хитрости потребляют для улавления любви, а вы знаете свое здоровье. Сие мучит вернова и преданова друга и слугу. Цалую ручку несколько рас».(Орфография и пунктуация сохранены).
Здоровье Аракчеева в то время, действительно, было подорвано. Он подчиненных не жалел, но и себя не щадил. Его мучила бессонница, он становился всё более капризным и раздражительным. Бывало, позовет врача, тот пощупает пульс. – Ну что, я болен? Отчего я болен? – Не знаю, ваше сиятельство! – Ну, так я тебе скажу: оттого, что ты дурак! Обругав доктора, граф иногда успокаивался и засыпал. А наутро опять работал как заведённый. Сбавить обороты человек-машина не может: остановка для него - это смерть. Да ещё постоянно огорчал приёмный сын Михаил. Был он добрым, но безвольным человеком. В Пажеском корпусе учился плохо, ленился. Неизвестно, когда Шумский узнал правду о своем происхождении; говорят, с тех пор и стал он прикладываться к бутылке. А главное, начал сторониться приёмного отца. Однако по протекции графа был зачислен в камер-пажи, а вскоре назначен флигель-адъютантом. Его много раз видели на службе пьяным, пока он не попался в таком виде на глаза государю. Александр I отправил Михаила служить под началом Аракчеева и, дабы утешить графа, присвоил юноше чин поручика. С тех пор Шумский находился постоянно либо на глазах приёмного отца, либо в Грузино под присмотром Настасьи. Там он без помех предавался пьянству. Говорили, что в отсутствие графа начала попивать и Настасья Минкина – один из гостивших в Грузине описывал её как «пьяную, толстую и злобную женщину». Общее напряжение и нервозность возрастали в этом странном семействе. Жестокость Минкиной становилась нестерпимой. По пустячным поводам она избила сестер Татьяну и Федосью Ивановых, а Прасковью Антонову приговорила к порке розгами. Минкина теперь всегда сама руководила экзекуциями. На этот раз ей показалось, что Прасковье мало розог и приказала бить её вдобавок батогами. Девушку унесли едва живую. Выхаживали её брат Василий, работавший на барской кухне, и его жена Дарья, которая была старше мужа на десять лет (причуды аракчеевских брачных игрищ). У постели собрались все почти дворовые. Пришел фельдшер Степан Исаков, смазал окровавленную спину девушки мазью, наложил бинты. Всеми овладело отчаяние. – Надо злодейку извести, мочи нет терпеть, – решили крепостные. Василий Антонов вызвался «пострадать за обчество». На рассвете десятого сентября 1825 года Василий взял кухонный нож и вошёл в спальню «барыни». Настасья проснулась, пыталась сопротивляться, заслонялась руками. Василий схватил её за волосы и полоснул ножом по горлу… В столице в эту самую минуту проснулся граф Аракчеев. С мрачным предчувствием он начал готовить секретные бумаги для государя. Александр I недавно уехал в Таганрог, где его супруга поправляла здоровье. Аракчеев должен был выехать туда следом; императору и временщику предстояло важное государственное дело – пресечь заговор, разгромить тайные общества. Списки дворян-заговорщиков и все секретные нити были уже у них в руках. Император намеревался сделать это, как всегда, укрывшись за спиной Аракчеева. А граф готов был подставить грудь, зная, что ненависть заговорщиков направлена и против него лично. Он еще не ведал, что заговор – в его собственном доме. Но вот Аракчееву доложили, что из Грузино прискакал нарочный с известием: Настасья Федоровна опасно больна. Граф тотчас сел в коляску и помчался в Грузино. С ним поехали доктор Даллер и полковник фон Фрикен – оба уже знали от нарочного, что произошло на самом деле, и ломали голову над тем, как подготовить Аракчеева к убийственной правде. Не доезжая нескольких верст, встретился им офицер по фамилии Кафка. Аракчеев велел остановиться и спросил его о состоянии Настасьи Федоровны. Кафка ответил, как есть: – Ничего, ваше сиятельство, голова осталась на одной только кожице. Аракчеев не сразу уразумел смысл сказанного. А потом завыл, бросился из коляски наземь, катался по траве, выдирал её с корнем, потом начал рвать на себе волосы и кричать: – Убили, убили её, так убейте же и меня, зарежьте скорее! Его с трудом усадили в коляску. Но уже в имении, увидев труп Минкиной на столе, граф опять пришёл в неистовство. Он бегал по двору перед собравшимися крестьянами и вопил: – Злодеи! Режьте и меня! Вы отняли у меня всё! До похорон Аракчеев пребывал в каком-то оцепенении. Когда же гроб опустили в могилу, он словно очнулся и бросился в яму с криком: – Без неё мне жизнь не нужна! Зарежьте меня! В письме к императору мнительный Аракчеев намекал на заговор непосредственно против него: «…дабы сделать меня неспособным служить вам и исполнять свято вашу, батюшка, волю, можно еще, кажется, заключать, что смертоубийца имел помышление и обо мне…». Следствие арестовало всех дворовых Аракчеева, допросы велись с пристрастием. Скоро были определены и главный виновник, и соучастники. Но следователи, находясь под давлением всесильного Аракчеева, стремились привлечь к ответственности как можно больше крепостных, превышали полномочия и нарушали законы. По словам А. И. Герцена, сам Аракчеев, повязанный окровавленным платком, снятым с трупа Минкиной, приходил допрашивать несчастных. Нашёлся один порядочный исправник, который отказался сечь беременную крестьянку. «Исправник был арестован и подал в отставку; душевно жалею, что не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту – скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была не шутка показать человеческое чувство», – писал Герцен. Всех, кого следствие посчитало виновными, приговорили к наказанию кнутом и каторжным работам. Секли в Грузине, на площади перед собором, в присутствии всех крепостных, старых и малых. Василия Антонова и его сестру запороли тут же насмерть, еще одна женщина умерла через несколько дней. Остальные вынесли экзекуцию и после заживления ран отправились по этапу в Сибирь7,8.
                ***
Ф.Б.  О мести19 : ... «Месть есть своего рода стихийное и дикое правосудие. И чем сильнее стремится к ней человеческая натура, тем более закон обязан искоренять ее. Ибо если первая несправедливость лишь нарушает закон, то месть за нее упраздняет сам закон… Самым терпимым видом является месть за такое зло, для наказания которого нет закона… Некоторые считают непростительным зло от вероломных друзей («Вы прочтете, что мы обязаны прощать своих врагов, но нигде не сказано, что мы должны прощать своих друзей»)…Есть суждения и в более примирительном духе: «Мы принимаем добро из рук господа, - почему же не хотим принять и зло?». ..Мщение общества большей частью совершается удачно,…но с личной местью дело обстоит не так, -  мстительные люди, причиняя несчастья другим, зачастую и сами кончают несчастливо».
***
Покаяние по-аракчеевски
Аракчеев не сумел насладиться местью, его постиг новый удар – в Таганроге скончался император Александр I. К тому же, погруженный в своё горе, а затем занятый возмездием, граф не исполнил своего долга, попросту говоря, прозевал восстание декабристов. Граф понял, что на благосклонность нового государя Николая I ему рассчитывать не приходится. Разбирая бумаги покойной Минкиной, граф сделал горькое открытие – Настасья изменяла ему, об этом свидетельствовали любовные записки молодых офицеров. Значит, она не любила его, притворялась много лет! Кроме того, граф нашёл во флигеле Минкиной множество просительных писем и подарков от столичных сановников, искавших милости у графа. Таких подношений набралось сорок возов! Аракчеев приказал вернуть подарки, но, поскольку дарители не признавались, то граф пригрозил напечатать списки в газетах с приложением прошений вельмож к крепостной девке Настасье. Разобрали моментально!
Аракчеев вышел в отставку. До конца своих дней он не оправился от стольких жестоких ударов судьбы. Михаил Шумский по-прежнему печалил графа – продолжал пить и повесничать. В 1826 году, то есть вскоре после описанных событий, он появился в театре пьяный с разрезанным арбузом. Он устроился в партере и начал пожирать арбуз, доставая мякоть прямо рукой. Впереди сидел купец с лысой головой. Шумский аплодировал оригинальным способом – хлопая ладонью по лысине старика. А когда тот возмутился, нахлобучил ему арбуз на лысину и громко объявил: – Старичок, вот тебе и паричок! Буяна арестовали и вскоре «за неприличные поступки», как было сказано в приказе, перевели на Кавказ. Там он храбро воевал, писал Аракчееву покаянные письма и через год был возвращён с Кавказа. Но снова запил, и, в конце концов, его окончательно уволили из армии якобы «по болезни». Шумский бродяжничал, то возвращался в Грузино, то уходил. Наконец, обосновался в монастыре. Аракчеев положил ему щедрое содержание в сто рублей в месяц, а впоследствии Шумский получал пенсию от императора 1200 рублей в год. Он сменил несколько монастырей и умер в 1851 году. В последние годы жизни характер Аракчеева смягчился. Перед смертью в 1834 году он завещал значительные суммы на благотворительность. Последние его слова были: «Простите меня, кого я обидел». А новым поколениям правителей России он оставил в наследство перлы административной мудрости: «Мы всё сделаем: от нас Русских нужно требовать невозможного, чтобы достичь возможного»; «Для того, чтобы заставить русского человека сделать что-нибудь порядочное, надо сперва разбить ему рожу»; «Касательно же толков людских, то на оное смотреть не должно, да они ничего важного и не сделают».
Сергей МАКЕЕВ (правка моя – авт. В.Д).
***
3.1.2. «Сын Аракчеева — враг Аракчеева»
Вот и Валентин Саввич Пикуль создал на эту тему великолепное произведение (хотя и не без сарказма): «Сын Аракчеева — враг Аракчеева».
Кого угодно, но Аракчеева лентяем не назову. Он мог пять дней подряд пересчитывать богатый ассортимент военных поселений, пока в числе 24 523 лопат и 81 747 метел не обнаруживал убытка: — Разорители! Куда делась одна метелка? Шкуру спущу…Выпоров человека, граф становился ласков к нему: — Теперь, братец, поблагодари меня.— За што, ваше сясество?— Так я ж тебя уму-разуму поучил.
О нем масса литературы! В числе редких книг и «Рассказы о былом» некоего Словского (издана в Новгороде в 1865 году); книга не упомянута в аракчеевской библиографии. А начинается она так: «В Н-ской губернии, на правом берегу реки Волхова, находится село Г-но. Чудное это село!» Понятно, что губерния Новгородская, а село — Грузино, которое было не только имением Аракчеева, но и административным центром Новгородских военных поселений.
Все знали тогда о небывалой страсти Аракчеева к Настасье Минкиной, которая появилась в Грузине невесть откуда. Об этой женщине написано, пожалуй, даже больше, нежели о самом Аракчееве. «Настасья была среднего роста, довольна полная; лицо ее смугло, черты приятны, глаза большие и черные, полные огня… Характера живого и пылкого, а в гневе безгранична. Она старалась держаться как можно приличнее и всегда одевалась в черное». Привожу эту характеристику Словского потому, что она конкретна и не расходится с другими источниками. Правда, Николай Греч писал о Минкиной иначе: «Беглая матросская жена .., грубая, подлая, злая, к тому безобразная, небольшого роста, с хамским лицом и грузным телом». Народ не понимал, отчего всемогущий граф так привязан к Настасье, и ходили слухи, будто Минкина околдовала Аракчеева, закормив его каким-то «волшебным супом», рецепт которого она вынесла из цыганского табора. До наших дней уцелела великолепная икона богоматери с младенцем, висевшая до революции в соборе села Грузине; под видом богоматери на иконе изображена сама Настасья, а пухлый младенец на ее руках — это и есть Шумский, сын Аракчеева, враг Аракчеева. Откуда он взялся? …
.. Настасья, желая крепче привязать к себе графа, решила завести ребенка. Но сама к деторождению была неспособна. Случилось так, что граф долго отсутствовал, а в деревне Пролеты у крестьянки Авдотьи Филипповны Шейной умер муж, оставив жену беременной. Однажды вечером к жилищу вдовы подкатила графская коляска, из нее вышла Минкина и — в избу. — Ну что, голубушка? — заговорила приветливо. — Видит Бог, я с добром прибыла… Когда ребеночка родишь, отдашь мне его, а сама объяви соседям, что Бог его прибрал. — Нет, нет! — зарыдала Авдотья. — Как же я дите свое родное отдам? Смилуйся, госпожа наша… Или нет у тебя сердца? — Сердце мое, — отвечала Минкина спокойно, — и потому, если не отдашь младенца, я тебя замучаю и, как собаку, забью! А теперь рассуди сама, сколь завидна выпадет судьба младенцу — станет он сыном графа, дадим ему воспитанье дворянское, будет жить барином. От тебя требуется лишь едино: молчать, да еще издали радоваться счастью своего дитяти…Возражать Минкиной нельзя — уничтожит! Фаворитка графа обрадовала Аракчеева, что тот вскоре станет отцом. Авдотья Шеина поступила как ей велели: новорожденного мальчика отдала Минкиной и сама же стала его кормилицей. Приехал граф Аракчеев, любовно нянчился с младенцем, а его доверие к Настасье стало теперь неограниченным. Поначалу мальчика называли «Федоровым», потом Аракчеев решил сделать из него дворянина. Эту операцию он поручил своему генералу Бухмейеру, пройдохе отчаянному; тот поехал в город Слуцк, где адвокат Талишевский, большой знаток польской коронной дипломатики (науки о подлинности документов), ловко подделал документы на имя шляхтича Михаила Андреевича Шумского…
Воспитанием мальчика сначала занималась сама Настасья, которую огорчал яркий румянец на его щеках. «Словно мужицкий ты сын!» — говорила она и, чтобы придать сыну бледность, не давала есть досыта, опаивала его уксусом… Много позже Шумский вспоминал: — Бедная моя кормилица! Я не обращал на нее внимания: простая баба не стоила того… Мне с младенчества прививали презрение к низшим. Если замечала мать (то есть Минкина), что я говорил с мужиком или играл с крестьянским мальчиком, она секла меня непременно. Но если я бил по лицу ногой девушку, обувавшую меня по утрам, она хохотала от чистого сердца. Можете судить, какого зверя готовили из меня на смену графа Аракчеева! Аракчеев приставил к мальчику четырех гувернеров: француза, англичанина, итальянца и немца, которые образовали его в знании языков и светских приличиях; из рук гувернеров смышленый и красивый мальчик был отдан в пансион Колленса, где стал первым учеником… Аракчеев скрипучим голосом внушал ему: — Вам предстоят, сын мой, великие предначертания. Помните, что отец ваш учился на медные грошики, а вы — на золотой рубль! Выйдя из-под опеки суровых менторов пансиона, Шумский попал в аристократический Пажеский корпус, где быстро схватывал знания (А на лекциях закона божия, — вспоминал он, — я читал Вольтера и Руссо! »). В записках камер-пажа П. М. Дарагана сказано: «Аракчеев часто приезжал в Корпус по вечерам; молчаливый и угрюмый, он проходил прямо к кровати Шумского, садился и несколько минут разговаривал с ним. Не очень-то любил Шумский эти посещения…» Да, не любил! Ибо ненависть к царскому временщику была всеобщей, и Мишель уже тогда начал стыдиться своего отца. Весною 1821 года его выпустили из Корпуса в офицеры гвардии, Аракчеев просил царя, чтобы тот оставил сына при нем «для употребления по усмотрению»; на экипировку сына граф истратил 2 038 рублей и 79 копеек — деньги бешеные! Осмотрев юного офицера, граф сказал ему: — Теперь, сударь, вы напишите мне письмо с изъявлением благодарности моей особе, и письмо ваше подошьем в архив, дабы потомство российское ведало, что я был человеком добрым… В столице, конечно, все знали, чей он выкормыш, знал и царь, который, в угоду Аракчееву, сделал Шумского своим флигель-адъютантом. Современник писал: «Баловень слепой и подчас глупой фортуны, красивый собой, с блестящим внешним образованием — Шумский, казалось бы, должен был далеко пойти: путь перед ним был широк и гладок, заботливой рукой графа устранены все преграды, но.., не тут-то было!»
Человек умный и наблюдательный, Шумский не мог остаться равнодушным к аракчеевщине … В самом деле, жили мужики в своих, пусть даже убогих избах, но по своей воле, а теперь их жилища повержены, выстроены новые каменные дома («связи»!) — по линейке, по шаблону, так что дом соседа не отличить от своего; старики названы «инвалидами», взрослые — «пахотными солдатами», дети — «кантонистами», и вся жизнь регламентирована таким образом, что мужики строем под дробь барабанов ходят косить сено, бабы доят коров по сигналу рожка, и кому какая польза от того, что «на окошках № 4 иметь занавеси, кои надлежит задергивать по звуку колокола, зовущего к вечерне»? И за каждую оплошку полагались наказания: гауптвахта, фухтеля, шпицрутены. «Мы ведь только печкой еще не биты! » — говорили Шумскому военные поселенцы… Леса не нравились Аракчееву: разве это порядок, если сосна растет до небес, а рядом с нею трясется маленькая осинка? Вырубил граф все леса под корень, опутал землю сеткой превосходных шоссе, обсадил дороги аллеями, как на немецкой картинке, и каждое дерево, пронумеровав его, впредь велел стричь, будто солдата, чтобы одно дерево было точной копией другого. Порядок! Чистота при Аракчееве была умопомрачительной — курицам и свиньям лучше не жить (все уничтожены повсеместно). Собаку, коя осмеливалась залаять, тут же давили, о чем — соответственно — писалась графу докладная записка, подшиваемая в архив: мол, такого-то дня пес по кличке Дерзай вздумал тишину нарушить, за что его .., и
т, д.  Кладбища сельские граф выровнял так, что и следа от могил не осталось. Аракчеевщина — поле чистое!
И Шумский не хотел быть сыном Аракчеева…Подсознательно он уже пришел к выводу, что Минкина ему не мать, а граф — не отец его. Однажды во время прогулки по оранжереям Грузина он напрямик спросил Аракчеева: — Скажите, чей я сын? — Отцов да материн. Не пойму, чем вы недовольны? .. Шумский поздно вечером навестил и Настасью: — А чей я сын, мамушка? Минкина, почуяв недоброе, даже слезу пустила:— Мой ты сыночек… Иль не видишь, как люблю тебя? — Врешь ты мне! — грубо сказал ей Шумский. Настасья тяжко рухнула перед киотами. — Вот тебе Бог свидетель! — крестилась она. — Пусть меня ноженьки по земле не носят, ежели соврала… Шумский велел запрягать лошадей. Было уже поздно, в «связях» Грузина погасли огни, только светилась лампа в кабинете графа, когда к крыльцу подали тройку с подвязанными (дабы не звенели) бубенцами. Шумский расслышал шорох возле колонны аракчеевского дворца и увидел свою кормилицу, провожавшую его в столицу. — Кровинушка ты моя.., жа-аланный! — сказала она. Именно в этот момент он понял, кто его мать. А мать поняла, что отныне таиться нечего. Впопыхах рассказала всю правду. — Только не проговорись, родимый… Сам ведаешь, что бывает с бабами, которые Настасье досадят: со свету она сживет меня! Создалось странное положение: крестьянский сын, подкидыш к порогу Аракчеева, он был камер-пажом императрицы, он стал флигель- адьютантом императора. Шумский признавался: «Отвратителен показался мне Петербург; многолюдство улиц усиливало мое одиночество и всю пустоту моей жизни. Я ни в чем не находил себе утешения».
 Однажды на плац-параде Александр I был недоволен бригадой Васильчикова и велел Шумскому передать генералу свой выговор. В ответ Шумский услышал от Васильчикова французское слово «бастард», что по-русски означает ублюдок…— Нет! — заорал Мишель в ярости, и конь взвился под ним на дыбы. — Ты, генерал, ошибся: я тебе не бастард… Знай же, что у меня тоже есть родители — и не хуже твоих, чай! Боясь аракчеевского гнева, скандал поспешно замяли, но Шумский не простил обиды. Пришел как-то в театр, а прямо перед ним сидел в кресле Васильчиков, лицо к государю близкое. Мишель первый акт оперы просидел, как на иголках. В антракте пошел в буфет, где велел подать половину арбуза. Всю мякоть из него выскоблил — получилось нечто вроде котелка. И во время оперного действия он эту половинку арбуза смело водрузил на лысину своего обидчика: — По Сеньке и шапка! Носи, генерал, на здоровье… После этого Александр I велел Шумскому ехать обратно в Грузине; Аракчеев назначил сына командиром фузилерной роты и усадил его за изучение шведского языка (Шумский знал все европейские языки, кроме шведского). Он в глаза дерзил графу: — Наверное, вы из меня хотите дипломата сделать? Отправьте послом в Париж, но не разлучайте с фузилерной ротой…
Герцен когда-то писал, что русский человек, когда все средства борьбы исчерпаны, может выражать свой протест и пьянством. Шумский и сам не заметил, как свернул на этот гибельный путь. Вскоре Минкина, что-то заподозрив, услала Авдотью Шеину из Грузина в деревню Пролеты; Шумский по ночам навещал мать в избе, из долбленой миски хлебал овсяный кисель деревянной ложкой и почасту плакал. — Не пей, родимый. Опоили тебя люди недобрые. — Не могу не пить! Все постыло и все ненавистно…
В июле 1824 года Александр I с принцем Оранским объезжал Новгородские поселения, и Аракчеев приложил немало стараний, чтобы «пустить пыль в глаза». На широком плацу, где царь принимал рапорты от полковников, пыль была самая настоящая — от прохода масс кавалерии. Шумский, будучи «подшофе», обнажив саблю, галопом поспешил на середину плаца. Дерзость неслыханная! Но .., конь споткнулся под ним, Шумский выпал из седла, переломив под собой саблю. — Шумский! — закричал царь. — Я тебя совсем не желал видеть. Тем более в таком несносном виде… Аракчеев сгорбился. Александр I повернулся к нему: — Это ваша рекомендация, граф! Благодарю…Шумского потащили на графскую конюшню, где жестоко выпороли плетьми. Аракчеев присутствовал при этой грубой сцене: — Секу вас не как слугу престола, а как сына своего… Утром он провожал императора из поселений: — Государь! А я с жалобой к тебе: твой флигель-адъютант Шумский шалить стал… Что делать с ним прикажешь?— Что хочешь, но в моей свите ему не бывать…
В 1825 году настал конец и Минкиной. Дворовая девушка Паша, завивая ей волосы, нечаянно коснулась щипцами лица фаворитки. — Ты жечь меня вздумала? — прошипела Настасья и с калеными щипцами в руках набросилась на бедную девушку. Вырвавшись от мучительницы, Паша кинулась бежать на кухню, где служил поваренком ее брат Василий Антонов. — Кто тебя так истерзал? — спросил он сестру. Услышав имя Настасьи, поваренок из массы кухонных ножей выбрал самый длинный и острый. Минкина напрасно кричала, что озолотит его на всю жизнь. Антонов вернулся на кухню и вонзил нож в стенку: — Вяжите меня. Я за всех вас расквитался …Описать, что происходило с Аракчеевым, невозможно. Врачи даже подозревали, что он сошел с ума. Подле могилы Настасьи он вырыл могилу и для себя. А потом в Грузино начались казни. В разгар казней скоропостижно скончался Александр I, но Аракчееву было сейчас не до этого. Все его помыслы были о Минкиной: сгорбленный и состарившийся, граф блуждал по комнатам, повязав себе шею окровавленным платком убитой… Отныне с жизнью его связывала тонкая ниточка — это .., сын!
И граф не понимал, отчего сын не рыдает по матери! Они встретились в церкви, и Аракчеев сказал: — Помолись со мной за упокой ее душеньки…И тут Шумский нанес ему сокрушительный удар. — Моя мать жива, — ответил он… Над могилой Минкиной он изложил Аракчееву всю печальную историю своего появления в графских покоях. — Чего же мне теперь плакать и молиться? — Уйдите, сударь, — сказал Аракчеев, пошатнувшись.
Шумский отправился на Кавказ, где вступил в ряды боевого Ширванского полка. Здесь из него выковался смелый и опытный офицер, любимый солдатами за отвагу и щедрость души. Пять лет страшных боев, множество ран и лицо, рассеченное чеченской саблей… Он стал инвалидом и кавалером двух боевых орденов святой Анны. В 1830 году Михаил Андреевич попрощался с Кавказом, а куда деться — не знал. Вернуться в деревню к матери — на это сил не хватило. — «Отрезанный ломоть к хлебу не прильнет», — говорил он.
Полковник А. К. Гриббе, служивший в военных поселениях, пишет в мемуарах, что однажды в Новгороде, когда он шел через мост на Софийскую сторону, его окликнул странный человек — не то чиновник, не то помещик, в коричневом засаленном сюртуке. «Вглядываюсь пристальнее — лицо как будто знакомое, с красивыми когда-то чертами, но теперь опухшее и загорелое, вдобавок — через всю левую щеку проходит широкий рубец от сабли». — Не узнаешь? — спросил он, придвигаясь к Гриббе. Это был Шумский, который рассказал о себе: — Отдал меня Аракчеев под опеку к такому же аспиду, каков и сам, к вице-губернатору Зотову, но я до него скоро доберусь. Меня, брат, с детства тошнит от аракчеевских ранжиров…Будучи в казенной палате на службе, Шумский запустил медную чернильницу в губернского сатрапа Зотова, который «уклонился от этого ядра, и
чернильница, ударившись в подножие царского портрета, украсила чернильными брызгами членов губернского присутствия, кои, стараясь вытереться, еще больше растушевали свои прекрасные физиономии». Аракчеев вызвал Шумского в Грузино: — Хотя, сударь,
вы и подкидыш, но ваше имя столь тесно сопряжено с моим, что, позоря себя, вы и меня оскорбляете. Предлагаю одуматься — помолитесь-ка за меня в Юрьевском монастыре! Архимандритом там был знаменитый мракобес Фотий, человек нрава крутейшего, носивший вериги под рясой, а монастырь Юрьевский славился тюремными порядками. В такое-то чистилище и угодил Шумский, где «как опытный мастер скандального дела он постарался расположить в свою пользу многих иноков». Затем, когда большая часть монахов была на его стороне, Шумский затеял бунт… До Фотия дошел замысел Шумского: разбежаться что есть сил и повиснуть на бороде архимандрита, не отпуская ее до тех пор, пока Фотий не облегчит режима в обители. Страх был велик! Фотий нажаловался Аракчееву, а тот переправил «сынка» в монастырь Савво- Вишерский, где настоятелем был Малиновский, человек начитанный и умный, но пьяница первой руки. Вскоре настало в монастыре такое согласие — наливает отец настоятель рюмочку, но не пьет: — А где послушник Мишель? Без него скушно…Наливает в келье рюмочку Шумский и тоже не пьет:— Где этот зверь настоятель? Чего не тащится в гости? ..Кончилась эта монастырская идиллия тем, что однажды Малиновский с Шумским клубком выкатились в церковь из кельи — к вящему соблазну черноризников и черносхимников, взыскующих жизни праведной в затворении от мира грешного. К чести Малиновского надо сказать, что он виновных не искал, а графу Аракчееву доложил честно: — Лукавый попутал — оба мы хороши были! ..
В апреле 1834 года, воскликнув «О проклятая смерть'», граф Аракчеев умер, а Шумский бежал из монастыря. Долго его потом не видели. Наконец объявился: заросший бородой, в армяке мужичьем, с плетью в руке, он служил ямщиком на дальних трактах. Если полиция вмешивалась в его действия и желала «маленько поучить», Михаил Андреевич распахивал на себе армяк, а под ним сверкали боевые офицерские ордена: — Дворянин, как видите! Сечь меня, увы, нельзя…Вскоре он снова пропал и обнаружился в Соловецком монастыре, куда был водворен по высочайшему повелению «без права выезда оттуда». Бежать с острова невозможно, но Шумский все же бежал и вдругорядь появился на пороге полковника А. К. Гриббе: — Здравствуй, друг! Помнишь ты меня в мундире флигельадъютанта, а теперь полюбуйся, каков я в мужицкой рубахе. Эх, жаль, что потерял ямскую шляпу с павлиньим пером… Уж такое красивое было перышко! Кто я? Теперь я беглец, бродяга. Ушел тайным образом, от самого Белого моря питался христовым именем . Где копейку дадут, где хлебца отломят… Вот и возвратился я на родимое пепелище, в свои пенаты… Один! Совсем один… Гриббе из своего гардероба мог дать ему только дворянскую фуражку с красным околышем, но Шумский отверг ее: — Не смеши ты меня, полковник! Каков же я станусь — при бороде и армяке с дворянской фуражкой на голове… Прощай, брат! Вряд ли мы когда свидимся. Пойду по Руси странничать…
«С тех пор я ничего уже не слышал о Шумском, — писал в 1875 году полковник в отставке А. К. Гриббе, — и не знаю, жив ли он теперь или давно погиб где-нибудь на большой дороге». Между тем Шумский снова попался властям, которые вернули его в стены Соловецкой обители. Сохранилось его письмо от 1838 года к императору Николаю I, в котором он просил избавить его от монашества, но царь распорядился держать его в келье, а за прошлые заслуги на Кавказе велел выплачивать пенсию, как отставному офицеру… Шумский в 1851 году серьезно заболел, и монахи переправили его для лечения в Архангельск, где в городской больнице он и скончался. Правда, есть глухие сведения, будто он умер не в Архангельске, а на Соловках лишь в 1857 году; когда англо-французская эскадра вошла в Белое море, чтобы бомбардировать стены Соловецкой цитадели, Михаил Андреевич Шумский — уже старик! — вспомнил былое, когда считался неплохим артиллеристом, и под его руководством древние монастырские пушки отвечали на залпы иноземной эскадры…Но этот факт я оставляю без проверки…Тот же полковник А. К. Гриббе писал о Шумском: «Из него мог бы выйти человек очень дельный и полезный для общества; при отличных умственных способностях в нем было много хороших сторон — он был доброй и чувствительной души, трусость ему была чужда, а смелость его граничила с дерзостью, доходя иногда до безумия. Шумский погиб в том всероссийском горниле, в котором гибнет столько человеческих личностей, нередко очень даровитых». Печальный рассказ предложил я тебе, читатель!»
***
Ф.Б. О гневе19 : ….Естественная склонность сердиться и привычка могут быть поставлены под контроль и усмирены, если хорошенько подумать о последствиях, когда приступ гнева уже прошел. Чтобы не допустить беды, желательно не допускать излишней ожесточенности выражений, не делайте ничего, чего нельзя было бы поправить, - нужно пресечь истолкование обиды, как следствия презрения, – лучше пусть это будет воспринято как следствие страха, непонимания, аффекта и т.п..
***
К этому высокохудожественному рассказу можно приложить и еще более достоверное свидетельство от И.О. Тарнава- Боричевского:
АРАКЧЕЕВ И ШУМСКИЙ
В последние годы много было писано об Аракчееве и Шумском. Писали люди, близко знавшие Аракчеева, но как будто недосказывали чего-то; однажды Настасья Федоровна Минкина названа даже Шумскою, как никогда не называлась, да и называться не могла, как увидим ниже. Неизвестно также, кто действительно был флигель-адъютант Шумский и по какой причине лишился этого почетного звания. Я не знал лично ни Аракчеева, ни Шумского. Скажу об них то, что слышал от свидетелей самых достоверных. <...>             
В 1839 году я поступил на службу к графу Клейнмихелю столоначальником в инспекторский департамент Военного министерства. Помощником моим оказался старичок Михаил Панфилович Ефимов, чином губернский секретарь. На вид ему было лет 70; но, по всем соображениям, столько быть не могло, иначе он родился бы около 1770 года и служил бы еще при Екатерине II, о чем он никогда не говорил; значит, его измяли и состарили не годы, а обстоятельства жизни. Ефимов едва ноги таскал, но приходил на службу ранее других; несмотря на старость, писал как чистописец; все дела своего стола, одного из труднейших, знал в совершенстве; по всем делам составлял бумаги вполне удовлетворительно. Ознакомившись, я узнал следующее: Ефимов служил при лице Аракчеева в звании писаря, но, к несчастию его, был графским докладчиком. Прошу припомнить, что значил Аракчеев и что пред ним писарь. Несчастный писарь Ефимов, как докладчик, был при нем день и ночь, всегда на тычку, всегда в загоне, всегда в опасении розог, разжалованья, ссылки. В то же время молодой поручик Клейнмихель был адъютантом Аракчеева; страдал он в канцелярии вместе с Ефимовым и часто, заваленный письменною работою, которая всегда была на срок, засыпал там же. В таком случае Ефимов приносил ему свою подушку. Ниже увидим, что эти услуги были спасением Ефимова. Однажды я спросил Ефимова: «Как это, Михаил Панфилович, вы, служа при лице Аракчеева, не были произведены в чин?» - В чин? — ответил он. — При Аракчееве? Да об этом нельзя было и думать, нельзя было и во сне грезить. За десятилетнюю верную службу он разжаловал меня в солдаты без выслуги. Когда именно случилось это, теперь не припомню; но дело было так: на Аракчеева, как говорится, нашел худой стих; долгое время был не в духе; на докладчика Ефимова, как ближайшее лицо, изливалась вся желчь. Приведенный в отчаяние, не видя возможности выйти из беды (ибо куда можно было уйти от Аракчеева?), Ефимов, по натуре русского простолюдина, запил. Аракчеев разжаловал его в солдаты без выслуги и сослал в новгородские поселения. В подобных случаях предварительно давалось сто лозанов. Как ему жилось после того, сам он не говорил, а я совестился спросить; но, вероятно, он успокоился и обжился, потому что женился. Служил по писарской части где-то в 3-й гренадерской дивизии. Пока Аракчеев властвовал, никто не смел вступиться за несчастного Ефимова, даже и сам Клейнмихель, уже бывший начальником штаба военных поселений. После Клейнмихель распорядился произвести Ефимова в писаря. В польскую войну он был в штабе 3-й гренадерской дивизии; получил крест Virtuti militari; a после войны Клейнмихель не только произвел его за отличие в чин, но и взял в инспекторский департамент прямо помощником столоначальника, тогда как и коллежские асессоры служили чиновниками для усиления. Это значит, что Ефимов из писарского оклада —10 или 12 рублей в год, с прибавкою амуниции и пайка, — шагнул на оклад 1700 рублей. Дистанция огромного размера! По этому случаю пусть судят о Клейнмихеле — помнил ли он давние услуги. Если по тому, что я сказал о Ефимове, он может быть достоверным свидетелем об Аракчееве и Шумском, то нужно дать веру и тому, что он рассказывал мне об них. Вот сущность его рассказа.
«Настасья Федоровна, когда Аракчеев возвысил ее до своей интимности, то желая привязать Аракчеева к себе неразрывными узами, старалась забеременеть, но все усилия были напрасны. Тогда она ударилась в другую хитрость: узнав, что беременна крестьянка или солдатка — теперь не помню — по фамилии Лукьянова, Настасья, уже всесильная барыня в Грузине, приказала Лукьяновой, как только родится дитя, окрестить и принести к себе; а сама стала носить подушку, увеличивая ее по времени. Аракчеев был очень рад в ожидании потомства. Лукьянова родила мальчика; окрестили его именем Михаила. Вслед за тем Настасья разрешилась от мнимой беременности сыном, а в кормилицы взята Лукьянова. У Аракчеева все делалось по рапортам и предписаниям. Поэтому сам же Ефимов по приказанию Настасьи Федоровны написал рапорт куда следовало от имени Лукьянова, что «новорожденный сын мой Михаил Лукьянов волею Божиею помре». Настасья Федоровна приказала протоиерею похоронить никогда не умиравшего младенца — и похоронили гробик пустой. А у Настасьи Федоровны явился сын, крещенный также именем Михаила, к полному удовольствию Аракчеева. Очень странно, что простая баба успела обмануть такого человека, как Аракчеев; но так было: когда Бог захочет наказать, то отнимет разум. Мишенька рос как все дети-баловни. Настасья Федоровна с ним соединяла всю свою судьбу, или, иначе, привязанность Аракчеева. Все это обходилось домашним образом, пока не потребовалось Мишеньку вывести в люди, как хотелось Аракчееву. Первое дело: нужно сделать его пажом и камер-пажом. Для этого надобно быть дворянином. Вот тут точка препинания; однако нашли средство. Литва и Польша известны дворянами, которых отцы никогда дворянами не были, сами они ничего не заслужили, а большею частию и вовсе не служили. .. В такую обетованную землю для получения не только дворянства, но и графства Аракчеев послал генерала Бухмейера добыть дворянство для Мишеньки. Бухмейер привез бумаги дворянства Михаила Шумского. Ефимов говорил, разумеется, со слов других, что это были бумаги, купленные у кого-то из Шумских на имя умершего родственника Михаила…  Купил — и концы в воду.  Так или иначе, но в Грузине явился польский дворянин Михаил Шумский. Мишеньки были настоящие дворянские бумаги, хоть и чужие, а не поддельные. Затем сделать его пажом и произвесть в свое время в офицеры и даже пожаловать в флигель-адъютанты Аракчееву было нетрудно… Шумский был человек счастливых дарований, но пьяница… Много проказ сходило с рук Шумскому…  Погубил его случай… и Шумский послан на Кавказ в бывший тогда гарнизонный полк. По смерти Аракчеева он вышел в отставку, поступил в гражданскую службу, но за пьянство уволен; затем бродил из монастыря в монастырь в качестве послушника, ради куска хлеба, и умер, говорят, в кабаке. Вот что слышал я от Ефимова, по своей печальной должности в течение многих лет бывшего весьма близким лицом к Аракчееву.

Тарнава-Борнчевскнй Иван Петрович (1810-1887) - сын священника, учился в Минской духовной семинарии и Киевской академии; с 1835 г. служил в Департаменте путей сообщения и публичных зданий, впоследствии директор канцелярии Министерства путей сообщения (1860). Заметка печатается по: PC. 1878. № 1. С. 180—184 (недатированное письмо автора к П.И. Бартеневу с просьбой поместить очерк в «Русском архиве» см.: РГАЛИ. Ф. 341. Оп. 1. №814).
В 1889 г. краевед М.О. Маркс дополнил заметку Боричевского сообщением о том, что на Витебском кладбище была могила мальчика Шумского, которая однажды исчезла, потому что его отец, бедный шляхтич, содержавший в Витебске постоялый двор, продал дворянские бумаги покойного сына «какому-то проезжему генералу [возможно, Бухмейеру] за 500 руб.» (PC. 1889. № 5. С. 473-474).
***
Еще свидетельство: Сергей Николаевич Шубинский
Сын Аракчеева
Граф Аракчеев, несмотря на свою суровость, бессердечие и жестокость, был доступен нежным чувствам. Он до старости питал особенную склонность к прекрасному полу и для красивых женщин забывал те строгие правила нравственности, которые с такой неумолимой беспощадностью старался водворить среди своих подчиненных. Почти половина книг его библиотеки в Грузине состояла из сочинений не совсем целомудренного содержания, вроде «Любовники и супруги, или Мужчины и женщины», «Читай, смекай, и может быть, слюбится», «Атала, или Любовь двух диких в пустыне», «Нежные объятия в браке и потехи в любви» и т.п. У себя в усадьбе он соорудил в память своего воспитателя Мелиссино павильон и наполнил его соблазнительными картинами, которые были закрыты зеркалами, отворявшимися посредством потайных пружин. Павильон этот стоял уединенно на острове, среди большого пруда, и только самым близким приятелям Аракчеев показывал его внутренность; в отсутствие же графа никто не смел сюда проникнуть. Даже на фарфоровых десертных тарелках, привезенных Аракчеевым из Парижа, отчасти заметен тот же вкус. Из описи посуды видно, что на ней были изображены: «Любовь в табакерке», «Венера в бане», «Любовь заставляет плясать трех граций», «Любовь перевозит Время» и т.п. Известна его связь с женой синодского секретаря Пуколовой, которая, пользуясь своей близостью к всемогущему графу, за крупные взятки обделывала разные дела. Не один только его тяжелый, деспотический характер, но и любовные похождения были причиной того, что через год с небольшим после женитьбы на Наталье Федоровне Хомутовой, женщине достойной во всех отношениях, он до такой степени опротивел ей, что она убежала от него и более никогда не желала с ним видеться. При случае Аракчеев охотно покупал себе в дворню красивых девушек, и одна из таких покупок оказалась настолько удачной, что приковала его к себе на целые двадцать пять лет и имела на него огромное влияние. Это была Настасья Минкина, дочь кучера, чуть ли не цыганка родом. По крайней мере, Настасья своей наружностью очень походила на цыганку. У нее были черные как смоль волосы, большие черные глаза, полные страсти и огня, и смуглый цвет лица, на котором играл живой румянец. Сметливая и бойкая, она быстро поняла характер Аракчеева, изучила его вкусы и привычки, старалась угадывать и предупреждать его желания и скоро совсем очаровала своего грозного барина. Пожалованная в звание экономки, она завела в грузинской усадьбе такие образцовые порядки, о которых граф давно мечтал, но которых никак не мог добиться. Понемногу она вошла в неограниченное доверие графа Аракчеева7, 8. 
***
Да, вот такие мы, русские. Много чего в нас намешано, - и немцы, и татары, и цыгане и поляки и еще кого только в нашем родстве нет! Вот и появляются Аракчеевы и Шумские, и Минкины,.. и Суворов, и Барклай де Толли, и Кутузов, и цари – императоры.
Похоже, как раз об этом задумывался и А.С. Пушкин в процессе творческого созревания. Начинал с язвительных эпиграмм, в том числе и по поводу Аракчеева:
«Всей России притеснитель, /Губернаторов мучитель
И Совета он учитель/ А Царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести, /Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,/Бххди грошевой солдат». (1817-1820)
А заканчивал вполне зрелым суждением, по поводу смерти графа: «Об этом по всей России жалею я один – не удалось мне с ним свидеться и наговориться». И как тут не вспомнить его размышления по поводу свободы человека, его волевых устремлений, - в прозе («Дубровский», «Капитанская дочка», записи о Емельяне Пугачеве)4.
И как тут вновь не обратиться к древнеиндийской мудрости18: «Все люди по темпераменту делятся на три разряда: - преимущественно выделяются либо аспекты сознания, т.е.превалирует мудрость (Джнана), - либо превалируют аспекты деятельности (Крийя), - либо превалирует воля (Иччха). Все это соответствует  одному из свойств материи, т.е. гунам, в каждой из которых выделяется преимущественно одно из соответствующих качеств (саттва - ритм, раджас - движение, тамас - инерция).  «Гармония, Инерция, Движение – рождаются от материи, - они крепко привязываются к телу его обитателя. Гармония привлекает влечением к мудрости, к счастью, Движение – источник привязанности к жизни и жажды ее, привлекает к действию; Инерция – неведением рожденная, связывает небрежностью, беспечностью и ленью, окутывая собою мудрость».
***
Теперь еще об убийстве Минкиной: С. Лаврентьева «Страничка из прошлого» (выдержка).
         …«Другой раз рассказала мне Елизавета Фоминишна об её житье в Новгородской губернии и о графе Аракчееве. – Назначили папеньку смотрителем дорог и перевели нас в Спасскую Полисть, – так начала она. – Тут мы весело жили. Мне тогда пятнадцатый год пошёл. Дом у нас хорошенький, с садиком, был, и речка близехонько протекала; а уж какой вид от речки-то бесподобный был! Кусточки да деревья словно нарисованные; зеленая этакая горушечка, а на горушечке - часовенка: образ в ней был старинный, кажется мне, что Петра и Павла. Только помню, что туда в засуху с крестами ходили и Егорию молебен служили. Дальше большое место – Софронова гарь прозывалось, а вот почему: незадолго, как нам приехать, прислучился там пожар, – большой пожар, все деревья выгорали, черные пни только торчали, и как посмотрите – один точно баба сидит, другой, как мужик; а прозвали Софроновой по той причине, что в Софронов день было. За Софроновой гарью шли все курганы: этакие зеленые горки, а курганами они назывались потому, что тут могилы были, как еще поляки к Новгороду подходили, да тут бились. По ту сторону речки поселения были, только за восемь верст; а ближе-то, как армейские полки приходили, так лагерем становились. Бывало, палатки-то издали, точно стадо лебединое, белеются.     – Ну, вот, как поселение-то от нас близко было, офицеров много, устроят, бывало, танцы в сарае, где рабочим хлебы пекли. Велят солдатам скамейки сколотить; накроют их запасным солдатским сукном: вот и диваны для маменек готовы, а дочки-то себе отплясывают; да ведь как веселились! Наряды сами себе смастерим, да все это так дружно, друг дружке помогаем; чего у кого нет – даем, не то в Новгород пошлём (он от нас в 48 верстах был). Недалеко от нас было Грузино, село графа Аракчеева, а какое село-то: просто царство небесное! Дом как дворец, а сад-то! – решетки все с позолотой, мостики на цепях, в ручейках лебеди да утки разноцветные плавают; лужечки, цветники, оранжереи. Клубника, какая бесподобная была, ах, какая бесподобная! почти что в полвершка, толстая, красная. Церковь в селе чудесная, и стояла она на этакой горочке, так весь Волхов и виден. А по деревне чистота, какая! Граф-то злой ведь был; с крестьянами ужас как обращался, а более того его любезная, Настасьей Фёдоровной звали. Была она, говорят, матросская жена; он мужу-то и платил за нее. И ведь за что, кажется, любил? Собой, нельзя сказать, чтоб и красива была; более за то и уважал, что её все как бы ворожеей считали; и точно ворожила она хорошо, и так он ей это верил. Вот ведь какие темные умы были! А сам-то, какой не казистый был: длинный-предлинный, рябой, косоглазый, нос пребольшой и вдобавок ещё и гнусливый; вот какой красавец был! А как солдаты-то на поселении от него терпели: помешан он был на чистоте; между домами все этакие дорожки были расчищены, деревья понасажены по краям, а дорожки песочком усыпаны. Боже сохрани, кто корову на дорожку выпустить – беда! А то ещё к речке вела каменная лесенка; бывало, зимой несет солдат ведра на коромысле; ну, как не сплеснуть? Как можно! замерзнет, кочка на ступеньки будет; вот и бежит другой солдат с ножичком скрести, а тому солдату достанется. Дома, – с улицы вы смотрите, – игрушечки, чистенькие, желтой краской повыкрашены; а стоят-то они на стульях, это значит на подпорках этаких, как на сваях, так что от земли до полу пустота: гуляй ветер, сколько угодно! Снаружи-то этого не видно, досками, как фундаментом, прикрыто, а как взглянешь в окошечки крохотные и видишь там пустоту, хоть бы подвалы сделали: ведь холод-то какой снизу, и все это для чистоты, чтоб сырости не было, ветром продувало. А в самых палатах всё как по струнке. В кухни – ухваты, кочерги; все это по стенкам в ряд стоить, и над ними ярлычки: помешает баба в печи кочергой и тотчас же должна кочергу под ярлык ставить. Утром придёт офицер осматривать, заметить, что не на месте, – ну, ведь не успеет иногда в ту же минуту сунуть, – и беда! Кладовых никаких, хоть бы чуланчишко какой, ведь люди семейные; надо что, так за каждым кочаном капусты в артель, за версту беги. Все ведь для глаз только, а людям-то каково?
    – А уж Настасья Фёдоровна – эта презлющая была. В приёмах (мы к ней таки езжали) такая ласковая, обходительная; да ведь какая деликатная, и не узнаешь, что из простых: точно знатная барыня. Франтиха была страшная. Поведёт нас, бывало, в мастерскую, где у неё девушки золотом шили. А вышивали они разные разности: и ризы, и ленты, и пояса, и повойники; и вот, у кого по деревне изба чище содержится, да хозяйство порядочнее, той хозяйке она, либо сам граф, повойники шитые дарили: так они и сохранялись под названием «графских». Летом устроят у себя праздник, или бал, и кого только не позовут! Музыки не занимать стать, своя, военная; да так-то мы там отплясывали, что чудо! А то затеют в саду, на лужке в рюхи играть; этакая игра была. Наставят в ряд, словно как бабки, этаких деревянных столбиков, а сами станут напротив тоже в ряд; и кому очередь, возьмет тот в руки две палочки связанный, вот как бы цепы, веревочкой; отойдёт подальше, прицелится и пустит палочки в столбики. Не знаю, как уж там у них выигрыш считался, только кто выиграет, того следующий, очередной, должен три раза на закукорках провезти: наклонится, тот ему сядет на спину, обхватить руками за шею, да и разъезжает. Раз этак самому графу одного юнкера довелось возить, – ну, и возил; только, как это смешно было! Юнкер-то ни жив, ни мертв на графе сидит, а тот возит. Я ведь молода, почти, что дитя была; не могу удержаться, сижу, хохочу; а маменька меня за платье дергает, да шепчет: «не смейся, не смейся!». И ведь какие гости-то тут были; генералы приезжали и все это у Настасьи Фёдоровны ручки целовали, как у графини. Император Александр частенько к нему в гости жаловал. Наконец, пришлось людям-то невтерпеж от Настасьи Фёдоровны: задумали они её извести. И вот как дело было, и что ещё более смерть её ускорило. Была у неё этакая крошечная собачоночка; все её на подушках носили, только как-то нечаянно и задень её горничная Настасьи Фёдоровны; она и завизжала. Горничную-то мало того что она прибила, да велела ещё на конюшне отодрать; а она в ту же ночь, как барыня-то уж в постель легла, и подведи к ней в спальню своего брата, повара; он её ножом и зарезал. Ну, конечно, всю эту семью, и правых, и виноватых, наказали и в Сибирь сослали. Уж как граф тосковал по Настасье Фёдоровне, хотел её в соборе, что у поселений в Штабе был, – похоронить; да ведь где же? – в алтаре, у самого престола! Только этого ему не позволили, а похоронили её таки в соборе, у стенки. И какие похороны были – чуть, что не царские; а люди про себя шептали: «собаке – собачья смерть!»7, 8.

***
… и еще свидетельство:
Покойный богатый помещик псковской губернии, Новоторжеского уезда, Д. Философов, славный в свое время садовод, в 1820-х гг. бывал в селе Грузине, любовался тамошним парком и садами, и был, ласково принимаем гр. Аракчеевым и его домоправительницей Настасьей Федоровной. У графа в большой чести был живописный ее портрет. В 1825 г. Настасья зарезана. Граф терзается горестью, но она была недолга. В новый приезд свой Д. Философов, справясь о портрете, узнает, что он выброшен в кучерскую. Говорили, будто граф нашел какую-то переписку — свидетельство неверности его фаворитки, и ее живописное изображение изгнано из барских покоев. Владимир Дмитриевич Философов весьма обязательно доставил нам этот портрет, за бесценок, купленный его отцом у кучеров графа Аракчеева. Портрет поясной, рисован довольно хорошо, краски сохранились отлично; время написания — первые годы текущего столетия. Нет сомнения, что художник польстил подлиннику, но, разумеется, сходство было, иначе гр. Аракчеев не держал бы портрет в своих покоях до самой катастрофы, лишившей его домоправительницы.
С портрета снята для «Русской старины» фотография на дерево по которой и исполнена гравюра художником Ив[аном] Ив[ановичем] Матюшиным, учеником и сотрудником покойного академика гравера Л.А. Серякова.
                © Copyright: Александр Одиноков 3, 2013

 



3.2. Необходимое послесловие
* * *
РАССКАЗЫ КРЕСТЬЯН И СОЛДАТ ОБ АРАКЧЕЕВЕ
1. Рассказы бывших военных поселян о графе Аракчееве
I.         
Когда была убита кастелянша Аракчеева, то тело ее было погребено в Грузине и на памятнике сделана надпись: «Здесь покоится прах Анастасии». Но нашелся такой человек, который, чтобы рассердить графа, внизу под этой надписью на бумаге написал: «Здесь покоится прах Анастасии и Аракчеева к себе зовет для благости России». Каким колдуном ни был граф, но никак не мог отыскать проказника.
II.         
Графский повар говорил, что он тайком от графа нюхал табак, а граф ему запрещал. Вот однажды Аракчеев, чтобы уличить повара, ощупал в кармане у него табакерку и спросил: «Что это такое?» Заставил вытащить и потом велел ему эту табакерку положить на пол и самому разбить ее молотком, чтобы он не осмеливался больше нюхать. Повар по своей привычке не утерпел и обзавелся новой табакеркой, но скоро граф заставил его и эту разбить. Тогда повар стал носить табак то в бумажке, то в платке. Видит граф, что ему не отучить повара нюхать табак; купил ему в подарок дорогую серебряную табакерку, а потом и сам нередко вместе с поваром нюхал из этой же табакерки.
2. Рассказ новгородского старожила
У Аракчеева, в его Новгородских военных поселениях, был один штаб-офицер, которому, как почти всем тогдашним офицерам, донельзя противна была вся эта неустанная, ежечасная деятельность по так называемому муштрованию несчастных тамошних крестьян, превращаемых в каких-то кукол наподобие потсдамских, лудвигсбургских и иных немецких воинов. Штаб-офицер этот имел в своем ведении целый поселенный участок и должен был с утра до ночи заниматься всяческою чистотою от рубашки крестьянина до паутины по углам его избы, от канав и изгородей до измерения угла при подъеме ноги на учебных смотрах. Что делать? Как ни противно, а служба! Ею дорожили в старину больше нынешнего. Затаенную злобу на эти беспощадные порядки штаб-офицер выразил иронически. В домашнем хозяйстве своем он развел множество индеек и устроил им большие клетки с ящиками снаружи для корму. Долговременным упражнением довел он индеек до того, что, как только клетка отворялась, индейки чинно и стройно выходили из нее, в предводительстве зобастого петуха, и поочередно становились одна за другою у ящиков, вытягивали шеи и оставались неподвижны до тех пор, пока штаб- офицер гнусливым аракчеевским голосом не произносил слов: «Здорово, ребята!» Тогда только петух бормотал обычные свои звуки с трясением красного зоба, а вместе с ним все индейки стройно и в один миг оборачивались и принимались клевать пищу. Это повторялось ежедневно утром и вечером, и фронтовые шаги и обороты птичьи доведены были до высокого совершенства. Крестьяне-солдаты об этом знали и, конечно, про себя выражали сочувствие затее чудака, своего начальника. Слух о ней, разумеется, дошел до самого Аракчеева, сего грозного Силы Андреевича. «Быть беде!» — думает штаб-офицер. И вот однажды приезжает к нему в участок Аракчеев и начинает подробный осмотр с обыкновенными своими придирками. Но начальник поселенного участка был деятелен и заботлив: куда ни пойдет Аракчеев, все в отличном порядке и полнейшей исправности, все согласно инструкциям и напечатанным планам, всюду примерная чистота, каждая вещь под номером и на своем, назначенном месте. Даже в избе солдата-поселенца подметено, выметено; ни паутины, ни сору. Аракчеев доволен, заметно смягчается и начинает убеждаться, что штаб-офицер простер свою порядливость даже на индеек не в насмешку, а по любви к делу. Обозрев все поселения и все нашед в хорошем положении, он спрашивает штаб-офицера: «Ну что еще у тебя посмотреть? Не покажешь ли твоего собственного хозяйства?» И вот они отправляются в офицерскую усадьбу, и тут тоже тщательный осмотр. «Да нет ли у тебя чего особенного на показ?» — «Кажется, ничего такого нет», — отвечает истомленный и внутренне трепещущий хозяин. «Слышал я, что охотник ты до птиц». — «Точно так, ваше сиятельство». — «Так дай мне полюбоваться». Нечего делать, надо вести к индейкам. «Покажи, покажи, вели отворять клетки». Индейки выскочили и стройно обступили свои корытца. Граф не может надивиться. «Ну как же ты их кормишь? Правда ли, что по команде?» Офицер принужден произнести: «Здорово, ребята!», — но произносит эти слова обыкновенным свои голосом: ни петух не кудахчет, ни его подруги не поворачиваются к корытцам. Тогда Аракчеев сам произносит то же, и мгновенно совершается привычная эволюция. Грозный граф доволен отменно и уезжает, похваливая усердного офицера.
3. Крестьянин Шеллоник
I.  Люблю я слушать рассказы дедушки Ивана о старине. Рассказывает Дедушка живописно и просто, - факты он передает так, что будто бы ты сам видел их, заметил все мелочи. Записывая рассказы дедушки, я чувствую, что они многое теряют под моим пером. А рассказывает дедушка о тяжелых временах аракчеевщины, о военных поселениях и о всякого рода издевательствах над мужиками разного начальства. Сам дедушка Иван не жил во времена царства Аракчеева и о деятельности его он узнал от старожилов, а главным образом от своего отца Степана и деда Феофана. «Терпеть не могу, — начнет дедушка Иван, — когда начнут ругать графа и называть его — такой, сякой — мучитель, тиран... Благодетелем мужиков был Аракчеев, добрым и заботливым отцом, а не мучителем. Без хлеба ни один не сиживал, не вздувало с голоду брюхо, как в нынешние времена. А лупцевал он нашего брата за дело — дарма никого не обижал. Пьяниц и лентяев не любил он дюже, а зато кто работал по порядку, то тому граф оказывал всякую помощь. Бывало, околела лошадь или корова — другую распорядится дать, — получи и работай! А теперь что? Пьяниц разводят, чтобы водки больше выпили, кабаков понастроили!.. Чтобы нынче кому корову или лошадь дали, хотя бы взамен околевшей, — и вспомину нет. Последнюю со двора уводят. Теперь вот и хлеба нет, и работы нет, и дров неоткуда привезти, — кругом леса барские да казенные, а подати все-таки подай. Выжимают последнюю силу... Аракчеев, бывало, возьмет оброк только с тога, кто в силу взойдет, кому нет от этого разоренья... Да и народ-то нынче стал не то, что прежде. Видно, Бог в наказание и начальство-то такое дал. Эво, теперь не могут соблюсти порядка в полях. Ни дорог, ни канав, ни мостков не стало в поле; плеснет немного дождя, ну и затонули все полосы и все труды, а дороги обращаются в лужи — ни пройти, ни проехать. Стыдно за народ-то становится...Приезжают агрономы, говорят о том, как лучше работать надо, о травосеянии, о скотоводстве, а что из этого толку? И добра агрономы-то' желают, это видно, — спасибо им, но народ-то... Снопы на полосах начинают воровать один от другого, и может ли тут идти речь о травосеянии? При Аракчееве не так было. Он за такой беспорядок запорол бы. У графа не было агрономов, и он не допустил бы уговаривать мужиков, чтобы лучше работать. У него агроном сидел в голове. Приедет, осмотрит, прикажет, и глядишь — мужик с хлебом. Да и на поля-то любо посмотреть было. Всюду порядок, канавы глубокие, не засорены, дороги ровные, а рожь-то так весело колышется, словно кланяется в пояс каждому и говорит спасибо за внимание к ней… Вспомнишь Аракчеева — царство ему Небесное — не раз, глядя на теперешние порядки», — и дедушка всегда в конце своих суждений высказывает пожелание, чтобы граф явился с того света хотя на один бы годик почистить землю от мусора».
Теперь передам несколько отдельных рассказов дедушки, характеризующих Аракчеева в разные моменты истории его власти и господства. В изложении буду придерживаться того порядка мыслей и фактов, который установился в голове у дедушки, а также, по возможности, буду дословно воспроизводить наиболее характерные выражения дедушки. «Прежде не так живали — по спинам нашим и наших отцов ходила палка и розги, собой ты не мог распорядиться ни на одну минуту, — везде чувствовался сердитый и дозорный глаз Аракчеева. Прежде и народ не такой был: покорно исполнял он волю начальства и безропотно вытягивался перед ним в «струнку». Бывало, катит по деревне на рысаках окружной командир, так все, кто – куда, —  в разные стороны, лишь бы не налететь на грех. Если не удавалось улизнуть от налетевшей грозы, так становись и — глазом не моргни, головой не тряхни, а руки и ноги в колья обрати... А когда изволит осматривать своих подданных поселян сам Аракчеев, то... — дедушка в этот момент с каким-то трепетом покачает головой и отрывчато махнет рукой. — Замрет комар и муха... Однажды Аракчеев осматривал поля, только что зазеленевшие всходами озими. От дождя в бороздах стояла вода, и где хозяин полосы не успел выпустить ее, Аракчеев останавливался. Выйдет из кареты, запряженной шестеркою лошадей, и грубо-гнусавым голосом завопит; «Чья полоса? где мерзавец? давай его сюда!» Но не могли же все хозяева полос быть в поле, и Аракчеев набрасывался на голову. Раз, раз, — хлопал по щекам голову, — раз, раз - Голова не пошевелится, и когда граф от него отойдет, то подзовет сотского и поступит с ним по- аракчеевски, т.е. накрасит морду за недосмотр. Сотский добирался уже до хозяина полосы. Таким-то манером и поучался поселянин Аракчеевым, если не личной расправой, то через посредство начальников. И все были довольны. Но, сказывали старики, — иногда милостив был Аракчеев-шутник. Едет этак он по полям и видит непорядок — в межах вода. Подозвал голову и затопал на него ногами. Голова не квыкнет — молчок... Граф смотрел-смотрел на него и скомандовал: «Ложись и пей, и выпей до капли, чтобы полоса не мокла!..» Голова растянулся на зеленевшей озими и начал сосать... «Ха-ха-ха!» — захохочет граф и поедет дальше. И, надо вам сказать, натуристый был граф. Уж раз что назначит, прикажет — шабаш, так. Иногда и жалость одолевала его, но уж настоит на своем. Служил при графе писец, шестидесятилетний старичок, трудолюбивый и добрый такой. Аракчеев любил своего писца, и иногда этот писец, царство ему небесное, сокращал гнев графа. Но однажды старичок чем-то провинился перед графом, и граф приказал ему всыпать полсотни. Началась расправа. Старичок взвыл... Граф присутствовал при расправе, и, должно быть, жалко старика-то стало. Но вместо того, чтобы отменить наказание, граф встал перед растянутым и привязанным к скамейке стариком на колени и почти со слезами умолял: «Голубчик, потерпи, ведь пятьдесят положено, только-то, потерпи, дорогой!..»
II. Здоровенный мужчина был мой дед Феофан — высокий, в плечах целая сажень, а кулаки что полупудовки. Аракчеев почитал Феофана, всегда заезжал к нему на дом держать советы. Феофану привольно жилось, не так, как прочим мужикам. Он был освобожден от всех обязанностей пахотного солдата. Вас это удивит, но я постараюсь объяснить, в чем дело. Приехал однажды в наше село Аракчеев из Грузина, собрал мужиков и прочитал: по указу Его Императорского Величества объявляю вас на положении пахотных солдат и т.д. Кто желает исполнить царскую волю? На предложение графа мужики ответили молчанием. На второе предложение они ответили, что не желают быть солдатами. Граф начал уговаривать мужичков и объяснил, что волю Государя бесполезно не слушать. — Кто желает? — повторил граф третий раз. Из толпы мужиков вышел мой дед Феофан. Граф посмотрел на него, смерил взглядом с головы до ног, а когда Феофан подошел к нему совсем близко, граф взирал на него так, как смотришь на верхушку большого дерева...Ну, ты чего? Желаю исполнить волю Его Величества, ваше сиятельство! По лицу графа разлилась улыбка удовольствия, и он сказал: «Однако, хорош молодец — будешь мне товарищем!..» Кроме Феофана пожелали быть солдатами еще три мужика, но они были из других деревень. Остальным же, не пожелавшим добровольно быть солдатами, граф приказал всыпать по полсотне розог по очереди, пропуская одного. К этому делу приступили солдаты — граф, верно, чувствовал, что мужики будут упорствовать, и захватил с собою на всякий случай их целую роту. Так-то вот наших мужиков и обратили в военно-пахотных солдат…. Через несколько времени Аракчеев снова приехал в наше село, собрал мужиков и прочитал царский указ о даровании льгот крестьянину Феофану Филиппову. Кроме льгот граф привез Феофану от самого Царя подарок — почетный кафтан, а супруге его от Государыни платье и кокошник. В первую же службу Феофан с супругою стоял среди церкви, дабы показать народу, что за Царем служба не пропадает. Феофан осенял себя широким крестом и был доволен тем, что народ смотрел на него с благоговением.
III.  Кроме землепашества Феофан занимался рыбной ловлей неводами в реке Волхове. Тогда не надо было платить за право ловли рыбы неводом, как теперь, а лови кто хошь, у кого сила есть. У Феофана было два сына — Степан и Михаил. Кроме сыновей на рыбную ловлю Феофан нанимал поденщиков, а сам он не ездил на ловлю. Однажды сыновья Феофана изловили в Волхове трех больших стерлядей. Пойманных стерлядей, как небывалую редкость, Феофан задумал подарить графу за его милость и уважение. Едет этак граф по дороге на шестерке, Феофан выбежал на дорогу и сделал рукою знак, чтобы кучер остановил лошадей. Лошадей кучер задержал, но графа это так рассердило, что он выскочил из кареты и закричал, как будто не замечая Феофана: «Кто меня осмелился остановить? Кто такой? давай его сюда!» — и т.д. и понес, и понес. Феофан молчал, но когда граф успокоился, то заявил, что остановил графа ради преподнесения ему подарка, состоявшего из трех живых стерлядей. Граф ухмыльнулся и, как всегда, грубо-гнусавым голосом проговорил: «Выдумал тоже — графу подарок! Да за что? Ты бы лучше придумал подарить их Царю, а не графу. Царь отблагодарить сумеет, а то выдумал — графу подарок!..» Ты можешь свезти их в Питер живыми? Могу, ваше сиятельство, — пересажу их из садка в кадку с водой, запрягу лошадей — и марш!.. Ты лучше у графа спроси, как везти их, а то ляпнешь тоже — запрягу и марш! Ты поезжай в Чудово и скажи только, что Феофан едет, и лошади будут до самого Питера — я распоряжусь. Граф сел в карету, застучали колеса, и через минуту он скрылся за поворотом дороги. Дело было осенью. Следующее утро было холодное, и Феофану не захотелось самому ехать в Питер со стерлядями. И говорит он своему старшему сыну: «Степка, а Степка, поезжай в Питер к царю с подарками, а мне что-то не хочется — холодно на улице. Да не забудь, смотри, сказать в Чудове, что едет Феофан». Мигом стерляди были пересажены в кадку с водою, и до Чудова Степана повез его брат Михаил. В Чудове было уже известно, что в Питер поедет Феофан и что ему нужно будет лошадей. Известно было об этом и на других станциях. Только что Степан подъехал к Чудовской почтовой станции, смотритель выскочил и тревожно спросил, что не Феофан ли приехал. Получив утвердительный ответ, он мигом распорядился запрячь лучших лошадей, и Степан покатил по ровной шоссейной дороге. В Померанье, в Тосно и на прочих почтовых станциях смотрители встречали Степана с той же осторожностью и тревогой, как и в Чудове. Кроме этого, они почтительно предлагали Степану зайти закусить, — тогда чаев не было, — но Степан отказывался, ссылаясь на то, что у него не съедена еще взятая из дому коврига хлеба. Живо Степан явился в Питер, подъехал ко дворцу, и придворные служители, заметив в кибитке мужика в сером солдатском кафтане, сообразили, что это Феофан. Весть о прибытии стерлядей не замедлила дойти до Царя, и он вышел вместе с Аракчеевым из дворца принять подарок. Аракчеев смутился и взволновался, что приехал Степан, а не Феофан, и он спросил: «Почему не приехал Феофан?» Народ тогда простой был, — нужно было сказать, что Феофан заболел, — а Степан ответил так: «Да ему холодно показалось, — поезжай, говорит, Степка, а я дома останусь!» Граф разгорячился и сказал Степану: «Передай отцу, что ему от меня попадет». А Царь, обращаясь к Степану, сказал: «Скажи твоему отцу, что граф ничего ему не сделает!» Сразу после этого разговора Степан поехал обратно. Сидя в кибитке, он жевал ковригу хлеба и поглядывал на прохожих, проезжих и на деревья, около дороги, взвившиеся к небу. На станциях так же поспешно и тревожно перепрягали лошадей, и Степан скорехонько примчался в Чудово. С Чудова до дома он ехал на своей подводе. Дома Степан сказал отцу, что граф рассердился на него, и передал разговор Царя с графом по поводу того, что он не приехал. Феофана от такой вести как-никак, а коробило, и он с беспокойством поджидал графа. Вскоре граф приехал и остановился против дома Феофана. Феофан выскочил из избы, и граф, обращаясь к нему, сказал: «Иди, иди, голубчик, иди домой — тебе холодно, как раз озябнешь, — иди, ступай, ступай! Да пошли-ка сынка-то Степана!..» Пришибленный и сконфуженный Феофан поплелся обратно. Когда Степан выскочил, то граф обратился к нему с такой речью: «Вот тебе монарх прислал сто рублей и отцу двести - на, неси их отцу!» Передал деньги и помчался дальше. А после, месяца через два или три, граф все-таки помирился с Феофаном, и между ними установились прежние отношения …     «Рассказы бывших военных поселян об графе Аракчееве» печатаются по: PC. 1887. № 8. (запись П.П. Романовича в начале 1880-х гг.).
1У. Народное сказание о смерти Аракчеева: «В городе Тихвине мне пришлось услыхать характерное предание о смерти Аракчеева, лица еще очень памятного здесь. Как-то раз проходила через Грузино одна цыганка-волшебница. Граф узнал о ней и призвал ее к себе погадать. «А ну-ка, — говорит, — старуха, скажи мне, когда и как я умру?» — «А умрешь ты, голубчик, — отвечает волшебница, — через столько-то и столько-то времени с севоднишново дня, и не своей смертью помрешь». Задумался Аракчеев. «А ты правду говоришь?» — спрашивает. «Никогда не вру», — говорит цыганка. «Ну а как ты умрешь и когда ты умрешь?» — «А я умру сегодня, и тоже не своей смертью». — «Ну хорошо, — говорит Аракчеев, — если будет так, то я поверю твоему предсказанию». Наградил Аракчеев цыганку и отпустил, а за нею сзади послал верхового следить за нею. Долго шла цыганка, часа четыре шла, а верховой за ней едет шажком да думает: «Ишь, проклятая, не умирает-то как долго». Ехал, ехал верховой, надоело; повернул он коня, да так круто повернул, что конь сорвал с ноги подкову; подкова-то соскочила да прямо цыганке в висок. Сразу же тут и умерла цыганка. Приехал верховой к Аракчееву, докладывает: «Так и так, умерла цыганка». — «Ну, значит, правду она мне предсказала, — подумал Аракчеев. — Значит, скоро я умру и не своей смертью». И действительно, через то самое время, как цыганка предсказала, отправили его на тот свет: зелье в кушанье подсыпали».
«Народное сказание о смерти Аракчеева» печатается по: РА. 1892. № 7. С. 391. Записано новгородским историком и краеведом И-П. Мордвиновым в с. Яковлеве Новгородской губернии 23 мая 1892 г.
«VOX POPULI – VOX DEI» - «Глас народа – глас божий»
***
Эпилог - реквием
Царь Александр скончался в 1825. Николай 1 Аракчеева не загружал делом, - здоровье того ухудшилось, медики не смогли помочь. Умер в 1626. Прах – в храме с. Грузина. Наследников не оставил. Николай 1 решил отдать всю Грузинскую волость со всем имуществом и доходами  Новгородскому кадетскому корпусу (получившего название Аракчеевского, приняв имя и герб) - на воспитание благородного юношества.
***
Ф.Б. Немезида19: ... «Говорят, что Немезида была богиней, которую почитали все, а владыки и счастливцы даже боялись…Само имя ее достаточно ясно указывает на возмездие, ибо обязанность этой богини и все ее действия сводились к тому, чтобы подобно народному трибуналу препятствовать благополучию счастливых людей… И она преследовала не только недостойных, - удачи и благополучие людей скромных и честных она чередовала с несчастьями, как бы показывая, что смертный может быть допущен на пиры богов только в насмешку…Изображалась она следующим образом: с крыльями, с венком на голове, - в правой руке у нее ясеневое копье, в левой – чаша, украшенная изображением эфиопов, и восседает она на олене… Изображается крылатой – это означает внезапные, непредвиденные заранее перемены судьбы, ибо на протяжении чуть ли не всей истории случалось так, что великие и мудрые люди всегда погибали от несчастий, угрозой которых они больше всего пренебрегали…Венок указывает на завистливую и злорадную природу толпы: ибо, когда люди, могущественные и счастливые, терпят крах, это вызывает ликование толпы и она венчает Немезиду...Копье указывает на тех, кого она поражает и пронзает. Кого же она не казнит пока, тем она показывает, как бы предупреждая, мрачное и зловещее видение в левой руке: даже если они находятся на вершине удачи всегда существует перспектива предательства друзей, козни врагов, иные несчастья, подобные эфиопам на чаше. Восседает на олене – олень очень долговечное животное – предупреждение касается и тех, кому дается длительное счастье и могущество»…
***
Умер Аракчеев со словами «проклятая смерть». Что имел в виду, кого, – свою смерть, смерть благодетелей - царей, смерть любимой женщины?? И очень просил лекаря помочь прожить еще хотя бы несколько дней. А может быть, это была попытка связаться с умершим (якобы) своим благодетелем Александром 1 (по легенде жившим, как ушедший в скит легендарный старец Фёдор Кузьмич). Об этом пока ничего не известно.
Умер одиноким
А.С. ПУШКИН написал  по этому поводу: «О смерти Аракчеева во всей России жалею я один…». Но вот прошло много лет и оказалось, что людей, испытывающих симпатию к этому человеку, не так уж и мало!
Современной России нужен такой «чистильщик»: воруют много… – где Аракчеев? Взятки берут… – где Аракчеев? Бюрократия, очереди во многих наших учреждениях, – где Аракчеев ? АУ! АУ!... Аракчеев, - ты где ???
Нашему Президенту необходим сегодня такой помощник!
***
Ф.Б. О дружбе19:… Сказавшему: «Тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо бог», - было бы трудно вложить в несколько слов больше и правды, и неправды. Несправедливо, что уединение есть нечто божественное, - за исключением случаев, когда оно проистекает из желания уединиться для более возвышенного образа жизни. Но мы можем утверждать с полным основанием, что одиночество кого бы то ни было, кто, из-за склада своей натуры, не способен к дружбе, происходит от дикого животного, а не от человеческих качеств. Отсутствие истинных друзей, без которых мир становится пустынным, и есть печальное одиночество в его чистом виде. ... Главный плод дружбы заключается в освобождении и облегчении сердца от переполненности и надрыва разного рода страстей. Ни одно средство так не облегчает сердце, как истинный друг, с которым можно поделиться всем, что лежит на сердце и угнетает его. .. Если выразиться резко, те, у которых нет друзей, которым они могли бы открыться, являются каннибалами собственных сердец. И одно совершенно замечательно, а именно то, что раскрытие своего Я другу производит два противоположных позитивных действия, ибо оно удваивает радости, а горести делит пополам. Второй плод дружбы целебен и превосходен для разума, - разум она как бы выводит из тьмы и путаницы мыслей на ясный свет (и дело не только в верном совете, который можно получить от друга, а и в том, что разум и понимание проясняются и раскрываются в беседах и рассуждениях с другим человеком: «речь подобна персидскому ковру, развернутому и полностью открытому для обозрения,  - если слова и образы остаются только в мыслях, они подобны скатанному и свернутому ковру»). Причем, надо помнить, что человеческая личность связана множеством условностей: с сыном человек может говорить только как отец, со своей женой – только как муж и т.п. И только с другом можно говорить только так, как требует конкретный случай, а не так, как это подобает данному лицу».                ***
Заключая, следует сказать, что, на мой взгляд, Аракчеев А. А. продолжал длить линию реформаторов - созидателей новой России (хотя вопросы к каждому из них существуют): от Петра Первого, Елизаветы Петровны, Екатерины второй. За ним шли Витте С. Ю., Столыпин П. А. Можно продлить и в наше время: Ленин В.И., Сталин И.В., Путин В. В. Но были и  реформаторы - разрушители (своего рода хунвейбины) – Горбачев, Ельцин. Все это, видимо, линия судьбы России.
«Земля у нас велика и обильна, а порядка в ней нету…»  - (Повесть временных лет)
***
С отд стр
Переписка
В завершение коснемся коротко вопроса переписки Аракчеева А. А. с В.к. Александром, с императором  Александром 1 и императором Николаем 1. Вопрос в большей степени соотносится с психологическим портретом моего героя. Что это - подхалимаж высокой степени или искренние чувства?
Переписка с Великим князем Александром Павловичем2 (содержит всего 48 писем).
  ( Текст воспроизведен по изданию: Великий князь Александр Павлович и А. А. Аракчеев (Их переписка) // Русская старина, No 6. 1903)
Очень уважительно пишет В. Князь;   Аракчеев отвечает чрезвычайно любезно (если не сказать больше):  (привожу, в качестве примера, некоторые выдержки из их писем и последнее письмо В. к.).
1.
В. к. Александр Павлович -- А. Аракчееву.
23-го сентября 1796 г. С.-Петербург.
   Алексей Андреевич! Майор Купреянов пишет мне, что … Я бы весьма рад был знать на сие ваше мнение.   Пребываю впрочем вам на век доброжелательным, Александр. (сокращение и правка моя – авт. В.Д.)
3.
В. к. Александр Павлович -- А. Аракчееву.
   Друг мой Алексей Андреевич! сожалею душевно о твоей болезни и благодарю тебя искренно за письмо. Если у меня будет минута времени, то конечно зайду к тебе.
5.
В. к. Александр Павлович -- А. Аракчееву.
   Друг мой Алекеей Андреевич! сделай мне одолжение побудь тут, когда будут спускать мои караул, чтобы они чего-нибудь не напутали; а я еду в полк. Извини, что я тебя беспокою. Государь приказал, чтобы полк был перед дворцом в 11-ть часов.


7.
А. Аракчеев -- В. к. Александру Павловичу.
2-го марта 1797 г.
   Батюшка ваше императорское высочество, простите меня, если я смею обеспокоить вас сим моим письмом. Я в нем больше ничего не имею, как только хочу слышать и знать о вашем дражайшем здоровье, ибо приверженность моя и усердие к вашему императорскому высочеству останется до конца моей жизни….    Доношу вам, что … Осмеливаюсь, батюшка ваше высочество, напомнить о Генделиусе и пребываю на веки вашего императорского высочества наиусерднейший верно подданный Алексей Аракчеев.
8.
В. к. Александр Павлович -- А. Аракчееву.
4-го марта 1797 г. Павловское.
   Друг мой Алексей Андреевич!
   Получил вчерась письмо твое, за которое чувствительно благодарю. Только жаль мне видеть, что ты недоволен своею грудью. Желаю искренно, чтобы она поправилась, и прошу тебя, побереги себя ради Бога. Когда тебе совсем свободно будет, то приезжай сюда, мне право скучно без тебя… Прощай, друг мои Алексей Андреевич! я жду тебя с крайним нетерпением я пребываю на весь век…    Твой искренний и усердный Александр. (правка моя – авт. В.Д.)
19.
А. Аракчеев -- В. к. Александру Павловичу.
9-го июня 1797 г. Пружаны.
   Батюшка ваше императорское высочество!.. Сколь я много обрадовался письму вашего высочества, оное одному Богу известно и благодарю Его Всевышнего, что Он даровал случай присылкою оных артиллерийских бумаг, и если Его есть святая воля ниспосылать ко мне свои милости, то я других никаких не желаю, как только чаще слышать о дражайшем здоровье вашего высочества….    Бумаги я, батюшка, рассмотрел; они справедливы и прилагаю об них два ответа, …    Шеколад, батюшка, ваше высочество, получил и не имею сил за все ваши милости всеподданнейше благодарить, но несчастлив тем, что вы не изволили отписать о своим дражайшем здоровье…    Впрочем препоручая себя в милости вашего высочества и целуя ручки ваши, остаюсь на веки, называя себя смело и не зазорно пред своею совестью вернейшим вашим подданным.
Генерал-квартирмистр и кавалер барон Аракчеев. (правка моя – авт. В.Д.)
48. (последнее письмо В. к.)
В. к. Александр Павлович -- А. Аракчееву.
12-го декабря 1799 г.
   Друг мой, Алексей Андреевич! Чувствительно благодарю тебя за твое письмо и за поздравление меня с рождением. Твоя дружба всегда для меня будет весьма приятна, и поверь, что моя не перестанет на век. Я сам болен. Когда же тебе получше будет, то приезжай ко мне; мне крайняя нужда с тобою видеться и переговорить о довольно значущих вещах, касающихся до тебя.
Существуют и письма уже императора Александра 1 к А. Аракчееву.
№1. – Начинается очень холодно по тону: «Граф Алексей Андреевич. Не безысвестно вам, что…и т.д… за благо признал я предписать вам»…Закачивается более доброжелательно: …«будучи удостоверен, что вы способствовать будете к исполнению сей моей воли, пребываю к вам благосклонный «Александр».  В  С.-Петербурге, 18 октября 1809 г. (правка моя, - авт. В.Д.)
№2. – Совершенно иной очень доброжелательный тон: «Варшава, марта 27-го, 1818 г. Шесть дней тому назад получил я твое письмо любезный Алексей Андреевич…и т.д…Сие представляю я твоему лучшему собственному соображению».
№3. – «8 сентября, 1819 г. Издавна тебе известна, любезный Алексей Андреевич, искренняя моя к тебе привязанность и дружба  потому… и т.д… Пребываю навек тебя искренне любящий «Александр».  Боровичи, сентябрь 8-го 1819 года».
№4. – «Троппау. 5-го ноября 1820 г. Тебе уже должно быть известно, любезный Алексей Андреевич,…  и т.д…  Прощай, любезный Алексей Андреевич,…  Тебя на век искренне любящий.
ПИСЬМО ГРАФА АРАКЧЕЕВА К ГРАФИНЕ КАНКРИНОЙ (*)
 ( также отображает отношение графа к императору Александру1)
«Милостивая государыня графиня почтенная кума Екатерина Захаровна. Накануне великаго празника, я получил от вашего сиятельства прекрасной подарок, ковер вашей работы, за которой приношу вам, милостивая государыня, мою истинную благодарность, что вы так добры и любите деревенскаго больнова старика, за что да наградит Господъ Бог все ваше почтенное семейство Божиею благодатию. Приказание вашего сиятельства я не исполнил: труды ваши не могут лежать под моими креслами, а я оной ковер употребил в спальне нашего общаго благодетеля покойнаго императора Александра Благословеннаго, у того стола под его стул, где он изволил всегда в Грузине 10-ть лет работать дела отечества нашего со свойственною его милостию. — Да пребудет сей ваш подарок у меня, между протчими для моего воспоминания приятными вещами. Поздравляю ваше сиятельство с наступающим великим праздником, с коим прошу принять труд поздравить от меня и почтеннаго графа Егора Францовича. Обещание ваше посетить наступающим летом меня старика в моем монастыре, я приемлю с благодарностию и буду ожидать вашего об ином уведомления.
С истинным почтением честь имею быть навсегда Вашего сиятельства, милостивой государыни, покорный слуга    Граф Аракчеев».  Грузино,  1 апреля 1833 г.
(*) Подлинник сохранился в бумагах князя П. А. Вяземскаго и получен был князем от графини Е.3. Канкриной.   П.Б.
Примечание. «Как строго ни суди о государственной деятельности и значении графа Аракчеева, но все же нельзя не признать в нем глубокаго и трогательнаго чувства привязанности и преданности к памяти императоров Павла I и Александра I. Это чувство не просто царедворческое, но в нем есть даже что-то рыцарское и поэтическое, как ни смешно и дико может показаться, с перваго взгляда, сочетание подобных прилагательных с лицом, известным современникам под именем: Аракчеев. Впрочем, это лицо, как и многия другия лица современной истории, ожидают еще вернаго, строгаго, но и безпристрастнаго суда истории потомственной, которая часто проверяет и очищает приговоры и суждения истории современной: ибо в этой последней нередко имеют слишком большое значение сплетни, предубеждения, личности и страсти текущего дня. Разумеется, из этих слов не должно выводить какого либо притязания на апологию Аракчеева. Мы говорим только о необходимости скептической воздержности в отношении к резким, исключительным и, по большей части, опрометчивым оценкам так называемого общественного мнения. Если есть поговорка: „Глас Божий глас народа", то не следует забывать, что есть и другая: „Людская молва, что морская волна ".  Князь Вяземский.
Аракчеев А.А. Письмо графа Аракчеева к графине Канкриной / Примеч. П.А. Вяземского // Русский архив, 1868. – Изд. 2-е. – М., 1869. – СПб. 281-283.

***
Ф.Б. Сестра гигантов или Молва19 :..  «Рассказывают, что гиганты, порожденные Землей, пошли войной на Юпитера, но были рассеяны молниями и в страхе бежали. Земля же, этим рассерженная и желая отомстить, породила Молву, сестру гигантов. (Смысл мифа следующий: Земля здесь выражает природу толпы, всегда наглой и злобной по отношению к правителям, чреватой бунтом. Она порождает мятежников, а когда мятеж подавлен, плебейская природа толпы сочувствует негодяям, порождая слухи, сея панику, чтобы вызвать ненависть к власть имущим)».   
***
Конечно, отношения между Аракчеевым и В. князем ни в какой мере не были дружескими (хотя как знать). Для В. князя обращение в переписке «дорогой друг» (позднее у императора «любезный Алексей Андреевич») – это формула вежливости, прежде всего, ну, и конечно, свидетельствует о доброжелательном в целом отношении к графу. Аракчеев это хорошо знал, понимая, что это всего лишь отношения Повелителя и вассала, - хотя и очень нужного вассала (даже фаворита, в определенном смысле). Повелитель возвысил, но может и опустить. Поэтому Аракчеев так не любил «совместников» и жестко устранял конкурентов влияния.
***
Ф.Б. Эндимион или Фаворит19 :...  «Мне кажется, что это миф о государях, об их характерах и нравах. Они неохотно допускают в свой круг людей прозорливых, с беспокойным умом, т.е. как бы бодрствующих. Они предпочитают иметь пред собой людей покладистых, готовых принять все, что придет в голову хозяину, стараются показать, что они ничего не видят, ничего не знают,- как бы спят. (Луна полюбила пастуха Эвдимиона, - но странною любовью: когда он спал, обычно в каком-то гроте, она спускалась с неба, целовала спящего и снова возвращалась в небо. Причем она делала так, чтобы скот его в это время умножался, тучнел, - ни у кого не было стада более откормленного, более многочисленного). Грот упомянут потому, что у людей, которые пользуются милостями государя, всегда есть укромный уголок, куда они могут пригласить хозяина спокойно отдохнуть и развлечься, освободившись от бремени своего величия». 
Вспомним Грузино – его доверительные отношения с Александром1.
***
В своем обычном (любезном и даже подобострастном) стиле граф пишет и новому императору: 
  
Письмо графа Аракчеева к Николаю I (апрель 1826)
ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ ПИСЬМО ГРАФА АРАКЧЕЕВА К ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ ПАВЛОВИЧУ.
 Ваше императорское величество, всемилостивейший государь! Несколько лет уже я страдаю болию в груди; общее несчастие — горестная кончина государя императора Александра Павловича, отца и благодетеля моего, довершило расстройство моего здоровья, и довело наконец до такого состояния, что я ни днем ни ночью не имею покоя. Я советовался с многими врачами, но ни один не мог облегчить меня; все решительно говорят, что мне остается одно средство: испытывать Карлсбадские воды. Я должен последовать их совету… Всемилостивейший государь! Я служу уже 4-му Российскому государю; офицером с 1787 г. и во все сии 39 лет, в первый раз прошу моего императора об отпуске меня за границу. Я испрашиваю сего отпуска, единственно для поправления моего здоровья. Ежели Всевышний благоволит ниспослать мне облегчение от болезни, то я могу продолжать мое служение вам, всемилостивейший государь, с тем же чистым и прямым усердием, которое руководило меня при жизни покойного государя, отца и благодетеля моего, ежели только служба моя угодна будет вашему императорскому величеству. Новое государственное учреждение военных поселений, в моем управлении состоящее, с Божиею помощию, и особым всемилостивейшим в Бозе почивающего государя императора отца и благодетеля моего Александра Павловича попечением, получило уже твердое основание во всех частях его устройства, так что теперь оно не требует более ничего кроме охранения заведенного везде порядка. Что касается до денежных способов военных поселений, то я оставляю наличных денег более 32 миллионов рублей. Кажется, могу я открыто и с позволенным верному слуге своему государю христианским удовольствием сказать, что сия часть в таком положении, какое конечно не всем другим известно, и в каком, может быть, никто не воображает себе военных поселений; в дополнение же оного всеподданнейше доношу, что и все законом установленные отчеты по военным поселениям даны уже государственному контролю по 1825 год, в чем удостоверяют полученные от оного квитанции. Я осмеливаюсь всеподданнейше поднести при сем на высочайшее вашего императорского величества благоусмотрение особую записку о капиталах военных поселений. Ежели мои труды и усердие, в скоплении и приобретении сих значительных сумм, удостоятся обратить на себя хотя несколько внимания вашего императорского величества, то, в награду оных, я прошу оказать мне монаршие милости: дозволить мне подносимую записку напечатать в Инвалиде, к общему сведению; и предоставить мне пользоваться во время отпуска ныне получаемым мною жалованьем. Оно не огромно, всемилостивейший государь, и менее получаемого не только моими сотоварищами, но даже и многими статс-секретарями. Не позволил бы я себе утруждать ваше императорское величество просьбою о последнем, ежели бы мог обойтиться в приготовлении себя к отъезду и в содержании себя за границею; но мои нужды доказывает продажа домовых моих столовых, серебренных вещей, что должно быть небезызвестно и вам, всемилостивейший государь, по докладу вашего гофмаршала и управляющего кабинетом. Мое письмо к сему последнему я бы желал, дабы доведено было до высочайшего сведения. Но ежели я не приобрел службою моею права на сию милость вашего императорского величества, то должен буду прибегнуть, для путевых издержек, к займу денег под залог единственного Грузинского моего имения, дарованного мне за службу в Бозе почивающим вашим родителем. Имение сие составляет все мое благосостояние, и я со времени пожалования оного мне не прибавил к нему ни единой души крестьян, ни единой десятины земли, ни покупкою, ни наградами розданных аренд и земель… Всемилостивейший государь! Все здесь изложенное столь истинно, что я могу подвергнуть оное суду самых моих недоброжелателей. Мне кажется, и они, прочитав все оное, ежели не отдали мне справедливости, то конечно восчувствовали бы в совести своей некоторое волнение. Я предлагаю себя сердцеведцу Богу и моему всемилостивейшему государю, августейшему брату блаженныя памяти государя отца и благодетеля моего. Служа его величеству верою и правдою, я не приобрел ни чинов, ни почестей, ни богатства; я имел счастие удостоиться одной только награды, превыше всех наград, — его высочайшей к себе доверенности. Она одушевляла меня в моем служении и до конца дней моих пребудет единственным утешением, и всемирный Судия, грядущее время и потомство изречет всему справедливый приговор.
Остаюсь на век с глубочайшим и истинным душевным высокопочитанием и преданностию Вашего императорского величества верноподданный граф Аракчеев.
С. Петербург Апреля 9 дня 1826 года.
Печатается с современного списка. (29.12.2014)
Гр. Аракчеев, как известно, был удовлетворен в своем прошении, и ездил лечиться в чужие края. Павел Бартенев 
Источник: "Русский архив" 1866 (006 tom_Russkiy arhiv_1866_vip 7-12)
***
Вообще, похоже, такого рода стиль общения с высшими лицами государства был обычным для высших кругов общества. Об этом же свидетельствует и стиль общения Ф. Бэкона со своим королем, - свое представление очередного произведения он начинает так: «СВЕТЛЕЙШЕМУ И МОГУЩЕСТВЕННОМУ ГОСУДАРЮ И ГОСПОДИНУ НАШЕМУ ЯКОВУ МИЛОСТИЮ БОЖИЕЙ ВЕЛИКОЙ БРИТАНИИ КОРОЛЮ, ВЕРЫ ЗАЩИТНИКУ И ПРОЧАЯ», а заканчивает следующим образом: «СВЕТЛЕЙШЕГО ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА РАБ УСЕРДНЕЙШИЙ И ПРЕДАННЕЙШИЙ ФРАНЦИСК ВЕРУЛАМ, КАНЦЕЛЛЯРИЙ».                Так что не будем судить строго графа Аракчеева Алексея Андреевича. (Чтобы понять эти отношения, надо самим побыть в его … мундире).
Итак,... «Исполнен долг, завещанный от Бога!»…  А. С. Пушкин
Закончен труд, - задуманный мною, как выполнение, по ощущениям, своего предназначения … (это от меня, автора этой книги, Виктора Ф. Дружинина)
Повторю: Это моё произведение рассматриваю, как завершающий этап в серии главных моих книг с размышлениями о том, как может и должен жить человек.
2015 г.
2019 г.


2018 г. - 2019 г.


Cписок использованной литературы
Спец. Литература:
1. Аракчеев А. А. Автобиографические заметки. Рус. архив, 1866, вып. 9. Спб.
2. Переписка В.к. Александра и Аракчеева А.А. Русская старина. №6, 1903.
3. Подушков Д.Л. «Он был настоящий русак…» (из архивов альманаха «Удомельская старина» , №16, 2000 г).
4. Пушкин А. С. ПСС в 10 т.т. М. 1979. // Т.1, Т. 10.
5. Цявловский М.А. Статьи о Пушкине. М. 1962.
6. Томсинов В. А. «Аракчеев». М. 2003. Серия ЖЗЛ.
7. Томсинов В. А.  «Временщик. Исторический портрет А. А. Аракчеева». Серия: «Великие русские люди» (М.: Зерцало- М, 2013);
8. Майкл Дженкинс «Аракчеев. Реформатор - реакционер», пер. с англ. М. 2004.
7. Сулакадзев. Убийство любовницы гр. Аракчеева. \\Русская старина. 1871. Т. 3. №2.
8. Неустроев А. Н. Убийство любовницы гр. Аракчеева. \\Русская старина. 1871.
9. Письма Н.Ф. Минкиной к гр. А.А. Аракчееву. \\Рус. Архив. 1868.
10. Андрей Зубов. Размышления над причинами революции в России. Царствование Александра Благословенного. \\Новый мир. 2006. №7.
11. Аракчеев А.А. Русский биографический словарь. СПб, 1900.
12. Мэнли Палмер Холл «Энциклопедия каббалистической и розенкрейцеровской символической философии». (1928 г. США); СПБ. Спикс. 1994; М. Эксмо. 2007 – 864 с.
13. Башилов Б.П.  «История русского масонства». Энциклопедия русской цивилизации. 2003. - 640 с.
14. Островский О.Б.  «А.А. Аракчеев и русская художественная культура 1815–1825 годов» (Известия  Рос. гос. пед. ун-та им. А.Н.  Герцена. №7(21). часть 11/ 2006).

Философ. Литература:
15. Аристотель. Собр. соч. в  4-х тт. \\ Большая этика. Никомахова этика. Политика. Т.4. - М.: 1975; Метафизика. О душе. Т.1., М., 1975 г.
16.  Библия: Ветхий Завет (Экклезиаст. Декалог Моисея). Новый Завет.
17. Бердяев Н. А. Смысл истории. М.,1990.
18. Бхагавадгита. Пер. Каменской А. и др. 1907г.
19. Бэкон Ф. Соч. в 2-х тт. \\  Т.1. Великое восстановление наук. М. 1977; Новый Органон. Т.2. М., 1978.
20. Гегель Г. Ф. В. Наука логики. В 3-х тт. М., 1970 – 1972 гг. 
21. Гоббс Т. Соч. в 2 тт. М. 1989. \\ О свободе и необходимости. Основ философии. Человеческая природа. Т.1; Левиафан. Т.2.
22. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Спб.,1995.
23. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х т.т. (4-х частях) Л., 1991.
24. Кант И.  Пролегомены. М.,1937; Религия в пределах только разума. М., 1994.
25. Лейбниц Г. Собр. соч. в 4 т.\\ Два отрывка о свободе. Монадология. Свидетельство природы против  атеистов. Т.1.М.,1982; Новые опыты о человеческом разумении. Т.2. М.,1983; Опыт теодицеи... Т.4. М.,1989.
26. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. ПСС. Т. 18.; Великий почин. ПСС, Т.41. Задачи союзов молодежи. ПСС, Т.41. М., 1971.
27. Локк Д. Собр. соч. в 3 т. \\ Два трактата о правлении. Мысли о воспитании. Опыты о законе природы. Т.3.М.,1988.
 28. Малявин В.В. Конфуций. М., 2003.
29. Маркс К. Из ранних произведений. М.1956.
30. Макиавелли Н. «Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве». Минск,1998.
 31. Ницше Ф. Соч. в 2 т.: «Рождение трагедии из духа музыки или эллинство и пессимизм». Т.1. М.,1990;  «Так говорил Заратустра». Т.2. М.,1990.
32. Платон. Собр. соч. в 3-х тт. \\ Законы, Политик.  Т. 3. Ч. 11. М. 1972.
33. Спиноза Б. Избр. произв. В 2 т. \\ Этика. Т.1.М., 1957.
34. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. М.,1991.
35. Шеллинг Ф.  Философские исследования  о   сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах.\\ Собр. соч. В 2 тт. Т.2. М., 1989. 
36. Шпенглер О. Закат Европы. М.,1993.
37. Юм Д. Собр. соч. в 2-х тт. \\Трактат о человеческой природе…Т.1. М., 1966.
38. Юнг К.  Архетип и символ. М.,1991.
39. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1991.
Мои главные книги:
40. Вик Тор «Как жить человеку на планете Земля?». М. 2015.
41. Виктор Дружинин «Человек в современной философской картине мира», Изд. «Lambert Academic Publishing», 2017.
42. Вик Тор «Новый Органон 2. Философские диалоги». М. 2019.
43. Вик Тор «Йогин». М.: Крук, 2012.
44. Вик Тор « Йогин 2». М.: Крук, 2013.
45. Виктор Дружинин «Новый Вавилон». Другое решение. М. 2018.