Резиновые дни

Талер  - это такой стол с металлической плитой (рамой) для подготовки печатной формы к матрицированию или печатанию. У каждой газетной страницы (полосы) свой талер. По одну сторону стола над талером склонился верстальщик, заполняя раму набранными на линотипе строчками с текстом, по другую – выпускающий (метранпаж) вместе с дежурящим по номеру заместителем ответственного секретаря и дежурными редакторами, отвечающими за свои полосы. В наборно-верстальном цехе издательства «Правда» всегда бывало множество народа, здесь проходил  цикл создания матриц для нескольких газет. Сегодня ничего этого нет. Электронная верстка, компьютерный набор, ни линотипов, ни талера. А печатная пресса все равно умирает…Интернет опутал всех нас своей коварной паутиной, превратив нашу жизнь в виртуальную реальность. Но все это станет повседневностью  гораздо позже. А пока… На дворе март 1982 года. Давно это было. И было ли?

(Из записок автора)
Итак, новый месяц и новые заботы. Сегодня стою у талера  - дежурю по полосе. Таков мой удел – чересчур частые дежурства и каждодневная работа.
Как всё это скверно. Понимаю, что нужно жить настоящим, а прошлое осталось где-то там, далеко. Но оно цепляется, оставаясь в закоулках памяти. И порою настойчиво рвётся наружу. Тогда неизбежная пьянка и пьяные воспоминания. А нужно уйти от всего этого и писать, писать, писать! Разную прозу. Ты ведь умеешь делать это! Так в чём вопрос? «Умереть, уснуть и видеть сны, быть может…»
Отдежурил. Сегодня было два выпуска. Домой пришёл к полуночи. Как в былые времена на ТВ. Всё же я скучаю по ТВ.

Завтра к 11.00 на службу. Производственное совещание. На дворе потеплело. Весна всё же. Завтра Сергей улетает в Кабул.


С утра боль в животе. Отдал Мышке зарплату. Собираюсь на службу, где намереваюсь  поработать. О сколько их было этих благих намерений. Но все они растворились как прошлогодний снег.
Проводил Серёгу в Кабул. Саша Ухов  был пьян в дребадан. В редакции продолжают звучать  требования перемен и поисков нового лица.
Сегодня постараюсь работать весь день. Бездельничать вредно.
Начал писать новую штуку о камбоджийских похождениях. Жанр путешествие. Сначала задумал как статью для «Комсомолки», но получается много больше, буду продолжать, как получится, а потом снесу Виталию Бабенко в «Вокруг света». М. б. возьмут. А если нет, то может ещё кто-нибудь заинтересуется.
Вчера опять же неожиданно всплыл вопрос с журналом «Советская милиция», но я думаю, что само по себе это «идефикс». На улице потепление. Попахивает весной. Сегодня надобно позвонить в «ВС».
Слабые хилые попытки накропать комментарий. Засел как заноза. Видать, слаб я ещё в газетных жанрах.
Звонил Виталию Бабенко в «ВС». Обещал ему подготовить в двадцатых числах маленькое путешествие с приключениями. Для них это можно сделать. Это хорошая контора. А в «Индуське» всё мне активно не нравится. Сажусь ваять комментарий.
Дежурю по полосе. Слишком часто я по ней дежурю. Но в теперешней моей ситуации сетовать пока не приходится. Ведь прошло всего два месяца моей работы в «СИ».

Сегодня Ник Ник будет визировать мой опус. Предполагаю, крику будет…
Завтра сажусь за путешествие. В три дня можно бы и осилить, но не нужно спешить…

Опубликовал сто строк в номер. Старик Троицкий «коммент» завизировал. Не правя. Вчера вечером перезвонил Володе Григорьеву, сегодня буду его навещать. Он обещал рассказать нечто интересное про кампучийские дела. Жаль, только, что поработать сегодня не получится.
Звонил Олег Спирин, обещал свозить к букинистам. Книг на продажу у меня набралась куча.
Володя Григорьев поведал мне о том, что мой могучий преемник Володя Романченко отправлен на Родину из Пномпеня по причине «помутнения рассудка».
Вот что Камбоджа с людьми делает. Или скорее, не Камбоджа, а  совпосольство в НРК. Жаль парня. Хорошо, что он хотя бы не был «оклеветан клевретами». Хотя они там не полные дураки, чтобы  второго телевизионщика убирать доносами.
Володя говорит, что Романченко сильно трусил перед послом, а потом для снятия стресса мрачно зашибал вьетнамскую рисовую водку - «луа мой» под одеялом. Как следствие маниакально-депрессивный психоз. Радоваться тут нечему.
Я ведь его предупреждал, что Пномпень - не шоколадка.

Настроение нерабочее. Нужно к вечеру заставить себя сесть за комментарий. Хотя бы! Пишущая машинка «Унис» временами наводит на меня уныние.
Мой преемник возвращается в Москву, кто следующий? Впрочем, свято место пусто не бывает. Только вот меня там не будет. Никогда!
От осознания этого факта хочется выть.

Штудирую историю Камбоджи.
Звонили коллеги из «Труда». Можно для них что-то написать.
Кажется, пора уже выходить из поражения. А для этого нужно работать и не лениться. Заметок ждут в «Комсомолке», «Труде» и в родной «Индуське», где Ник Ник угрожал прибить за творческий простой. Этот может…

Сегодня поработаю над путевыми заметками. Нужно их заканчивать Скоро вернётся Серёга. Набросал ещё четыре странички путешествия. С трудом выехали из Сисопхона.
Пишется в последнее время трудно, но писать нужно. Через не могу и через не хочу. Знаменитые хэмовские тысячу слов в день. Эк худа хватил. Тут хотя бы сто слов вымучить. И по возможности правдиво.
А всё остальное приложится.

Спирин  после того как у него забрали водительские права, пребывает в грусти и печали.
Написал анекдотический эпизод с буйволом. Пока всё ёрничаю, а дело к концу не движется, хотя отстучал уже 15 страниц. Нужно форсировать работу, пока не приехал Серёга, и пить мне не с кем.
С его возвращением из Кабула начнётся кутерьма бражная. Суббота прошла тихо. Завтра продолжить работу. Здесь главное, усадить себя за машинку и набить первую строку. А дальше ниточка потянется. Необходим последний рывок для завершения ангкорской эпопеи…Ничто этому не мешает. Необходима только самодисциплина.
Но, тем не менее, полдня валял дурака. Дело застопорилось…
С трудом одолел всего две страницы. Так уж случается. То густо, то пусто.
Теперь, правда, осталось ещё набросать пару страниц оптимистической концовки.
Фальшивить начал, а для такого очерка фальшь недопустима!
Нужно переключаться на поденщину.
А мои бывшие коллеги по ТВ, как погляжу, делают стремительные карьеры. Бог в помощь. Плохо только, что все они от меня отшатнулись.
Так они же в небе, а я на земле.

На улице ранняя весна. Снег тает, он почернел от грязи, а на ветках набухают почки.
Вот так и живём со сменой времён года и прочими разностями. Сегодня нужно завершать Ангкорскую эпопею. Поставил, наконец, точку в своих путевых заметках. Концовка не сложилась, но это может быть и к лучшему. Теперь дело за журналом, если они примут рукопись, буду считать это крупным успехом.

США ввело эмбарго на импорт ливийской нефти и на поставки в Ливию высокотехнологичного оборудования, обвиняя последнюю в поддержке терроризма.

Серж из Кабула отчего-то не прилетел. Вчера отвёз в «ВС» своё сочинение. Мнение редактора узнаю завтра. Хотел поработать, но как-то не получилось.
Сходили с Мышкой в киношку на какой-то глупый американский фильм, потом купили мне башмаки демисезонные. Как раз на нашу московскую слякоть.

Британское правительство объявило о намерении приобрести американские ракетные пусковые установки «Трайдент II» для замены «Поларисов» на подводных лодка

Звонки Д. разбередили старые раны. Оказывается, прибрал к рукам лучшие из моих книг в Пномпене оператор Никитин, а вот кто смародёрничал с бронзой? О тряпках я и думать забыл, а вот китайских болванчиков и кхмерские поделки из мыльного камня жаль до боли душевной. Всё время неотступно преследуют мысли об украденных вещах. Но больше всего угнетает собственное бессилие во всей этой истории. Сидит внутри как отравленная заноза.
Полнейшая апатия в творческом плане. Отстучал на машинке комментарий неизвестно для чего. М. б., пройдет в понедельник, а м.б., и нет. Но нужно работать дальше. День прошёл бесславно. Как в песне Юрия Лозы: «всё между прочим, между делом,  тяну резиновые дни».

Президент Никарагуа Даниэль Ортега приостановил действие конституции и ввёл в стране военное положение.

Фолклендская война: аргентинский торговец металлическим ломом высадился на острове Южная Георгия и водрузил там аргентинский флаг.

Виталию Бабенко материал понравился. Будет с ним работать. Вот порадовал! На работу идти неохота, но нужно. Серёга, похоже, застрял в Кабуле.
Отработал очень спокойно. Вечером написал комментарий по Вьетнаму. Потом долго его правил.

Опять не выспался, ну да это ерунда. Завтра дежурить, вероятно.
На улице весна. Солнце светит ярко и душа оттаивает. Вчера звонил Миша Пряхин из УДН. Там всё махровым цветом в маразме. Шеф дошёл, как говорят, до ручки. Обо мне распространили слухи, будто я уже в тюряге. Смешнее и не придумаешь. Сегодня позвоню Буданцеву, чтоб не переживал. Я не в тюрьме. Я на воле. Однако в талерном рабстве. Впрочем, ему этого не понять.
Троицкий дважды вынудил переделать комментарий. Сейчас буду в третий раз его перепечатывать. Дело это тягомотное. Печатаю я одним пальцем. Но ничего не попишешь, такова журналистская жизнь. Завтра к талеру. Серёга загулял в Кабуле. А я так и не сделал зарисовку в «Труд».


Вернулся Серёга. Сегодня голова трещит. Парень в совершеннейшей тоске. Резал у нас на кухне вены. Хорошо Мышка не растерялась, перетянула всё бинтами. Благо порезы не настолько глубокие оказались.  Очень он меня этим огорчил. Эх, Серёга, Серёга! Рано тебе о суициде думать.
Настроение у меня абсолютно не рабочее. Всё очень грустно. День прошёл кое-как. Усталость реально ощутимая. С Сергеем этим вечером не встречались. Однако поработать, - сил нет.

Какая-то усталость жить. Потому что живу плохо, скверно веду себя, доставляю обиды самым дорогим для меня людям.


Сегодня весеннее воскресенье. Март проходит. Что нового принесёт апрель?
А всё же странно всё случившееся с нами. Странно и горько…
Но всякие крушения необходимо пережить. Пройти через них. Сквозь беду и невзгоды. Ведь их ещё…
Лучше бы их не было, но так не бывает. Глупо!


В редакции всё тихо и скучно до отупения. Вернулся из десятидневной командировки в Ливию Мурад Непесов. А мне опять к талеру…
Впереди апрель.
Жизнь как-то замедлилась, точнее, стала очень монотонной.
Работа (нелюбимая), дом (где не всё в порядке)…Много всякого…
В этом нет ничего хорошего. Однообразие жизни умаляет её.
И выход тут один, нужно прорываться на простор. А сделать это можно только лишь, создав что-то «вечное». А я размениваюсь на однодневки. Ведь страшно подумать, но мне грядет 35…
А за душой пока ровным счётом ничего.
Только Кампучия – любовь моя и боль непреходящая.
Сергей не звонил с субботы. Наверное, весь в своих делах.
Вечер. Отдежурил у талера. Ещё один день и ещё одно дежурство. «Так, между прочим, между делом тяну резиновые дни».
Скоро исполнится год со времени отъезда из Пномпеня в отпуск, который обернулся изгнанием из Останкино.

«Сбитые пилоты» - это надолго. Но нужно надеяться на лучшее, худшее же приходит само. Без приглашения.