Ведьма

Герр Питер скучал. Не помогало даже вино - все дружки-товарищи по пьянкам уже валялись на полу и похрапывали, а герра Питера сегодня вино не брало. На дворе была тоскливая московская поздняя осень, дул ветер с мокрым снегом, и везде лежала эта поганная грязь - смесь снега и навоза...

Недавно Питер побывал в Европе. И воспоминания о деньках, проведенных в Европе, всплывали в памяти молодого царя.

"Да, пить там, конечно, не умеют. А вот строить и работать умеют. И домов каменных много, и мануфактуры, и корабли. И не так холодно. Еще и водка у них хорошая, пожалуй покрепче медовухи будет" - подумал Питер, отхлебнув из кубка европейский напиток. Глаза у царя закрывались и голова медленно опускалась на стол...


Наталья работала в питерском театре. В одном из лучших театров мира. Объездила всю страну, бывала и за границей. И в театре ее очень ценили - она была художником-декоратором. Возрастом чуть за тридцать, мать-одиночка с семилетним сыном Пашкой.

А как все красиво начиналось. Окончила художественное училище, потом институт на курсе у выдающегося мастера, первая работа в очень престижном театре и своя небольшая студия на чердаке старого питерского дома... И вот, более десяти лет спустя, все так и осталось: та же работа, та же маленькая студия, в которой за последние восемь лет Наталья почти и не бывала. А с тех пор, как семь лет назад родился Пашка, Наталья не написала ни одной картины...

Но дело было вовсе не в Пашке и даже не в его отце, артисте соседнего питерского театра, с которым Наталья находилась то ли в гражданском браке, то ли никак. Нет, у нее самой уже много лет не было вдохновения, а без вдохновения она писать не могла. Рисовать что-то на работе могла, делать наброски в Питере и пригородах могла, любила и делала. А писать, писать по-настоящему - так, чтобы душу захватывало и кисть двигалась по холсту сама, открывая то, чего и в голове не было - так писать без вдохновения не могла. И не писала.

Вот и сейчас, в этот промозглый питерский вечер, Наталья пришла в свою старую добрую студию. Пашка уже спал, мама читала в комнате, рядом со спящим Пашкой и это именно она, мама, вытолкала Наталью в студию.

- Ну, чего тебе дома сидеть? Пойди к себе на чердак, в окошко взгляни - может и напишешь чего-нибудь, - мама переживала за дочку, но что тут поделаешь? Спорить не хотелось, и Наталья поднялась на три этажа вверх по лестнице и открыла дверь в студию.

Еще, стоя на пороге студии, Наталья ощутила, что сегодня тут что-то не так. А, может просто, давно не была здесь и многое позабылось. В студии было тепло и уютно, даже уютнее, чем дома в этот холодный питерский вечер. Вот, все как и раньше - мольберт, стол с красками и кистями, умывальник, кресло, стул, маленький столик с кофеваркой и бутылкой водки на нем...

Наталье стало стыдно за себя. Ей, вообще, часто становилось стыдно за себя и свое поведение. Еще со школы: мама и школа, где она была круглой отличницей, приучили Наталью нести ответственность за свой внешний вид, за свое поведение, за каждое свое слово, за каждый свой взгляд, за каждый шаг. За все, за все, за все. И стыдиться, если сделала, посмотрела или даже подумала "не так"...

Вот и теперь Наталья стыдилась этой бутылки водки, которую принесла в свое прошлое посещение студии - пришла с кучей эскизов и набросков, думала начать писать, но вдохновения не было. Тогда вышла в соседний гастроном и купила бутылку водки "для храбрости". Водка была самой дорогой и в специальной подарочной бутылке - чтобы, не дай Бог, не подумали, что это она водку пить будет. А так сразу видно - это ПОДАРОК. Но в деле этот подарок не помог: выпив маленькую рюмочку водки, Наталья, в тот раз, обругала себя за малодушие, бросила на пол наброски и ушла из студии. Эти наброски сейчас так и лежали на полу.

Подходить ни к мольберту, ни к окошку в студии Наталье не хотелось. Набрала в кофеварку воды, засыпала кофе и включила кофеварку. Села в кресло у столика. Взгляд упал на наброски, лежащие на полу - дома, улицы, проспекты, скульптуры, памятники...

"Что-то долго кофе готовится" - подумала Наталья.

Взгляд ее упал на бутылку рядом с кофеваркой и вспомнился вкус водки - какая-то импортная, совсем не противная, с небольшим привкусом меда и лимона.

"Пока жду кофе, можно чуть-чуть и пригубить"- почему-то вдруг решила Наталья и взялась за бутылку...

Водка немного обожгла горло и удивила приятным послевкусием. Наталья подошла к окошку, взглянула в него и распахнула настежь - ей становилось жарко в этой уютной, теплой мастерской. Почему-то захотелось избавиться от теплой кофты и вязанной юбки. На пол полетела кофта, юбка, полусапожки. Наталья не могла остановиться - теперь наступила очередь блузки, лифчика, колготок и, даже, трусиков... Полностью обнаженная Наталья стояла у открытого окошка.

"Нет, так можно и простыть" - мелькнула мысль из того, прошлого и ответственного, сознания. Наталья схватила с пола легкую кружевную блузку и автоматически взглянула на себя в зеркало.

"Красавица! И настоящая ведьма. Только метлы не хватает" - эта мысль так захватила Наталью, что она оглянулась по сторонам, в поисках метлы.

Метлы в студии не было, зато в углу, возле мусорного ведра, стояла щетка с огромным черенком.

- Отлично, - радостно вскрикнула Наталья, направляясь через комнату к щетке.

По дороге к щетке, Наталья сделала большой глоток водки прямо из горлышка бутылки и подобрала с пола пару листков с набросками, чтобы выбросить их заодно...

В углу Наталья взяла щетку за черенок и оседлала ее поудобнее. Ощутив под собой всю прелесть старой щётки, Наталья почувствовала себя глупо. Она уже собралась прекратить все это безобразие, слезть со щетки и опустить листки с набросками в мусорное ведро. Но тут голова начала кружиться от выпитой водки, ноги подкосились и глаза стали закрываться сами собой. Последнее, что увидела Наталья, поразило ее мутнеющее сознание - с одного из набросков лично ей улыбался с коня Петр Великий....


Герр Питер мотнул головой и удивленно протер глаза. Прямо перед ним, на полу сидела обнаженная женщина в одной легкой одеженке на верхней части стройного тела. Эта одежонка ничего не скрывала от зорких глаз Петра, а скорее, наоборот, - подчеркивала красивые формы женщины. И еще неожиданность - женщина сидела не просто на полу, а на метле.

"Ведьма, настоящая прекрасная ведьма" - подумал герр Питер, еще раз протер глаза и перекрестился.

В это же время открыла глаза и женщина на полу.

"Петр, настоящий Петр Великий" - подумала женщина, тут же взглянула на себя и попыталась прикрыться.

Но прикрываться было нечем, да и не очень то и хотелось. К тому же Наталья почувствовала, что сидит не прямо на полу, а на чем-то круглом и твердом...

"Метла!, - ах, как неудобно. А почему, собственно, неудобно? Царю на коне удобно, а мне на метле неудобно?" - - Наталья опять взглянула на Петра.

Царь сидел вовсе не на коне, а на чем-то, похожем на грубо сколоченное нарядное кресло. Напротив царя, чуть поближе к Наталье, стояло такое-же, чуть поменьше.

Герр Питер первым пришел в себя и протянул женщине руку.

Наталья встала с пола, а заодно и с метлы. Только вот, что делать с царской рукой она не знала - целовать ее положено или пожать... Да и рука монарха выглядела непривычно - вся в кольцах и перстнях с острыми драгоценными камнями: "о такие и губы порезать можно, и руки исколоть".

Герр Питер тоже не знал, как обращаться с ведьмами, и могут ли они целовать монаршью руку без вреда для монарха. Да и, вообще, с Патриархом посоветоваться не мешало бы, можно ли касаться ведьм...

Поэтому, а Петр всегда соображал быстро, он перевел свою руку в направлении кресла, что поменьше.

- Садись, девица, да расскажи, кто ты, откуда, и что тебе здесь надобно, - настороженно обратился герр Питер к незнакомке.

Наталья присела в кресло напротив царя, положив метлу на колени: только сейчас она заметила, что это настоящая метла, а не щетка с длинным черенком. Но это Наталью уже не удивляло, как не удивляло и то, что она беседует с самим Петром Великим.

- Я из Питера, Ваше Величество. Прямо с берегов Невы. А зовут меня - Наталья.

Герр Питер подозрително покосился на гостью.

-Так ты, что ли, из шведов будешь? Слыхивал я о такой реке в их краях.

- Нет, я - русская, Ваше Величество. А город Питер на берегах Невы Вы и основали. И назвали Вы его в честь святого Петра.

"Ишь ты, какая хитрая" - подумал герр Питер. "И мне льстит, что я, будто бы город основал и имя святого упоминает. Нет, меня, ведьма-красавица, так не проведешь - я в Европах бывал и об их ведьмах много слыхивал. Проверить твои речи сладкие потребно!".

- А как же ты попала ко мне в палаты, девка? Я же в Москве первопрестольной сиживаю.

- Да наверное, на метле прилетела, - Наталья приподняла метлу с колен, и взгляд царя сразу метнулся к тому месту, коророе было прикрыто руками женщины и черенком метлы.

Наталья заметила этот взгляд и только улыбнулась.

- Могу и Ваше Величество на метле в Питер прокатить, если не боитесь, конечно, - Наталья вдруг осмелела и решила чуть поддеть этого заносчивого и симпатичного монарха.

Ну, как мог сказать герр Питер, что он, действительно, немного побаивается этой девицы и ее метлы? Никак не мог! Да и посидеть рядом с нею, пусть и на метле, очень Петру хотелось - хоть и царь он великий, а все-таки - мужчина!

- Поехали в твой Питер, но ненадолго. Мне тут державой править надо, - отвечал герр Питер, стараясь придать себе больше важности. Мол, я тут все решаю - куда, с кем и насколько отправляться. И тут же прибавил степенно:

- Мне конем править годится, а не метлой. Так что - ты первой садись и метлой правь...

Наталья усмехнулась такой уловке царя, но спорить не стала и устроилась на метле первой, а Петру указала рукой место за собой.

Петр присел позади девушки, согнув ноги, как будто бы он сел на ослика, - ростом то он был намного выше ведьмы.

- Ну, держитесь покрепче и полетели, Ваше Величество, - молвила через плечо Наталья и почувствовала, как крепкие мужские руки обхватили ее за талию.

Как ей удавалось управлять метлой, Наталья и сама не знала. Но метла, как будто чувствуя ее мысли, летела в те места, о которых думала новоиспеченная ведьма. В мгновение ока они очутились над ночным Питером. Сквозь тучи было видно, как внизу движутся машины и сверкают огни. А Петр быстро освоился с полетом на метле.

- Пониже, ведьма. Ничего разобрать не могу, - велел герр Питер своей спутнице, ничего не понимая: что это там за море огней внизу.

Ненадолго зависли над Невой. Тут Петр немного успокоился - огней меньше и вода, все-таки... Двинулись к крепости - тоже огней поменьше и машин нет: Наталья понимала положение седока позади нее и ей вспомнилась старая советская комедия "Иван Васильевич меняет профессию".

"Да он в шоке, наверное. Надо начать обьяснять" - решила ведьма и заговорила о том, что начался город с крепости на Заячьем острове. Но сначала надо было осушать болота и завозить камень - строить из дерева в этой местности нельзя; все сгниет. Да, и от шведов территорию освободили предварительно. Русским это под силу.

Потом показала "Аврору”. Но рассказывать историю ее не стала - не для монаршьего это уха.

А Петр все восхищался:

- Я же говорил, что будут у нас корабли. Почище аглицких или голландских!

Показала Зимний и другие дворцы, площади, парки. Про машины и огни обьяснять не стала - хоть и умен Петр и смекалист, а электричество и бензиновые двигатели своим пониманием не осилит. Да и сама Наталья в этом не сильна - все-таки на художника училась, а не на инженера.

"Вот, вот где оно - окно в Европу" - думал герр Питер. " И что мы делаем на юге? Зачем нам эти бесконечные войны с Турцией, зачем нам Азов? Ну, взяли Азов и хорошо - боевой опыт получили, и корабли построили. А теперь сюда, на север. Разобьем Швецию, выйдем к морю, и вся Европа перед нами. И город этот славный построим. Она говорит, что назвали в честь святого Петра. Хорошо! А еще лучше - назову в ее честь. Как же она имя то свое сказала? А, Наталья".

- Наталья, - повторял герр Питер и, чтобы не свалиться с метлы, крепче сжимал талию попутчицы руками и черенок метлы ногами...

Наталья, Наталья, - слышала Наташа шопот сзади, возле уха, ощущая при этом, что руки Петра оказались уже прямо у нее под грудью и, что черенок метлы зашевелился.

"Никакого секса на первом свидании" - вспыхнула в голове у Натальи фраза мамы.

И тут же, автоматически, она подумала: "Петра надо отвезди домой".

Как только эта мысль посетила голову Натальи, метла сделала резкий поворот в воздухе и, через мгновение, грохнулась на пол уже в Москве, в том месте, откуда и началось это совместное путешествие герра Питера и Натальи.


Метла грохнулась так, что и Наталья, и герр Питер покатились по полу. Царь первым пришел в себя, встал и подал руку открывшей глаза Наталье. Теперь уже у Натальи не возникало никаких сомнений по поводу того, зачем ей подана рука, и она позволила поднять себя с пола, со словами:

- Мне пора домой, Ваше Величество.

При этом Наталья взялась за метлу, готовясь ее оседлать снова...

- Погоди прекрасная ведьма, - промолвил царь. Возьми от меня подарок на память о нашем прекрасном путешествии.

"От мужчин дорогих подарков не принимать!" - опять всплыли в голове у Натальи слова матери.

А царь, как будто бы прочитав мысли женщины, снял с мизинца простенькое серебрянное колечко, даже без камня, и протянул Наталье:

- Это кольцо русской княжны, ставшей когда-то королевой Франции. Мне французский король подарил. Возьми его. С ним ты, точно, меня никогда не забудешь....

Принять такой подарок Наталья решилась - ведь даже мама никогда не подумает, что это дорогой подарок от мужчины.

- И ты мне что-нибудь оставь на память, - продолжал герр Питер. - Хотя ни тебя, ни наше путешествие я и так никогда не забуду!

Ну, что могла оставить Наталья царю? Свою метлу? Но, ведь без нее и домой не вернешься... Да и не для царя такой подарок - метла ведьмы. А больше ничего у Натальи и не было. Ах, да - розового цвета блузка! Наталья сняла блузку и протянула монарху с виноватой улыбкой:

- Это все, что у меня есть.

И тут же исчезла, вместе со своей метлой. А растерянный герр Питер с легкой блузкой в руках все повторял:

- На север, на север - там будет город заложен. И, как сказала прекрасная ведьма, я назову его в честь святого Петра. И пусть простятся мне все мои грехи, за время проведенное с ней. И пусть будет ОНА жить в этом городе моей мечты.


А, тем временем, Наталья открыла глаза, так как явно почувствовала холод.

Она стояла совершенно голая со щеткой в руке в своей студии. По комнате гулял ветер из открытого окошка, вся ее одежда валялась на полу, а на маленьком столике кипела кофеварка и стояла открытая бутылка водки.

- Ой,- воскрикнула Наталья и бросилась к своей одежде. Она начала поспешно натягивать теплую кофту и вязанную юбку прямо на голое тело. И тут, возясь с молнией на юбке, она обратила внимание на свою руку - на безымянном пальце тускло поблескивало серебрянное колечко без камня...

Наталью обдало жаром и перед ней всплыло лицо герра Питера. Не на коне, не в пышном одеянии и не среди своего двора. А то молодое, чуть веселое лицо подвыпившего и удивленного царя в расхристанной богатой рубахе. Лицо того Петра, которого она встретила в Москве и которого возила над Питером.

- Вот, вот кого я буду рисовать!

То самое, волшебное вдохновение захватило Наталью. и уже ничего не могло ее остановить - ни разбросанная одежда, ни холод в студии, ни позабытая и выкипающая кофеварка. Наталья рисовала, а маленькое колечко тускло поблескивало на ее пальце..


А на следующий день старый хранитель, из служащих в запасниках Эрмитажа, обходил запасники, наметанным глазом осматривая, все ли на месте.

"Ведь вчера в запаснике работали молодые научные сотрудники, а эти любят все не на своих местах оставлять" - так размышлял Николай Игнатович, выполняя свой ежедневный обход. И тут его глаза широко распахнулись от удивления: на личном столике императора Петра Великого лежала женская блузка. Да, обыкновенная легкая и короткая, розового цвета современная женская блузка.

- Ох, уж эта молодежь! Ох, уж эти научные сотрудники. Вот чем они тут занимаются. И не стыдятся. Такое оставить!, - Николай Игнатович возмущался от души.

- Ну, ничего - сегодня они опять должны тут работать - уже и время записано: с 7 до 9 вечера. Оставлю-ка я эту вещичку тут, где она и лежит. Небось хозяйка сегодня и заявится. Научный сотрудник, называется. Ишь, ведьма - вещичками то разбрасывается да на царском столике оставляет...