Четыре не мушкетера

                ГЛАВА 1. ЗУБНАЯ ПАСТА

        - Ты еще зубную пасту привези, сказал Сашка. Сашкой его звали потому, что фамилия у него была Александров, при этом имя, которое никто не использовал, у него было Василий. Они все звали друг друга по кличкам, а не по именам, благо, что фамилии были говорящими. Так Петя Ващенков был Васей, Мишка Мартынов – Мартыном, и только Игоря звали Крупным, несмотря на то что он был самым мелким из всех. У Игоря фамилия была Крупенин.
  - А чем тебя зубная паста-то не устраивает? Маленькая, возить легко, стоит немного, - возразил Крупный.
  - Не устраивает потому, что сколько людей зубы чистят? Не каждый, и только раз в день. А курят все, и постоянно…
  - Да, с этим не поспоришь, - сказал Мартын, - все дети курят, вместо того, чтобы зубы чистить.
        Четыре приятеля сидели на рынке, возле картонки, на которой лежало 3 блока сигарет «Bond» и два блока сигарет «Magna». Совсем недавно трое из них, Крупный, Мартын и Вася работали на заводе электриками, а Сашка был почти олигархом, они с мамой сдавали 2 комнаты на 1 этаже особняка, начинающим приезжать в область иностранцам. Курил из них только Крупный, но курил не то, что они продавали, перед ним лежала открытая пачка «Camel». Вокруг них стояли женщины и мужчины разного возраста, с такими же картонками, некоторые, более оснащенные, клали картонку на ящик из-под пива, а не прямо на землю. Ассортимент продаваемого тоже не отличался большим разнообразием, большинство продавало сигареты, которые купили на оптовом складе коробкой, кто-то продавал то, что удалось утащить у отца из подвала: гаечные ключи или латунные краны. Один странный мужик сидел с ворохом пуховых платков, и, к изумлению друзей, возле него постоянно толпились женщины разного возраста. 
        Шел девяносто третий год, то время, которое сейчас называется «лихие девяностые». Троим друзьям на этот момент было по двадцать шесть лет, Крупный и в этом отличался от остальных – ему было намного больше, целых двадцать восемь. Отличался он и тем, что в его жизни уже был какой-то «бизнес». Он с приятельницей, которая была старше его на несколько лет сначала продавал отвозил в Польшу макароны, возвращаясь обратно с ящиками бананов. Потом они стали продавать брак обоев, который они по дешевке скупали на местном ЦБЗ, как качественные белорусские обои. Подруга сначала научила его жизни, а потом с тем же энтузиазмом кинула его на все деньги, которые они заработали вместе. У него осталось 500 долларов, все его накопления к девяносто третьему году.
 У приятелей были примерно те же гигантские суммы на развитие бизнеса, но одна тысяча ушла на покупку палатки на рынке, теперь они решали, чем наполнить ее полки, исходя из оборотных средств в тысячу долларов. Вариантов было мало, друзья считали, что все ниши на рынке уже заняты, нужно давить рынок ценой и ассортиментом.
        - Конечно сигареты, - снова сказал Сашка, - Если мы здесь умудряемся бабки поднимать, прикинь, сколько можно поднять, если вы сигареты из Питера притащите. Все сознательно избегали каких-либо цифр, потому что поднимаемых бабок Крупному хватало только на сигареты.  Он не хотел думать, на какие деньги питается он, его жена и их сын. Чаще всего какие-то деньги он зарабатывал, развозя пьяных девушек с дискотек, или отвозя наркоманов в поселок, где торговали наркотой. Сколько раз он отмывал машину от блевотины, вспоминать не хотелось. Иногда вместо денег он получал ножик под нос, вздыхал и ехал за следующим клиентом, надеясь, что он будет хотя бы трезвым или не обдолбанным.
        - Ладно, сказал Крупный, - чего сейчас спорить, приедем, и посмотрим, что там купить: может жвачку, может сигареты, что унесем, то и купим.
Они с Мартыном собирались ехать в Питер, на оптовый рынок, Апраксин двор, им рассказали, что там все продается очень дешево, и есть шанс заработать неплохие деньги. В Москву они ехать не хотели, Москва пугала размерами и бандитами. Почему-то им казалось, что в интеллигентном Питере бандитов намного меньше. Бандитами в ту пору назывался любой, чьи мышцы позволяли разбить тебе нос быстрее, чем ты убежишь. Они уже бегали от бандюков со своими пятью блоками сигарет и картонкой, в отличии от теток, торгующих рядом, и мужика с пуховыми платками. Те вздыхали, и молча отдавали ежедневную оплату разрешения на торговлю трем крепким, но не очень быстроногим ребятам. Конечно, долго это продолжаться не могло, но экономия каждый день, это уже неплохо.
        Крупный приехал на вокзал за полчаса до отхода поезда на Питер, привычка все делать вовремя передалась от отца, тот ненавидел необязательность и опоздания. Послонявшись по красивому вокзалу, который совершенно не пострадал во время войны, и был больше похож на Эрмитаж, чем на вокзал, он купил булку в буфете, попытался съесть, чертыхнулся и выбросил ее в урну. Традиционно, на вокзале ничего свежего не продавалось, в другое время он бы завернул булку, и сунул ее в карман, но сегодня, на пути к богатству, он решил и повести себя как богач.
         Поезд загудел, Игорь стоял возле двери рядом с проводницей, приятной молодой девахой, напряженно выглядывая наружу: Мартына так и не было.
 - Давай, отходи, я подножку подниму, - миролюбиво сказала проводница, - Не придет уже никто.
       - Вот-же черт, - подумал Крупный на пути в купе, - Хорошо еще, что деньги у меня, поехал бы сейчас неизвестно зачем.
       Он дернул дверь в купе. За столиком сидела девушка, лет 25, рыжая настолько, что веснушки у нее были даже на ушах, а ослепительно рыжие волосы были стянуты в тугую толстую косу. Откуда-то сверху свалился пацан лет пяти.
       - Привет!  - Сказал пацан, такой же рыжий как его старшая сестра, или мама, не разберешь их.  – Как тебя зовут?
       - Игорь, - сказал Крупный, - а тебя?
       - Федор! А это мама Поля! Он все слова выпаливал из себя как из ружья, громко и отчетливо. «Значит все-таки мама», подумал Игорь, «Ну, мама, так мама».
       - А куда ты едешь? – не унимался Федор.  – В Питер, ответил Игорь, - Поезд же в Питер идет?   - А мы в Псков, выпалил Федор, - Домой!
       - В гостях были?  - спросил Крупный из вежливости.  – Нет!  - Снова выстрел из ружья.  – Нас папа бросил! Краем глаза Игорь заметил, как покраснело лицо Полины. «Все-таки рыжие краснеют красиво», подумал он, а Поля резко сказала сыну: - Что ты болтаешь?
       - Бросил, бросил, - снова сказал Федор, - я сам слышал, как ты сказала про это тете Тане!
       - Ну бросил, и бросил, примирительно сказал Крупный, - я же посторонний, мне про это знать не обязательно. Снова краем глаза он поймал благодарный взгляд соседки по купе. Он встал, и пошел в тамбур, покурить. По дороге он столкнулся с проводницей, которая предложила ему чай, и «может еще что-то хотите?». От чая он вежливо отказался, сам не понял почему, а по поводу «еще чего», ответил, что еще не время, днем он не пьет, и поймал в ответ немного недоуменный взгляд проводницы. Вышел в тамбур, достал свой верный «Camel», закурил, и сказал вслух: - Ну, и дебил же ты, Крупный, не пьет он. Стала бы она алкоголь прятать в словах «что-то еще». Он курил, смотрел в окно, там проплывали поселки и городки, в которых он бывал не один раз, когда-то с отцом на рыбалке, потом с друзьями на шашлыках и прочих подобных мероприятиях. Мимо прополз еще один городок, он вспомнил один поход в десятом классе, на реку недалеко от этого городка, прямо перед началом выпускных экзаменов, когда он познакомился с двумя девочками из другой школы, познакомился плотно и надолго, одна из них стала на время его подругой, потом жизнь их развела, он женился, она вышла замуж, но иногда они пересекались в городе, благодарно кивали друг другу, и снова расходились в разные стороны.
        Поезд начал тормозить, в тамбур вышла проводница.  – Черняховск, - зачем-то сообщила она Крупному, мимо проплыло вокзальное здание с надписью «Черняховск». Она откинула подножку и в проеме вагонной двери появился Мартын.
 - Вот же ты, мудило…  - Сказал ему Крупный, - ты откуда?
 - Билет предъявите, - влезла в содержательный диалог проводница.
 - На такси поезд догнал, - ответил Мартын.
 - Вы мне билет покажете или нет? - снова спросила проводница.
 - Держи, красавица, - сказал Мартын, и Игорь увидел, как порозовели уши проводницы. «Вот и решилась судьба чего-то еще на вечер, а я тут напрягался». Мартын был стройным красавцем, с восточными чертами лица, умел нравится девушкам, и этим умело пользовался. «Ну-ну», подумал Игорь, «Сейчас придем в купе, я на тебя посмотрю». Он знал, что Мартыну всегда нравились рыжие, в отличии от Крупного, который любил блондинок, поэтому на дискотеках им было проще делить подружек.
       - Нормально мы бизнес начинаем, - сказал он Мартыну, - Надо было до Питера на такси, чего уж там.
       - Да, ладно тебе - примирительно сказал Мартын, - Я водиле блок «Магны» отдал, в Питере один лишний куплю, и все.
Они пошли в купе, по дороге снова встретилась проводница, которая протиснулась подозрительно близко к Мартыну, а тот, как показалось Игорю, даже этого не заметил.
       Они вошли в купе.  – О, еще один!!! - Заорал Федор. - А тебя как зовут?  - Мартын – ответил парень.  – Мартын?? Как обезьяну? Мама, помнишь мы фильм смотрели, там обезьянка Мартын была? Игорь вдруг понял, что Мартыну все равно, на обезьянку его имя похоже, или еще на какое- то животное, тот не отводил от Полины глаз, и от него шли такие искры, что Игорь подумал  - Мартын сейчас вспыхнет и сгорит.  Полина не поднимала на него глаза, но, судя по красным ушам и вспыхнувшим веснушкам, отчетливо чувствовала этот взгляд.
       - А маму зовут Поля! – Снова обратил на себя внимание Федя, - Нас папка бросил! Бросил из-за официантки!  - Федор, - Игорь постарался угомонить пацана, потому что, судя по быстрому взгляду Полины на сына, она была готова его придушить.  – Мы же договорились, что это только ваше с мамой дело. Мартын! Ты так и будешь стоять столбом? Тот отлепил взгляд от Полины и сказал: - Ну, вот и познакомились.
       Мартын сегодня был в ударе. Он рассказывал анекдоты, которых и он, и Игорь, знали предостаточно, причем выбирал такие, чтобы их мог слушать и Федор, половины смысла не понимая, но хихикая за компанию со взрослыми. Полина тоже перестала изображать статую и стала похожа не на учительницу начальных классов, а на нормальную девчонку из соседнего подъезда.
Время шло к вечеру, Федор ел уже раза три, а взрослые разговаривали на разные, как оказалось, интересные всем темы. Мартын полез в свой рюкзак и достал бутылку вина.
       - А не тяпнуть ли нам по рюмашке? Спросил он цитатой из «Покровских ворот».  – Заметьте, не я это предложила, ответила Полина и, улыбнувшись, заискрила глазами. Глаза у нее были необычные: зеленые с золотыми прожилками, эти золотые полоски иногда вспыхивали, иногда гасли, много позже, Игорь, впервые встретив камень змеевик, вспомнил эти глаза.
       - Нам работать завтра – сказал Игорь.  – Мы по чуть-чуть – ответил ему Мартын, не глядя в его сторону, и Игорь понял, что никакие аргументы не сработают. Они разлили по стаканам какое- то красное пойло, которое Мартин назвал настоящим вином. Да и правда, если с градусами, значит – настоящее. Закуска у них была немудреная, вареные яйца и куриная нога у Полины, бутерброды у приятелей, этим можно было закусить три литра водки, не то что несчастные две бутылки вина. Свет они давно выключили, включив ночное освещение, в тайне надеясь, что Федор перестанет ходить у них по головам, и ляжет спать. Но, судя по всему, пацан был такой же неугомонный, как и его отец, которому мало было замечательной Полины, ему понадобилась еще и неизвестная официантка.
       Мартын, давно уже не стесняясь никого, обнимал Полину за плечи, и Игорь решил помочь другу.  – Федя, - обратился он к пацаненку, а ты знаешь сколько у поезда вагонов.  – Нет! Радостно заорал Федор.  – Может пойдем посчитаем?  - Пошли! - Снова закричал Федя. Они встали с полки и пошли считать вагоны.
Они пошли через свой вагон, сначала в соседний, плацкартный, который кардинально отличался от их купейного. С верхних полок свешивались ноги, часто в носках, иногда в дырявых. Пахло там так, как обычно пахнет в таких вагонах – смесью запахов кучи людей, которые по прихоти РЖД оказались в одном месте.
       - Фу-у, - сказал Федор, пойдем отсюда скорее.  – Ну, дружок, так не пойдет, мы должны все вагоны пройти, чтобы их посчитать – ответил ему Крупный – это вагон номер раз.
       Следующим вагоном был вагон-ресторан. Крупный решил, что там можно просидеть продолжительное время, и это будет веселее, чем ходить по вагонам, тем более что вагонов в поезде вряд ли больше двадцати, и времени на это уйдет минут десять. А Мартыну, явно нужно поболее.
       - Хочешь мороженого? - Спросил он Федора. Тот ожидаемо кивнул с большим энтузиазмом, однако уточнил: - Мне, вообще-то, мама не разрешает.  – Мы ей не скажем, – пообещал Крупный, а сам подумал: «Маме твоей сейчас точно не до мороженого». Они сели за крайний свободный столик, в ресторане было много людей, было накурено, впрочем, как в любом ресторане в то время. Минут через пять к ним подплыла официантка, в переднике и каком-то странного вида белом кокошнике.
       - Что будете заказывать?  - Мороженое есть? – Спросил Крупный – Двойную порцию с сиропом. А мне – он чуть замялся – Портвейна стакан и бутерброд с плавленым сыром. Портвейн он не пил давно, в институте это был единственный алкоголь, который они с сокурсниками употребляли по делу и без дела. Хватало денег – брали портвейн «777» или «Кавказ», не хватало – молдавский «Буджак» или литовский «Aboldies», который они называли «Оболтус», яблочный портвейн жуткого вкуса, но очень дешевый. Пять лет употребления крепленого вина выработало у Игоря стойкое отвращения к подобному пойлу, но в вагоне-ресторане выбора не было, водку он не хотел, а на коньяк было жаль тратить деньги.
       Пышная официантка принесла мороженое и портвейн. Мороженое в шатающейся алюминиевой креманке, а портвейн в граненом стакане с подстаканником. Некстати, Крупный вспомнил, как в институте, во время какой-то пьянки перед дискотекой, он, встав в позу Ильича на броневике, заявил, что он не быдло, и пить портвейн из горла не будет. Оставался вариант пить из маленькой пластиковой пробки, которой это вино и было запечатано. Игорь не помнит этот вечер совсем, говорят, его видели везде, как будто он не ходил, а летал на метле. С тех пор, он не пренебрегал любыми сосудами для питья, избегая, правда, маленьких, на один глоток, рюмок.
       Федор ел мороженое так же, как он делал все – быстро и жадно.  – Не спеши, сказал ему Игорь, быстро съешь, придется сидеть и меня ждать.  – А ты мне еще купишь! – не раздумывая ответил малец.  – А вагоны-то считать пойдем? – Напомнил ему Крупный, - Конечно! Я, правда, только до десяти считать умею - сказал Федор.  – Ну, ничего, ответил Игорь, до десяти ты, дальше я. «Сколько ж нам болтаться?», думал Крупный, пробираясь через торчащие с верхних полок ноги. Мартына он знал давно, понимал, что в отношениях с дамами тот довольно быстр, тянуть не будет, но, почему-то Игорю хотелось, чтобы хотя бы раз, и именно Полина, отказала.
        - Десять – сказал Федор, дальше ты.  Они посчитали вагоны с первого до семнадцатого, потом Игорь убедил Федора, что нужно учиться считать и в обратном направлении. Потом понадобилось закрепить знания, и сдать экзамен на количество вагонов. На все ушел примерно час, и Крупный подумал, что он дал слишком много времени Мартыну.
       Они с Федором зашли в купе, в котором ничего не напоминало о творившемся недавно, кроме, пожалуй, прядки волос, выбившейся у Полины из косы, и довольной сытой морды Мартына.
       - Ты, главное, теперь в Пскове не выйди, - сказал Игорь приятелю, и неожиданно для себя поймал растерянный взгляд Мартына, казалось, тот мысленно спрашивал: - А можно?
        - Мама, мама в поезде 17 вагонов, и Игорь научил меня считать до семнадцати! – заорал Федор, и Крупный, слегка расслабившийся в купе, вздрогнул.  – Федя, ты вообще спишь когда-нибудь? – спросил он пацана. – Спит – ответила Полина -  вот сейчас и ложится уже! Повысила она голос: - Наверх! Она явно умела обращаться со своим отпрыском, потому что через 5 минут Федор уже похрапывал на верхней полке. Крупный тоже полез наверх, он понял, что Федор – это его крест до самого Пскова.
        Разбудил его голос латышского таможенника: - Что везете? Полина полезла под полку, стала доставать свой чемодан. Мартын же сказал: - А мы ничего не везем.  – Даже зубную щетку? – удивился таможенник – а куда же вы едете?  - В Псков – вмешался в разговор Крупный – в гости, вот к этому пацану – он ткнул в Федора пальцем – у него дома есть зубные щетки, от папы остались. Он поймал негодующий взгляд Полины и ледяной Мартына.
        - Странная вы компания – сказал таможенник – Счастливого пути!
        Часа через три, поезд подошел к Пскову. Федор и Полина начали собирать вещи, Мартын им в этом помогал, и вел себя так, что у Крупного не было уверенности, что тот и впрямь не сойдет на следующей остановке.  – Пиши мне – неуверенным голосом сказала Полина Мартыну.  – Меня Мишей зовут – ответил Мартын – Михаил Мартынов.  – Как Михаил? – заорал Федор – так ты не обезьяна, а медведь…?
        Первые десять минут после отправления поезда друзья молчали. Игорь не хотел ни о чем спрашивать, Мартын не хотел ни о чем рассказывать, что было довольно необычно. Чаще они в лицах рассказывали свои приключения, иногда привирая, но иногда и скрывая что-то. Видимо, в этом случае Мартын не хотел рассказывать ничего, либо никак не мог собраться с духом, чтобы сказать все, что думал.
       - У меня такой никогда не было, выдохнул он наконец.  – Какой такой? Такой рыжей? – Попытался съязвить Крупный.  – Вот же дебил – вздохнул Мартын, - Такой, не такой как все. Я правда думаю, вот сгоняем в Питер, потом делать будет нечего, пока товар продадим, я сяду в поезд, и поеду в Псков. 
       - Вот же торкнуло тебя – ответил Крупный - Прямо завидно, мой друг Ромео влюбился в прекрасную, рыжую, псковскую Джульетту. В целом, весь их диалог до Питера и состоял из взаимных подколок, так время незаметно и пролетело, и поезд начал тормозить перед Варшавским вокзалом.
       Крупный много раз бывал в Питере, он хорошо знал его географию, понимал где можно срезать, если пешком, или в какую сторону выходить на разных станциях метро. От вокзала до Апраксина двора, было всего пара остановок на метро, но они решили пойти пешком. Погода была по калининградским меркам мерзотной, а по питерским – вполне обычной: мелкий дождь и туман.
       Апраксин двор встретил их суетой, было непонятно, где лавки с оптовыми ценами, где розничные, продавалось там что угодно: продукты, сигареты, одежда, стиральные порошки, в общем все, что позволяет человеку чувствовать себя более или менее цивилизованным, ну, или по крайней мере, не дикарем.
       Приятели второй раз обошли рынок по кругу, те цены на сигареты, которые они встречали, не сильно отличались от тех, которые были у них в городе на оптовой базе, и уж точно за этим товаром не стоило ехать тысячу километров.
       - Да… - сказал Мартын – приехали, блин. Что ж купить то? В этот момент Крупный увидел, как недалеко стал разворачиваться микроавтобус, остановился, из кабины выпрыгнул молодой парень, и пошел открывать задние двери. Крупный пошел в сторону этого микроавтобуса, ничего не объясняя, просто по наитию.  – Да, куда ты? – попробовал его остановить Мартын, но Игорь шел, и шел вперед, ничего не объясняя. Когда он дошел до микроавтобуса, оказалось, что там уже образовывается очередь, в которой они стояли третьими, понятия не имея, что там будут продавать.
Парень вытащил первую коробку, на которой латиницей было написано «Pepsodent mint».  – Ё-мое – простонал Мартын – зубная паста, зачем ты встал сюда? – Да, погоди скулить – ответил Крупный – давай хоть цену узнаем. Он понятия не имел, сколько должна стоить зубная паста, но он помнил, что перед отъездом он купил пасту «Жемчуг» за 400 рублей (*рубль в 1993 году). Парень из микроавтобуса достал картонку, на которой было написано: зубная паста «Pepsodent», Финляндия, 150 р за тюбик, цена от коробки. За 1 тюбик цена 500 рублей.
- Ни хрена себе разница – сказал Крупный – можно прям тут встать и торговать по 400, пусть он по 500 продает за штуку.  – Да, только нас грохнут тут минут через 10 – ответил Мартын. Ну что, валим отсюда?
- Ты дурак? – сказал Крупный – мы ее по 400 в Кениге сольем….
В результате на все деньги, они взяли, сколько получилось, коробок зубной пасты «Pepsodent», причем там была и паста от кариеса, и паста от камня, паста для детей, и даже паста в виде прозрачного геля, которую они никогда раньше не видели. Мартын, оглянувшись, спер тележку у какой-то зазевавшейся тетки, которая увлеченно мерила войлочные боты, непонятно зачем, ведь на улице был апрель, и они почти бегом двинулись на вокзал. Поезд стоял несколько часов, и стартовал в обратном направлении.
Они заранее выкупили все купе, чтобы не объяснять соседям содержимое их коробок, на последние деньги, прямо на вокзале Мартын купил две бутылки водки, какие-то консервы не разбирая, что там за рыба, буханку черного хлеба, и, чуть не уронив бутылки вспрыгнул на подножку стартовавшего поезда. Выслушав все, что ему высказала проводница, в отличии от дороги сюда, это была тетка на 30 лет старше предыдущей, и в 30 раз страшнее, Мартын ввалился в купе и закрыл дверь на замок. Сигареты это были, или зубная паста – это был товар, и его необходимо было стеречь.
Семь часов до границы, они болтали, возбужденно вспоминая свое приключение в Апраксином дворе, для них это было приключение, хотя ничего необычного не произошло: приехали, купили, уехали. Лишь в один момент, они сделали перерыв на болтовню, это когда поезд прибыл на станцию Псков. Мартын выскочил на перрон, пытаясь там увидеть рыжие волосы Полины, но, увы, ее там не было, и он, вернувшись, откупорил бутылку водки.
В Пыталово, на границу, они прибыли в темноте. Русские пограничники протопали по вагонам не задавая вопросов, на латышской границе, дверь в купе открылась, и в проеме показался утренний таможенник.
- Латышская таможня – начал он, и прервался. – Это снова вы?  - Мы – ответил Крупный.  – И снова без вещей? – Ну, нет – ответил Мартын – везем зубную пасту. Детские сады Калининграда страдают, детям нечем чистить зубы. Стоматологи задыхаются от работы!  - Счастливого пути -пожелал латышский таможенник, и закрыл дверь в купе. Приятели допили водку, впереди была литовская и русская таможни, но в 1993 году, это была лишь формальность.
Поезд загудел, вползая в вокзал, много лет спустя, Крупный, с изумлением увидел, что в Берлине, Hauptbahnhof*, (нем. Главный вокзал) выглядит как точная копия вокзала в его родном Кениге.  На перроне, ожидаемо, их никто не встречал.
- Ну, верно, сказал Мартын, на хрен нас встречать? Нас же наверняка порезали в Апрашке. Они договорились, по очереди таскать коробки в машину, Крупный бросил ее на площади перед вокзалом. Машина была только у Игоря, в этом он тоже отличался от своих коллег. Машину ему прикатил из Германии офицер, который служил в Восточном Берлине, прямо перед падением стены. Была это жигули копейка пятнадцатилетней выдержки, и обошлась Крупному в 200 западных марок. Почему-то офицеру, служившему в восточной части, восточные деньги не подходили. К тому же, он перегонял ее в январе, в дикий снегопад, и, ожидаемо, долбанул ее задом об дерево. Так что, Игорю пришлось машину сначала починить, потом эксплуатировать в хвост и в гриву. Иногда он думал, что, если бы не машина, и эти случайные заработки от наркош, его семье пришлось бы очень туго.
В организмах булькала водка, поэтому Мартын поехал домой на троллейбусе, а Крупный лег спать в машине. Даже после выпитой водки, ему хватило мозгов не бросить столь ценный груз на привокзальной площади. Выспаться ему так и не дали, постоянно подходили либо люди, которым нужно было куда-то доехать, либо проститутки, которым хотелось совместить приятное с полезным: и доехать до дома, и не заплатить денег. Уснул он только в 8 утра, когда все эти потенциальные клиенты и клиентки разъехались по домам.
Проснулся он часов в 12 от стука в окно. Мозг сразу подумал, что подъехала машина ГАИ, однако он увидел в окне довольную рожу Васи.  – Ну что, дебилушки, все-таки купили зубную пасту? – задал он ожидаемый вопрос.  – В следующий раз сам поедешь – разлепил губы Крупный – выберешь то, что понравится. Вася залез в машину и стал трещать о каких-то делах, которые произошли за те двое суток, которых Игоря не было в городе. Крупный слушал его в пол-уха, смотрел на дорогу, и боялся, что его остановят менты и будет совсем невесело. Денег на штраф нету точно, и без руля остаться никак нельзя. Но в этот день ментовский бог отвернулся от него, он доехал до рынка, на котором стояла их пустая палатка, и, более того, припарковался прямо рядом с ней, что обычно было невозможно. В желтой палатке, которая, ожидаемо, в Калининграде называлась «Янтарь», уже маячила рожа Мартына, более того он держал в руке картонку, на которой было написано «Только у нас ФИНСКАЯ ЗУБНАЯ ПАСТА «Pepsodent».  Цены на картонке пока не было, зато неожиданно рядом с палаткой уже толкалось с десяток женщин разного возраста.
- Ну чего, Крупный, почем пасту поставим?  - спросил Мартын.  – Давай по 600 – ответил Игорь.  – Ты бахнулся что ли? 4 конца зарядил! – ответил Вася.  – Ну какие 4?  - А транспорт, а здоровье? Если она в Питере по 500, чего тут стесняться? Скинем если что…
Весь груз они продали за полтора часа. Последние тюбики они отдавали как водку в 1986 году – по 1 штуке в одни руки. Поднять цену у них не хватило совести, в то время в головах еще бродили заветы Ленина и Пионерской организации.
Еще через час, Мартын и Крупный поехали на вокзал за новыми билетами в Апраксин двор.

ГЛАВА 2. ВТОРОЙ РАЗ НЕ...

        Билеты на поезд, на удивление были. Крупный схватил два туда и обратно, и поехал домой, хотя бы принять душ, и побриться. Можно было бы походить и со щетиной, он как раз вписался бы в общую картину Апраксина Двора, но Игорь ненавидел быть небритым, видимо это тоже передалось от отца, за всю свою жизнь, он отца со щетиной не видел ни разу. Было ощущение, что папа просыпается среди ночи, бреется, и снова ложится спать, и все это ради того, чтобы сын не увидел его небритым.
Жены дома не было, он оставил записку «Вечером не жди, я снова в Питер», и рванул на вокзал. В этот раз Мартын не опоздал, а наоборот, стоял возле вагона приплясывая.
 - В Псков поедешь? – спросил его Крупный.  – С удовольствием бы, но деньги важнее – неожиданно серьезно ответил Мартын. В рюкзаке что-то предательски звякнуло.
        - Если бы будем ездить по три раза в неделю, то вместо денег заработаем цирроз – сказал Мартын.  – Ой, да какой цирроз… За сутки мы что, две бутылки водки не выпьем? – ответил Мартын.  – Э-э-э ... две? – удивился Крупный.  – Ну, да, две…по 0,7 – усмехнулся Мартын – Что тут пить? Крупный подумал, что еду в дорогу он взять не догадался, а если выпить две по 0,7 без закуски, то можно потерять не только деньги на товар, но и две головы: свою и Мартына.
       - Подожди, я сейчас – сказал он, и побежал к ближайшему киоску на перроне. В пустом киоске скучала немолодая продавщица.  – Здравствуйте – сказал Крупный – что у вас в продаже?  - Коржики – сказала тетка – коржики молочные. Не очень свежие, зато есть можно долго.
       - Это у Вас юмор такой, хлебобулочный? – спросил Крупный, и добавил: - дайте четыре. Схватив коржики, он дернул к вагону, времени до отправления осталось минуты три. К его изумлению, проводница была та же, что и в прошлый раз, молодая и розовощекая. Мартын уже давно трещал с ней на разные темы, нагибался к уху, что-то шептал, от чего розовыми у девушки становились не только щеки, но и уши, лоб, и, казалось даже затылок под волосами.
       - Слушай – сказал Крупный – ехать же сутки, поговорите еще, пойдем в купе. Мартын на удивление спокойно согласился, еще что-то сказал девушке на ухо, от чего ее розовые щеки стали почти пунцовыми, и шагнул на подножку вагона.
       - Быстро же ты псковскую Джульетту забыл – подколол его Крупный.  – Любовь любовью, а кушать хочется всегда – ответил ему Мартын – доеду еще до Пскова. Он дернул дверь в купе. За столиком сидел странноватого вида мужик, в трениках и майке-алкоголичке. Майка, когда-то, была белой, но сейчас она выглядела, как ровесница хозяина. Мужик выглядел лет на сорок пять – пятидесят, т. е. для приятелей почти дед. На противоположной полке сидела довольно миловидная шатенка в кудряшках, которая пыталась читать, но мужик явно ей в этом мешал.
       - О, сказал мужик – попутчики. Купе точно не перепутали? – Если шестое, то наше, - ответил ему Крупный.  – Раз ваше, то меня зовут Гриша – сказал мужик. «На хрен мне твое имя?», подумал Игорь, но ответил: Игорь. Мартын представился кличкой: «Мартын». Крупный перевел глаза на женщину, ей было лет 35, невысокая, стройная, насколько можно было понять по сидящей, и с макияжем.  – Милда, – сказала она с замечательным литовским акцентом, - очень приятно. Имя прозвучало как «Мъилда», литовцы часто произносят мягкие согласные, твердо.
       Поезд погудел, и чуть-чуть дернул вагоны. Крупный выпустил из рук коржики, положил их на стол и сел рядом с Гришей. Мартын сел на полку к Милде, но, как-то стесняясь, достаточно далеко от нее, как будто боялся доставить ей неудобство.  Гриша заржал: - Че, студент, такой робкий? Мартын и правда вел себя как институтка из пансионата благородных девиц, но Крупный слишком хорошо знал своего приятеля, чтобы принять это за чистую монету.
Крупный взял сигареты и пошел в тамбур, это уже было традицией – пойти курить сразу после отправления поезда. Он опять стоял и смотрел на знакомые места, как вдруг дверь открылась и вошел Мартын.  – Ну что, когда бухать то начнем? – спросил он.  – Да все равно, - ответил Игорь, - Хоть сейчас и начнем. Только у Милды спросим, ей, наверное, не сильно приятно с тремя алкашами в купе ехать будет.  – Ты думаешь Гриша тоже будет пить?  - А ты его рожу видел? Я думаю, он все в одну харю способен влить.
       Мимо прошла проводница, ушла в соседний вагон. Мартын задумчиво посмотрел ей в след и сказал: - Интересно, у нее муж есть?  - А тебе не все равно?  - ответил ему Крупный.  – Да, все равно, конечно, но я представил себе, твоя жена, каждый день уезжает куда-то в рейс, там в вагонах толпа мужиков, все пьют, пристают, я бы, наверное, от ревности умер.  - А ты думаешь, что жены моряков в большей безопасности, пока их мужья рыбу ловят где-то в районе Аргентины?  - Ну, суда, слава богу, все на иголки распилили, все моряки по домам, - ответил Мартын. 
       Крупный бросил окурок в окно, они еще постояли, помолчали, и пошли в купе.
       - Ну что, студенты, радостно сказал Гриша, выпьем? Он выставил на стол бутылку странной водки «Распутин», емкость у нее была литр, в рюкзаке звякнула еще какая-то посуда. Мартын достал свою, он не покупал новомодные марки водки, приятели обычно пили традиционную водку, «Столичную» или «Пшеничную». Крупный вытащил из бумажного пакета два коржика, положил на стол. Гриша радостно заржал: - Студенты, вы коржиками водку будете закусывать? Под стол упадете после третьей рюмки! После этой тирады, он достал из рюкзака кусок сала, не менее килограмма, и большой каравай черного хлеба. – А ты не мусульманин? – спросил он Мартына – Водку будешь? – Якут, - коротко ответил Мартын – Буду.
       Они разлили водку по стаканам, которые Крупный взял возле титана с горячей водой, Милда, пальцем, показала уровень, до которого нужно наливать. Мартын и Крупный бывали в ситуациях, когда нужно было пить, и оставаться с более или менее светлой головой, поэтому они наперебой наливали Грише, а сами пили через раз и не до конца, тем более, что «Распутин» оказался дрянью, какой-то не самый дорогой спирт, разбавленный водой.
       Милда тоже пила немного, но, она заметно захмелела и от этой порции спиртного. Гриша уже не мог сидеть, он привалился к стенке вагона, и, периодически, засыпал. Мартын бережно уложил, уже невменяемого Григория на полку, тот мгновенно захрапел.
       - Ну вот – сказал Крупный – теперь можно и посидеть нормально. Но Мартын вдруг встал, и сказал: - Пойду-ка я проветрюсь. И, не дожидаясь реакции, вышел из купе. В купе повисла пауза. Крупный не помнил, о чем они говорили несколько минут назад, Милда тоже молчала, и, лучшее что придумал Игорь, это пробормотать: «Пойду я покурю», дернул дверь купе и пошел в тамбур. В тамбуре не было никого, было довольно прохладно, все-таки вечер. Игорь прикурил, стал смотреть в окно и думать о завтрашнем дне, как вдруг дверь в тамбур открылась и туда вошла Милда. – А почему Вы меня не пригласили покурить? – спросила она.  – Вы же не ходили ни разу, я и подумал, что Вы не курите.  – Курю, когда выпью – хохотнула она. Она достала длинные коричневые сигареты из зеленой пачки. Крупный прочитал «More menthol», и дал Милде прикурить. Снова повисло тяжелое молчание.  – Спасибо, что напоили этого Гришу, он мне совсем не понравился, и я боялась, что он начнет ко мне приставать – сказала Милда.  – Интересно, сказал Игорь – Гришу Вы боялись, а, скажем меня – нет?  - А Вас я ждала. Она придвинулась к нему вплотную, и до того момента, как он успел возразить, прижалась губами со вкусом водки и ментола к губам Крупного. Поцелуй был довольно приятным, Игорь давно отсортировывал женщин с неприятными поцелуями, потому что это было как бы индикатором того, что могло быть дальше.  – Милда, простите, но я женат. Вот Мартын – он холостой.   – Ваш Мартын, сказала Милда, только что проскакал полуголый от купе проводника к титану за водой. «Вот же метеор», подумал Крупный, а вслух произнес: - Прошу Вас, не обижайтесь.
Они вернулись в купе, Гриша спал в той же позе, в которой его оставили. Крупный полез наверх, повернулся на бок, и прошлая полу-бессонная ночь дала о себе знать. Он мгновенно заснул.
Проснулся он от того, что по коридору ходили пограничники и таможенники. Мартына в купе так и не было, впрочем, Милды не было тоже, возможно, она сошла в Резекне или Даугавпилсе, Крупный спал, как убитый, и ничего не слышал.  Таможенник разбудил Гришу, тот, не открывая глаз, дал паспорт, и снова вырубился полностью.
Крупный тоже снова уснул, и проснулся уже на Варшавском вокзале. Возле его полки маячила довольная морда Мартына.  – Вставай, соня – сказал Мартын – кто рано встает, тому бог дает.  – Я смотрю, не только бог, но и проводница?  - сказал Крупный, пытаясь удержать похмельную тошноту внутри организма.  – Зависть – один из семи грехов, - ответил ему Мартын, - но, справедливости ради, надо сказать, что проводницы теперь в моем рейтинге находятся сильно выше поварих, официанток и учителей начальных классов. Я бы даже сказал, сразу после стриптизерш и бухгалтеров.
В Питере они снова пошли пешком на Апраксин двор, совершенно не надеясь, что там снова будет этот микроавтобус с волшебной зубной пастой.
В Апрашке был обычный Вавилон, толкотня, куча людей, которые, казалось, сами не понимали, зачем они тут находятся. Крупный сказал Мартыну:
- Слушай, если мы на все деньги пасту купим, то фиг унесем же.
- Ты ее найди еще – ответил Мартын, и в этот момент Крупный увидел знакомый микроавтобус. Они пошли вперед, заняли очередь, и Крупный подошел к продавцам зубной пасты: - Привет, скажите, если мы будем регулярно, 2-3 раза в неделю будем брать у вас по 10 коробок, какую цену дадите? – Отвали, - неохотно сказал тот, который выгружал короба, однако из кабины выскочил поджарый парень, который явно был начальником, или старшим над первым.  – Ну, скидку в 5% могу дать. – Тридцать, - сказал Крупный. – Вы откуда борзые такие?  - спросил поджарый.  – Из Калининграда, сказал Мартын – у нас там все такие.
- А я в Балтийске служил - ответил первый, который выгружал короба.  – Только ради Балтийска – сказал поджарый, 15%.  – По рукам - сказал Мартын, не дожидаясь ответа Крупного.
Они снова купили все виды этой зубной пасты, но с первого рейса у них еще оставались деньги, которые нужно было вложить в товар. Крупный почесал подбородок, на котором уже начала расти щетина, и вдруг сказал: - Лезвия.  – Что лезвия? -  Оторопело спросил Мартын.  – Лезвия «Gillette» – ответил Крупный – стоят дорого, весят мало. Надо поискать.
Оказалось, что лезвиями завален весь Апраксин двор, даже удивительно было, при наличии стольких торговых точек с бритвами, видеть вокруг, сплошь небритые лица. Они купили разное: просто лезвия для обычной безопасной бритвы, станки «Слалом» в красной упаковке и лезвия к ним. Оказалось, что если покупать «Gillette», то весь груз можно унести, чуть ли не в карманах.
Крупный остался стоять возле коробов, а Мартын побежал искать такси. Он вообще все делал быстро, иногда не вовсе не думая, полагаясь на интуицию, которая, впрочем, его редко подводила.  Вот и сейчас, его не было, а к Крупному подошли три парня, по виду, явно не студенты консерватории, и спросили: - Ты что тут делаешь, торгуешь? Денег платить не хотелось, Крупный попытался отмазаться: - Ребята, я из Калининграда, директор детского дома, вот пасту зубную купил для своих воспитанников.  – Ребята – хихикнул один из подошедших - Может и правда учитель-ботан-очкарик? – Да, как же, ответил второй – смотри, у него «Camel» из кармана торчит, а учителям сейчас максимум на «Астру» хватает.  – Я правда директор детского дома – опять заканючил Крупный, а «Camel» это единственное, что я себе позволяю с зарплаты.
- Ладно, директор – сказал третий, по-видимому, главный из троицы – Давай вали уже отсюда, а то подойдут не такие добрые, как мы, и ты Кэмэлом не отделаешься – он двумя пальцами достал пачку сигарет из кармана куртки Крупного, и положил к себе в карман.
- Да, да – Крупный постарался изобразить растерянность – уезжаю уже, вон и машина подъехала, коллеги из Петербурга помогают. Он увидел такси, ниссан с правым рулем, рядом, с водителем которого, и сидел Мартын. Тот все понял, не делал резких движений, не вылезал из машины, просто сидел и ждал, как же из ситуации вывернется Крупный. Парни отошли, Крупный вытер пот со лба и махнул рукой Мартыну. Они загрузили коробки в течение одной минуты и дунули на вокзал.
В этот раз, продали они все в Калининграде с той же скоростью, что в первый раз, с той лишь разницей, что в очереди стояли не только женщины за зубной пастой, но и мужчины за кассетами для бритья.

    ГЛАВА 3. ПОЛЬША

      Они стали ездить в Питер два раза в неделю, впоследствии, даже через 20 лет, Крупный ощущал тошноту при виде поезда или вокзала, а единственный подстаканник, который, откуда-то, был у него дома, он с негодованием выбросил в мусор, чтобы ничто не напоминало ему о том времени, когда он проводил в вагонах времени больше, чем со своей семьей.
      Спроси его кто-либо, почему ездил он сам, а не его коллеги, Саша или Вася, он не смог бы ответить, но, положа руку на сердце, он всегда следовал поговорке: «Хочешь сделать хорошо – сделай сам».  Поэтому и на такое важное мероприятие, он и предпочитал ездить только самостоятельно.
      У их палатки, давно уже скапливалась очередь, наиболее постоянные точно знали, когда груз придет из Питера, и ждали, что же еще приедет новенького? Мартын несколько раз объяснял девушкам, как пользоваться пеной для волос, и у Крупного даже были подозрения, что он потом проводит тренинги у них на дому. Контингент Игоря же были женщины постарше, он на своем лице показывал, как их мужьям можно бриться пеной для бритья, без использования помазка, и его рожа, судя по объему продаваемой пены, пользовалась неплохим успехом.
      Сашка чаще всего сидел в палатке, Вася же бегал по всему городу, чтобы найти что-то похожее на косметику, купить оптом, и поставить на перепродажу в их общую палатку. К его чести, палатка никогда не была пустой, и, Крупный, возвращаясь из рейса, всегда с содроганием опасался увидеть пустые витрины, но с каждым днем, он видел, как его коллеги аккуратно и методично формируют имидж маленькой желтой торговой точки.
      Ближе к Новому году, в ноябре, Крупный, прогуливаясь по зеленой улице имени Карла Маркса, (его всегда удивляло, что улицы имени Жданова или Буденного были переименованы, а улицы людей, которые придумали все, в чем он прожил первые 25 лет жизни, Маркса, Ленина, Энгельса, остались нетронутыми), он увидел магазин «Джульетта».  – Интересно, чем торгуют в магазине, с названием «Джульетта»? – Подумал он – Итальянские макароны продают?
Он толкнул дверь, и зашел в довольно уютный, небольшой магазинчик, который был весь наполнен какими-то косметическими товарами, стиральным порошком, в общем, сейчас такой магазин назвали бы «сельпо», а в тот момент, Крупному показалось, что он зашел в супермаркет. Его внимание привлек знакомый по поездкам в Апраксин двор флакон – пена для бритья «Gillette». Он увидел цену, и стал протирать очки – цена была такой же, по какой они покупали эту пену на рынке.
        - Дайте, пожалуйста, пену для бритья - сказал он. Лысоватый парень, возрастом чуть за 30 потянулся за флаконом, оступился, разбил чашку, которая стояла рядом с прилавком и
сказал: - От, бисова дитына… Он протянул Крупному флакон, назвал цену, Игорь протянул ему деньги.  – Приезжий? – спросил Крупный.  - Да, ответил парень – с Запорожья, институт закончил, меня с женой сюда распределили, вот и прижились.  – Игорь – сказал Крупный, - Олег – сказал парень.
Крупному не терпелось выйти на улицу и почитать, что же написано на флаконе. Он вышел, перевернул флакон и увидел бумажную наклейку, на которой было много чего написано на польском, он не все понял, но понял основное: sp. zoo «Gillette Polska», distributor «Pronto», Elblag (* по-польски: ТОО «Жиллетт», Польша, дистрибьютор «Пронто», Эльблонг).
Его обдало жаром: «Если мы возим из Питера, берем по цене этой «Джульетты», то сколько же это стоит в Польше?». Он прыгнул в машину и поехал домой к родителям. Мама давно и прочно подрабатывала поездками в Польшу, возя «туристические группы» из Казахстана, осматривать достопримечательности на многочисленных рынках польских городов.
Он знал, что мама впишется в историю сразу, но не думал, что с таким пылом…  - Игорь, я завтра же поговорю со знакомым таможенником, - сказала мама - Лёнчик обязательно поможет, он хороший мальчик. Если мало будет одного, найду еще пару.
Лёнчик оказался сорокалетним мужиком, полностью лысым, плюс к этому, Крупный ни разу не видел его веселым. Тот был или выпившим, или с похмелья, или просто уставшим, но Игорь не видел его улыбающимся, или смеющимся, казалось на голову бедного таможенника свалились все возможные на земле хлопоты.
- 200 баксов машина – объявил он Крупному – и по фиг, что Вы там везете.  – А если наркоту – попробовал пошутить Игорь.  – А ты не знаешь, что устное декларирование приравнивается к письменному, и ты только что вякнул лет на 10 тюрьмы? – Лёнчик поднял усталые глаза – на границе не вздумай так пошутить, мало того, что разденут, и тебя, и машину, так еще принять могут за милую душу. Держи график моих дежурств, - он протянул Крупному листок в клеточку, где была разлинована какая-то таблица. Похоже, Лёнчик, не первый раз кому-то сообщал график своей работы.
Крупный стал готовить машину к поездке в Польшу. Опыт у него был, и большой. Он снял заднее сиденье, положил пустые коробки и натянул на них чехол. Вытащил из багажника запаску, домкрат, оставил только аптечку и аварийный знак, то, что дотошные польские полицейские могли проверить. Конечно, наиболее вредный полицейский мог вообще арестовать машину при наличии 10 знаков и 20 аптечек, но если про это думать, лучше вообще за границу не ездить
Игорь вспомнил случай, как он ездил с макаронами и бананами, и один наиболее вредный полицейский, увидел у него треснувшее боковое зеркальце на машине, и решил его оштрафовать на какую-то незначительную сумму. Но, никакой суммы в злотых у Крупного на этот момент не было, он попросил разрешения съездить на рынок, и поменять доллары на местную валюту. Инспектор забрал паспорт Игоря и техпаспорт на машину.  На поиски валюты ушел час, и, когда Игорь вернулся назад, он с изумлением увидел, что инспектора на месте нет. Само собой, номер полицейской машины он не запомнил, а плюнуть и проехать границу без паспорта и техпаспорта, никак было невозможно. Он вспоминал, как три часа мотался между границей и городком, где его остановили, без документов на машину, без своих документов, пока наконец в местном УВД не сжалились и не сообщили по рации, что какой-то безумный русский на синей машине уже достал всю приграничную полицию. Отозвался какой-то Марек, который давным-давно дома ел свой бигос, и уже забыл и про паспорт, и про техпаспорт, благо поток русских машин в то время позволял ему жить безбедно, и один недоплаченный штраф погоды не делал. 
Они стартовали рано утром, часов в 5, потому что была вероятность, не успеть до окончания смены, тогда им пришлось бы весь следующий день стоять на границе и ждать, пока Ленчик приедет на работу в ночь. Наши и поляки пропустили их без задержек, и в 8 утра они парковались на стоянке магазина «Pronto», как сейчас сказали бы «Cash&carry», а тогда он казался каким-то безбрежным рынком, везде стояли паллеты с товаром, любым, какой только они могли себе представить. Челноки тащили в свои машины все что угодно, продукты, лимонады, обувь, одежду, и только у паллета с сигаретами и косметикой, было спокойно. Никого, кроме наших героев не интересовала пена для бритья и лак для волос. Неожиданно на плечо Крупного легла ладонь. Он обернулся, и увидел парня из магазина Джульетта, которого, как он вспомнил, звали Олег.
- Шо, тоже за косметикой приехали? Спросил он со своим непередаваемым акцентом.
- Ну, да, мы давно ей занимаемся – ответил Игорь, у нас палатка на рынке.
Подошел еще один парень, высокий, примерно ровесник Крупного, но уже с заметной сединой.  – Андрей – протянул он руку.  – Ты тоже из Запорожья? – спросил Игорь – Учился там, ответил парень, а так я из Алма-Аты. Оба они настороженно наблюдали, что именно Мартын грузил на паллет, ассортимент был похож на тот, что лежал у Олега на паллете, но различия все-таки были. Олег грузил больше дезодорантов, и лаков для волос, а у Крупного, по привычке, на паллете лежала зубная паста, немного зубных щеток, и, конечно же, пена и кремы для бритья «Gillette».
- Какая у нас маленькая машина, - смотря на груз сказал Крупный – Если была бы больше, можно было бы взять стиральный порошок, смотри их тут сколько. – Думаешь? – С сомнением ответил Мартын – стиральный порошок возить, это как воздух, сам же говорил про лезвия «Gillette» и карманы. В тот момент, когда Мартын говорил про лезвия, Крупный ощутил легкий толчок в плечо. Обернувшись, он увидел невысокого поляка, в довольно поношенном, пиджаке и галстуке, который, делая непонятные знаки рукой, всем видом показывал, что надо отойти в сторону и поговорить.
Они отошли в сторону туалета, и поляк сказал, благо Крупный, давно и довольно свободно говорил на польском, и его понял: - Есть лезвия, возим из Германии, там их воруют в супермаркетах, распаковывают и перевозят в Польшу. Упаковок нет, но лезвия новые, сам посмотри - и он стал пихать Игорю в руку кассету с лезвиями.  – Цена то какая? – ничего не беря у поляка, спросил Крупный. – Половина от магазина – ответил поляк. Если возьмем 500 пачек, по 30% от магазина отдашь? Они договорились, пожали друг другу руки, решили встретиться здесь же через неделю. И Игорь, отнес лезвия в машину и вернулся на кассу, где стоял Мартын вместе с их грузом.
- Где ты шляешься, - прошипел Мартын, - Я уже с девкой на кассе познакомился, надо будет запланировать приезд сюда, когда у нее будет выходной.  – Кто про что, а лысый про баню, - простонал Крупный. Он посмотрел на соседнюю кассу, где, казалось, народу было меньше и поймал на себе взгляд кассирши с той кассы. Он поправил очки, и увидел, что она довольно миленькая, живая, и подумал вдруг, что режим работы у кассирш наверняка одинаковый, и мысль Мартына приехать в их выходной, не так уж и плоха.
Они сделали еще три рейса домой, прежде чем Мартын, отмечавший что-то в календаре, сказал – завтра они выходные. К этому моменту, Крупный уже знал, что миленькую кассиршу зовут Леокадия, он с ней тоже договорился встретиться в ее выходной.  – Слушай, спросил он у Леокадии, - а как сокращенно то – Лео? - Кадя, - ответила девушка, и Крупный еле сдержал смех, ему показалось смешным, что такая хрупкая девушка может иметь имя, похожее на кадушку.
Оказалось, что она замужем, но муж уехал год назад в Швецию на заработки, она его ждет, думает, что он скоро вернется с деньгами и заберет ее в Гётеборг. «Хе-хе», - подумал Крупный, но сказал, что да, конечно вернется, пусть поработает подольше, денег ведь тоже будет больше. У них все сложилось, домой его она вести отказалась, зато пошла к Крупному в отель, если можно так было назвать номер в общежитии учителей, под нехитрым названием «Дом учителя».
Судя по довольной ряшке Мартына, он тоже провел время подобным образом. Немного расстраивало лишь то, что пришлось оплатить номера в «Доме учителя». Но, по мнению Крупного, оно того стоило.  - Первый раз с полькой спал – сказал Мартын. - Ну и как? – спросил Крупный. – В общем то же самое, только непонятно, что она там шепчет, ш-ш-ш в темноте.  – Да то же шепчет, что и наши девушки – ответил Игорь, во всяком случае моя именно это и шептала.
Они ездили в эту фирму примерно год, наняли два микроавтобуса, забивая их полностью. Леокадия через полгода уехала к мужу в Гётеборг, другую подругу Крупный искать не стал. Он, почему-то привязался к Каде, иногда ему даже снилось, что он предложил ей выйти замуж, она согласилась, но не переехала к нему, а он уехал в Польшу, где, наконец забыл об этой кошмарной границе, пограничниках и таможенниках. За это время друзья приобрели еще 4 палатки, на их склад начали приезжать, как они их называли «оптовики». Один оптовик приезжал на велосипеде, клал на багажник упаковку порошка, на руль вешал два пакета, один с упаковкой лака для волос, во втором лежала сборная солянка из лезвий, дезодорантов, и, обязательно, несколько флаконов шампуня «Head&Shoulders», тогда вся страна усиленно боролась с перхотью. Уже в двухтысячные, Крупный, гуляя по городу, увидел магазин, в котором продавалась разная парфюмерия и косметика, и, к своему изумлению, он увидел на двери табличку, где было написано «ИП Шариков И. И.». «Нормально так Шариков порошка у нас перетаскал на велосипеде», подумал Игорь, к тому моменту полностью потерявший все, что они с ребятами вместе заработали, и трудившийся наемным, в неплохой конторе, на неплохой должности, и с неплохой зарплатой.

ГЛАВА 4. ПЕРВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Незаметно к концу подходил второй год совместный год работы четырех приятелей. Обязанности, как-то сами собой перераспределились с самого начала – Крупный и Мартын ездили за товаром, а Саша и Вася занимались реализацией товара через их палатки и со склада. Оптовая торговля приносила неплохой доход, однако открытая первой палатка была хорошо известна посетителям рынка, там постоянно стояла очередь. Ближе к Новому году, они основательно затарились товаром, вспоминая прошлый Новый год, когда 31 декабря на полках их первой палатки остался один помятый дезодорант, все остальное было раскуплено многочисленными клиентами их маленькой торговой точки.
Крупный пришел на рынок первым, сегодня была его очередь открывать палатку и начинать торговлю. Уже издали он увидел на замке какую-то бумажку, сердце неприятно стукнуло. На бумажке стояла печать местного отделения милиции, и дальше не очень разборчивым почерком предлагалось зайти в отделение милиции, в отдел экономических преступлений, бывший ОБХСС за разъяснениями.
Крупный вздохнул, только этого им не хватало под Новый год, и потопал в ближайшее отделение, искать автора этой бумаги. Нужный отдел он нашел быстро, зашел и увидел там троих человек: двух молодых людей абсолютно бандитской наружности, в кожаных куртках, как потом выяснилось, старшего лейтенанта и капитана милиции. Третьим был кавказец, тоже в кожаной куртке, который стоял возле установленной в отделе раковины, и смывал кровь с лица и разбитого носа.
- Ты кто такой? – Спросил тот мент, что пониже.  – Я Крупенин, ответил Крупный, мне там замок опломбировали…  - А, косметика?  - спросил тот, что повыше.  – Косметика – вздохнул Крупный.  – Слушай, Заур, - обратился высокий к кавказцу – еще раз поймаю с левыми гирями, оторву яйца, а не просто нос разобью.  – Начальник, мамой клянусь – ответил Заур – никогда больше. И, пятясь, исчез за дверью отдела. Следом за ним вышел и тот милиционер, что был пониже.
- Ну, что – сказал мент, - меня зовут капитан Тыквин, можно обращаться Геннадий Игоревич. Я тебя сразу начинаю бить, или начнем диалог?  - Бить-то зачем – ответил Крупный – в диалоге можно быстрее истину найти.  – Тогда так, сказал Тыквин – у вас сутки. За это время вы показываете мне приходные документы на товар, далее делаем ревизию, если там все совпадает и никаких излишков нет, я разрешаю торговать дальше.
- Слушайте, Геннадий Игоревич, зачем идти таким длинным путем? – спросил Крупный – может я дам денег, и пломба с замка сама пропадет? - Значит, все-таки, бить – опять сказал капитан - Я сюда из Душанбе приехал, из ОБХСС, ты представляешь, какие деньги мне там совали? Что ты мне тут можешь дать?  - Не надо бить, вздохнул Крупный – пойду искать накладные.
Во время разговора с ментом, Крупный понял, что есть только один шанс выскочить из ситуации чистыми, это вспомнить, что и где стоит на полках, и выписать на это все накладные, плевать откуда это к ним поступило, потом можно решить, где взять первичные документы на товар, поступивший чистой контрабандой из-за границы.
Они сидели вчетвером и вспоминали, какой кусок мыла и какой дезодорант стоит на полке, как вдруг Мартын сказал: - Да пошли они в жопу! Давайте поедем на рынок, снимем эту пломбу, а потом скажем, что понятия не имеем кто там, и что там снял. Они так и сделали. Потом Крупный даже подружился с этим капитаном, который рассказал ему, что это их, похожие на бандитов, конкуренты, обратились к нему, чтобы остановить продажи маленькой желтой палатки на Новый год.
Следующий год друзья начали с реформ, Крупный зарегистрировал новую фирму, где у всех четверых было по двадцать пять процентов, и они купили магазин, в самом центре города, рядом с университетом, где торговали парфюмерией и косметикой едва ли, не самыми первыми в городе. Крупный шутил, что пятьдесят процентов выручки им делают студентки и секретарши близлежащих офисов, утром покупающие тампоны, а в обед меняющие порванные колготки на целые.
Они с семьей переехали из общежития в однокомнатную квартиру, и Игорь впервые почувствовал себя главой, пусть и разваливающейся, но, все-таки, семьи.
Утро в середине мая начиналось неплохо. Он два дня назад сгонял в Польшу, притащил два микроавтобуса с товаром, один они забили стиральным порошком, на который у них были постоянные заказы, второй – сборной солянкой из лаков для волос, шампуней и зубной пасты. В семь часов утра жена с сыном уехали по своим делам, сын в школу, жена – на работу, и Крупный планировал полежать и почитать, как вдруг раздался стук в дверь. Переехали они недавно, звонок он установить не успел, поэтому пошел открывать дверь. За дверью стояло трое мужчин, по виду милиционеры или что-то вроде.  – Игорь Сергеевич Крупенин?  - Спросил один из них.  – Я – только и успел сказать Крупный, как ему завернули руки за спину, и он почувствовал на запястьях железо наручников.  – Налоговая полиция – сказал один из вошедших – капитан Окунев.
Его привезли в Налоговую полицию, она располагалась прямо в центре города, напротив онкологического диспенсера, в котором 15 лет назад оперировали и чуть не угробили его отца. Он стал вспоминать, как мама сидела в новогоднюю ночь рядом с прооперированным папой, не спала несколько суток, но вытащила его вопреки усилиям не всегда трезвых санитарок.
Ему предъявили документы, на которых стояла его подпись, он прекрасно понимал, что это за документы, они оформляли легальный вывоз товара из Польши и между границами прятали эти документы и груз провозили чистой контрабандой. Так делали почти все челноки тогда, чтобы получить возмещение НДС в Польше.
- Лет на пять ты сейчас в руках держишь – сказал Окунев – посиди тут, подумай. Крупного приковали к батарее, некстати всплыла мысль: «Хорошо, что май, батарея не горячая».
Его стращали двое суток, сроком, колонией, судом и конфискацией квартиры, а его жена в это время мучительно искала вариант как, и кому можно дать денег, чтобы Крупного отпустили. Игорь практически отчаялся, ему, как человеку мнительному, уже мерещилась камера, колония, какие-то ужасные зеки, он вспоминал, что он читал о том, как входить в камеру первый раз, ничего не вспоминалось, и от этого становилось еще страшнее. Окунев заходил, угрожал физической расправой, приносил какие-то бумаги, которые Крупный, не читая, подписывать отказывался.
Он сидел в импровизированной камере уже третий день, питаясь тем, что ему приносил этот Окунев. Крупного выводили в наручниках в туалет, и он пах уже как свора бомжей. Неожиданно, в кабинет зашел седой мужчина, в сером костюме, довольно представительный, похожий то ли на дорогого адвоката, то ли на профессора, достал удостоверение, и представился: - полковник налоговой службы, Веригин.  – Игорь Сергеевич, Вы свободны, скажите спасибо Вашей жене, и, позвольте совет. Минимум год не пересекайте границу, прямо с границы, Вы можете уехать в КПЗ снова.
Крупный вышел на улицу, удивился насколько там яркое весеннее солнце, он не видел его три дня. Оказалось, жена через каких-то политических деятелей вышла на этого Веригина, денег на освобождение мужа ей хватило, их взяли из общей кассы четырех приятелей, и все разрешилось как нельзя лучше. Крупному в ближайший год ездить за границу было нельзя, и он взял на себя полное руководство купленного магазина, решив сделать его абсолютно лучшим в городе, что, надо сказать, у него, в результате почти получилось.

ГЛАВА 5. МАГАЗИН

Магазин располагался в очень удачном месте, как уже говорилось на пути в главный корпус Университета, и, девочки и женщины, идущие в Университет не к первой паре, всегда заходили в эту торговую точку. Почти сразу, Крупный понял, что многие женщины заходят в магазин поглазеть, не всем хватало денег на их довольно широкий ассортимент товара, где были представлены и недорогие дезодоранты, и французские духи с туалетной водой. К тому же, они скорее доверяли мнению мужчины, чем мнению красивых продавщиц магазина, которых на работу принимал сам Крупный, вопреки мнению многих, за мозги, а не через постель. Поэтому Игорь часто выходил в торговый зал, доверительно рассказывая, что именно эта краска для волос подходит именно этой женщине. Часто на следующий день, они приходили демонстрировать результат, и Крупный, если краска была куплена по его совету, восхищенно цокал языком, и рекомендовал в следующий раз зайти сюда, и попробовать новый цвет. В дальнейшем, наиболее симпатичных посетительниц он красил у них на дому.
Примерно через месяц после открытия, к нему зашел давний приятель, который привел девочку, которая была изумительно красивой, особенно ее красоту подчеркивали небольшие тени под глазами, было ощущение, что она то ли не высыпается, то ли много читает.
- Игорь, возьми девушку на работу – сказал приятель. – Ее уже задолбали в этой прибандиченной конторе по торговле детскими игрушками, все ее домогаются, а ты, я знаю, человек приличный, и делать этого не будешь. «Не факт, ой не факт», подумал Крупный, но вслух сказал девушке: - Давайте паспорт, я Вас беру на работу. Оказалось, что ей 18 лет (Крупный облегченно вздохнул), и у нее смешная фамилия: Шалит. Когда Игорь вывесил на стенку график дежурств по уборке магазина, то зашедший Мартын спросил: - Кто это у вас тут шалит по понедельникам и вторникам?
Девушку звали Наташа, она являлась магнитом для мужчин любого возраста и социального статуса. Часто, мужчины у нее спрашивали: - Какие духи нравятся именно Вам? Она, не будь дурой, выбирала самые дорогие духи на полке, кавалер, в надежде на продолжение, их оплачивал и дарил ей. Она пробивала чек, и потом возвращала духи на полку, а добрый шеф Крупный вынимал деньги из кассы, и половину отдавал Наташе.
Вокруг нее явно кружил Мартын, но, во-первых, она была блондинкой, что автоматически по договору передавало ее Крупному, а во-вторых, Наташа сразу начала оказывать знаки внимания Игорю, как своему шефу. Возможно, для нее это было привычной линией поведения, а Крупный и не сопротивлялся.
Остальная троица занималась оптовой торговлей, контакт с Ленчиком, а потом и с другими таможенниками, Крупный передал Мартыну, тот теперь ездил с Васей, а Сашка занимался координацией товара между палатками, магазином и складом.
Однажды, Вася прибежал в магазин очень возбужденный, как оказалось, у них появилась возможность заключить контракт, первый в их жизни официальный контракт с компанией «Нивея».  – Давай, бегом, пыхтя говорил он Крупному, - там серьезный человек, ждать не будет.
Серьезный человек сидел на корточках в углу их комнаты, где они чаще пили, чем проводили совещания. У него не было трех пальцев на правой руке, а на левой руке Крупный разглядел татуировку Слон.  – Джинн, - не мигая одним глазом, представился серьезный человек. Он сразу понял, что главный здесь Крупный, во всяком случае, от Игоря он ждал максимального количества проблем. Крупный тоже почувствовал холодок от немигающего взгляда Джинна, и все его прежние стрелки и разборки с привлечением бандитов показались детской забавой.
Они договорились обо всем, что им было нужно, и объем поставок, и сроки, и все остальное, о чем договариваются серьезные бизнесмены. Была только одна проблема – у них не хватало денег даже на первую поставку. Крупный всеми силами увел Джинна в разговоре в сторону от денег, рассказав тому о поездке в Польшу, в Варшаву, в стриптиз-клуб «Шайба», где на 70 столах пляшут 70 обнаженных полностью девушек, и, если какая-либо тебе нравится, то ты без проблем можешь ее купить на час или два. Сказки Крупного так понравились Джинну, что он легко ушел в сторону от переговоров по контракту, и договорился с Крупным, что в следующий раз они едут в «Шайбу» вместе.
Джинн уехал, за ним заехал огромный пухлый Мерседес, тогда они еще не разбирались в марках Мерседесов, и все такие машины назывались «кабан». Крупный облегченно вздохнул, назвал Васю «мудаком», сказал, чтобы в следующий раз его на такие мероприятия не звали, и уехал, предполагая, что все закончилось, и контракта с «Нивеей» не будет.
Он снова занялся магазином, приличное время отнимала Наташа, ей было все интересно, плюс у нее был молодой человек, с которым она собиралась отчалить в Израиль. Парень ее был очень жадным, и на его фоне Крупному легко было изображать из себя миллионера, пусть денег у него было намного меньше миллиона. Он покупал ей какие-то подарки, которые легко можно было скрыть от ее парня – к примеру духи, или дорогую тушь для глаз. Одежду он дарить не хотел, она боялась, что ее Семен это заметит, и начнет задавать вопросы, хотя, Крупный иногда думал, что жадный Семен наоборот обрадуется, что одежду уже кто-то купил. Игорь брал Наташу на побережье, под предлогом, для ее мужа, поездки к поставщику за товаром. Снимал номер на сутки в гостинице, и через два часа освобождал его, говоря менеджеру отеля: - Вы успеете сдать его еще раз.
Наталья проработала в магазине около года, потом ее муж получил визу в Израиль, и она улетела. Через пару месяцев она вернулась, чтобы закрыть какие-то оставшиеся дела, одним из дел, видимо, был Крупный. Они очень тепло попрощались, и он ее больше никогда не встречал. Доходили какие-то слухи, что она очень быстро развелась со своим Семеном, выскочила замуж за итальянца, и жила теперь в Риме.
Для Крупного, с одной стороны это было большое расстройство, он очень привязался к этой девочке, несмотря на приличную разницу в возрасте, им было интересно друг с другом.  С другой стороны, он почувствовал себя свободным, при этом в магазин ходило все больше и больше молодых, красивых девушек. Учитывая, что у его продавщиц поголовно были длинные ногти, ему пришлось показывать колготки девушкам, собиравшимся их купить. Он научился разбираться в форме белья на этих колготках, узнал слово ластовица, и с закрытыми глазами, наощупь, мог отличить колготки толщиной пятнадцать den, от двадцати den.
В магазине появилось большое количество декоративной косметики и парфюмерии, многих известных фирм, он брал ее на комиссию у приходящих к нему людей, не особо разбираясь кто ее приносит, откуда она, и официально ли поставляется в Россию.
В частности, это и привело весь бизнес к краху.

ГЛАВА 6. ГОД ЖИЗНИ

Крупный сидел в магазине, который работал до восьми вечера гораздо позднее, около 10 часов. Домой ехать не хотелось, в магазине он давно поставил диван, довольно удобный, удобнее, чем кровать дома. Он перебирал накладные, откладывая те, которые надо бы оплатить комиссионерам, людям, которые давали товар в долг. Большая часть этого товара уже была продана, нужно было звонить всем этим поставщикам, уговаривать дать товар в долг до полной оплаты всей предыдущей партии.
Зазвонил телефон, в такое время в магазин могла позвонить только жена, или партнеры. В трубке раздался взволнованный голос Васи: - Крупный, у нас проблема. Сегодня пришли ребята, какие-то местные, бритые, предлагают крышу, или нас спалят.  – Погоди, - сказал Игорь – Не суетись, куда пришли? В палатку? – Нет, на склад – ответил Вася.  – Не суетись, повторил Крупный, - я все решу. Он взял пейджер, и отправил сообщение своему приятелю: «Димон, вот и твое время пришло, позвони». Через пять минут в магазине раздался звонок, звонил тот самый Димон, его давний приятель, даже не сколько приятель, а однокурсник его жены, который в университете занимался бодибилдингом, а сейчас был руководителем шайки обормотов, которые предоставляли крышу, напрягали лохов, типа Крупного, и вообще вели антиобщественный образ жизни.
- Наехали, что ли? – спросил Димон – кто такие?  - Сказали от Шляпы – ответил Крупный. Дима коротко хохотнул в трубку: - Так я сейчас позвоню Шляпе, мы тебя с ним вдвоем и разденем, такая у тебя лоховская доля. Крупный, ничего не отвечая, дышал в трубку, в таком диалоге, все сказанное может быть использовано против тебя.  – Ладно, не бзди, завтра с ним стрелу забью и все порешаю – сказал Димон и повесил трубку.
«Надо ему начать платить, что ли, дружба дружбой, но человек подорвался решать мои проблемы через пять минут», подумал Игорь, и решил домой не ехать. Вышел из магазина, зашел в магазинчик напротив, где хозяином был азербайджанец Заур, который всегда ему говорил, что армянский коньяк – говно, по сравнению с коньяком «Дербент». Кроме того, в магазинчике работала довольно симпатичная деваха, то ли любовница хозяина, то ли его жена, однако ей это не мешало под бдительным оком хозяина, строить глазки Крупному. Сегодня была не ее смена, но она была в магазине, делала вид, что помогает своей коллеге раскладывать товар, по сути больше ей мешая, чем помогая.
- Привет, Юля - сказал ей Крупный – ты тоже считаешь, что армянский коньяк хуже «Дербента»?  - Армянский у нас левый, а вот «Дербент» прямо с завода – сказала Юля – бери его, не ошибешься.
При словах «коньяк прямо с завода», Игорь вспомнил, как в самом начале девяностых, в их палатку заглянули двое ребят, которые спросили: - Можно тут сумочки оставить на время? – Можно, если там не бомба – ответил Крупный.  – Нет, – засмеялись ребята – там не бомба, там коньяк – везли прямо с завода в Польшу, а нас на границе развернули. Возьмите пока бутылочку, попробуйте, мы скоро придем.
Крупный открыл бутылку коньяка «Юбилейный» и по палатке поплыл божественный запах отличного коньяка. Игорь сделал первый глоток очень мягкого, с шоколадным послевкусием коньяка, и понял, что эти сумки из их палатки никуда не уедут. Ребята отдали им весь коньяк из расчета чуть дороже водки за бутылку, и Крупный вместе со своими друзьями, целый год смаковал этот напиток, отдавая ему предпочтение перед привычными напитками. Много позже, даже когда он пил коньяки ХО, он и близко не испытывал того восторга, в который его привел коньяк «Юбилейный» из сумок армянских челноков в 1992 году.
Юля согласилась выпить с ним буквально по рюмочке коньяка, из-за чего Крупный взял в магазине две бутылки вместо одной, и пригласил даму в служебный кабинет магазина. Они выпили по паре рюмок, и Юля сказала: - А можно я себе дезодорант выберу?  - Чуть подвыпивший Крупный согласился, не велик убыток, ради предстоящего удовольствия. – Иди, посмотри, какой нравится, тот и выбери. Через секунду он услышал, как в торговом зале зашипели дезодоранты, Юля приступила к выбору. Еще через пару минут, она вернулась с дезодорантом «Fa», на котором было написано For Men, точно таким же дезодорантом пользовался Мартын.  – Ну, как тебе запах? – гордо спросила его Юля. – Стойкий, - только и смог ответить Мартын, еле сдерживая смех. Потом он заставлял себя дышать не в полную силу, чтобы дезодорант не лез в нос, и не заставлял его думать, что он спит с Мартыном, а не с Юлей.
Димон позвонил утром, часов в 11 и сообщил, что на стрелку Крупному ехать все-таки придется. Шляпа стрелку назначил не очень далеко от магазина, и в 8 вечера, Игорь пошел на нее пешком. В месте встречи стоял «Мерседес» Димона, больше на этом месте никого не было. Крупный постучал в стекло, услышал «По башке себе постучи», и дернул ручку двери. Он сел на переднее кресло, рядом с водителем, за рулем сидел Дима. Сзади Крупного кто-то постучал по спине и сказал: - Игорян, это ты что ли? Крупный обернулся, и увидел сзади Вову Шапошникова, известного в их школе хулигана, по совместительству одноклассника Игоря Крупенина. Димон недоуменно смотрел на Крупного, и, наконец выдавил: Игорь, ты что всех бандитов в городе знаешь?  - Нет, только двоих, тебя и Вову вот, как выяснилось, Шляпу. Как оказалось, Димон со Шляпой уже все успели решить, еще до прихода Крупного, пришли к консенсусу, который заключался в том, что для Крупного ничего не менялось, он как был под крышей Димона, так, там и оставался, крыша протечку не дала.
Они поехали отметить стрелку в ночной клуб, в очередной раз Крупный до дома не доехал, и дальнейший вечер и ночь он вспоминал, как свет стробоскопа на дискотеке: очень ярко, но отрывками. Вот они со Шляпой чокаются в первом клубе, и пьют с локтя, далее пробел, новый клуб и они с Димоном сидят, развалившись на диване, а возле них танцуют две, почти без одежды, девушки. В следующий раз память услужливо подсовывала Крупному эпизод, в котором он тошнит в унитаз, где это непонятно, но дверь в кабинку не закрыта, и он отчетливо помнит, что рядом кто-то кололся, грел на ложке какую-то дрянь, и вкалывал себе в ногу, потому что на руках дорог уже не осталось.
Утром он попытался открыть глаза, понял, что у него болит все, включая ресницы, и, самое плохое было в том, что он был раздет, где его одежда непонятно, и, главное, где он находится, тоже непонятно. Глаза не открылись, он решил полежать так, в надежде что что-то пройдет, либо голова, либо ноги, чтобы либо подумать, либо встать. Вдруг его лицо начал облизывать длинный шершавый язык, Крупный хотел сказать: - Кыш, - но, получилось - Кшш,  - он открыл глаза и увидел, что его лицо облизывает такса, которая очень обрадовалась его пробуждению, и начала скакать по всему телу Крупного, которого била крупная дрожь, то ли от похмелья, то ли от ненависти к этой собаке, которая выбрала крайне неудачное время для проявления своей любви к кому бы то ни было.
В комнату вошла девушка, которая сказала: - Арчи, фу! – И такса тут же спрыгнула с кровати и умчалась куда-то из комнаты. – Плохо тебе? – Спросила девушка, - а вчера такой бойкий был, все порывался ехать дальше. – Куда дальше? – Спросил Крупный – А сейчас я где?  - Ты сейчас у меня, - ответила девушка. – Очень смешно, простонал Крупный, - у тебя это где? Где ты живешь то? Она назвала не улицу, и не район, она назвала городок, который находился Калининграда в пятидесяти километрах. Как он туда попал, зачем он сюда поехал, Игорь не имел ни малейшего понятия.
- А телефон у тебя есть? – Спросил Игорь, - и да, как тебя зовут?  - Ты даже этого не помнишь? Катя. Она принесла телефон на длиннющем шнуре, старый, дисковый. Крупный дрожащим пальцем набрал телефон Мартына.  – Алло! Алло! – Раздалось в трубке, – Крупный это ты? – Я, - прохрипел в трубку Игорь. – Ты дебил? Ты где вообще? Как стрелка? И тут Крупный понял, что после стрелки он не позвонил никому из коллег, ничего не сказал дома, а они наверняка спрашивали у жены, где он, не звонил ли, что с ним и т. д.  – Отлично стрелка, все в порядке, - он нащупал рукой очки, надел и продолжил – Все порешал, ничего и никому мы не должны. Приеду расскажу подробнее. Кстати, забери меня, пожалуйста. – Откуда забрать? – Спросил Мартын. – Из Балтийска, - ответил Крупный. – Откуда?? Ты что там делаешь, долбоящер? – Возмутился Мартын. – Сплю я здесь, ответил Крупный, - Улица Пикуля, 77, квартира 4, подсказала Катя. – Улица кого?? «– Улица имени писателя Валентина Пикуля, невежа», - сказал Игорь, и положил трубку.
Катя принесла чашку кофе, Крупный глотнул, вышло не очень, то ли кофе был не самый лучший, то ли состояние не позволяло пить что-либо, он вскочил и побежал в туалет. Выйдя он наконец-то разглядел Катю, она оказалась миленькой брюнеткой, чуть пухленькой, но ее возраст не позволял назвать это полнотой. Она сидела на табуретке сдвинув колени, как первоклассница перед учителем, у Крупного в мозгу мелькнуло несколько картинок из прошлой ночи, которые не совсем вязались с тем образом, который сидел перед ним. При этом, он стоял перед ней, замотавшись в полотенце, потому что только в туалете он понял, что выскочил из кровати абсолютно голый. Они тепло попрощались, Крупный наотрез не помнил, где они познакомились, но пригласить ее в свой магазин он не забыл.
Выйдя на улицу, он попробовал закурить, но понял, что именно в таком состоянии люди и бросают курить сразу и навсегда. Через полчаса приехал Мартын и увез Крупного из Балтийска домой. Дома скандала не было, жена скандалить не умела, она умела тихо плакать, беззвучно, когда слеза катится из одного глаза по щеке. И еще она была очень умной, и прекрасно понимала, что к чему идет, и делала правильные далеко идущие выводы.

ГЛАВА 7. 1997
Год катился к концу, в магазин стали приходить женщины, у которых были свои косметические кабинеты, Крупный договаривался с ними, привозя какие-то редкие кремы, лосьоны и тоники. Одна из таких бизнес-вумен, понимая, что Крупный моложе ее примерно на 15 лет, не стала предлагать себя в подруги жизни, но усиленно рекламировала ему свою дочь. Он несколько раз ей сказал, что женат, что ему это не интересно, но упорная женщина каждый раз приходя в магазин, пыталась уговорить его прийти к ней домой для знакомства.
Крупный по-прежнему часто торчал в торговом зале, продавая женщинам то, что им самим было нужно, а он являлся лишь последним толчком к покупке. Он вообще любил процесс продажи, ему это напоминало борьбу умов, где, у каждого свои аргументы, и всегда было интересно кто умнее.
Он вспомнил свое пионерское детство и комсомольскую юность, когда в семидесятых годах дети могли использовать определение «нэпман», не очень-то понимая, что это, но четко зная, что это что-то плохое. И уж тем более, что-то продавать было западло, только в конце школы, они стали ходить на барахолку, что-то покупать, продавать и менять.
В 25, когда он еще работал на заводе, ему досталась коробка грузинского чая, которую нужно было продать. Он положил ее в большую сумку и поехал на Центральный рынок города, где ходил вдоль рядов, и пытался продать чай мастодонтам рынка, которые смеялись над бесплодными усилиями недавнего комсомольца. Именно в этот момент, он осознал, что продавать – это не стыдно, и не легко – это тяжелый труд, который, впрочем, иногда неплохо вознаграждается. Чай он тогда весь продал, потом был опыт с продажей икры и еще каких-то мелочей, и каждый раз это была игра, кто кого.
Под Новый год они старались забить магазин под завязку, и работать «до последнего клиента», в 96 году они закрыли магазин в 23 часа, когда в Москве уже отмечали наступление следующего года.
И каждый Новый год повторялась одна и та же картина. Начиная с девяти вечера, в магазин заходили в хлам пьяные мужики, которые предполагая «теплую» встречу дома, говорили: - Мне самые лучшие духи! На любой вопрос: - Какие, какой запах или хотя бы какая фирма, - следовал гордый ответ: - Лучшие! Лучшие, значит дорогие, и удовлетворенные мужчины уходили домой встречать Новый год со своими любимыми и любящими женщинами.
Магазин после Нового года, открывался 3 января в 10 часов утра. И, уже с половины десятого, на крыльце топтался с десяток женщин, которые умоляли поменять духи, которые принес «Этот пьянчуга!» на что-то более подходящее по запаху и предпочтению.
В феврале пришла первая проблема. Позвонил Вася, сказал, что нужно собрание учредителей, трое и так были на складе, отсутствовал только Крупный, находясь в магазине. Ехать нужно было минут пятнадцать, и за это время, Крупный умудрился придумать около десяти проблем, которые могли потребовать сбора всех акционеров, но он даже ни на грамм не мог представить глубину того геморроя, который им предстоял в ближайшем будущем.
Оказалось, Вася, как директор одной из компаний, как на грех, именно на нее приходила основная масса товара, взял деньги в долг на очередную партию товара из Германии. И мало того, что он взял деньги, не согласовав с остальными акционерами, он взял эти деньги у Джинна, оставив тому в залог весь товар, находящийся на их складе. И теперь Джинн требует деньги назад, с процентами, отдавать нечем, и завтра приедут бандиты, которые заберут все, что здесь находится.  – Надо вывезти самое дорогое, - предложил Мартын. - Они - не дураки, - сказал Вася, они сидят в машине и следят.  – Они-то не дураки, - не выдержал Крупный, - дурак здесь один – это ты. Ты что не видел, кто такой этот Джинн? Почему у него пальцев нет на правой руке, как ты думаешь? – Откуда мне знать, - пожал плечами Вася, - может отморозил?  - Это ты мозги отморозил, - взорвался Крупный, он саморуб, отказ от работы в зоне, ты что про это не слышал?
Началась паника и истерика, Мартын стал смотреть на каких счетах и где у них еще остаются деньги, слава богу, что магазин, и все остальное имущество было на других фирмах с другими учредителями, в отличии от основного склада и палаток.
Разговор с Димоном тоже не дал ничего, сами подписали, сами влипли. Единственная история, в которую вписался Димон со своей бригадой – это магазин, который отжать Джинн не смог. Магазин подставил Крупный через некоторое время.
Он снова сидел в магазине и сводил накладные комиссионеров, товар, который им приносили, оставляя только данные паспорта, для получения денег. Тренькнул телефон, в очередной раз Крупный подумал: «Насколько же у него неприятный звонок». Но он и представить себе не мог, насколько. В трубке зазвучал немного неуверенный голос девушки: - Здравствуйте, моя фамилия Бойко, Елена Бойко. – Да, здравствуйте, - ответил Крупный – я помню, Ваш муж поставляет нам декоративную косметику Jade, из Израиля.  - В том-то и дело, - ответила Елена, - что мой муж ничего Вам не поставляет, он очень зол, и, я уверяю, у Вас будут большие проблемы.
Она положила трубку, Крупный немного посидел, переваривая эту информацию, и набрал номер человека, который приносил этот товар на реализацию.
Трубку, ожидаемо, никто не поднял, Крупный посидел, подумал, что утро вечера мудренее, и поехал домой. В кои-то веки, он мог поужинать и пообщаться с женой и сыном, если, конечно, у жены не нашлись какие-то свои дела вечером. Но и ужин с сыном вдвоем, был тем случаем, который приносил ему большое удовольствие. 
Утром Крупный, несмотря на то, что в глаз светило солнце, проспал до 10 часов утра. Продавцы в магазине и без него знали, что им делать, он вполне мог задержаться или вообще не приходить на работу, но, как обычно, внутренний будильник гнал его на рабочее место. Он приехал в 11 часов утра, вышел в торговый зал, девочки уже протерли все полки, уже какая-то выручка лежала в кассе, жизнь казалась прекрасной и удивительной, и о вчерашнем звонке Елены Бойко он забыл. И, как оказалось, очень зря.
Он сидел, смотрел в компьютер, разбирал бумаги, планировал платежи, время на работе летело, как всегда быстро, и он не сразу обратил внимание, что дверь в кабинет открылась, и туда вошли 4 человека, трое из которых были кавказцами, а четвертый был ярким блондином со свернутым набок носом.
- Ну, привет, - сказал блондин, пока двое из кавказцев садились на диван, а третий, стоял у двери и пристально смотрел на Крупного. - Как тебя зовут, - сказал стоящий кавказец, - меня зовут Ильяс.  – Игорь, - выдавил из себя Крупный.  – Что ты трясешься, Игорь, ты виноват в чем-то? – спросил Ильяс. – Вроде бы нет, - промямлил Крупный, - но раз вы пришли, я уже и не уверен.
 - Правильно, - кивнул Ильяс, - ты виноват, ты очень виноват передо мной. Ты засветил мою жену в налоговой, не по-пацански это, я с органами никаких дел иметь не могу, ни с ментами, ни с налоговой. А из-за тебя мне домой письма приходят, - он швырнул на стол какой-то конверт.  - Звони поставщику своему. Крупный включил на телефоне громкую связь и набрал номер, на том конце трубку опять никто не взял. - Позвонишь ему потом, - сказал Ильяс, - мы к нему приедем, пусть ответит тоже.
Блондин подошел к Крупному, тот давно уже встал из-за своего компьютера, и начал похлопывать его по бокам и плечам, залез в карман, достал дорогущую ручку «Parker», хмыкнул и положил ее к себе в карман.
Рустам продолжил: - Скажи спасибо, что сейчас праздник у нас, убивать нельзя, иначе я бы с тобой уже не разговаривал. Сейчас ты дашь нам 2 тысячи долларов, за беспокойство, мы к тебе ехали, а время стоит дорого. А в следующий раз, ты положишь 10, через три дня. И не думай, что эти деньги это все, чем ты заплатишь. Мы знаем, где ты живешь, где работает твоя жена, и учится твой сын. Не вздумай бегать от нас, тебе же выйдет дороже.
И Крупный совершил большую ошибку, он залез в сейф и достал оттуда деньги, долларов не было, а сколько там было рублей, он так никогда и не узнал, потому что блондин взял все деньги, сказал: - Не благодари, - и вся четверка вышла за дверь.
Игорь стоял, прислонившись к стене, он был мокрый, как мышь, мысли скакали, что делать было непонятно. Он сел за стол, закурил, руки тряслись, хотя ничего ему не сделали, пальцем не тронули. Он набрал номер Димона: - Привет, слушай наехали на меня, конкретно. Что? Да, сам виноват, дебил, приезжай, поговорим, что дальше делать. Он нажал дрожащей рукой на рычаг, и снова набрал номер поставщика.  Трубку неожиданно сняли, и Крупный первые три секунды не знал, что говорить. – Алло, это Крупенин, Вы же мне «Jade» поставляете? Да? А на кого паспорт? На жену? А не могли бы подъехать деньги получить, тут накопилось с реализации.
Он положил трубку, и первое, что он хотел сделать, это позвонить Ильясу по номеру, который его же «Паркером» нацарапали у него на столе. Но, как только он представил себе снова эту компанию у себя в кабинете, у него задрожали руки, он снова покрылся испариной и подумал: «Да ну, нафиг, поговорю с поставщиком сам, и будь, что будет».
Фиктивный муж Елены Бойко приехал через час, довольный, возбужденный от перспективы получения денег за товар, ему очень шла чужая фамилия Бойко, он был весь такой бойкий, на шарнирах, и, казалось, не ходил, а танцевал. Бледное лицо Крупного только оттеняло темперамент продавца косметики «Jade».  – Так чей паспорт то? – Не стал ходить вокруг, да около, Крупный.  – Да черт его знает, прямо ответил «Бойко», у меня друг в прокате видеокассет работает, девка какая-то приходит, кассеты берет, ее это паспорт.  – Вот ты мудак… – простонал Крупный, - Это ж надо, из целого города, выбрать жену какого-то чеченского, или дагестанского авторитета.  – Липовый Бойко еще приплясывал, но эйфория от получения денег быстро улетучивалась, сочетание слов «чеченский авторитет», кого угодно отрезвит, и «Бойко» не был исключением.
- Что ты сказал? – Переспросил фальшивый Бойко – какой авторитет? – Говорю же, не знаю какой, чеченский или дагестанский. Может ингушский, я не разбираюсь, - ответил Крупный – спроси у него сам, узнаешь.  – Не буду я ничего спрашивать, - выпалил «Бойко», - сам с ним говори, - и выскочил из кабинета хлопнув дверью. «Ну, и черт с тобой», подумал Крупный, «Все равно денег на выплату у меня нет, все у Ильяса». Он пытался подумать, что же делать, три дня пройдут очень быстро, нужно готовить деньги. «Или не нужно?» Он попытался поспорить сам с собой, получалось не очень, но иного выхода, как снова позвонить Димону он не нашел. - Алло, Димон, привет, это снова я, и снова по тому же делу. Можешь подъехать в магазин, надо поговорить? Да, спасибо, буду, жду.
Димон приехал со двумя своими ребятами. Группировка у него была из Казахстана, сплошь борцы, хотя на вид они казались щуплыми десятиклассниками. Один из ребят, по кличке Мангуст, прославился тем, что работал охранником в кафе, в котором решили сыграть свадьбу. Понятно, что свадеб без драки не бывает, и, в результате этой драки, Мангуст весом в 60 кг, положил обе противоборствующие стороны на пол, и держал их в лежачем положении до приезда милиции. Второй, по кличке Лужок, был знаменит тем, что именно он забросал гранатами особняк известного авторитета, при этом Лужка никто не арестовал и не задержал. Разве что Почетную грамоту от МВД не вручили.
- Ну, рассказывай, - сказал Лужок, - кто, что, зачем. – Я начну с того, что я сам мудак, - ответил Крупный, - сам влетел, сам подставился. – Неплохое начало, - заржал Мангуст, - так кто все-таки, он представился? – Сказал, что его зовут Ильяс. Ребята притихли.  – Шрам у него есть над левой бровью? – Спросил Димон. – Да, хер его знает, я не разглядывал.  – А блондин боксер был с ним? С поломанным носом? – Этот был, - ответил Крупный, - этот точно был, Паркер у меня забрал.  – Только Паркер? - спросил Мангуст. - Ну, и деньги я ему отдал, - сказал Крупный.
В кабинете наступила тишина. – Может поедем от мудака этого? – Спросил Лужок – ему все равно уже никто не поможет, пусть его Ильяс стрижет. По спине Крупного потек пот, он представил себя снова наедине с той четверкой, получалось очень неприятно. - Ладно, - сказал Димон, - когда они приедут?  - В пятницу, - ответил Крупный. - Хорошо бы он не вштыренный был, - сказал Мангуст, с ним в таком состоянии вообще базарить невозможно.  – Так, о чем базарить-то? – Взорвался Лужок, - о том, что этот лох сам под него лег? - Ладно, с Джинном поговорим, - сказал Димон, - придумаем что-нибудь.
Следующая неделя прошла для Крупного, как в тумане. Вот он стоит в своем кабинете, в проеме двери, ведущей в торговый зал, слева от него стоит Лужок, держит его под локоть, а Димон говорит с Ильясом на повышенных тонах. Игорь практически не понимает разговора, он ведется на каком-то неведомом ему языке, вдруг Лужок берет его под локоть крепче, и буквально выталкивает Крупного в торговый зал. Как потом выяснилось, речь шла о «валить лоха или нет», и, если бы было сказано «валить» в присутствии будущей жертвы, спасти Крупного было бы уже невозможно.
        Следующая склейка, это Димон, у которого левая половина лица обычная, правая представляет собой черную опухоль, в которой нельзя различить ни глаз, ни ухо, это след удара бейсбольной битой после третьей стрелки с Ильясом. Мангуст с гордостью потом говорил, что он отомстил потом, ударившему Димона блондину со сломанным носом, уронив того на асфальт лицом вниз. Был ночной клуб, в который пришли Крупный и Мартын, еле унеся оттуда ноги, потому что, как выяснилось в этот вечер, клуб принадлежал Ильясу, а за соседним столиком сидел блондин со свернутым набок носом.
        Была встреча с Джинном, который, после разговоров с Москвой, решил закончить вопрос кардинально и навсегда, после чего два человека, Крупный и Ильяс исчезли из поля зрения остальных, Ильяс удрал в Махачкалу, а Крупный, пожив в подвале, уступил своим приятелям все доли по магазину, потеряв практически все, что он заработал за последние 4 года. Он успел только купить квартиру, которую позже оставил жене при разводе, и машину, которую у него, впрочем, угнали, и он впоследствии ее выкупил у угонщиков, но ездить на ней так и не смог, она ему казалась какой-то грязной и вонючей.
Его напарники работали в этом магазине еще немного времени, потом сдали его под магазин овощей, и бизнес всех четырех неудачливых бизнесменов закончился, как заканчивается большинство неудачных проектов, словами «Ах, если бы…». Ах, если бы Крупный не пошел на поводу, и не раздал доли фирмы, ах, если бы Вася не вписался в сделку с Джинном, ах, если бы Крупный проверил оригинал паспорта у лже-Бойко, ах если бы Крупный не отдал деньги Ильясу… Все могло бы совершенно по-другому.
        Крупный для себя решил, что он больше никогда не займется никаким бизнесом, так в общем и получилось, он работал наемным сотрудником, в разных сферах, но никогда, ни при каких обстоятельствах, он не решался открыть свое дело.
        Как-то уже в конце нулевых, он шел по улице Карла Маркса, и увидел магазин «Джульетта». Воспоминания были такими яркими, что ему показалось, что в окне, за кассой стоит Олег, такой же как раньше, в 94 году. Он толкнул дверь, магазин был тот же самый, почти с тем же ассортиментом, добавилось женское белье, и бытовая химия, на полке возле кассы, стояли пены и гели «Gillette». За кассой стояла девушка, с темными волосами, такими же бровями, на груди была карточка «Галина Стадник». Крупный задумался, и не смог вспомнить фамилию Олега.
        - Дайте, пожалуйста, пену для бритья, - сказал он.  – Держите, будь ласка - сказала Галина. Крупный перевернул пену и прочитал на этикетке: sp. zoo «Gillette Polska», distributor «Pronto», Elblag.

Калининград. 2023 год.