Керим и Даля

Одиноко идущий солдат, по окраине Батуми, воскресным, весенним утром в начале 80 десятых, думал о своей родине, небольшом городке на юге Азербайджана. О том, что природа на его родине не менее красивая, а в некотором роде и живописней. Но Батуми ему очень нравился, своим горным пейзажом, своими необычайными ароматами исходившие отовсюду растущих диких и культурных цветов, от кустарниров и цветущих деревьев. Он шёл задучивый и грустный от того, что на общем построении его молодого солдата учебного подразделения, ни за что отчитал командир, влепил 5 нарядов вне очереди и отправил унести, какую то посылку, командиру части, который проживал, вне расположения части, на окраине городе.
Улочка тянулась серпантином, поднимаясь верх по склону, домики с виду не очень большие, но обязательно имевшие второй этаж и небольшой дворик, вгрызавшийся прямо в гору. Домики в основном живописные из-за кустарников и вьющихся растений практически полностью закрывающих стены и за одно окна жилища. Из под каждых массивных ворот раздавался мощный лай больших кавказких собак, по улочке верхом на тщедушном ослике спускался в низ седовласый старик, задумчиво и безразлично осмотревший солдата. В далеке шли на встречу две высокие девушки, весело смеясь над чем то или над кем то. Солдату не было дело ни до кого, тяжелые мысли занимали все его внимание.
 Он вспоминал последние дни перед призывом в армию, как работал в местном совхозе водителем небольшого грузовика, как развозил молодых женщин на работу на виноградники и забирал обратно. Как они весело со смехом забирались на борт и усаживаясь на скамейки и так же весело слезали по приезду, как открыто заигрывали с ним, отпуская в его сторону недвусмысленные шутки, пользуясь тем, что рядом не было других взрослых мужчин

Кавказкая женщина, как и все женщины мира, по сути своей веселые и озорные, но с кавказской женщиной надо быть крайне осмотрительным, не позволять себе вольностей, а иначе наказание не будет долго ждать.
Вот так целый месяц, то краснея, то бледнея он выполнял свою работу.

Вспоминал как дружил с одноклассницей, очень красивой и стройной девушкой, которая за эти годы стала ему как сестра. Они с первого класса сидели за одной партой, ходили в школу и обратно вместе. Больших чувств он к ней не испытывал, но сейчас, по истечению месяца разлуки, он сильно скучал по ней, она иногда присылала короткие письма, больше похожие на рассказы про их родной городок. Но между строк читалась тоска и желание увидеть его. Они ни разу не обнимались, очень редко ходили взявшись за руки и при первой же опасности, она отдергивала руку, боясь быть замеченной за не приличным занятием, даже за таким невинным, как взявшись за руки ходить по улице. Он не помнил ее запаха, потому что никогда не ощущал, потому как трудно уловить запах на расстоянии, но последнии ночи ему казалось, что он чувствует ее небесно-чистый аромат.
Она провожала его на вокзале, стояла за углом здания, с полными от слез глазами, а он окруженный родней и друзьями не смел смотреть в ее сторону.
Вот уже месяц, как уехал он на службу.   Изначально все пошло на перекосяк, на медицинской комиссии, на призывном пункте, нашли небольшие проблемы со здоровьем и не взяли, как он мечтал в десантные войска, хотя по параметрам он подходил, был высоким 190 см, крепким, физически сильным парнем. В городе звали его медведем, и не только за силу, но и за добродушный характер, которого трудно было вывести из себя, но если он дрался, то мало кому удавалось уйти безнаказанно.
На просьбу отправить его в Афганистан, так же последовал отказ, так как его старший брат погиб выполняя интернациональный долг, практически в первые дни ввода войск в эту азиатскую страну.
Так и попал в мотострелковую учебку в г. Батуми, где сегодня не за что получил 5 нарядов.

Так под грузом тяжелых мыслей Керим, так звали нашего солдата, медленно поровнялся с этими двумя девушками, весело и непрерывно смеющимися над чем-то. Батуми, хоть и не его родной Азербайджан, но то же Кавказ, законы похожие и правила поведения практически идентичны, особенно в отношении женщин. Он шел опустив голову, и сосредоточив все внимание на дорогу, но проровнявшись, он невольно коротко поднял глаза на них.
Он встретился взглядом с прекраснийшим, божественной красоты, созданием. Глаза их на секунду встретились взглядом и этого хватило, что бы у него быстро забилось сердце, а она перестала смеяться. Они немедля отвели глаза друг от друга, прошли не оглядываясь мимо, каждый в свою сторону и со своими переживаниями.
Его поразили красивые, с длинными ресницами и бездонные серо- зеленые глаза. Через несколько метров молодой человек резко остановился, даже немного пошатнулся, так как внезапно закружилась голова из-за обдавшего его прекрасным запахом молодой девушки смешанный с запахом лаванды, жасмина и розы. Этот запах тянулся как шлейф за этой красивой аджаркой, он невольно оглянулся и долго провожал ее взглядом. Рядом идущаяя с ней подруга, как бы не существовала для него, он видел и любовался только той с кем встретились взгляды. Она ему казалась, каким то небесным созданием, невероятной красоты. И если бы увидел за ее спиной белые крылья,  вовсе не удивился. Он ждал, что она оглянется и он вновь увидит её красивые глаза на очень красивом лице. Он не раглядел ее черты лица, за эти несколько секунд, но все таки отметил красивый прямой нос, с еле заметной горбинкой. Красивые черные брови, на белой кожи лица, тонкие губы, как будто нарисованные карандашом. Но она не оглянулась, и как прежде весело шагала с подружкой, быстро отдаляясь от солдата. Он еще постоял несколько минут, ошалевший от произошедшего, пытался носом вдохнуть отстатки аромата, но запах, так неожиданно повстречавшейся девушки, быстро растворился в воздухе, наполненном запахом весны.
Ничего не поделаешь, надо идти, тем более он уже опаздывал, что могло грозить новым наказанием.
Он бодрее побрел по указанному на пакете адресу, успешно доставил посылку и немедленно был отправлен обратно в часть. 
Прошел практически год, с того дня, он все это время помнил те секунды, тот взгляд и те красивые глаза. Он просыпался и засыпал с мыслью о ней, с желанием встретиться с ней, хотя бы на несколько минут, познакомиться. Те секунды встречи не выходили из головы, но служба есть служба, приходиться подчиняться приказам.Керима оставили в учебке служить, присвоили звание младшего сержанта. Он прилежно служил, был на хорошем счету, больше не получал наряды вне очереди, а чаще сам наказывал своих подчиненных.
Он был командиром отделения учебного взвода мотострелков, сам учил военному делу новобранцев. Учил с нуля, и практически всему, чему научился сам за прошедший год, начиная как правильно заправить кровать и отбить кант,
как правильно и быстро подшить воротничок , как правильно до блеска натереть кирзовые сапоги ваксой. Самое главное правильно ходить строем, выполнять команды, маршировать и владеть оружием. Еще не менее ответственное дело научить подчиняться , выполнять правильно приказы, жить по уставу.
Он редко наказывал, а больше поощрял своих подчиненных. Его уважали, любили в подразделении за спокойный характер, он слыл справедливым, но строгим человеком. Один его рост и могучие плечи заставляли некоторых не озорничать, хотя за все время он ниразу не применил свою силу.
Только однажды нес на себе, подвернувшего ногу солдата, с полигона, а это не меньше 5 километров.
Он быстро научился находить общий язык с солдатами и даже с офицерами. Его дар хорошего рассказчика был известен во всей части, его доброта и щедрость была известна за пределами части. Керим быстро освоил аджарский язык, и некоторые местные стали его уважать, и называть как и на родине медведем, но только по аджарски.
Военная форма ему была к лицу, красивая фигура, перетянутая кожанным ремнем, залихвацки надетая панама со звездой.
Теперь, прогуливаясь по улицам Батуми в законные увольнительные, он замечал, что девушки оглядываются, когда он проходил мимо, но ему не было никакого дела до них, он грезил встречи с той одной, которую видил всего несколько секунд, но та которая попала в самый центр его души и при воспоминании о которой невольно учащалось биение его могучего сердца.
Служба шла своим чередом, прошел год, оставался еще год службы в Советской армии и домой.
Он часто вспоминал их большой двухэтажный, один из самых красивых домов на их улице, с большим садом, где росли плодовые деревья, лимон, апельсин, гранатовые деревья, полный огород всякой зелени, огруцов и помидоров. Их тенистый двор не знал покоя от гостей. Его отец учитель местной школы, был очень коммуникабельный человек, очень любил общение, у него было множество друзей в городе, в республике и по всему Советскому союзу. Частые посиделки во дворе с песнями и танцами, народ так и тянуло в их дом, практически все праздники это большая компания, смех и веселье до поздна. Лучше его отца, пока он был молодым, ни кто не мог так азартно и красиво танцевать Азербайджанскую лезгинку, очень быстро переберая ногами под такт барабанов и раскинув руки как орел летящий над горным ущельем. Все танцующие уступали ему место, такому большому, но очень подвижному джигиту.
Ни кто не мог перепеть его в песнях, даже если пели русские народные.
Русский язык он знал практически в совершенстве, он выучил благодаря соседям, русским староверам, молоканами, которые еще при Екатерине 2 бежали из России, сохраняя свою веру.
Молокане прижились среди тюрков, освоились, изучили язык, обычаи. Но не ни сами не ходили в гости и ни когда ни кого не звали себе домой. Жили как говорят дружно, но на расстоянии.

Родители, семьёй, дружили с учителем русского языка и ее супругом, командиром местной воинской части, которая начиналась в конце их улицы. Полковник знал толк в Азербайджанской кухни, с удовольствием ел и пил у них в гостях. Они были частыми гостями у азербайджанских друзей, часто выпивали и практически сроднились за годы службы.
Через год после призыва в армию, в один из таких вечеров полковник спросил "Гараш" так звали отца солдата, как служит твой средний сын, как у него дела. И почему ты до сих пор не съездил к нему"
Отец ответил, "все у него хорошо, а не еду, так как не знаю Грузию и в частности Батуми, ни разу там не был, весь Советский союз объехал, а там ни разу не был. Осенью и весной дел по горло, да и работа не пускает, а летом говорят там в гостиницу не попасть, сезон, понимаешь ли."
Полковник на минуту призадумавшись, говорит-"я знаю как поступить. У нас в части наверняка есть солдаты от туда. Ты завтра приходи, начштаб подберет тебе сопровождающего."
 На следующий день перед отцом стоял крепкий паренек, по имени Автандил, который радостно во все 32 зуба улыбался. "Я, говорит, вас отец, довезу куда надо, вы будете самым желанным гостем в нашем большом доме, мне благодоря вам дали 10 суток отпуска."
На следующий день они отправились в путь, билеты на самолёт были забронированы, лететь оказалось не долго. Через непродолжительное время в пути они уже сидели за праздничным столом в гостеприимной аджарской семье Автандила. Его мама не знала как лучше угодить гостю, чем угостить, хотя стол ломился от разнообразных явств.
Хорошо закусили и выпили с хозяином дома, познакомились, они были ровесники и у них нашлось много общих тем. Поход в воинскую часть решили отложить на завтра.
Утром не спеша, после сытного завтрака с хачапури по аджарски, хозяйка с утра успела испечь в печке, которая стояла в конце двора рядом с живописной беседкой, они двинулись в расположение части.
Солдат, в это время был на полигоне и отрабатывал навыки стрельбы из автоматов, обучал курсантов учебки. На КПП, куда пришел отец в сопровождении Автандила, коротко и четко обьяснили, чем занят из сын и почему не сможет повидаться. Удрученный Гараш вышел из КПП и механически на азербайджанском поздоровался с проходившим мимо подполковником, как показавшемся ему человеком их кровей. "Ас салам алейкум". Подполковник тут же ответил " Валейкум ассалам" и прошел мимо. Но через несколько шагов вернулся и улыбаясь на  азербайджанском спросил "Вы откуда отец, к кому приехали, почему у вас такой грустный вид".
Отец, очень обрадовался и вместо того, что бы рассказать, что случилось, сам стал расспрашивать офицера, откуда он, как служиться, как зовут его отца. Офицер из вежливости ответил, что родился и вырос возле Баку, в г. Пришиб, в Баку окончил военное училище, и назвал имя своего отца. Еще сильнее обрадовался Гараша, так как он тоже из этого небольшого города, даже выяснилось, что жили на соседних улицах, но к сожалению отца и его родных он не знал.
После чего он рассказал, что случилось и чем он так огорчен. Подполковник улыбнулся и  сказал, все решим, я помогу вам. Вернувшись на КПП вместе с офицером, где он долго раговаривал с кем то по телефону внутренней связи, один раз прервав разговор спросил адрес, где остановился отец, после полученного ответа громко и властно приказал доставить по указанному адресу и дать 5 суток отпуска.
Повернувшись к ним, так же коротко сказал, привезут к вечеру, он на полигоне, не волнуйтесь отец, все будет хорошо, ваш сын хороший солдат. И так же резко удалился, после короткого но крепкого мужского рукопожатия, чуть приобняв своего неожиданно встретившегося земляка.
Отец, с сопровождашвим его Автандилом, вернулись домой, где их ждал очень вкусный обед.
Тем временем на полигоне служба шла своим чередом, солдаты отрабатывали стрельбу по мишеням, которые стояли, двигались и ни как не хотели падать. В сотый раз командир взвода, лейтенант Масиляускас из Литвы объяснял как правильно надо прицеливаться, как на выдохе надо нажимать курок. Вновь и вновь отдавал команду сержантам о выдвежении того или иного отделения к барьеру.
У нашего героя в отделении были самые лучшие показатели по стрельбе, то ли так подобрались курсанты, то ли он им более доходчиво все обьяснил и показал.
К вечеру уставшие, возвратились со стрельб, полигон распологался в 5 км от части, к конце пути автоматы казались, по тонне весом, а кирзовые сапоги невозможно тяжелые. Единственное утешением был предстоящий ужин и отбой на сон. Ночь в армии самое короткое время, только уснул и уже крик дежурного по роте " Рота подъем, строиться на физ. зарядку" Но вечером, все таки предстоящий сон согревал душу и был не большой но все таки радостью, что день прошёл и на один день ближе к дембелю.
На КПП нашего солдата, младшего сержанта Керима Мамедова вызвали и объявили, что к нему приехал отец и он должен быстро поужинать и привести себя и обмундирование в порядок, что бы отбыть по указанному адресу на штабной машине.
Такого поворота не ожидал, ни сколько приезд отца его привел в замешательство, сколько известие о том, что его доставят на ночь глядя, на штабной машине в город.
Он быстро помылся в душе, почистил сапоги, надел парадную форму, предназначенную для торжественных построений или выход в город по увольнительной.
Только подошел к КПП, как подъехал штабной УАЗик, молодой прапорщик спросил фамилию, спросил взял ли он документы на отпуск, когда получил утвердительный ответ, пригласил сесть на заднее сиденье.
Когда машина свернула на знакомую улочку, серпантином поднимающуюся в гору, подумал везут к командиру части, возможно отец успел познакомиться с командиром, тоже азербайджанецем, но машина остановилась гораздо раньше, у большого двухэтажного дома, полностью покрытого зеленью, цветами. Он робко заглянул за калитку, во дворе стоял его отец с незнакомым мужчиной и живо о чем то разговаривал. Солдат практически строевым шагом подошёл к ним, хотел по привычке отдать честь, но вовремя сдержался, громко поздоровался. Отец пожал его большую кисть, приобнял, украдкой смахнув, предательски набежавшую слезу.
После короткого разговора о всех происшествиях, как добрались и какой прекрасный город этот Батуми и самое главное какие прекрасные люди здесь живут.
Они вошли в дом, где  был накрыт шикарный стол, где половина угощений были привезенные из дома фрукты и сладости.
При входе в гостиную он нос носом столкнулся с молодой девушкой, которая шла опустив голову и глаза в пол. Но проходя мимо он уловил до боли знакомый запах, запах поразивший его, год назад, в самое сердце. Он не мог поверить этому чуду, но лицо и глаза он не увидел. Все застолье он с нетерпением ждал когда она войдет в комнату. Но вечером и на следующий день ему не удалось лицезреть, как оказалось, дочку хозяев дома.
Они с отцом съехали в гостиницу, где по великому блату выделили одну комнату с двумя кроватями.
4 дня они отдыхали, ходил по городу, посетили все прибрежные рестораны, шашлычные, побродили по горам и ущельям.
На 5 день пришли в дом, который так радушно их приютил, что бы поблагодарить и попрощаться.
В гостиной напротив хозяйки сидела та девушка, она сидела спиной к двери, на руках была пряжа обмотанная обе руки. Она помогала матери собрать всю пряжу в клубок.
Они зашли, поздоровавшись, с пожеланием мира и добра этому дому. Хозяйка радостно встрепенулась, пригласила сесть и извинилась, что заняты делом, но с обещанием скоро закончить. На вопрос где мужчины, ответила, что скоро будут, так же заняты по хозяйству.
Они расселись на стулья, в ожидании хозяина.
Вот тут то и предоставилась возможность близко и неспеша рассмотреть  дочь хозяев дома. Ее звали Даля, у нее было ангельский красивое лицо, кожа до такой степени была белой, что просвечивались тонкие венки на верхних веках. Нос прямой, с небольшой горбинкой, не больших размеров. Красиво посаженные глаза были большими с длинными загибающимися в верх ресницами.. Глаза были серо- зеленные, с каким то теплым огоньком где то в глубине этих бездонных глаз.
Голова повязана сицевым платком, с незамысловатым рисунком, из под которого выбивались пряди тонких, вьющихся волос, светло каштанового цвета.
Девушка даже сидя выглядела высокой и стройной, на предплечьях, разведенных в разные стороны, была намотана пряжа, кисти рук периодически сгибались, что бы пряжа беспрепятсвенно соскальзывала и наматывалась на клубок. Кисти тонкие, как у аристократки, с длинными, прямыми как у пианистки пальцами, без всякого маникюра.
Солдат не мигая украдко смотрел на эту божественную красоту, что быстро приметила мама и немедля отправила дочь из дома, якобы по каким-то делам.
Вскоре пришли мужчины, вновь завязался разговор между отцами. Хозяйка прибрала пряжу и пошла хлопотать у уличной печи.
Поужинав вместе, распрощались и уехали кто куда, отец домой в солнечный Азербайджан, солдат пешком в свою воинскую часть, что бы продолжить служить.
В течении месяца ежедневно, ежеминутно он думал о Дали, несколько раз она ему снилась.
Через месяц, в конце лета, ему дали увольнительную в город,  он не раздумывая пошел по известному адресу. Купил небольшой подарок матери и конфеты детям.
Два раза проходил мимо дома, стесняясь войти во двор, на третий раз робко постучав он приоткрыл калитку. Во дворе у печи стояла та о которой он последний месяц грезил во сне и на яву. Он поздоровался, она оглянулась и неожиданно по доброму, красиво улыбнулась. "Привет, это ты, а мы уже по тебе соскучились, сказала она, почему так долго не приходил, родители уже хотели сходить к вам, узнать все ли у тебя в порядке."
Он от неожиданности, такой приветливой встречи, как будто проглотил язык. Стоял как вкопанный и весь покраснел, даже на его смуглой кожи было заметно. Она, засмеявшись, "ты что стоишь, проходи, не бойся, я тебя не укушу." Ее смех был подобен весеннему ручейку, ее улыбка превосходила в красоте все улыбки мира.
Только от прикосновения чего-то мокрого и прохладного к его кисти, вывело его из оцепенения, это был их огромный пес, незаметно подошедший сзади и прикоснулся носом к его руке.
Солдат подошел к столу у беседки, которая была укрыта зеленью и цветами. Встал напротив Дали, их разделял только большой и широкий стол с продуктами.
У них завязалась непринужденная беседа, разговор продлился больше получаса, говорили ни очем и о самом важном, говорили на разные темы, перебивая друг друга. Им казалось, что они знали друг друга уже целую вечность, он постоянно шутил, вызывая не громкий но такой приятный для слуха смех.
Их разговор прервался так же неожиданно, как и начался, так как во двор с полными авоськами зашла ее мать. Он быстро подбежал, что бы поздороваться и помочь донести сумки. Она сделала строгое лицо, но в то же время в ее глазах читалась радость и доброта. Она спросила, как дела, как проходит служба. Он донес сумки до дома, все в двух словах рассказал, передал привет от отца. Она в свою очередь, просила передать привет и благодарность за сына, за то что они приветливо принимают у себя в гостях их любимого Автандила.
Проходи сынок, та; она обратилась к нему, скоро придет на обед наш отец, будем вместе обедать.
Они сидели молча, друг против друга, изредка переглядываясь и периодически хихикая, без всякого повода. Мать украдко надлюдая за молодыми, только покачивала головой и грустно улыбалась, понимая с высоты прожитых лет, что эти взгляды и улыбки не закончаться просто так, что случилось такое, которое случается между людьми, и называется это любовь.
В то же время ее не покидала грустная мысль, что ничего хорошего их не ждет. Она прекрасно знала, что единственная и любимая всеми дочь смертельно больна, что жизнь в его теле держиться благодаря только лекарствам и ее сильному характеру. Медицина к сожалению не могла ничего предпринять в ее случае, только искусственно поддерживать ее хорошего состояние.
Прошёл год, как среди ясного неба, как приговор прозвучали слова врача, у вашей дочери лейкоз. Специального лечения нет, только за рубежом проводят пересадку костного мозга, но туда попасть не возможно, да и если попадешь, это будет стоить бешенные деньги.
Вот прошел уже год, ничего не изменилось, только изредка падал гемоглобин, почему она казалась такой белой, не очень характерным для тех мест цветом кожи.
Несколько раз летали на консультацию гематологу в Москву, но и там врачи только пожимали плечами и предлагали быть почаще на свежем воздухе, побольше фруктов и овощей, в общем ненавязчиво отмахивались от нее и ее серьезной проблемы.
Но Даля не унывала, с отличием закончила школу, поступила учиться на медсестру, оставалась веселой и жизнерадостной, только иногда украдкой плакала и спрашивала свою маму, "я скоро умру, почему, я же такая молодая."
От того, что в их жизни появился этот солдат, пусть даже и инородец, и что она с такой любовью смотрит на него, мать обрадовалась. Пусть будет счастлива, хотя бы год или сколько ей осталось. А солдату мы ничего не будем говорить, пусть приходит, пусть любит ее дочь. Конечно до свадьбы или еще о каких либо глупости не дойдет дело, это исключено, но хотя бы познает радость любви, их медленно умирающая дочь.
Солдат практически все выходные, все увольнительные был у них дома, они часто ходили в кино, на танцы, ходили по улицам, гуляли в центре. Она как будто расцвела, она пархала вокруг него, беспрерывно о чем то рассказывая. Рассказывала, как учиться, как интересно изучать медицину, как интересно общаться с новыми знакомыми. А он только любовался ею и вожделел хотя бы прикоснуться к ее губам, а о жарком поцелуе  не было и речи. Но такой случай все таки предоставился, как то раз они возвращались из кино и на из улочке к ним в развалку приближались трое, ей знакомых парней, это бывшие ее одноклассники, которые ни где не учились а только ждали повесток из военкомата. Проходя мимо они отпускали шуточки и громко смеялись, и громко говорили по аджарски, оскорбляя бедную девочку, которая тут же разрыдалась, прижавшис к груди своего возлюбленного.
Хулиганы не подозревали, что солдат неплохо понимает их язык, громко одернул их на аджарском языке. И пошел на встречу к ним, предварительно отведя в сторону любимую. Они чувствуя численное превосходство, смело, со смехом окружили его. Он дрался как лев, с остервенением вбивая в их головы свои пудовые кулаки, они дрогнули, самый главный насмешник убежал первый, остальные остались лежать на пыльной обочине.
Она еще долго переживала из-за услышенных оскорблений, а когда подошли к ее дому, сильно запереживала, что тот кто убежал, сейчас приведёт толпу друзей. Но как бы она не уговаривала его побыстрей уйти, он не уходил, все тянул время, такое ценное время встречь с любимым человеком
Вдруг неожиданно она, пользуясь наступившей темнотой и отсутствием прохожих, вдруг прильнула к его могучей груди, подняла лицо в верх, глядя в его черные глаза и поцеловала его прямо в губы. Он на секунду опешил, но не заставил долго ждать и они слились в жарком и страстном поцелуе, который длился мгновение, а по ощущениям целую вечность.
Этот поцелуй был настолько нежным, ее губы как лепески роз были мягкими и податливыми, из-за рта пахло свежестью и запахом цветов. Голова невольно закружилась и он на секунду ослабил объятия, чем немедленно воспользовалась она, юрко выскользнув убежала не попрощавшись и хлопнула тяжелой калиткой.
Солдат еще минуту постоял и отправился в часть, время увольнительной давно закончилось и он рисковал попасть на гаупвахту.
Так прошло еще полгода и срок его службы закончился, а значит наступил долгожданный дембель. С чемоданом и рюкзаком с подарками он в первую очередь пошел в дом где его ждала его любимая девушка Даля. Родители закатили пир, как будто вернулся со службы их сын. Во время застолья, уже бывший солдат, попросил руки их дочери. Но они вдруг уклончиво отказали, предложили подумать, сьездить домой, проведать родных и если его решение останется крепким, в том случаи посылать сватов.
Он уехал, с тяжелым сердцем, с тревогой в душе, тем более, что Даля провожая его чувствовала себя не важно, глаза ее запали, в них поселилась тоска. Он счел это за расставание, но уверил ее, что оно продлиться не больше месяца. Полные слез глаза, трясущиеся губы и тихо произнесенные слова, прости меня и прощай, долго еще звенели в его ушах.
Месяц дома прошел весело, в непрерывных гулянках то среди родственников, то с друзьями. Несколько раз заводил разговор с отцом, что надо бы послать сватов, что он хочет жениться на полюбившейся ему красивой аджарки. Отец был не против, тем более что та семья ему была по душе, хоть и другой национальности, но все тянул, то работа, то еще какая то причина, так прошли 1\5 месяца. Вечером придя с работы он увидел телеграмму лежащую на столе, ни кто не решился ему ее вручить. В телеграмме сообщалось, что та которую он так сильно полюбил внезапно умерла и похороны должны состояться послезавтра. Ничего не видя перед собой он прошел в свою комнату, заходили по очереди то родители, то братья, то старшая сестра, он их видел, но не понимал, что они говорят
Мир как будто рухнул в одну секунду, мозг отказывался принимать случившееся.
Вывел из ступора его дядя, которого он любил и слушался больше всех. Дядя сказал два слова, тебе надо срочно ехать, люди подумают, что ты ее обесчестил и бросил.
Он тут же собрался в дорогу, не разберая вещи покидал в рюкзак, взял деньги и поехал. Ему чудом удалось купить билеты на самолет и следующим днем он был уже в доме, где поселилось горе.
Его встретили, как сына, долго плакали обнявшись с отцом и братом Автандилом. Сразу после похорон и поминок он хотел уехать назад, но просьба матери пожить у них остановила его.
Спустя несколько дней ее мама созналась солдату, что дочь ее была безнадёжно больна и год который она прожила общаясь с ним, возможно был для нее самым счастливым в ее короткой жизни и они очень благодарны ему, что он подарил ей эти минуты счастья.
Он был ошарашен признанием, но не обижен, он так же был счастлив во время их не долгой любви.
Его жизнь сложилась удачно, по возвращению домой он в течении года работал таксистом, сидел по вечерам дома, тоскуя по утраченному любимому человеку.
Но время лечит, да и пришло время создать семью. На предложение руки и сердца, бывшая одноклассница ответила отказом, объяснив, что он ее никогда не полюбит и всегда будет помнить свою Далю.
Он уехал в Россию, где занялся бизнесом, вскоре завел семью с красивой, высокой русской девушкой. Родилась первая дочь, прекрасный ребенок с ангельским лицом и  большими красивыми глазами, которые ему так напоминали глаза его первой любви. Он не раздумывая предложил первенца назвать этим именем, не объяснив причину.
Прошли годы и когда его маленькой Дали исполнилось 5 лет они поехали на родину, супруга не смогла, так как не отпустили с работы.
Рейс Москва Баку задерживался, когда уже подлетая к Кавказу, стюардесса объявила, что аэропорт в Баку не принимает и ближайший аэропорт, который может принять это Батуми.
Приземлившись, и спускаясь по трапу у него забилось учащенно сердце. Внезапно нахлынули воспоминания. Он решил не дожидаться рейса в Баку, а посетить дом где провел столько счастливых и печальных минут.
На такси, он с дочерью, подъехал к знакомому дому, была зима и дом выглядил одиноким, каким то не знакомым, калитка была прикрыта изнутри, он несколько раз стучал, заглядывал за забор, благо дело рост позволял. Но никто не отзывался, только они собрались уходить, как внезапно отворилась калитка и в проеме показалась чуть сгорбленная женская фигура. Вы кто, спросила женщина, на аджарском, он немедля ответил Это я, Керим, вы меня помните. Старая женщина с рыданиями бросилась к нему, обняла как родного сына, пригласила домой.
Через некоторое время пришел Автандил с супругой, которая сразу стала хлопотать на кухне.
Долго беседовали вспоминая те далекие времена, их дочь Рассказали, что их отец не выдержал горя и вскоре заболел и умер.
Вдруг все обратили внимание на его дочь, которая смирно сидела рядом с отцом, собиралась засыпать
"А, как тебя зовут девочка", спросила мать, на русском языке с ужасным кавказким акцентом.
Меня зовут Даля, ответил ребенок, и тут же встречный вопрос, а тебя как.
Но на ее вопрос ни кто не ответил, так как мать, старая женщина, после ответа ребенка упала в обморок и с большим трудом им удалось привести ее в чувство.
Все семейство было в восторге, ребенок который минуту назад засыпал, был схвачен в обьятия мужчин, братьев ее умершей тезки, мать принялась громко плакать и причитать. Одняла абсолютно чужого ребенка, но с таким родным именем и долго не отдавала ни кому.
Солдат на следующий день, не видел свою дочь, она была занята ее, не родными, но так ее любившими людьми, которые разговаривали с ней на непонятном языке.
В это время наш герой посетил могилу, своей возлюбленной, унес большую охапку роз и в душе окончательно простился с ней.
Воспоминания тех дней до сих пор как на яву.
Дочь подросла, иногда вспоминая тех незнакомых людей, так нежно целовавших ее, в незнакомом доме, куда они приезжали с отцом.
Когда она подросла ему пришлось ей и всей его семье рассказать, всю историю его первой любви.