Глава 19. Больница

Голова гудит. Шум вокруг. Незнакомые звуки. Мозги совсем не соображают. Как тяжело думать. Хочется открыть глаза, но не получается. Веки такие тяжёлые. Надо ещё поспать. Голоса? Кто-то рядом со мной? Я всё ещё лежу в своей комнате, а сестра меня держит? Нет. Я не ощущаю прикосновений. Подо мной что-то мягкое, постель? Точно, наверное, меня перенесли на кровать. Запах другой. Это не мой дом. Дома всегда пахнет маминой выпечкой.

Мама.

Она ненавидит меня.

— Прости, — еле разлепив губы, прохрипела я.

Кто-то подошёл и прикоснулся к моей щеке. Знакомые руки. Или нет? Так больно. Я попыталась повернуть голову, из-за того что шея затекла, то ничего путного не вышло, только острая боль. Напрягла руку и та пошевелилась. Из тумана я могла слышать голос, он казался таким далёким и чужим:

— Когда она очнётся?

— Скоро, не волнуйтесь вы так, уже рукой двигает, головой, да и к тому же пытается говорить, мы близки к успеху, а вы бы поспали, — говорил второй голос.

— Пока она не проснётся, я не усну, — ответил первый.

— Зря вы так себя мучаете, лучше бы она встретила вас выспавшимся, — снова второй.

Хлопок. Дверь? Больно отдался в затылке. В голове словно поселились маленькие червячки, и они ползают щекотят извилины. Моя рука снова дёрнулась. Но это скорее мышцы, а не моё желание. Может попробовать открыть глаза? Точно, это поможет понять мне, где я нахожусь и кто рядом. Не могу. Несколько попыток не увенчиваются успехом. Они словно слиплись. И тогда я выдохнула от безнадёжности. Больше я ничего не могу сделать. Кажется, по моей щеке что-то скатилось. Теплое и мокрое. Слезы?  Оно неприятно течет по виску к волосам. Но слезу останавливает что-то мягкое и приятное. Кто-то провёл платочком по щеке.

— Всё будет хорошо, — послышался тот голос.

Кто это? Почему не могу понять?

— Не надо мне было уходить, — с горечью произнес он.

В горле всё пересохло, так хочется пить. Но как подать знак? Я в отчаянии. Ещё раз попыталась произнести вслух, но получился только хрип.

— Принцесса, ты что-то хочешь? — от слов этого человека на душе потеплело, я его точно знаю, но имени не помню.

Я снова хрипнула, не смогла выговорить такое простое слово. На этом я снова закончилась. От напряжения снова провалилась в глубокий сон.
 

Тяжёлые веки стали подниматься. Я проснулась и смотрела в потолок. Белый, слишком белый, не знакомый. Запах чужой, больница? Я повернула голову на бок, хотя и далось мне это с большим трудом. На соседней постели лежал кто-то и смотрел в телефон. Больше в палате никого. Моя рука поднялась с большим усилием, и я потянулась к этому человеку. Он, явно заметив шевеление боковым зрением, сразу же среагировал. Парень встал и приблизился ко мне. Сел на корточки и взял мою руку в свою. Через пелену я не сразу догадалась кто это. Денис. Что он тут делает? Но спрашивать сил не было, горло саднило.

— Пить, — всё же смогла прошептать я.

— Да, сейчас, — он аккуратно положил мою руку на место и подошел к небольшому столику, на котором стоял кувшин с водой.

Налил в стакан воды и вернулся ко мне. Осторожно приподнял, и поднёс стакан к моим губам. Я сделала крошечный глоток, и мне немного полегчало. Денис положил меня обратно и поставил стакан с оставшейся водой на тумбу. Сам же вышел из палаты, чтобы почти сразу же вернуться, но уже с врачом. Мужчина подошел ко мне осмотрел, посветил в глаза, и сделал пару заметок.

— В принципе она не в плохом состоянии, по сравнению с тем, какой привезли её сюда, — врач взял меня за запястье и начал слушать пульс, — да, в норме. Скоро полностью восстановится.

Денис кивнул врачу и тот вышел из палаты.

— Бестолковый, — злобно произнес парень в след доктору.

Не в силах смотреть на Дениса я отвернулась и начала наблюдать за деревьями за окном. Говорить не хотелось.

Через небольшой промежуток времени я снова услышала его голос:

— Здравствуйте!

Я сразу же обернулась. Думала кто-то пришёл, но Денис просто позвонил кому-то.

— Ангелина в себя пришла, — говорил он, ровным голосом смотря на меня, и так получилось, что я смотрела на него, — нет, не переживайте, да, как только приедете я уйду, до встречи.

Он сбросил звонок и убрал телефон в карман.

— Мама твоя звонила, волнуется, еле домой её отправил, чтобы поспала, — пояснил Денис.

— Мама, — от неожиданности я попыталась встать, но приподнявшись на локтях, в голове зашумело, а в глазах потемнело.

Денис вовремя подхватил меня и вернул в исходное положение.

— Аккуратней, ты сильно переутомилась, три дня спала, и ко всему до-вела себя до истощения, — говорил он с упрёком.

Отвечать я не стала, отвернувшись от него снова. Он сел на соседнюю кровать. В палате тишина, и только за окном слышались звуки машин.

— Хочу дать тебе совет, — его голос издал небольшое эхо, — ни один парень не достоин того, чтобы из-за него убиваться. Ты должна любить себя!

— Даже такой парень как ты? — вдруг вырвалось у меня хриплое.

— А я чем отличаюсь от других? — будто удивился он.

На этот вопрос я отвечать не стала. Для меня он отличается от других. Даже сейчас будучи прикованной к постели я хочу преодолеть слабость и встать. Подойти и обнять его. Он не бросил меня даже сейчас, когда между нами всё кончено.

— Ненавижу больницы, — с дрожью в голосе сказал Денис, — но тебя нельзя было оставлять одну.

Он преодолевал неприязнь ко мне и больнице, однако продолжал терпеть обоих. Никогда ко мне никто так не относился, кроме мамы. Она тоже здесь была, неужели после того, что мама узнала обо мне, простила?

— Почему ты отвернулась? — послышались шаги, он обошёл мою постель и закрыл окно собой, — не надо так делать.

— Мне стыдно смотреть тебе в глаза, — опустила веки я, чтобы смотреть вниз.

— Ситуация случившееся с нами неприятна, но все эти три дня я боялся Ангелина, — словно выдавал он мне своё признание, — ты не приходила в себя. Я посчитал, что виноват больше всех. Ты не ела, никуда не выходила, заперлась и сидела в одиночестве, переживая боль, что я причинил тебе.

— Замолчи, — произнесла я чистым голосом, и от этого горло заболело сильнее, — тебе точно не за что себя винить. Все, что было со мной моя за-слуга.
 
— Ты умудрилась привязать меня к себе, удивительно. Я так тяжело смерть Ирины не переживал как…. — запнулся парень словно ляпнул, то о чём никто и никогда не должен был узнать.

— Ирина? — смогла взглянуть я на него, но теперь отвернулся он, — это твоя бывшая девушка?

— Не важно, — не стал вдаваться в подробности Ковалев.

И вот между нами снова стена. Он молчит, и я молчу. Так и прошло полчаса.

В палату вдруг постучались. Денис открыл дверь и взял у мамы тяжёлую сумку.

— Обалдеть, вы чего не позвонили, я бы спустился, чтобы помочь донести, — помог он с сумкой, донёс до столика и поставил её на рядом стоящий стул.
 
— Не хотела, чтобы ты бросал Лину одну, Лина, — кинулась она обнимать меня, я сделала тоже самое в ответ.
 
— Мамочка прости меня, я не хотела, я честно не хотела, — рыдала я.

— Ну-ну, хватит плакать, главное, что ты проснулась, мы все извелись, хорошо вот Денис помог, менялись с ним, чтобы отдохнуть, но от тебя не от-ходили, — говорила мама.

— Надо было меня бросить в наказание, — произнесла я, когда мама уже присела рядом на край постели.

— Что ты такое говоришь, не выдумывай, — погрозила она мне указа-тельным пальцем как в детстве.

— Не хочу прерывать вас, Татьяна Александровна но мне уже пора, я пойду, — вмешался в наш разговор Денис.

— Да конечно, — согласно кивнула мама, и обратилась ко мне, — подожди минутку, я провожу Дениса, хорошо?

Я улыбнулась. Они вышли. Пока их не было, я могла подумать. Денис был рядом, может он всё еще, что-то испытывает ко мне? По крайней мере, опираясь на его слова, он сильно переживал. Будь я ему безразлична, был бы он со мной всё это время? Скорее всего, нет.

Где мама так долго, она, что пошла, провожать его до дома? Очень хоте-лось, наконец-то встать, так бока болят.

Когда я смогла сесть в палату вернулась мама. Она испуганно подбежала ко мне и помогла мне сохранить равновесие.

— Что же ты делаешь? Всё неймётся, — с тревогой в голосе произнесла она.

— Я устала лежать, — пожаловалась я, — хочу домой.

— Пока нельзя, я поговорила с доктором, и он сказал, что ещё на пару дней тебе придется задержаться, — совершенно серьезно пояснила мама.

— Я тут с ума сойду, — взвыла я.

— Не сойдешь, я тебе вот телефон принесла, одежду и кое-то для туалетных процедур, — доставала одно за другим из большой сумки мама.

— Шампунь точно сможет поднять мне настроение, — раздраженно от-вернулась я.

— Кстати хотела тебе кое-что рассказать, — начала она, но тут же осеклась.

— Что?

— Да ничего, это подождёт, — виновато улыбнулась она.

— Мама, я хочу встать, — с надеждой, взглянула я на неё.

— Пойду у доктора спрошу можно или нет, — собралась уже идти она, но я остановила ее, схватив за руку.

— Они не разрешат, я уверена, но у меня так болит спина, пожалуйста, помоги мне, если не получится, мы перестанем пытаться.

Мама глубоко вздохнула, и согласилась. Она взяла меня за руки и помогла спустить ноги на пол. Вышло не плохо, тем более что большую часть я смогла выполнить сама. Мама лишь потянула меня на себя, и я оказалась на ногах. Они заметно ослабли за три дня лёжки, но не на столько, что я не могла стоять самостоятельно. Поэтому я отпустила руки мамы и начала передвигать ногами. Придерживалась, конечно, то за стены, то за кровать. Но выходило, отлично. Так я дошла до окна. Хочу взглянуть на улицу. За столько дней пребывания дома в заточении, на которое обрекла саму себя, я соскучилась по снегу. Внизу находился небольшой парк. На удивление гуляло много пациентов, но среди них я заметила кое-что странное. Кто-то незнакомый смотрел в моё окно. А буквально через минуту я уже никогда не видела. Я постаралась приглядеться ко всем, но никто не проявлял внимания ко мне в окне снова. Опять мерещится? Сказать маме о моих переживаниях? Нет, сочтёт сумасшедшей ещё и отправит к психологу.

Отмахнувшись от мысли, что кому-то я нужна для преследования, вернулась к маме и села напротив неё. На моём лице впервые за сегодня появилась улыбка. Я подсела поближе к ней и положила голову на её плечо. Мама начала гладить меня по щеке.

— Мам, прости меня, — тихо проговорила я.

— Всё хорошо, ты ни в чём не виновата, к тому же у тебя и того парня ничего не было, — успокаивала она меня.

— Денис с тобой не согласится и будет прав, — продолжала корить я саму себя за случившееся.

— Он простит тебя Лина, я уверена, — в её голосе и впрямь была твёрдая уверенность в своих словах.

— Ты его не знаешь, — прошептала я.
 
— Дорогая моя, я прожила полжизни с человеком, который только гнобил меня, а твой Денис он совсем другой. Поверь, он с тобой просто так не расстанется. Я, конечно, мало что понимаю в любви, ведь сейчас сама не могу ответить любила ли когда-нибудь, — мама  словно открыла мне душу.

— Хорошо, что ты решила прекратить эти отношения, — улыбнулась я воспоминаниям.

Мама нервно вздохнула. На этом наш задушевный разговор и кончился. Ведь дальше начались процедуры. Уколы, капельницы, и противная каша, которую меня заставили съесть всю. Мама провела со мной целый день, помогла привести мой внешний вид в человеческий. А вечером она всё же ушла. Я убедила её, что не маленькая и смогу справиться сама. Ведь утром ей нужно на работу. Весь вечер я провела в телефоне, смотря видосики с ютуба. Совсем поздно написала сестра, справлялась о моём самочувствии, я рассказала обо всём, и даже о противной каше. Алина посмеялась над моими жалобами и пообещала прийти как можно быстрее, ведь сейчас в университете у неё куча долгов.

Утром всё началось сначала. Процедуры, визит врача, осмотр. Еще и кровь заставили сдать. Мне чуть плохо не стало. Благо вселенная придумала нашатырный спирт. Со всех процедур вернулась в палату ближе к обеду. Медсестра стояла надо мной как надзиратель и следила, чтобы и крошки от обеда не осталось. Обычно всем пофиг,  ей, что кто-то заплатил? Мама? Кстати о ней, она позвонила мне ещё с утра и узнала моё самочувствие. Обещала прийти вечером после работы. Заставила же её поволноваться, теперь стыдно. Я не пуп земли, чтобы все вокруг меня кружились.

Наконец, я смогла прилечь и закрыть глаза. Ведь я совсем не выспалась подъём в больнице в семь утра, а уснуть я смогла только в третьем часу ночи. В дверь постучались, опять. Ну что, какие таблетки мне нужно выпить на этот раз? Я приподнялась на локтях, и ждала новой порции лечения. В палату заглянул Денис. Сердце сразу же заколотилось как бешенное.

— Можно войти? — улыбнулся парень.

— Конечно можно, — села я, ожидая, когда он подойдёт ко мне.
 
В руках Денис держал небольшой пакетик, пока шёл ко мне, достал от-туда мандарин.

— Смотри, что я принёс, — словно это был не обычный фрукт, а что-то намного дороже.

— Спасибо, — приняла я мандарин, который он вложил мне в ладонь.

— Новый год скоро, а тут все серое, решил разбавить твою жизнь оранжевым солнышком, — он говорил так, словно и не было между нами той вчерашней неловкости, словно мы и не расставались.

— У тебя получилось, — постаралась я держаться, как и он.

Неловкость вернулась, когда он замолчал. Я не знала, куда себя деть. Куда смотреть?

— Я многое обдумал, и решил, что мы поспешили, да и не правильно я поступил. Обещал простить и принять все, а сам сбежал, — он, будто застав-лял себя всё это говорить.

Вспомнился вчерашний мамин порыв проводить Дениса. Может она как-то повлияла на него? Мама могла, надавить на него, убедила, что виноват он и теперь Денис испытывает чувство вины и хочет искупить его таким образом. Если это действительно так-то нет, я не хочу. «Насильно мил не будешь», пословица правильная и не дураками придумана.

— Ты не обязан прощать меня и принимать, останемся просто хорошими знакомыми, — вырвалось у меня, пока он не ляпнул то, о чём впоследствии будет жалеть.

— Кем, прости? Я не ослышался? — его, словно холодной водой окатили.

Парень подошёл ко мне и присел, напротив всматриваясь, но сил мне не хватило выдержать его взгляд, я занервничала и отвернулась, найдя точку, в которую буду смотреть. К сожалению, отвлечение мне особо не помогло, Денис схватил меня за подбородок и силой повернул к себе.

— Не делай так Лина, я ведь и обидится, могу, — голос его стал жёстче.

— Скажи, это мама тебя подговорила? Вчера ты вёл себя иначе, — не могла я сосредоточиться на разговоре когда его губы были такт близко.

— Мы говорили с Татьяной Александровной, но она на меня никак не влияла, я, по-твоему, слабохарактерная жижа? — парень начинал давить на меня своим тоном, и мне хотелось спрятаться.

— Что ты, просто это так всё странно.

— Я предложу, а ты сама решай, — начал он, всё ещё находясь в опасной близости от меня, — начнём всё сначала? Но есть условие, если та ситуация снова повториться, вторых шансов не будет. И ещё кое-что, мой брат — больше никаких взаимодействий с ним.

— Это всё? — удивилась я, что он не придумал ещё кучу пунктов.

— Всё!

— Я… — не успела я ответить, как в дверь снова раздался стук.

— Кого-то ждёшь? — отпустил он меня и обернулся.

В палату вошёл мой отец.