Бог солнца или Неизреченное, из видений Свечкина

Стройный, голубоглазый Ян смотрел в зеркало и не узнавал себя. В молодости ему часто говорили, что у него хорошая внешность, он не верил, отшучивался или молчал. Парень как парень, потом молодой мужчина. Когда исполнилось пятьдесят, появились морщины под глазами, немного поплыл овал лица. Он не расстраивался, не нравился себе даже в двадцать, только если глаза. Сейчас у него было другое лицо, на вид лет тридцать, но дело было не в этом. Что изменилось? И когда это началось?
Пожалуй, в тот день он увидел на фотографии в журнале статую Свободы- исполина в венке из лучей с горящим факелом в вытянутой руке. Он вырезал фотографию и повесил на стенку над кроватью. А может быть началось даже раньше, они с приятелем совсем маленькие плещутся в речке в деревне, он выскакивает на берег и видит кровь на ладошке, наверное, поранился о камни. Он смотрел на ладонь с каплями крови, рука занемела, потом задрожала, и из нее вытянулась невидимая струна, соединив пальцы с солнцем. Он начал шевелить ладонью, и солнце двигалось вслед за ней, а он не мог в это поверить. Как можно рукой управлять солнцем? Его охватило блаженство. Он глядел на солнце, поворачивая голову по ходу светила. Он запускал солнце по небу своей рукой, как бумажного змея, натянутого на нить. Ему даже показалось, что из солнца выглянула змея и повисла вниз головой, подрагивая жалом.
У него всегда жили птицы, у родителей собаки, о котах он даже не думал, котенок пришел к нему во двор сам. Рыжий с волнистой шерстью, он назвал его Митрофан, но все звали кота Митрой.
Женился он довольно поздно, в тридцать, позже уже не стал бы, хотя близость с женщинами значили для него очень много. Детей у него своих не было. У жены был ребёнок от предыдущего брака, длившегося несколько месяцев. Сначала они не думали об общем ребенке, позже, захотев однажды- не получилось. Сына он любил, мальчик уехал учиться в Москву, планировал пожить в Азии. Сам мужчина довольно много путешествовал, любил страны, где много солнца.
Жена последние годы увлекалась эзотерикой, психологией, астрологией, он особенно не вникал. Ему нравилось смотреть на нее, когда она рассказывала о тайнах жизни, сияя от радости, что ему интересно. Он не вслушивался, что она говорила, он понимал и мог повторить, но ее слова проходили сквозь него, не задерживаясь. Ее голос стихал, и ничего не оставалось. Только красивая женщина напротив, которой он зачем-то был нужен.
Ее решение уйти поразило его. Он сначала даже не поверил, просил ее повторить. Другой. Не лучше, чем он. Но тогда-почему? В сумерках он вышел на крыльцо дачного дома, закурил, запнулся о собственный шнурок и скатился с крыльца. От неожиданности вскрикнул. Жена отвезла его в травмпункт, на ногу наложили гипс. Глупо, он никогда себе ничего не ломал, хотя чем только не занимался.
Дома он достал палку, которую данным-давно вырезал его дед. Когда сын был маленький, он сам с этим посохом изображал Деда Мороза. Жена предложила задержаться на несколько дней с ним, но он этого не хотел. Митра залез ему на колени, и мужчина уснул в пустом доме.
Очнулся он в странном месте, огляделся и сразу понял, что это не просто сон. Он стоял обнаженный среди людей, одетых в длинные балахоны или мантии, только двое, кроме него, были без одежды. В продолговатом помещении, метров десять на двадцать потолок вздымался куполом, на стенах и по потолку сияло звездное небо. Из чего оно было сделано, он не понимал. Один из людей подошел и сказал: «Ты уже давно с нами", и коснулся его левой руки, на ладони появилась кровь, капли засверкали под светом звезд. Кровь в руке, а потом и во всем теле забурлила. Он услышал: «Ты и Ворон, и Скрыт, ты и Войн, и Лев. Ты Отец и Солнечный вестник». Он повторил это несколько раз и потерял сознание.
Проснулся, похромал на кухню и выпил воды. Во втором сне он стоял у собственного окна, шторы были раздвинуты, из окна стелилась светящаяся дорога, по которой шла живая женщина, обнажённая, как и он сам.  Она спрыгнула с подоконника прямо ему в руки.  Позже они лежали лицом друг к другу, он старался ее хорошенько разглядеть, но не мог, она казалась черной под светом луны. Он знал, что она лучшее, что у него было в жизни. Она прошептала ему в ухо: «Откуси». Он взглянул на нее, из ее рта показалась тонкая трубочка жала. Он откусил. «Сможешь проглотить? Если да, нога заживет сразу». Но проглотить ее плоть он не смог.
Утром Митра поднял его своим мяуканьем, мужчина дал ему рыбы. Потом вспомнил и посмотрел на свою левую ладонь, посредине был неглубокий порез.  Он вышел на крыльцо, сел, утреннее солнце озаряло летний сад и приятно согревало его самого. Он знал, что ему нужно сделать. Вернулся в спальню, нашел в шкатулке кусок янтаря- сувенир из Калининграда.  Устроившись на крыльце, он положил янтарь прямо на гипс, поймал глазами солнце, и начал наклонять голову вслед за его ходом. Из светила торчала трубка, похожая на гигантского змея. «Мы так управляем ветром, это же ясно». Блики отражались в застывшей смоле, янтарь наполнился светом и казался живым, ногу в гипсе приятно пощипывало будто от уколов сотни лучей.  Мысли потоком шли одна за другой.
    Скоро мы с ней будем вместе.
         Я могу управлять звездами, они все внутри меня.
                Статуя Свободы-жрец Митры.
                Смерти не существует.
Он захотел поесть, прошел на кухню, разрезал и снял с ноги гипс, и убрал на место посох. Мужчина был уверен, что кость срослась, и все, что было не важно- завершено. 
Его женщина пришла к нему в часы ее силы-ночью.
Значит придет и в часы его-днем. 
У нее есть то, что он заберет.
А у него есть то, что он отдаст ей.
И те, кто скрывали его от него самого, уже проиграли.