Тёмные воды души моей. Продолжение 18

                Неудачный день. (Апрель 1953г. Норильск)
   
   Перед входом в банкетный зал Магомед остановился, за дверью были слышны негромкие голоса и характерные постукивание вилок и ножей о фаянсовые тарелки. – Иван Дмитриевич, с Вашего разрешения я вернусь в квартиру, обещал сопроводить Анастасию Михайловну в гастроном, а то она одна побаивается сегодня.
-   Ну, может сначала пообедаешь с нами?
-   Нет, спасибо я не голоден. А где Вы оставили машину?
-   Вот с машиной, знаешь… проблема, - Горин виновато развёл руками, - её, видишь ли уже нет, извини. Сгорела она сегодня. На аэродроме.
-   Как? И что же теперь? ...
-   Но ты не беспокойся, работу мы тебе подберём. У нас на участке. Или, если захочешь можно в охрану на объект, я поговорю с генералом. В зарплате не потеряешь.
-   А как же Вы? Останетесь без автомобиля?
-   Жил же без него и ничего. Дело привычки. Ладно, вот тебе деньги, своди Анастасию Михайловну в Енисей, пусть купит что захочет, а ты заплатишь. У нас там сегодня большая компания собралась. Заодно и присмотри за ними, а то действительно какой-то нездоровый день выдался. Да и ночь, собственно, не лучше. Мы вероятно уедем на объект, там тоже ЧП.  А тебя, раз уж так сложилось, я бы попросил переночевать сегодня у меня в квартире. И дочь генерала пусть остаётся. Так нам всем будет спокойнее. Места хватит. В гостиной, на диване очень даже мягко. А завтра разберёмся.
-   Так завтра же у Вас регистрация? И как же теперь без автомобиля?
-   Ничего, попрошу у генерала, на такой случай, VIP- автобус. В нём восемнадцать комфортабельных авиакресел. Все поместимся. Давай, беги. Спасибо тебе.
   Разочарованный водитель Горина быстрым шагом прошёл длинный коридор мимо лестницы на второй этаж, не заметив спрятавшуюся за колонной давешнюю белокурую знакомку, далее мимо стойки регистрации на улицу. Вздохнул полной грудью свежий морозный воздух.
-   Да-а, какой-то удивительно неудачный день, - произнёс он в слух, - видимо господь ещё не проснулся.

   В соседнем подъезде на четвёртом этаже в просторной гостиной, Анастасия Михайловна, прикрыв ладонью рот от страха, завороженно слушала длинный рассказ юной Зары о её утренних приключениях.
   Галина тоже слушала, стоя у окна, но думала о своем, боялась другого. Тектонического сдвига происходящего прямо сейчас через её жизнь. И ей было воистину страшно как никогда, потому что она уже никак не могла повлиять на события. Они надвигались сами по себе, медленно, как лавина в начале пути, которая может накрыть с головой её и всю её семью. Как-то всё слишком быстро и… неотвратимо. - Кажется Магомед вернулся, - сообщила она, тревожно выглядывая в окно, -  мамочка ты как будто собиралась в магазин?
-   Анастасия Михайловна, вздрогнув от неожиданности, поднялась из-за стола и засобиралась на выход, - бедная девочка, натерпелась то ужаса… Ничего сейчас я сбегаю в гастроном, куплю вкусненького, и мы затеем пир. Напечём пирожков, нажарим рыбки и может даже выпьем немного сладкого винца. Для храбрости. У нас есть бутылочка чудесного кагора. А потом Галочка почитает нам наизусть Ахматову. Мы чудесно проведём время. И вечером достойно встретим наших уважаемых мужчин.

   Из-за колонны, придерживая голову ладонями, вышла беглянка с перебинтованной головой и пошатываясь двинулась на выход.
   Её голова гудела как тяжёлый колокол, мешая сосредоточится, но боли она не испытывала.
-   Куда Вы? – окликнули её с ресепшн, - скорая сейчас будет, подождите.
   Но раненная даже не взглянула в сторону, как сомнамбула с невидящим взглядом, проскользила мимо.
   Помощница администратора за стойкой регистрации вытянула шею, заглядывая за угол провожающим взглядом. - Странная какая, - и пожав недоумённо плечами углубилась в иллюстрированные страницы журнала «Советская женщина».

   Девушка с перевязанной головой, увидев у подъезда иностранный сверкающий хромом автомобиль, нетвёрдой походкой двинулась к нему и заглянув в заднее окно, постучала фалангой пальца в стекло.
   Широкоплечий пассажир, покрутив рукоятку, опустил стекло, - чего тебе, убогая?  - спросил он, брезгливо поглядывая снизу-вверх, - заблудилась?
   Раненная отшатнулась, хотела ответить, но лишь махнула вяло ладонью и перейдя на противоположную сторону дороги, двинулась прочь, вжав голову в плечи. Её малиновый со сливками шарф свисал назад вдоль сгорбленной спины.
   Она не заметила, как оказалась на перекрёстке, за которым уже не было строений, лишь две чёрных трубы теплотрассы от ТЭЦ-1, тянулись вдоль верхней кромки пустынного длинного берега незамерзающего озера. Невдалеке виднелась деревянная покосившаяся будка, сидевшая на этих трубах, прикрывая от метелей огромные задвижки.
   Подышав на скрюченные, замёрзшие пальцы, странная девица безрассудно шагнула в сторону, провалившись в глубокий сугроб.
   Широкий берег имел небольшой уклон в сторону воды, до которой было ещё метров двадцать.
   До спасительной будки, пришлось ползти на животе, загребая холодный снег побелевшими руками. 
   Попав внутрь дощатого в щелях убежища, раненная блаженно распласталась на широких трубах, покрытых мягким теплоизоляционным материалом, обмотанным поверх, рубероидной лентой.
   Отдышавшись, она огляделась и подобрав валявшийся рядом кусок проволоки, расковыряла пластичный рубероид, затем извлекла кусок утеплителя, обнажив часть обжигающе горячей трубы. Согревающий поток тепла быстро погрузил её в тревожный, болезненный сон.

-   Ну, что подобрал что-нибудь старому другу? – услышала она внезапно над ухом низкий мужской голос.

   Показалось, только-что закрыла глаза. Попробовала приподняться, но тело не послушалось. Густой липкий морок обволок её как клейстер. Но голос продолжал звучать в голове с переменной громкостью как в плохо настроенном на волну радиоприёмнике.

-   Видишь ли, ситуация складывается так, что ты превратился в балласт тянущий нас всех ко дну. Ну или как альпинист на страховочной верёвке. Если не обрезать ухнут все.
-   Да, ты что, брат? Постой, давай договоримся. Хочешь я отдам тебе половину гешефта? ...Не надо, … Забирай всё.  Здесь много… очень много…
-   Не я принимаю решения. Прости, брат…

   Громкий выстрел вернул разомлевшую блондинку в реальность. Сквозь широкую щель рассохшейся будки она увидела дородного незнакомца в белых бурках склонившегося над упавшим в снег мужчиной, безжизненная рука которого крепко сжимала раздутый треугольный саквояж. Вырвав из рук мертвеца тяжёлую ношу, незнакомец ногами столкнул недвижное тело вниз под уклон. Резкий порыв ветра распахнул дверь будки и с глухим стуком прихлопнул обратно.
   Длинный конец красно-белого шарфа вырвался наружу.
   Испуганная девушка рефлекторно потянула его внутрь.
   Обладатель белых бурок подозрительно обернулся.
-   Чего это было? – спросил он сам у себя удивлённо, - как змея красная скользнула…? Коралловый аспид… Ну пойдём посмотрим.

   Человек в белых фетровых сапогах, осторожно переставляя ноги, проваливаясь в снег по колено подобрался к трубам теплоцентрали и ухватившись за грубо сколоченную из посеревших деревянных реек дверь, замер.
   Прячущаяся внутри щелястой будки, пациентка, сжалась от страха в клубок, как ёжик перед хищной пастью. Сердце колотилось и рвалось наружу.
   Скрипучая дверь тронулась, медленно и неотвратимо.
   Она зажмурилась в ожидании страшного…  Но ничего не происходило. Ей казалось, что время остановилось, погрузившись в глухую тишину. Чуть приоткрыв глаза, сквозь иней ресниц увидела широкое лицо, озарённое доброжелательной улыбкой.
   Камень слетел с грудной клетки, клещи стальные разжали голову. Полегчало. Словно глоток кислорода вдохнула. Искренняя взаимная улыбка была её ответом.
   Они смотрели друг на друга почти влюблённо.
 
-   Наверно мне что-то привиделось, - думала девушка со шрамом, вдохновлённая лучезарностью незнакомца, - видимо меня всё же крепко приложили по голове - мерещатся то злыдни, то очаровашки в каракуле.
   Она не увидела, как в его руке появился воронённый ствол, и продолжала бескорыстно улыбаться, как младенец в коляске.  Резкий толчок в грудь, опрокинувший её навзничь, вернул на мгновение в реальность.
-   А-а… всё-таки злыдень, - удовлетворённо отметила она, проваливаясь во тьму.

   Человек в бурках ещё несколько секунд полюбовался распластанным на горячих трубах телом девушки с откинутой вниз головой. Светлые волосы веером рассыпались по чёрной изоляции трубопровода. Бледное лицо обнажило свежий шрам на левой щеке с грубыми стежками нити, впившимися во вспухший лиловый валик плоти.  Яркий красно-белый шлейф обвил обездвиженное тело как праздничная лента новогодний подарок.
-   Квазимодо, - констатировал задумчивый стрелок, отпуская покосившуюся дверь неказистой будки; подхватил провалившийся в снег кожаный саквояж; ловко выбрался на дорогу, отряхнулся и чинно двинулся в сторону гостиницы, откуда только что ретировалась невезучая блондинка.
   
   В банкетный зал гостиницы, где за столом собралась немногочисленная, но проверенная временем и делом публика во главе с генералом Ясеневым, вошёл Иван Дмитриевич Горин и остановился сразу за порогом, оценивая привычно обстановку.
   Перекрёстный разговор ещё несколько секунд продолжался, потом замер.
   Николай Павлович прервав на полуслове своего собеседника, обернулся к вошедшему, -  А-а, вот он наш герой. Только что тебя вспоминали добрым словом, проходи, - генерал указал ему на место радом с собой, - теперь, пожалуй, разрешаю по пятьдесят грам. За наше третье рождение.
   Товарищи офицеры, за нашего бесстрашного соратника и друга капитана Горина, стоя. Ура.
-   Спасибо, друзья, но думаю это лишнее, не стоит раздувать происшествие, хотя бы пока идёт расследование.

-   А почему третье? - заинтересовался сидящий рядом с генералом Берия-младший.
-   Потому, друг мой Серго, что второе рождение мы обрели осенью сорок первого, как-нибудь расскажу. Или вот может тебе рассказать капитан Горин. Если захочет. Первую звезду героя он тогда и получил. Да кстати и брат его здесь присутствующий, тоже.
   Серго почтительно кивнул Горину – старшему, - разрешите пожать Вам руку капитан.
   Иван Дмитриевич тактично ответил на рукопожатие, - к сожалению, разжалован я, товарищ Серго.
-   За что?
-   Длинная история….
-   А ведь мы с Вами, Иван Дмитриевич, тоже встречались. Вы не помните?
В Москве в сорок втором. На курсах по-о… не важно. Только Вы были Петровым.
-   Конечно помню, Серго, Вы были Михайловым. Но не уверен готовы ли мы об этом вспоминать.

   С противоположной стороны стола к ним медленно продвигался седовласый джентльмен в белом полувоенном кителе с ироничной улыбкой на моложавом лице.
   Он остановился напротив Горина, - что сильно изменился? Младший вон, сначала, тоже не узнал, - кивнул он на Владимира Дмитриевича наблюдающего со стороны с молчаливой хитринкой в глазах.
-   По-олитру-ук… где же Вас носило?
   Они обнялись и постояли так минуту в полной тишине. Никто не решился подать голос.
-   А ведь мы Вас похоронили, Кирилл Никифорович.
-   Знаю, знаю, Иван Дмитриевич.
   Старые боевые товарищи присели друг против друга
-   Признаться я и сам себя тогда похоронил.
-   Как же Вам удалось… мы же видели бездыханное, простите, тело под обломками…потом случился налёт, бой… а когда мы вернулись… тело исчезло. Как же Вы выжили? И как же Вы… изменились. Не узнать. Просто другой человек. Что значит этот новый облик? Новая жизнь?
   Элегантный мужчина засмеялся, склонился к лицу Горина и прошептал на ухо: - новое задание.
 
   Тело девушки, распростёртое на чёрных трубах отопления, неожиданно вздрогнуло. Конвульсивная волна прокатилась к обезображенному лицу. Она открыла глаза и вновь увидела всё тот же перевёрнутый мир, - надо же, - подумала в восхищении, - второй раз за день.
   Хотела закричать, но губы не разжимались. Попробовала пошевелить пальцами левой руки – нет, не чувствует. Правой?  Получилось. Теперь надо перевернуться. Ей казалось вложила все свои силы оттолкнувшись правой рукой от горячей трубы, но непослушное тело отреагировало лишь резкой болью в груди и помутнением в глазах. Узкий дощатый пенал дрогнул как лунный свет на волнистой глади, закружился в нестройном хороводе и провалился в темноту.

-   Ну и чего вы тут вылизываете? Хватит уже и так блестит всё, - по-хозяйски распорядился завхоз, прохаживаясь в просторной квартире и проводя пальцами по некоторым частям добротной импортной мебели.
-   Вы же сами велели, - пыталась оправдаться одна из трёх горничных, - сказали, чтоб ни пылинки…
-   Я помню, что говорю, - резко оборвал её начальник, - из ума ещё не выжил, - он прошёлся мимо комода, автоматически проведя ладонью по янтарной поверхности и поиграв пальцами, объявил: - всё, молодцы, можете идти, ключ оставьте мне я сам закрою. Шагом марш. И швабры свои прихватите.
   Уборщицы гордо удалились, а Фёдор Васильевич устало присел на стул у письменного стола с узорчатой столешницей и выпустив из рук тяжёлый саквояж, взялся за телефон.
-   Алё, Владимир Васильевич, это я. Докладываю – вопрос решён. Однако возникло неожиданное препятствие. Зэчка случайная оказалась не в том месте и не в то время… Нет, всё в порядке… Проблем уже нет, всё решил… Да, спасибо. На связи.
   Некоторое время товарищ Буряк ещё сидел неподвижно, осмысливая ситуацию, - надо же как это случается. Всё сразу. Затягивает как в водоворот, - рассуждал он вслух, - стоит только перейти какую-то невидимую черту, как срываешься в пропасть и несёшься неуправляемо. Обстоятельства словно опережают тебя – тестируют. Задают всё новые и новые задачи. А ты вынужден всё время догонять. И остановиться уже нельзя. Сметёт… Ладно… Будем считать, что это было последнее испытание, - успокоил себя товарищ завхоз, прихватил саквояж машинально взвесив его рукой и удовлетворённый вышел на лестничную площадку, едва не столкнувшись с поднимающимися навстречу Магомедом и Анастасией Михайловной.

   В руках водителя были две матерчатые сумки, набитые до верху продуктами.
-   Извините, Фёдор Васильевич, чуть не зашиб Вас.
-   А что Вы здесь? ... А ну да …
-   Здравствуйте, молодой человек, - Анастасия Михайловна протянула завхозу ладонь, сдёрнув пушистую рукавичку, - Анастасия Михайловна.
-   О-о! Что Вы, мадам! Благодарю Вас за столь лестное звание. Душой я конечно всегда молод. Но возраст, увы, с моей душой не считается – наступает. Позвольте представиться - Фёдор Васильевич, некоторым образом… наставник вашего юного спутника.
   Анастасия Михайловна расцвела солнечной улыбкой, - о-о, как это приятно видеть галантных мужчин. Наставник этого прекрасного юноши, Вы сказали? Замечательно! Позвольте пригласить Вас к нам на обед, мы только что набрали массу прекрасных продуктов в Енисее и собираемся с Галочкой, это моя дочь, приготовить знатный обед. Пойдёмте с нами. Это этажом выше.
-   Выше этажом это же…, а вы имеете какое-то отношение к Ивану Дмитриевичу? Мы с товарищем Гориным служим в одном ведомстве. Коллеги, так сказать.
-   О-о, прекрасно! Я думаю Иван Дмитриевич будет рад видеть сослуживца. Правда мы не знаем, когда он с товарищами вернётся, у них там срочное совещание со столичными эмиссарами. Видимо ревизоры, - засмеялась она, - надеюсь Николай Васильевич им не понадобится.
-   Николай Васильевич? Это кто? А-а, простите… совсем уже опустился с этой работой, классиков стал забывать… Вы знаете, мне кажется, будь Гоголь нашим современником, он бы сильно заскучал. В нашей жизни всё расписано как по нотам. Нет объекта для сатиры. Скука смертная. Да… тем не менее… мне было очень приятно с Вами познакомиться. Благодарю за приглашение, однако вынужден откланяться. Дела.
   Фёдор Васильевич, слегка склонил голову и быстро засеменил вниз по ступеням. Выбежав на улицу глотнул холодного воздуха и оглянувшись по сторонам, забористо выругался, - сука старая… и дочка твоя шлюха подзаборная. Достойная семейка.
   Пройдя несколько метров свернул в соседние двери и пройдя к стойке регистрации передал ключ метрдотелю, - генералу Ясеневу передадите, он просил. Вам всё ясно?
-   Конечно, чего ж тут не ясного, Фёдор Васильевич, передадим.
-   Всё. Вечером проверю.
   Администратор проводила взглядом недружелюбного начальника, - и чего такой злющий то?
   Жениться ему надо. А то живёт один как сыч. Вот и злится на весь мир. Какой-то он всё же странный, вон смотри, - показал метрдотель напарнице в окно за спиной, - кого это там тащат, тётку пьяную что ли?
   Хлопнула входная дверь, мимо них пробежал, стремительно вернувшийся завхоз, суетливо оглядываясь, спрятался и осторожно выглядывал из-за мраморной колонны в глубине холла.
   Следом за ним двое молодых людей внесли на своих плечах, едва держащуюся на ногах, женщину с раненым лицом и окровавленной телогрейкой. Её ноги волочились по мраморной плитке пола, оставляя мокрый след.
-   Куда Вы замахал руками метрдотель, остановитесь.
-   Вызовите скорую пожалуйста. Мы подобрали женщину на дороге, она ранена. Успела сказать: - гостиница, седой. Вам это о чём-то говорит?
-   Постойте, - всплеснула руками администратор, - это же она…  её недавно зашивали… у нас в медпункте. Ну ка позовите сюда нашего эскулапа, быстро. Девушку - на диван, только сейчас я, минуточку, постелю одеяло.
   Она достала из-под стойки регистрации зелёное верблюжье одеяло и накрыла им громоздкий диван у боковой стены. Давайте сюда.
   Через минуту прибежала дама в белом халате и ужаснулась, - как? Опять? Да что же они с тобой сделали? Зачем же ты сбежала, девочка? Ну ка, давайте её быстро ко мне в медпункт… не надо, несите прямо в одеяле. За мной.

   Фёдор Васильевич отступил за колонну и вышел лишь когда шумная компания удалилась. Осмотрелся и благонравно, направился к выходу с приподнятой головой.
   Администратор предусмотрительно отвлеклась на унылое завывание ветра за окном.
   
   Зара с Галиной стояли, держась руками за деревянную спинку детской кроватки со спящим ребёнком и шёпотом переговаривались не в силах оторваться от розовых щёчек и разбросанных в стороны пухлых ручек в завязочках.
-   Похоже на диатез, - «со знанием дела» утверждала юнная подруга,- возможно у Вас несбалансированное питание.
-   Да, Зарочка, может быть. Вероятно, не хватает витаминов.
-   Надо кушать больше овощей и фруктов.
-   Я бы с удовольствием, да где ж их взять? Картошка и та сушёная…
-   Да-а, этот город не для детей. Николай Павлович говорит надо было внедрять вахтовый метод. Привозят на год молодых крепких парней, потом они три месяца отдыхают «на материке». Никаких семей, женщин и детей. Как на арктических метеостанциях.
-   Может быть, может быть, - задумчиво произнесла молодая мама, - только мне кажется и на арктических станциях есть жизнь…
   А почему, Николай Павлович? Разве он Вам не отец? ... Извините – не корректный вопрос.
-   Да, ничего… - тяжело выдохнула барышня, - я уже переболела. Стараюсь звать его папой. Ему нравится. Своего родного отца я не помню. Маленькая была. Мама говорила расстреляли его. За вольнодумство. Николай Павлович нашёл меня после войны и удочерил. Так он обещал моей маме. Она погибла в Берлине у него на глазах.
-   Бедная девочка, - Галина обняла Зару, пряча выступившие слёзы.
Они стояли так, обнявшись в молчаливых слезах, пока ребёнок в кроватке не подал голос.
   Галина нежно погладила его по животику, отчего малыш перевернулся на бочок и тихо засопел.
-   Стоит мне немного заволноваться он сразу реагирует. Я тоже всегда чувствую его состояние. Какая-то связь есть между нами.
-   Да-а. У меня с мамой тоже есть связь. Я часто вижу её. Советуюсь. Только мне никто не верит. Даже папа.
-   Я верю.
-   Спасибо. Я знаю. Чувствую. Мы похожи.
-   А как у тебя это происходит? Ты видишь её во сне?
-   Нет, не обязательно. Я могу видеть её, когда нуждаюсь в этом.
-   А тебе не бывает страшно? Ой, извини, кажется я невзначай перешла на «ты».
-   Ну и хорошо, давай на «ты» … Будем подругами?
-   С большим удовольствием.
   Они снова обнялись. Уже как родные.
-   Я знаю, что будет, - продолжила Зара, - и это делает меня спокойнее. Нет, ну не всегда, конечно. В отдельные мгновения. А в остальное время я, вероятно, как все, беспомощная и уязвимая. Вот сейчас я чувствую угрозу.
   Галина с опаской взглянула в кроватку.
-   Нет, нет, - успокоила её юная подруга, сейчас ему ничего не грозит, - но я чувствую тёмную силу недалеко. Рядом с нами. И эта сила стремится сюда, к тебе. Твоя мама…
-   Что с ней? – встревожилась Галина? – Её что-то угрожает?
-   Нет, но это тёмное… её обволакивает. Впрочем, кажется рассеивается… Да, не в этот раз. Но надо быть осторожнее.  Мы можем её сейчас расспросить сами.
 
   В дверь с наружи тихонько постучали. Галина пошла открывать.
-   Представляешь, доченька, - с порога заявила, Анастасия Михайловна, мы только что встретили соратника Ивана Дмитриевича – такой галантный мужчина, наставник вот Магомеда…
   Дочь приложила палец к губам, - тише мама, Игорёшка всё ещё спит… Ой, чего Вы так много набрали?  Давайте я помогу, - она приняла из рук юноши полные сумки.
   Он успел шепнуть ей на ухо, - это был Буряк, завхоз. Я не стал ей ничего говорить. Осторожно, тяжёлые.
-   Хорошо, спасибо. Это правильно, - мимоходом ответила ему, Галина удаляясь на кухню с продуктами, успев шепнуть примкнувшей к ней подруге, - ты была права они встретили опасного человека, мама не знает, не будем говорить ей ладно?
   Магомед помог матушке снять серое ватное пальто с чёрным каракулевым воротником. Она поблагодарила и догнала девочек на кухне, - я не расслышала, Галочка, что правильно?
-   Нет, мамочка я это не тебе… это мы с Магомедом… о своем.
-   Как? У тебя есть какие-то секреты с Магомедом? От матери?
-   Ну что-ты, мама? Какие у меня могут быть от тебя секреты? Просто мы обсудили организационные вопросы на завтра. Не хотелось отвлекать тебя по пустякам.
-   Да-а, - подтвердил водитель Горина, - нам же завтра надо ещё кое-что решить.

   Матушка подошла к столу и стала помогать выкладывать из пакетов провиант. К ним присоединилась Зара. – А что будем готовить?
   Анастасия Михайловна развернула рыжую промасленную бумагу, - посмотрите какая чудесная осетрина, предлагаю сварить уху. А на второе можем накрутить котлеток из свининки с оленинкой будет очень вкусно; ты знаешь в магазине цены опять снизились, да… как бы мы не относились к противоречивой личности вождя, но цены он почти ежегодно опускал… а мне всё же интересно какие организационные вопросы на завтра вы обсуждали, Галочка?
-   Ну, видишь ли мамочка… - смутилась виновато дочь, подыскивая убедительные слова.
-   Дело в том, - неуклюже подключился Магомед, - что надо решить проблему с транспортом. На чём теперь ехать в ЗАГС и обратно? Для свидетелей и гостей будет автобус. Комфортабельный. На восемнадцать мест. ЗИС – 155, переоборудованный. А для молодожёнов не ясно. М-20 то Ивана Дмитриевича сгорела и теперь…
-   Как сгорела? - всплеснула руками Анастасия Михайловна, медленно опускаясь на стул, - когда?
   Галина вздрогнув ухватилась за край стола с трудом подавляя волнение.
   Зара сочувственно обняла подругу.
   Они обе испуганно всматривались в лицо растерявшегося водителя.

   В банкетном зале за столом царила расслабленная атмосфера. Присутствующие стихийно разделились на несколько групп по интересам.
   Братья Горины, Седой и полковник Фомин, сдвинув стулья в кружок вспоминали дни военной молодости, разговаривая полушёпотом.
   Генерал Ясенев умостившись в сторонке на мягком диване вместе с Серго и инженером Карпухиным сосредоточенно выясняли возможности распространения радиоволн в твёрдой среде.
 
-   Слишком большое расстояние и глубина залегания. Глухо. Не пройдёт, - убеждённо констатировал Алексей Карпухин, мне не известны на сегодняшний день способы надёжной связи при таких условиях. Мы достоверно не знаем, что там на глубине три километра, а уж 12-15 и подавно. Вероятно, базальты. Какой плотности не ясно. А могут быть пустоты.
   Ни звуковые, ни радио волны тут не годятся. И потом как вы собираетесь перемещаться в твёрдой среде? Что у Вас за движитель? Как крот что ли? Морока.
   Не проще ли традиционно, в воздушной среде? На авиа-носителе. И быстро и связь отработана.
-   Нет, уважаемый Алексей Максимович, - парирует генерал, - не в простоте дело, а в гарантии доставки изделия до места назначения. К тому же изделие тяжёлое и габаритное и авиа-носителей у нас таких пока нет.
   Конечно скоро они появятся. Но борт с высокой степенью вероятности можно сбить. При этом куда упадёт изделие прогнозировать трудно. А мощность его чрезвычайно разрушительна. 
   Наш же носитель вовсе не крот, но предназначен для полёта в плотной среде, даже через скальные породы изделие движется со скоростью около сорока километров в час.
   Уникальная разработка. По сути подземная ракета, только с соплами впереди и сзади.
   Ни у кого в мире нет ничего подобного.
   А главный конструктор вон сидит, молодой неприметный парень. На улице встретишь от других не отличишь. А он простой, обыкновенный гений.
 
-   А, зачем сопло впереди? - не понял Берия-младший.
-   А затем, друг мой Серго, - понизив голос ответствовал генерал, - что бьющая вперёд высокотемпературная плазма сублимирует перед собой пространство. Выжигает его. Испаряет. А заднее, обычная реактивная струя, толкает вперёд. Но как получить высокотемпературную плазму? Вот главный секрет. Температура как на поверхности нашей звезды. Выше только у солнечной короны.

-   Товарищ генерал, к беседующим семенящей походкой приблизился метрдотель гостиницы и склонившись что прошептал генералу на ухо.
   Николай Павлович, решительно поднялся, - извините, друзья мои, Вы завтра всё увидите сами, но как понимаете наши беседы строго конфиденциальны. А сейчас, я должен Вас ненадолго оставить. Кирилл Никифорович, - позвал он элегантного джентльмена, беседующего с братьями Гориными, - Вы со мной.
 
-   Друзья, - обратился генерал к остальным гостям повскакивающим со своих мест, - продолжайте обед, отдыхайте. Мы скоро вернёмся.

   Грузный метрдотель на удивление проворно и легко сопроводил генерала в медкабинет, где уже знакомая нам дама в белом халате склонилась над прежней пациенткой.
 
-   Товарищи! – возмутилась женщина, - пропущу только одного. Кто из Вас Седой или быть может Седов?
-   Это я, - выдвинулся на передний план Кирилл Никифорович, - разрешите. Он присел на колени рядом с раненой, - Станислава Ивановна я здесь. Кто это сделал?
-   Остальных прошу покинуть помещение – не унималась хозяйка медпункта.
-   Гражданочка, - обратился к ней Николай Павлович, - оставьте нас ненадолго, здесь дело государственной важности.
-   Вы шутите, товарищ? Это мой кабинет. Я здесь решаю кому находиться. Девушка дважды за сегодня подверглась нападению. При чём второй раз у неё огнестрел. Пуля прошла на вылет. Пол сантиметра ниже и всё. Даю вам две минуты в моём присутствии. Это всё, что я могу Вам разрешить. Время пошло.
 
   Строгая хозяйка кабинета демонстративно отступила на два шага в сторону недовольно скрестив руки на груди.
-   Станислава, - седой длинноволосый гражданин склонил своё лицо почти в плотную к девушке. Она с трудом открыла глаза и увидев прильнувшего джентльмена, болезненно улыбнулась, - Кирюша, нашёл. Спасибо.
-   Кто в тебя стрелял? Ты видела?

-   Брат, - её почерневшие, растрескавшиеся губы едва заметно шевельнулись.
-   Какой брат? ... Чей брат?

   Девушка на кушетке закрыла глаза, её голова упала на бок.
   Прекратите немедленно, - бросилась к ней фельдшер, - уходите. Вон.

-   На выход, политрук - предложил разочарованно генерал, - навестим её завтра. С Вашего разрешения, доктор.
-   Да, пожалуйста. Извините за резкость. Но лучше действительно завтра, - хозяйка медпункта ловко обломив кончик ампулы, опустила в нею иглу серебристого шприца, медленно набирая в него прозрачную жидкость.
   Серьёзные посетители бесшумно ретировались.
 
   Недовольный Ясенев энергично двигался по длинному коридору гостиницы, за ним в полушаге едва поспевая, седовласый гражданин в белых одеждах. Им навстречу поспешил полковник Фомин.
-   Что это значит, Кирилл Никифорович? Кирюша. Кто она?
-   Заключённая шестого отряда. Член комитета восставших женщин. Мой агент. Одна из тех, кто выполнял поставленную Вами задачу по временной дестабилизации обстановки. – Бывший политрук поравнялся с генералом и ритмично, нога в ногу сопровождал его отвечая на вопросы.
-   Почему в неё стреляли? Кто такой брат?
-   Не могу знать, Николай Павлович. Выясню завтра. Если будет готова говорить.
-   Разрешите мне, товарищ генерал, - теперь с командира догнал полковник Фомин, а седой соратник отступил шаг назад.

   Вся компания продолжала двигаться в сторону банкетного зала, где предоставленные сами себе гости, продолжали вести учёные беседы не отказывая себе, время от времени, в холодной закуске.
-   А ведь там, Серго, нужна не просто связь, - убеждал молодой инженер Карпухин товарища, удерживая серебряную вилку в руке с нанизанным розовым кусочком сигового сагудая, -  я всё понял, нам не нужна условная кнопка, которую нужно нажать в час «Ч» и запустить изделие, спящее за десять тысяч километров от нас у мягкого подбрюшья врага, нам нужна обратная отрицательная связь. Изделие, находясь под боком у противника в спящем режиме посылает каждые, например, пятнадцать минут, сигнал на базу в наш центр управления, да, за десять тысяч километров или даже больше и если не получает подтверждающего ответа, то считает это сигналом к атаке и запускает Армагеддон.
-   Ну и зачем так усложнять, Лёша? Мне кажется система должна быть простой, тогда меньше рисков сбоя. Давай… за простые, но эффективные решения, - Серго поднял рюмку гранённого хрусталя и посмотрел на свет, - превосходное качество.
-   Может хватит, а то генерал нас расстреляет.
-   Да, ладно, сегодня у нас День рождения, он же сам сказал. Потом что нам похотливым кабанам две рюмки хорошего напитка? Так для согрева от лютых местных морозов.
 
   Они едва успели опрокинуть в себя искристые рюмки, как с шумом распахнулась дверь, и хмурая группа во главе с генералом торжественно вошла в зал почти строевым шагом.
-   И что затихли? – строго заметил генерал, остановившись и подозрительно рассматривая подчинённых, успели тут без меня повеселиться? ... Ладно, шучу я, вольно. Перерыв пятнадцать минут. Можно перекурить.

   « Банкетка» вновь ожила, задвигалась, зашелестела фольгой папиросных пачек, зазвенела гранёными фужерами, застучала серебром столовых приборов о белый фаянс нарядных тарелок. 
   Николай Павлович прошёл к стоящим вдоль стены мягким диванам и уселся в один из них приглашая жестом остальных, - какие ещё будут соображения?
-   Товарищ генерал, извините не могу его остановить, - знакомый метрдотель хватал за руки молодого человека, прорывающегося в глубь банкетного зала, успешно отбивавшегося от приставучего служащего как от занудного комара. Он бесцеремонно сбрасывал с себя его цепкие пухлые ручки и продолжал движение почти не замедляясь, как тяжёлый танк.
   Генерал махнул служке рукой, - пропустите, что же Вы хватаете за локти начальника милиции. Смотрите, а то он вас и сам схватить может… за одно место. Распустились.
   Метрдотель бросил наглого молодца и замер в недоумении, - как же, Николай Павлович… а где же Рустам Мамедович?
-   Вы свободны, товарищ.
-   Да, спасибо, - попятился распорядитель, раскланиваясь, - а забыл, вам же оставили ключ на стойке регистрации, вот возьмите пожалуйста. И ещё просили перезвонить, как освободитесь, на базу. Так сказали.
-   Хорошо, спасибо. Откройте переговорную, оттуда перезвоню. Что у Вас лейтенант?
-   Если можно, товарищ генерал, конфиденциально.
-   Хорошо, пойдёмте в переговорную, там и расскажете, что у Вас стряслось…
Товарищи офицеры, не прощаюсь. Александр Васильевич… со мной.

-   Ну, так что у Вас случилось, рассказывайте, - предложил Ясенев новоназначенному начальнику городской милиции, когда они расположились втроём в переговорной комнате, - от полковника Фомина у меня нет секретов, можете смело говорить.
-   Так точно, докладываю…
-   Давайте без церемоний, лейтенант, здесь все свои, -  поморщился генерал, присаживайтесь.
-   Да, спасибо. По Вашему поручению, товарищ генерал, я провёл ускоренное дознание по поводу Вашей дочери. Допросил в том числе рядового Омельченко и мелкого жулика Серова, подельника которого по кличке Бык, махрового рецидивиста, застрелил… товарищ Горин.
   Выяснилось, что задачу по похищению и дальнейшему удержанию Вашей дочери с целью понуждения её отца, то есть Вас, к принятию нужных ему решений, ставил лично това… гражданин Мамедов.
-   Подождите, - нахмурился генерал, - как-то Вы это витиевато, можно попроще, человеческим языком? То есть бывший начальник милиции похищает мою дочь с целью шантажа?
-   Так точно. В этой связи я прошу у Вас санкцию на:
   Первое - задержание гражданина Мамедова Рустама Мамедовича, майора, члена горкома партии;
   Второе – допрос, то есть, извините, … собеседование с Вашей дочерью.
 
-   Молодец. Теперь всё чётко. Разрешаю задержание гражданина Мамедова. Секретаря горкома беру на себя. А какова цель… собеседования? С моей дочерью? Без этого нельзя? Она только что пережила смертельную опасность и боюсь не в том состоянии…
-   Видите ли, товарищ генерал, из материалов допроса, следует, что Ваша дочь… как бы это помягче… предрекла смерть сержанта… очень достоверно. Буквально за несколько минут до его фактической кончины. Указав даже причину летального исхода…
   Да, а затем и гражданину Мамедову тоже.
   Причём сегодня и от руки его брата.
   Так и сказала при нескольких свидетелях, что его сегодня застрелит брат.
   К тому же это было в присутствии Гориных, коих я тоже хотел бы допросить, тем более, что один из них, старший, застрелил рецидивиста Быка.
   А до этого, недавно, наверное, Вы помните, покушался на него же. В камере предварительного заключения.
   А ещё раньше водитель Горина, мальчик с непростой биографией, отсидевший за убийство, то же рукоприкладствовал гражданина Быкова.
   Как-то всё это выглядит…

   Генерал Ясенев остановил молодого начальника милиции подняв вверх ладонь, - вот что Виктор…Николаевич кажется?
-   Так точно.
-   Радует, что Вы так резво взялись за работу. Но только не стоит бежать впереди лошади.
   Нам важно качество расследования. Невиновность превентивна. Это Закон. Надеюсь Вы как новый, молодой и прогрессивный начальник городского отдела милиции будете строго стоять на соблюдении Закона и Процедур.
   Кстати сказать, гражданина Мамедова мы задержали, но он успел сбежать из-под стражи. И к его поиску уже подключились товарищи из МГБ по моей просьбе.
   Прошу работать совместно. По-товарищески. Постойте, Вы сказали брат? – генерал решительно понялся с мягкого дивана, - Александр Васильевич, ещё раз переговорите с фельдшером в медпункте, объясните ей чрезвычайную важность показаний раненой девушки. Встретимся здесь же через двадцать минут. И пригласите пожалуйста ко мне Гориных, только без лишнего шума. А сейчас, оставьте меня на пять минут, надо сделать звонок. Без лишних ушей. Вас, полковник это не касается… Что, лейтенант? Что вы мнётесь? Что-то ещё?
-   Извините, товарищ генерал, я ещё хотел два слова сказать о происшествии на аэродроме.
-   Хорошо, сходите сначала за Гориными, а я пока позвоню.
   Николай Павлович дождался пока удалится начальник милиции и поднял трубку телефона, -  один одиннадцать, барышня… алё, Ясенев это, что там у вас, докладывайте.
 
   Полковник Фомин, незаметно поглядывающий на командира, понял по его неподвижному лицу – ЧП.
-   Один? Степень ранения? Хорошо, окажите медпомощь и отправьте в городскую больницу. Именно. Это приказ.
   Оставшихся под замок… Нет допрос не проводить. Дождаться меня или полковника Фомина… Будем позднее. Накормите их, напоите… Нет, нейтрально-вежливо. Никаких спецсредств, никакого насилия. Выполняйте.

   Положив, трубку, он ещё несколько секунд смотрел хмуро на старого фронтового товарища, потом весело улыбнулся и потёр ладони, - купились, похоже. Трое. Влезли через воздуховод, который был предварительно зачищен и «выставлен на обозрение». Естественно попали куда надо и увидели, что надо. Не больше, не меньше. При задержании, один оказал сопротивление и был ранен. Не смертельно. Но так даже лучше. Естественнее. Отправим в город на операцию. Там его и навестят хищники.
-   В ГБ сообщить?
-   Нет пока, пусть понервничают. Ну что, где там наша молодая милиция? Зови.
 
   Полковник вышел за дверь и пригласил озадаченных ожиданием братьев Гориных и нового начальника милиции.
-   Видимо представлять вас друг другу не надо, товарищи, поскольку все уже сегодня виделись.
   Лейтенант, кто не знает, с сегодняшнего дня исполняет обязанности начальника городского отдела милиции и к тому же без пяти минут капитан, - начал из далека Николай Павлович, - Виктор Николаевич провёл, оперативно надо сказать, предварительное дознание задержанных на конспиративной квартире граждан и пришёл к выводу, что:
   Первое – вдохновителем, заказчиком и организатором похищения моей дочери является его предшественник майор милиции Мамедов, ныне находящейся в бегах. Цель – шантаж.
   Второе - деликатного свойства заявление, - моя дочь Зара, в присутствии свидетелей, предсказала время и причину смерти старшего сержанта, якобы охранявшего её, за несколько минут до… собственно события; а также заявила о вероятной гибели, бывшего, а в тот момент ещё начальника милиции Мамедова, от руки его брата, сегодня. В присутствии моих уважаемых соратников Ивана Дмитриевича и Владимира Дмитриевича. И ему ещё есть что добавить, так, лейтенант?
-   Так точно, товарищ генерал, я хотел просить, так же, вашего разрешения на допрос Горина Ивана Дмитриевича и начальника аэропорта «Надежда» подполковника Микуцкого.
-   В каком качестве, лейтенант?
-   В качестве свидетелей, конечно. Данные товарищи были свидетелями лётного происшествия на аэродроме сегодня ночью… как Вам известно...

-   Это уж да, - закашлялся генерал, прикрывая рот ладонью, -  это мне хорошо известно. А меня Вы что же не собираетесь допрашивать по этому поводу?
-   Видите ли, товарищ генерал, - замялся Виктор, - мне не ловко как-то просить Вас об этом… но, если Вы сочтёте нужным… я готов выслушать Вас с удовольствием.

   Ясенев тряхнул головой и засмеялся, - нет Вы слышали товарищи офицеры? Как формулирует! ...
   Не возражаю. Исполняйте свои обязанности. Вот только начальник аэропорта не моя номенклатура, так что, тут я Вам не нужен.
-   Дело в том, товарищ генерал, - не согласился нахальный молодой человек, -  что подполковник - герой Советского Союза и Ваша поддержка бы мне очень пригодилась.
 
-   Ну, - согласно кивнул головой генерал, - молодец, далеко пойдёшь. Ладно можешь сослаться на мою просьбу. Просьбу, понятно? Скажете, что ведёте расследование по моему поручению.
-   Спасибо, товарищ генерал! Разрешите приступить? Я бы начал с товарища Горина.

-   Нет, ну Вы посмотрите, - всплеснул руками Ясенев, - прямо выпрыгивает из штанов. Горин мне сейчас нужен. Потом допросите.
   И он тоже герой Советского Союза, что б Вы знали.
   К тому же дважды.
   Начните лучше с начальника аэропорта. В конце концов это его территория происшествия.

   Виктор слегка опешил, - как мы же виделись с Иваном Дмитриевичем… и он даже ни разу… извините я не знал… Поздравляю… То есть я хотел сказать…
Позвольте выразить вам своё уважение, Иван Дмитриевич.

-   Да не тушуйся ты лейтенант,-  поспешил успокоить взволнованного начальника милиции, генерал Ясенев, - тебе крупно повезло, ты стоишь в окружении героев, да-да, и полковник Фомин и Владимир Дмитриевич и Ваш покорный слуга… Владимир Дмитриевич тоже дважды.
   Но мы все люди скромные, так что не бери особенно в голову.

   Лейтенант Караулов в замешательстве стал раскланиваться присутствующим героям, стоявшим с нарочито хмурыми лицами, - с уважением Вас, - повторял он каждому, - пока они, не выдержав напускной серьёзности, прыснули и расхохотались до слёз.
   Горин-младший, вытирая слёзы, подошёл к растерянному следопыту и хлопнул легонько по плечу, - не расстраивайтесь лейтенант, мы не нарочно. К тому же некоторых из нас уже разжаловали.
   У вас то ещё всё впереди.

   Виктор молча смотрел на этих странных людей, таких разных и в то же время похожих, словно объединённых одной большой семьёй. Умеющих решать сложные задачи, при этом простых и даже смешливых, но излучающих какую-то спокойную, внутреннюю силу и уверенность.
-   Удивительно, - думал лейтенант Караулов, -  он говорит «всё впереди», как будто школьный учитель, а ведь мы с ним одного возраста. Но я ему почему-то верю… - Ладно… спасибо… тогда я, пожалуй, пойду?

-   Идите, лейтенант, - улыбнулся генерал Ясенев, и поймайте этих оборотней, выдающих себя за людей. 
   Мы в Вас верим.