Заплаканная террористка

05.04.2017 года.               

Заплаканная террористка.               

  Сейчас все экраны телевизоров, все страницы газет, вся электронная паутина заполнены обсуждением петербургского теракта. И всегда в таких случаях возникает вопрос: «А как у них?». Могу интересующейся публике доложить на показательном примере о серьезном отношении граждан к терроризму, правда, с небольшим предисловием. В Израиле только с моей шахты им. Засядько 20 лет назад жили 51 работник. Это иллюстрация к советскому самому короткому анекдоту: «Еврей – шахтер». Ежегодно на День Шахтера мы поздравляем друг друга с праздником и с грустью отмечаем естественную, все ускоряющуюся убыль за прошедший год. Особо сблизились и дружим семьями-домами трое засядьковцев – я, проживающий на периферии возле границы  с Ливаном, и двое обосновавшиеся в Иерусалиме – главный механик шахты и начальник параллельного участка. Почти ежедневно мы перезваниваемся по телефону, переглядываемся по скайпу. Объединяла нас не только ностальгия по родной шахте, но и страсть к донецкому салу. Дело в том, что этот калорийный и компактный продукт лучше других подходит для питания в подземных условиях. Учтите, что в забое в перерыве пирожные с кофе «на блюдечке с голубой каемочеой» не подают. Улучшишь момент, присядешь под крепь минут на 5-7, раскроишь «тормозок», заботливо завернутый супругой, насытишься салом с хлебом, запьешь водой из фляги, и снова в бой. Ну, и поляна, даже если она накрывалась в ресторане, не обходилась без любимого, разнообразного вида сала . Поэтому, если кто-то из нас ездил в гости домой, обязательно привозил из Донецка презент.

  В 2013 г. я набрал килограммов 12 контрабанды, успешно прошел таможню в новеньком, с иголочки Донецком аэропорту, который еще не носил тогда имя Порошенко, и приземлился в тель-авивском Бен-Гурионе. Здесь я передал супруге чемоданчик в надежде и полной уверенности, что таможенники не заподозрят в ней контрабандистку с некошерным продуктом, запрещенным к ввозу в Израиль. Она, «красивая и смелая таможню перешла» пока служивые усердно шмонали мою абсолютно кошерную поклажу. и мы, благополучно преодолев все барьеры, прибыли домой. Встал вопрос, как доставить вожделенное сало жаждущим его вкусить друзьям? Обычно мы ездили к друзьям раз в месяц, но в тот год, мой напарник ушел в отпуск на 1,5 месяца, чем перекрыл мне кислород, а я не мог допустить, чтобы мои дружбаны исходили слюной столь длительный срок в то время, когда шмат настоящего сала находится в каких-то 300 км. от изголодавшихся шахтеров. Надо признать, что сало под названием «мясо жирное» можно купить у нас в еврейских «русских» магазинах, коих в моем городишке на 25 тысяч душ приходится аж пять штук, но, ребята, вкус местного деликатеса для нас не катит. Дело в том, что израильские арабы-христиане занимаются свиноводством, но кормят скот апельсинами. Можно ли себе представить, что дончане, привыкшие к добротному продукту, вкушали сало с апельсиновым привкусом?
 
  Короче, снаряжаю я свою контрабандисточку с 8-ью килограммовым тормозком и отправляю на побывку в столицу. В промежуточном городе Афула автобус останавливается на 10 мин. и пассажиры выходят на перрон по своим делам – кто поесть, а кто наоборот. Замечено, что женщины слабо ориентируются во времени и пространстве (рискую быть погрызенным разгоряченными феминистками). Подходит наш гонец к месту, где стоял автобус, а его-то нет. Шахтарочки, всегда готовые к самому худшему, что может случиться с мужьями на производстве, привыкли стойко переносить невзгоды. А тут – слезы с глаз: «Где искать посылку? Может, выбросят содержимое на помойку? Как оправдаться потом перед салолюбивыми мужиками?». Среди ожидающих сразу нашлось несколько жалостливых: «Женщина! Почему ты плачешь?». –  «Автобус ушел, а там в сумке  са… самые необходимые мои вещи-и-и». – «Так это твоя сумка! Не волнуйся, успокойся! Наш автобус отогнали на дальнюю стоянку, нам скоро пришлют другой. Уже вызвали взрывников». Рев усилился – пред глазами злоумышленницы нарисовалась картина-натюрморт – на святой земле стоят святые деревья, увешанные после взрыва ошметками «кошерного» сала. На плач женщины обратил внимание крутившийся поблизости секьюрити. Он сразу разобрался в чем дело, позвонил своим соратникам и подзадержал выезд взрывников. Стражник повел «террористку» к автобусу и по дороге успокаивал ее как мог. Возле автобуса были только двое полицейских, а водитель прохаживался в метрах 50-ти. Полицейский: «Какого цвета твоя сумка?», – «С-с-син-я-я», – «Что в ней?», – «Е-е-еда и кофта». Заходят в салон, пропуская вперед, как положено по этикету, пожилую женщину, следя за ее действиями. «Шахидка» не сплоховала, сразу устремилась к своей драгоценной посылке. Команда для подозреваемой: «Открывай!». Сверху лежала кофта, лица сопровождающих расплылись в улыбке: «Успокойся, все в порядке, будь внимательна впредь». Подозвали водителя и все поехали к месту посадки пассажиров.

  Входящие в салон с сочувствием и подбадривая смотрели на реабилитированную террористку, ни один не упрекнул растяпу за задержку рейса на четверть часа, как это было бы в других странах. Кстати, если ВЫ заметили, в «цивилизованном» Израиле, в отличие от «дремучей» России, все – и стар, и млад обращаются друг к другу на «ты». К пережившей стресс супруге подсела попутчица, успокаивала ее и рассказала предысторию эксцесса. По прошествии 10-ти минутного перерыва водитель включил двигатель и начал движение. В это время он услышал: «Здесь подозрительная сумка». Салон изначально был заполнен наполовину, и поэтому соседнее кресло супруги было занято синей кошелкой с салом. Израильтяне не натыкаются на бесхозные вещи, а всегда глазами ищут их повсюду – так они приучены жизнью. Водитель открыл двери, все спокойно, по привычке вышли. Дальнейшее развитие события для пассажиров могло протекать по двум вариантам: или подадут резервный автобус в течении получаса, или возвратят застрявший на полпути, если, конечно, не придется его взрывать на месте.

   А ребятам моим сало, приправленное таможенно-террористическими пряностями, особо понравилось, и продержали они у себя гонца четыре дня вместо намечавшихся двух.