Про кота

Не сказать, чтоб Люська отличалась строгими моральными правилами, но матерью она всегда была отличной.  Потомство оберегала до момента, пока котята не начинали охотиться и кормить себя сами.
В подвале было сухо и тепло. Изредка шмыгали неосторожные мыши. Сосед ее, Бомж Михалыч ловил их в тяжелые дни, угощал Люську, приносил ей водички.
Вообще, Бомж Михалыч человек был душевный, добрый. Люську не обидел ни разу, охотно делил с ней теплый подвал в периоды ее недолгого материнства, подкармливал, гостям своим в обиду не давал.
Познакомились они, когда Люська окотилась  в самый первый раз.
Почуяв разрывающую боль, кошка спряталась тогда в подвале, тяжело дыша, завалилась в угол на тряпки и изредка помяркивала, когда становилось уж совсем невмоготу. Человек возник, когда первый ее отпрыск уже был на подходе, бежать от незнакомца не было ни сил, ни возможностей. Боль шла волнами, сковывала челюсти и не давала ни кричать, ни дышать.
Люська видела раньше этого растрепанного, черного и маленького, как гном, человечка. Знала, что зовут его Бомж. Дети обычно так и кричали ему в спину: «Бомж, Бомж!» А когда он оглядывался, прыскали по кустам
Сейчас он склонился над беспомощной кошкой, и она уже приготовилась погибать со всем своим не рожденным еще потомством. Но Бомж ее не тронул, наоборот, воды в чеплашечке принес
Дальше зажили они мирно и дружно. Котят тогда родилось пятеро, лезли постоянно к материнской титьке, блаженно зажмурившись, сосали теплое молоко, наливались силой, росли и крепли. Скоро из тощих крысят превратились в озорных пушистых котят, чаще спали не под Люськиным боком, а взгромоздившись на Бомжа. Пахло от него успокаивающе-родным перегаром, немытым телом, и  во время сна он рокотал, как мамка, только куда громче и раскатистей.
Иногда к нему  приходили гости. От них Люська и узнала, что у Бомжа еще есть и отчество: Михалыч, и с тех пор про себя называла его только по имени-отчеству.
- Ха, Михалыч! Да ты совсем обрусел! Даже кошаков завел, - рассмеялся его тощий друг с язвой на щеке, когда увидел котят в первый раз.
- А по е.лу не въе.ть, - добродушно отозвался Бомж, - Сам ты брусок, я еще ого-го-го! Машку знаешь? Так мы с ней тут однажды…
Люська задремала, сквозь сон до нее долетали обрывки малопонятных разговоров, звон стаканов, шорох мышей.
- Дурак ты, Михалыч! Обрусел — эт не брусок же. Хозяйством оброс значит, скотинку там завел, ну, это.. ну, дом там.. понимаешь.. - тощий смачно отрыгнул, икнул и потянулся за новой дозой смачно пахнущей жидкости
- Ты это.. Михалыч, ты Толяна-то слушай! Он же это.. как это, ну б.ть, ну.. умный. Институт кончил, вот. Этот.. ну.. фи.. фи
- Физрук? - подсказал Михалыч
- Сам ты физрук! Без рук — раскатисто заржал третий. - Фи.. б.ть, фи.. как его? Да х.. с ним, который пиз.т много грамотно
- Филолог! - подсказал тощий.
- Вот! Я ж и говорю: фруктолог! Ну давай за кошек. И за Михалыча-бруска — снова заржал третий щербатый.
- Ща въ.бу между глаз! - хрипло закричал Михалыч! - Ты чо б.ть, нарываешься чтоль!
- Да тих, тих, че ты. Давай за продолжение рода человеческого
Чокнулись, наконец-то.
- Щаз я их кормлю, а зимой в голодуху — они меня, соображать ж надо! - сопя и жуя краюшку объяснял Михалыч — Подрастут к Новому году, ты первый пробовать прибежишь.

К зиме, когда котята подросли, окрепли, научились ловить нерасторопных мышек, Люська вернулась к хозяйке. Пробралась в знакомый подъезд, села под дверью квартиры и начала истошно кричать, требуя, чтоб ее немедленно впустили в дом и навалили целую миску жирного корма.
История повторялась из года в год, короткая кошачья память не позволяла удержать воспоминания о котятах. А лет примерно через пять-шесть родился у Люськи Кот.
Вернее, котят было в этот раз трое. Котята — и котята. Тощие, страшные, лысые. Всё, как обычно. Два мальчика и девочка. Девочка была точно копией Люськи, даже пятно на лбу то же.
- Надо же, - удивлялся Бомж Михалыч, - ты, Люська, видать с этим согрешила, как он, клоном. Один в один себя родила! Не к добру, ох, не к добру.
- Ох и дурак ты, Михалыч, - ржал тощий филолог. - С каким клоном она грешила. Думай, чо мелешь. Иди-ка выпьем за новорожденных-то! С рождением малышей Вас, Людмила Сергеевна!
И снова раскатисто ржал на весь подвал.
Словом, рождение деток отметили радостно и весело. А дальше времена настали тяжелые. Бомжа Михалыча промозглой ноябрьской ночью зарезали дружки, видно, не поделили  то ли бутылку сивухи, то ли Машку-чаровницу. Люська, сбежав от детей к хозяйке, так и не дошла до знакомой двери. Не вовремя пьяный жилец завернул во двор на всей скорости. Остались котята в подвале совсем одни, предоставленные сами себе.

***

- Лююююсяяя! Люююсяя! Кысь-кысь-кысь! Люська! Ах ты, курва шерстяная! Опять запропастилась! Лююююсяя!
- Чего кричишь, Степанна?
- Так Люська моя запропастилась! Нагуляет котят, сбежит под осень, так обычно возвращается уже к этому времени. А тут запропала совсем. И сердце щемит уж. Как я без Люсеньки-то моей.- Степанна, сколько могла, сдерживала слезы. А тут не выдержала, разрыдалась, чуя беду.
- Слушай, Степанна, тут понимаешь дело какое. - Соседка замялась, не зная, как сообщить старушке, что единственное родное существо ее сбила машина месяц тому назад.
- Люсенька! - радостно вскрикнула Степанна. - Куда ж ты запропастилась, окаянная! А худая-то какая! Ну пойдем, пойдем, моя хорошая, я уж и консервов-то тебе накупила.
Кошка беспомощно оглянулась на окна подвала, на братьев, на опешившую соседку, которая пыталась найти рациональное объяснение такому воскрешению из мертвых.

***

Двор был небольшой, скрытый за тенью деревьев. Благодатный двор. Собаки с больших улиц сюда не добегали, псы, которых хозяева выводили вечерами на поводках, Кота знали с самого его рождения, потому не обижали, дружелюбно помахивали хвостами при встрече. Люди во дворе жили не жадные, объедками делились щедро, некоторые даже оставляли мусорные мешки у подъезда, чтоб Коту не запрыгивать на большой мусорный бак, а спокойно полакомится в безопасной обстановке.
Кот в благодарность следил за порядком во дворе: гонял жирных чаек, следил, чтоб живность гадила за пределами двора, сам дела свои делал исключительно ночью, в укромном уголке песочницы и сразу закапывал срамные свои итоги.
Жильцов Кот знал поименно, благо, жило их в старом дворе не много.
Вон в окне на третьем этаже сидит на подоконнике сестра его Люська. Кошечка она симпатичная, по весне сговорчивая. Да и хозяйка у нее — мечта маргинала. Видит плохо, памятью слаба, живность дворовую покормить может несколько раз за день
Под  Люськиной квартирой живет алкоголик Игнат.
Игнат  мужик был мирный, котенка из подвала даже себе забрал. Но стоило ему принять хоть пару капель храброй воды, становился  существом страшным, злобу вымещал на всех, кто окажется в зоне досягаемости. Сначала это были жена с сыном, потом котенок. Пару лет назад , после очередного празднования какого-то события, Игнат не смог встать. Увезли его тогда на большой горбатой машине с красной полосой. Когда Игнат вернулся, Кот не видел, но Пират рассказывал, что лежит теперь хозяин, не встает совсем. Ходит к ним юркая соседка Светка, тетка живая, крикливая, приносит Игнату суп, обтирает иногда. Игнат только хмыкает да мычит, видно, больно ему очень. На спине красные язвы, как у лишайного Борясика из соседнего двора, худой, как скелет. Пират такой видел однажды по телику. А сейчас телик Светка продала, да вообще все продала. Обтирает Игната и пришептывает: «Когда ж ты сдохнешь, алкашня проклятая! Не квартира, так и не посадила б ярмо такое на шею себе. Мало спиногрызов мне своих, с тобой еше связалась. Тьфу, провались!» Пирата, правда, не обижала. Супа и ему приносила. Есть, конечно, такое даже Пирату было пакостно, но внимание-то — оно ж и коту приятно!
Ах, да. Вы же с Пиратом не познакомились еще. Забрал его Игнат к себе вскоре после Люськи. Назвал Эйтыпаскуда. Трезвым кормил, смотрел с ним пузатый телик. А во время  запоев становилось Пирату совсем тяжко. Сначала Игнат пел веселые частушки. Пират прижимал уши и шкерился под диван, чтоб переждать грозу. Но Игнату мало было частушек. После второй половины бутылки начиналась стадия «Поговорить за жись». Пират за хвост извлекался из-под дивана, водружался на стол, отвлекался копченой колбасой и на него лился бесконечный поток жалоб  на правительство, курву-жену, которая не давала видеться с сыном, на злодейку-судьбу, неблагодарных соседей, отсутствие нормальных начальников, которые ценили бы его золотые руки и покладистый характер.
 А потом начиналось самое страшное. Разжалобив себя до точки кипения, Игнат начинал крушить все вокруг. Однажды Пират не успел ускользнуть, Игнат схватил кота за ногу и швырнул об стену со всей дури. Не случайно говорят, что у дворовых кошек по 9 жизней. Пират в тот раз оклемался, но сломанная челюсть срослась криво, лапа тоже. С той поры и получил он от соседских ребятишек кличку Пират за хромоту и угрожающий вид. Игнат наутро того дня долго плакал пьяными слезами, клялся и божился «ни капли, ни-ни». Слово свое, конечно же не сдержал, но с тех пор, прежде, чем выйти в астрал, Пирата предусмотрительно выгонял за дверь. Пират котом был умным, под дверями не кричал, понимал, что снаружи ему безопаснее, шел навестить брата. Зиму коротали они на трубах в подвале, летом грелись на лавочках во дворе и обсуждали свои кошачьи новости.
В 16 квартире, на первом этаже живет жирный Вай-Фай. Скотина редкая. Во дворах такие не водятся. С ним проживает тетя Люда, женщина юркая, громкая, домовитая и добродушная.
Еще одна редкая скотина живет под крышей на третьем этаже. Зовут Виталик. Виталик хоть и человек, но подрать его хочется, как мерзкого раскормленного домашнего пушистика. Смотрит на всех сверху вниз, котов — так вообще за живность не считает. Пират рассказывал, что жил раньше Виталик в большом доме на большой улице и попал к ним во дворик после какой-то жуткой истории.
В 21 квартиру въехали новые жильцы, Кот пока познакомился только с мелким Стасиком, когда Стасик откопал в песочнице тщательно спрятанные кошачьи боеприпасы. И со Стасиком познакомился, и с мамашей евошней. Неприятная женщина, надо сказать. Чуть что — сразу в истерику. Подумаешь..
Одним слово, публика во дворе жила колоритная, разношерстная и до боли знакомая всем, кому довелось пожить вот в таких уютных дворах на окраине маленького провинциального городка