Тёмные воды души моей. Продолжение 19

                Особенная. (апрель 1953г. Норильск)
   
   Магомед Толбоев прикрыл ладонями рот, как будто боялся сболтнуть ещё что-нибудь.
   Галина едва держалась на ногах с расширенными от ужаса глазами. Её поддерживала, приобняв детской рукой за талию, Зара, по-видимому сейчас единственный человек в комнате сохраняющий спокойствие.

-   Магомед, - обратилась, дочка генерала к проштрафившемуся водителю, после некоторой всеобщей паузы непонимания и страха, - раз уж так случилось что Вы, совершенно нечаянно, проговорились, быть может тогда было бы логично всех успокоить дальнейшим рассказом о событии со сгоревшим автомобилем Ивана Дмитриевича, ведь кажется он жив и здоров, как и его брат, как и Николай Павлович с его столичными гостями…

-   Вот я, глупец. Просил же меня Иван Дмитриевич… Подвёл его. Даже теперь не знаю… как он будет мне доверять. -  А ведь я ему всем обязан. Сгинул бы уж давно если бы не он… что теперь? Простите, я не могу…

-   Ладно, что уж теперь, не переживайте Вы так, - попробовала успокоить Галина Михайловна расстроенного водителя, - случилось, бывает. Мне кажется Иван Дмитриевич простит Вам эту оплошность.
-   Да, простит то конечно, простит, - покачал головой Магомед тяжело вздохнув, - вот только доверять больше не сможет и справедливо… и поделом мне.

-   Вот, что, девочки, - пришла в себя Анастасия Михайловна, - а давайте-ка забудем эту нечаянную оплошность юноши. Ведь в конце концов действительно, все живы и здоровы. А если Иван Дмитриевич и папа нашей Зарочки посчитали не нужным нас беспокоить этими событиями, значит так тому и быть. Они ответственные мужчины и знают, что делают.
-   Я согласна, - поддержала матушку дочь.
-   И я, - согласилась дочь генерала.
-   Какие же Вы хорошие девочки мои. Идите ко мне хоть обниму Вас, а то сейчас заплачу.

   Новоявленные подруги присели рядом со стулом Анастасии Михайловны обняв её с двух сторон. Зара положила голову на колени бабушке, и та ласково провела ладонью по её шелковистым волосам. Помолчали.
   В дверь позвонили, а затем послышался скрежет открываемого замка.
   Ребёнок в соседней комнате подал голос.
-   Встречайте, девочки, наверное, Иван Дмитриевич вернулся, только тс-с, - приложила она палец к губам, а я займусь Игорёшей, - Анастасия Михайловна довольно резво поднялась и поспешила навстречу с проснувшимся внуком.

   В распахнутую дверь, навстречу Галине с Зарой ввалились с морозца трое энергичных мужчин, - тук-тук – произнёс весело Николай Павлович, - гостей принимают?
-   Тише папа, - бросилась обнимать генерала дочь, - ребёнок только проснулся.
-   О-о, извините, не рассчитал, - перешёл гость на шёпот.

   Галина Михайловна остановилась напротив Ивана Дмитриевича и не решалась проявить себя в каком-либо качестве. Кто она здесь? Гость? Случайная прохожая? Необъявленная подруга? Но очевидно, что не хозяйка.

-   Привет, девочки, - негромко выкрикнул из- за спины брата, Владимир, чаем напоите?
   Конечно, - обрадовалась Галина, сейчас поставлю, - она развернулась что бы пройти на кухню, но её успел поймать за талию Иван Дмитриевич и развернул лицом к присутствующим, - вот, кто ещё не знаком, это Галина. Моя невеста. Я сделал ей предложение, и она была столь добра, осчастливив меня своим согласием. Мама Галины, Анастасия Михайловна, низкий ей поклон, одобрила наш союз.

-   Да-да и сделала это со всей душой, - показалась на пороге соседней комнаты с малышом на руках, лёгкая на помине, матушка. - И я счастлива, потому что отдаю свою дочь любящему сердцу.
   А сейчас, доченька, ты поухаживай пожалуйста за мужчинами, а я переодену самого главного мужчину и дам ему бутылочку со смесью. Извините меня. Рада познакомиться с Вами Николай Павлович! Зара немного о Вас рассказывала. Она вас любит и гордится Вами.
-   Спасибо, сударыня, - генерал коротко склонил голову, - у Вас доброе сердце.

-   Завтра в одиннадцать ноль-ноль у нас с Галиной официальная церемония в ЗАГСе, - продолжил Горин, - кто хочет и может присутствовать - будем рады, а потом прошу всех на дружеский обед в ресторане Таймыр.
-   Прекрасно, - заявил генерал радостно, мы долго ждали, когда же ты наконец встретишь свою половину и вот свершилось, -  он приобнял по-дружески фронтового товарища, -  Галина Михайловна вы не беспокойтесь, мы собственно зашли на минуточку, хотели переговорить с Зарой, так ничего особенного, кое-что уточнить, если позволите в гостиной.
-   Конечно, Николай Павлович, мне даже неловко, я здесь пока ещё не хозяйка, но думаю не будет же против Иван Дмитриевич. Вы пока общайтесь на здоровье, а я всё- таки поставлю чайник. Пирогов мы ещё не успели напечь, но у нас есть вкусные печенье и брусничное варенье, правда Зарочка?
-   Да папочка, такого варенья ты ещё не пробовал – пальчики оближешь.
-   Ну, хорошо, спасибо, наверное, для стаканчика чая с брусничным вареньем у нас ещё найдётся местечко, как думаете бойцы?
-   Да-а, с удовольствием, - быстро согласился Владимир.
-   И я не против, - Иван Дмитриевич поцеловал невесту в щёчку, спасибо, мы скоро.
-   Иван Дмитриевич! - задержал на пороге в гостиную, своего шефа, Магомед, - мне нужно Вам кое- что сказать…
-   Хорошо, но это терпит ещё минут десять? Мы сейчас переговорим с Зарой и потом…
-   Да, конечно, извините.
-   Ну, решили.

   Генерал с дочерью и братья Горины закрылись в просторном зале, расположившись друг против друга за круглым столом посреди комнаты. Их ноги упёрлись в мягкий пружинистый ковёр на полу.
   Зара легкомысленно облокотилась на белую скатерть покрывавшую высокую столешницу, - так что же ты мне хотел рассказать папочка? - весело поинтересовалась она, укладывая узенький подбородок на свою маленькую раскрытую ладонь.
 
   Женщина в белом халате с глазами полными любви и сострадания насмерть удерживала проход в медкабинет от посягательств статного офицера которому едва доставала до плеча, упершись ногами и руками в проём двери.
-   Да, что же Вы как на распятье. Мне просто надо допросить свидетельницу.
А Вы препятствуете, чем нарушаете Закон. Лучше отойдите по-хорошему, - убеждал полковник Фомин несговорчивую хозяйку медпункта.
-   Я уже всё объяснила Вашим соратникам. Приходите завтра. Девочка чудом жива осталась. Сквозное ранение. Я не позволю её сейчас беспокоить.
-   Пожалуйста, трижды уважаемая доктор, не вынуждайте меня применять силу.

   Защитница медпункта помрачнела, - Вы что же, русский офицер, воин, угрожаете силой даме?
   Полковник взмахнул руками, - ну да, ну да, простите… Погорячился я… С дуру. Не беспокойтесь. Не драться же с Вами в самом деле. О - хо - хо… Даже и не знаю, что с Вами делать? Не на фронте же. Не очень умею со своими… Ладно, ухожу, но не прощаюсь. Позову кого-нибудь на подмогу. Варвар, а не женщина, - констатирвал он
в сторону, кому-то невидимому.

-   Спасибо, офицер, - стойкая женщина в белом халате, освободила проём двери, устало встряхнув руками, и крикнула вдогонку: - может и не очень женщина… да… и зовут меня Варвара… Семёновна, я.
   Полковник махнул рукой не оборачиваясь.
-   Ну, вот и договорились, - удовлетворённо заметила Варвара Семёновна, запирая за собой дверь на задвижку изнутри.

   Слегка раздражённый полковник Фомин вышагивал по длинному коридору гостиницы, выговаривая двум сопровождающим его офицерам, - такая маленькая, но вредная. Вот что теперь с ней делать? Молодец конечно. Защищает раненную. Но девицу то, надо всё равно допросить и сделать это сегодня. Сейчас… Есть идеи? Где этот… мальчик? Новый начальник милиции?
Пусть обеспечит нам доступ… к телу.
-   Он в вестибюле, товарищ полковник, допрашивает свидетелей, которые нашли и притащи… извините, доставили эту даму сюда. Седой там же.
-   Давайте туда.

   Генерал с нежностью смотрел на приёмную дочь, подыскивая нужные слова. Её детская непосредственность, искренность, открытость и чистота вызывали в нём настоящие отцовские чувства любви и жалости одновременно.
   Он даже не подозревал раньше в себе этих странных совершенно не свойственных ему чувств. Они расплавляли его, как мороженное на солнце, делали мягче, слабее, уязвимее. Это вредило его работе, миссии посвящённой служению Отечеству, борьбе с врагами не на жизнь. Он отчётливо это понимал, но уже ничего не мог с собой поделать. Любовь и нежность к этой по существу чужой ему девочки, рано потерявшей отца и мать; прошедшей далеко не детские страдания, голод, боль и унижение приёмников-распределителей, побои и грязь бездарных случайных людей, попавших в воспитатели домов -интернатов, от издевательств и унижений которых дети сбегали на фронт; проросли в нём как метастазы в онкологическом больном, не оставив никаких шансов.
  ОНА стала для него всем, безраздельно захватив в плен и его сердце и его мозг.
 
-   Девочка, моя, - начал из далека генерал, - мне совсем не хочется возвращаться в недавние события, они крайне неприятны и болезненны для тебя и нас всех, но… понимаешь могут пострадать ещё другие люди и уже пострадали… и что бы помочь им, и может быть кого-то успеть спасти… нам потребуется твоя помощь. Могла бы ты с нами поговорить? Хватит ли тебе сил и выдержки? Для нас это очень важно. Но если ты не готова, то мы поймём и не осудим. – Николай Павлович поискал глазами поддержки у братьев Гориных.
   Оба молчаливо склонили головы.
-   Разумеется, папочка, я всегда буду рада тебе помочь и друзьям твоим тоже. Мне кажется я догадываюсь что Вас интересует, - её изящные пальчики заученным жестом поправили сбившийся локон ассиметричного каре.

-   Надо же, - ностальгически заметил Владимир, любуясь бледным лицом девушки - как она похожа на свою мать, просто одно лицо и …
   Иван незаметно толкнул младшего ногой, вернув из мира воспоминаний, - … и жесты, - закончил Владимир, - извините я… нахлынуло…
   Присутствующие деликатно промолчали.

-   Наверно Вас интересует история с тремя погибшими сегодня мужчинами?
-   Совершенно верно, дорогая моя, - генерал нежно взял свободную ладонь дочери в свои руки, - только почему ты говоришь о трёх погибших? Нам достоверно известно только о двух случаях. А вот третий мужчина скрылся, и мы его сейчас ищем.
-   Он тоже покинул этот мир, папочка.
-   Ты в этом уверена, милая?
   Зара утвердительно кивнула головой.

-   Простите, что вмешиваюсь, - Горин-старший придвинулся поближе к девушке, - а Вы не могли бы, Зара, уточнить при каких обстоятельствах это произошло? Может, хотя бы примерно, место происшествия?
-   Я уже говорила раньше, его застрелил брат, а место… девушка отклонилась назад, её отрешённый взгляд остановился на хрустальной подвеске люстры блеснувшей преломленным лучом яркой лампы, - не очень видно, темно… чёрные длинные линии…

-   Чёрные, длинные линии, - повторил про себя Иван Дмитриевич, - маловато для идентификации, может ещё что-то, какую-то дополнительную деталь? Если можно?
   Девушка закрыла глаза, - кажется это похоже на берег… да замёрзшая река… или нет, пруд, длинный такой… и чёрные линии вдоль берега… Это всё что я вижу, извините.
-   Спасибо, это уже кое-что. Надо подумать.

-   Доченька, - вмешался опять генерал, - я всё же хотел ещё уточнить про первую жертву.
   Свидетель, рядовой Омельченко, ссылается на какие-то твои слова за несколько секунд до трагедии и не менее странные после.
   Ты можешь это как-то подтвердить или наоборот опровергнуть.

-   Да, папочка, только ничего странного в моих словах не было. Я сказала, что у него больше нет времени.

   Генерал оглядел присутствующих и максимально мягко переспросил,
-   А зачем ты это сказала, родная? Для чего?
    Девушка помрачнела, вспоминая недавние события.

-   Николай Павлович, простите, что вмешиваюсь, но может не стоит, сейчас именно продолжать - порекомендлвал деликатно Владимир, - мне кажется ей нехорошо.
-   Да, конечно… ладно, давайте перенесём беседу на будущее. Если понадобится, - согласился генерал и поднялся со стула.

-   Нет-нет, папа, всё хорошо, я в состоянии отвечать на вопросы. Спасибо, Владимир Дмитриевич за заботу, но лучше сейчас ответить на все вопросы, чем продолжать жить с этим грузом.
   Дело в том, папочка, что тот человек, сержант, настоятельно требовал от меня информацию о том станет ли он генералом.
   Мне пришлось разочаровать его. Я объяснила, что времени у него больше не осталось.

-   А почему он, доченька, требовал от тебя эту информацию? Ты же не Пифия какая-нибудь?
   Зара виновато улыбнулась, подняв худенькие плечики, - не знаю папочка, может я чем-то напомнила ему Дельфийскую прорицательницу.
 
-   Да, как-то с трудом верится в его познания древней Греции… И как же ты смогла угадать и событие, и причину? Что там за косточка, напомни пожалуйста?
-   Фалангс титрия, папочка.
-   И что же это значит?
-   Это значит, папочка, косточка третьего копытцевого пальца свинки.

    Генерал помолчал, рассматривая с удивлением заново открывшуюся дочь, - а скажи-ка, любимая, - тихо попросил он, - откуда у тебя такие познания?

-   Один из интернатов был временно размещён в бывшей библиотеке. Там было очень много разнообразных книг. В том числе в старинных кожаных переплётах с застёжками. Их никто не читал.
   Я любила пробраться тайком в хранилище, расположенное в полуподвале и предаться чтению подставляя пахнущие грибами старые страницы, лучам узких просветов вверху сводчатых потолков из кроваво-красного кирпича.
   Читала запоем всё подряд.
   От средневековых романов Гальфрида Монмутского и Хросвиты Гандерсгеймской до современных книг по почвоведению и инженерной геологии.

   Все трое мужчин недоверчиво слушали эту хрупкую девушку с детским лицом, которое медленно менялось, расцветало словно подсвечиваясь изнутри матовым светом.
   В ней просыпалась и росла на глазах какая-то неведомая сила, заискрился глаз, в воздухе гостиной проступил грозовой запах озона.

-   От древних чернокнижников Герберта Орильякского, Джона Ди и Джамбаттиста делла Порта, до нынешних Нильса Хенрика Давида Бора, Джона Бардина и Джозефа Джона Томсона, - продолжила она перечислять малознакомые для присутствующих, имена.

-   Постойте, Зара, - первым очнулся от морока Владимир, - что Вы такое говорите? Причём тут чернокнижники средневековья и тем более нынешние, как Вы выразились? К тому же «нынешние» вовсе не чернокнижники, они ученые и …

   Девушка остановилась, взглянув на Горина-младшего с сочувствием, - это, Владимир Дмитриевич, зависит от угла зрения.
   Выражение её лица постепенно возвращалось в привычное детское состояние, искреннее и непосредственное, - Порта, например, организовал в 1560 году в Неаполе «Академию тайн природы», в которой помимо оккультизма занимались естествознанием. Это он сконструировал усовершенствованный вариант камеры обскуры, прародительницы современного фотоаппарата, описал термоскоп и внёс большой вклад в теорию криптографии;
   Джон Ди, кроме каббалистики, спиритизма, оккультизма и гороскопов для королевы Елизаветы I, преподавал геометрию Евклида и написал прекрасные труды по алгебре и механике; Герберт Орильякский …

-   Да, моя ты радость, - генерал поднялся со своего места и перейдя на противоположную сторону стола поднял Зару и обнял, - моё ты сокровище… отчего же я так поздно узнаю тебя, девочка моя, почему же ты мне никогда об этом не рассказывала? 
-   Ты не спрашивал.
-   Я и не догадывался о твоих знаниях и способностях. Не замечал, что ты такая… особенная.

-   Ничего, папочка, я же понимала, что ты погружён в работу государственного масштаба и тебе надо решать судьбы тысяч и может миллионов людей на этой маленькой и хрупкой планете, где всё так шатко и опасно.
   Человек разумный подходит к черте, преступив которую саморазрушится. Но он упорно, можно сказать маниакально, стремится к краю, за которым тьма.
   И я, папочка, не особенная, я как другие – так казалось мне до недавнего времени. Я не догадывалась что мы разные. И мир видим иначе.

-   Герберт Орильякский, - задумчиво повторил Владимир, - мне кажется знакомым это имя.

   Николай Павлович поцеловал дочь и посадил на место, а сам прошёлся по комнате разглядывая заново интерьер гостиной, остановился у книжного шкафа и, склонив голову набок, с любопытством рассматривал корешки многочисленных книг,
- французский средневековый учёный и богослов Герберт Орильякский, мой дорогой друг, знаком Вам вероятно больше, как Папа Римский Сильвестр Второй.

-   Точно! Он же математик, познакомивший европейцев с арабскими цифрами, армиллярной сферой, небесным экватором, эклиптикой и полюсами.
 
   Зара радостно захлопала в ладоши, - как же приятно слушать столь образованных мужчин.
   Генерал и Горин –младший ответили ей лучезарной улыбкой.
   Иван Дмитриевич скромно промолчал.

-   Вы удивительная! Удивительная девушка, Зара, - Владимир не скрывал своего восхищения, - какие таланты Вы ещё держите в секрете? Может быть Вы умеете левитировать? Или овладели психокинезом? Можете сказать о чём я сейчас думаю?

   Дочь генерала улыбнулась, - Вы думаете, Владимир Дмитриевич, о чёрных линиях на побережье.
-   Ну, не-ет, - не поверил девушке ученый, - не может быть… на этот раз Вы не угадали.
-   А, хотите я Вам нарисую эту картинку? – воодушевилась девушка.
-   Нет, зачем же, я вовсе не думал об этом, хотя…
-   Извините, Зара, - вмешался Иван Дмитриевич, - а как Вы это себе представляете? На холсте красками?
-   Нет, могу на листе бумаги пером или карандашом.
-   У меня здесь есть ручка и чернила, подойдёт? - предложил Иван Дмитриевич.
-   Конечно.

   Хозяин квартиры, достал из ящика стола письменные принадлежности: - чернильницу-непроливайку, деревянную ручку с металлическим пером номер одиннадцать и папку из немелованного картона с тесёмками на которой от руки было написано: - бумага писчая.

   Рука Зары с чернильной ручкой зависла над чистым листом, - только я нарисую как я вижу это место.
   Окружившие её мужчины молча кивнули.
 
   Она рисовала быстро и размашисто. Через минуту на столе лежал графический фиолетовый рисунок.
   Мужчины склонились над рисунком, разглядывая его с разных сторон, вертели головой силясь понять скрытый замысел юной художницы.
   Белый лист бумаги двумя размашистыми линиями был разделён на три неравные части: - через центр слева направо пучок почти горизонтальных линий, выше которых условная скоба или слон пьющий воду из озера.  От центра левой кромки листа вниз наискосок тянулись четыре жирных расходящихся линии, с грубо заштрихованным прямоугольным параллепипедом в центре. Слева от этих линий виднелись силуэты условных домов с кривыми окнами. Треть верхней части рисунка занимали несколько сходящихся лучей, вероятно обозначающих хмурое небо.

-   И что это значит? - склонил голову набок Владимир, - похоже на бумеранг с дополнительными деталями.
-   Ты не так смотришь, брат, разверни на девяносто градусов, да вот так. Напоминает что-то? Нет? А мне кажется я знаю это место. Вот смотрите, - Иван Дмитриевич поднял ручку, опирающуюся металлическим пером на чернильницу и используя её в качестве указки объяснил соратникам смысл изображения: - здесь, внутри, как ты говоришь, брат, бумеранга, изображен водоём, точнее его часть. Думаю, это озеро «Долгое». Левое крыло «бумеранга» это берег озера с тянущимися вдоль него двумя трубами тепломагистрали. Заштрихованный параллепипед – деревянная будка, скрывающая задвижки. В левой части рисунка - дома – начало города. Верхнее крыло «бумеранга» - мост из Норильска в Соцгород. Вот эта часть похожая на скобу – Шмидтиха.
-   Да-да, - оживился генерал Ясенев, - теперь я тоже вижу, эта плоская вершина горы Шмидта, похоже.

-   Это, что же, - Владимир Дмитриевич, всматриваясь в рисунок пытался увидеть в нём указанные братом символы, - гора в честь полярного исследователя Отто Шмидта?

-   Расхожее заблуждение, друг мой, - не отрывая взгляда от графики, разъяснял Николай Павлович, - Фридрих Богданович Шмидт, российский геолог, академик российской Академии наук, директор минералогического музея. Первый учёный посетивший эти места.
-   Как? – удивился Горин-младший, - разве не Николай Урванцев, открыл эти места в 1919 году?

-   Второе массовое заблуждение. Братья Киприян и Пётр Сотниковы – хозяева этих мест, привезли сюда молодого тридцатичетырёхлетнего геолога Фёдора Шмидта, так они его звали, ещё в 1866 году, дабы он дал им практические советы по разработке медного месторождения.
   Он же указал им на гору Рудную правее на пол километра от горы его имени, где была обнаружена платина, тогда, правда она не очень ценилась.
   Однако предприимчивые люди научились чеканить фальшивые платиновые дуплоны и квадрупли императора Александра Второго, несмотря на то, что собственно он прекратил чеканить платиновые монеты ещё в 1845 году именно из опасения множества подделок.
   Надо сказать, что действительно трудно было отличить трёх, шести и двенадцати рублёвые монеты императора, отчеканенные из Демидовской самородной платины, от идентичных монет братьев Сотниковых и их подельника сибиряка Фёдорова.
   Мне кажется я тоже прочитал этот рисунок. Предлагаю немедленно осмотреть это место. Иван Дмитриевич, покажете?
-   Разумеется, Николай Павлович.
-   Но надо захватить с собой нового главу милиции, чувствую ему там будет работа.

-   А как же чай с брусничным вареньем? – тихо переспросила Зара, - девочки будут разочарованы. Они вас так ждали. И я тоже.
-   Ну, ничего, - успокоил дочь генерал Ясенев, ещё всё успеем попозже… По крайней мере, завтра точно. За мной коллеги.

   Едва выйдя в холл мужчины оказались в плену прекрасных дам.
-   Всё хорошо, товарищ генерал, поговорили? – пряча беспокойство спросила Анастасия Михайловна.
-   Да, конечно. Всё в полном порядке. Просто нам необходимо срочно отбыть по неотложному делу. Извините, но чай отменяется. Пока отменяется. Но мы непременно попробуем ваше знаменитое брусничное варенье потом. В следующий раз. Спасибо за гостеприимство.
-   Папа, я с вами, - засобиралась девушка.
-   Нет, доченька, как же ты оставишь девочек одних? Надо помочь им. Завтра сложный, насыщенный событиями день, останься. И мне спокойнее.
   Галина Михайловна молча обняла Зару за плечи.

-   Хорошо папа, наверное, ты прав.
   Гости откланявшись ушли, оставив задумчивых женщин у порога.    
   Некоторое время они молча стояли у двери, словно прислушиваясь к нестройным торопливым шагам, стремящимся вниз по ступеням.

-   Что-то мне тревожно, девочки, - Анастасия Михайловна прижала ладони к груди.
-   Ну-ну, мамочка, это серьёзные, ответственные мужчины, - успокоила матушку, Галина, - знают, что делают. Твои же слова… Давайте все же попьём горячего чайку, успокоимся.

-   Да-да, Вы попейте, а я извините, что-то не готова. Пожалуй, пойду посижу с внуком. А Вы пообщайтесь пока без меня, посекретничайте. Дело молодое. Не буду мешать.
-   Ну что ты, мама? Ты совершенно нам не мешаешь. Напротив, мы рады послушать поучительные истории из твоей наполненной жизни. Правда, Зарочка?
-   Конечно, - поспешно согласилась дочь генерала, - Ваш жизненный опыт нам интересен, дабы избежать ненужных ошибок. Не промахнуться, не пройти мимо, увидеть свет, не промочить ноги.
 
-   Спасибо, Вы очень добры. Мои любимые. Я присоединюсь к вам позже.

   Галина держала в подрагивающих руках кобальтовую чайницу из цветного стекла, похожую на большой синий флакон духов и сосредоточенно вспоминала ночное происшествие, - понимаешь тот выстрел прервал мой сон наяву, как раз в это ужасное мгновение… голова моего ребёнка безжизненно откинулась назад и …
   Стеклянная чайница выскользнула из её рук на пол звонко разлетевшись тёмно-синими бесформенными брызгами вперемешку с чёрными коконами из скрученных листьев краснодарского ферментированного чая.

-   Боже мой, - всплеснула руками Галина, - Первый день в гостях, вот безрукая. Что подумает Иван Дмитриевич?
-   Да, ладно не переживайте, Иван Дмитриевич даже не заметит, - Зара склонилась на колени и стала собирать цветные осколки в ладонь.
-   Не надо, порежешься, я сама, - Галина присела рядом - дорогой, наверное, сосуд.
-   Вряд ли, цветное стекло, безделица. Хотя, надо сказать, уютно живёт Ваш кавалер.
-   Мы же перешли с тобой «на ты», подруга.
-   Да-да, извини. Знаешь, я думаю у него тут где-то есть веник и совок.
-   Точно. Есть в кладовке. Я видела.

   Через минуту подруги ликвидировали «аварию» и продолжили общение за столом балуя себя вновь заваренным чаем.
-   И давно ты видишь этот сон? – поинтересовалась Зара рассматривая литой подстаканник.
-   Нет, - вздохнула Галина, - только два дня. Представляешь, замуж ещё не вышла. А снится уже такое… глупость, наверное.
-   Не скажи, подруга, не скажи. Иногда вы видите сны вещие и относиться надо к ним серьёзно.
-  Подожди… мы это кто? Ты что ли себя отделяешь? И как понять вещий он или так…
-  А изделие то не простое, - сообщила Зара продолжая рассматривать подстаканник, - серебро восемьдесят четвёртой пробы, начало века, Фульд Александр Иосифович… Нет, что ты? Ни в коем случае, - она поставила подстаканник обратно на стол, - наоборот я сама их вижу. И довольно часто. Нет я себя не отделяю от остальных, хотя и пришло понимание, что мы разные. Раньше я не очень задумывалась над своими особенностями, полагая что все так видят, теперь знаю - нас немного. Нас, людей с другим зрением и слухом, с дополнительными органами чувств… или может быть с теми же, но более развитыми, тонко настроенными. И это нормально. Разные же у людей лица, рост, физическая сила и сила разума, способности.
   Один видит гармонию в цифрах, другой в красоте, а третий верхом бытия считает возможность вкусно поесть, сладко попить и удовлетворить своё либидо.  Сны? На самом деле все сны вещие. Других не бывает. Но это не есть детерминированность. Точнее детерминированность в данном случае не тождественна предопределённости, поэтому предваряя твой вопрос отвечаю сразу: - да, будущее изменить возможно, потому, что детерминированность будущим это когда предполагаемые субъектом цели в его возможном будущем определяют его поведение в настоящем.

   Галина слушала младшую подругу внимательно всматриваясь в её детское личико. Как это возможно, её речи и возраст были совершенно не совместимы, - смотрю я на тебя девочка моя и глазам своим не верю, откуда у тебя эти познания? Когда ты успела постичь эти вселенские смыслы? Я педагог со стажем, хоть и небольшим, чувствую себя глупой и мелкой рядом с тобой. О чём ты?
-   Странно, ты говоришь, как папа или может как мама… Я о том, подруга, что сон хоть и вещий, но это лишь прогноз будущего.
   Один из вариантов возможного.
   Как прогноз погоды.
   Возможно завтра ты выйдешь замуж. Возможно у тебя родится второй сын.
   Возможно в два года его сердце остановится. Возможно. Наше поведение в настоящем может радикально изменить будущее.
   Нам посылают метки. И это прекрасно, ибо позволяет скорректировать путь.

-   Не говори ничего пожалуйста при маме. Она и так очень взволнована грядущими событиями. Признаться, я и сама последние дни живу в непреходящей тревоге и не могу ничего с этим сделать.
   А от недоброго предчувствия завтрашнего дня у меня холодеют руки. Вот потрогай, - Галина протянула подруге бледную ладонь.
   Девочка положила свою детскую ручку сверху, - действительно ледышка. Чай тебя не согрел.
   Знаешь твоя тревога по поводу будущего сына напрасна, поскольку свадьба завтра не состоится, - Зара прикрыла глаза, - всё очень плохо.
   Галина вздрогнув отдёрнула руку словно обжегшись.

-   Нет не с тобой. Ивану Дмитриевичу грозит смертельная опасность.
-   Что это значит? – едва слышно прошептала побелевшая подруга.
-   Его застрелят в ресторане.

   Стена кухни вздрогнула и поплыла в сторону. Галина с большим усилием пыталась удержать тающее сознание. Но тщетно. Лицо Зары помутнело, её губы шевелились, но речь уже было не разобрать. Столешница наплывала на лицо медленно покачиваясь как тяжёлый корабль на волне - Галина болезненно провалилась в темноту, уронив голову – блаженный покой и глухая тишина.

   Зара набрала в рот холодной воды из-под крана и приподняв голову поникшей подруги прыснула ей в лицо.

            
            Сбылось. (апрель 1953г. Норильск)

   В просторном холле новоявленный начальник милиции допрашивал с «пристрастием» двоих мужчин, подозреваемых в тяжком преступлении. Один из них, вжавшись в широкий диван прикрывал голову локтем, второй, гордо скрестив руки, бросался брезгливым взглядом в склонившихся над ним блюстителей, демонстративно поигрывающих обрезками резиновых шлангов.
 
-   Ну что, так и будете в несознанку играть? ...
   Утяжеляете своё положение, - напутствовал задержанных строгий лейтенант, -  лучше сотрудничать с органами, целее будете.
-   Да мы же сотрудничаем, - оправдывался тот что закрывался рукой, - мы всё вам честно рассказали.
   Зачем нам было тогда тащить раненную сюда, если бы это мы её… как Вы утверждаете? Что мы совсем идиоты что ли?

-   Лейтенант, полагаю они говорят правду, - вмешался элегантный седой гражданин, - вероятно они действительно пытались спасти девушку. Предлагаю вместе со спасителями пройти на место где они её нашли. Покажете? – обратился он к диванным сидельцам.
-   Конечно, товарищ. Пойдёмте, - обрадовался тот, первый - словоохотливый подозреваемый, - мы с удовольствием.
-   За себя говори, - грубо оборвал его второй, - я никуда не пойду, вы превышаете свои полномочия, товарищ лейтенант. Я вынужден буду написать раппорт Вашему начальнику о грубом давлении на ни в чём не повинного человека с целью понуждения его к самооговору.

   Резиновый обрезок шланга обрушился на его голову немедленно.
-   Отставить! – окрик лейтенанта опоздал, - подозреваемый вздрогнув завалился на своего товарища, закатив глаза. Его дыхание остановилось.
-   Зачем вы сержант?  - новый начальник милиции склонился над бездыханным телом, - быстро уйдите с дивана, перевернули на спину, так… на пол быстро… искусственное дыхание.

   Администратор гостиницы и две его помощницы обескураженно наблюдали из-за стойки регистрации за неуклюжими действиями работников порядка. Осуждение и страх читался в их помрачневших лицах.
   Одна из них шепнула что-то на ухо начальнику. Тот кивнул головой, и девушка стремглав бросилась вон из холла в длинный коридор, едва не сбив с ног, энергично вышедшего навстречу, полковника Фомина с сотоварищами.
   Александр Васильевич поймал грудью стремительную девушку и удержав руками от падения заглянул в её испуганное лицо, - живы?
   Она виновато кивнула головой, - простите товарищ…, я не хотела... - Её щёки предательски порозовели под пристальным вниманием солидного мужчины всё ещё удерживающего её в своих крепких руках.
-   А жаль, - разочарованно произнёс полковник, - как зовут то тебя, прелестное дитя?
-   Наташа… Наталия… Простите ещё раз…, наверное, я пойду… а чего жаль?
-   Что не хотела.

   Помощница администратора смущённо замолчала, пытаясь прочесть в пристальных глазах сильного, но, как ей показалось, далеко не молодого мужчины, смысл его короткого спича. Что это? Проходной знак внимания? Приглашение к флирту? Или неподдельный интерес? – Вы знаете, - прошептала она не своим голосом, - я должна срочно найти нашего фельдше…

   Полковник нехотя разжал руки выпуская девушку. Она ещё некоторое время оставалась на месте. Её сознание немного тормозило, - да… спасибо… я побежала.
   Александр Васильевич обернулся ей вслед и вздохнув покачал головой, - стрекоза.
   Ладно, что тут у вас, - попытался он вникнуть в суть происходящего возле дивана… Какого чёрта, лейтенант? Что Вы тут баламутите?

   Лейтенант не ответил, продолжая оживлять бедолагу, пока тот наконец не задышал, забившись в судорогах.
-   Виноват, товарищ полковник, - Виктор откинулся назад, отперевшись руками на пол за спиной. Его лицо покрылось густой испариной, - мы тут воскрешаем умершего.
-   Это похвально, лейтенант, но кажется Вы его уже оживили, - указал он на прерывисто дышавшего мужчину с искажённым лицом. Товарищи, -  Вызовите скорую, дальше не Ваша забота. А сейчас я бы попросил Вас обеспечить мне доступ в медпункт, где находится подозреваемая. Мне необходимо срочно уточнить её показания.

-   Вы меня, конечно, извините, товарищ полковник, - Виктор неторопливо поднялся с пола, стряхивая с рукавов воображаемую пыль, но боюсь Вы преувеличиваете свои права и недооцениваете мои обязанности.
   Проводить дознание гражданских лиц – прерогатива милиции. Кажется, мы не на территории объекта. И я не Ваш подчинённый, напротив у меня к Вам есть вопросы…

-   Как хорошо, что Вы ещё здесь, лейтенант, мы за Вами, - навстречу антагонистически противостоящих офицеров устремился генерал Ясенев в компании братьев Гориных. Чуть позади мягко прикрыв входную дверь двигался Магомед – водитель старшего из братьев.
-   Должен напомнить всем присутствующим, - дружелюбно сообщил генерал, глядя в лицо смутившегося лейтенанта Караулова, - что допрос входящих в спецгруппу офицеров возможен только с моего письменного согласия. А вот дознание в случае необходимости и временная изоляция любых лиц кроме членов политбюро, министров и их замов предписана мне мандатом товарища Сталина, а также решением Совета Министров СССР от января 1952 года. Итак, что за вопросы, уважаемый Виктор Николаевич?
-   Да я, собственно хотел… по-Вашему же поручению…

-   Это крайне возмутительно вскричала хозяйка медпункта!
   Бесцеремонно протиснувшись между офицерами, она склонилась над раненным и осмотрев его голову укоризненно взглянула в лицо генерала, - Как это можно терпеть? Опять такая же рана…
   Сначала бедную девочку по голове, рассекли прекрасное лицо, теперь шрам останется. Потом в неё же стреляли, слава богу жива. Потом шесть трупов, шесть несчастных голодных сидельцев забиты насмерть и брошены на морозе.
   Сейчас этот гражданин с характерной раной. Что вернулся тридцать седьмой? Как это понимать? Кто это сделал? – Она обвила взглядом по кругу скользнув по лицам окруживших её офицеров, - рана совсем свежая. Кто этот изверг? Наталия? – обратилась рассерженная Варвара Семёновна к вызвавшей её девушке, - Вы видели?

   Испуганная работница ресепшен отрицательно покачала головой, отступая назад за широкую спину Ясенева.
   Генерал деликатно поднял под руки возмущённую женщину, - не волнуйтесь, мы обязательно с этим разберёмся, и я лично обещаю Вам сообщить о результатах, а сейчас, давайте мои коллеги помогут занести пострадавшего, к вам в часть… в пункт…, и вы окажете товарищу посильную…

   Вой сирены прервал речь генерала и заставил всех присутствующих взглянуть в окно. Из остановившегося напротив автомобиля скорой помощи выскочили двое санитаров с носилками и бегом двинулись ко входу. За ними едва поспевала доктор с саквояжем в руках.
   Администратор Инокентий бросился им навстречу, предупредительно удерживая входную дверь. Морозный воздух ворвался в фойе сопровождая расторопных санитаров.

-   У вас сегодня открыли сезон, что ли? – спросила доктор удивлённо. Получаса не прошло как забрали подстреленную девушку. И снова раненный? Почему на полу? Ну ка давайте его на диван.
-   Ничего я сам, - отказался пациент от протянутой руки помощи, - спасибо, мне уже лучше. Не надо в больницу.
-   Ну это мне решать, покажите голову… ого, опять такая же картина. Что тут у Вас происходит, товарищи? – обернулась доктор к любопытствующей аудитории, -
а-а, знакомые всё лица, товарищ генерал, похоже Вас преследуют происшествия.
   Утром аэродром, теперь гостиница, а вечером не скажете где будете, чтобы подготовиться…

-   И я рад видеть Вас, уважаемая… Бейла Львовна! Видите, запомнил!  Ещё ночью хотел спросить, но постеснялся, что за чудесное имя такое?

-   Так, собирайтесь товарищ, поедете с нами… и без возражений. На носилки его.
   А вы молодой человек как себя чувствуете, - выхватила она из окружающих Ивана Дмитриевича, - голова не кружится? Нет? Хорошо… Имя как имя, генерал.
-   Как там девочка? - поинтересовалась у доктора, фельдшер Варвара.
-   Думаю всё обойдётся.  Огнестрел не смертельный. Через три недели вероятно выпишем. А вот лицо… нет Вы всё сделали правильно и своевременно. В условиях медпункта лучше и быть не могло, но боюсь останется серьёзный шрам. Жалко, красивая была и не замужем.

-   Позвольте, доктор, на минуточку, я провожу, - её взял под руку седовласый человек с моложавым лицом, - меня зовут Кирилл Никифорович. Чем можно помочь девушке? Какие-то лекарства достать? Деньги, если надо.
-   Нет, дорогой товарищ, тут уж вряд ли можно что-то изменить.
-   Но хоть как-то облегчить её страдания… помочь сохранить лицо…, - добавил он, смущённо, увидев подозрительный, въедливый взгляд доктора, неужели все средства исчерпаны? Жалко девушку, молодая…
-   А Вы, простите кем ей доводитесь?
-   Ну, я… товарищ по… скорее друг… или даже, можно сказать… 
-   Ну, понятно… Вот что, товарищ… помочь Вашей девушке можно только любовью, ясно?
   Хотя… постойте, есть в стране один кудесник, профессор Кузнецов. Пожилой доктор старой формации. Теперь таких не производят.
   Творил чудеса, просто волшебник. Он мог бы, наверное, сохранить ей лицо, но…теперь это невозможно.
-   Умер? – разочарованно произнёс спутник доктора.
-   Нет, но боюсь его положение мало отличается…
-   Как его найти? – воодушевился Кирилл Никифорович, - я всё решу.
-   Он в местах не столь отдалённых.

   Блеск в глазах бывшего политрука медленно угас, - что никак не достать? На Колыме что ли?
-   Нет, говорю же не в столь отдалённых. В прямом смысле. Здесь где-то отбывает, несчастный. Точно не знаю в каком отряде. И действительно жив ли? С нашими то условиями… прости господи, - перекрестилась она.

-   Простите, доктор, - окликнул удаляющуюся пару генерал, - я невольно стал свидетелем, как Вы сказали его фамилия? Кузнецов? Профессор?
-   Так точно, - остановилась доктор.
-   Спасибо. Надеюсь он настоящий профессор. Найду, если жив. За что его власть… невзлюбила? Не знаете?
-   Знаю, считал, что пред доктором как перед богом, все равны. Оказалось, нет. Есть те, кто ровнее. Назвать фамилию?
-   На ушко, если можно.

   Доктор поманила генерала рукой и прислонилась к гладко выбритой щеке:- им был очень недоволен «товарищ Филиппов», - шепнула она и отстранилась.
-   Вот как? – Николай Павлович задумчиво почесал подбородок.
   Доктор утверждающе кивнула головой, - да-да он. Что передумали?
-   Нет, ни в коем случае. Спасибо, Вы смелая женщина. Обращайтесь если будет нужна помощь, уважаемая Бейла Львовна… И мне правда нравится Ваше имя.
-   Что ж, благодарю. Красивая. В переводе с идиша. Моисею Давидовичу тоже нравится.
-   Да-а? И кто же этот любитель сакральных имён?
-   Мой муж…
-   Так и знал, - грустно кивнул головой Николай Павлович, - всегда опаздываю. Мои поздравления Вашему супругу.
    Доктор не ответила. Удалилась не оборачиваясь, за санитарами, спрятавшими носилки с раненным в емкий кузов автомобиля с красным крестом на боку.

-   Так, лейтенант, сейчас с нами на въезд в город, возьмите с собой двух человек. Будем искать тело.
-   Есть, товарищ генерал. Догадываюсь о ком идёт речь. Разрешите взять с собой гражданина нашедшего девушку?
-   Разрешаю. Со мной полковник Фомин и Иван Дмитриевич. Нет, - предупредил генерал вопрос Горина –младшего, - останьтесь здесь Владимир Дмитриевич и Вы, политрук. На Вас гости. Вернитесь в банкетный зал. Пожалуйста.

   Магомед последовал за Гориным-старшим, - извините, товарищ генерал, разрешите обратится к капитану Горину.
-   Что за церемонии, Магомед? Конечно обращайся.
-   Да, спасибо. Иван Дмитриевич, может мне с Вами… или как?
-   Извини, Магомед, не удаётся переговорить, давай попозже. Это же не срочно? А сейчас я бы попросил тебя вернуться к девочкам. Присмотри пожалуйста за ними. Мне кажется они немного не в себе.
   Если что звони в машину… да… только ведь я забыл, машина то наша плакала… Николай Павлович Вы позволите в крайнем случае на Вашу рацию?

-   Да, кстати, спасибо что напомнил, - генерал достал из кармана ключ и протянул его Горину, - теперь это твоя машина, ключ от кабины.
-   Нет, что вы, Николай Павлович, я не могу…
-   Бери, говорю тебе, это подарок от Маршала и от меня, всё согласованно. Магомед вон согласен, да?
-   Так точно товарищ генерал, - вытянулся по стойке «смирно» водитель Горина с горящими глазами, - служу Советскому Союзу.
-   Вот видишь, капитан, радость какая? - указал глазами Ясенев на водителя Горина, - словно ему авто подарили. Не разочаровывай молодца. Да и вот ещё… хотел завтра вручить, да ладно уж за одно.
   Лаврентий Павлович и Ваш покорный слуга вручаем тебе ключи от новой квартиры, четырёхкомнатной, этажом ниже. Поместится теперь вся ваша большая семья. Она с мебелью. Можете только захватить свои вещи и вперёд. А старая пока закрепляется за братом. Бывшая комната Вашей жены и тёщи подлежит возврату горисполкому. Нет возражений?
-   Как-то не ловко мне, Николай Павлович.
-   Перестань, заслужил. Предотвратил катастрофу, спас можно сказать достойных государственных мужей. И всё! Забыли! - замахал он руками, - а то зазвездишься ещё, чего доброго. Вперёд, по коням, как говорил наш незабвенный командир Доватор.

-   Николай Павлович, - окликнул генерала, бывший политрук, - извините что задерживаю… -  Кирилл Никифорович приблизился вплотную и понизил голос до шёпота: - так сможете помочь с профессором Кузнецовым? Что она сказала? Кому он дорогу перешёл?
-   Эх, политрук… - сочувственно вздохнул генерал, - понимаю тебя, - но будет не просто, ибо компрометирующую статейку о нём написал великий журналист Филиппов.
-   А кто это? Ничего о нём не знаю.
-   Да, знаешь, друг мой. Все знают этот партийный псевдоним отца народов…
   И кстати, хотел спросить тебя, а где «сундук с сокровищами»?
-   У меня в сейфе, товарищ генерал, готов передать хоть сейчас, а то жжётся.
-   Завтра привези.

   В дверь тихонько поскребли. Зара обернулась, - Магомед вернулся, пойду открою, а ты посиди пока спокойно, не вставай.
-   Вы такой молодец, Магомед, - шепнула девушка вошедшему водителю.
-   Да, почему же? Чего я такого натворил? – С улыбкой поинтересовался он.
-   В дверь не стучите, говорите тихо, заботитесь бескорыстно и вообще Вы человек честный и добрый, - сообщила смущённому парню девушка, помогая стянуть тяжёлый полушубок.
-   Спасибо, я справлюсь. Как же можно такое утверждать? Вы же меня совсем не знаете, - последовал он за ней на кухню, освободившись от верхней одежды, - тихо говорю, не стучу потому что ребёнок в доме. Чего шуметь то?  А что тут у Вас произошло пока меня не было? Галина Михайловна Вам нехорошо? – склонился юноша над бледной и притихшей невестой босса.

-   Галина медленно подняла голову, долго и пристально смотрела в лицо пришедшему на помощь юноше, - скажите, Магомед, мы можем на Вас положиться? Доверить нашу с Зарой деликатную тайну? Попросить Вашего совета и помощи, рассчитывая при этом на полную приватность. Не разглашение. Даже маме.
-   Да, конечно же, - Магомед воздел руки к небу, - Вы можете совершенно спокойно на меня положиться. А зачем же я здесь? Чтобы оберегать и защищать Вас.
   И я сделаю всё что в моих силах. Слово горца.
-   Тогда слушайте.

   Полупрозрачная длинная тень, от колебаний дальнего фонаря на дороге, «гуляла» по белоснежному насту, полого спускающемуся к берегу незамерзающего озера, скованного узкой полоской льда вдоль продолжительного берега.
   Немногочисленная группа облаченных властью мужчин столпилась вокруг неподвижного тела у кромки воды, вглядываясь с немым укором в открытые, припорошенные инеем, холодные глаза мертвеца, только что развёрнутого лицом вверх, бесстрашными милиционерами во главе - Виктором Карауловым.
 
-   Да, это поворот, - прервал наконец затянувшееся молчание генерал Ясенев, - неожиданно. Кому, интересно, он ещё перешёл дорогу? И почему лежит здесь? Лейтенант, есть версии? 
-   Думаю, товарищ генерал, тело сюда сбросили. Выстрел был произведён выше, вон у той будки. Судя по следам, тело скатилось под уклон. Мотивы могут быть разные, месть, например. Майор, ведь, был довольно жёстким начальником, непримиримым. Как к подчинённым, так и к чужим. – Виктор не отрывал взгляда от деревянной будки, «присевшей» на трубах теплоцентрали. – Опросим возможных свидетелей в соседних домах, может кто-то что-то видел.
-   Надо будет, лейтенант, провести обыск в его доме, соблюдая конечно протокол. Дети у него есть?
-   Так точно. Две дочери погодки. Обе учатся в столице в педагогическом. Очень он ими гордился.
   Добравшись до щелястой коробки на трубах, лейтенант осторожно открыл скрипучую дверь и проник внутрь.

-   Не забудьте, Виктор Николаевич, поинтересоваться у жены, были ли у покойного братья, сколько и где находятся, - Горин, осторожно ступая в рыхлый снег, поднялся вверх по склону навстречу, вышедшему обратно, начальнику милиции, который увлеченно рассматривал что-то мелкое между пальцев.
-   Любопытно, взгляните, Иван Дмитриевич, - протянул он Горину сплющенный кусочек свинца.
   К ним присоединился Ясенев, - ПМ?
-   АПС, товарищ генерал, - уверенно поправил Лейтенант Караулов.
-   Почему так решили?
-   По форме деформации, товарищ генерал. Стечкин мощнее и деформация пули отличается от Макарова. К тому же вот… - он достал из кармана похожий кусочек металла.
-   Откуда?
-   Из комнаты моих соседей. Сегодня ночью стреляли в окно.
-   Позвольте, Вы хотите сказать, Виктор Николаевич, из комнаты будущей жены Ивана Дмитриевича?
-   Так точно, Николай Павлович.

   Генерал забрал оба кусочка и покрутил их на ладони. – Да, похожи. Вы считаете, лейтенант, стрелок тот же?
-   Нужна экспертиза, товарищ генерал.
    Ясенев, вернул вещдоки, - Вы правильно поступили Иван Дмитриевич, передислоцировав женщин. Да… вот только я не вижу связи… начальник милиции и две скромные незаметные, тихие женщины. Ничего общего.
-   Разберёмся, товарищ генерал.
-   Вот ещё, лейтенант, что я хотел Вас попросить, - генерал задумчиво снял перчатку с левой руки и подышал на побелевшие пальцы, - закоченели, не держат перчатки, даром что дорогие… давайте-ка на материалы расследования деятельности бывшего начальника милиции наложим гриф секретности… докладывать будете лично мне и … - он обернулся к стоящим рядом коллегам, - полковник… и Иван Дмитриевич… друзья мои боевые, Вас я так же прошу хранить молчание обо всём, что касается товарища Мамедова.
-   Товарища? – переспросил удивлённо полковник Фомин.

-   Так точно, Александр Васильевич, - после непродолжительной паузы ответил генерал, - мало того, я попросил бы Вас написать рапорт на моё имя о нынешнем происшествии, где Вы подтверждаете героическое поведение бывшего начальника милиции, погибшего при исполнении своего служебного долга в неравной борьбе с вооружёнными преступниками, в связи с чем Вы ходатайствуете о его награждении за проявленное мужество и героизм…
   Или Вы допускаете, что начальник Советской милиции, коммунист, добрый семьянин, чьи дочери учатся в Советском ВУЗе, чья жена с заплаканными глазами каждую ночь в слезах стоит у окна, ожидая любимого мужа с опасного задания, может быть врагом? - реагируя на угрюмое молчание боевых товарищей, вопрошал командир.
   Похороним его как героя. И о пенсии порадеем для его жены, оставшейся без кормильца. Как думаете, Виктор Николаевич?
   Лейтенант в сомнении пожал плечами, - как скажете, товарищ генерал!

-   Ну вот и молодец. Навестите жену, выразите сочувствие и благодарность за героического мужа, узнайте в чём нуждается, чем можно помочь? И доложите. Мы своих в беде не бросаем.
-   Так точно, товарищ генерал.
-   Вольно, лейтенант, - устало махнул рукой Николай Павлович, - выполняйте.
   А мы, друзья мои, давайте-ка навестим в больнице раненного на Объекте товарища и уточним как он там оказался. А потом двинемся на работу и допросим ещё двух… лазутчиков. Впрочем, Вы, Иван Дмитриевич можете остаться. У Вас завтра важный день – надо подготовиться.
-   Благодарю, Николай Павлович, но позвольте всё же мне сопровождать Вас. Мероприятие завтра в одиннадцать, так что я всё успею. К тому же все оргвопросы уже решены. Да и девочкам не хочется мешать, пусть посекретничают в переломный момент жизни. И Заре, наверное, тоже будет интересно пообщаться с ними. По-моему, они симпатизируют друг другу. Да и Вам будет спокойнее, когда дочь в кругу надёжных друзей. Магомед останется с ними для надёжности. Места хватит. Тем более ещё есть квартира этажом ниже, - Иван Дмитриевич потряс выданными ключами от нового жилища, - спасибо Вам, целый взвод поселить можно, при необходимости.
-   Ну смотри, капитан, тебе виднее. Я не против… Надо же, - с сомнением покачал головой, - а ведь сбылось…
-   О чём вы, товарищ генерал?

-   Пророчество девочки моей. Что с ней не так?

-   Боюсь, Николай Павлович, это с нами что-то не так, - ответил задумчиво Горин, - а с ней всё в порядке. Она настоящая. Просто мы ещё не доросли.