Путевка в женский монастырь

***1***
" Но не тем холодным сном могилы
Я б хотел забыться и заснуть,
Чтоб в душе дремали жизни силы... "
Михаил отложил томик Лермонтова.
- Все, ухожу в монастырь, - сказал он то ли сам себе, то ли портрету симпатичной женщины на стене.

В интернете просидел всю ночь. Оказалось, чтобы попасть в монастырь, надо раздобыть кучу справок. Уже не женат, это хорошо. Но вот несовершеннолетние дети... Не примут.

И тут он вспомнил про Антона, тот лет десять назад эмигрировал в Израиль и потом что-то интересное рассказывал про Спасо-Вознесенский православный женский монастырь, совершенно русский, если не считать нескольких румынок.

"Надо связаться с ним, это последний шанс", - подумал Михаил.

Не думайте, что в женских монастырях совсем нет мужчин. Службы ведутся исключительно монахами, да и на работы принимают всех, из разных стран. Для начала на пару недель, а дальше - на тебя внимательно смотрят.

Антон даже обрадовался.
- Конечно приезжай, старина! Я поговорю с настоятелем, он будет не против. Сейчас наступает сезон сбора оливок, им работники позарез нужны. Можешь и у меня немного пожить, расскажешь, как ты дошел до жизни такой. Может, монастырь выбьет всю дурь из твоей башки.

В аэропорт Михаила провожал лишь мелкий питерский дождик, расклеивающий всюду оранжевые листья кленов. Будто и не было никогда жены, друзей. А впрочем, хорошо, что уже ничто не держит, и никому ты не нужен. Только кот Маршал недоуменно смотрел на хозяина, когда очутился в совсем чужой квартире. Кота действительно было жаль, но это ведь ненадолго.

А Иерусалим обдал сухим паром, словно самолет прилетел не в город, а в  горячую сауну. Антона Михаил узнал с трудом. Казалось, на его загорелом лице не осталось ничего русского.

- Сначала ко мне. Увидишь из окна колокольню монастыря. Тут рядом и твоя любимая Дина Рубина живет, встречаю ее с собакой. Ты вроде поклонник ее книжек?

- Все в прошлом, меня уже ничто не колышет. И не пытайся меня расшевелить. Все - забыться и заснуть.
Михаила уже стал раздражать счастливый голос Антона.

- Смотри, не влюбись в какую-нибудь монашку, - посмеялся Антон.

Кто бы тогда знал, что эта шутка окажется  реальностью.

***2***

Оливки, честно говоря, достали. Работа не была тяжелой, просто утомляло однообразие. Михаил представил, будто он перебирает четки, это ведь должно успокаивать.

Теперь он часто вспоминал Анапу, где он с мамой провел месяц в Доме отдыха. Жизнь была похожа: тоже никаких для него развлечений, такие же тесные комнатки, как его келья, и столовая похожа. Только там он часами перебирал камешки на морском берегу. Складывал в коробочку розовые круглые, словно пуговицы, ракушки,  в другую - разноцветные окатанные стеклышки.

Кормили здесь даже лучше - четыре приема пищи за длинным столом трудников. За другим столом кушали монашки, их было около тридцати. Так же отдельно сидели паломники, они за все платили, и блюда их отличались. Мяса не было, иногда давали сыр, а в основном - великое разнообразие овощей и каш.

Послушницы сидели чаще молча, будто изучая, что удивительного у них в тарелке. Взгляды потухшие, будто эта земная жизнь осталась для них в невозвратной дали.

Но один...

Это была француженка, каким-то ветром занесенная в совсем чужую для нее среду. Михаил узнал, что ее предки после революции покинули Россию. Она была в том возрасте, когда красота начинает меркнуть, а душа пытается обнять весь мир.

Ее взгляды просто гипнотизировали. Даже на утреннем молебне, куда ему было вовсе не обязательно ходить, он поглядывал на ее широко раскрытые глаза, несомненно устремленные к Богу, будто она хотела узнать у него что-то такое, что не дает ей спокойно жить. 

Однажды после трапезы француженка подошла к Михаилу.
- Поль, - просто сказала она.
- Значит, Полина. А я - Михаил.
- Значит, Мишель, - не растерялась Поль. - Здесь нельзя мне долго разговаривать с вами. Приходи к Стопе Христа, здесь недалеко, знаешь?
- Я узнаю, - обрадовался Михаил.

В этот день оливки летели в корзины особенно быстро,  будто это могло ускорить их встречу. Михаил совсем не представлял, как себя вести с послушницей, пусть и не в стенах монастыря. Он разыгрывал возможные диалоги, но все они казались нереальными.

За такую работу его конечно отпустили в город и рассказали, как пройти к часовенке, где хранился отпечаток Стопы. Михаил долго разглядывал камень, с трудом угадывая очертания пальцев. Так мы обычно находим в любимом человеке то, что ищем.

Вдруг его спины коснулась рука. Нет, не коснулась. Она прожгла его насквозь, дошла до сердца, и то застучало так громко, что Михаилу стало неловко.

- Пошли, прогуляемся, - как всегда шепотом прознесла Поль. - Это удивительный район, сюда даже местных иудеев не пускают. А вот арабам можно. Будешь брать такси из центра, учти это.

- Да меня как-то уже не привлекают все эти церкви и мечети. Я вот причастился на днях, до двух часов ночи толкался в очереди. Где христианская доброта? Люди лезли к батюшке, будто вот-вот должны умереть без его благословения.

- Верно, люди больше озабочены ритуалами, а не христианскими заповедями. Но ты ведь не такой? Я сразу почувствовала, - тихо ответила Поль.
Ее вкрадчивый голос так и проникал в душу Михаила, и уже было совсем неважным, о чем говорить.

Узкими улочками они добрались до маленького кафе. Араб принес им чашечки кофе, от которого закружилась голова.

- Вот это арабика! - выдохнул Михаил.
Мысли тут же проснулись, захотелось рассказать этой симпатичной стройной женщине про всю свою жизнь. "Может, мне специально послал ее Бог? " - подумал он.

- Поль, ты знаешь, я не верю в Бога. Разве он может допустить такое, что творится в мире? Везде ложь, войны, зло так и лезет на тебя. Где доброта? Разве это не обычное человеческое чувство?
- Ты знаешь, Мишель, я тоже так думала. Зачем Бог создал человека, если на земле так было хорошо? Она ведь становилась все краше и краше, появлялись новые цветы, новые зверушки. А потом пришли мы...

- Вот-вот. Словно злые волшебники, - поддержал Михаил.
Он хотел продолжить и дальше, но ее рука коснулась его руки, будто этим хотела сказать: "Подожди, дослушай".

— Нашему миру все время нужны потрясения, - продолжала Поль, - чем сильнее они, тем быстрее люди будут стремиться к свету. Бог так придумал, и по-другому ничего не выйдет.

- Может, и жена от меня ушла, чтобы я стал стремиться к свету?  - съязвил Михаил.
- Наверное,ты что-то не так делал. Может, совсем не чувствовал ее душу. Женщинам ведь немного надо, если их понимают.

- Как и мужчинам, - задумчиво произнес Михаил и посмотрел на Поль так многозачительно, что та встала.

- Пойдем, уже пора. Нам нельзя надолго отлучаться. От часовни ты пойдешь один. Чтобы нас не увидели вдвоем.

***3***
Две недели пролетели как один миг. Через послушницу, руководящую сбором оливок,  Михаил выпросил  продолжение работы на три месяца. Это был максимальный срок для трудников, причем совсем неплохо оплачиваемый - 500 долларов в месяц. Правда, теперь пришлось еще заниматься ремонтом помещений для паломников.

Раз в неделю они встречались у Стопы и потом гуляли по старинным улочкам, иногда заглядывая в кафе. Михаил покупал одну розочку, и Поль, держа ее двумя руками, так и ходила с ней. А при расставании оставляла цветок на каком-нибудь сакральном камне.

Удивительно, но Михаил не испытывал никакой страсти. Наоборот, его мысли и чувства пришли к необычному равновесию. Он стал с добротой относиться ко всем работникам. Молитвы в церкви перестали быть для него формальностью, он отдавал всего себя этому стремлению, надеясь получить ответ от Бога.

- Ты знаешь, Мишель, я наконец все поняла, - однажды призналась Поль, - теперь мне хочется просто жить, светло и красиво. Но мне  не так просто покинуть монастырь. Да и куда я пойду?  Бывший муж меня выгнал на улицу, как собаку. Здесь хотя бы по вечерам можно поговорить с подругами.

- Приезжай ко мне. Я уже придумал - продам квартиру и куплю небольшой домик где-нибудь в селе. Заведу пасеку, буду выращивать овощи.

- Но ты даже не сказал, что любишь меня, или это лишнее?
  Поль посмотрела на него с неподдельным лукавством.
 - Да я просто не представляю теперь жизни без тебя. Ты мне вернула радость, ты меня привела к Богу. Я просто боялся признаться тебе в любви, но теперь мы будем вместе?

Поль не ответила, лишь слегка прижалась к Михаилу, уколов его розой. На его щеку капнула слеза, он даже хотел слизать ее своим языком, но не смог дотянуться. Тогда просто поцеловал в глаза, в каждый по очереди.

- Давай прямо сейчас купим билеты в Питер и улетим в свободный прекрасный мир. Ты была в Питере? Нет? Да он не хуже Парижа. Зимой, правда, бывает слякотно. Но мы будем гостить это время в твоей Франции, в Монпелье.

-Так Питер или домик в деревне? - с улыбкой спросила Поль, - я, пожалуй, хотела бы в домик. Готовила бы тебе русские щи, я уже научилась здесь, на кухне. А по воскресеньям пекла бы сладкие пироги с маком. Ты любишь с маком?

— Это же вкус моего детства! Мама часто делала такие рулетики. И еще люблю фаршированный болгарский перчик. Съесть могу невероятное количество, и все никак не остановиться.

И тут они увидели монашенку. Та стояла под кроной платана, скрываясь за большой веткой. Она поняла, что ее заметили, и пошла вниз по ступенькам в сторону монастыря.

- Это сестра Мария, - сказала Поль, - она ни с кем не разговаривает. Мне даже иногда кажется, что она глухонемая.
На ее лице появилась тревога. Отдав розочку Михаилу, Поль быстро побежала за Марией, совсем не по-монашески.

Вернулся и Михаил. Тревога передалась и ему. Он не пошел на вечернюю трапезу, а вот помолиться ему хотелось. Казалось, что лики с икон смотрят на него осуждающе.

- Прости меня, - только и повторял он.

Через день его вызвал к себе настоятель монастыря, поблагодарил за работу и сказал, что больше не нуждается в его услугах.

Михаил даже не смог как следует проститься со своей Полиной. Он только незаметно для других сунул ей в руку небольшое письмо.

" Моя любимая Полечка! Прости, что доставил тебе неприятности. Я так благодарен тебе за эти чудные встречи, за жизнь, которую ты мне подарила. Я буду ждать тебя. Мы ведь не в каменном веке живем,  тебя должны отпустить. Пиши мне на электронный адрес, вам же можно пользоваться компьютером. Я люблю тебя и только тебя, поверь. Горячо обнимаю и целую. Твой Мишель. "

Пламя свечи медленно съедало буквы, а потом стало темно.

***4***

- Ну как, накушался монастырской жизни? - спросил Антон, похлопывая Михаила по плечу. - Даже до конца не доработал. То-то же! Ну а теперь ты на свободе. Дыши глубже! Пойдем, отметим твое освобождение.

Пару дней до отлета они ходили  по достопримечательностям. У церквей Антон подолгу ожидал друга, не понимая, что он там не видел. Да, он стал совсем другим, еще более непонятным.

В Питере Михаил нашел хорошую работу, ведь надо было накопить денег на новую жизнь. Когда еще пасека будет давать доход? Да и для Полины многое требовалось. Ведь у нее ничего не было.

Вечерами он гладил своего Маршала, представляя, что это волосы Полины. Он даже выключал свет и  закрывал глаза. А никаких сообщений дождаться не мог.

И тут случилось непредвиденное - Великая Пандемия. Все пути к сближению оказались надежно перерезаны. Антон ведь надеялся, что Поль  вырвется из стен монастыря. Он уже не раз проигрывал в уме их встречу. В отдельной папке на компе он копил возможные варианты домиков - пусть Поль сама выберет. Ей наверное захочется поближе к морю, как она жила на родине,  но кто его знает.

Только через два месяца он наконец получил совсем короткое сообщение: "Я живая". Михаил даже не знал, радоваться этому, или беспокоиться? Может, она лежит в больнице в тяжелом состоянии? 

Так прошло больше года. Каждый месяц от Поль приходило одно и то же сообщение:" Я живая", будто она поставила на комп такую программу, а сама и думать забыла о нем.

И тогда он придумал "ход конем".

... Теперь его встречал уже весенний Иерусалим, с цветущими магнолиями в парках, с криками торговцев, зазывающих купить массу безделушек, но Михаила интересовало только одно - как попасть в монастырь?

Он походил рядом, постоял у Стопы Христа, вспоминая первое свидание. Все ходили в масках, а из монастыря вообще никто не вышел.

Михаил дошел до дома Антона , позвонил. Тот искренне удивился, увидев друга.
- Как? Сейчас не выпускают и не впускают.
- За деньги все можно сделать, бывает ведь форс-мажор, например, близкий родственник умер.
И Михаил показал какую-то бумажку со штампом.

А теперь помоги мне. Раз ты вхож в монастырь, поговори с батюшкой. Там живет француженка Поль, пусть отдадут ей документы. Скажи, родственник зовет на родину.

Ну, старик, ты даешь! - Антон так изумился, что сел  на стол, чуть не опрокинув вазу с тюльпанами. - Так-так, ну-ка поподробнее.

И Михаил все рассказал. А как иначе? Дело ведь непростое.

- Скажи, что родственник у тебя пока остановился, пусть приезжает сюда, а то боюсь слежки теперь. Или сам придумай что-то правдоподобное.

- Ну что ж, попробую. В Иерусалиме ничего невозможного нет. Здесь Он помогает.
И Антон поднял палец вверх.

Через два дня, сидя у окна,  Антон увидел знакомую фигуру, в совершенно неожиданном платьице. Он тотчас выскочил во двор, подхватил Мишель и закружился с ней на глазах прохожих.

Одна женщина с собакой, улыбаясь, что-то записывала в блокнот.
- Дина Рубина! - изумился Михаил, - теперь мы попадем в историю.

- Ты - волшебник, Мишель, - сказала Поль, - je t'aime... je savais...

А Михаил уже вполне сносно знал французский, и теперь, оставив Дину Рубину ни с чем, они шептались на этом эротическом языке.

"Бог есть любовь" - почему-то вспомнилось это изречение. А между тем, над ними пролетело облачко, очень похожее на лик Христа.