de omnibus dubitandum 154. 479

ЧАСТЬ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ (2017-2019)

Глава 154.479. ЛЮБЫЕ ДЕЙСТВИЯ РЕАЛИЗУЮТСЯ В ПАКЕТНОЙ ФОРМЕ…

    «Лента.ру»: Вы писали, что «Россия оказалась на пороге петровского правления в положении выбора, когда еще не были исчерпаны альтернативные возможности развития». О каких альтернативах идет речь? Могла ли Софья провести модернизацию России (Московской Руси – Л.С.), но более мягко — без болезненной, радикальной и поверхностной петровской европеизации?

    Александр Лавров: Во-первых, чтобы проводить глубокие преобразования, властитель должен обладать необходимой легитимностью. Но у Софьи (на самом деле у Евдокии Алексеевны - Л.С.), как я уже говорил, с этим были серьезные проблемы. Ее правление (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) стало правовым нонсенсом для Московского государства. Во-вторых, в политике не бывает так, чтобы какое-либо важное решение принималось отдельно, в отрыве от других факторов. Обычно любые действия реализуются в пакетной форме.

    «Лента.ру»: То есть?

    Александр Лавров: Вот вам пример. Если царевна Софья Алексеевна решила стать (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.)  союзником Жечи Посполитой, на самом деле в создании коалиции государств ведущее место занимала Англия и Бранденбург, в лице мужа Софьи-Шарлотты – Фердинанда (Фридриха - Л.С.), они вместе с католическими государствами Европы вступили в коалицию против Османской империи (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) приписанный впоследствии Московскому государству, Софья-Шарлотта уже никак не могла пойти на компромисс со старообрядцами, проклинающими «латинян». У нее просто не оставалось выбора, кроме как жестоко их преследовать. Поэтому, на первый взгляд, действительно кажется, что там, где Евдокия, а совсем не Софья Алексеевна и Василий Голицын пытались аккуратно развязать сложные узлы внутренней и внешней политики, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] I (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) их попросту разрубал (на самом деле разрубали Англия и Швеция – Л.С.). Я думаю, что на самом деле все было несколько иначе — там, где Евдокия, а совсем не Софья и Голицын неоправданно затягивали с решением важных вопросов, клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] с его стратегическим мышлением оперативно их разрешал (прикидывается наивным человеком, или говорит так специально придерживаясь официальной линии правящей закулисы – Л.С.).

    Но верно и то, что петровские реформы вряд ли стали бы успешными, если бы они не опирались на опыт правления Евдокии, а не Софьи (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.)(на самом деле политику Англии и Швеции – Л.С.). Например, внешняя политика клон лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] I была явным продолжением курса старшей двоюродной тетки Евдокии (а совсем не матери Софьи-Шарлотты – Л.С.) — усиление связей с Европой, стратегический союз с Жечью Посполитой и окончательное закрепление протектората над Украиной (Малороссией - Л.С.).

    «Лента.ру»: Получается, что правление Евдокии Алексеевны, а совсем не Софьи (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) подготовило почву для преобразований клон лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)]?

    Александр Лавров: Как это обычно бывает в политике, речь идет о прощупывании возможностей, которое давало положительный или отрицательный результат.
   
    Например, два малоуспешных похода Василия Голицына в Крым (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) показали клону лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] I бесперспективность этого направления внешней политики, поэтому он сосредоточился на (провальном – Л.С.) взятии Азова. Безусловно, он сделал много выводов (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) из результатов деятельности правительства настоящего Петра Алексеевича (29.6.1666 г.р.), а отнюдь не регентства Софьи.

    «Лента.ру»: Вы писали, что «недостаточно изучена роль Иоакима в крахе династических и дипломатических проектов Софьи в 1687-1688 годах». О чем тут речь?

    Александр Лавров: Патриарх Иоаким (Савелов) — это потрясающая и абсолютно недооцененная фигура в нашей истории. Его совершенно незаслуженно представляют (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) каким-то узколобым консерватором. На самом деле ему досталась церковь, предельно ослабленная после правления Никона. Иоаким сумел не только восстановить, но и усилить ее авторитет. И даже во время "хованщины" он не отказался ни от продолжения реформ Никона, ни от поддержки Нарышкиных. Вероятно, даже их физическое выживание в 1680-е годы стало возможно именно благодаря покровительству патриарха.

    «Лента.ру»: Почему Иоаким поддерживал именно их и настоящего Петра Алексеевича, а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)],  Милославских и Софью?

    Александр Лавров: Я думаю, что он подозревал Софью и ее окружение в сочувствии к «латинянам», как тогда в Московском государстве называли тогдашних западников. Не исключаю, что в придворной борьбе Нарышкины разыгрывали консервативную карту. Возможно, настоящий наследник Петр Алексеевич, а не (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) здоровый и смышленый клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] казался патриарху более перспективным кандидатом на трон, чем малолетний и вялый Иван (VII – Л.С.).

    «Лента.ру»: И все-таки — каким амбициозным проектам Евдокии, а не Софьи мог помешать патриарх Иоаким? Неужели она (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) всерьез собиралась получить корону из рук константинопольского патриарха в обход московского?

    Александр Лавров: Такие планы действительно существовали. У Евдокии, а не Софьи имелось несколько подобных проектов разной степени фантастичности, которые в условиях того времени никак не могли осуществиться. Восточные патриархи были консервативными людьми, и московская, насквозь пролатинская политика им не всегда нравилась. Поэтому они вряд ли поддержали бы Евдокию, а не Софью, если бы она к ним обратилась. Но царевна Евдокия Алексеевна гораздо больше внимания уделяла династическим планам: судя по всему, одного из царевичей - Петра Алексеевича (29.6.1666 г.р.) она хотела, побыстрее женить, а другого - Ивана VII Алексеевича подумывала отправить в монастырь. Но обо всем этом сохранились крайне скудные и противоречивые сведения.

    «Лента.ру»: Кажется, после заключения Вечного мира с Жечью Посполитой в 1686 году (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) в некоторых официальных московских документах Софья именовалась самодержицей.

    Александр Лавров: В документах она именовалась скорее как «великая государыня благородная царевна и великая княжна София Алексеевна». К тому же появились ее многочисленные изображения в короне. Так герцогиня Бранденбургская, а совсем не царевна пыталась символически повысить свой статус.

    «Лента.ру»: Разве (Евдокия - Л.С.) Софья не могла поступить с настоящим Петром Алексеевичем, а не с клоном лжеПетром [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном)] так же, как это сделала Екатерина II со своим сыном Павлом, достигшим совершеннолетия в 1772 году? Ему (Павлу - Л.С.) пришлось ждать короны еще почти четверть века.

    Александр Лавров: Во-первых, в Московском государстве существовала традиция, когда в Вербное воскресенье царь лично вел под уздцы лошадь, на которой восседал патриарх. Представить в конце XVII века в этой роли женщину очень трудно. Во-вторых, при Екатерине II действовал петровский закон о престолонаследии, когда действующий монарх мог назначить своим преемником кого угодно. Этот закон стал ответом клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] I на события конца XVII века, свидетелем которых он был с детства. Вместо прежних, неписанных традиций, которые можно было трактовать совершенно по-разному, он установил четкое, недвусмысленное и законодательно оформленное правило.

    «Лента.ру»: А указ Павла о престолонаследии стал ответом на деятельность его матушки — Екатерины II?

    Александр Лавров: Не только. Он стал ответом Павла I на все дворцовые перевороты XVIII века. Хотя лично ему, как мы знаем, это не помогло.

    «Лента.ру»: Вы говорили о трех главных вызовах, с которыми столкнулась Россия (Московское государство - Л.С.) в годы правления царевны (Евдокии - Л.С.), а совсем не Софьи. На какие из них ей удалось ответить, а на какие — нет?

    Александр Лавров: Религиозный раскол преодолеть не удалось. В 1685 году (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков – Л.С.) Евдокия (не Софья-Шарлотта), и правительство настоящего Петра Алексеевича (29.6.1666 г.р., а не Ивана VII - Л.С.) издала печально известные «статьи», предусматривающие крайне суровые наказания для старообрядцев. Историк Александр Панченко сравнивал «статьи» с законодательством Людовика XIV против гугенотов.

    «Лента.ру»: Кажется, эти «12 статей» стали первым опытом внедрения в России (Московской Руси - Л.С.) репрессивного законодательства и жесточайшего преследования инакомыслящих.

    Александр Лавров: По сравнению с ранее действующим Соборным уложением 1649 года это действительно были очень жестокие законы, предусматривающие массовые ссылки, пытки и смертную казнь путем публичного сожжения.

    Масштаб применения этого карательного закона пока трудно оценить, хотя в свое время я пытался это выяснить. В любом случае речь идет о десятках централизованных публичных казней. Если к этому числу жертв добавить массовые самосожжения старообрядцев, то счет погибших шел в тысячах. Все это, разумеется, создавало довольно мрачную атмосферу в стране.