de omnibus dubitandum 27. 165

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ (1650-1652)

Глава 27.165. ТАМО ДЕВИЦЫ ДЕВСТВО ДИАВОЛУ ОТДАЮТ…

    В 1651 году иконописец Григорий подал государю Алексею Михайловичу челобитную, в которой жаловался на порочную и во всех отношениях очень распущенную жизнь духовенства города Вязьмы, служащую соблазном для прихожан, на разные народные игрища «мерзкие», которые «бывают в начале от Рождества Христова и до Богоявления всенощные, на коих святых нарицают, и монастыри делают, и архимандрита, и келаря и старцов нарицают, там же и женок и девок много ходят, и тамо девицы девство диаволу отдают».

Рис. Карл Павлович Брюллов. Невинность, оставляющая землю. 1839.

    Другое игрище бывает в Троицын день, когда «загород на курганя ходят и неподобное творят».

    Третье игрище — от Петрова до Ильина дня, когда «на релях вешаются и накрутящих крутятся, и многих диавол берет, и деньги тых благословляют при церкви погребати».

    Наконец было еще игрище ночью под рождество Иоанна Предтечи, когда «всю нощь бесятся, бочки дегтярные зажигают и с гор катают и, веники зажегши, скачут». И так как «и по иным городам такожде много неисправления», то челобитчик рекомендует государю, «таковаго бы человека изыскати на исправление поиных городах, еже не своего искати, но Божия, и не на лица зрети, и посулов бы не брати» т.е. он рекомендует государю назначить от себя особое лицо, честное и неподкупное, и поручить ему специально заняться уничтожением в городах тех беспорядков, бесчиний и грубых народных языческих и кощунственных игрищ, на которые указал челобитчик (это по-нашему, вместо чиновников, спрашивать теперь будут с Народного фронта и волонтеров, стратеги...)[Челобитные: неизвестного и иконописца Григория были напечатаны в приложении книги: Патр. Никон].

    Кроме патриархов и государя челобитные, по поводу разных церковных нестроений, нравственной распущенности духовенства и народа, подавались некоторыми частными лицами и разным местным епархиальным архиереям.

    Так суздальскому архиепископу Серапиону (поставлен в архиереи 5-го окт. 1634 г., умер в 1653 г.) некто, называющий себя Агафоником, подал особую очень обширную челобитную, в которой подробно доказывает необходимость введения в церковных службах единогласия, указывает и разъясняет незаконность практиковавшегося тогда многогласия (многоголосия - Л.С.), его вред и пагубность для молящихся. Тому же архиепископу Серапиону делались заявления о разных церковных непорядках в его епархии, о нравственной распущенности духовенства и пасомых и т.п.

    Помимо челобитен встречаются еще в рукописных сборниках и особые статьи с обличением тех или других частичных церковных непорядков и уклонений от церковного устава и правил.

    Такова, например, статья о поклонах в Великий пост, в которой автор заявляет, что «в нынешнее настоящее время от неких иереев, иже страха Божия в себе не имут, презираеми бяху и мнози поклонов не творят в церкви во святой Великий пост, якоже устав повелевает, ово убо лености ради и небрежения, ово же безстрашия ради и нечаяния будущаго страшного суда и вечных мук, и не хотяще разумети, яко сии земнии поклони повсюду всем вообще — православным иноком и мирским — преданы от святых апостол и святых стен, яко да никакоже сии презираеми бывают во святый сии Великий пост, но да и паче подвигнемся, еже исправити cиe святых отец предание, сиречь коленное преклонение, яко же устав повелевает, а не разрушити и вместо света тьму возлюбити: проклято бо cиe, с еретики отвержено, еже не творити поклонов до земли в молитвах наших к Богу в церкви во уреченныя дни».

    Затем автор старается доказать всю великость нечестия — не творить поклоны, соответствие последних со всем церковным преданием и правилами, отрицание поклонов называет «нечестием и ересью», и так как, по его заявлению, «во многих вкоренися таковое нечестие и ересь», то он и делает далее выписки из церковного устава, показывающие: когда, сколько и в каких случаях следует делать поклоны во время разных церковных служб [Рук. импер. публ. библ. из собрания гр. Толстого № 258, л.л. 11-120].
 
    Таким образом частные лица, или коллегиально — как нижегородские священники, или в одиночку, своими челобитными и литературными обличениями и разъяснениями, вскрывали пред высшею духовною и светскою властью различные церковные нестроения, царившие в обществе и среди самого духовенства пороки и недостатки, и призывали на борьбу с ними правительство.

    В XX веке Ватикан, как и в прошедшие столетия, стремился к расширению своего влияния на Восток. Однако, в отличие от событий Флорентийской и Брестской уний, сегодня папский престол действует более тонкими и изощренными методами. С одной стороны — грубый и циничный геноцид православных в Сербии, гонения и захват православных храмов униатами на Западной Украине, с другой — «диалог любви» и стремление к объединению с «церквами-сестрами», в первую очередь с погрязшей в экуменической тине Константинопольской патриархией, путем заключения соглашений по типу «баламандского» (1993 г.), в котором полностью игнорируются важнейшие догматические и вероисповедные заблуждения латинства.

    В России пропаганда латинства ведется не без помощи католичествующего обновленчества — весьма немногочисленной группы православного духовенства, симпатизирующего католическому вероучению и сотрудничающего с католическими СМИ.

    Однако не только чисто прозелитические цели обращения в католицизм преследует Ватикан, проводя свою восточную политику. Как известно, после реформаторского II Ватиканского собора, провозгласившего «aggiornamento» и задавшегося целью «оживить» церковную жизнь, в лоне католичества возник глубочайший кризис.

    Поэтому сближение с Православием сегодня жизненно необходимо для самого католичества, полностью исчерпавшего себя духовно и потому ищущего новый источник духовности, которым является только Православная Церковь.

    Но если такое сближение полезно для католицизма, то для Православия оно однозначно пагубно, ибо ведет к искажению святоотеческого Предания, обмирщению церковной жизни, к постепенной реформации Церкви как в богослужебной, так и вероучительной области.

* * *

    Если до 1917 года все мечты Рима об обращении России в католичество оставались бесплодными ввиду величия и значения Православной Церкви в России, верности православного народа Церкви, традиций русской культуры и склада русской души, то после революционного большевистского погрома, по словам церковного историка К.Н. Николаева, «из хаоса и кровавого тумана пред взором Рима, устремленным на Восток, подымалось видение новой России, России католической».

    Заслуженный профессор и богослов Н.Н. Глубоковский заявлял тогда, что «Рим кружится, как изголодавшийся волк, и готов пожрать, как свою добычу, погибающее Православие».

    Известный русский философ Иван Ильин так свидетельствовал о настроениях, которые царили в то время в умах католических иерархов: «Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что “Господь выметает железной метлой православный Восток для того, чтобы воцарилась единая католическая церковь”.

    Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И, внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д'Эрбиньи, заведующий восточно-католической пропагандой, дважды (в 1926 и 1928 году) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с “обновленческой церковью” и “конкордат” с Марксовым интернационалом, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи еврея Ярославского-Губельмана, именующие мученическую православную патриаршию Церковь (дословно) “сифилитической” и “развратной”...

    Я понял наконец истинный смысл католических “молитв о спасении России”: как первоначальной, краткой, так и той, которая была составлена в 1926 г. папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) триста дней индульгенции...».

    В это тяжелое время Святейший Патриарх Тихон в своем воззвании от 1 июля 1923 года писал: «Пользуясь происходящею у нас неурядицей в Церкви, римский папа всячески стремится насаждать в Российской Православной Церкви католицизм».

    Самым позорным для Рима фактом было добровольное братание в 20-х гг. с богоборческой большевистской властью в то самое время, когда тысячи православных священнослужителей и мирян заполняли советские тюрьмы и лагеря. Рим в это время высоко оценивал «заслуги» большевистской революции в разрушении «схизматической» Церкви. Некоторые католические деятели говорили тогда открыто о «религиозной миссии антирелигиозного большевизма», расчищающего путь для постепенного перехода русского народа под омофор римского первосвященника.

    Фанатичным вдохновителем идеи насаждения католичества в захваченной большевиками России («духовного завоевания» самой крупной православной страны) был вышеупомянутый иезуит и тайный помощник папы в восточной политике монсеньор Мишель д'Эрбиньи* — глава папской комиссии «Pro Russia» и председатель Папского Восточного института, задуманного для подготовки священников-миссионеров восточного обряда.

*) Мишель д'Эрбиньи, род. в 1880 г. во французском г. Лилле, вступил в орден иезуитов в 1897 г., рукоположен в сан католического священника в 1910 г., учился в Бельгии, в Сорбонне. Еще в 1911 году Мишель д'Эрбиньи опубликовал исследование, посвященное русскому философу Вл. Соловьеву, на примере которого он пытался доказать «неизбежность» утверждения католицизма в России.

    Это сочинение и привлекло к отцу д'Эрбиньи внимание пап Бенедикта XV и Пия XI как к «специалисту по русским религиозным делам».

    Пий XI делает д'Эрбиньи своим доверенным лицом в вопросах восточных дел. По совету папы Пия XI д'Эрбиньи даже отрастил большую бороду для более успешного «апостольства» среди русских.

    Пий XI лично поручил энергичному д'Эрбиньи осуществлять тайную миссию в Советской России, где, посвящая в епископский сан Римской церкви, д'Эрбиньи готовил «миссионеров» для «духовного завоевания» (для блага рабочего класса и беднейшего крестьянства - Л.С.) России.

    В октябре 1922 года отец д'Эрбиньи впервые прибыл в Россию. Во время второго посещения в сентябре 1925 года он был РАДУШНО (выделено мною - Л.С.) принят большевиками, навещал некоторых православных иерархов, особенно епископов-обновленцев.

    В 1926 году перед третьим посещением Москвы д'Эрбиньи тайно посвящается в Берлине в епископский сан. Во время третьего своего посещения Москвы в 1926 году теперь уже епископ Мишель д'Эрбиньи рукоположил в епископский сан трех латинских священников не польского происхождения; среди них также и члена ордена ассумпционистов Пия Неве, ставшего в 1926 году апостольским администратором Москвы (именно П. Неве в 1937 (!) году заявил, что «коммунисты РАСЧИСТИЛИ МЕСТО (выделено мною - Л.С.). В час, известный Богу, папа сможет возобновить разговор <...> чтобы строить и насаждать»).

    Во время разгара кровавых гонений на Православие в августе 1926 года д'Эрбиньи ведет переговоры с представителями советского правительства об открытии католических семинарий в СССР.

    После своих поездок в Россию д'Эрбиньи опубликовал книгу о церковной жизни в Москве, из которой можно сделать вывод, что коммунисты не так уж нехороши, как об этом говорят, что Православие разрушено и поэтому готово пасть в руки Рима, а к католичеству в СССР относятся неплохо. Одним словом, интернациональный коммунизм и вселенский католицизм могут идти одним путем. В этих же воспоминаниях д'Эрбиньи отмечалось, что Православная Церковь — это памятник прошлого, лишенный всякого будущего, в противоположность «обновленческой церкви», которая преследует интересы, совпадающие с интересами Ватикана (д'Эрбиньи присутствовал на «соборе» обновленческой церкви).

    В 1923 году д'Эрбиньи становится главой папского Восточного института и редактором журнальной серии «Orientalia Christiana», а в 1925 году папа Пий XI поставил д'Эрбиньи во главе комиссии «Pro Russia», в ведении которой находилось совращение в католичество русского православного населения России и Польши.

    Незадолго до этого Пий XI просил его составить папскую энциклику «Ecclesiam Dei» (1923 г.) по случаю 300-летия со дня смерти «мученика католического единства», «святого» Иосафата Кунцевича**, руки которого были обагряны кровью наших предков, боровшихся против окатоличивания.

**) АрхиепИскоп ИосафАт (при рождении ИвАн (Ян) ГаврИлович КУнчиц, польск. Jan Kunczyc; укр. Іва;н Гаврилович Кунцевич, позднее фамилия изменена на Кунцевич, польск. Kuncewicz; 1580 — 12 ноября 1623) — епископ Рус[инс]кой (не путать с русской - Л.С.) униатской церкви; архиепископ Полоцкий (с 1618 до своей смерти), основатель монашеского ордена Василиан.
В католической церкви прославлен как мученик и святой.
Родился в 1580 году во Владимире в семье православных, в крещении был назван Иоанном. Его отец был, по одним сведениям, небогатым купцом [Житие священномученика Иосафата — епископа Полоцкого]; по другим сведениям, он был простым сапожником. Ещё подростком вскоре после Брестской унии 1596 года Кунцевич переехал вместе с родителями в Вильно.
Около 1604 года он был пострижен в монашество (Братство святого Василия Великого) с именем Иосафат. Уже тогда он пишет сочинения о необходимости восстановления единства Западной и Восточной Церкви под началом папы римского, постоянно проповедует и обращает в унию значительное количество людей, за что был прозван православными «душехватом».
В 1609 году был посвящён в священники католическим епископом.
В 1613 году берестейский каштелян Иван Мелешко инициировал открытие униатского Жировичского Успенского монастыря, игуменом которого стал Иосафат Кунцевич.
В 1614 году Иосафат стал архимандритом виленского монастыря Святой Троицы. В том же году митрополит Иосиф Руцкий взял Кунцевича с собой в Киев для помощи в обращении православных киевлян в унию. В Печерском монастыре, видя отказ монахов переходить в униатство, стал настаивать на преимуществах унии и произносил речи, возмутившие иноков, которые стащили его с амвона и сильно избили, однако после богословского диспута враждебность улеглась.
В 1617 году назначен коадъютором Полоцкого архиепископа (в Витебске), а с конца 1618 года — самостоятельным Полоцким архиепископом.
Первыми шагами Кунцевича в новой должности стало восстановление храмов (в том числе Полоцкого Софийского собора [Собор Святой Софии, Премудрости Божией в Полоцке]), учреждение церковно-приходских школ, «чистка» клира. Одновременно он выступал как решительный сторонник единства Западной и Восточной церквей. Вместе с тем активность Кунцевича вызвала неоднозначную реакцию. В октябре 1618 года при попытке посещения Могилёва власти города закрыли перед ним ворота и пригрозили расправой. Кунцевич пожаловался польскому королю Сигизмунду III=Дмитрию Ивановичу "Лжедмитрию I", который жестоко расправился с непокорным городом: руководителей восстания казнили, на жителей наложили большой штраф и отобрали все православные церкви [Могилёв]. Данное событие вошло в историю как Могилёвское восстание.
Кунцевич выхлопотал у короля грамоту на подчинение всех православных монастырей и церквей, находившихся в пределах полоцкой епархии, после чего разослал по епархии грамоты, возвещавшие о «соединении церквей», и требовал от священников, чтобы они со своими прихожанами присоединились к унии, угрожая в противном случае лишить священников приходов и передать их, вместе с церквами, униатам.
В июне 1618 года пребывал в местечке Городец, где был спасён от бунта крестьян, не желавших переходить в унию.
В марте 1620 года на обратном пути из Москвы в Киев прибыл Иерусалимский патриарх Феофан III, который восстанавливал вдовствовавшие после Брестской унии 1596 года православные кафедры. Во время пребывания в Киеве он рукоположил игумена Михайловского монастыря Иова (Борецкого) в митрополита Киевского, Мелетия Смотрицкого в архиепископа Полоцкого, Исаию Копинского во епископа Перемышля. Он посвятил новых епископов взамен существовавших, чем вызвал крайнее неодобрение польских католиков. В частности, в обход Кунцевича епископом Полоцка был поставлен Мелетий Смотрицкий, действия которого были расценены в Польше как подстрекательство к мятежу и покушение на интересы римско-католических иерархов. В частности, король Сигизмунд=Дмитрий Иванович "Лжедмитрий I" писал:
"некто Смотрицкий и Борецкий сговорились с подданными цесаря турецкого, неприятеля веры христианской и нашего, который на панства наши войной наступает. С каким-то пастырем, якобы патриархом иерусалимским, на шпеги до панств наших от цесаря турецкого присланным, важились без дозволения и ведома нашего посвящения брать – один на митрополию Киевскую, а другой – на архиепископство Полоцкое, игнорируя тех, кто преложенства эти духовные издавна с подання нашего спорадного на себе носят и доброе здоровье мают [Убийство Иосафата Кунцевича]".
На Кунцевича поступали многочисленные жалобы со стороны православных, в которых он обвинялся в различного рода зверствах. Так, в 1623 году в Варшаве состоялся сейм, на котором выступил Лаврентий Древинский. Потребовав прекратить преследования православных, он сказал:
"Мы ничего не просим, кроме того, что уже более 600 лет нам принадлежит, что, как святыню, всегда сохраняли нам польские короли, что утвердил за нами и сам нынешний король своею присягою при своём восшествии на престол и самим делом, предоставив нашему патриарху посвятить нам митрополита… В Литве Полоцкий архиепископ 5 лет уже держит запечатанными православные церкви Орши и Могилёва. Граждане полоцкие и витебские, которые не могут иметь в городе, по запрещению того же архиепископа, ни церкви, ни даже дома для отправления своего богослужения, принуждённые по воскресным и праздничным дням выходить для того за заставы в поле, да и то без священника, так как ни в городе, ни близ города им не позволено иметь своего священнослужителя... Наконец, вот дело ужасное, невероятное, варварское и свирепое: в прошлом году, в том же литовском городе Полоцке, тот же апостат-епископ, чтобы ещё более досадить горожанам, намеренно приказал выкопать из земли христианские тела, недавно погребённые в церковной ограде, и выбросить из могил на съедение псам, как какую-нибудь падаль...".
Под влиянием многочисленных жалоб канцлер Лев Сапега, сам сторонник унии, находившийся в переписке с Кунцевичем, обратился к нему с обличением. В одном из писем, в котором писал Кунцевичу о том, что его насильственная деятельность по закрытию православных храмов ведет к погибели человеческих душ, поскольку Кунцевич оставляет христиан без обрядов и таинств, кроме того, Сапега писал Иосафату о том, что его деятельность угрожает государственной безопасности Польского государства [Протоиерей А. Хойнацкий. Православие и уния в лице двух своих защитников, преподобного Иова Почаевского и Иосафата Кунцевича. 1882 год, стр. 4]. Сапега, обращаясь к Кунцевичу, писал:
"Вы пишете: «Значит им можно униатов топить и сечь...» Конечно им нельзя этого делать, ибо Господь это сурово осуждает, но и Вам же сказано «у вас да не так, Мне отмщение-аз воздам»... Когда насилуете совести людские, когда запираете церкви, чтобы люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали, как неверные, когда своевольно злоупотребляете милостями и преимуществами, от короля полученными, то дело обходится и без нас; когда же по поводу этих беспутств в народе волнение, которое надобно усмирять, тогда нами дыры затыкать хотите!... Печатать и запирать церкви и ругаться над кем-либо ведет только к пагубному разрушению братского единомыслия и взаимного согласия [История России Соловьёва, т. X, стр. 1467-68]".
В ответном письме Кунцевич отвечал:
"Я же никогда никого к унии насилием не принуждал, такого никогда не было. Защищать же мне мои церковные права (если на меня наступают насилием) меня принуждает обычная епископская присяга [Письмо Иосафата Кунцевича канцлеру Сапеге]" (прямо заявление Пескова, один в один).
В этом же ответном письме Кунцевич описывает методы, с помощью которых он действовал. В течение полугода в храмах Могилёва он разрешил совершать православные богослужения, пытаясь уговорить людей принять унию. Но в течение этого времени к унии никто не присоединился. После этого Кунцевич выгоняет всех православных священников из храмов, считая, что раскольники или схизматики (как он их сам постоянно называет) оскорбляют Бога на своих молитвенных собраниях, а взамен православного духовенства ставит священников-католиков, и храмы открываются только во время католического богослужения, во всё остальное время храмы закрыты. Таким образом Кунцевич считает, что он защищает свои церковные права. Греческих иерархов, священников и монахов, приезжавших в Польшу для духовного окормления православных, Кунцевич называет самозванцами, раскольниками и турецкими шпионами в этом же письме [Письмо Иосафата Кунцевича канцлеру Сапеге].
Осенью 1623 года Кунцевич отправился в Витебск с пастырским визитом. Православные жители Витебска, поддержанные жителями других белорусских городов и некоторых сёл, а также казаками и Виленским братством, напали 12 ноября 1623 года на архиерейский дом и убили Кунцевича. Предлогом для убийства 12 ноября 1623 года стало то, что православный священник Илья Давыдович был заперт слугами Кунцевича на кухне. Сам Кунцевич об этом узнал, лишь вернувшись домой с богослужения. Несмотря на то, что Кунцевич приказал освободить Илью [Т. Жихевич. Иосафат Кунцевич — мученик за единство Церкви], горожане ударили в набат, толпа ворвалась в покои Кунцевича, растерзала его и избила слугу епископа. Окровавленное тело Кунцевича поволокли через весь город и сбросили в Двину.
Правительство ответило на убийство Кунцевича репрессиями: около 100 человек было приговорено к смертной казни, город был лишён магдебургского права, с ратуши и церквей сняты были колокола; жители Витебска обязаны были на свой счёт отстроить соборную церковь, при которой убит был Кунцевич. Тело его было погребено в Полоцке.
После гибели Кунцевича власти обвинили Мелетия Смотрицкого в подстрекательстве к убийству. Из-за этого он решил поехать за границы Речи Посполитой и в начале 1624 года отправился на Ближний Восток; через Константинополь в 1626 году вернулся в Киев. В июне 1627 года, после некоторых колебаний, Смотрицкий стал униатом. Причины этого перехода толкуются по-разному.
В 1643 году папа Урбан VIII признал Кунцевича блаженным. Пий IX в 1867 г. причислил его к святым, провозгласив его патроном для Руси и Польши. В энциклике Ecclesiam Dei Папа римский Пий XI назвал Кунцевича «апостолом единения» [Энциклика Ecclesiam Dei].
В 1655 году, когда руские войска заняли Полоцк, униатский архиепископ Антоний Селява бежал с телом Кунцевича в Жировицы, откуда оно было перевезено в Замосце. После возврата Полоцка вновь к Речи Посполитой, останки привезли туда обратно. В начале XVIII века, когда Полоцк занял Пётр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] I, отвезли в город Белу, где в 1769 году поставили открыто в униатской церкви святой Варвары для общего поклонения. Реликвии привлекали массы богомольцев и служили сильным оплотом унии (Народ и Партия ЕДИНЫ). В 1874 году оставшиеся части тела замуровали в церковном склепе.
В 1917 году мощи Иосафата Кунцевича перевезли в Вену, а с 1946 года они находятся в базилике св. Петра в Риме.

    В 1929 году д'Эрбиньи председательствовал при торжественном открытии иезуитского очага для подготовки миссионеров «восточного обряда» — колледжа «Руссикум» в Риме [подготовка велась в ожидании того «благословенного дня», когда, наконец, откроются границы России (тогда СССР, ничего общего с Россией не имевшего - Л.С.) и римской церкви будет предоставлена полная свобода действий]. В своей речи при открытии «Руссикума» д'Эрбиньи, в частности, упомянул о великих дарованиях русской души, залоге великого будущего в Церкви, при условии признания Россией (СССР - Л.С.) и Русской Церковью главенства Римской церкви.

    Однако в дальнейшем, в результате разногласий с польским латинским духовенством и, в частности, с генералом ордена иезуитов В. Ледоховским, которое с настороженностью относилось к русским католикам восточного обряда, считая единственно приемлемым способом католической миссии — принятие Россией (СССР - Л.С.) «латинского обряда», Мишель д'Эрбиньи был в октябре 1933 года отстранен от своей деятельности, в частности, и за провал миссии на Востоке.

    К этому времени политика Ватикана в отношении советской России (СССР - Л.С.) потерпела полный крах. Советские руководители, воспользовавшись в своих интересах визитами высокого ватиканского посланника, пришли к выводу, что католицизм им больше дать ничего не может: от сближения с Римом было решено отказаться, тем более, что в 1927 году появилась Декларация митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности Православной Церкви советской власти.

    На отстранение д'Эрбиньи повлиял также скандал, связанный с личностью русского католического священника восточного обряда Александра Дейбнера, секретаря и доверенного лица д'Эрбиньи, сопровождавшего последнего в его поездке в Москву в 1926 году: А. Дейбнер оказался агентом ГПУ. Хотя, как отмечали некоторые униатские исследователи, эта версия о связи А. Дейбнера с ГПУ могла быть выдумана польскими католическими кругами ради компрометации д'Эрбиньи. Во всяком случае лишенный всех почестей и в 1937 году даже епископского сана, д'Эрбиньи вел уединенную жизнь, занимаясь литературной деятельностью, и бесславно скончался 23 декабря 1957 года после двадцати лет полного забвения.

    Согласно другой версии «...этот видный прелат покончил самоубийством в Риме после долгой опалы, в течение которой он был заключен в один из люксембургских монастырей. Много месяцев самоубийство скрывали, лишь в конце 1948 г. объявили, что «бедный епископ» сошел с ума. Иезуиты не дали этому самоубийству другого объяснения. Однако не следует ли поставить его в связь с исчезновением секретаря монсиньора д'Эрбиньи, аббата Александра Дейбнера, унесшего с собой портфель с документами чрезвычайной важности?» (R.Garaudy. «L'Eglise, le communisme et les cre'tierh». Paris. 1949. p.186).

    Еще в 20-х годах д'Эрбиньи, будучи чрезвычайным папским полномочным в «восточных делах», посещая Советскую Россию и пользуясь гонениями на Патриарха Тихона, пытался склонить к Риму сначала обновленцев-живоцерковников, а затем перенес свои усилия, совместно с католическим епископом Пием Неве, на тихоновский епископат, надеясь добиться избрания на Всероссийский патриарший престол епископа, тайно принесшего присягу Риму, т.е. тайно перешедшего в католичество.

    Это «избрание» состояло бы, при содействии Рима, в сборе отдельных подписей православных епископов. Благодарный «избранный» кандидат подписал бы унию, и Россия ее приняла бы в ответ на щедрый жест Рима: дар России мощей святителя Николая Угодника (см.: М. Стахович. Фатимские явления Божией Матери — утешение России. М. 1992. С. 23-24).

    В книге профессора католических факультетов в Лионе и Страсбурге и советника посольства Франции при Ватикане А. Ванже (в другой транскрипции — Венгер) «Рим и Москва, 1900–1950» (Wenger A. Rome et Moscou, 1900–1950. Paris, 1987) говорится, что «апостолический администратор» Москвы П. Неве получил от Мишеля д'Эрбиньи полномочия разрешать обращенным при переходе из Православия в католичество сохранять втайне свою новую конфессиональную принадлежность.

    Так, например, имеются веские доказательства того, что в 1932 году православный архиепископ Варфоломей (Ремов) под влиянием латинского епископа П. Неве был тайно принят в католичество в сущем епископском сане, став викарием католического «апостолического администратора» Москвы, состоя при этом по-прежнему в юрисдикции Русской Православной Церкви в качестве православного архиерея и окормляя общину московского Высокопетровского монастыря.

    Монсеньор д'Эрбиньи в письме латинскому епископу П. Неве предлагал следующее: «Мой план сводится к следующему: нужно подготовить избрание русского патриарха из числа епископов, находящихся сейчас на территории России, который, прежде чем открыто объявить о своем избрании, перебрался бы на Запад и, может быть,.. пошел бы на заключение унии со Святым престолом.

    Учитывая все сложности нынешней ситуации, нужно найти способ, чтобы лучшие из находящихся в России епископов выбрали кандидата на патриарший престол. Я думаю, что для этой роли подошел бы епископ Варфоломей... Если все это возможно сделать, то провозглашение русского патриарха Ватиканом или благодаря Ватикану вполне может вызвать положительную реакцию» (А.Ванже. Рим и Москва, 1900–1950).