de omnibus dubitandum 28. 196

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1653-1655)

Глава 28.196. ПРЕДТЕЧИ НИКОНА…

    Инициатива произвести церковную реформу, в смысле объединения наших церковных чинов, обрядов и богослужебных книг с тогдашними греческими, принадлежит не Никону, а царю Алексею Михайловичу и его духовнику — протопопу Стефану Вонифатьев[ич]у.

    Они первые, еще до Никона, задумали произвести церковную реформу, ранее наметили ее общий характер и начали, до Никона, понемногу приводить ее в исполнение; они еще до Никона вызвали в Москву из Kиeвa знающих греческий язык книжных справщиков, с помощью которых еще до Никона уже начали исправлять наши книги с греческих и, что главное, они же создали и самого Никона, как реформатора-грекофила.

    Никон, сделавшись патриархом, только выполнял ту программу, какая ему дана была, конечно в самых общих чертах, царем и Стефаном Вонифатьев[иче]ым.

    Правда, что в самое выполнение программы царь активно не вмешивался, предоставив в этом деле Никону полную свободу, почему практическое проведение реформы в жизнь, в том или другом виде, зависело уже исключительно от Никона, от его личных взглядов, понимания дела, его характера и такта.

    Сам Никон никогда не считал себя инициатором в деле книжных исправлений и никогда не считал книжные исправления первою и главною задачею своего патриаршества.

    Оставив патриаршую кафедру, он совсем перестал интересоваться своей церковной реформой и, в конце, даже отнесся резко отрицательно как к тем самым грекам, по указаниям которых он производил свои церковные реформы, так и к самым печатным в германских землях греческим книгам, на основе которых главным образом и велись все книжные исправления во время его патриаршества.

    Сам Никон главную задачу, смысл и, так сказать, душу своего патриаршества видел и поставлял вовсе не в книжных и обрядовых исправлениях, а в том, чтобы освободить церковь, в лице патриарха, от подавляющей ее всецелой зависимости от государства, чтобы сделать патриарха, как духовного главу церкви, не только независимым от государя, но и поставить его рядом с царем, как другого великого государя, подчинить его контролю, как блюстителю и охранителю вечных незыблемых божественных законов, не только церковную, но и всю государственную и общественную жизнь, поскольку последние должны быть проявлением всегда и для всех обязательных божественных заповедей и законов.

    Никон верил и учил, что священство выше царства, и всячески старался осуществить эту идею во время своего патриаршества практически, а после оставления патриаршей кафедры, горячо и усиленно старался защитить ее теоретически.

    Сама по себе реформа патриарха Никона началась вовсе не с перемены перстосложения и прочих древлецерковных чинов, а с так называемой «Книжной справы» — исправления книг. Церковный Собор, созванный новоизбранным патриархом в апреле 1654 года, принял решение провести исправление богослужебных книг согласно древним славянским и древним греческим образцам: "Достойно и праведно исправити противо старых харатейных и греческих книг".

    То же самое указывалось в предисловии к новому Служебнику, изданному Никоном: "Служебник во всем справя, и согласну сотворя древним греческим и славянским …повелеша напечатати, но не точию сию книгу исправити восхотеша, но и прочия святыя книги во всем с древними греческими и славянскими священными книгам в них же не едино погрешение обретается, согласити и исправити узакониша [Предисловие к Служебнику 1655 г. (с.38 1-й паг.)]".

    На самом деле никаких древних греческих и славянских книг во время издания новых богослужебных книг не использовалось. Об этом уже говорил книжник того времени Сильвестр Медведев: "После того Собора все книги древние и славянские оставивши, начаша правити с новопечатных у немец греческих книг». «А та книга Служебник правлена не с древних греческих рукописменных и славянских, но снова у немец печатаной греческой бессвидетельствованой книги у нея же начала несть и где печатано неведомо".

    Сегодня уже никто из ученых не отрицает, что все никоновы книги были исправлены не с каких-то отобранных, сверенных и уточненных древних рукописей, а с относительно новых книг, напечатанных в западных типографиях.

    Литургист и византолог А.А. Дмитриевский указывает: "Выяснено уже в исторической литературе с достаточной убедительностью, что книжная справа при патриархе Никоне, да и во все последующее время при его приемниках, велась на Московском печатном дворе не по старым характерным греческим и славянским церковно-богослужебным рукописям, а по печатным греческим книгам венецианской типографии. (Дмитриевский А.А. Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах, с. 26)".

    Этого же взгляда на исправление книг держались такие ученые, как С.А. Белокуров, профессор Н.Ф. Каптерев, П.Ф. Николаевский, И.Д. Мансветов и другие. Найдены и книги, с которых патриарх приказал «исправлять» весь древнеруский богослужебный чин. Их всего две: Служебник 1602 года венецианского издания Антония Пинела и Служебник 1604 года львовского епископа Гедеона Балабана, изданный в Стрятине.

    Таким образом, и Собор 1654 года, и предисловия к новым богослужебным книгам, написанные по заданию самого Никона, явно вводили в заблуждение и клир, и мирян, коим и предназначалось молиться по этим новоисправленным книгам.

Перстосложение: спор о пальцах

    После книжной справы настало время изменений и других священнодействий — обрядов и таинств, споры о которых и стали основным камнем преткновения в эпоху церковного раскола. И в первую очередь затронутой оказалась форма перстосложения при крестном знамении и священническом благословении. Когда двуперстие было заменено на трехперстие, возникла острая необходимость каким-то образом логично объяснить эту замену.

    И тогда в ход пошли самые нелепые аргументы и подлоги. Немало подлогов как исторического, так и логического характера содержится в вероучительных книгах, напечатанных и одобренных соборами 1656, 1666-1667 годов. Разумеется, большинство этих подлогов было направлено на создание отрицательного отношения к дореформенному перстосложению.

    Так, книга «Скрижаль», подготовленная в 1656 году по благословению патриарха Никона, указывает, что двуперстие содержит в себе арианскую и несторианскую ереси, а также обвиняет в ереси сочинения о перстосложении (двуперстии) преподобного Максима Грека и св. Феодорита.

 
Рис. Патриарх Никон, парадный портрет

    Главным аргументом «Скрижали» выставлялось, что в двуперстии проповедуется неравенство лиц Святой Троицы, которое якобы показано тремя пальцами разных размеров: "Еже Феодоритово и Максимово обретаемое в книге Псалтыре со возследованием, московской печати и во иных рукописных писано: еже два малых последних перста соединити с великим пальцем, то ими будет показано неравенство Св. Троицы, то есть арианство. («Скрижаль» Л. 15 об.)".

    В книге также указывалось, что в новом перстосложении — троеперстии все человеческие пальцы, символизирующие Св. Троицу, равны. Отсутствие логики в книге «Скрижаль» уже тогда было очевидно любому нормальному человеку, ибо на руке каждого из нас нет не только трех равных пальцев, но даже и двух, а Святая Троица в перстосложении отождествляется не с размером пальцев (!), а с их числом.

    Новообрядческая церковь учит, что пальцами можно показать греческие буквы

    Не меньшими алогизмами и лжесвидетельствами подкреплена и апология новой формы священнического благословения. Это известное ныне «именословное перстосложение», в котором пальцы якобы изображают буквы. Авторы этих сочинений утверждали, что пальцы, изображающие греческие буквы, человеку дал Господь: "Божественным промыслом тако из начала от него всех Зиждителя, персты человеческой длани устроишися, а не вяще, ниже меньше … но довольне к сицевому знаменованию имуще (Скрижаль, об. 817 листа)".

    Кроме этого, новообрядцы уверяли, что греческими буквами в Израиле стал впервые благословлять Спаситель: "Научихомся сицевого образования во благословение от Самого Господа нашего Иисуса Христа («Жезл» Л. 63)".

    Откровенная неправда этого учения заключаются сразу в нескольких пунктах.

    Во-первых, праотцы Адам и Ева на самом деле не говорили на греческом языке.

    Во-вторых, пальцы, подобные человеческим, имеются не только у людей, но и у обезьян, лемуров и некоторых других животных. Трудно предположить, что всем этим животным они даны Господом, чтобы демонстрировать буквы.

    В-третьих, Исус Христос проповедовал опять же не на греческом и славянском. Имя Спасителя невозможно показать пальцами ни на арамейском, ни на древнееврейском, ни на каком-либо другом из древних языков.