Кролик и грибы. Окончание

Залаяли собаки. Парни увидели двух сибирских хаски, носящихся по вольеру.
– Они! – радостно воскликнул Серёга. – Что я говорил!
Распахнулась дверь, на крыльце возник подтянутый мужчина, лет сорока, вихрастый, в растянутом коричневом свитере с огромными, как пивные кружки кулачищами. Хозяин дома окинул незваных гостей оценивающим взглядом:
– Чего надо?
– Разговор есть! – коротко бросил Серёга.
– Какой разговор?
– Пусти нас, не будем же мы на всю улицу кричать.
 Мужчина открыл калитку и брезгливо поглядел на «обувь» Михаила:
– Что, совсем пропились? Попрошайничать пришли?
– Мы тебе сейчас всё объясним, дядя. Готов слушать? – вызывающе спросил Михаил.
Хозяин удивлённо приоткрыл рот:
– Почему ты со мной так разговариваешь?
– Потому! Ты вот это видел?
Михаил вытянул вперёд перемотанную ногу. Майка на повязке пропиталась кровью, а от целлофанового пакета остались лишь жалкие лоскуты.
– Теперь сюда смотри! – почти крикнул Серёга, сунув под нос мужчине забинтованные руки. – Это всё проделки твоих сыновей, и тебе за них отвечать!
Собаки, почуяв агрессию в поведении гостей, подняли оглушительный лай и стали яростно бросаться на ограждение вольера.
– Твои дети воры! – категорично заявил Серёга. – Плохо ты воспитал Славку с Генкой.
– Что ты несёшь? – растерянно пробормотал хозяин дома.
– Я-то как раз ничего не несу, это твои сыновья наши грибы унесли. И не просто унесли, а украли! Причём сделали это в циничной форме.
Мужчина удивлённо вскинул брови и опасливо огляделся по сторонам.
– Ну-ка, ребята, заходите в дом. Объясните, какие такие «циничные формы» приняло у нас в посёлке воровство.
Парни поднялись на крыльцо и, миновав небольшую прихожую, оказались в просторной гостиной. Первое, что бросилось в глаза, – это внушительная русская печь. От неё шёл запах дыма и тепла, создавая ощущение домашнего уюта. Вдоль стен тянулась кухонная мебель, а ближе к центру комнаты стоял обеденный стол, накрытый цветастой скатертью. Хозяин кивком указал гостям на кресла у двери.
– Так что вы про воровство говорили?
Сергей едва успел опуститься в кресло, как тут же вскочил:
– А вот что. Твои дети натравили на нас в лесу собак. Одна из них вцепилась моему другу в ногу. Хорошо, что он успел рвануть через болото, а то бы... Теперь, как видишь, он сидит без обуви и весь в крови. А мне пришлось снимать с верхушки сосны нашу подругу Вику – она от ужаса туда забралась. Сам я, сорвавшись, ободрал руки в кровь – живого места не осталось. А в это время твои сыновья утащили восемь пакетов грибов и отнесли бабкам на станцию.
– Мои собаки мирные, на людей не нападают, – возразил Петрович.
Сергей ухмыльнулся и кивнул в сторону вольера.
– Оно и видно: вон как беснуются.
Из соседней комнаты донеслись торопливые шаги. Дверь тихо скрипнула, и на пороге появилась миловидная девушка с белокурыми кудряшками, одетая в красный спортивный костюм. Заметив в гостиной незнакомых парней, она в растерянности замерла.
– Папа, что за шум?
– Да никакого шума, Валюша, это ко мне ребята пришли.
Дочка достала из духовки противень с румяными пирожками и ловко переложила их в огромную тарелку, стоявшую на столе. От манящего запаха свежей выпечки у парней потекли слюнки.
– Солнышко, иди в комнату, мне с гостями поговорить надо, – отец, обняв Валентину за плечи,  повёл из гостиной.
Девушка обернулась на пороге. Её взгляд, полный недоумения, скользнул по ногам Михаила, затем задержался на перьях, торчащих из его волос. В ответ он оскалился, тихо зарычал и клацнул зубами. Валентина лишь покрутила пальцем у виска и скрылась за дверью, откуда тут же донеслось гудение пылесоса.
– Послушай, папаша, – начал Сергей. – У меня возникла мысль. А что, если ты заодно со своими сыновьями? И это, так сказать, ваш скромный семейный бизнес?
Отец семейства опешил.
– Впрочем, это неважно, – продолжил Сергей, усаживаясь в кресло. – Мы пришли по-хорошему решить вопрос и пока не хотим привлекать полицию.
– Стоп, стоп… – Петрович повысил голос. – Что вы меня полицией пугаете? У меня кум – начальник местного РОВД, так что на стражей порядка особо не надейтесь. Сначала докажите, что это проделки именно Славки и Генки.
– Папа! – воскликнула Валентина, вернувшись в прихожую. – Кто эти люди? Что им нужно?
Сергей поднялся, подошёл к девушке и вкрадчиво спросил:
– Валентина, скажи, твои братья сегодня с собаками в лес ходили?
– Откуда вы знаете моё имя?
– Это не важно. Так ходили или нет?
Девушка на мгновение задумалась.
– Да, ходили. Когда я пришла, ни собак, ни ребят дома не было. А появились они только полчаса назад – вон, две сумки грибов притащили.
Она указала на пакеты, стоящие возле умывальника.
Лицо Петровича расплылось в улыбке.
– Слышали, хлопцы, что дочка говорит? Два пакета принесли, а не восемь. Так что, не сходится у вас.
Михаил, не в силах больше сдерживаться, вскочил с кресла.
– Да тебе же русским языком сказали! Твои пацаны большую часть грибов на вокзал утащили и оставили бабке Варе на продажу. Она сама это подтвердила!
– Опять мимо, – расплылся в улыбке Петрович. – Бабу Варю хоть калёным железом пытай, она ни в чём не признается.
Михаил с трудом подавил раздражение. Его злобный взгляд метнулся к хозяину дома, затем упал на грибы, принесённые из леса. Внезапно в его глазах мелькнул огонёк. Усевшись в кресло и, небрежно закинув ногу на ногу, он спросил:
– Нужны доказательства? Сейчас будут… Твои сыновья курят?
Петрович растерялся от неожиданного вопроса.
– Вроде бы, нет, – неуверенно ответил он.
– Похвально. Видишь этот целлофановый мешок с верблюдом? – Михаил кивнул на пакет с грибами, стоящий возле умывальника. – Вытряхивай всё оттуда.
– Ты в своём уме? С какой стати я буду грибы на пол вываливать?
– Хочешь доказательств? Пожалуйста: в этот мешок я положил в лесу пачку сигарет. Проверим?
Петрович застыл в нерешительности. Затем подошёл к пакету и вывалил грибы на пол. Вместе с ними выпала пачка «Marlboro».
– Оба-на! – воскликнул Сергей. – Мишаня, да это же те сигареты, что мы у военных на водку выменяли! Теперь всё ясно: братья поджидают в лесу незадачливых грибников, натравливают на них собак, а потом преспокойно забирают грибы. Несут их на вокзал к торговкам, а вырученные деньги – себе в карман.
– Сергей, ты слишком быстро делаешь выводы. Сигареты – это ещё не доказательство. – Петрович бросил пачку на стол. – Тут многое непонятно.
– Какие тебе ещё нужны объяснения? – вскипел Сергей. – Ты просто не хочешь признавать очевидное!
Он занервничал и принялся расхаживать по комнате. Внезапно остановившись, резко повернулся к Валентине:
– Твои братья ещё что-нибудь приносили?
– Да, какой-то свёрток у них был.
– Неси его сюда.
Девушка вопросительно посмотрела на отца. Тот молча кивнул.
Она вышла из комнаты и вернулась со свёрнутым пакетом.
– Вот, пожалуйста.
Сергей засунул в пакет забинтованную руку, скривился, уколовшись обо что-то, и быстро вытащил кожаный намордник, покрытый серой шерстью. Он выглядел как оскаленная пасть волка.
– Гляньте, какую штуковину пацаны смастерили, – присвистнул Михаил, разглядывая маску. – В ней собаку легко принять за волка, причём в таком наморднике она не сможет гавкать.
– Мишань, хаски не гавкают, а воют, – поправил Сергей.
– Тем более! Видать, наши юные гении всё продумали. Интересно, откуда у них  такие криминальные наклонности? Петрович, ты часом в тюрьме не сидел?
Отец семейства проигнорировал вопрос, выхватил маску из рук Михаила и принялся её изучать.
– Забавная вещица, – пробормотал он. – Непростая работа. Отец мой таксидермистом был, так что я кое-что понимаю.
Парни переглянулись.
– Жуть какая, – прошептала Валентина, проводя пальцем по острым клыкам. – Я бы перепугалась до смерти, увидев такое.
– Ещё бы, – согласился Михаил. – Мы с друзьями со всех ног удирали. Вот и поползли по деревне слухи, что волки на грибников нападают.
Петрович несколько раз прошёлся по комнате, остановился напротив Михаила и прищурился.
– Ну и к чему все эти разговоры? 
– К тому, что за ваши художества надо платить.
Петрович лишь презрительно скривился и снова зашагал. Пауза начала затягиваться.
– Верните мне прежние ладони! – Сергей подскочил к нему. – У меня теперь кожа год отрастать будет!
– Подумаешь, ободрал руки, – отмахнулся отец. – Заживет, как на собаке, через пару дней.
– Какие два дня? Да мне месяц, не меньше, на перевязки ходить придётся! Я лекции конспектировать не смогу! Меня из института выгонят, и в армию загребут. Кто мне шестьдесят тысяч за учебу вернёт? Ты вернёшь?
– Да вы с ума посходили! Где я вам такие деньги возьму?
– Нам плевать! – Михаил поднялся с кресла. – Не умеешь воспитывать детей – отвечай. Правда, о дочке твоей мы ничего плохого сказать не можем. Она, похоже, не при делах.
Валентина растерянно озиралась.
– Жульё чёртово, – возмутился Михаил. – Ограбили честных людей, а ущерб возмещать не хотят.
– Не совсем так, Мишка, – поправил Сергей. – Грабеж – это другое. Тут скорее воровство совершенное группой лиц по предварительному сговору. Хотя, если папаша и дальше будет покрывать своих отпрысков, они скоро до разбоя докатятся. Валентина, а сколько твоим братьям лет?
– Генке тринадцать, а Славке двенадцать.
– Повезло. В тюрьму не посадят, а поставят на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Мама-то ваша как обрадуется! Кстати, мать у вас есть? – Сергей вопросительно посмотрел на Валентину.
– Мама на работу ушла, – испуганно ответила девушка.
– Подождем её. Будет ей сюрприз!
Сергей откинулся в кресле, вытянув ноги. Михаил последовал его примеру.
– Не стоит никого ждать, – отрезал Петрович. – Ни к чему это.
С этими словами хозяин дома решительно подошёл к столу, схватил намордник и бросил его в пылающую печь.
– Гляди, гляди! Он улики сжигает! – закричал Михаил, указывая на огонь. – Что ж ты делаешь?
В гостиной потянуло запахом паленой шерсти.
– Мусору много скопилось, – невозмутимо проговорил Петрович. – Прибраться некогда. А всё, потому что приезжие студенты ходят по домам, от дел отвлекают.
Он взял с тарелки пирожок и смачно откусил больше половины.
– Вы, ребята, большие выдумщики. Каких-то волков приплели, ободранные руки…
Полагаю, грибов вам собрать не удалось, вот и злитесь. Не волнуйтесь, я дам немного. Забирайте вон те, что возле умывальника.
– Серёга, да он просто издевается!
– Похоже на то. Но я подстраховался, – Сергей достал из пакета еще один намордник и на всякий случай спрятал его за пазуху. – Прав водила, который говорил, что Петрович еще тот «крендель». Вот, оказывается, кто дурно влияет на детей… Помоги мне, братуха, раздеться, будем мамку дожидаться, да держи ухо востро, как бы этот папаша еще какой фокус не выкинул.
Парни сняли куртки и устроились поудобнее в креслах.
Хозяин положил на стол надкусанный пирожок.
– С чего вы взяли, что будете здесь сидеть?
– А ты что думал? – взорвался Сергей. – Мы в таком виде уйдем? Попробуй, выгони нас! Пока компенсацию не получим, с места не сдвинемся!
– Знаете, парни, у меня в сенях ружье висит. Что, если я вас не совсем вежливо попрошу удалиться?
Сергей поднялся с кресла, медленно подошёл к Петровичу и посмотрел ему в глаза.
– Вижу, вы здесь совсем одичали. Тебе, папаша, как объяснить: по понятиям или по закону?
– Попробуй по понятиям.
– Так вот… Весною у вас тут кругом сухостой. Ветер траву высушивает, и она становится как порох. Ваш дом, почему-то, ближе всех к лесу, а там грибники ходят, бутылки пустые бросают. Ну, выпивохи, что с них взять. А ведь бутылка, как линза: раз – и дымок пошёл. А тут ветер... Я слышал, в прошлом году в вашей округе несколько пожаров так началось.
– А если по закону?
– Можно и по закону… Нас приехало одиннадцать человек, и десять из них заканчивают юридический факультет университета. Кроме моего друга, – Сергей кивнул на Михаила, – он будущий врач. Через час у вашего кума в местном РОВД будет лежать одиннадцать заявлений. Ведь мы все, в той или иной степени, пострадали от собак, которых натравили ваши дети. Как думаешь, имеют ли отношение к правоохранительным органам родители моих друзей-юристов? И насколько они влиятельны? Кстати, у девочки, что на дереве сидела, папа – прокурор Приозерского района. Уверен, к концу дня бабка Варя с потрохами сдаст твоих пацанов, и никакое калёное железо не понадобится. А кум твой только руками разведёт да извиняться будет, что ничего поделать не может. Ваше семейство станет позором всей округи, люди будут плевать вам вслед... У меня есть приятель – журналист. Я поручу ему написать статью с кричащим заголовком: «Люди или волки – кто хуже?»
– Ладно, хватит. Тебя уже понесло. Давай к делу.
В разговор вмешался Михаил:
– Прежде чем мы перейдем к сути, я хочу кое-что сказать. Во-первых, дайте, пожалуйста, тапочки. Я хочу снять кульки с ног, а то они в полиэтилене сопрели. Во-вторых, ваши собаки сожрали курицу гриль, которую мы на вокзале в Питере купили. В-третьих, хаски разлили почти полбутылки водки. Так вот: для начала разговора принесите нам что-нибудь поесть и выпить.
Кстати, пирожками обалденно пахнет.
– Эти пирожки не для вас. Валентина и так редко нас балует выпечкой, а тут еще нахлебники объявились.
Михаил укоризненно посмотрел на хозяина дома:
– Эх, Петрович! Неужели тебе жалко поделиться пирожками с голодными студентами? У тебя случайно в роду кулаков не было?
– Мой дед на Путиловском заводе всю жизнь отпахал! – повысил голос Петрович.
– Ладно, ладно, не кипятись, – примирительно сказал Михаил. – Верю, что твой дед – пролетарий. Так и быть, мы не будем претендовать на выпечку. Только пусть твоя дочка обработает Серёге ладони. Она же будущий фельдшер, должна понимать, что нельзя допустить гнойного воспаления.
– Мне этого не приходилось делать, – растерянно произнесла Валентина. – Но я попробую. Сейчас йод принесу.
– Ты что? – вытаращил глаза Михаил. – Йод, зеленка и любые спиртосодержащие растворы для обработки ссадин и ран исключены! Попадание таких составов в открытую рану приведёт к ожогу тканей, усилит боль и замедлит заживление. Всему-то тебя учить надо!
Он слово в слово повторил то, что полчаса назад говорила на вокзале Света.
Отец девушки, услышав это, удивленно поднял брови.
– Чего так смотришь? Я, в отличие от моих приятелей-юристов, оканчиваю медицинский институт. – Михаил, не стесняясь, набавил себе пять лет обучения. – Поэтому советую обработать кожу антисептическим раствором, например, фурацилином или хлоргексидином. Что-нибудь из этого в доме есть?
– Есть хлоргексидин, – радостно сообщила Валентина.
– Отлично! Неси его сюда и стерильные бинты захвати. Будешь Серёге руки перевязывать.
Петрович тут же достал из ящика тапки и услужливо поставил их возле кресла.
– Сними, Миша, это тряпьё с ног, а то и вправду на каторжанина похож.
– Так, по твоей же милости.
Хозяин дома, недовольно хмыкнув, потянул носом:
– Не пойму, от кого дерьмом несёт? От тебя что ли, Михаил? Неужели так собак испугался?
– Твои собаки здесь ни при чём. Просто в лесу всё загажено, бедным туристам ступить некуда.
– А знаешь почему? Всё потому, что грибники испражняются там, где им вздумается. Они чуть ли не эшелонами сюда прибывают, а туалетов-то в лесу нет. И что их сюда тянет – не знаю.
Петрович подошёл к Сергею, посмотрел через его плечо на разбинтованную ладонь и поморщился.
– Может быть, Миша, ты сам сделаешь другу перевязку? Зачем дочку к этому привлекать?
– Да ты что? Когда ещё у неё такая возможность появится? Случай достаточно интересный, пусть учится. Тем более, что удалять щепы и занозы ей никто не позволит – это удел врачей.
Серёга в панике завертелся на стуле.
– Мишаня, а может, правда, лучше ты?
– Пусть девчонка занимается. Если что – я подстрахую.
Предстоящей процедуры Михаил сам опасался не меньше Валентины.
Через минуту она принесла бинты и пузырёк с антисептиком, причём появилась уже в маске и медицинских перчатках.
– Вот теперь вижу, что не зря ты на занятия ходишь, – одобрительно заметил Петрович. – Хоть чему-то в училище научили.
Валентина вытерла локтем пот со лба, глубоко вздохнула и принялась за дело. Какой-никакой, а опыт у неё имелся, поэтому с Серёгой она провозилась недолго.
Михаил решил, что пришло время и ему заняться своими ногами. Сорвал с них целлофановые пакеты, размотал бинты, снял футболки. На майке, пропитанной кровью, отчетливо виднелись раздавленные пиявки. Миша незаметно скинул их под кресло.
«Вот твари, – мысленно выругался он. – Наверное, к вене присосались, а то и к артерии, раз столько крови. Стакан, не меньше, вытекло. Ты погляди: до сих пор ранки кровоточат».
Сергей заметил окровавленную майку на полу, подошёл к Михаилу и, наклонившись над его ногой, стал рассматривать следы от укусов пиявок.
– Мишка, тебе надо в травмпункт на перевязку и хорошо бы сделать уколы от бешенства, – подмигнул он. – Гляди, как эта собака тебя покусала, чуть не до костей! Не дай бог сухожилие повредила.
– Я что, не доктор? Сейчас выполню первичную обработку раны, а потом уж в травмпункт. – Михаил повернулся к Валентине. – Неси хлоргексидин и бинты!
Серёга с озабоченным видом направился к столу:
– Папаша, я с вашего позволения закурю.
Он зажал перебинтованными руками пачку Мальборо и понёс к Петровичу, чтобы тот достал сигарету.
– Никак не привыкну к виду крови, – выдохнул Сергей, пуская дым. – И что Мишка в этой медицине нашёл?
Подошла с бинтами Валентина. Она успела сменить перчатки и собиралась перевязать Михаилу ногу, но, увидев на полу пропитанную кровью майку, замерла в нерешительности.
– Суда не лезь! – резко приказал Михаил. – Рано тебе ещё такие раны лечить.
Он не хотел, чтобы девушка догадалась, отчего на самом деле образовались повреждения на ноге.
– Почему ты не хочешь, чтобы Валентина помогла? – недоумевал Петрович. – Пусть бы дочка училась.
Михаил презрительно взглянул на него:
– Тоже мне, советчик нашёлся. Одно дело, когда ободраны руки, и совсем другое –глубокие рваные раны с разрывами тканей. Тут инфекцию запросто занести. Даже я не рискну этим заниматься, только края ран обработаю, а остальное в травмпункте сделают.
Бормоча что-то себе под нос, Михаил начал смазывать стопу хлоргексидином. Места укусов пощипывали, но боли не было, он лишь брезгливо морщился.
– Дочка, сделай-ка ребятам что-нибудь поесть, – попросил отец, глядя на страдания парня.
Валентина, скривившись от неприятного запаха, смела тряпки в совок и выкинула в мусорное ведро. Затем направилась мыть руки.
Входная дверь заскрипела. В хату, смеясь и толкаясь, ввалились двое мальчишек в грязных спортивных костюмах, но, увидев Михаила и Сергея, замерли.
– Оп-па, это кто к нам пожаловал? – Михаил широко улыбнулся.
Братья опешили. Они явно не ожидали увидеть в своём доме незадачливых грибников.
– Что щеглы, узнали? – Сергей, с сигаретой в зубах, подошёл ближе. – Вижу, что узнали. Думаете, вы самые умные? Хорошенькое дельце провернули?
Мальчишки переглянулись и начали нервно переступать с ноги на ногу.
– Признавайтесь, сколько денег срубили за наши грибы!
Братья молчали.
Петрович, с мрачным видом, приблизился к ним.
– Дети, это правда?
– Что? – первым опомнился белобрысый Генка. Он был на год старше брата и почти на голову выше.
 – То, что людей собаками травите.
– Мы этого не делали! – хором воскликнули братья.
– А это что такое? – отец указал на ведро, в котором виднелись окровавленные тряпки. – Живо выворачивайте карманы!
Братья с явной неохотой начали извлекать из карманов всякую мелочь.
– Я что, неясно сказал? Выкладывайте всё! – с металлом в голосе повторил отец.
Сыновья, словно под гипнозом,  тут же выложили на стол все свои деньги.
– Ничего себе! – присвистнул Сергей. – Баба Варя бойко торгует, почти семь тысяч за полчаса. Впрочем, чему удивляться, грибы-то отменные. Только вот не пойму, зачем вы домой два мешка притащили?
Ребята замялись, переминаясь с ноги на ногу.
Петрович уже готов был устроить сыновьям настоящий разнос, но, вспомнив о присутствии посторонних, ограничился лишь несколькими резкими вопросами:
– Я вас этому учил? Или, может, я вас деньгами обделяю?
– Да мы пошутили… – пробормотали братья.
– Это вы называете шуткой? Вы что, по малолетке загреметь хотите? Ладно, этот разговор у нас ещё впереди. Никаких вам гулянок, никакого футбола, ничего! Берёте сейчас пилу, топоры и марш во двор, дрова заготавливать!
– А кушать?
– Еще не заработали.
– Так вот же деньги!
– Это нетрудовые доходы, они поступают в распоряжение родителей. Всё, разговор окончен. Шагом марш на улицу!
– Погоди, Петрович, – остановил его Серёга. – Пусть корзины вернут, в которых грибы находились, а то скандал будет. Одно лукошко, между прочим, прокурорской дочке принадлежит.
– И рюкзак! Рюкзак мой не забудьте! – крикнул им вслед Михаил.
Тем временем Валентина приготовила скромный ужин. На столе появился овощной салат, домашние котлеты и нарезанная селёдка. Собственно, девушка затем и пришла к отцу, чтобы накормить его и братьев, пока мать была на работе.
Михаил закончил перевязывать ногу, вымыл руки и присел к столу, за которым уже расположились Сергей с Петровичем.
– Что, водочку зажал? – упрекнул Михаил хозяина. – Нашу-то бутылку твои псы опрокинули.
– Хорошо, хоть не сказал, что выпили. Я тут такого наслушался, что уже ничему не удивлюсь. Вот ты говорил, Миша, что вашего жареного цыплёнка собаки съели. А как они это сделали, если были в масках?
– Петрович, ну что ты за человек! – рассердился Михаил. – Во всём сомневаешься, странные вопросы задаешь. Я одно скажу: когда собака в мою ногу вцепилась, маска болталась у неё на шее, это с десяток людей могут подтвердить. А значит, псина вполне могла курицу утащить.
– У моих собак аллергия на птицу, они её ни в каком виде есть не станут.
– Тогда выходит, что куру твои сыновья сожрали. А почему нет? Знаешь, какой аппетитный цыплёнок был? Скажи, Серёга!
– Да, вокзальный вариант это нечто особенное. Но мне кажется, что пацаны этого не делали. И знаешь почему?
– Ну-ка скажи.
– Потому что они пришли домой голодные. Я думаю, что братья отнесли жареного цыплёнка на вокзал к бабке Варе, а та его грибникам втридорога продала.
Михаил согласно закивал головой:
– Скорее всего, так и было. А жаль, теперь придётся кушать Валькины котлеты. Надеюсь, они съедобные… Петрович, так ты нальёшь нам или нет? 
– Зачем? Вы и так уже поддатые.
– Это мы стресс снимали. Считай, два километра собаки нас гнали по лесу.
– Так уже сняли стресс. Теперь-то для чего пить?
– Как это, «для чего»? – возмутился Сергей. – А за примирение сторон!
Петрович вздохнул, с неохотой достал из холодильника водку, вытащил из шкафа рюмки.
– Вот это другое дело, – повеселел Михаил. – Сразу видно, что готов заключить мировую.
 Он наполнил стопки себе и другу, хотел было налить Петровичу, но тот накрыл стакан ладонью.
 Сергей поднялся, уже привычно взял рюмку двумя руками и негромко произнёс:
– За справедливое урегулирование вопроса!
Дружно выпили. Правда, хозяин дома в отличие от ребят, сделал лишь несколько глотков компота.
Михаил наколол на вилку кусочек селёдки и дал закусить Сергею. Затем аккуратно вставил ложку между бинтом и тыльной стороной его ладони.
Чего ты скривился? Я же не делаю тебе больно! Это современная штука для еды, моё ноу-хау. Да, руку придется немного вывернуть, но согласись, это лучше, чем есть ртом прямо из тарелки. Не эстетично.
Петрович, наблюдая, как Сергей неуклюже копается ложкой в салате, виновато вздохнул:
– Не буду спорить, неудобства у вас, конечно, возникли. Поэтому я готов уладить сегодняшний инцидент, но не по-хамски, как вы начали, а по-человечески.
– Нам бы очень хотелось знать, – Сергей взглядом попросил Михаила наполнить рюмки. – Как можно измерить деньгами утрату здоровья? Ты же, папаша, об этом?
– Ох, вы и мастера говорить, – усмехнулся хозяин дома.
Подошла Валентина, положила в тарелку Сергея картофельное пюре и заботливо поправила съехавшую на бок ложку.
– Похвально, что ваша семья так заботится о моём друге, – Михаил с благодарностью посмотрел на Петровича. – Но Сергею придётся ходить с этими повязками почти месяц. Я вам как врач говорю. А первые две недели он вообще не сможет сгибать ладони, они будут лопаться и кровоточить. Кто будет за ним ухаживать всё это время? Даже не представляю.
Парни тяжело вздохнули, пожелали друг другу здоровья, которого, по словам Сергея, «нас сегодня лишили» и, поморщившись, выпили.
– Что он тут городит, дочка? Неужели и правда месяц будет в бинтах ходить?
– Папа, я не знаю.
– И чему вас только учат в этом училище! – возмутился Петрович. – Что твоя подруга ничего не понимает, что ты! Надо было в институт поступать… Вон, посмотри на Мишку – всё знает.
– Верно говорит твой отец, – сказал Михаил, поднимаясь из-за стола и направляясь к Валентине. – Я многому могу тебя научить.
– Я тебя научу! – Петрович бросил на него грозный взгляд. – Она замужем.
Михаил изобразил удивление и с некоторой неуверенностью произнёс:
– Так они со Степаном вроде как разводиться надумали…
Валентина вытаращила глаза.
– Типун тебе на язык, – испуганно пробормотал хозяин дома. – С чего ты это взял?
– Водитель рассказывал, который нас сюда подвозил. Знаешь, он какой-то заторможенный, долго думает. Говорил, что уже три месяца молодые вместе живут, и ни черта у них не ладится.
– Славка, гад! Сплетни распускает. Я ему точно колеса проколю!
Михаил едва заметно улыбнулся: «Если и вправду проткнёт, то хорошо. Нечего было этому Славке с бедных студентов три шкуры драть».
– Кстати, Петрович, у меня в медицинском институте тесные связи с профессурой. Если хочешь, я могу Валентину в лабораторию пристроить. Будет за кроликами ухаживать.
– Мы это обязательно обсудим, только позже. А сейчас давайте поскорее заканчивать с нашим делом, а то жена придёт, тогда нам всем не поздоровится. Итак, во сколько мне обошлись проделки детей?
Михаил насадил куриную грудку на вилку и воткнул ее вместо Серегиной ложки. Налил в пустые рюмки водку, чокнулся с другом и залпом выпил.
– Ну что же, давай считать, только учти: считать будем скрупулезно.
Он достал из банки маринованный огурец, с хрустом откусил и начал:
– Значит так: утопленные в болоте туфли обойдутся тебе в двенадцать тысяч рублей.
Сергей вытаращил глаза. Он видел ботинки Михаила, и потому его здорово удивила, назначенная за них цена.         
Петрович от негодования бросил вилку, откинулся на спинку стула.
– Да они у тебя, что, инкрустированы бриллиантами?
Михаил выпрямился, опёрся руками о стол и твердо произнес:
– К твоему сведению, это были итальянские туфли Armani. Я купил их всего две недели назад в фирменном магазине на набережной Фонтанки. Правда, Серёга?
– Классные туфли были, – подтвердил Сергей, не отрываясь от куриной грудки. – Ты всё хвалился, какие они удобные.
– Вот именно, – подхватил Михаил. – Я не требую денег. Просто купите мне такие же, если, конечно, в магазине ещё остался мой размер. Кстати, у меня сорок четвертый.
Хозяин дома скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Михаила.
– Не пойму, вы нас тут за дураков держите? В то, что ты туфли утопил, я еще поверю, а вот чтобы студент в новых туфлях от Armani за грибами поехал, тут уж… извини. Три тысячи – это максимум, что я могу предложить за утерянные башмаки.
– Послушай меня, Петрович, – Михаил поднялся из-за стола, подошёл к хозяину дома и дружески обнял его за плечо. – Я не собирался идти в поход за грибами. Утром пришёл к невесте, надеялся с ней в парке погулять, а друзья уговорили её поехать в лес. Возможно, у вас в деревне принято ходить на свидания в резиновых сапогах, но я в модных туфлях чувствую себя намного увереннее. На переодевание времени не было, поэтому поехал в чём был…
– Ладно, Миша, раз уж ты так к этим туфлям привязался, давай попробуем их достать из трясины.
Парни обменялись многозначительными взглядами.
– Ты что, Петрович, – вмешался в разговор Сергей, – решил над нами поиздеваться?
– А что? Отправим собак по следу – они мигом к болоту выведут. Тебе Миша останется только место указать, где туфли утопил. И пусть мои пацаны ищут. А они найдут, можете не сомневаться.
– О чём ты говоришь, Петрович? Мишка пришёл весь мокрый, замёрзший, ещё не отогрелся, а ты бредовые идеи предлагаешь.
– Почему же «бредовые»?
– Потому что ты прекрасно знаешь – туфли оттуда не достать. Там же трясина, башмаки давно уже метра на полтора утянуло. Чтобы их обнаружить нужно подводно-технические работы организовывать.
– Ну, ты скажешь Сергей, «подводные работы». Было бы желание, а найти можно всё. Тем более такие дорогие туфли.
– Так и ищите, зачем моего друга к этому делу припрягать! – Сергей повернулся к Михаилу. – Ты не против, если пацаны отправятся на поиски твоих ботинок?
Михаил успел, как следует поесть, от чего заметно подобрел:
– А чего мне противиться? Если сегодня туфли поднимут, то кожа не успеет пострадать. Так и быть – я соглашусь принять их обратно.
– А кто место в болоте покажет? – не унимался Петрович. – Где искать-то?
Михаил с презрением посмотрел на хозяина дома.
– Я твоих собак на дух не выношу, не то чтобы идти с ними по следу. Или ты хочешь, чтобы эти звери мне ещё одну ногу прокусили? Давай бумагу с ручкой, я план нарисую, всё с точностью до метра укажу.
Валентина быстро принесла тетрадь и карандаш.
– Точкой отсчёта будет бревно возле ручья, – громко объявил Михаил, уверенно принимаясь за схему.
Петрович помедлил и, наконец, со вздохом произнёс:
– Ну, раз ты на болото не пойдёшь, то моя компенсация за утраченные туфли составит только три тысячи рублей.
Михаил отложил карандаш и зло взглянул на Петровича.
– Да чёрт с тобой, здоровье дороже.
Сергей предостерегающе толкнул приятеля:
– Даже не думай дорисовывать схему. Чует моё сердце, как только мы уйдём, Петрович тут же направится к болоту за твоими туфлями. Он в брендовой обуви толк знает, поверь.
Михаил вырвал листок из тетради, скомкал его и, не найдя, куда выбросить, сунул в карман джинсов. Затем наполнил рюмки себе и приятелю. На этот раз налил совсем немного.
– Давай, Серёга, выпьем за то, что удалось отстоять хотя бы три тысячи. Может, присмотрю себе что-нибудь недорогое из кожзама.
Друзья выпили и закусили румяными пирожками.
– Следующий пункт, – продолжил Михаил, – деньги на мази для заживления ран… Тут немного – около двух тысяч. Возьму «Левомеколь» и «Пантенол». Конечно, хорошо бы купить кремы подороже, с восстанавливающим эффектом, но их надо применять курсом, а это влетит в копеечку. Ладно, пожалею тебя, пусть остаются шрамы – я же не баба.
Петрович с облегчением выдохнул:
– Я в этих делах не разбираюсь, надеюсь, ты не обманываешь, – он взглянул на дочь. – Что скажешь, Валентина? Хорошие мази?
Та в недоумении пожала плечами.
– Так ты… – отец с досадой махнул рукой.
– Ну и третье, – продолжил Михаил. – Компенсация за причинение физического вреда здоровью. Конкретно – за покусанные ноги. Мои мучения обойдутся тебе… в восемь тысяч рублей.
Петрович удивлённо взглянул на парня, но промолчал.
– Ты погоди, не радуйся. Вдруг меня заставят делать уколы от бешенства? А это шесть инъекций в течение трёх месяцев, к тому же полгода без спиртного. Тогда это всё выльется тебе уже в двадцатку.
Ещё хуже, если твоя собака мне сухожилие повредила. В травмпункте это безошибочно определят – там специалисты. В этом случае процесс заживления долгий: гипс, костыли и так далее. Потянет на пару штук зелёных, не меньше! Но этот вопрос пока отложим.
– Никаких «штукарей»! Сухожилия у тебя в порядке, иначе бы ты на ногу не наступил. И про бешенство – не ко мне. Мои собаки все привиты, могу ветеринарные паспорта показать.
– Это само собой. Я на слово не поверю, уж больно ты мужик ушлый, а бешенство смертельно опасно для человека. Надо, кстати, твои паспортные данные переписать. У меня всё…
Ох, совсем из головы вылетело! Дай мне какую-нибудь обувь, не в тапках же мне до дома добираться – чай не лето на дворе.
Михаил вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
– Какой же я болван! Испорченные футболки не посчитал. Мы с Серёгой за них на рынке по полторы тысячи отдали. Врать не буду, они были не новые, зато целые, без дырок. Так что давай по штукарю за каждую.
– Вы что, с ума сошли? Тысячу за майку? – возмутился Петрович.
– Ты напрасно возмущаешься. Садись на свою «Ниву», поезжай в город на рынок и покажи там футболку. Вот и узнаешь, сколько такая вещь стоит. Она же из натуральной ткани, чистый хлопок... Всё, я свои убытки подсчитал, теперь Серёга, начинай ты.
Его приятель, как на собрании, поднялся из-за стола и, обведя всех взглядом, начал говорить:
– Я не медик, поэтому не знаю, сколько времени мои руки будут заживать. Да и заживут ли вообще... Может у меня завтра гангрена начнётся, – голос его дрогнул, и на глазах выступили слезы.
– Да что ты, в самом деле? – прервал его Петрович. – Хватит тут спектакль разыгрывать. Поцарапал руки, а вообразил, что их теперь отрежут.
– Папа, перестань! Зачем ты так? – вступилась за парня Валентина. Она подняла оброненную Сергеем ложку и положила на стол.
– Погоди, дочка. Разве ты не видишь? Это же вымогатели.
– Это я вымогатель? Вот, смотрите! – Серёга по очереди показал всем свои руки. – Мне теперь гадалка ничего не предскажет. У меня линия жизни стёрта!
В отчаянии он плюхнулся на стул и часто заморгал.
– Хватит считать! С тебя, Петрович, двадцать тысяч за изуродованные руки, две тысячи на мази и штукарь за футболку. Больше мне от тебя ничего не нужно. Мишка, плесни водки! Не могу успокоиться от такой несправедливости. Собак на людей натравливать – это он может, а как платить, так сразу «вымогатели»!
Друзья выпили в очередной раз.
– Итак, что у нас вышло? – Михаил, дожевывая котлету, нахмурил лоб. – Касательно меня компенсация составит тринадцать тысяч рублей. Ну, а Серёге надлежит получить двадцатку за испорченные руки, штукарь за майку и пару тысяч на лечебные мази. Итого с вас тридцать шесть тысяч. 
Петрович поднялся, прошёлся по комнате, словно прикидывая что-то в уме, и спокойно заявил:
– Подумал я тут... и решил, что заплачу вам за страдания двадцать тысяч. И ни копейкой больше.
Михаил возмущенно всплеснул руками:
– Только посмотрите, как недостойно ведёт себя Петрович. Бедных студентов решил обобрать.
– Это, тех, которые в туфлях от Армани за грибами ходят?
Сергей, тяжело вздохнув, поднялся со стула. Слегка прокашлялся и медленно произнёс:
– Петрович, твои двадцать тысяч на двоих – это смешно. Ты же знаешь, что я живу в студенческом общежитии. Вот скажи, как мне теперь чистить зубы и умываться? – Сергей картинно вытянул вперёд руки. – Я же ничего не могу ими делать. Ни-че-го! Даже приготовить пищу не в состоянии. Это ж мне придётся кушать в кафе, а там цены баснословные. Думаю, будет справедливо, если ко мне в общагу будет приходить Валентина и хотя бы раз в два дня готовить.
– Я бы тебе не советовал налегать на еду, – предостерёг Михаил, – потому что привычный поход в туалет с такими руками станет настоящим испытанием.
Сергей озадаченно посмотрел на тугие повязки, потом на приятеля.
– Я об этом не подумал… И что теперь делать?
– Есть два варианта: либо просить кого-нибудь подтирать тебе задницу после каждого похода в туалет, что, согласись, проблематично; либо использовать изобретенный мною механизм. Но для этого потребуются лоскуты бархатистой ткани, кусок поролона, колёсико и скотч.
– Кажется, я схожу с ума, – тяжело вздохнула Валентина. – Что за бред вы несёте?! Какой поролон? Какое колёсико?
Сергей осуждающе посмотрел на девушку:
– Я вижу, тебе неприятно обсуждать эту тему. А ты попробуй поставить себя на моё место...
Дочка хозяина обиженно поджала губы, демонстративно развернулась и направилась мыть посуду.
– Похоже, Мишка, сочувствия нам здесь не дождаться, – заключил Сергей. – Да, честно говоря, оно нам и не нужно.
Он насадил на вилку аппетитную котлету, задумчиво поглядел на неё и положил обратно Наморщив лоб, попытался представить изобретенную Михаилом конструкцию и принцип её работы, но так и не смог ничего понять.
«Я-то надеялся, что Мишка и вправду что-то дельное придумал, а он просто решил приколоться», – дошло до Сергея.
Он резко поднялся, чуть не опрокинув стул, и категорично заявил:
– Значит так… компенсация в размере тридцати шести тысяч рублей подсчитана точно и пересмотру не подлежит!
Михаил одобрительно закивал головой и добавил:
– Кроме того, Петрович, ты обязан отвезти нас в городской травмпункт за квалифицированной медицинской помощью. Мы не доверяем местному фельдшеру.
– Ну и самое главное… – Сергей сделал многозначительную паузу. – Жизнь твоих сыновей может пойти под откос, если дать нашему делу официальный ход. Так что решай сам.
Сказав это, он одним глотком осушил рюмку, подвинул ногой стул и снова уселся на своё место.
Валентина испуганно заморгав глазами, посмотрела на отца. Тот с минуту размышлял, затем хлопнул ладонью по столу:
– Ладно, так и быть… Отвезу вас в город и отдам тридцать пять тысяч. Но на этом – всё! Тема закрыта.
Парни одобрительно зашептались. Сергей взглядом указал Валентине на свою пустую тарелку. Девушка принесла кастрюлю с картофельным пюре и наложила ему большую горку.
– Стоп!! – закричал Михаил, вскакивая со стула. – Стоп! Ничего мы не закрываем! Какие мы с тобой, Серёга, ослы! А грибы?! Где наши грибы?!
Сергей картинно схватился забинтованными руками за голову, начал возмущаться:
– Ну, ни хрена себе! Эй, Петрович! Ты что, решил нас с грибами кинуть? Вот ведь какой жучара! Знал, что мы грибы не учли и молчал. Десять ведер решил себе захапать!
– Как? Уже десять ведер? Пять минут назад было восемь.
– Ты нас не путай! – сердито сказал Сергей. – Я говорил о пакетах и корзинах, а вёдер в них никак не меньше десяти!
Он кивнул на мешки с грибами, прислоненные к стене:
– Посмотри, как мешки набиты, мы их вчетвером еле волокли. А твои пацаны, так вообще двумя велосипедами вывозили. Значит так: для начала я забираю деньги за проданные грибы.
– Положи на место! – потребовал Петрович. Он подошёл к столу и сунул деньги в карман. – Грибы я вам отдам, так и быть, но уже готовые – маринованные.
Друзья переглянулись.
– А что, Серёга, это неплохой вариант. Возьмём консервированные грибочки?
– Почему бы и нет? Вопрос в том, сколько банок получим.
– Десять штук, – твердо заявил хозяин дома, но, увидев возмущенные лица, уточнил: – Литровых!
– Да на тебе, Петрович, креста нет! – возмутился Сергей. – Всего десять банок? За десять-то ведер отборных грибов!
– Вот он, крест, – Петрович опустил ворот свитера, демонстрируя золотую цепочку, на которой, вероятно, висел крестик. – Вы не подумали, сколько здесь потерь будет? Мы же исключительно молодые грибы маринуем. А обрезка, уварка? Вы посчитайте, во что мне обходится их приготовление: стоимость банок, крышек, специй. К тому же, чтобы столько грибов заготовить, надо полдня потратить. Или, по-вашему, труд ничего не стоит? Мы тут полночи вчетвером над ними пыхтели.
– А ты считаешь, что наши грибы сами в пакеты запрыгнули? – Сергей поднял с пола крупный подосиновик и поднёс его, перевязанными ладонями, к самому лицу Петровича. – Вот его и ещё десять ведер таких же, как он красавцев, пятнадцать человек с семи утра собирали. Исходили всю округу вдоль и поперёк.
– Ты посмотри, уже пятнадцать человек стало, а ведь только что речь шла об одиннадцати. Вы что, размножаетесь в этом лесу?.. Так и быть, отдам ещё банку опят, чтобы каждому хватило. На ней даже старая этикетка сохранилась: «Белорусские опята».
Парни переглянулись, посовещались.
– Грибы-то хоть вкусные? – поинтересовался Михаил.
– Супруга моя делает, пальчики оближете! Зимой покупать ещё примчитесь.
– Если так, то возьмём, – согласился Сергей. – Мне чутьё подсказывает, что его жена – хорошая хозяйка, а ты, Петрович, – жадён, меры нет. И как только она с таким скрягой живет? Но, тем не менее, давай, Мишаня, выпьем за его здоровье, все-таки умеет признавать ошибки.
– Подходи к столу, Валентина, – пригласил Михаил девушку. – За отца бахнем!
– Я тебе сейчас бахну! Отстань от неё! – Петрович закрутил колпачок на бутылке. – Что-то вы, ребята, выпивкой увлеклись, а тебе, Миша, ещё к невесте ехать. Как ты в пьяном виде перед ней предстанешь? Ещё подумает, что алкоголик.
– О чём ты говоришь, Петрович? Меня тут чуть собаки не разорвали. Моя девушка будет рада, что я с целой ногой вернулся, а не с протезом. Кстати, какой у тебя размер обуви?
Хозяин, озадаченный таким поворотом, посмотрел на свои домашние шлёпанцы и недоумённо спросил:
– Интересный вопрос. Ты что, думаешь, я тебе свои тапки отдам?
– А где мне, по-твоему, обувь брать? На помойке, что ли?
– Зачем же сразу «на помойке»? У меня в сарае дедовы кирзачи висят, бери, если хочешь. Правда, их лет десять никто не надевал.
– Не, не вариант. Я же говорил, у меня сорок четвёртый размер, да ещё и нога забинтована. Твои сапоги наверняка рассохлись, вряд ли натяну. Ты лучше калоши поищи, да побольше.
– Дедовы сапоги на кого хочешь, налезут. У него лапища была – будь здоров! Сейчас и размеров таких нет. Ладно, пойду поищу, давно их не видел. Может, мыши погрызли? А вы пока помогите Валентине грибы из погреба достать.
Через пять минут Михаил уже разглядывал себя в зеркале. Стоптанные кирзовые сапоги, в которые были заправлены брюки, оказались явно велики. К тому же, на подошве красовались серебряные набойки, которые звонко цокали при каждом шаге.
– Скажи, Петрович, на кой ляд твой дед подковы к обуви приделал?
– Наверное, считал это модным. Ты же сам любишь покрасоваться, вот и дед, видать, был тот ещё франт. Хочешь, пороюсь в его вещах, может, ещё чего раритетного откопаю?
– Спасибо, не надо. Заводи свою «Ниву», пора уже в Питер возвращаться.
Петрович достал из шкафа семь пятитысячных купюр и протянул Михаилу.
– Держи! Да глядите, сразу не пропейте – у вас нездоровая тяга к спиртному.
– О чём ты говоришь! После такого стресса любой бы запил. А ты говоришь «тяга к спиртному»…
Чтобы банки с грибами не разбились в дороге, Валентина обернула их старыми газетами. Часть уложила в пакет, а другую – в рюкзак, который Мишка принёс с улицы.
Гости вместе с хозяином вышли из дома и аккуратно разместили грибы в багажнике автомобиля. Туда же поставили пустые корзины.
– Это для яблок, – пояснил Михаил.
Во дворе Славка с Генкой усердно рубили дрова и за это время сложили довольно приличный штабель.
– Искупают вину, – незлобиво заметил Петрович. – Будет им уроком. Вы, ребята, зла на них не держите, глупые они ещё. Да и вы, по правде сказать, не намного мудрее…
На выезде из посёлка Михаил попросил Сергея остановить машину.
– Серёга, выручи пятихаткой, у меня одни крупные купюры. Хочу антоновки купить. Яблоки – класс! Сегодня уже пробовал.
Среди торгующих у дороги бабушек Михаил высмотрел знакомого мальчишку.
– Эй, малец, давай-ка два ведра антоновки к машине. В багажнике корзины стоят, туда и пересыплем.
Мальчишка подхватил вёдра и, согнувшись под тяжестью, поспешил к «Ниве».
– Ну что, – кряхтя, спросил он, – Валентину повидал?
Михаил решил подшутить.
– Не только повидал, но и посватался!
Мальчишка чуть не выронил вёдра.
– Не может быть! Выходит, дядя Слава правду говорил? Не ужились они… А как же Степан?
Михаил усмехнулся, глаза его блеснули.
 – А что Степан? Соперников в любви я не потерплю. Главное – найти общий язык с отцом невесты, и, как видишь, мне это удалось. Правда, Петровичу моя прежняя обувь не понравилась. Велел выбросить и надеть кирзачи своего деда. Я и не спорил – вещь-то раритетная.
 Михаил притопнул сапогом по асфальту, чем едва не высек  искру. – Держи пацан деньги, сдачи не надо!
Мальчишка уставился на перепачканные куриным помётом сапоги Михаила и ещё долго стоял с открытым ртом, глядя вслед уезжающей машине.

                ***

«Нива» подъехала к пятиэтажному общежитию, остановилась перед самым порогом.
– Подожди немного, Петрович. Я Серёгины вещи отнесу.
Михаил помог приятелю выбраться из машины, взял в одну руку пакет с грибами, в другую корзину с яблоками и, стуча каблуками, поспешил к дверям.
Вахтерша, погруженная в чтение журнала, резко подняла голову, увидев Сергея.
– Крюков! Что с вами? – испуганно воскликнула она, разглядывая его перебинтованные руки.
– Да так, Ирина Петровна, ерунда... Волки-подлюки потрепали, – буркнул он.
– Какие волки?
– Сейчас некогда, завтра расскажу.
– Марабян! А ты куда? – вскочила со стула женщина.
– Помогаю другу. Вы же видите, он ничего не может нести.
– Не дай бог, вы сейчас выпивать начнёте! Я же поднимусь, проверю! – пригрозила она.
– Что вы говорите, Ирина Петровна?! – фыркнул Михаил. – Серёга сейчас и стакан-то не удержит. Я быстро – только туда и обратно.
– Ох! – вздохнула вахтёрша, нервно теребя платок. – Давно не появлялся… Теперь жди, что-нибудь случится.
Приятели, громко разговаривая и посмеиваясь, поднялись на свой этаж, где снова столкнулись с кредитором Андреем. Сергей шёл, держа руки за спиной, поэтому не было видно, что они перевязаны.
– Ну конечно! – с сарказмом заметил Андрей. – Мне говорят, что денег нет, а у самих покупки в двух руках еле помещаются. А я что? Я – терпила, мне можно и не возвращать…
– Что ты плетёшь? – возмутился Михаил. – Ты хоть знаешь, где мы были?
– Мне это знать не интересно.
Сергей подскочил к Андрею и, вытянув руки, закричал:
– Гляди!! Гляди, что с руками стало! Это всё чёртов кирпич. Я его сегодня из машин в вагоны загружал, а он горячий сука, только из печи, аж шипит. И рукавицы не помогли – шкура на хрен слезла!
Уже третий раз за день у Серёги на глазах выступили слёзы.
«Что-то я чересчур сентиментальным становлюсь, – подумал он. – А главное, они сами наворачиваются, ничего поделать не могу…».
Михаил поставил корзину и пакет на пол, полез в карман за кошельком:
– Да что ты ему объясняешь, у него только деньги на уме! Сколько ты ему должен?
– Десятку, – с обидой буркнул Сергей и, ссутулившись, побрёл в свою комнату.
– Держи десять штук, – Михаил протянул парню деньги, – и вали отсюда!
– Ты что, Мишаня? – оторопел Андрей.
 – Да ничего! Серёга до последнего грузил кирпич. Рукавицы дымились, а он продолжал кидать, всё повторял, что Андрюхе до понедельника надо долг отдать. А ты...
– Мишаня, я же не знал! Я немедленно пойду перед ним извинюсь.
– Не надо никаких извинений, он сейчас не в себе. Мы только что из травмпункта приехали. Там ему сказали месяц бинты носить. Моим туфлям тоже кранты пришли – подошва прогорела. Пришлось у грузчика сапоги покупать. Теперь буду в них ходить, пока денег не заработаю.
Михаил вытащил из пакета бумажный свёрток:
– На, держи. Белорусские опята. Знакомые ребята вагон с грибами разгружали, нас угостили. Серёга сказал, тебе отдать, за то, что не торопил с долгом. А ты ему, считай, в душу наплевал. Он так обиделся, чуть не расплакался, убежал…
– Парни, простите, я о вас неправильно подумал. Мишка, друг, если деньги понадобятся, обращайся, всегда займу. И вообще, заходи сюда почаще. Серёга на глазах преображается.
Андрей поднялся в свою комнату, похвастался грибами перед соседом. После чего под жареную картошку они опорожнили всю банку. Опята им так понравились, что на следующий день Андрей объехал полгорода, в поисках таких  же. Наконец нашёл в продмаге на окраине города. Купил целых пять банок, а к вечеру вернулся в магазин и устроил скандал, потому что грибы оказались совсем другими – ужасно кислыми и солёными. Он даже принёс с собой начатую банку. Продавцы, попробовав содержимое, лишь покрутили пальцем у виска, утверждая, что грибы всегда были именно такими. Но Андрей стоял на своём, уверяя, что это фальсификат, что ему продали подделку вместо тех, что приносили из вагона. Он требовал пригласить заведующую магазином и представителя Роспотребнадзора. Закончилось всё вызовом полиции…
Если бы Михаил знал, что дело примет столь неожиданный  оборот, то наверняка бы не стал так шутить.
В тот вечер он занёс оставшиеся грибы и корзину с яблоками в комнату к Сергею, засунул  под кровать:
 – Ну что же, я свою задачу выполнил, теперь ты с голоду не помрёшь, – произнёс Михаил, прикуривая сигарету другу и себе. Он обвёл взглядом комнату, выискивая пепельницу. Взгляд его остановился на столе, где одиноко лежал титульный лист к курсовой работе по математике.
 – Иван утверждал, что ты ничего не делал, а тут, смотрю, уже почти всё готово, подтрунил над приятелем Михаил.
Сергей улёгся на кровать, выпустил струю дыма:
– Напрасно иронизируешь, именно так и есть.
– Вот не зря я всем говорю, что в университете легко учиться. Пожалуйста: заглавный лист написал – и считай, полдела уже сделано…  Слушай, Серый! Я твои туфли надену, не хочу заезжать домой, переобуваться. Светка уже заждалась.
– Поставь на место. Мне завтра в них идти курсовую сдавать.
– Так у тебя же не хрена не готово!
¬– Сегодня лаборантка принесёт из архива работу по моей теме, останется только поменять титульный лист, а он как видишь, у меня уже готов. Поэтому туфли оставь, тем более ты знаешь, что они тебе малы. Вон, возьми кроссовки Ивана, как раз по твоей ноге будут.
– А как же он?
– Не хочешь, не бери. Общага большая – походи, может, что и найдёшь.
Михаил достал из-под кровати грязные кроссовки, придирчиво осмотрел.
– Знаешь, я ему оставлю взамен дедовские кирзачи: обалденная вещь, нога как в броне.  Кроссовки же верну завтра после занятий, причём вымытые и почищенные. За прокат обуви отдай  ему банку грибов и скажи, чтобы сапоги дедовские никуда не девал – мне их возвращать надо.
– Да на таких условиях я бы всю свою обувь отдал, – усмехнулся Серёга, – только кто ж её  возьмёт.  Ладно, всё сделаю. Правда, ему тоже курсяк завтра сдавать… Представляешь, как он в этих сапогах, лязгая подковами, в аудиторию завалится? Горыныч охренеет.
– Заставь Ивана их начистить, чтобы блестели, тогда будет должный эффект.
Миша переобулся, посмотрел на себя в зеркало и довольный направился к выходу. В дверях остановился.
– Серёга, на следующие выходные за грибами собираешься?
– Конечно, поеду. Пусть только руки немного подживут. В целом, сегодня всё прошло неплохо, если не считать пары моментов. Только у меня будет просьба: скажи Светке, чтобы она другую  подругу пригласила, а то Вика, как-то мне не очень…
– Тебе не угодишь, такая девка и не понравилась…  Ладно, так и быть, попрошу, чтобы привела другую. Но без Вики нельзя, она тоже поедет!
Михаил захлопнул дверь и поспешил к выходу на улицу.
За рулём «Нивы» терпеливо дымил Петрович.
– Поехали, поехали, – запрыгивая в машину, проговорил Михаил, – а то Светка меня уже заждалась. Ты уж извини, но пришлось оставить дедовы сапоги в залог за кроссовки. Только не волнуйся, я обязательно кирзачи верну. Что так смотришь? Глаза у тебя почему-то красные. Уж не коньюктивит ли?
Пока они ехали, Михаил успел заочно вылечить Петровича от коньюктивита и, как минимум ещё от двух болезней.
– Вот здесь останови, перед магазином, я торт куплю. Светка в соседнем доме живёт, так что дальше я сам.
– Ты ж посмотри: и грибы, и яблоки, и торт, а про спиртное даже не вспомнил. Молодец! Видно крепко тебя пиявки покусали.
– Какие пиявки?
– Хватит Миша, даже обидно, ей Богу! Ты что, меня за дурака держишь?
– Ну, Петрович ты даёшь! Выходит всё это время ты измывался над нами?
– Почему «измывался»? Так…
Михаил выбрался из машины, достал рюкзак с корзиной.
– Если окажемся с Серёгой в ваших краях, обязательно зайдём в гости.
– Выздоравливайте и приходите, мы с дочкой будем рады. А вот Степану, мужу её, не советую на глаза попадаться – точно поколотит.
Михаил сделал озабоченное лицо:
– Значит, в гости к вам нельзя. Как же сапоги вернуть?.. О! Я тогда к Валентине в училище схожу. Ей отнесу дедовы кирзачи.
– Я тебе схожу! – гаркнул Петрович и пригрозил кулаком, вслед  уходящему Михаилу. – Слышишь Мишка! Не вздумай к ней заявиться! Оставь эти сапоги себе!.. Вот чёрт непутёвый –  теперь точно слухи поползут...

                ***

Сергей проснулся от того, что сосед по комнате, тряс его за плечо.
– Просыпайся! – злился Иван. – Ты просил, чтобы я тебя разбудил.
Серёга откинул одеяло и уселся на кровати.
– Зря ты это сделал, я в университет не пойду. Маринка так и не принесла курсовую, а поэтому делать мне там нечего, тем более с такими руками.
– Ты бы сходил, договорился, чтобы защиту перенесли на более поздний срок, – предложил Иван.
– Вообще-то, ты прав. Надо попросить Горыныча об отсрочке, причина-то у меня уважительная. А там, глядишь, и лаборантка подсуетится. Что-то я с утра туго соображаю. Пора заканчивать с этими лесными прогулками.
Месяц назад доцент кафедры высшей математики, Михаил Исаакович Гростенбахер, предложил Сергею интересную тему для курсовой работы. Называлась она «Линии равновесия систем третьего порядка с квадратичными нелинейностями». Однако, из-за своей «занятости», Сергей к ней даже не притронулся. Как всегда, он отложил написание материала на последний день, а тут появился Мишка со своими грибами.
Обычно курсовые работы защищались публично перед комиссией, но доцент Гростенбахер, прозванный студентами «Горынычем» (за вечную ворчливость и седую бородёнку), принимал их самостоятельно.
Студентам от этого легче не становилось. Михаил Исаакович был известен как жёсткий, дотошный и своенравный преподаватель. Даже отличники не получали у него поблажек. По причине, ведомой только ему, Горыныч назначил защиту курсовых работ на воскресенье.
В здании университета, кроме вахтёра и полутора десятков студентов, с утра никого не было.
Поднимаясь по мраморным ступеням главной лестницы, Иван терпеливо выслушивал бесконечный поток ругани Сергея. Тот злился, что приходится каждому встречному объяснять историю своих травмированных рук – только что он закончил очередной рассказ, и раздражение всё ещё кипело в его голосе.
На втором этаже в конце коридора мелькнула сутулая фигура доцента Гростенбахера.
– Поторопись, Ванька! – Сергей дёрнул товарища за рукав. – Надо Горыныча догнать!
– Можешь не спешить, он в туалет свернул. Или ты будешь там объясняться?
– А почему бы нет?!
– Ну, валяй… Я в аудиторию пойду, – буркнул Иван, направляясь дальше.
Сергей заглянул в дверь, но никого не увидел – только шорох в кабинке выдал местонахождение преподавателя. Пришлось ждать, пока тот выйдет. Разговаривать через перегородку Сергею показалось неприличным.
Минутой позже в туалет влетел его приятель-собутыльник с параллельной группы – Борька Гаврилов. Небритая физиономия и растрёпанные волосы плохо сочетались со строгим костюмом и наглаженной белой рубашкой.
– О, привет, Серый! Что с руками? Неужели правда, что тебя волки покусали?
– Вы уже достали. Никакие это не волки.
– А кто же тогда?
– Да никто, сам ободрался.
– Брось, мне-то можешь правду сказать. Вижу ведь, что Горыныча одурачить задумал, только вот как – убей, не пойму.
За перегородкой преподаватель уже закончил свои дела, но не выходил, а с интересом ждал продолжения разговора.
– Говорю тебе, руки ободрал, – упрямо твердил Сергей.
– Послушай! Мне ты заливаешь – «руки ободрал», вахтёрше в общаге – «волки покусали», Андрюхе – «кирпичи выгружал». Ну, ясно же, что врёшь!
Приятель Сергея закончил с туалетом и застегнул ширинку.
– На жалость давить вздумал? С Горынычем это не прокатит. Давай, колись, что задумал?
– Какая тебе разница?
– Ну, не хочешь – не говори. Главное, я понял – руки у тебя целы и невредимы.
– Да тише ты! Чего орёшь?
– Мы в туалете, кто нас услышит?
– Мало ли кто по коридору шастает.
– Извини, не подумал… Ладно, пошли, а то он опоздавших не любит. Вдруг ещё не пустит.
– Погоди, – Сергей остановил его. – Достань мою зачётку и положи в карман так, чтобы я мог вытащить её перевязанной рукой.
– Ого, как ты в себе уверен! Ну-ну, посмотрим...
Из туалета парни направились в просторную аудиторию, где дюжина студентов, нервно переговариваясь, уже ждала преподавателя. Сергей с Борисом торопливо поздоровались с однокурсниками и уселись за последнюю парту.
Через минуту появился доцент Гростенбахер.
– Здравствуйте, товарищи студенты, садитесь, – произнёс Горыныч, обводя взглядом аудиторию. – Крюков, что с руками? И где твоя курсовая работа?
Сергей, опершись на локти, поднялся.
– Я как раз хотел с вами об этом поговорить.
– Ну что же, тогда с тебя и начнём.
Преподаватель жестом пригласил Сергея к своему столу.
– Итак, что ты собирался мне сказать?
– Я не успел закончить работу – повредил руки. Поэтому прошу перенести защиту на более поздний срок.
Преподаватель недовольно хмыкнул:
– Странно. Ещё вчера утром я видел тебя в добром здравии, обе руки были целы. Ты с Марабяном, нашим бывшим студентом, торопился к гастроному. И вдруг такая оказия.
– Всякое в жизни бывает, – пожал плечами Сергей.
– И всё же зря ты не принёс даже незаконченную работу. Могли бы хоть что-то обсудить.
– Да какой смысл обсуждать половину?
Михаил Исаакович оживился.
– Значит, до вчерашнего дня у тебя была готова половина курсовой? И ты рассчитывал закончить её за оставшееся время?
– А что такого? Если тему знаешь, почему не написать?
– Вот как! Тогда, думаю, ты сможешь устно изложить суть исследования.
– Устно не получится. Да и как вы себе это представляете? Там системы дифференциальных уравнений с тремя неизвестными, а у меня, образно говоря, руки связаны. – Сергей вытянул их вперёд. – Я ни ручку, ни мел держать не могу.
– Ну вот, теперь всё становится понятно. Значит, ты ничего не подготовил и поэтому решил руки перебинтовать.
– Я же говорю, половину работы сделал, а потом это случилось, – не сдавался Сергей.
Преподаватель занервничал.
– Ещё можно понять, если бы правая рука была перевязана – вроде как писать не можешь. Но левую-то зачем замотал?
– Вы думаете, я сделал это специально? Михаил Исаакович, вы ошибаетесь.
Доцент Гростенбахер впился взглядом в Сергея:
– Может, ты рассчитываешь вызвать у меня жалость? Чтобы я из сострадания поставил тебе тройку?
– Я вам правду говорю – руки повредил, чуть ли не до мяса.
– Прямо-таки мясо торчит? Покажи-ка...
– Да не буду я ничего показывать!
Доцент начал терять терпение. Чтобы успокоиться, он налил воды в стакан и большими глотками выпил.
– Ладно, давай так: сейчас ты снимаешь бинт с левой руки. Если она действительно повреждена, я ставлю тебе за курсовую работу оценку «хорошо». Но если рука в порядке, будешь ходить ко мне до скончания веков.
– Вы считаете, я симулирую?
– Именно так. Поэтому, давай, разматывай.
– Нет, я не могу.
– Погоди, Крюков, – процедил Гростенбахер. – Ты же только что жаловался, что у тебя ладонь чуть ли не до кости стёрта.
– Так и есть, – ответил Сергей. – Поэтому разматывать нельзя. Инфекция попадёт, последует  нагноение. И потом, как я это сделаю? У меня левая рука не рабочая.
– Сейчас мы это исправим, – Гростенбахер обвёл взглядом студентов. – Гаврилов, живо сюда! Да шевелись, вся аудитория ждёт!
Запыхавшийся Гаврилов подбежал к ним.
– Размотай бинты у Крюкова!
Борис испуганно перевёл взгляд с преподавателя на Сергея, затем обратно.
– Михаил Исаакович, при всём уважении, я не могу. Мне от вида крови становится дурно.
Лицо доцента Гростенбахера побагровело. Он не допускал возражений со стороны студентов. Горыныч мгновенно вскочил со стула.
– Гаврилов, ты, видимо, не в курсе, чего тебе действительно стоит бояться. Не кровь тебя должна пугать, а бесконечные походы на мою кафедру со своей курсовой! Крюков, по крайней мере, хоть что-то понимает, а у тебя даже элементарных познаний нет. Тебе это ясно?
Борис тяжело вздохнул.
– Развязывай, я сказал! – Гростенбахер грохнул кулаком по столу.
– Извини, братан, не хотел, – пробормотал Борис. – Сам видишь, вынуждают…
Он принялся осторожно разматывать бинты.
– Быстрее, Гаврилов! Что ты копаешься? Тебя двенадцать человек ждут!
Через несколько секунд доцент с изумлением смотрел на стёртую до крови ладонь Сергея.
– Как же так… – растерянно пробормотал Михаил Исаакович.
– Это случайно всё вышло, по неосторожности, – поспешил оправдаться Сергей. Он ловко выудил из кармана зачётку и протянул её преподавателю. – Вы обещали…
Гаврилов застыл с открытым ртом.
– Чего встал? – Серёга толкнул приятеля локтем. – Заматывай обратно.
– Кажется, я всё понял, – задумчиво произнёс Михаил Исаакович. Он поставил оценку в зачётку, бросил на Сергея быстрый взгляд и хищно прищурился. – Ты действительно повредил левую руку. Но это не помешало бы тебе написать курсовую работу, поэтому ты решил перебинтовать правую. Хитрец… Разматывай другую руку!
В аудитории повисла тишина.
– Гаврилов, ты меня не слышишь? Живо снимай бинты!
Борис попытался приблизиться к приятелю, но Сергей отмахнулся:
– Не трогай меня! Михаил Исаакович, ну что это такое! Мы так не договаривались. Этот ваш Гаврилов мне как зря повязку наложил. Он же в медицине ни черта не смыслит.
– Да он и в математике такой же, – подхватил преподаватель, распаляясь. – От него вообще никакого толку. Пусть лучше, как твой Марабян, в медицинский переводится. Хотя, стоп! Забудьте, что я сказал! Иначе он кого-нибудь насмерть залечит… Сколько мне еще ждать, пока вы размотаете эти чёртовы бинты?
– Михаил Исаакович, – осторожно начал Сергей, – а если вдруг окажется, что и вторая рука повреждена, вы мне зачет автоматом поставите?
Лицо Гростенбахера побагровело. Он залпом осушил стакан воды, но вместо того, чтобы успокоиться разволновался еще больше.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь, Крюков? Семестр только начался! Никакого автомата не будет.
– Тогда какой мне резон нарушать стерильность повязки? Курсовую я уже сдал. Зачёт вы ставить не хотите. Больше никакого интереса у меня нет.
– Ну почему же «нет интереса»? – усмехнулся преподаватель. – Вот стоит твой дружок, Гаврилов. Он еще ничего не сдал. И если у тебя, как ты говоришь, «рука повреждена», у него появится шанс получить хорошую оценку.
– Не надо меня в это впутывать, – заволновался Борис. – Я тут вообще ни при делах.
– Послушай, Гаврилов! – Горыныч резко поднялся со стула. – Вчера на консультации я пролистал твою работу. Ты даже из учебника умудрился с ошибками переписать. Честно говоря, у тебя нет ни малейшей надежды защититься. А так хоть какой-то шанс появится.
– Нет, я не хочу играть в эту «русскую рулетку».
– Лучше сыграй, – негромко, но с нажимом произнёс Михаил Исаакович. – Иначе велика вероятность, что тебя просто не допустят до сессии. Разматывай, тебе говорят!
– Серёга, что делать?
– Я не знаю…
– Тогда прости.
Борис вздохнул и дрожащими руками принялся снимать бинт. Через минуту он с вытаращенными глазами смотрел на преподавателя. Тот, в свою очередь, с еще большим изумлением уставился на Сергея.
– А почему ты говорил… – начал было доцент, но запнулся.
– Что я говорил? – невинно захлопал глазами Сергей. – Когда?
Борис решил не медлить и тут же протянул зачётку.
– Вот он, мой шанс! Наконец-то выпал! Михаил Исаакович, ставьте скорее оценку! Можете даже «троечку», я не обижусь.
Доцент с растерянным видом повертел зачётку в руках и вывел «удовлетворительно».
– Так… Ладно, идите… – с трудом выдавил Горыныч. – А ты, Крюков, чтобы завтра принёс первую часть курсовой работы. Нет, лучше так: к пятнице принесёшь всю работу целиком, иначе зимой зачёта тебе не видать. Хоть ногой пиши!
С улыбками на лицах парни выскочили из аудитории.
– Ты чего сам себе оценку занизил? – возмутился Сергей.
– Мне и тройки достаточно. Спасибо, что выручил… До меня только сейчас дошло: ты ведь знал, что Горыныч в туалете сидит, и специально его разыграл. Теперь он думает, что мы его обманули сообща. Похоже, зимой нам зачёта не видать.
– Успокойся, послушай что скажу. Я записал нас троих: себя, тебя и Ивана в бригаду добровольцев.
– Уж не в армию ли? – удивился Борис.
– Не перебивай… Пашка Крылов из пятой группы пообещал Горынычу забетонировать полы в его гараже. За это тот обязался поставить зачёты четверым студентам. Те пацаны, которые должны были это сделать, выбыли из строя: кто руку сломал, кто заболел, а бетон на понедельник уже заказан. Я сказал Пашке, что к десяти часам приведу двух мастеров. Ты же в стройотряде трудился, вот и будешь бетон заглаживать. А я, Пашка и Иван лопатами поработаем.
– Ну, ты, Серега, красавец! Только как ты будешь с такими руками лопатой махать?
– Мишку Марабяна попрошу, он мне не откажет. Так что с вас причитается. И не какая-нибудь бормотуха, а благородные напитки: водка и ликер. Ну и, само собой разумеется, качественная закуска.
– Это даже не обсуждается. Купим всё, что надо, – пообещал Борис и ухмыльнулся: – Вот Горыныч удивится, когда нас с тобой в гараже увидит!
– Да, очередной шок старик испытает, но ничего, главное – всё добротно сделать, тогда вопросов не будет. Слушай, Борис, достань у меня из кармана рецепт и пойдем в аптеку за мазью. Ты на самом деле хреново перевязки делаешь, поэтому придётся дополнительно ладони обрабатывать – естественно, за твой счёт.
За дверью раздался гневный крик:
– Бестолочь без элементарных зачатков ума! К чёртовой матери отсюда!
Из аудитории, сжимая в руках курсовую работу, вылетел Иван, весь красный, как рак.
– Оба-на, – с издёвкой протянул Борис. – Похоже, завалил. Эх ты…
– Выгнал меня гад! – с обидой сказал Иван. – Велел явиться не раньше, чем через неделю. Это из-за вас Горыныч так разозлился: слюной брызжет, орёт как бешеный, похоже, сегодня всех завалит.
– Я же говорил, надо было с нами за грибами ехать. Получил бы увечье – точно бы защитился.
– Да ну их, такие увечья. Лучше за пару дней всё перепишу.
– Как знаешь. А мы сейчас купим выпивку и сядем праздновать блестящую сдачу курсовых. Но тебе не нальём. Извини, мы двоечников в свою компанию не принимаем. Так ведь, Боря?
– Да мне с ним за одним столом сидеть стыдно, не то что выпивать. Неуч!
Было видно, что Ивану и так несладко, а тут ещё приятели принялись подтрунивать. Сергею стало жалко соседа.
– Борь, а может, пригласим его на «бетонные работы»? Как думаешь, потянет?
– Какие ещё «бетонные работы»? – заинтересовался Иван.
– Есть возможность поработать руками, а не головой. Как видно, со вторым у тебя не очень. Надо кое-что забетонировать, а тем, кто будет участвовать, Горыныч обещал зачёты.
– Если так, то я готов к любым строительным работам!
– Ещё бы! У меня тут целая очередь желающих потрудиться, – Сергей самодовольно набивал себе цену. – Но поскольку ты мой сосед, я решил внести тебя в список. Думаю, не стоит  объяснять, что за такую любезность нужно проставиться. Мы с Борисом как раз направляемся в магазин за выпивкой, присоединяйся.
Сергей резко остановился, увидев спешащую по коридору лаборантку Марину.
– Парни, я сейчас…
Стройная светловолосая девушка подбежала к Сергею.
– Я тебя в общаге искала, – заговорила она, с трудом восстанавливая дыхание, – а ты уже здесь... Не успела? Ну, извини, только сейчас нашла твой вариант задания… Что у тебя с руками?
– Да ерунда. Волки потрепали.
– Не поняла?!
– Потом расскажу.
Марина достала из пакета чью-то курсовую работу, на заглавном листе которой красовалась оценка «хорошо» и витиеватая роспись доцента Гростенбахера.
– Вот умница! – Сергей чмокнул подругу в щёку. – Я тебе за это три литровых банки подосиновиков подарю.
Марина слегка растерялась:
– Забавно… Грибами со мной ещё никто не расплачивался. Ты знаешь, я их как-то не очень…
– Тогда бери подругу и приходи к трём часам в общагу. Мишка Марабян обещал к этому времени подъехать. Начнём оттягиваться у меня в комнате, а там посмотрим… Чего задумалась?
– Да смотрю на твои руки и решаю: может, всё-таки грибами забрать?
– Не говори ерунду. По большому счёту, в нашем деле руки-то и не особо нужны.
– Заинтриговал… Даже интересно стало. Ну, хорошо!
Марина, улыбнувшись, сунула ему под мышку курсовую и убежала.
Серёга вернулся к парням.
– Извините, ребята, но сегодняшняя пьянка отменяется. Сами видите, какое дело: придётся за курсовик отдуваться. Вань, посиди вечерок у Борьки в комнате, ладно?
– Да разве мы не понимаем, – ухмыльнулся Борис. – Учёба – прежде всего. Слушай, Серёга, если не секрет, куда вы за грибами ездили?
– В Тосненский район. Забыл, как посёлок называется… что-то с пальмой связано…
– Радофинниково?
– Точно, туда. Там у Мишки есть знакомый мужик – Петрович. Он меняет ведро подосиновиков на литровую банку маринованных грибов.
– Это же неравноценный обмен.
– Ничего не поделаешь, такая в той деревне такса. Зато очень удобно: принёс свежие грибы, тут же получил маринованные и не надо с ними возиться. Мы так по десять вёдер обменивали. Есть ещё неплохой вариант: отдать грибы на реализацию бабе Варе. Она тоже Мишкина знакомая. Если хочешь, поедем с нами в следующее воскресенье. Только одно условие: нужно уметь компасом пользоваться.
– Да я спортивным ориентированием занимался! Любой маршрут проложу.
– Значит, ты нам подходишь… И учти: в нашей компании будут молоденькие студентки из мединститута, я советую тебе с одной из них познакомиться поближе. Она такая лапочка, с юмором и очень кроткая – мухи не обидит. Её Вика