2. Роман. Толтек. Аэромир. Круглое окно

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.
ОДА ВТОРАЯ.
КРУГЛОЕ ОКНО.

2-1.

— Помнишь ты рассказывал мне о мире подводных людей? — Она стояла совершенная и голая у огромного круглого окна.

 Глубокий цилиндрический откос высвечивался холодным неоновым светом, что проливался тончайшими косыми лучами сквозь толщи бескрайних вод в заоконьи.

Он сидел совершенно голый на белой поверхности круглой кровати. Складки тонкой простыни, разбегаясь от него во все стороны концентрическими лучами, отбрасывали на белый круг резкие сине-зелёные тени.

— Там было так же, как здесь?

Её светлый силуэт мерцал на фоне изменчивой игры лучей.

Василий проследил рисующим взглядом мягкие изгибы линий её привлекательного тела от самого пола, до профиля лица.

Вермееровский* феерический свет струился из ниоткуда, из зелёной толщи и рассыпался на контурах, на мягких женственных выпуклостях, отскакивая как водяные брызги и зависал в глубине пространства купольной спальни, переливаясь в дрожащем замедленном исчезновении.

— Нет. Там было не так, ответил он, не шелохнувшись и задержав дыхание, боясь вспугнуть восторг неземного свечения вокруг неё.

Яркие мазки холодного сияния не исчезали, зависнув, словно на стеклянной плоскости экрана для рисования. Застывшее мгновение продолжалось вечно.

Вот она шелохнулась, пришла в движение, а вместе с ней — и он. Словно бы они были связаны тысячей тонких, ярких солнечных нитей. Изменчивые контуры свечения их силуэтов произвели синхронные танцевальные движения, слегка замедлились… и, вдруг, снова приобрели привычную для глаза скорость.

Она придвинулась к нему вплотную, закрыв источник света собой и переменившись в тоне силуэта со светло—холодно-солнечного в бордово—красный. Горящий ореол обвёл её фигуру протуберанцами бликов. Вспыхнула рыжиной копна волос вокруг вытянутого лика в контражуре и заструились огненными волнами и завитками вдоль шеи и плеч.

Он отклонился назад под её нажимом и тонкий жгутик полураскрытых лепестков внизу живота её, меж бёдер соединился с его Приапом. Они поцеловались.

Поймав меж бёдрами яркий всплеск оконного светила, она его немедленно «съела», сев на Приап, бордовой тенью живота.

Дыхание мгновенно спёрло у обоих.

Хватая воздух ртом она переспросила игриво:
 
— Так, может быть, там было Так!?

Во светлой глубине окна, вдруг, чинно проплыла огромная серебряная рыба.

Она заполонила почти весь вид, деланно пялясь глазом. А вот, прямо по ней, перед стеклом, мелькнула стая ярко—полосатых мелких! Задумчиво повернувшись в анфас, степенная гостья зависла за окном, надолго, пялясь в комнату, с открытым ртом, обеими глазами.

— Нет, нет! — Не так! Словами не передать. Здесь слишком много непрозрачных стен. — Настаивал он серьёзно, подспудно ртом захватывая воздух, с ней в унисон и, будто бы, не уловив подтекста. Она склонилась к нему рот в рот. Как два аквалангиста используют поочерёдно один загубник акваланга. Выдохнула протяжно. Вдохнула его выдох. Взахлёб!

— …И внутри — всё вода!...

Внутри была вода! Конечно!
Не так как здесь. Ведь, там мы — были рыбы. Не веришь?

Да! Да! Почти как сейчас я сначала задыхался!... — Признался он, наконец.
Её обнимая обеими руками, и плотно притягивая к себе.

— Я с рыбами ещё не зналась так близко…. Аа! -а —ааххх.

— Да! Рыба сейчас внутри тебя. Ты — море. Я — водолаз. Ты — небо! Я твой дирижабль!... — Дышал он глубоко.

— Ха-ха-ха! Смешно. — Она вильнула телом. — Я — Большая рыба съела малую! Смотри — вон там пялится! — Она кивнула на окошко. Ждёт своей очереди, наверно…

— О! Нет! Одна уже попала на живца! Держись же, игривая, я буду подсекать добычу!

— ООО-опффф. Еееещё… Еееещё…

Здесь под водой китайского отеля аэриты не видели их. Василий наслаждался этой мыслью.

А ещё, под толщею вод к нему, словно бы, вернулась земная твёрдость, на удивление. Он больше не мерцал между мирами.
***