Три шага в неизвестность - 26

     Толмачёв усадил свою спутницу на лежанку и уже направился к двери, чтобы пополнить запас дров. Но, как видно, с последними шагами резерв сил женщины был окончательно исчерпан. Она стала медленно заваливаться вбок, рискуя упасть на пол. Антон бросился к ней, поддержал. Затем уложил её на полати. Тронул руку – она была по-прежнему холодной. Видимо, незнакомка слишком долго блуждала по тайге. Голод и холод сделали своё дело. Надо было срочно спасать положение, пока переохлаждение организма не обернулось для его случайной спутницы серьёзными последствиями. Антон накрыл женщину одеялом. Затем скинул с себя бушлат и набросил его сверху. В избушке сгущался сумрак. Антон зажёг светильник и торопливо занялся печью. Когда дрова в топке весело затрещали, он поставил на плиту чайник и небольшую кастрюлю с остатками бульона.
     Вскоре печь разговорилась так, словно за день устала от молчания и одиночества. Небольшое помещение быстро наполнялось теплом. Антон снял с плиты кастрюлю, попробовал бульон – кажется, слегка перегрел. Поставил кастрюлю к порогу, чтобы немного остудить, и задумался о размере безопасной для истощённого организма порции. Припомнив эпизоды из фильмов, в которых изображались подобные ситуации, решил для начала ограничиться тремя ложками. Спустя некоторое время приподнял гостью и медленно влил ей в рот одну за другой три ложки бульона. Она проглотила пищу, даже не открывая глаз. Антон вновь уложил её. Вскоре забурлил чайник. Антон наполнил кипятком кружку, поставил остужаться.
     - Ты полежи здесь пока, - сказал он женщине, хотя она вряд ли могла его услышать. – А я пойду, приготовлю баньку. Прогреть тебя надо. Да и отмыть не помешает. Не один день, наверное, по тайге блуждала. Так что банька тебе просто необходима. Побудь здесь немного одна. Я быстро всё сделаю. Только не вздумай помереть – слышишь?! Хватит с меня тут одной смерти. Я вам не похоронное бюро.
     Убедившись, что гостья ещё жива, Антон поспешил к бане. Без бушлата на дворе было зябко. Но он не стал возвращаться в домик. Пусть бедняга прогреется. А он – ничего, не замёрзнет. Растопил в бане печь, наполнил баки водой из ручья. Когда крохотное помещение задышало теплом, Антон вернулся в домик. Подошёл к незнакомке. Вгляделся в её лицо. Сколько же ей лет? Перенесённые страдания, безусловно, наложили свой отпечаток, но всё же было видно, что женщина достаточно молода. Скорее всего – не более сорока.
     Антон взял со стола кружку с водой. Кипяток успел остыть, но был ещё достаточно тёплым. Приподнял женщину, поднёс кружку к её губам.
     - Выпей, моя хорошая. Тебе надо пропотеть, чтобы никакая хворь не прилипла.
     Она сделала глоток, потом схватила кружку обеими руками и жадно выпила всю воду.
     - Нам пора, - сказал Антон. – Баня готова. Идти сможешь?
     Женщина не ответила. Закрыв глаза, вновь повалилась на лежанку. Накинув на плечи бушлат, Антон поднял гостью на руки. До чего же она лёгкая! Словно пушинка. В чём только душа держится?
     Он отнёс женщину в баню. Снял с неё одежду и уложил на полок. Она открыла глаза, взглянула на него безучастно и вновь погрузилась в забытье. Антон осторожно помахал на нею веником, обдавая замерзшее тело горячим воздухом. Продолжая процедуру, он стал легонько касаться кожи берёзовыми ветками, постепенно наращивая усилие. И, наконец, решив, что предварительный прогрев закончен, плеснул на каменку горячую воду и интенсивно заработал веником.
     Небольшое помещение бани мгновенно наполнилось жаром. Женщина поначалу лежала неподвижно. Но вот она вздрогнуло раз – другой. И вдруг всё её тело затряслось в ознобе. Пробравшийся во все уголки её организма холод неохотно сдавал свои позиции под натиском горячего пара. Вскоре она перестала дрожать. Кожа, ещё несколько минут назад землисто-серая, стала приобретать здоровый белый цвет с розоватым оттенком.
     Пропарив и отмыв тощее, похожее на скелет тело, Антон завернул гостью в одеяло и вернулся с ней в домик. Там он опять покормил её, на этот раз увеличив порцию бульона до пяти ложек. Женщина по-прежнему находилась в полубессознательном состоянии, лишь изредка открывала глаза. Но тут же опять закрывала их, проваливаясь в сон. Выглядела она уже совсем иначе: губы стали алыми, а щёки порозовели. Лишь худоба и тёмные круги вокруг глаз напоминали о перенесённых тяготах. Антон уложил её на полати, накрыл одеялом и бушлатом.
     Вспомнил о том, что сам целый день ничего не ел. Странно, но до сей минуты он совершенно не чувствовал голода. Подбросил в топку дров, поставил на плиту чайник, приготовил пачку печенья.
     Пока чайник грелся, он занялся повязкой на горле, которая намокла в бане и теперь доставляла неудобство. Антон размотал бинт и взглянул в зеркало. Рана продолжала гноиться. Чертыхнувшись, он забросил мокрый бинт в топку и приступил к своей ежедневной процедуре по борьбе с нарывом.