Олежик

Стоял конец августа. До школы оставалось ещё две недели и я занимался своим любимым делом - катался на велике по ближайшим улицам и дворам. Лето, пусть почти закончившееся, самая лучшая пора для двенадцатилетнего мальчишки каким я сейчас был. Было уже не так и достаточно тепло, но я рассекал в одних шортиках и майке. Загорелые плечи немного блестели от пота, словно меня покрыли коричневым лаком. Мама правда всё ругалась, что на улице холодина, а я раздетый летаю. Заболеешь, говорила, перед школой, но мне всё было нипочём.

Вырулив на небольшую улицу с нашего двора, я покатил не торопясь, глазея по сторонам. День был рабочий и народу почти не было. Какие-то две бабульки шли с авоськами и мужик тащил на плече фанерный короб, скорее всего собрался в лес за грибами. И вдруг из арки одного из домов, окружавших наш двор, вышла женщина. Она очень быстро шла и была немного хмурой, а может мне это показалось, и тянула за собой мальчишку лет шести-семи, одетого в светлую рубашку, очень коротенькие бежевые шортики, белые колготки и белые чешки. Весь он очень походил на мороженое пломбир за двадцать копеек. Хотя волосы были чёрные. Мальчику приходилось за женщиной идти почти в припрыжку, при этом был он вполне весел. Судя по всему, они куда-то торопились. Женщина время от времени дёргала мальчика за руку и что-то говорила, наклоняясь к нему. Он кивал и пытался идти ещё быстрее.

Мне стало интересно, сам не понимаю почему, и я замедлил движение чтобы внимательней разглядеть мальчишку. А он ещё издали заметив моё внимание улыбнулся открытой, широкой улыбкой. Он был симпатичный, круглолицый, с ровно подстриженной чёлкой, стройная фигурка, тонкорукий и ножки в белых колготках были словно выточенные из светлого мрамора. Он мне определённо понравился. Я даже хмыкнул про себя: “Вот ещё, заявочки какие. Смешно ваще.” И он так задорно скакал в своих белых чешках, что мне самому стало весело и что-то наверное со мной случилось. Мне захотелось узнать о нём всё: какие книжки ему нравятся, какие мультики он любит и даже, это вовсе было смешно - как долго он сопротивляется, когда его заставляют идти спать. Меня в пот бросило от таких глупых мыслей. И в тоже время в груди разлилось непонятное тепло, которое я не мог себе объяснить. Мне с невероятной силой захотелось, чтобы этот мальчик заболел, а я бы сидел с ним рядом грел бы ему молоко с мёдом, как мама делала, когда я болел, читал бы ему какую-нибудь книжку монотонным голосом, укутывал бы одеялом и ворчал на него, когда он раскутается, говоря, что ему жарко.

Когда я поравнялся с женщиной и мальчиком, он вдруг подмигнул мне. Я чуть проехал вперёд и остановился, обернулся чтобы посмотреть на них. Оказалось, мальчик словно ждал этого и шёл, повернув назад голову, а затем помахал мне рукой, как давнему знакомому и снова подмигнул. Но потом он запнулся и чуть не упал. Женщина дёрнула его сильно за руку и что-то проговорила строго. Мальчик быстро кивнул и всё же улучил момент ещё раз оглянуться на меня.

Я припомнил, что вроде бы встречал его в нашем дворе, только не общался с ним никогда. Малёк всё-таки. Я решил во чтобы то не стало дождаться их, чтобы снова полюбоваться на мальчишку в его пломбирно-мороженом наряде. Я катался на велике кругами невероятно долго и уже хотел идти домой, как вдруг увидел, как они подходят к своему дому.

Я нажал на педали и поехал чуть быстрее, чтобы успеть к подъезду, в который они собирались входить. Мальчик, увидев меня снова улыбнулся и опять забавно подмигнул мне. Я в ответ помахал ему рукой. Решив поставить велик к заборчику и сесть на лавке, я свернул с тротуара. Почему то я был уверен, что мальчик выйдет на улицу. И на самом деле, пока я пристраивал велик он выскочил из подъезда громко хлопнув дверями и сразу подошёл ко мне. Но не вплотную, а встав чуть поодаль. Он даже не переоделся и выглядел таким же нарядным, каким я видел его несколько минут назад.

-Привет, - первым заговорил я, подходя ближе, не отрывая при этом взгляда от мальчика. - Как тебя зовут?

-Олежка, - в его глазах горел задорный огонёк и детская доверчивость с немым вопросом: “Ты меня не обидишь?”

-А я Лёнька, - обведя взглядом Олега с ног в чешках до головы, с забавным хохолком на макушке поинтересовался:

-Куда это вы ходили такие нарядные?

-В ДК Химиков. Мама меня на хореографию записала, - уже без тени смущения ответил Олег.

-Значит это твоя мама была, - чтоб не молчать после паузы проговорил я.

-Ага. Она говорит, я должен культурно развиваться.

-Ааа, - протянул я, кивая головой. - Понятно почему ты в чешках. Танцевать будешь значит.

Он слегка подпрыгнул, продемонстрировав свои ноги в тех самых белых чешках, кивнул.

-Ага. Мама специально покупала.

-Молодец. Сам что ли захотел танцевать пойти?

-Не, - почему-то скривился Олежек. - Это мама. Говорит, хоть нормально буду ходить, а то я всё сутулюсь. Да и вообще, говорит, это красиво.

-Ясно. А почему в спортивную секцию какую-нибудь не захотел пойти?

-Мама говорит, рано меня ещё в спортивную секцию записывать.

Мы сели на лавочку и оба внезапно смутились. О чём говорить не знали не я и по-видимому Олег тоже. Тут дверь подъезда распахнулась и вышла бабуля, зыркнула на нас и что-то бурча села с краю лавочки. Олежек совсем смутился и повесил голову.

-Пойдём на площадку, - предложил я и кивнул головой в сторону детского городка состоявшего из кособокого домика, двух качелей (на третьих были оборваны верёвки), грибка с лавочками, где обычно местные мужички пили пиво и песочницы с окаменелым песком из которого росла трав. Олег быстро закивал и я взяв велик за руль повёл его. Мальчик робко глянул на меня и осторожно взял за рубчатую рукоятку. Я улыбнулся, искоса поглядывая на него. На его коротенькие шортики, рубашку, почти плотно облегавшую его худенькое тело, колготки с незамысловатым рисунком, настолько тонкие, что сквозь них хорошо просматривалась кожа ножек.

Сев на край песочницы мы посмотрели друг на друга.

-А ты в какую школу... - начали мы в унисон, замолчали и одновременно рассмеялись.

Этот казус снял напряжение и сам собой у нас завязался разговор. Я узнал, что Олежик идёт в первый класс школу, в которой я пойду в шестой. О искренне обрадовался этому факту.

-Лёня, а в школе страшно?

-Да с чего ты взял? Нормально. Ты же ходил в садик?

-Ага, - кивнул он, не сводя с меня своих тёмно-карих глаз.

-Там же не страшно было, - Олежик помотал головой, - Ну вот и в школе тоже ни чего нету страшного. Ты наверное с теми же ребятами учиться будешь с кем в детсадовской группе был.

Олег смотрел на меня, как на опытного и всё знающего человек, пожирая глазами, чуть приоткрыв рот и внимая каждому моему слову. Признаюсь - это мне импонировало и было приятно. Мы ещё поговорили о пустяках в будущей школьной жизни, а Олег неожиданно взял меня за руку и очень искренне спросил:

-А давай мы будем дружить? - в его округлившихся глазах смешались надежда, испуг от наглости такого предложения, страх и опасность, что я подниму его на смех.

-Так, а чего. Давай, - согласился я и улыбнулся, хлопнув его по руке, которой он держал мою ладонь. - Хочешь я тебя на велике покатаю?

Он так обрадовался, что запрыгал, хлопая в ладоши.

-А не испачкаешь красоту свою? - предостерёг я его. - Колготки то вон какие белоснежные. Мама заругает поди, - предложил в тайне надеясь, что Олежа откажется. - Может сбегаешь переоденешься?

Но Олежик беззаботно махнул рукой. Мне, если честно, показалось что он испугался, что я уйду пока он ходит домой.

-Не заругает! - почти крикнул он. Выдохнул и улыбнулся. - Ерунда.

Я тоже с некоторым облегчением вздохнул и поднял с земли велик. Рукавом протёр раму и вывел его на асфальтовую дорожку. Перекинул ногу, умостившись на седле и одной ногой упираясь в бордюр помог Олегу влезть на раму. Он поудобней умостился попой на ней и задрав голову, посмотрел мне в лицо с благодарностью.

-Держись за руль, - велел я и оттолкнулся ногой, второй нажимая на педаль. - Поехали!

Ножки в чешках и обтянутые колготками свисали красиво, чуть покачиваясь держа баланс и я поймал себя на мысли, что я любуюсь ими больше, чем смотрю на дорогу. Во мне возникло страстное желание прижаться ближе прижаться к Олегу. И когда он быстро оглядывался на меня, видел его весёлое счастливое лицо. От этого у меня самого сердце готово было из груди выпрыгнуть от радости, что мы познакомились и подружились.

А ещё назойливо в голове крутилась мысль, что началась у меня новая жизнь.

-Лёня, а можно поехать в парк? - обернувшись ко мне осторожно попросил Олежик.

-Погнали, - ответил я с улыбкой и с наклоном на полной скорости свернул на небольшую дорогу, так что Олежка взвизгнул, схватившись крепче в руль, засучив ножками в чешках.

Я словно на реактивном самолёте нёсся по гладкому асфальту дамбы в парк. По сторонам длинной дамбы, уходящей с крутого берега плавно вниз, с высоты её и велосипеда, словно на ладони, просматривалось зеленоватое зеркало большой протоки и песчаный остров у основного русла многоводной реки. Парк был огромным, разделённым широким дорожками на четыре сектора, по краям которых росли тополя, заросли черемухи, краснотала. Говорят его заложил какой-то граф ещё в девятнадцатом веке для своей любимой. Тополя были толщиной в три обхвата с глубоко изрезанной, словно оврагами, корой. А на одном из секторов, на который вели ни просто дорожка, ни насыпная дамба, а настоящий мост на толстенных каменных столбах, словно бамбук, рос тальник, сквозь который пробраться, не прорубив себе тропку, было невозможно, и в чаще которого даже в самый жаркий солнечный день было прохладно и темно, как в сумерках. По заасфальтированным аллеям парка можно было гонять на велосипеде быстро, но интересно только в первый раз. И я свернул на небольшую, узкую тропу, нахоженную рыбаками. Мы, смеясь ехали уворачиваясь от веток деревьев, пригибаясь к самому рулю.

-Олежка, а хочешь поедем по “фронтовой дорожке”, - спросил я сплюнув попавший в рот листик акации.

-Ага, - крикнул он, засмеявшись. - Только не быстро, а то у меня уже полный рот листьев! И попа болит от тряски!

И мы забирались в такой бурелом, где корни огромных деревьев буквально вспарывали тропу, и приходилось поневоле ехать медленно, чтобы не упасть, переезжая очередной корень. Олежка ойкал и хихикал, ехать по таким тропам на жёсткой раме не на диване рассиживать. Но ни слова жалобы или нытья я от него не слышал.

И каким вдруг новым, неизведанным миром, казалось бы давно знакомый парк, открывался перед нами. Каких только птиц мы с Олежкой не увидели в потаенных местах: и ползающих по стволам деревьев поползней, и желтоголовых щеглов, и больших серых дроздов, и кукующих кукушек.

Каких только зверушек мы не обнаружили в таком обжитом человеком месте – городском парке. И мышей, и сусликов, и лягушек, и жаб, и ужей. Одна белка что-то вереща, под наш смех, долго прыгала за нами по веткам деревьев. А потом Олежка тыкая пальцем закричал:

-Смотри!

На высоченном старом тополе, который старше, наверное, нашего города, увидели, висящих вниз головой, летучих мышей.

А уж про ос, полосатых шмелей, черных шершней, огромных сине-зеленых стрекоз, черную саранчу с красными крыльями, полосатых жуках-стригунах, разноцветных бабочек – и говорить не приходится. Они стаями кружили вокруг нас, иногда врезаясь нам в лицо.

Целый мир открылся передо мной и Олежиком. Мир, который можно обнаружить только тогда, когда сам становишься частью этого мира. А я вдруг задался вопросом, глядя на Олежку, прильнувшего ко мне головой и смотрящего вокруг растопыренными глазами, действительно ли это то, что люди называют дружбой: желание быть с кем-то каждую минуту своей жизни, которое иногда становилось настолько сильным, что оно пугало меня...

Наверное мы немного подустали катаясь по закоулкам парка. Я от того, что крутил педали, а Олежик от переизбытка эмоций. Остановились возле небольшого ручейка и прямо из него напились. Вода была холодная и я предостерёг Олежика:

-Много не пей, простынешь!

Вышло это как-то резковато и он на меня посмотрел с недоумением, а потом расхохотался.

-Ты как моя мама. Она тоже всё время про мои простуды говорит.

Я немного смутился и кажется даже покраснел. А чтоб скрыть это продолжил ворчать и подняв за плечи Олега, начал отряхивать его рубашку и колготки от сора и налипшей травы:

-Смотри, весь испачкался, - и снова ощутил приятное тепло в груди от ласковости, вообщем-то грубоватой по отношению к Олегу, когда ладонью шлёпал по его попе, ножкам и животику, а мальчишка по-моему этому был рад. - Поехали домой.

И вся радость с Олега, как рукой сняло. Я это видел. Он смотрел на меня со щенячьей преданностью, состроив брови домиком. Я вздохнул и взглянул на небо. Солнце давно перевалило за полдень и теперь клонилось к горизонту.

-Рванем на острова?

-Ага, -мигом, оживился Олежка.
Мы поехали по улице Лиственниц. Сначала дорога была ровной и я с силой нажимал на педали, Олежа, сидевший на раме, мог только мысленно помочь мне. Разогнавшись, велосипед катился по инерции некоторое время по спуску и я отдыхал, а Олежка глазел по сторонам. Проехали мимо Дома туристов, через некоторое время дорога вышла к объездному пути. Запахло сернисто-метановыми испарениями – справа и слева от дороги было узкое, но длинное болото с открытыми озерцами коричневой воды, в которой пацаны и уже взрослые мужчины большими сачками ловили дафнии - рачков для аквариумных рыб.

Олег покрепче вцепился в руль, потому что велосипед стал набирать большую скоростью. Я чуть-чуть пригнулся, прижавшись грудью к горячей спине. Ветер откидывал назад Олежкины волосы и они щекотили мне щёку, отчего становилось приятно, а в крови клокотал азарт скорости и счастья.

После низшей точки, где под дорогой пролегала большая труба, начался подъем. Да такой крутой, что Олегу пришлось соскочить с рамы. Даже без него я еле-еле с маленькой скоростью поднимался в гору, давя со всей силой на педали велосипеда.

На горе мы пересекли последнюю улицу города, проехали дорожно-строительную организацию с колесными тракторами, бульдозерами, грейдерами и катками в просторном дворе – это было видно через широкие открытые ворота, и перед нами раскинулось огромное холмистое плато, простиравшееся до гряды гор из песчаника. На это плато вела грунтовая, хорошо наезженная дорога, покрытая мелкой светло-коричневой пылью. И мы двинулись в неизвестное. Здесь уклон был небольшой, но я не разгонялся, чтобы не пылить. Мы медленно приближались к мосту через реку. И тут нас ждало разочарование. Мост был закрыт на ремонт. Там что-то долбили, сверкали огни сварки. Я остановился и Олежка спрыгнул с рамы, неловко переступил на мелком гравии. Чешки не были приспособлены для такой поверхности. Я усмехнулся, глядя в его страдальчески сморщеное личико.

-Дядя, а не подскажете сколько времени? - спросил я у проходившего мимо рабочего.

Он глянул на часы, улыбнулся.

-Половина седьмого, племянничек.

Олежка хихикнул, а я присвистнул.

-Поехали домой, а то потеряли нас уже наверное. Влетит обоим.

Развернув велик, я помог Олегу снова усесться на раме, руками поддержав за попку, хмыкнул про себя: “Вожусь с ним, как с родным братишкой.” Но при этом абсолютно не комплексовал, а наоборот ощущал удовольствие от этого

Мы прикатили в наш двор, когда опустились сумерки. Олежкина мама оказалось уже в самом деле искала его и мне, если честно стало страшновато, что его со мной больше не отпустят. Но она увидев счастливого и радостного, пусть и перепачканного с ног до головы, с разорванными на коленях колготками и ставшими почти серо-зелёными чешками на ногах, сына, только махнула рукой. Но при этом улыбнулась по-доброму.

Мы с Олегом стояли возле его подъезда. Он ко мне был чуть боком, немного наклонив голову, пальцами теребил краешек очень коротких шортиков, прихватывая тонкие колготки с мелким узором из ромбиков и полосок. Я даже иногда замечал как из шортиков проглядывает шов на попе.

-А чего ты в чешках прямо по улице ходил. Ведь щебёнка, да и вообще не уличная же обувь, - поинтересовался я, вновь не зная что говорить.

-А неохота было в ботинках идти. А сандали порвались, - с какой-то затаённой грустью проговорил он.

Помолчали. Потом я поднял велик и собрался идти к своему дому.

-Ну, пока, - махнул я рукой.

-Лёня... - донеслось до меня. - А... Ты... Завтра...

Я оглянулся. Олежка стоял весь будто вытянувшись ко мне и смотрел с надеждой.

-Приду. В какой ты квартире живёшь?

-В девятнадцатой! - крикнул Олег и подбежал ко мне вплотную. - Ты правда придёшь?

-Конечно! - подмигнул я и хлопнул его по плечу. - Мы же подружились?

-Ага, - закивал Олежка с такой скоростью, что я испугался, вдруг его тонкая шейка переломиться.

-Ну вот я и приду. Снова поедем кататься.

-Ага! - крикнул Олег и совсем по дитячьи прижался ко мне, обхватив меня руками.

Он убежал, помахав мне на прощание рукой, а я потихоньку побрёл домой ведя велик. Усмехнулся - вот какие дела творятся. Ведь ещё сегодня утром я и не думал, что дружба с таким мальком принесёт столько радости. Да уж, дружба видимо это не акт воли. Это не осознанный выбор. Независимо от того, насколько ты открыт и хочешь ли ты этого, она всё же может от тебя ускользнуть. И наоборот, она может застигнуть тебя в те моменты, когда ты определённо не ищешь её, когда она неудобна и нежелательна.

А поздно вечером, когда я лежал в кровати, закинув руки за голову и прикрыв глаза, передо мной вновь встал образ Олежика в его белоснежном наряде: рубашка, шортики и особенно его тонкие колготки и белые чешки.

А потом наступило утро я едва позавтракав, грохоча велосипедом по ступеням рванул к дому где жил мой новый друг, пусть и совсем малёк. И был новый день, новые приключения и новые впечатления, но это уже другая история...