Три шага в неизвестность - 27

     Глава 2. Конец одиночеству

     За окном бушевал ветер, поднимая в воздух пожухлую траву, листья и обломки сухих веток. Время от времени он приносил неведомо откуда очередную порцию дождевых капель, и тогда они энергично простукивали по земле и веткам деревьев, словно автоматные очереди. Светало.
     Антон лежал и слушал завывание ветра. Горло саднило. Он не стал бинтовать его на ночь. Поднявшись с лежанки, подошёл к зеркалу. Рана покраснела и припухла. Он тяжело вздохнул и занялся печью – к утру в домике стало прохладно. Дрова быстро занялись огнём. Не закрывая топки, Антон сидел на полу возле печи и смотрел, как пламя пожирает сухое дерево. Погружённый в свои мысли, он не сразу заметил, что его гостья проснулась и теперь с любопытством наблюдает за ним.
     Антон повернул голову и встретился с ней взглядом. Она слабо улыбнулась и чуть слышно сказала:
     - Привет!
     - Привет! – ответил он. – Жива?
     - Кажется, жива.
     - Это главное. Вчера, когда я тебя встретил, у меня периодически возникали сомнения на этот счёт.
     - Значит, вчера, – проговорила женщина и спросила: – Как я сюда попала? Ничего не помню.
     - Мы встретились в лесу, - стал рассказывать Антон. – Ты была в плачевном состоянии. Практически в бессознательном. Двигалась словно зомби. Я даже поначалу испугался. Принял за нечистую силу. Потом понял, что ты в беде, и стал бояться за твою жизнь. Слава Богу, всё обошлось.
     - Понятно. Получается, ты меня спас от верной гибели. Встретил в лесу и привёл сюда.
     Антон улыбнулся.
     - Не совсем так. Сюда меня привела ты. Видишь ли, я заблудился. А ты каким-то образом учуяла запах дыма, хотя печь в избушке давно погасла.
     - У меня тонкое обоняние, - сказала она. – Где мы сейчас находимся?
     - Увы, в тайге. В охотничьем домике.
     - Значит, ты охотник? Тогда почему заблудился? Охотники прекрасно ориентируются в лесу. Или я что-то не так поняла?
     - Я не охотник, - сказал Антон.
     - Кто же ты?
     - Я… – он потрогал пальцами заросший густой щетиной подбородок. – Наверное, можно будет сказать, что я – Робинзон. Так недавно выразился один не слишком хороший человек.
     Женщина легла на спину и закрыла глаза. Она была ещё очень слаба, и разговор утомлял её.
     - Всё ясно, - сказала она, не открывая глаз. – Твой корабль потерпел крушение где-то поблизости. Видимо, налетел на сосну.
     Антон покачал головой.
     - Нет, с кораблём всё в порядке. Он ушёл обратно без меня. Крушение потерпел я. Впрочем, не только я.
     Тяжёлые воспоминания, словно каменная глыба, навалились на него. Пережитый страх, досада на собственную глупость и чувство вины за гибель старого друга вновь заполнили душу.
     - Тебе неприятно говорить об этом? – спросила гостья. – Можешь не рассказывать.
     - Я расскажу, но попозже, - пообещал он. – Давай поговорим о тебе. Расскажи, кто ты?
     - Какой сегодня день? – задала она встречный вопрос.
     Антон взглянул на свои электронные часы.
     - Четверг.
     - Зови меня Средой, - сказала женщина.
     - Что? – не понял он.
     - Ты нашёл меня в среду, сеньор Робинзон.
     Выражение «сеньор Робинзон» было созвучно названию совершенно дурацкой итальянской комедии, в которой главный герой представал полным дебилом, а Пятницей была красивая женщина-дикарка. Ничего не скажешь, хорошенькое сравнение!
     - Ладно, - сказал Антон. – Юмор твой я понял и оценил. Но всё же, уважаемая Среда, хотелось бы знать, из какой ты среды и как сюда попала?
     - Я из деревни староверов.
     - То есть живёшь где-то в здешних местах, в лесной глухомани?
     - Да.
     - Странно. Ты совершенно не похожа на деревенскую бабу. Я имею в виду манеру общения.
     - А ты знаешь, как общаются деревенские бабы?
     - Знаю. Сам родом из деревни. Ну да ладно. Как здесь-то оказалась.
     Она улыбнулась, не открывая глаз.
     - Я тоже заблудилась. Пошла с соседками за опятами. В лесу мы разошлись. И вот...
     - Значит, и ты плохо ориентируешься в лесу? Повезло мне…
     - Нет-нет! Я очень хорошо ориентируюсь. Просто ситуация так сложилась. Я тоже потом расскажу.
     - И теперь ты даже приблизительно не знаешь, в какой стороне твоя деревня?
     Женщина покачала головой.
     - Пока совершенно не представляю. Ещё не пришла в себя.
     - Пока? – переспросил Антон. – А потом откуда узнаешь? Кто-нибудь из святых подскажет?
     - При чём здесь святые?
     - Но ты же из староверов. Поклоняетесь святым – пророкам да угодникам.
     Она вдруг весело засмеялась.
     - Назовём это интуицией.
     Антон с возрастающим интересом приглядывался к ней. Занятная женщина! Умеет поддержать разговор. И в чувстве юмора не откажешь. Совсем не похожа на жительницу таёжной глуши.
     - Как тебя зовут? – спросил он. – Вернее, как звали до вчерашней среды?
     - Даша, - ответила гостья, открыв глаза и повернувшись на бок. – А как твоё имя? Хотя можешь не говорить. Я сама скажу. Ты – Игорь.
     - Вот и ошиблась. Меня зовут Антон.
     Она упрямо замотала головой.
     - Это твои родители ошиблись. Антон – не твоё имя. Оно тебе совершенно не подходит.
     - Не тебе судить.
     - Хорошо, не буду спорить, - быстро согласилась она и спросила: – У тебя есть что-нибудь покушать?
     - Да, - сказал Антон. – Осталось немного бульона. Я его вечером поставил на крыльцо. Сейчас занесу и разогрею. Тебе пока нельзя ничего другого.
     Даша предприняла попытку подняться и вдруг спохватилась.
     - На мне ничего нет!
     Она вопросительно и с испугом уставилась на Антона.
     - Не волнуйся, - сказал он. – Я вчера сводил тебя в баню. Ты сильно промёрзла. Вот я тебя и отпаривал берёзовым веником. Да и помыться тебе давно было пора. Сколько времени ты блуждала по тайге?
     - Какое сегодня число?
     - Пятое октября.
     Она прикинула в уме.
     - Боже мой! Получается больше трёх недель! Но где моя одежда?
     - Она осталась в бане. Ждёт, когда её постирают. Здесь только твоя куртка. Пока походи в этом.
     Антон вынул из своего рюкзака трико и футболку, подал гостье и отвернулся. Она облачилась в его одежду. Встала, слегка пошатываясь, критически оглядела себя и прокомментировала:
     - Хорошая вешалка.
     Она робко взглянула на Антона.
     - Значит, ты вчера отмывал меня в бане? Какой ужас! Представляю, как жутко я сейчас выгляжу.
     - Нормально выглядишь, - сказал он. – Худющая, конечно, но это поправимо.
     - Значит, нормально выгляжу? – Даша с прищуром смотрела на него. – То есть, всё ещё похожа на женщину?
     - Похожа.
     - Надеюсь, ты не воспользовался моим беспомощным состоянием?
     Антон внимательно взглянул на неё: шутит или действительно беспокоится? На всякий случай ответил серьёзно:
     - Нет, не воспользовался.
     - Почему?
     - Я тебя огорчил?
     - Нет, конечно! – поспешно сказала Даша. – Но всё же… почему?
     - Ты была слишком холодной.
     - Я показалась тебе фригидной?
     Теперь не оставалось сомнения, что разговор о женской чести был несерьёзным. Новая знакомая, как видно, вообще не могла долго оставаться серьёзной. Даже в таком ослабленном состоянии. Антон ответил ей в той же манере:
     - Нет, золотко. Ты была холодной не в темпераментном, а в температурном смысле. Как ледышка.
     Даша вновь села на лежанку.
     - Ну что же, - сказала она, - теперь мне всё стало ясно. Ты вовсе не отверг меня как женщину, а просто побоялся что-нибудь отморозить.
     Он бросил на неё сердитый взгляд.
     - А тебе не кажется, что это немного слишком для первого знакомства?
     Она опустила голову.
     - Извини! Я действительно веду себя глупо. Неловко мне, что ты видел меня в таком жутком состоянии. Вот и прячусь за глупыми шутками. Не сердись. И, пожалуйста, дай мне что-нибудь покушать. Я умираю от голода.
     - Да, конечно! Подожди минутку.
     Антон вышел из избушки. Сильный холодный ветер пронизал его до костей. Надо было, однако, накинуть бушлат. Кастрюля, в которой оставался бульон, валялась на земле рядом с крылечком, опрокинутая ветром. В трёх метрах от крыльца из стороны в сторону перекатывалось ведро, которое Антон вечером поставил перевёрнутым поверх кастрюли, чтобы в бульон не сунул нос какой-нибудь любопытный зверёк.
     Подняв разбросанную ветром посуду, Толмачёв вернулся в домик.
     - С бульоном накладка вышла, - сказал он гостье. – Ветер его скушал. Рискну-ка я – покормлю тебя тушёнкой. Надеюсь, ничего страшного не случится, если помаленьку.
     Он вскрыл жестяную банку. Зачерпнул чайной ложечкой маленькую порцию тушёного мяса. Даша жадно проглотила еду.
     - Ещё чуточку! – взмолилась она.
     - Потерпи немного, - попросил Антон. – Надо подождать. Если всё будет хорошо, начнём постепенно увеличивать порцию.
     Он убрал банку на подоконник. Даша проводила её взглядом, сглотнув слюну.
     - Хорошо, я потерплю, - выдавила она из себя.
     Затем внимательно посмотрела на Антона и спросила:
     - Что у тебя с горлом? Поранился?
     - Да. Точнее, поранили.
     - Кто? Тот не слишком хороший человек, который назвал тебя Робинзоном?
     - Он не только меня так называл, - сказал Антон. – Нас было трое. Ещё неделю тому назад. Потом кое-что произошло. С тех пор герой романа Дефо мне не очень нравится.
     У Даши в глазах горело любопытство. Но она не стала ни о чём расспрашивать. Всему своё время. Лишь сказала:
     - Мне он никогда не нравился.
     - А тебе почему? – полюбопытствовал Антон.
     - Потому что он предал друга.
     - Не понимаю, какого друга он предал? Пятницу?
     - Ну да.
     - Каким образом?
     - Возвращаясь в Англию, Робинзон взял его с собой и там продал.
     Антон давно, ещё в школьные годы, читал этот роман. Но хотя времени прошло немало, он помнил, что ничего подобного в книге не было.
     - С чего ты взяла? – спросил он. – Я читал «Робинзона Крузо», но не помню, чтобы…
     - В переводе роман слегка урезан, - сказала Даша. – Тем более в школьном варианте. Я читала его в оригинале.
     - В оригинале? То есть, на английском?
     - Да. Только, пожалуйста, не выкатывай глаза и не спрашивай: «Как?! Ты знаешь английский?». Это будет идиотский вопрос.
     - Да, верно, - согласился Антон. – Однако… Слушай, а зачем он его продал?
     - Но это же понятно. Он вернулся в Англию, и ему стали нужны деньги. А в друге и помощнике необходимость отпала. Вполне здравый и разумный поступок с точки зрения западного человека.
     - Однако!.. – задумчиво повторил Толмачёв. – Вот же сволочь!
     Даша улыбнулась.
     - Давай вернёмся к твоей ране. Что с ней?
     - Ничего хорошего, - вздохнул он. – Гноится.
     - Не переживай, мы это дело исправим, - пообещала она. – Чуть позже я тобой займусь. Окрепну немного и займусь. Если ты, конечно, не прекратишь морить меня голодом. Дай-ка мне ещё тушёнки. И пожалуйста, возьми ложку побольше. Ничего со мной не случится.
     Антон критически оглядел её и потянулся за банкой.

     День прошёл буднично. Даша большую часть времени провела во сне. Просыпаясь, просила кушать. Получив очередную порцию, садилась, опёршись спиной о стену, и о чём-то думала. Разговаривали они мало. Всякий раз, обращаясь к собеседнику, Даша называла его Игорем. Поначалу Антон сердился и поправлял её. Она извинялась, обещала в дальнейшем не ошибаться с именем. Но вскоре всё повторялось. И Антон махнул рукой. Игорь – так Игорь. Как говориться: хоть горшком назови, только в печку не ставь.
     Когда гостья вновь уснула, Толмачёв отправился в баню. Там он постирал её вещи, развесил их и докрасна раскочегарил печку, чтобы они быстрее просохли.
К вечеру ветер утих. Антон принёс в домик высохшую одежду Дарьи, чем опять сильно смутил её. Они скромно поужинали. Потом вдвоём погуляли вдоль ручья и вернулись, когда уже стемнело.