Собака - священный ребёнок постмодерна

    При отдалённом рассмотрении безнадзорные животные — это дело далеко не первого эшелона, это элементарная проблема, тем более в условиях современных вызовов нашей континентальной цивилизации. Однако, уличные животные — настоящее «яблоко раздора» в российском обществе, это  симптоматический маркер мировоззрения и образа жизни. Это некий, на первый взгляд, странный, но касающийся всех, вектор поиска идеологии на сотни лет вперёд.
    В Светлое Христово Воскресение 2023 года в одном провинциальном городе случилась ужасная трагедия — уличные собаки насмерть загрызли восьмилетнего мальчика, который ходил и христосовался по домам. Статистика вещь упрямая - уличные животные и калечат и убивают определённое количество несчастных. Но если посмотреть на именно это событие как на символ, то виноватое общество, в первую очередь, несёт ответственность за отсутствие проработанных и ясных идеологических ориентиров, без коих не получится ни детей своих защитить, ни государство сохранить. Ну и, логично предположить, что христианство, в праздничный символизм, которого и состоялась агрессия, содержит все нужные архетипы для строительства новой идеологии. Недаром, если собака забегает в храм, его приходится переосвящать. Автор текста, рядовой практикующий ветеринар, мелкий предприниматель и в свободное время, начинающий поэт, совсем не специалист по идеологиям. А данный текст выполняет роль обратной связи. Врач с пятнадцатилетним стажем доносит своё видение проблемы, непосредственно «с полей». Нужно иметь ввиду, что данный текст — это субъективное личное мнение человека с весьма ограниченными образованием и общим кругозором.
     Если обобщить, то существует две полярных тенденции в отношениях хозяев с животными, что, естественно, и проявляется в ветеринарном бизнесе.  Классификация весьма приближённая, однако она даёт «оптику» для быстрого понимания ситуации в целом. Зоопсихологи утверждают, что животные воспринимают человека как особей своего же вида и строят иерархию в зависимости типа нервной системы хозяина. Зеркалом этого является примерно треть клиентов ветеринарных клиник, которые сознательно или подсознательно видят в своих питомцах тоже людей, только другой формы и массы. Они закономерно проецируют это вообще на всю фауну, включая бродячих животных. Данный контингент - это лучшие кормильцы ветеринарного предпринимательства, однако они могут быть капризны и конфликтны. Им ничего не жалко для животных — в них они находят утешение, это их суррогатные дети, братья, сёстры, внуки или даже супруги. Такие «зоолюбители», отдадут последние деньги для лечения своих питомцев по самым передовым технологиям, они ограничат свои потребности, возьмут кредит и или даже пойдут на преступления, но будут фанатично лечить даже безнадёжных животных, закономерно обеспечивая развитие ветеринарии. Такие граждане склонны к собирательству  животных в своих квартирах, к кормлению бродячих на улице, эмоционально не устойчивы, активно манифестируют «падшую человеческую природу», они разочарованы в людях. Обычные их реплики резюмируются о том, что животное «никогда не предаст» и они пальцем его не тронут, а вот людей наоборот, готовы… Данную «гипертрофированную влюблённость» разумно назвать «постмодернистским отношением» к животным.
«Социологический скелет» данной группы потребителей не может не волновать. Как правило это одинокие люди с той или иной степенью глобального мировоззрения, дирежируемые мировой повесткой, Голливудом. Это урбанизированные инфантилы разных возрастов, давно оторванные от бытия, и жадно стремящиеся вернуться в стихийное природное лоно. Это тип атеиста-потребителя, верующего в той или иной степени в «демократическую мировую религию» с её бесконечной свободой, удовольствиями и стиранием любых границ. Это потенциальные адепты любых «розовых революций», критически и нигилистически рассматривающие любой недостаток своей страны, видящие идеал цивилизации на западе. Как правило они «творчески ограничены», практиками не являются, это особый тип неудачника. Однако, в некоторых узких областях они могут быть особенно талантливы, но это ещё более ссужает их кругозор. Отсутствие семьи и забот экономит им время и ресурсы для общественной деятельности и профессионального развития, обычно теоретического или оторванного от практики. Однако, данный потенциал может быть «съеден» человеческими пороками. Они могут быть «обижены» когда-то и кем-то, и вместо людей своими близкими считают «блаженных» животных. Вследствие особого эгоизма и гордыни они неспособны строить отношения с себе подобными, они бездетны или малодетны, после распада семей, после крупных жизненных ошибок или бездействия. Это дети без родителей, родители без детей, бабушки без внуков, подростки в виртуальных игровых вселенных, сорокалетние бобыли и старые татуированные девы, которые не смогли найти друг друга и запутались в социальных сетях.
    «Культурологические корни» такого мировоззрения уходят в постмодерн с его разочарованием в прогрессе, нулевым ростом и сверхурбанизацией. Дело в том, что структура сознания вообще неизменна. Человеку нужно верить в особые «реперные точки», которые позволяют ему отличать себя и опознавать реальность. И если вера в Бога заменяется суррогатами, то величина отклонения от истины определит пропорцию выживаемости и девиантности получаемого мировоззрения. Проблему усугубляет отсутствие полноценной моральной мотивации и системы ценностей при «вере» современного человека в «безграничную свободу и демократию», науку и технический прогресс, природу как наивысшую ценность, бесконечное потребительство, либо даже в атеистическое строительство социалистического рая на земле. Вера в «самого себя» или «светский гуманизм» также ущербна, ибо невозможно без Абсолюта определить относительное понятие «человека». Так или иначе, любые зоозащитные общественные организации прекрасно вписываются в глобальную повестку, идеологически подкрепляются массой культурой, привлекательны для зарубежного финансирования. Местная предприниматели также, как правило, щедры, особенно, если это одинокие бизнес-леди, положившие на «алтарь обогащения» свою полноценную личную жизнь. Активисты-зоозащитники мыслят весьма догматически и к саморефлексии неспособны. Чего только стоят инициативы из их среды, согласно которым всех, кто поддерживает эвтаназию нужно лишать дееспособности. Сами же, явно игнорируют наличие в своих рядах «адептов» с настоящим психиатрическим диагнозом - «собирательство животных», когда в условиях антисанитарии в однокомнатных хрущёвках живут по 30-40 кошек и до 10-ти собак. В урбанизированной среде «пропаганда активистов спасения всех животных» находит явно благодатную почву. И в самом деле, собака-агрессор в сельском поселении, кусающая коров за вымя и душащая кур, как следствие практического мышления, скорее будет ликвидирована. А что бы коснуться бытия мало пить молоко, нужно сначала подоить корову. В городе же, «порошковое» молоко видят впервые только на полках в магазине, животные носят в основном декоративный характер, а хозяева естественно проецируют на них свои психологические комплексы, фактически себя самого, либо другого человека. Что подсознательно и заставляет «прощать» питомцам многие проделки, вплоть до прямой угрозы получения травм. В итоге «демократический путь» решения проблемы безнадзорных животных в российских условиях будет явно деформирован, так как у активного постмодернистского меньшинства всегда будут более «сильные лоббисты» и среда «современных» людей, потерявших полноценные жизненные ориентиры.
     Есть ещё один тип отношения к животным — традиционное. Таких людей большинство. Традиционное миропонимание в целом обычно корениться в религиях. Однако, сюда сегодня можно отнести и атеистов-рационалистов-патриотов, верящих в примат науки и симпатизирующие социализму. Как правило это люди занятые, семейные и акцент на животных им ставить и некогда и незачем, питомцы у них - это «братья меньшие» и не более. Они психологически устойчивы и мыслят логически, но у них сравнительно меньше времени и ресурсов для занятия любыми общественными проблемами. Но именно они признают иерархию ценностей и не переступают границы. Конечно, среди населения много и смешанных типов мировоззрения по отношению к животным и действительности вообще, и есть также люди совсем не заботящиеся ни о своих питомцах, ни о себе.
На сегодняшний день проблему безнадзорных животных пытаются решить без эвтаназии. Любой адекватный человек воспринимает любую смерть и кровь скорее отрицательно. Тотальная отмена любого умерщвления безнадзорных животных — это вершина абстрактного морализаторства. Можно ли сказать, что это плюс современного законодательства? Мы самые цивилизованные, как и всё передовое человечество, не приветствуем любую кровь и замеряем человечность,  будто известные западные писатели, не по отношению человека к человеку, а по отношению к беспризорным животным. Граждане с постмодернистским мировоззрением ликуют, «вялые» традиционалисты и атеисты-модернисты как бы и не против, и как бы везде мир и толерантность. Конечно, это пока уличные собаки кого-нибудь не загрызут. У собак с бирками ведь тоже есть право на жизнь, и в городе тоже. Но, что этот подход попахивает некоторой трусостью и лицемерием, мало кто задумается. В итоге получается ситуация хаоса, в которой проблема не решается, а обёртывается красивым фантиком. Или проблема рассматривается с поверхности, а глубинные корни нарочито замалчиваются. В любом случае проще имитировать любовь к животным, чем открыто ненавидеть ближних людей.
     Если убрать всю мировоззренческую подоплёку и санитарные принципы, то краеугольным камнем рационального решения проблемы безнадзорных животных является динамика численности их популяции. Чем точнее и «научнее» методики подсчёта, тем проще принять правильное решение. Сегодня большинство адекватных людей с различными типами мировоззрений обычно соглашаются с истинностью научного подхода, что и будет предпосылкой для решения споров. Очевидно, что если на «виртуальный» город миллионник приходится около тысячи кошек и собак с естественным приростом нестерилизованных и «потерянных хозяевами» не более тысячи особей в месяц, то и без эвтаназии решить проблему безнадзорных животных вполне реально. Но что если в «настоящих» городах совсем другие цифры? Какие данные использовала комиссия по экологии Государственной Думы?
Обзор литературы учёту численности бродячих животных явно не богат. В свободном доступе не более десятка статей и ни одной диссертации. Самая свежая работа 2021 года и ни одной публикации по численности бездомных кошек. Практически все авторы в своих выводах заключают нереалистичность контроля численности бездомных животных без эвтаназии. Нужно заметить отсутствие работ с новой методологией подсчёта. И это в век беспилотников, спутников и искусственного интеллекта? Логично привязать численность собак и численности горожан, так как органические бытовые отходы являются основной кормовой базой. Данный расчёт является обобщением нескольких статей. Итак, на 100 тыс. населения в Якутске и Москве приходится по 200 бездомных собак, в Ставрополе и Пензе по 800, в Петрозаводске 330 особей. Можно заключить, что количество животных зависит от общего уровня урбанизации и развития экономики, назначения города, социокультурных особенностей населения, климата, эффективности работы коммунальных служб, организации и зоозащитников и других факторов. Средние цифры около 500 особей на 100 тысяч населения.
    Теперь попробуем экстраполировать выше приведённые расчёты на город Оренбург. Здесь научных изысканий по данному вопросу не проводилось, население с пригородами около 600 тыс, а значит собак около 3000 особей. Уже  более десяти лет я работаю частнопрактикующим ветеринаром, часто езжу на вызовы и моя субъективная оценка 5-6 тысяч особей, что в общем совпадает с данными статей, если основываться на данных аналогичного провинциального города Пензы. Кошек раза в три-четыре больше — около 20-30 тыс. особей. Возможно популяция больше расти не может, так как лимитируется ограниченной кормовой базой. Если сравнить эти цифры с финансированием по  «гуманному» закону в 7569 рублей на особь в количестве 172 головы на 6 месяцев картина получается удручающая. Можно заключить, что при бюджете в Оренбурге на программу отлова, ветеринарных обработок, месячного карантина и итоговой свободы около 3 млн в год можно «спасти» только 375 особей. По моему мнению цифра в 8 тысяч рублей в среднем на особь в целом справедлива: 2 тысячи на корм, 3 - на стерилизацию, 1 — на чипирование, 2 — на вакцинацию. Однако, это минимум рентабельности дела и то без капитальных затрат на приют. А если будут преобладать крупные особи, то выгоды для предпринимателя по этому расчету не будет совсем, так как возрастает стоимость дорогого наркоза, дозируемая по массе и хирургии в целом. Нужно учитывать, что только собак в Оренбурге в десять раз больше финансируемых цифр. Кризисность ситуации добавляет факт сброса «животных с бирками» в популяцию, где они будут конкурировать за ресурсы 5-10 лет, а главное — естественный прирост в популяции. Если отловят 375 особей, то останется около 2675. Из них по данным тех же статей из открытого доступа, будет половина сук, которые могут щениться 2 раза в год и принести до 10 щенков. Потенциал прироста 10-15 тыс особей при благоприятных условиях. Что и совпадает с высказыванием бывшего подрядчика по городу Оренбургу, что программа «стерилизации» охватывает 5% поголовья. Если же учесть численность кошек то это будет менее 1%. Необходимо заметить, что  кошки могут «катиться» и 3-4 раза в год, а общий объём популяции еще и подпитывается новыми «хозяйскими потеряшками». Данный расчёт показывает всю утопию «гуманного» закона о численности безнадзорных животных на территории города Оренбург. Да, можно вложить миллиарды и превратить Россию в «собачий дом престарелых», но нужно ли это? И кому это выгодно?
    И миллиарды конечно, вложат и освоят. После новой редакции «закона о животных» финансирование на территории Оренбургской области заметно увеличили. Теперь общая сумма в 2023 году около 55 млн рублей на 7 тыс. особей. Естественно собак, а «кошки» пусть «как-то сами». Если «спроецировать нашу методику» расчёта популяции уличных животных и учитывать только городское население в 1 млн 200 тыс, то получится, минимум 6 тыс собак и 18 тыс кошек, а максимум 10 тыс собак и до 40 тыс кошек на область. Получается, что если «забыть» про кошек и про сельские поселения всё более-менее реально. «Дом престарелых» для «собак с бирками» на населённых людьми улицах будут активно строить за общий или государственных счёт.
      А теперь после «странного плюса» гуманистического законодательства о животных и примерных расчётов по городу Оренбург, рискнём перечислить минусы. Тезисы не содержат конкретных обвинений, а констатируют основные неблагоприятные тенденции в сфере обращения с животными в русле принятого «гуманного закона».
      Первое. Прямая агрессия окружению в борьбе за существование. Поведение животных сложно и непредсказуемо. Кастрация лишает особей только половой доминанты, однако есть еще и пищевая, и социальная, и территориальная и др. «Собаки с бирками» нападают не только на людей и детей, о чём «бурлят» СМИ. Объектами агрессии обычно являются беременные и кормящие суки, декоративные породы с изменённым запахом, кошки, мелкие дикие млекопитающие и птицы. Мелкие особи обычно получают травмы не совместимые с жизнью. Овчароид массой в 20 кг легко сломает спину уличной кошке, свернёт шею той-терьеру, нанесёт кусаные и рваные раны более крупной собаке. Ситуация осложняется стайной организацией дворовых собак — нападающих при численном превосходстве. Возможно, травматизм «собачьих собратьев» несколько расстроит «любителей теорий заговоров», ведь собака, да ещё в синем ошейнике — известный оккультный символ. А тотальный запрет на усыпление в этой плоскости — также не может не настораживать. Так или иначе собака — не имеет «свободы воли», уголовный и гражданский кодексы для них не напишешь. Формальное «очеловечивание» в мировоззрении постмодерна попросту опасно как для самих людей, так и для «более слабых» животных. Фактически те люди, которые поддерживают «гуманный закон», и несут косвенную ответственность за «любую кровь», пролитую собаками на улицах как с бирками, так и без. Отлов, карантин, ветеринарные манипуляции на одну бездомную особь явно больше по времени, чем традиционные меры, что может снижать «скорость реакции» подрядчика на заявку о агрессивной особи. Необходимо заметить, отсутствие реальных превентивных научных методик определения «агрессивных особей», выпускаемых на свободу. Вряд ли найдутся специалисты этологи, которые возьмут на себя в этом вопросе ответственность. Получается страшный итог — агрессивные особи выявляются только после реальных повторяющихся эпизодов агрессии. Но люди с мировоззрением типа «посмодерн» вряд ли оценят такую аргументацию. Для них «свободы воли» нет и у человека. Они яростно будут обвинять людей «во всех собачьих проступках», проклиная коррупцию — а в неё в политике, как и в науке в теорию эволюции, можно «слить» любой «некомфортный» вопрос. Ребёнок конечно, сам дразнил и разозлил свору, ленивые чиновники всё только и саботируют, подрядчики - воруют и дают взятки, а безкультурное население - просто не может не выкидывать на улицу и бросать на произвол судьбы беззащитных «пушистых ангелочков». И что бы это остановить естественно нужен самый системный подход — максимальные штрафы и уголовные дела. И тотальный контроль. Занимательно, что люди с «постмодернистским» складом ума, рождённые как бы в лоне «демократии и прав», действовать желают только авторитарными и человеконенавистническими методами.
     Существует и косвенный вред от агрессии уличных животных. Человек на которого нападала свора собак, скорее всего запомнит это на всю жизнь, а ребёнок может стать заикой. Существует множество эпизодов когда напуганные собаками люди нарушают правила дорожного движения и попадают в ДТП либо в любую другую аварию техногенного происхождения. А как объяснить ребёнку, случайному свидетелю «разделки туши» кошки бездомным псом, что «и собачки и кошечки» добрые, животных нужно любить, а экологию сохранять. Да и, вроде как такого и быть не должно, так как «ошкуривание и поедание мяса» - это поведение настоящего волка.
     Второе. Существует около 30-40 зооантропонозных заболеваний, распространяемых уличными безнадзорными животными. Очевидно, что в экологической комиссии Государственной Думы нет ни экологов, ни биологов, ни врачей, ни зоологов, ни этологов. Так уж получается, что во власть представители этих профессий особо не стремятся. Естественно, что между «разномастными зоозащитниками» и Россельхознадзором будут настоящие «войны» по поводу распространения бешенства. Безусловно, что животные перед выпуском на улицу проходят ветеринарные обработки. Однако, вакцинации хватит максимум на год, дегельминтизации на 3 месяца, обработки от эктопаразитов на 1 месяц. Получается, что для исполнения санитарных норм нужно проводить плановые диспансеризации по несколько раз в год и полноценный учёт всех «биркованных» животных и, естественно, всё это за государственный счёт. А сколько стоит реабилитация человека после перенесённых тениозов, альвеококкоза, эхинококкоза? Сколько людей погибает от бешенства? Кстати, имеются ли исследования о распространении туберкулёза уличными собаками? И какими болезнями может заразиться благополучный хозяйский питомец от безнадзорного?
      Самое интересное, что и первый и второй тезисы можно интерпретировать положительно — такова и есть идеология «постмодерна и антибытия». Максимальное поголовье и хаос естественно выгоден зообизнесу. Вот, ребёнок, без кровных братьев и сестёр, пожелал «спасти» себе друга — принёс котёнка с улицы от которого и заразился лишаём. Котёнок со стёртой формой вирусной инфекции и парой паразитозов заразил ещё и невакцинированного несколько лет домашнего кота. Добрая бабушка с Новосибирска подобрала «помойного кота» с обмороженными конечностями и, конечно, ему помогли — в самой высокотехнологичной  ветеринарной клинике поставили титановые протезы за полмиллиона рублей. Молодая и прогрессивная пара молодых людей по каким-то причинам не желает рожать детей и берёт несколько неполноценных собак из приюта. Таковы герои постмодерна, так превозносится «гуманность и сверхдоброта». А всё это можно отразить в чеках на ветеринарные услуги, в продажах амуниции, кормов и зооветтоваров, объёмах производства фарминдустрии и в общей логистике. Ёмкость рынка - это прогресс ветеринарии, это рабочие места и всё бы как бы хорошо. Но накормит или защитит такая экономика самого человека? Не разрыв ли это с самой человечностью и уход в небытие суррогатов? Не прожигает ли такая «эрзац-экономика» невозобновимые ресурсы впустую? Рациональна ли гипертрофия сферы услуг, когда самые неестественные потребности на основе суррогатизации инстинктов сначала формируются навязчивой рекламой и затем удовлетворяются с предпринимательской выгодой? Не аналогией ли этому капиталистическому процессу является доброкачественный бластогенез в онкологии? А любая опухоль ведь может же стать злокачественной.
     Третье. Качество жизни безнадзорных животных — это тема, которую можно философски развить. И впрямь холодные и голодные «псы с бирками» по несколько голов на остановку могут по настоящему терроризировать пешеходов, чуть ли не отбирая сумки. Но не каждый гражданин любвеобилен до кормления, но каждое шуршание пакетом или щелчки замка сумки для животных - условный рефлекс, после которого они смело окружают и требуют. Кстати, численность бездомных животных с лёгкостью «подытожит» любой таксист. Морозной зимой у кошек и собак легко обмораживаются конечности, уши и мякиши лап. Последние дополнительно разъедает реагентами, применяемыми против гололёда. Но главной опасностью являются конечно, городские транспортные средства, под колёсами которых погибает и травмируется уйма уличных животных. Также можно отметить экологические факторы, линии электропередач и травмоопасные особенности городских строений и мусорок — порезы о профлист, арматуру, стекло, химические ожоги, путание в проволоке и т.д. В итоге у уличных животных жизнь совсем не сахар. Свою ложку дёгтя добавляет отсутствие своевременной ветеринарной помощи — животное с переломом может оказывать сопротивление и просто скрыться от зоозащитников и затем страдать. А для паразитирования блох, клещей и глистов уличные животные — настоящий рай. Это целый ареал обитания, с которого они затем и переходят на «хозяйских питомцев» и самих людей. А клещи, как известно переносят около 40 заболеваний.
      Согласно новой редакции закона регионам разрешили устраивать «пункты временного содержания». Но вряд ли там будут соблюдены зоотехнические нормы пребывания, кормления и микроклимата, если вследствие перенаселения они не соблюдаются даже в капитальных приютах. Скорее всего это будут настоящие «собачьи концлагеря». «Агрессоров» планируется заключать в приют и содержать «пожизненно». Учитывая особенности реальных приютов и общий смысл ситуации, можно ли будет назвать «гуманным» такое существование животного до своей биологической смерти?  А это еще будет за счёт всех налогоплательщиков.
А чем является урбанизированная среда для «квартирных питомцев»? Занятость современных людей не позволяет гулять с четвероногими друзьями на уровне физиологической нормы. Уйма животных за свою жизнь не видят солнца, не дышат свежим воздухом, не осязают настоящую. О силе и размахе лобби «зоозащитников» говорит факт письма ветеринарным клиникам из Россельхознадзора о запрещении «косметических операций» по удалению когтей, хвостов и ушных раковин. С таким подходом логично было бы и запретить обезроживание и ампутацию хвостов продуктивным животным. Да и кастрацию наконец. Всем же больно и все страдают. Ситуация иллюстрирует всю близорукость и нереалистичность данного «постмодернистского подхода». Мыслили бы дальше и вообще бы запретили проживание животных в бетонных многоэтажках. Жизнь ведь питомцев полна боли. Малоподвижный образ жизни грозит ожирением, питание «дешёвыми» кормами — болезнями обмена веществ, от кондиционеров можно получить даже воспаление лёгких, ранняя кастрация и некачественная вода награждает кошек мочекаменной болезнью, а о падении из окон вообще можно не говорить. Представители декоративных пород  - это совсем мученики, это когда из желаемой человеком «формы носа» животное потом страдает всю жизнь или когда «дырявый» череп на столько мал, что мозг «стремиться наружу», а встречаемость таких патологий и служит «топливом» для развития «ветеринарной неврологии». В общем в городской среде незаразных болезней гораздо больше, чем в малоэтажном сельском поселении с индивидуальными огородами-дворами. Город с многоэтажками для животного — это урбанизированная «гностическая тюрьма», где «злым демиургом» выступает «самый гуманный человек».
     Четвёртое. Самосуд бездомных животных населением и конфликты в обществе на этой почве. Существует более десяти доступных средств для умышленного и скрытого отравления. Мучения животных при этом «неописуемые», а приманку догхантеров может съесть абсолютно любая хозяйская собака или кошка на прогулке. Часто бывает так, что «кормящие зоолюбители» и обычные люди живут по соседству. Периодическое кормление привлекает животных с округи, что вызывает недовольство соседей. Недовольство обостряется, например с препятствиями в безопасном передвижении детей со школы. Стая собак будет громко требовать пищи и защищать свою «кормящую территорию». Вообще неспроста в существовании проблемы «уличных животных» наблюдается поляризация - «суррогатный ребёнок — настоящий ребёнок». В итоге при «замедлении или отсутствии законных методов», родители настоящих детей, вынужденно проводят «незаконные» со всеми негативными последствиями уже между людьми.
     Пятое. Если мыслить практически и конкретно, то эвтаназию некоторых здоровых животных полностью «отменить» попросту нереалистично, либо это приведёт к всплеску численности популяции. Вот, к примеру, топящая слепых котят в помойном ведре бабушка, нарушает «гуманистический закон» или нет? А если серьёзно, любой подрядчик по отлову животных в своей деятельности обязательно столкнётся с потоком «милых котят и щеночков» разных возрастов. Добрые люди будут стаскивать и своих и найдёнышей. Граждане с низкой социальной ответственностью могут их просто выкидывать на помойку, подбрасывать соседям, отставлять в лесополосах и на пустырях. По закону как бы подрядчик обязан провести ветеринарные обработки, содержать до физиологической зрелости и выпустить в среду или пристроить. Он уже давно рассчитал, сколько «заберут в семьи», сколько профинансировано бюджетом и сколько ещё предстоит отловить взрослых особей. «Честный» подрядчик, конечно, ставит своей целью благополучие граждан, он понимает, что бюджетных денег просто не хватит, если «спасать» каждого слепого щенка, и поэтому их «по тихому усыпляет». Но, что если подрядчик мыслит иначе? Раньше эти животные погибли бы от голода и холода, либо в конкуренции, сами собой, то теперь «гуманистический закон» дарит им «жизнь». Проблема в том, что собаки и кошки многоплодны и если «топить слепых» нельзя ни хозяевам, ни природе, то прирост численности ничто и никто не сдержит.
    Существует ещё одна группа ситуаций на эту тему. К примеру у ребёнка поставлен диагноз аллергия на шерсть животного и врачи советуют питомца убрать из квартиры. Либо хозяин помер, заболел или переезжает в другой город, а забрать с собой животное нельзя. Взрослую особь пристроить сложно, а если у неё хронические болезни или проблемы с поведением, то совсем невозможно. Не завидно и семьям, где болеют лишаём как питомцы, так и хозяева. К примеру, у старых животных эта кожная болезнь лечится долго, а в стационар клиники отдать на многомесячное лечение нет финансовой возможности. В приют не возьмут, там перенаселение, да и как бы хозяйских питомцев совсем не берут. Усыплять нельзя. В такой ситуации хозяин тихо и трусливо вывозит питомца подальше от видеокамер и отпускает восвояси.
     Шестое. Тотальный контроль с чипированием и «регистрацией-прикреплением питомца» к гражданину, например на «госуслугах», естественно бы, отбил у здравомыслящего хозяина выбрасывать питомцев в большинстве жизненных ситуаций. Любые меры ужесточения наказаний по «самовыгулу» так же не смогут работать без этого. Уличённый «плохой хозяин», без государственной регистрации питомца, запросто от него откажется. Законопослушные же, без всякого чипирования и биркования своих животных любят и без присмотра на улицы не отпустят. Однако, регистрировать они также не захотят, так как боятся дополнительных налогов и ответственности. Животных в провинции чипируют, только те граждане, кто планирует эмигрировать. Среди обычного населения эта услуга крайне не популярна. Нужно заметить, что «чипировать всех» - это объёмный, долгий, затратный и трудоёмкий процесс. Особенно, если хозяева люди пенсионного возраста. А все запретительные меры со большими штрафами «в комплексном подходе к решению проблемы безнадзорных животных» без этого не заработают. Не заработают они и без дополнительных штатных единиц полиции или участковых или «дружинников» с дорогостоящим оборудованием. Да, чипирование можно заменить биркованием и татуировками, но у недобросовестных хозяев татуировки обязательно «поплывут», а бирку можно просто выкинуть. Кстати, полицейские «с улыбкой» относятся к «собачьей важности». Возможно, представители этой профессии среди тех, кто с реальностью, с бытием связь не теряет, они знают цену «человеческой жизни, порядка и безопасности».
     Седьмое. Любой подрядчик — это рыночный агент, максимизирующий свою прибыль. Ему естественно экономить, а отлов бродячих животных — дело весьма затратное. Нужны физически крепкие и обученные мужчины, оборудование отлова, винтовки, дротики, медикаменты, автомобили, клетки для содержания. Представьте сколько «зайцев убивается сразу», если в «клинику подрядчика» приносит животное как бы хозяин и в тоже время не хозяин. Проблемы отлова и пристраивания решены автоматически, животное идёт в отчёты и в ветеринарную работу, по нему расходуются целевые средства, а «хозяин-нехозяин» также очень экономит. Вместе с этим у подрядчика возникает великий соблазн взять ещё и небольшой чек за услуги с этого «непонятного владельца» - да и правда, тотальной регистрации ведь нет, кто там разберёт. Принёс личного кота, сказал он уличный — и кастрировал бесплатно, сказал, что он личный, кастрировал по минимальной цене — остальное заплатит государство. Вряд ли ФСБ с прокуратурой будет заниматься «собачьей» мелочью — у них работы и без этого хватает. В итоге на ветеринарном рынке появляется «сильный агент с господдержкой», который демпингует на ценах кастраций, стерилизаций и вакцинаций, отчего и страдают другие ветеринарные клиники. Причем «под нож хирурга» идут все: и с противопоказаниями, и кого легко поймать, и кто меньше — 3 и 4-месячные животные, ведь по ним минимум расходов, а «закон» вроде бы не даёт прямых указаний по «массовому составу» особей. А «собачьи агрессоры» - это, как правило, здоровые, крупные, хитрые, физически сильные особи, склонные к доминированию, которых отловить крайне тяжело. Таким образом и рынок ветеринарных услуг деформируется и не достигаются цели безопасности городских жителей.
     Ну а если у подрядчика совсем «нет тормозов», то он просто повесит «бирки» и вывезет животных подальше из «своего» населённого пункта. Конечно не всех, а часть, определяемую его жадностью. За животное получит он государственные деньги, а животное получит «драгоценную жизнь». Правда жители депрессивных сельских поселений в радиусе до 100 км от города вряд ли будут этому рады, так как собаки начнут наводить там «свой порядок». В СМИ имеется много информации, что «биркованные собаки» чудесным образом могут щениться и нападать на «местных собак и людей». Разумно предположить, что между подрядчиками разных городов будут вспыхивать конфликты за «рынки сбыта». А сельские жители, защищая себя и своих продуктивных животных, будут действовать весьма традиционно, дёшево и сердито.
     Как же всё-таки будет мыслить подрядчик? Рациональна ли рабочая связка «горадминистрация-подрядчик» в решении проблемы безнадзорных животных? Высокий ли КПД у данного механизма? А вся «пробуксовка» из-за нехватки средств, коррупции или неверных расчётов? На представителей администрации же заводят уголовные дела, когда собаки убивают детей? Почему никто не хочет участвовать в тендерах по Оренбургской области? Где конкурентный рыночный процесс, обеспечивающий эффективность дела? А раньше то продвигали «своих» - до ужесточения ответственности. Мотивационный вектор поведения подрядчика — это осваивание количества «любых голов животных» и получение за них средств. Контракт заключается, как правило, на определённый срок, после чего он или «умывает руки» или делает вывод, что «деньги кончились, а животные, конечно, остались» и «после нас хоть потоп». Можно ли представить иную ситуацию? С классическим рыночным агентом вряд ли, так как если «проблема будет решена» и рост популяции будет лимитироваться «законными мероприятиями», а не условиями биогеоценоза, то кончится и «поток денег». Даже если ввести тотальную регистрацию домашних животных и как бы исключить обработку «по знакомству» хозяйских питомцев и представление их как «бездомных», то всё равно на улицах можно наловить уйму нечипированных щенков или котят и максимизировать свою прибыль дальше. «Козлами отпущения», естественно, выступят начальники из горадминистрации, распределяющие контракты.
     Резюмируя вышеприведённые минусы, можно заключить, что закон разрабатывался без профессиональной консультации специалистов-практиков, не рационально, на «любвеобильных эмоциях» и он бизнесоцентричен, но такая экономика более походит на «мягкий паразитизм», антисанитарен, антинаучен и коррупциоёмок. Возможно, представители местных администраций и хотят обеспечить порядок в области отношений с бездомными животными, но у них «связаны руки». Авторы как бы считают, что теоретически творят добро в самой высокой степени, что на деле практики оборачивается обыкновенным фарисейством. Уличным собакам как бы говорят: «Мы дарим вам жизнь, мы не «собакоубийцы», однако, идите и умирайте сами от холода, голода, под колёсами машин, от приманок догхантеров, от болезней и паразитов». Это лицемерная пацифическая «страусиная» поза с головой в песке, конечно, порождается мышлением в постмодернистском стиле без всяких границ и иерархий. Но какая же альтернативная стоимость такого панпсихического «очеловечивания» животных? Это логичное принижение самого человека до животного уровня. Третьего не дано. Здесь то и выражается «культура отмены», когда разочарованный в модерне и в самом себе человек, отвергший Бога ради слепого прогресса, желает отказаться от своей «человечности» и делегирует её кому не попадя, например, «уличным собачкам» или «природе в целом». А все эти девиации основаны на размытии «понятия человека» и его границ «добра и зла». Если в христианской традиции человек был «образом Бога-Любви, и должен был ему уподобиться», в модерне «человек звучал гордо» и желал построить рукотворный рай на земле, то в постмодерне «человек - это просто раковая опухоль планеты», что и проповедуется в любом голливудском блокбастере.
     Итак, «новый закон о животных» полноценно учитывает мнения только людей с постмодернистским типом мышления, они активны в этом вопросе, так как животные - это психические проекции их не рождённых детей и внуков, а «вялые традиционалисты» и «вымирающие модернисты» как бы стоят в стороне. Однако, модернист бы заметил, что тратить огромные суммы денег на «уличных псов» нерационально, лучше построить дороги, повышать зарплаты и пенсии, строить поликлиники и т.д. Для человека-традиции приравнивание его к животным - это совсем грех и оскорбление, но он будет толерантен к ситуации, пока дело не коснётся лично его. Какую же цель ставит перед собой «гуманный закон»? Это диктатура ценностей постмодерна? Или попытка интеграции этих ценностей в новую российскую действительность? Но болезнь не возможно интегрировать, болезнь нужно лечить. Рядовые «прогрессивные постмодернисты» вообще могут нуждаться в психологической реабилитации. Одинокая бездетная девушка в слезах будет многократно и истошно кричать: «Прости меня, мой сынок» - при усыплении её безнадёжно больного кота. И этот крик отливается эхом металлической пустоты усталой цивилизации, которая больше не хочет жить. Женщина в детородном возрасте, толкающая коляску с малышом или держащая его на руках — это символ жизни, женщина, которую выгуливают на поводках несколько собак — это символ смерти. Очевидно, что в крупных промышленных центрах выше уровень жизни, люди сначала строят карьеру до времени, когда рожать детей уже поздно. А домашний питомец — «заменитель» который пусть частично, но удовлетворяет «ущемлённые инстинкты». Постмодернистские ценности — это отказ от самих ценностей, это деструкция в глобальное потребительство. Этому типу мировоззрения противна любая любовь, включая любовь к Родине, кроме, пожалуй зависимости от пороков, которое трактуется как получение нового опыта и мнимого саморазвития. В данном рассуждении было допущено, что людей с данным типом мировоззрения немного. Но если допустить, что их много, то Россию ждут великие беды. За Родину они умирать, точно не будут, хотя будут умирать от своей глупости. Будущая идеология может базироваться только на синтезе традиции и модерна.
      Если же закон принимали в такой «постмодернистской форме» несколько раз, значит он «конгруэнтен общественному сознанию», даже если это делала только «городская элита», он в какой то мере истинен, и это всё не просто так. Нужно заметить, что среди населения провинции, он крайне не популярен и компрометирует законодательную власть. Возможно, он и послужит тем «клубком Ариадны», распутывая который, Россия первой выйдет из «постмодернистского лабиринта» с «идеологическим вакуумом» и победит «гностического мирового Минотавра». Приживаемость закона, его «дееспособность», и какой подход в его разработке более логичен, покажет, конечно, история. «Выживет» самая устойчивая «конструкция». Только бы хотелось, что бы больше не было бессмысленных детских невинных жертв.

   П.С. Этот текст составлен как реакция на гибель невинного мальчика 16 апреля 2023 года в городе Оренбурге.
                Приложение или предложение.
     Первое. Критически переосмыслить текст, если его всё-таки дочитали. Не менее критически переосмыслить весь мировой и советский опыт, учитывая, что Россия огромная континентальная страна с низким прибавочным продуктом, «нерентабельным» климатом и преимущественно враждебным окружением.
     Второе. Со своей «коренастой колокольни» с возможными ошибками, третьесортный провинциальный малограмотный ветеринар видит эту проблему именно так. Все мероприятия с безнадзорными животными проводит городская государственная ветслужба, штат которой придётся расширить. Личной информации по штату не должно быть в свободном доступе для предупреждения провокаций от людей с «гипертрофированным» отношением к животным. Или создаётся отдельное унитарное государственное предприятие — коммунальная служба с прямым подчинением Горветуправлению. Тендерная система здесь отменяется. Ни кажется ли кому-то странным, что профильные муниципальные ветеринарные организации в тендерах по отлову не участвуют, а спокойно и профессионально исполняют ветеринарные услуги частным клиентам и при этом весь рынок не захватывают и не демпингуют? Люди-практики осознают, что работа по «гуманному закону» это или «как воду толочь в ступе» или того еще хуже…
     Третье. Мотивация государственной службы всегда иная чем у рыночного агента, это не погоня за прибылью, а именно порядок в городе и отсутствие безнадзорных животных, это исполнение функции, это долговременная ответственность, врачебный долг и санитарные принципы. Можно так же утверждать, что конечная эффективность и «отзывчивость на заявки» будет не хуже, чем в тендерной системе, когда тендер ник-то не хочет выигрывать. Также государство, само как бы являясь предпринимателем, не отдаст уже никому «предпринимательскую прибыль», а направит её на развитие. А учитывая, что организация работы персонала по отлову, это всё-таки не сборка «микропроцессоров», в общем то деятельность стереотипная, контролю и учёту поддаётся, организовать её возможно. Сама же ветслужба функционирует, а государственные клиники обычно в лидерах и с хорошими отзывами.
     Четвёртое. Строится государственный приют-карантин с передержкой 1-3 недели в зависимости от эпизоотической ситуации региона. Временная передержка необходима для возврата «потеряшек» и для учёта интересов людей с постмодернистским мышлением, активисты из которых, работая эффективно, должны пристраивать отловленных животных в срок 1-3 недели. Все возвращаемые животные обязательно чипируются и регистрируются на конкретного хозяина в Госуслугах, который берёт и на себя всю ответственность. Порядок требует популяризации чипирования и регистрации всех хозяйских питомцев. Тут нужна федеральная рекламная компания и, например, годовой налоговый вычет НДФЛ по расходам физического лица на содержание и лечение питомца. Спустя пару лет, можно ввести и добровольный налог на животное с физических лиц, например, чтобы удлинить сроки передержки после отлова, и обязательный - с заводчиков. Деньги же направлять на развитие государственных ветеринарных предприятий.
     Пятое. К сожалению всех отловленных и непристроенных в 1-3 недельный срок питомцев придётся подвергнуть гуманной эвтаназии. Если задаться вопросом, а можно ли без неё? Достигнет ли человек такого реального культурного уровня когда-нибудь? И не ценой отмены человечности и приравнивания к животным. А когда всё на своих местах? Я думаю, что да, нужно просто верить в максимально правильные идеалы и работать в максимально правильном направлении.
Шестое. Ввиду плохого состояния ям Беккари, построенных ещё в эпоху СССР, трупы в целях экономии временно утилизируются в скотомогильники.
       Седьмое. Утилизация трупов в перспективе должна осуществляться в новые ямы Беккари или в государственных крематориях. Для повышения общей рентабельности дела рационально освоить производство мясо костной муки на государственных предприятиях, в деятельности использовать преимущественно материалы и комплектующие государственных предприятий.