Хроники Крылатого Маркграфа. Инициатива снизу

25 сентября 1941 года

Киев, оккупированная вермахтом территория Украины

Повесив трубку, Колокольцев вдруг понял, что он был категорически не прав. Нет, не в том, конечно, что Берия (а что операцию День Радио в Киеве задумал, спланировал и организовал лично Лаврентий Павлович Берия, он не сомневался ни на секунду) подставил под пули расквартированной в Киеве Эйнзацгруппы С всех без исключения евреев столицы Украины.

Это как раз полностью соответствовало действительности, ибо, по оценкам абвера и Аусланд-СД, в городе оставалось 15-16 тысяч евреев, которые в полном составе подпадали под людоедский (и не просто бессмысленный, а категорически вредный) приказ главы начальника Верховного командования вермахта (ОКВ), генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля от 16 сентября 1941 года.

Согласно этому приказу, за убийство одного немецкого солдата должны быть расстреляны от пятидесяти до ста «коммунистов», под которыми и СС, и вермахт обычно понимали… правильно, евреев.

Причём расстрелу подлежали все подвернувшиеся под руку евреи – и мужчины, и женщины; и старики, и малые дети – так «работала» национал-социалистическая идеология.

Колокольцев уже знал, что День Радио унёс жизни около трёхсот солдат и офицеров вермахта (мирных украинцев погибло в десятки раз больше, но их судьба не волновала ни оккупантов, ни сталинскую банду) – поэтому даже при минимальном соотношении 50:1 немедленному расстрелу подлежали все без исключения «жиды города Киева».

Подлежали автоматически – ибо приказ главы ОКВ был законом и подлежал обязательному исполнению всеми солдатами, офицерами и генералами вермахта – будь они хоть трижды юдофилы.

И ваффен-СС тоже, ибо во время военных действий войска СС находились в оперативном подчинении вермахта – и потому начальника ОКВ фельдмаршала Кейтеля. Поэтому даже имевшийся у Колокольцева «мандат Гиммлера» не мог отменить этот приказ.

Нет, он, конечно, мог объявить Код Фрейя, который – по личному распоряжению фюрера – дал бы ему всю полноту власти в Киеве… только вот что он будет делать потом, когда местные националисты неизбежно устроят такой еврейский погром, что массовая резня евреев во Львове покажется мелким хулиганством.

Чудовищный Львовский погром, который продолжался четыре дня - с 30 июня по 2 июля 1941 года, был спровоцирован не менее чудовищным Львовским расстрелом, в ходе которого 22-28 июня 1941 года НКВД расстреляло семь тысяч человек украинской и польской национальности, среди которых было немало женщин и несовершеннолетних.

Местные жители – украинцы и поляки – немедленно обвинили в этом кошмарном преступлении… правильно, евреев (ибо евреев среди сотрудников НКВД и других советских учреждений было… много).

И закатили такой лютый погром – причём такими методами… что это было сравнимо лишь с «художествами» младотурок во время геноцида армян в 1915 году во время Первой мировой войны.

Евреев и евреек насмерть забивали прямо на улицах кулаками, ногами, палками и прочими подручными предметами, публично раздевали догола, женщин насиловали – а потом зверски убивали; закапывали живьём; выбрасывали из окон и с крыш – а затем добивали чем придётся; давили автомобилями…

Оккупанты смотрели на всё это инфернальное безумие в полной растерянности, ибо понимали, что убийственная ненависть к евреям охватила такие ширнармассы Львова, что любые попытки вмешаться в процесс приведут только к тому, что эта ненависть запросто может перекинуться на оккупантов (к которым местные националисты-сепаратисты и так относились без особого восторга). С совершенно катастрофическими последствиям для последних.

Только после второго июля удалось договориться с местными… энтузиастами о некотором… упорядочении процесса. Были созданы «совместные эскадроны смерти», которые задерживали львовских евреев, доставляли их к свежевырытым ямам, где безжалостно расстреливали.

Совместными усилиями местных националистов и (в меньшей степени) бойцов Эйнзацгруппы С и подразделений вермахта. Расстреливали как попало – бардак был просто чудовищный - поэтому чуть ли не каждого второго из несчастных закапывали живьём. Самая страшная участь ожидала маленьких детей – их насаживали на штыки, разбивали головы прикладами – или о камни – или вообще закапывали живьём…

Если «просто» убийство семи тысяч жителей Львова НКВД вызвало такую реакцию, то Колокольцеву было просто страшно подумать, какими запросто могут стать последствия уничтожения (тем же НКВД в партнёрстве с РККА) центра одного из красивейших городов Европы.

В результате которого погибло уж точно не меньше; тысяч десять (как минимум) получили ранения и увечья разной степени тяжести, а пятьдесят тысяч в один момент лишились всего – жилища, обстановки… да и вообще всей собственности.

Колокольцев был вынужден признать величие злого гения Берии – за считанные часы его подручные превратили только что оккупированный вермахтом Киев в гигантскую пороховую бочку.

Которая в любую секунду может взорваться таким погромом, что не только убьёт всех евреев столицы Украины (на это Берии и его банде было наплевать), но и приведёт к самой настоящей «войне за независимость» между местными националистами (надо отметить, весьма неплохо вооружёнными брошенным советским оружием) и оккупационными войсками.

Ибо, покончив с евреями, местные «патриоты» - просто по инерции – возьмутся за оккупантов, к которым они относились немногим лучше. Неизбежным результатом станет такая катастрофа в тылу вермахта, которая уже будет иметь стратегическое военное значение…

«Не бывать этому» - твёрдо решил Колокольцев. «Не в мою смену…»

Вернулся в штаб-квартиру ГФП и осведомился: «Связь с Берлином есть?»

Майор Хоффман кивнул: «Есть, конечно». Колокольцев потребовал:

«Соедините меня с приёмной рейхсфюрера СС…»

Через пять минут в трубке раздался, как обычно, вежливо-приветливый голос:

«Гиммлер слушает»

Колокольцев представился и объяснил ситуацию.

Рейхсфюрер СС внимательно выслушал своего помощника по особым поручениям – он всегда и всех слушал очень внимательно, никогда не перебивая и не повышая голос. Затем усмехнулся:

«Что-то мне подсказывает, что ты знаешь, как вытащить всех нас из глухой задницы, в которую нас умело и, надо признать, элегантно запихнул твой куратор…»

Гиммлер, разумеется, был в курсе, что Колокольцев был личным агентом Сталина под псевдонимом Легат – и что его куратором был лично нарком внутренних дел СССР, член Государственного комитета обороны, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР, генеральный комиссар государственной безопасности СССР, Лаврентий Павлович Берия. Которого они вдвоём вот уже два года весьма эффективно водили за нос…

«Знаю, конечно» - лукавым тоном произнёс его помощник по особым поручениям. И тут же приказал начальнику ГФП Киева: «Выйдите из кабинета».

Майор Хоффман повиновался. Колокольцев объяснил. Рейхсфюрер СС только усмехнулся: «Гениально. Впрочем, кто бы сомневался… даю зелёный свет. И сделаю, что нужно…»

«Ты ещё не знаешь, насколько гениально» - усмехнулся про себя Колокольцев. «А если вдруг узнаешь, то точно не поверишь…»

И повесил трубку. После чего снова поднял – и потребовал: «Соедините меня с…» он назвал номер временной штаб-квартиры Зондеркоманды К.

Менее чем через минуту – ибо штаб-квартира находилась практически в пригороде Киева, в трубке раздался задорно-уверенный голос его заместителя, СС-штурмбанфюрера Герхарда Штокингера: «Майор Штокингер слушает…»

«Это я» - спокойно-бесстрастно произнёс Колокольцев. «Труби общий сбор – у нас новое задание. Причём совсем не по профилю. Я буду через полчаса где-то – тут на дорогах просто Ад кромешный…»

«Я в курсе» - усмехнулся Штокингер. И тут же отрапортовал: «Есть общий сбор…»

Ровно в тот же самый момент Гиммлер поднял трубку телефонного аппарата прямой связи с Вольфшанце - главной ставкой фюрера в лесу Гёрлиц недалеко от города Растенбурга в Восточной Пруссии.

Ответил предсказуемо Ханс Юнге – СС-адъютант фюрера. Рейхсфюрер СС спокойно объявил: «Говорит Генрих Гиммлер. У меня дело особой важности и особой срочности по ситуации на Восточном фронте. Мне необходимо переговорить с фюрером прямо сейчас»