Родная мачеха

     Маршрут в неизвестность
     Когда я пришла в новый коллектив, сразу обратила внимание на хрупкую изящную женщину. Стройную, как девушка, несмотря на уже зрелый возраст. Со всеми всегда Людмила Александровна была неизменно вежливой, корректной. В отличие от панибратского отношения остальных, она обращалась ко всем по имени-отчеству. В ней присутствовала какая-то старой закваски интеллигентность. Я не привыкла лезть в душу человеку без особого на то приглашения. Поэтому ничего не знала о ее жизни. Лишь фамилия заставила вспомнить одного известного в начале 90-х депутата. В демократически избранном городском совете он был те же, кем примерно Собчак в Верховном Совете СССР. Обаянием, эрудицией, красноречием он буквально подкупал коллег.
     Однофамильцы, решила я, поскольку, как оказалось, Людмила Александровна жила одна. Внешне она казалась совершено благополучной женщиной. Впрочем, что такое благополучие? Это означает спокойное, счастливое состояние. Если так, то она вполне благополучна и, несмотря на испытания, выпавшие на ее долю, счастлива.
Лишь спустя несколько лет мне довелось узнать канву ее судьбы. Людмила Александровна, кстати, верит, что все же есть судьба. Иначе как объяснить то неведомое, необъяснимое, что руководило ею, когда молодую девушку после окончания института вдруг непреодолимо потянуло на север? Из Владикавказа, благодатного края…
     И она, с невероятным трудом сломав сопротивление руководства завода, на котором работала, поехала в такое манящее будущее. Не зря же Люда с детства если ставила перед собой цель, то уж обязательно добивалась ее. Она стремилась быть во всем первой, не меньше: хоть в спорте, хоть в учебе. Но ее любовью были танцы, художественная гимнастика. И в школе, а затем в институте эта страсть затмевала по силе все остальные чувства. В юности Людмила была влюблена в парня, но не  смогла перейти дорогу подруге, хотя знала, что он неравнодушен к ней. Максимализм во всем: поступив иначе, сочла бы себя предательницей, ведь дружба – это свято.
     Ехала она в никуда, не имея ни друзей, ни знакомых в нашем городе. Поначалу направившись было вообще в Архангельск. Но в поезде познакомилась с северодвинцами, они и уговорили изменить маршрут. Пришлось помыкаться и с жильем, и с работой. Опять спасли танцы. Она сразу же стала танцевать в ансамбле «Беломорье» в ДК «Ленкома». Вместе с ней занимались офицеры. Вот они-то и помогли устроиться на работу в воинскую часть по специальности, совершенно случайно узнав, что она практически без работы и без жилья (на тот момент снимала угол у случайной бабуси). Благодаря их содействию устроилась наконец-то на работу, ей выделили место в общежитии.
     Когда пришла на новое место работы, весь основной состав офицеров был на учебе. Вернулись через месяц, в том числе и ее будущий муж (скажу сразу: это и был тот самый знаменитый депутат). Он ей совершенно не понравился, даже больше – она испытывала к нему какую-то необъяснимую антипатию. Все в Викторе раздражало. Но, слава Богу, общаться вплотную не приходилось, хотя и работала под его началом. После работы пропадала на репетициях, занимаясь ежедневно вместо отведенных трех раз в неделю. Танцы были ее неутоленной бывшей и будущей любовью. Подруга смеялась: «Ты же работаешь в чисто мужском коллективе, неужели нет ни одного достойного?» Да нет, были, конечно же. Но все они были связаны семейными узами, в том числе и Виктор.

     Момент истины: она
     Но через полтора года у него неожиданно умерла жена, оставив двух маленьких детей, двух и семи лет. И тут в душе Людмилы произошел совершенно необъяснимый переворот. Словно пелена с глаз спала, и она совершенно в ином свете увидела вдруг Виктора. До сих пор вспоминает об этом с каким-то удивлением: «Как будто шоры на моих глаза до той поры были, а тут их убрали. И мне предстал совершенно незнакомый доселе человек». На слова сотрудницы после смерти жены Виктора: «Это его Бог наказал!» - Людмила взорвалась: «Да как ты можешь так говорить! Тогда можно сказать, что Бог детей наказал, ведь это они, в первую очередь, остались без матери. Но их-то за что?!»
     Весь коллектив отозвался на горе Виктора. Но собственные заботы постепенно затмевали чужую беду. И скоро рядом с ним осталась только одна Людмила. Людская молва связала их еще до того, как она сама что-то решила для себя. Ей, не имеющей опыта материнства, пришлось взвалить на свои хрупкие плечи заботу сразу о двух малышах. Через год они с Виктором расписались. Весь нереализованный потенциал  чувств она обрушила на детей и мужа, он окружил ее заботой и вниманием. И казался ей воплощением благородства и интеллигентности. Людмила уважала его и во всем безоговорочно доверяла, ее поражал его интеллект – какой-то сгусток ума. В мужчинах это качество она всегда ценила, пожалуй, больше всего. В нем присутствовал дух здорового, как ей казалось, честолюбия. Без него невозможна любая карьера, а тем более, военного. И Людмила предоставила мужу все возможности для карьерного роста, взвалив почти весь груз домашних обязанностей на себя. Но это все было ей в радость. Она окунулась в доселе неведомые ей заботы с копившейся годами неизрасходованной энергией и любовью. Виктор месяцами пропадал на полигоне в Неноксе, на его погонах увеличивалось количество звездочек. Жена радовалась за него. А он все меньше времени уделял семейным проблемам, ведь Людмила заменила мальчишкам умершую мать.

     Цветы и алименты
     Материально они жили хорошо. Купили машину, из двухкомнатной квартиры переехали в трехкомнатную. Неизменные цветы и подарки со словами нежности и любви Люда получала не только в праздники. Словом, у нее был прекрасный муж и прекрасные дети, она была счастлива. Их отношениям многие могли бы позавидовать. И единственный, пожалуй, поступок замутил ореол личности мужа. Когда вдруг пришла бумага о взыскании с него алиментов в пользу престарелой немощной матери. Она от него отказалась, как он считал. Отдав на воспитание бывшему мужу и его новой жене. Виктор не смог ей этого простить.  Испытав сполна недостаток материнской любви, он не хотел понимать и оправдывать ее тем, что она одна просто не смогла бы вытянуть их с братом в послевоенное голодное лихолетье. Виктор вынужден был подчиниться решению суда. Но увидеться  с матерью не захотел, несмотря на слова жены, что это все же родная мать. Это оставило в душе Людмилы Александровны неприятный осадок.
     … Дети росли с обычными проблемами и болезнями. Отношения с сыновьями складывались хорошие. Мальчишки звали ее мамой. Младший даже внешне был похож на нее. Он вообще счастливо не знал до пятнадцати лет, что она не родная мама, пока случайно не наткнулся на соответствующие документы, которые однажды остались на виду. Но даже когда открылась эта тайна, сказал: «Мамочка, ты для меня самая родная. Я тебя очень люблю и никогда не брошу». Эти слова стали впоследствии главной поддержкой для нее. Что может быть для любой матери дороже таких слов? И что может быть страшнее предательства детей, которые отрекаются от родителей, сдавая их в дома престарелых? Что вообще может быть страшнее предательства? Но Людмиле Александровне еще предстояло пережить предательство… мужа.

     Сердце в корсете
     Через четырнадцать лет счастливой супружеской жизни ее совершенно неожиданно подкосил серьезный недуг - межпозвонковая грыжа, разом превратив ее из подвижной, энергичной, гибкой и грациозной женщины в полуинвалида. Ходила она с трудом. Муж обещал возить на прием в поликлинику на машине, но ограничился лишь одним разом. И Людмила с трудом добиралась к врачу сама. Он же постоянно ссылался на занятость, невозможность вырваться со службы. И в больницу к ней почему-то приходил исключительно лишь в обеденный перерыв, торопясь, и ни разу вечером, после работы. Это уж потом она вспоминала и сопоставляла факты. Вспомнилось, как он накануне новогодних праздников пытался отправить ее    почему-то в командировку. Людмила Александровна не придала тогда этому должного значения. Все годы она ему безоговорочно верила. И даже мысли не могла допустить о чем-то страшном: слишком большой кредит доверия был отпущен мужу. Со свойственным ей максимализмом она высоко подняла планку их отношений. Сама ни разу не посмев даже в мыслях изменить ему. Поклонники постоянно увивались возле нее. Но слишком она уважала и ценила семейные отношения. Чтобы позволить себе ответить на их внимание. Главное – она просто любила мужа.
     Болезнь трудно поддавалась лечению, перед Людмилой Александровной замаячила инвалидность. Ее старшая сестра, жившая на Украине, помогла попасть в Харьковский институт ортопедии. Муж, опять-таки не смог сопровождать ее, мотивируя отказ занятостью. Людмила Александровна с трудом добиралась сама. Профессор приговорил: «Лежать в корсете и ждать операции». Когда прилетела в Архангельск, в аэропорту пришлось просидеть три часа, прежде чем появился наконец муж, хотя телеграмма была отправлена заблаговременно. Сердце-вещун все сказало ей уже в эти часы ожидания. Но верить отказывалось. Ведь еще недавно все было так хорошо. И из больницы он встречал ее с цветами, а ночью был нежен и говорил слова любви…

     Момент истины: он
     Когда муж наконец появился в аэропорту, Людмилу Александровну поразили его трехдневная щетина и неопрятный вид. Пытался оправдать задержку какой-то дорожной аварией, но замолчал запнувшись. Она не поверила. Впервые. Дома ждали пустой холодильник, неприбранные комнаты. Старший сын уже учился в институте и был в это время в Москве, младший как раз сдавал выпускные экзамены в школе. А когда муж разделся, Людмила Александровна увидела на шее характерный кроводподтек. Виктор, наткнувшись на ее молчаливый взгляд, взорвался: «Да, у меня есть женщина! Которую я уже давно люблю…»
     Теперь уж она точно выполняла предписание профессора лежать, поскольку подняться после такого «откровения» была просто не в состоянии. А муж побрился, привел себя в порядок и ушел, явившись лишь через сутки. И начался кошмар. Виктор уходил и приходил в любое время дня и ночи, не обращая совершенно внимания не только на нее, но и на сына. Тут-то сын и сказал ей: «Ты мне в сто раз родней родной, и я тебя никогда не брошу». Людмила лежала и тихо плакала. Один раз, заглянув домой, чтоб переодеться, муж подошел к дивану: «Ты смогла бы простить меня?» Она, посмотрев на него, спросила: «Важно, хочешь ли ты этого?» Виктор, ничего не ответив, развернулся и ушел. Ее осенила горькая мысль: он поступил с ней так же, как в свое время со старой немощной матерью. Ей было больно и обидно еще и оттого, что она очень хорошо знала соперницу, их сослуживицу в воинской части. Людмила Александровна просто «вычислила» ее. Муж ничего не отрицал, только удивился ее женской интуиции. А Людмила Александровна объясняла выбор лишь одним: соперница была младше Виктора на шестнадцать лет.

     Сильнее болезни
     Ее увезли на «скорой» после того, как отказали ноги. Операцию делали в Северодвинске. Слава Богу, она прошла довольно успешно. Но Людмиле Александровне все же предложили инвалидность. Она отказалась – нужно было помогать сыновьям. Ведь к этому времени и младший поступил в ленинградский институт. Спустя два месяца она вышла на работу. Вещи свои муж увозил, когда Людмила Александровна была на работе. Обнаружились доселе неизвестные качества его личности: крохоборство и мелочность. Воистину, чтобы узнать мужа, нужно с ним развестись. Его новая жена ждала к этому времени ребенка, и поэтому им просто необходимы были ковры. Хорошо еще, люди подсказали подать на развод с разделом имущества. В ответ на ее: «Здесь же остаются твои сыновья!» - ответил, что у него теперь новая семья.
     Кто-то из великих сказал, что самый несчастный человек тот, который считает себя таковым. Это не про мою героиню. Сильный характер был заложен с детства. Младший сын Людмилы Александровны уже закончил институт. Женился.  Живет здесь, в Северодвинске. Старший остался после окончания института в Москве. Лишь недавно она оставила работу – помогала сыновьям материально. Отец за все время своего нового брака не больно-то интересовался их жизнью и, тем более, материальным положением. Кстати, ореол его личности скоро поблек в глазах местных политиков. И когда в 1991-м встал вопрос о выборах нового председателя совета, большинство отказало ему в доверии. Недавно он с новой семьей и вовсе уехал из города в среднюю полосу.
     «Бог ему судья», - сказала Людмила Александровна. – Но знаешь, он приезжал на тридцатилетие сына, и я видела его. Он стал совершенно другой, чужой человек. С теперешним им я жизнь уже не связала бы. И дело не в том, что он стал лысый и обрюзгший… Я очень верю в судьбу, иначе как можно объяснить, что меня непреодолимо потянуло в этот город. И что я так долго не отвечала на ухаживания, как будто дожидаясь своего часа. Я лишь себя виню за близорукость. Но если бы пришлось начать все сначала, даже зная о том, что меня ждет, опять повторила бы все заново. Я счастлива тем, что со мной остались дети. Они ни минуты не сомневались, с кем останутся.  И это о многом говорит. Почему-то живу с ощущением, что не все еще в этой жизни исполнила. Как будто мне предстоит выполнить еще какую-то миссию. Исполнить до конца назначенное мне судьбой…»