Вопросы, ответы и недоумение

                I


Женщине плохо. Когда было плохо мне, она не обращала внимания, даже издевалась:

— Соберись! Ведешь себя как старик немощный!

А я не мог сидеть — хотелось лечь. А в положении лежа хотелось — под землю, умереть. Ковид — он такой...

Сейчас у нее — мышечная слабость с сопровождающим ее хамством.

— Тебе надо выпить много воды, чтобы вырвать. Вырвешь — пройдет, у меня тоже так..., — говорю я ей, и она прерывает меня:

— А что я, по-твоему, делаю? И жестом показывает на стоящие перед ней чашки с водой, которые я не заметил.

Чуть что — пригласите "скорую". Заявление на фоне страдальческо закрытых глаз и драматически двигающихся рук.

И — через десять минут:

— Можешь помочь?

Как раненый — собрату по оружию — просто, покорно.

А когда я нуждался в помощи?


                II


Низкорослый, толстенький, краснолицый — кичится тем, что является капитаном запаса. Ходячий комок комплексов:

— Пейте-ка этот коньяк! Знаете, какой это коньяк? Из последних, советских. Вы только родились тогда.

Сказать ему, что я видел коньяк, которому сейчас — 45 лет? Зачем? В человеке говорит вековое рабство. Кичливость приземленного восточного слуги. Хотя предки краснолицего и слугами не были.

Сейчас у него потеют ладони, когда он видит меня. Подобострастный вопрос:

— А, ты сейчас здесь работаешь?

Обрубленный, лоснящийся подбородок, пухлые губы, водянистые глаза потенциального убийцы.


                III


На самом деле — глупо творить добро. Кто помнит женщину, которая устроила целую церемонию дарения подарков в ярких квадратных коробках родственникам своей невестки?

Кто помнит женщину, которая подала идею построить музей над домом, где жил выдающийся революционер? А ведь пост она занимала немалый. Но ни мемориальной таблички, ни упоминания в комментариях.

Кто помнит врача, лечившего всех и каждого, без взяток и блата? В проклятые девяностые у его детей не было новой обуви и одежды. А он не брал с больных денег, при этом они просили его взять их. Но он отказывался. Зря. Очень зря.

                IV

В шесть утра, как по команде, просыпается маленький ребенок, начинает плакать, ерзать, агукать. Под такой аккомпанимент просыпаются и другие дети, что логично. А логику в этом доме любят.

— Почему вы просыпаетесь? — удивляется пожилая женщина, — спите себе, что за блажь, — вскакивать рано утром?

И такое недоумение — каждые два дня, хотя ответ на ее вопрос лежит на поверхности.
Наконец, через много месяцев, один из детей отвечает:

— Малыш проснулся, вот и мы проснулись.


                V

— Ты такой бесчувственный.

— Да, я такой — хладнокровный. Но знаешь — что странно? Когда умерла мать, и я не плакал, ты не упрекала меня в отсутствии эмоций. Когда речь зашла о твоем благополучии, ты встрепенулась и обвинила меня в холодности.
Между тем, вчера у вас были гости. Но ты даже не подумал о том, что можно помыть посуду. Интернет в мобильном телефоне для тебя важнее обязанностей домохозяйки, даже когда речь идет о помощи собственной матери.

                VI

Великие педагоги... Женщина, которая пытается самоутвердиться, хвастая, что некоторое время проработала в сельхозтехникуме.

...Сейчас она готовит завтрак для детей. Затем, когда те садятся за стол, начинает читать им нотации в стиле "не делай того-этого", не говори так, а эдак", "вот вчера вы...".

Дети - дошколята и первый - третьи классы. Кто ест и не обращает внимание. Кто есть и не понимает, зачем должен выслушивать весь этот словесный понос. Кто-то же на следующий день заявляет, что не голоден. А кому приятно завтракать, обедать и ужинать под такой гнусавый аккомпанимент? Потом эти дети худеют, но виноват в этом кто-то другой, а уж никак не несостоявшаяся преподавательница сельхозтехникума со средним образованием, наследственность которой отягощена генами ворчания и недовольства окружающим миром.

— Быстро кушайте! Специально и отдельно никто готовить не будет. Тут заказов не принимают.

Да,да — бабушка — внукам.