солдатские байки о снайпере
Солдатские байки. снайпер
Николай Имандро
Прошло уже 15 лет, как я снял погоны старшего сержанта срочной службы. Тогда это была Советская армия. «Непобедимая и легендарная». Насчет непобедимости – доказано наши-ми предками, а вот к «легендарности» руку прикладывало каждое поколение. Многие из легенд могли родиться только в войсках. Армейская жизнь, порой, преподносит такие фортели, что и нарочно не получится. Солдатский юмор бывает немного грубоват, но от этого не проигрывает в качестве.
Для меня так и неразрешенной загадкой осталась вселенская перетасовка географии службы и рода военной деятельности относительно места жительства и гражданской специаль-ности. Если тебя призывали из Москвы – то попадал ты чаще куда-нибудь под Читу. А с Хаба-ровска везли служить в Белоруссию. Так же, если был на «гражданке» электриком – направляли в десант или разведку. А будь ты строителем – из тебя делали ракетчика или связиста. Относи-тельно везло только шоферам. И то потому, что их готовил ДОСААФ. Хуже всего было загре-меть на флот. Еще один год «в плюс пошел». Мне повезло. Выцепив студента второго курса Московского медицинского, родной Черемушкинский военкомат быстренько определил меня в механики-водители танка. Вот так будущий эскулап приобщался к тяжелой технике. А то «бе-лый халат, пробирки – колбочки, грелки – градусники». Промасляный комбинезон, кувалду в руки и «мама, не горюй»! Куда как логичнее было направить медика с санбат или, на худой случай, в полковой медпункт. Уколы, капельницы – легко. Клизмы, горчичники – на раз. Ноу проблем. Просился я. Однако, туда определили санинструктора, пришедшего из другой «учеб-ки». До армии парень работал на погрузчике, а трактора знал, как свои пять. Но нас, видать, пе-репутали. Его оторвали от гаечных ключей, а меня от «анатомички». Такова была «мудрая по-литика». Порою я думал, что судьба просто намекала мне о «рожденных ползать». Но хотя я панически боюсь высоты – летать хочется по сей день. Мечта-с.
Подобную байку рассказывают с вариациями в разных частях. Причем, каждый клянет-ся, что именно в их полку или батальоне случай сей имел место быть. Меняются герои и пред-меты – остается сюжетная линия. Не могу утверждать однозначно, что это просто «сказки». Вполне допускаю возможность параллельного сосуществования многих аналогичных случаев. А что? В жизни и не такое бывает! Так или иначе, расскажу Вам версию доблестного гвардей-ского Запорожского бронетанкового полка.
Летом служить гораздо веселее. И комфортнее, и легче! Среди «тягот и лишений воин-ской службы» отсутствует холод. И это Великое Благо. Кто служил – тот меня поймет. Зимой не больно-то всхрапнешь в тенечке, пока начальников нет. У нас шутили так: «Есть три степени замерзания: 1-я когда холодно, 2-я когда очень холодно, а 3-я когда все равно». Несколько раз мне доводилось до «все равно», но это отдельная история.
Так вот. Ежедневно в любом подразделении от роты и выше назначается наряд. Караул, кухня, парки техники и т.д. В том числе и внутренний, в расположении. Наряд по роте (батарее и т.п.). В составе сержанта и 2 – 3 дневальных из солдат. Дабы обеспечивать «внутренний поря-док и распорядок» плюс уборка общественных мест и территории. Неписаное правило – закры-вать летом казарменные туалеты для «широкого пользования». Зимой из соображений гуманно-сти туалеты внутри помещений открывали, но вспомните последнее купе в общем вагоне. Ка-ково? Конечно, на холоде не так пахнет, как по жаре! Однако убираться приходится по десять раз на дню. А летом проблем меньше. Разок махнул шваброй, для проформы. Замок повесил и сиди, кури. Для «выгула» личного состава в теплый сезон есть полковой «туалэт типа сортир». На полсотни посадочных мест. Можно сразу по паре взводов запускать! Не буду пересказывать Ярослава Гашека. Процедура организованного отправления естественных потребностей в ар-мейском исполнении описана «бравым солдатом Швейком» мастерски. Куда нам до мировых классиков!
Итак. Однажды заступил я дежурным по роте. В отличие от своих сослуживцев, ночами не спал, поэтому брал в наряд провинившихся лоботрясов и надзирал за «исправительными ра-ботами». «Тиха украинская ночь….» теплынь, июль, цикады, звезды. Вышел из расположения. Курю, о дембеле мечтаю. Подходит дневальный свободной смены. «Разрешите, - говорит, - то-варищ старший сержант в полковой туалет, а то только убрал, а тут самому приспичило!». А чего не разрешить? «Дуй», - говорю».
Проходит минут десять. Топот слышен. Летит мой солдатик. Во какой примерный! Бе-гом! Подлетает. «Беда, - говорит, - я штык-нож в «очко» сортирное уронил! Чё делать-то?!» Для справки: внутренний наряд вооружается штык - ножом от Калашникова, коий в ножнах вешается на поясной ремень. Так целые сутки и таскаешь обузу. Оказывается, для удобства он ремень снял и на шею повесил, а как стал приподниматься, пряжка расстегнулась и нож с рем-нем аккурат в дырку – юрк. Абзац.
Достаю себе еще цигарку, и предлагаю несчастному, как приговоренному, перед испол-нением казни. Закурили. «Да, - говорю, - солдат, ты попал конкретно. Устав читал? Про бе-режное отношение к военной технике? Штык - нож тебе не игрушка перочинная и не столовый ножик. Энто деталь твоего оружия. На сколько у прокурора утеря потянет не прикидывал? По-лагаю, полгодика дисбата. Так что, воин, коль не хочешь «на кичу» - бери фонарь, противогаз, ОЗК (костюм химической защиты) и ныряй». Благо дело туалет чистили недавно – неглубоко. Тот делать нечего, под сочувственное ободрение остального наряда, снаряжается и топает к «полковой параше». А я засел письмо писать.
Время идет. Минут 15 – 20. Вылезает заспанный «дух» - солдат первых ; года. «Разре-шите на горшок?» Я мимодумно: «Вали, только быстро!», разрешаю, и снова погружаюсь в эпистолярный жанр. Не проходит еще и пяти минут как территорию части сотрясает дикий крик, переходящий в пронзительный визг. Причем направляется в нашу сторону. Мы в расте-рянности, жутковато, аж волосы на голове дыбом. Прям ужастник местный. Влетает в казарму боец. Штаны полуспущенные рукой придерживает, глаза бешенные. Визг у него перешел в ка-кое – то бульканье. Меня за руки хватает, но из открывающегося рта кроме «А-а-а-а» не вы-давливается ничего. Я его тряхнул маленько – без эффекта. Дал в «репу». Вижу, в глазах появ-ляется некоторое подобие осмысленности. Налили водички горемычному. Тот постучал зубами об стакан и пытается что-то сказать, а получается только нечто вроде: «Ттттттам, тттттам, тттттам и т.д.». Тут полковой дежурный офицер звонит: «У вас, - спрашивает, - все дома, а то по части маньяк бегает, и не в вашей ли он роте завелся?». «Разбираемся»,- говорю. А что ска-зать, пока этот не бельмеса выдоить не может. Проходит еще некоторое время и заявляется наш «водолаз». Даже отмыться успел в тех.парке с брандспойта, что танки моют. Злой как сто чер-тей и маленький бесенок в придачу. Но со штык ножом. «А, - говорит, - вот он, сволочь недоби-тая. Гад ползучий!» И живописует мне картину. Сначала он все пытался палкой с гвоздем свер-ху действовать. Да вот беда, ремень расстегнутый, а ножик тяжелый, все время соскакивает. И с каждой неудачной попыткой погружается все глубже. Делать нечего, матюгнулся, нацепил химкомплект, противогаз на рожу. Благо - никто не видит. Палку бросил вниз, как вешку – ори-ентир, чтобы сразу на курс верный выйти. Залез через наружный люк. Естественно, при таких раскладах человек наверх не смотрит. Что ему, звезды через дырку туалетную рассматривать?
По роковому стечению, спросонья, угнездился второй бедолага точно над «сортирным археологом». Пока тот в выгребной яме по колено в дерьме лазал, да штык – нож с ремнем вы-зволял из вонючего плена, засранец прицелился ему аккурат по голове. Надо думать. Обидно. Хоть и в противогазе, но не больно–то приятно когда тебя «бомбят» таким макаром. И залепил страдалец палкой по заднице от страшного оскорбления. Того как взрывом снесло, но парнишка оказался дотошный. Мало ему, что при загадочных обстоятельствах, среди ночи получил тычок в заднее место. Другому за глаза хватило бы. А этому, видать, бабушка страшных сказок не рассказывала. С «горшка» слететь - слетел, да решил сдуру заглянуть, кто его «по попе шлепа-ет», а первый и посветил на себя фонариком, да и порычал в придачу. Привидение военно – говняное.
От хохота мы, присутствующие при рассказе, тряслись еще минут десять. Как предста-вишь картинку – так «ха-ха» и скручивает. Но заикашный – то пребывает в шоке. Полковому дежурному о ЧП докладывать надо. Не видел я физиономии офицера, когда прояснял ему си-туацию по телефону. Он только затребовал, чтобы я прибыл на доклад лично в сопровождении всех действующих лиц. Там уже я молчал. Рассказывал «терпила» – дневальный. От первого лица. На бис. Собрался весь полковой наряд. Дежурные по ротам, по паркам, столовой. Началь-ник караула слушал «выступление» по телефону. Мой солдатик почувствовал славу Жванецко-го. После каждой его фразы народ лежал. Второй участник водевиля к тому времени оклемался достаточно, чтобы говорить, но заикался сильно. Дежурный по полку распорядился отправить его в лазарет, выдать 100 граммов спирта, таблетку снотворного и до утра.
Так рождаются легенды. С неделю меня доставали просьбами рассказать все еще раз. Потом потихоньку улеглось. Парень заикался пару месяцев. А пока я дослуживал, за ним за-крепилась кличка «снайпер». Как может – так и стреляет.
Свидетельство о публикации №223080901661