Сырный человек. Эпизод 2 Свидетельские показания

Через несколько минут вернулся человек-кот, толкая носом небольшой клубочек шерсти. Из пряжи торчали длинные тонкие спицы и явно затрудняли его передвижение.

— Ты ещё здесь?! — испугался человек-кот, когда заметил, что я всё ещё в комнате.

— Но я не знаю, куда мне идти. Ты мне не сказал.

— Ах, ну да! Нужно постучать вон в ту стену. Поторопись, пожалуйста, — он кивнул головой в сторону стены, у которой стояла кровать.

— Но там же нет двери. — я взглянул на стену, обклеенную дешёвыми старыми обоями.

— Постучи и тебе откроют. — убедительно сказал мне Катерменш.

Мне очень хотелось увидеть, как он будет вязать своими кошачьими лапками, но медлить было нельзя. Я залез на кровать и постучал в стену. Звук оказался глухой, как у стеклянной банки.

— Входите! — послышалось по ту сторону стены.

Я на секунду растерялся, не веря своим ушам. За стеной моей комнаты должна была находиться кухня. Неужели кто-то из гостей решил надо мной подшутить? Я с силой толкнул стену рукой. Огромный прямоугольный кусок, вместе с обоями, вдавился вовнутрь, и, словно дверь, с тяжестью развернулся. Вниз с шумом посыпались отколовшиеся кусочки кирпичей и песок. Я заглянул внутрь и увидел, что там, где-то далеко внизу, горит свет и стоит стул и стол. За столом кто-то сидел.
— Спускайтесь к нам поскорее, — нетерпеливо приказал голос, эхом доносившийся снизу.

Я обернулся на человека-кота. Его жалостливые слезливые глаза смотрели на меня также, как и в первые секунды нашей встречи.

Нащупав холодную железную лестницу, я полез вниз, крепко держась за тонкие ребристые перекладины. Помещение было похоже на шахту лифта: узкое и высокое. Добравшись, наконец, до земли я обнаружил, что оказался в маленьком помещеньице. Облезлые стены из красного кирпича покрывал неравномерный слой осыпавшейся штукатурки, местами сохранившей на себе зелёную краску. За небольшим столом сидели три кота, а напротив них стоял какой-то игрушечно-маленький белый стул, вероятно приготовленный для того, кто должен давать свидетельские показания. Пол был земляной, пыльный и холодный. Я сразу обратил на это внимание, ведь я был в одних носках без ботинок. Вместо потолка над головой у меня чернела пропасть, откуда я только что спустился. Из этой темноты свисал длинный провод, на котором болталась голая лампа, как раз на уровне моих глаз.

Я загородился рукой от света, разглядывая, сидящих за столом котов.
Три кота сосредоточенно смотрели на меня. Один из них, белый в очках, был особенно нервный. Он, насупившись, перебирал пальцами по столу и придирчиво рассматривал меня. Второй кот, тот, что сидел посередине, был чёрным, на лапах его белели перчатки. Третий же кот, рыжий, на голове имел пыльный белый парик. Под лапами чёрного кота на столе лежала раскрытая тетрадь. Рядом стояла чернильница с пером.

— Присаживайтесь поскорее! У нас совсем нет времени. — сказал раздражённо первый кот.

— К тому же вы опоздали, — деловито заметил второй.

— Могли бы и извиниться, — обиженно упрекнул третий.

Я счёл не нужным извиняться и молча присел на пошатнувшийся деревянный стул. Мне показалось, что он на столько старый и дряхлый, что может развалиться подо мной в любую секунду. Я передвинулся на самый краешек, и попытался мысленно скукожиться и стараться сидеть на нём не всем своим весом.

— Давайте же начнём поскорее, — нетерпеливо попросил крайний слева кот, непонятно к кому обращаясь.

— Расскажите нам, что случилось в тот самый день? — спросил уже другой кот, вытащив перо из чернильницы.

— В который? — переспросил я.

— В тот самый, — уверенно ответил мне рыжий кот в парике.

— Извините, но я ничего не понимаю!

— Какой же непонятливый! — усмехнулся белый кот.

— В тот самый день, того самого числа прошлого месяца, — уточнил чёрный, выпучив на меня глаза.

Я задумался на секунду. Кот в белых перчатках окунул перо в чернильницу и приготовился записывать.

— Тогда засох котёнок, — сумбурно начал я. — Который из пяти я не понял. Они были похожи. Он засох. Он лежал на боку под окном моей кухни. На улице, на асфальте, на солнце. Мы живем на втором этаже. Я заметил его из окна, когда он уже высох и муравьи лакомились его глазами. Они залезли ему в нос и уши, и рот. Он лежал на солнце. Он лежал один. Я подумал, что можно вынести еду остальным. Он просто не дождался несколько минут, а может я опоздал. Или опоздали вы. Котята набежали на корм и воду. Они охотно ели, а их брат в это время лежал неподалёку, превратившись в трапезу для насекомых. Он единственный не поел. Утром я шёл мимо него и видел: он лежал там же. Он был сухой, как вафля.

Чёрный кот торопливо записывал каждое моё слово, часто забывая окунать перо в чернила.

— Когда я возвращался домой, его уже не было. Я посмотрел рядом в траве. И там, и там. Его нигде не было… Вечером я выглянул в окно. Мой котенок-вафля лежал на прежнем месте, и на том же боку. Вот по дороге шла какая-то бабушка, и я подумал: «Она-то точно проявит сочувствие к моему котёнку». Но она прошла мимо и ничего не сказала.

— Циничные показания, пожалуйста! — сказал мне чёрный кот.

— Слёзных не надо. — расстроенно и протяжно промямлил рыжий.

— Прошу прощения. — сказал я. — Тем же вечером пошёл сильный дождь, а потом начался сильный ураган. О нем потом даже в новостях говорили. Утром я пошёл в школу.

На дороге моего котёнка не было. Наверное, его смыло дождём. «Куда же он уплыл?» подумал я. После обеда погода наладилась и по пути домой, я заметил, что котёнок-вафля снова появился под моим окном. Он так же лежал, только теперь из уха его торчало что-то красное. Он был потрёпанный и мокрый. «Вернулся» удивился я. А на следующий день он снова пропал, теперь уже навсегда... Хотя, может ещё и вернётся.

— Скажите, это те самые муравьи? — спросил белый кот, указывая вниз.

Я опустил глаза и увидел, что пол кишит чёрными муравьями — они ползали везде. Почувствовав, что кто-то щекочет мне ноги, я подскочил с места и стал оттряхиваться. Муравьи тут же захватили освободившийся стул. Через пару секунд стол тоже покрылся муравьями. Они беспрепятственно ползали по чернильнице, тетради, перу и даже по невозмутимым мордам котов.

— Не знаю. — сказал я, отряхиваясь от муравьёв. — Вроде бы те, а может и нет. Я бы сказал точно, если бы знал, но я плохо запоминаю лица, особенно муравьиные.
Чёрный кот аккуратно положил перо на стол и протянул тетрадь белому коту на проверку. Тот поправил очки, внимательно прочёл и передал рыжему. Рыжий с умным видом сосредоточенно осмотрел запись и отдал её обратно чёрному. Чёрный кот протянул тетрадь мне:

— Посмотрите, всё ли правильно и распишитесь, пожалуйста.

Я взял тетрадь и вместо слов увидел волнообразные прерывающиеся линии с огромными пробелами.

— Всё правильно. — сказал я, пожав плечами.

Чёрный кот указал мне на перо и чернила. Я взял перо и нарисовал случайную волнистую линию. Чёрный кот забрал тетрадь и поставил печать «УТВЕРЖДЕНО».

— Благодарим вас! — торжественно сказал рыжий кот.

— Всего хорошего, — любезно сказал белый.

Я хотел уйти, даже поставил одну ногу на ступеньку, но потом все же решил спросить:

— Можно задать вам вопрос?

— Вы его уже задали! — сказал чёрный.

— Нет, другой. — уточнил я.

— Но только один! — предупредил рыжий.

— Видите ли, у нас совсем нет времени, — подтвердил белый, поправляя съехавшие очки.

— Хорошо. Скажите, знаете ли вы, почему мой брат стал сырным человеком?

Три кота повернулись друг к другу и начали совещаться. Совещание их длилось даже дольше, чем мои показания.

— Мы пришли к выводу, что всё дело в том, что он уснул на сыром полу и поэтому стал сыром. — с умным видом сообщил наконец-то чёрный кот.

— Но это же глупость! — возразил я.

— Отчего же? — невозмутимо сказал рыжий кот. — Это вполне возможно! Спросите у любого из нас.

— Тогда как мне ему помочь опять стать человеком?

— Вы нарушаете условия. — сказал мне белый кот, стуча пальцем по столу. — Это уже второй вопрос. Как, спрашивается, Вам теперь верить?

— Дашь на дашь! — выкрикнул рыжий вне очереди. — Что ты нам предложишь?

— Но у меня ничего нет... — я поспешно вывернул карманы.

— Тогда отойди в угол и подумай над своим поведением! — сказал мне чёрный кот. — Ты тут не единственный свидетель.

Почувствовав вину, я отошёл в сторону и оказался в углу.

— К нам спускается мышонок. — белый кот указал вверх.

По железной лестнице к нам спустился мышонок. Он скромно подошёл к стульчику и залез на него.

— Что Вы можете сказать по этому делу? — спросил чёрный кот, перелистнул страницу тетради и приготовился записывать.

Мышонок откашлялся и, осмотрев всё вокруг беглыми чёрными глазками, начал:

— Ровно вчера лысый заяц, во время игры в карты, нагло мухлевал и нечестно выиграл кусочек печенья у моей мамаши, старой мыши…

— Это к делу не относится! — выкрикнул рыжий кот, хлопнув ладонью по столу.

— Но между тем, он прав или лжёт? — мягко спокойно спросил белый кот, заглядывая в морду чёрному. Тоже самое сделал рыжий.

Чёрный кот повернулся ко мне и спросил у меня, лжёт мышонок или нет.

— Он лжёт, — констатировал я.

— Господа, позвольте я сожру этого нахала! — ринулся было рыжий кот на мышонка, брызжа слюной, но чёрный его остановил.

Крошечный свидетель вжался в стул и зажмурил глаза от страха.

— Как ты это понял? — обратился чёрный кот ко мне.

— Это же очевидно: у свидетеля жёлтый галстук, — коты обомлели и уставились на мышонка, я продолжал. — Разве мышь может носить галстук? Должно быть, это вовсе и не мышь. К тому же, жёлтый цвет — цвет лжи и лицемерия. Разве можно верить хоть одному слову такого свидетеля? Конечно же нет.

Коты молчали.

— А знаете, я понял, что мог бы вам предложить: за ваши ответы я бы предварительно расплатился моими вопросами. Однако, не буду отнимать ваше драгоценное время, к тому же, вы недостаточно умны, чтобы дать вразумительный ответ. Прощайте!

Я вышел из угла и полез наверх, к двери, которая вела в мою квартиру.
Снова оказавшись в комнате, я увидел, что больших успехов в вязании человек-кот не добился – плотный вязаный чулок покрывал только голову и шею моего брата.

— Мыши не приходили, — грустно сказал Катерменш дрожащим голосом.

Было уже совсем темно.

— Что-то случилось? — поинтересовался я. Катерменш вёл себя странно, и это было очень заметно.

— Да нет. Ничего особенного. Нитки закончились… — с неохотой сказал человек-кот и умолк. Но заметив, что я направился к сырному человеку, он тут же продолжил с надрывом:

— И, прости, я не удержался! Он такой вкусный. Я откусил кусочек. Прости, пожалуйста!

Я испуганно подбежал к брату и обнаружил, что у него отломлено несколько пальцев. Катерменш всхлипывал неподалеку, утираясь лапкой. Я сел на пол и обнял колени.

— Три кота сказали, что мой брат стал сыром, потому что уснул на сыром полу. Разве не глупость?

— Совершенная глупость! — в сердцах воскликнул человек-кот.

— А знаешь, я не верю, что это мой брат... — задумчиво сказал я. — Может быть это и не он. Может быть его кто-то похитил, а на его место положил сырного человека. Или он сам ушёл.

— Может быть. — согласился Катерменш.

— Если это так, то я должен его найти. Ты мне поможешь? — я с надеждой повернулся к Катерменшу.

— Конечно! Мы обязательно разберёмся в этом. Давай возьмём с собой его голову? Ты сказал, что голова — это самое важное. Так что, если это все-таки твой брат, нужно взять с собой голову, потому что мыши все же могут прийти сюда.

Я отломил обвязанную голову и осторожно взял ее под мышку, чтобы не раздавить — она ведь была из сыра, поэтому очень мягкая. Катерменш вдруг заговорил:

— У моего деда на шкафу есть коробка, она завалена всяким хламом и тонной пыли. Коробка стояла там всегда-всегда, сколько себя помню, но я никогда не знал, что в ней. Сегодня мой дед сказал мне: «ты должен отнести коробку одному человеку». Я думаю, он имел ввиду именно ту самую коробку. Я пообещал ему, что сделаю это сегодня. Ты не против пойти со мной?

Он с надеждой взглянул на меня блестящими глазами.

— Мой дед очень умный, мы можем спросить у него о твоём брате, — добавил он в конце.

— Хорошо, — сказал я.

Мне было все равно куда идти, я уже ничего не понимал.