Соболь

Охотничьи собаки лайки — верные помощники при охоте на любого зверя и птицу. Но выдающихся собак, которые оставили яркий след в моей памяти, не много. Хотя за свою 32-х летнюю охотничью практику, я имел довольно много неплохих работавших и по копытным и по соболю, собак. Но как сказано было выше, за все эти годы, среди большого числа лаек, бесстрашно работавших по крупных хищникам, и отличавшихся большой вязкостью к длительному преследованию копытных и соболя, я имел только 4 выдающихся собаки. Занимаясь разведением лаек, я привозил щенков от хорошо себя зарекомендовавших производителей из разных мест. Были элитные щенки из Москвы, Новосибирского и Иркутского питомников, многократно я брал щенков от хорошо работавших местных лаек, у охотников эвенков. При этом, я никогда не жалел ни денег, ни какой-либо другой формы оплаты за понравившуюся мне собаку.
Хочу рассказать об одной из первых моих собак — Соболе. Полукровка, имеющая белый с рыжими отметинами окрас, по кличке Жанка, была повязана с молодым, очень агрессивным по отношению к своим собратьям высоконогим Русланом — кровной восточно-сибирской лайкой. Претендентов на спаривание с молодой впервые оказавшийся в таком «положении» Жанкой, было несколько, но Руслан, кроме редкой злобности, был силён и вынослив. И вскоре разогнав, а некоторых собак даже покалечив, он с пустующей Жанкой убежали в тайгу, где и пробыли почти неделю. Все эти события происходили на лесозаготовительном участке, который находился в 60-и километрах от посёлка. Жили там и работали где-то около 40 человек. В средине 70-ых прошлого века, в таких глухих таёжных местах работали безвыездно около 50% рабочих, которые через некоторое время, всё-таки выезжали в посёлок, и уже не возвращались до тех пор, пока полностью не пропивали заработанные деньги. Возвратившись опять в очередной раз, к изнурительному, тяжёлому, но хорошо по тем временам оплачиваемому труду лесозаготовителя, они первое время или совсем не ходили в столовую, или если и появлялись, то ели совсем немного. И большое количество не израсходованной еды выбрасывалось в большое деревянное корыто, сделанное одним из таёжных умельцев. Вот таким образом собаки, жившие на участке были довольно упитанные и ленивые. Исключением были Руслан и Жанка. Они самостоятельно уходили в тайгу, и довольно часто приходилось слышать их далёкий лай, в районе скалистых берегов небольшой таёжной речки. Отстои — так называется отдельные места на отвесных скалистых берегах, куда стремятся убежать от своих преследователей кабарга или изюбр. А преследователи — это или волки или собаки. Иногда собаки загоняли колонка, белку или соболя на дерево, и снова голосистый лай разносился далеко в округе. Через некоторое время Руслан погиб, и я решив иметь похожую на него собаку, забрал Жанку домой, готовившуюся стать матерью, где она вскоре и ощенилась. Оставил я себе двух щенков, точь — в точь похожих на Руслана. Через некоторое время одного щенка украли, и опасаясь, что такая же участь ждёт Соболя (так я назвал щенка), я, в то время работавший мастером лесозаготовок, забрал его с собой в тайгу. В шестимесячном возрасте он очень азартно облаивал бурундуков, белок, колонков и глухарей. В октябре, когда ему исполнилось 7 месяцев, он отыскал по крови раненого лося, и облаивал где-то до тех пор, пока радостный мастер лесозаготовок, постоянно бравший лицензии не добрал подранка. Видя с какой несвойственной щенку злостью к зверю обладает Соболь, старый мастер изрёк, как в последствии оказались пророческие слова: «Смелый, крепкий и злобный к любому зверю будет этот кобель, береги его». Шли годы, Соболь превратился в крепкого, чуть выше среднего роста, очень злобного ко всему живому, кобеля. По голове погладить его мог только я. Другим, пытавшимся приласкать его, он в начале показывал ослепительно белые зубы с безупречным прикусом, а если это не помогало и назойливый, обычно пьяный мужик всё же нагло лез, то в следующее мгновение, быстрая собачья хватка, останавливала безумца, навсегда отбивая желание трогать чужую собаку. Исключение составляли только дети. Как ни странно, но двое моих в то время маленьких детей, часто подходили к нему, и трогали его за грубую шерсть, и я всегда внимательно наблюдавший за этим, никогда не видел на его морде злобного оскала, наоборот, играя завёрнутым в тугое кольцо хвостом, он с непонятным мне добродушием, пытался лизнуть кого-то из них в лицо.
Настоящих зверовых собак в наших краях не очень много, а лицензии на отстрел копытных, очень часто попадает к охотникам, вообще не имеющих охотничьих лаек. И поэтому мне очень часто приходилось добирать раненных зверей, после не совсем удачных выстрелов этих горе — охотников. В конце октября и в начале ноября, в южной части нашего района, ещё не всегда выпадает снег, и охота на копытных без собаки — это малопродуктивное, и я бы сказал очень вредное для охотничьего хозяйства, занятие. Зная характер Соболя я его никогда и никому его не давал. Во-первых даже после того, как лося отстреляешь, кроме меня, он к мёртвому зверю никого не пускал. Только после того, как вдоволь «натешившись» и полакав свежей крове, я привязывал его подальше, и не отпускал до тех пор, пока все необходимые работы по разделки зверя не будут закончены. Помню, однажды в очередной раз ко мне приехали домой на машине два моих приятеля, «выручай — сказали, - бери своего Соболя, и поедим добирать большой сохатого, который сразу после выстрела упал, но потом очень быстро поднялся и ушёл по чаще». Поиски не дали результатов, взятая у других охотников собака, тоже не смогла обнаружить раненного зверя. Приехали мы на место под вечер. Походили, посмотрели, капельки крови высохли, и не много пройдя по следам, я отпустил тянувшего поводок Соболя. Прошло минут 30, и мы услышали в километрах в двух от нас, в распадке, лай собаки. Зная, что соболь очень смело, и подчас нагло вёл себя при облаивании раненных зверей я никому не разрешал стрелять, боясь, чтобы не осторожным выстрелом не поранить собаку. Втроём мы подошли к месту, где очень близко с боку стоял Соболь и облаивал большого лося. Но не успел я сделать выстрел по месту, как лось резко развернулся к нам задом, и в этом момент Соболь в большом прыжке настиг зверя и сомкнув челюсти повис у него на крупе. Лось резко мотнул задней ногой, и собака висевшая у него на этой ноге, в верхней её части, подлетев вверх и описав в воздухе сальто упала на землю. Поймав на мушку поднятую голову зверя, я выстрелил, и в то же мгновение Соболь снова оказался на звере, и вместе с ним свалились на землю. Увиденное произвело сильное впечатление на моих спутников, и через некоторое время, желающих получить потомство от Соболя было столько, что я всерьёз был этим обеспокоенный.
Работал соболь и по крупным хищникам, самостоятельно, в одиночку он загонял на деревья рысей. Врезался в память один такой случай, который ещё раз подтверждал необычную смелость собаки. Ранним, октябрьским морозным утром, мы вместе с молодым мастером лесозаготовок, в очередной раз обследовали и подбирали участок леса для заготовки в весеннее время. Каждый год, со средины семидесятых и до 1987 года включительно, я заключал типовой договор с госпромхозом на добычу пушных зверей. В договоре было разрешено добыть 100 белок, 10 соболей, 10 колонков, 10 зайцев 10 рябчиков и две рыси. В госпромхозе лицам имеющим соответствующее разрешение выдавали на сезон малокалиберную винтовку под патрон 5. 6 миллиметра. В 1988 году я на долгое время устроился штатным охотником — промысловиком в один из эвенкийских совхозов находящихся в Тындинском районе.
А вот тогда в тот памятный день имея из оружия висевшую на моём плече малоколиберку, мы как сказано выше, тихо шли вдоль безымянного ручья с определённой целью. Соболь изредка появлявшийся в поле нашего зрения, широким челноком прочёсывал лес. Снега не было, и иней густо лежавший на кустах, при соприкосновении осыпался. Скованные морозом кустарники, как проволокой цеплялись за одежду и обувь, тем самым создавая определённый шум. Вдруг метрах в 200-х впереди нас раздался громкий лай Соболя, и тут до нашего слуха долетел звонкий, оборвавшийся на высокой ноте звук, который несомненно должен был принадлежать крупному хищнику. Настойчивый и злобный лай собаки сливался воедино с иногда протяжным, резко прерывающим и переходящим на отрывистые громкие рычащие звуки, звериным голосом. Сказав Валере, так звали молодого мастера, подождать я снял кирзовые сапоги, которые цепляясь за кустарники издавали, как мне казалось довольно громкий шум. Оставшись в шерстяных носках, я осторожно стал пробираться сквозь чащу к источнику шума. В это время лай собаки, и звуки потревоженного зверя, существенно передвинулись в сторону. Подходя ближе я явно слышал, как Соболь кого-то довольно большого гоняет по лесу. Вдруг опять раздался громкий, пронзительный ревущий- воющий звук, треск мелких сучьев указывающий на быстрое передвижение собаки и зверя, и вскоре злобный, на одном месте лай Соболя, возле большой старой лиственнице, заставил меня остановится и осмотреться. То что я увидел, заставило меня пожалеть о том, что в очередной раз я не взял с собой фотоаппарат. На большой лиственнице, взобравшись на сук, который рос перпендикулярно стволу дерева на высоте около 5 метров от земли стояла выгнув кверху спину крупная рысь. Солнце уже изрядно высокого поднявшись освещала её ярко-красочную «шубу» и короткий с чёрным кончиком хвост, поднятый к верху. Оскалившись, она смотрела в низ на собаку, время от времени издавая отрывистые пронзительные звуки. Голова зверя периодически двигалась, и попасть её точно по месту было чрезвычайно сложно. Выцелив область сердца, я выстрелил. На мгновение замерев, рысь начала было падать, но в следующий момент, зацепившись передними лапами за сук, повисла в воздухе. Быстро перезарядив винтовку, я хотел было добить её, но в это время лапы её разжались и она полетела вниз на собаку, которая захлёбывалась от азартного лая. Подбежав поближе, я увидел как Соболь схватив зверя, здавил за шею судорожно сжимая челюсти, удерживал бьющиеся крепкое тело рыси, которое лёжа на боку тщетно пыталась достать собаку своими когтистыми лапами, быстро и резко выкидывала их в пустоту. Так крепко держа зверя за шею, находясь у него за спиною, собака продолжала давить свою жертву, которая вскоре забилась в судорогах и мелкая дрожь охватив всё тело известила о её кончине. Громко позвав Валеру, я сел на бревно и закурил, глядя на собаку, которая вращая бешеными от злости лазами продолжала сжимать заднюю часть шеи зверя своими сомкнутыми челюстями. Подошёл парень, и восхищаясь смелостью собаки спросил, почему она до сих пор не отпускает шею рыси. С большим трудом мне удалось разжать челюсти собаки, которые судорожно сжимая их, ни как не хотела отпускать свою добычу. Рысь оказалась довольно крупным самцом, намного превосходившим собаку в росте.
Работал Соболь и по медведю. С его непосредственной помощью было добыто несколько этих довольно опасных для человека хищников. Но случай который я хочу описать довольно необычный. Медведица — очень заботливая и хорошая мать, бытует даже такое мнение среди охотников, что медвежат она не бросает ни при каких обстоятельствах. Дважды в моей практике были случаи, когда медведицы оставляли медвежат на деревьях, а сами убегали преследуемые собаками. Об одном из таких случаях я и хочу рассказать. Было начало июля. Изрядно находившись по крутым сопкам преследуя цель изыскать и подобрать для последующих отводов тысяч 5-6 кубометров леса, произрастающего на относительно сухих и крепких грунтах для лесозаготовок в летнее время, мы вместе с тем же — молодым мастером Валерой спустились вниз к речке, чтобы пообедать и немного отдохнуть. Облюбовав место на сухой ветровальной лиственнице, в устье небольшого ручья, с кристально-прозрачной ледяной водой, стремительно бегущей по каменистому дну, мы развели костёр вскипятили в 2-х литровый котелок воды, предварительно бросив туда узенькие листочки багульника болотного, хвою ели и молодых берёзовых листьев. Сняв с огня котелок, я бросил ещё бурлящую воду горсть чая, и мы удобно усевшись на низко опущенном стволе сухого дерева принялись вытаскивать из рюкзаков еду. Собаки были приучены, никогда в этот момент не находится рядом, отлично понимая, что крутится под ногами, всем своим видом заявляя о большом желании чем-нибудь поживится, было крайне рискованно. Воспитывая их с щенячьего возраста в таком духе, можно было смело всегда отойти от костра, где в непосредственной близости лежали выложенные из рюкзаков продукты питания, не опасаясь за их сохранность. Вот и теперь, понимая что появилась возможность полежать и отдохнуть где-нибудь в кустах белый пёс по кличке Белый отошёл метров на 10 от нас и лёг под деревом. Соболь же, лишь на мгновение остановился перед бурной речкой, как бы соображая, куда-же его отнесёт течением, смело вошёл в холодную воду и поплыл на другой берег. Ниже шумел перекат. И хотя полуденное солнце довольно хорошо пригревало, от ручья и от речки здорово тянуло приятным холодком. Так наслаждаясь своеобразной тишиной, которая нарушало только шумное течение воды, я задремал. Проснулся я от шумного всплеска, и тут-же увидел, как Белый уже усиленно работая лапами плыл через речку к противоположному берегу. Из-за речки слабо доносился лай Соболя «Эх, надо было привязать бродягу», -негромко сказал я, и не охотно вставая снял с нехитрого устройства подсохшие портянки, встал надевать болотные сапоги. Валера, тоже что-то «пробурчав» стал одеваться. Вскоре собравшись, мы спустились к перекату и стали переходить речку. Шум бурлящей воды, на время перехода, заглушил и без того еле слышный лай собаки. Перебравшись на противоположным берег, мы отойдя недалеко от речки явно услышали собачий лай и непонятные, довольно громкие звуки, отдалённо напоминающие громкий плач ребёнка. Звуки доносились, сливаясь с собачьим лаем, за узкой протокой, в высокоствольном ельнике, который густо произрастал по берегу речки. Немного постояв, мы определили, что источник странных звуков, находится от собак на расстоянии около 40 метров. Размышляя на ходу, куда же всё-таки идти я принял решение первоначально проверить кто-же издаёт такой пронзительный, и в то же время жалобный звук. Вскоре пробираясь сквозь густые заросли елового подроста, переступая через колодины, я увидел двух медвежат, сидящих на разных деревьях, и во всю орущих, как-бы соревнуясь друг с другом. Ближе ко мне, на небольшой берёзке, на высоте не более 8 метром сидел медвежонок, и внимательно наблюдавший за нашим продвижением, потихоньку лез по тонкому стволу всё выше и выше. Добравшись до критической точки, он опять начал громко орать, раскачиваясь на самой вершинке гнущийся берёзки. Другой медвежонок сидевший гораздо выше своего собрата, на вершине вековой ели, эхом продолжал или наоборот начинал несмолкаемую жалобную мелодию. Вдруг неожиданно собачий лай прикратился, и послышался громкий треск сучьев, красноречиво говорящий о быстром приближении «мамаши», которая гоняла собак. Буквально через минуту появилась разъярённая белогрудая, небольшая медведица. Она подбежала к ели и встав на задние лапы задрала вверх голову, как-бы проверяя там ли находится её крикливое чадо. В этот момент Соболь на большом прыжке приблизившись к медведице, видимо очень больно хватанул её за зад, от чего она громко рявкнув понеслась за ним. Белый пёс подбежав к берёзке, поднялся на задние лапы и упираясь в ствол передними, залился злобным лаем. Медведица резко развернулась, повернула обратно, стремясь отогнать собаку от берёзы. А тот спасаясь от преследовательницы, бросился в нашу сторону. Валера, чётко соблюдая сказанное ранее мной, не стрелять первым стоял сзади и с боку меня метра два, со своей одноствольной бескурковкой «ИЖ18-Е». Державший свой двухствольный «ЗАУЭР» 12-го калибра в руках, я по привычке быстро вскинул его к плечу. Подбежав метров на 8 ко мне, медведица вдруг резко остановилась, и я увидел как у неё мгновенно поднялась шерсть на загривке. В этот момент грохнул выстрел, и зверь очень быстро круто развернувшись исчез в зарослях. Ничего не понимая я повернулся и увидел, что Валера лежит на спине судорожно сжимая в правой откинутой в сторону руке свою бескурковку со ствола которой медленно выходил дымок. «Я не хотел, она сама выстрелила», еле слышно сказал он, всё больше бледнея лицом, виновато пряча глаза. Немного успокоившись, Валера объяснил, что в ту минуту, когда медведица бросилась за собакой в нашу сторону он инстинктивно шагнув назад запнулся об лежащею колодину, и падая вместе с ружьём, непроизвольно нажал на курок. Прекрасно понимая, что пуля-дура, от такого случайного выстрела могла полететь куда угодно, я в очередной раз убедился в том, что лучше в тайге находится одному, чем вместе с кем попало. Впоследствии я это правило нарушал крайне редко. Собак пришлось ждать как минимум часа три. Привязав их на поводки, мы еле оттащили их от уже успокоившихся и видимо уставших медвежат, так долго сидевших на деревьях. Возвращаясь на участок лесозаготовителей по лесовозной дороге, я невольно вспомнил, каким грозным и смелым выглядел Соболь обливающий медведицу. Вздыбленная от загривка до хвоста грубая шерсть, делала его фигуру похожей на дикого кабана.
Погиб Соболь в шестилетнем возрасте. В очередной раз самостоятельно пробираясь тайгой домой от нового участка, который находился от посёлка на расстоянии более 100 километрах. Он не добежал до дома 30 километров, видимо загнал на дерево соболя. Дерево было немного наклонным, и на высоте около полутора метров раздвоенным. Подпрыгивая он и попал в этот «рогач», из которого так и не смог выбраться. Там и нашёл его мой знакомый охотник, при помощи своей собаки. Заканчивая рассказ, я хочу отметить, что как ни странно, ни одна из четырёх выдающихся собак не умерла своей смертью, все трагически погибли, но это уже другие рассказы.
Санкт-Питербург. Сентябрь. 2007 год.