Тёмные воды души моей. Продолжение 22

                В Ворошиловск (сентябрь 1941г.)

   Васька остервенело гнал ворованный Kettenkrad – полугусеничный мотоцикл - сомнительное достижение Министерства вооружений Третьего рейха, пытаясь выжать все тридцать шесть лошадиных сил из весьма достойного четырёх цилиндрового двигателя Opel Olimpia 38, развивая, под час, скорость километров до шестидесяти - очень неплохой результат для российских полуразбитых дорог в глубинке.

   К утру следующего дня он уже видел далеко впереди пыльный след от грузовика ГАЗ-ММ, с которым жаждал встречи и надеялся.
   Однако его чудное транспортное средство внезапно остановилось. Заглох двигатель. Василий спрыгнул и нервно оббежал вдоль трёхметрового корпуса мотоцикла, затем обратно, не сразу сообразив где у него двигатель. Но что он мог сделать, избалованный папенькин сынок?  Бесполезно восхищаться красотой и изяществом германского карбюраторного агрегата?
   Стиснув зубы, Василий обречённо следил как сдвигается и исчезает за горизонтом, грузовичок и вместе с ним ускользает последняя надежда увидеть Её.
-   Ах, Нина, что же ты делаешь со мной?

   Закружилась голова.  Облизнув пересохшие и потрескавшиеся губы не состоявшийся, преследователь устало сполз на землю прислонившись спиной к гусеницам – пить. Только теперь пришло осознание времени и пути. Километров двести пятьдесят, наверное, проехал. Значит Ростов-на-Дону не за горами. – Так всё гораздо проще! - осенило повеселевшего «Ромео».
   Он радостно подскочил, обретя внезапно силу и уверенность, и бросился в сторону от дороги через перелесок, спотыкаясь и падая, - надо найти бензин. У нас обыкновенно закончилась горючка. Вот дурак я дурак. Нина, я найду тебя, не бойся.

   
   Автомобиль резко затормозил и остановился. Нину грузно прижало к переднему борту кузова, где она, без сил, бесполезно пыталась уснуть рядом с раненым жеребцом, смертельно устав от бесконечной тряски. Неподвижно лежащий на боку Орлик по инерции сдвинулся вперёд, ткнувшись горячей мордочкой в руку девушки. Она погладила бессознательного, поблекшего пегаса, - потерпи, пожалуйста, хоть ты не оставляй меня, Ванечка тоже тебя просит… я чувствую…, наверное, оттуда, сверху… смотрит сейчас на нас.

   Орлик открыл глаз и попытался поднять голову.
-   Мой ты хороший, - обрадовалась девушка, обняв ожившего жеребца за шею словно вернувшуюся с Того Света подружку.

-   Куда едем? Что везём? Ваши документы? - услышала Нина снаружи строгий низкий голос. Приподнявшись взглянула украдкой поверх борта. Офицер и трое красноармейцев, вооружённых пистолетом-пулемётом Шпагина, окружили кабину их автомобиля, - триста сорок третья стрелковая дивизия, - козырнул рослый капитан.
   Она сразу узнала это новейшее оружие, поскольку начали изготавливать его в недавно оборудованном цеху Ставропольского завода «Красный металлист», наспех набранные и обученные женщины, бывшие ещё недавно кто кем – крестьянкой, учительницей, домработницей, студенткой. Она тоже там побывала. Но затем напросилась на ускоренные курсы медсестёр в надежде скорее попасть на фронт.
 
   Что-то было не так в этих красноармейцах. Какая-то подтянутость, сосредоточенность, опрятность какая-то. Слишком чистая и гладкая форма, начищенные сапоги. Не хватает нашенской простоты, расслабленности и помятости.
-   Не нравятся они мне что-то, - шепнула она доверительно Орлику.
   Пегас согласно моргнул ей сиреневым глазом.
 
   Из кабины, неуклюже выбирался запылённый водитель, перебирая в руках мятые бумаги, - вот разрешение капитана особого отдела Фомина Александра Васильевича, пожалуйста - протянул он ценный документ, - везём раненых и больных в Ворошиловск, где разворачиваются многочисленные резервные госпитали для нашей армии.
   Офицер принял мандат и заглянул в кабину небрежно отодвинув рукой шофёра, - а это кто? – указал пальцем на женщину с ребёнком.
-   Беженки это, товарищ капитан. Из-под бомбёжки на Днепре бегут. Они тоже прописаны в поручении, прочитайте.
   Проверяющий свернул предоставленный листок не читая, - выходим.
   Женщина испуганно прижала девочку к груди, - зачем?
   Один из красноармейцев неспешно обошёл кабину грузовика и распахнув дверь с противоположной стороны ткнул стволом пулемёта женщине в бок, - сказано на выход.
   Маленькая Ниночка вскрикнула, пряча лицо в потёртую кофточку матери.
-   Что вы делаете? Зачем? – водитель полез обратно в кабину на помощь пассажиркам, но получив удал в спину деревянным прикладом, охнул выгнувшись наизнанку и свалившись под колёса, затих.
-   Клавдия Афанасьевна успокаивающе гладила трёхлетнюю дочь по голове, - спи моя радость, усни… - зазвучала волшебная колыбельная, ошибочно приписываемая Моцарту, под которую засыпали детки всех континентов, на протяжении ста пятидесяти лет, но не в этот раз, - разъяренный красноармеец перевернул свой ППШ и размахнувшись нанёс непослушной женщине второй удар, - выполнять…

-   Прекратите! – Нина отчаянно поднялась в кузове во весь рост, - как Вы смеете бить женщину? Капитан почему Вы молчите?
   Мамочка! – испуганно закричала девочка, увидев струйку крови, сочащуюся из прикушенной губы матери, - тебе больно?
 -  Нет, нет, что ты, - улыбнулась сквозь немые слёзы потрясённая мать, - не бойся, спрячься пониже и сиди тихо, мама скоро вернётся, всё будет хорошо.
   Девочка послушно сползла на пол кабины и присела, закрыв голову руками.
-   И в самом деле, боец - вмешался возмущённый офицер, - отставить! Мы не воюем с женщинами.
-   Ja, Herr Kapit;n (я, херр капитэйн) (да, господин капитан).
-   Schau was hinten ist (шау вас хинтен эст) (посмотри, что в кузове). Sprich Russisch (шпрэх русеш) (говори на русском).
   Фальшивый красноармеец, вытянул с силой пассажирку из кабины.
   Она спрыгнула на землю захлопнув за собой дверь.

-   Руки на кабину, стоять смирно, - скомандовал переодетый фриц и оттолкнувшись от заднего колеса ногой перемахнул ловко через борт кузова.
-   ;! wie viel Fleisch! (О! Ви фил флайш!) (О! Сколько мяса!) Entschuldigen Sie bitte. (Энтшульдиген бите це) (извините пожалуйста).
Здесь конь.
-   Какой ещё конь?
-   Раненый конь.
-   Зачем нам раненый конь?
-   Das kann ich nicht wissen. ( Дас кан их нихт вессн.) Не могу знать, то есть.
-   Пристрели его Хайнц.
   Ряженный красноармеец легко выхватил самозарядный пистолет Люгера.
-   Нет - воскликнула Нина, самоотверженно ударив рукой снизу. Выстрел пришёлся в воздух.

   Орлик вскинул голову увидев, как взбешённый фриц наносит удар кулаком в юное лицо его спасительницы. Тело жеребца пробила нервная конвульсия, он резво вскочил на ноги, разразившись истошным ржанием и дёрнувшись в сторону сбросил обидчика за борт.
   В ту же секунду последовала длинная пулемётная очередь. Бил крупнокалиберный аппарат метров с двухсот.
   Оборотни в форме разом припали к земле. Кроме побитого героическим конём Хайнца, который, напротив, приподнялся с земли и спотыкаясь двинулся к недрогнувшей Кардымовской крестьянке, прошедшей сквозь горнило Соловьёвской переправы на Днепре, припавшей лицом к боковому стеклу кабины, наблюдая с тревогой и отчаяньем за притихшей в автомобиле маленькой дочкой.
   После стихшего пулемёта послышался нарастающий рокот полугусеничного Kettenkrad HK 101.

   Возбуждённый Васька остановил мотоцикл в тридцати метрах от грузовика. Его тут же накрыло облако догнавшей пыли.
   Чертыхаясь и отплёвываясь, он быстро перепрыгнул к установленному на корме пулемёту и развернув его в нужную сторону дал ещё одну очередь поверх голов залёгших врагов.  Выждав несколько секунд крикнул, сложив ладони рупором:
-   Ни-на-а… это я Василий, отзовись.

-   Васенька будь осторожен здесь переодетые немцы. Их четверо.
-   Отходим! - скомандовал ложный капитан и пригнувшись начал пятиться назад к придорожным кустам. За ним последовали двое рядовых выставив вперёд стволы новеньких русских автоматов, озираясь по сторонам, приседая и кланяясь.
 
-   Не стреляй! У меня заложница, - заорал что было сил ушлый Хайнц, ухватив за шею несопротивляющуюся мать маленькой Нины. – Мы уходим! Не стреляй!  Никто не пострадает.

-   Уходите! Заложницу отпустите.
-   Отпустим… Потом.

   Минута тишины тянулась долго и мучительно. Нина, прикрыв ладонью разбитые губы, пристально следила за отступлением немецких диверсантов, один из которых тащил за собой несчастную мать маленькой девочки Нины, прикрываясь телом женщины как живым щитом. Через несколько мгновений их силуэты исчезли в густом перелеске и только подрагивающие ветки отдельных кустов выдавали присутствие беглецов.

   Почувствовав нежное прикосновение к своей щеке, девушка вздрогнула и обернулась. Орлик аккуратно положил голову на её плечо и замер. Его передние ноги подрагивали мелкой дрожью. Нина погладила жеребца по шее, - спасибо тебе, за спасение от этого изверга в человечьем обличье.
   Любимый пегас Ивана Горина подняв голову отступил пол шага назад и слегка кивнул.
   Нине показалось его большой печальный глаз увлажнился, ноздри раздулись. Тихо фыркнув жеребец опустился на платформу и закрыв глаза медленно завалился на бок не задев девушку.
   Она бессильно опустилась рядом, поглаживая неподвижное тело тёплой ладонью, затем, неожиданно резво, перелезла через борт грузовика нащупывая изящным ботинком колесо и ловко, по-мальчишески, спрыгнув вниз устремилась к кабине. 
   Девочка, сжавшись в комочек, всё также сидела на полу перед сиденьем, прикрывая голову.
 
-   Не бойся это я тёзка твоя, - протянула девушка руки навстречу перепуганному ребёнку.
   Ниночка вздрогнула от прикосновения и настороженно посмотрела из-под ладони.

-   Иди ко мне, моя дорогая. Смотри что у меня есть, - протянула девочке ржаной сухарик на ладони.

   Маленькая тёзка доверчиво потянулась к знакомой тёте, - где моя мама?
   Резкий звук сзади заставил обеих присесть от неожиданности.
   Всклокоченный Васька шумно затормозив перед одиноким грузовиком, спрыгнул на землю и стремительно бросился к кабине, - это я, не бойтесь, вставайте.
   Он бережно забрал девочку из рук односельчанки, - помнишь меня? Это я – дядя Вася.
   Девочка не сопротивлялась. Она пристально и хмуро смотрела в глаза дяди, - мама моя где?
-   Ну… видишь ли… - растерялся Василий, прижимая ребёнка одной рукой, а второй поддерживая ей спинку, -  я только приехал и… ещё не разобрался в обстановке, вот, но, … обещаю всё скоренько изучить и доложить тебе по форме.
-   По форме? – переспросила недоверчиво девочка.
-   Вот именно, подруга, по форме, как положено.
-   Подруга?
-   Конечно, вы теперь обе мои подруги. Нина большая и Нина маленькая. Мы же прошли вместе огонь и воду. Остались медные трубы.
-   Трубы?
-   Ну, да!
-   А зачем трубы?
-   Трубы? Ну как тебе сказать? … это…
-   Трубы, моя девочка, это в переносном смысле, - Нина неодобрительно пощупала отвисшие на коленях пузыри от бежевых хлопковых чулочных рейтуз (да, уж, это Вам не фильдеперсовые чулки, элегантно облегающие ногу) и, попросив Василия отвернутся, быстрым привычным жестом подтянула резинки, - это, Ниночка, означает испытание славой.
-   Славой?
-   Да, славой, - подтвердила Нина, порадовавшись, что смогла немного отвлечь ребёнка от гораздо более трудного вопроса, - люди очень часто мужественно, преодолевают трудности физические - боль, голод, потерю друга, болезни …
    
   Василий с ребёнком на руках осторожно продвигался к противоположному борту, за ними чуть сзади следовала Нина, продолжая свою поучительную речь, - но не могут достойно пройти через известность, поклонение, лесть, комфорт и даже…

   Уткнувшись неожиданно во впереди идущего товарища, она выглянула из-за его широкой спины и вздрогнув прикрыла ладонью рот, приглушив непроизвольный вскрик.
   На пыльной дороге под распахнутой настежь дверью лежало неподвижное тело водителя.

   В надежде, что маленькая Нина не успела разглядеть удручающую картину, её кавалер резко развернулся на месте как по команде: - «кругом», оказавшись лицом к лицу с большой Ниной; многозначительно переглянувшись с ней, спросил нарочито громко, с фальшивым интересом: - так что ты говоришь даже… - и указав глазами вперёд оттеснил девушку от неприглядного места.
 
-   И даже любовь, - ответила она бесцветным голосом, понимающе моргнув в ответ.  А знаете, что? Вы тут поиграйте с дядей Васей, а я схожу проверю как там у нас… и приду. Ладно?
-   Ладно! – согласно кивнула малышка.

   Вернувшись к распростёртому телу, девушка опасливо присела рядом. Пульс прощупывался уверенно. Раненный застонал.
-   Вы можете говорить? Что произошло?
-   Не знаю, - едва слышно непослушными губами выговорил водитель, - я не чувствую ног.
-   Попробуйте пошевелить пальцами левой руки. Нет. Теперь правой. Да-а. Дрогнул лишь один указательный палец. Он попытался поднять голову, но лишь вскрикнул от боли.
-   Не надо, не шевелитесь, я сейчас…

   Девочка призывно подняла бледные ручки навстречу вернувшейся Нине и потянулась к ней всем своим худеньким тельцем.
   Василий осторожно передал ребёнка в руки растерянной односельчанки, - ну что там? – поинтересовался шёпотом.
-   Боюсь, травма позвоночника, - ответила Нина после некоторого раздумья, неосознанно поглаживая маленькую спинку, доверчиво прижавшейся к ней девочки.
-   Что будем делать? Транспортировать его можно? 
-   А как, Васенька? Его нельзя поднимать, возможна деформация спинномозгового канала. Паралич.
-   Где моя мама? – жалобный голосок вверг окружающий мир в немую тишину.
 
   Взрослые не нашли что ответить ребёнку на простой вопрос.

   Повинуясь, видимо, материнскому инстинкту, девушка стала раскачивать малышку на руках, напевая невесть откуда взявшуюся колыбельную, наверное, слышала её от бабушки, давно-давно, в детстве, да забыла. А теперь слова лились сами собой, легко и мелодично, будто и не она вовсе пела, а кто-то другой за неё, тот из далёких языческих времён. Слова выходили мягкими, ласкательными:

                Баю-баиньки-баю,
                Спать укладываю,
                Спать укладываю,
                Коту наказываю:
                Киса, каши свари,
                Киса, Нину накорми,
                Киса, кашки поешь,
                Киса, Ниночку утешь!
                Ой, люли-люли-люли,
                Прилетели к нам гули.

   Василий, невольно открыв рот, тайком любовался просветлённым лицом односельчанки, сверкнувшей вдруг незнакомой гранью. Его веки потяжелели и смежились как под гипнозом, голова невольно опустилась, колени дрогнули, и он как подкошенный рухнул на землю.
   Защищая драгоценную ношу, Нина резко отвернулась в сторону. Детка всхлипнула, открыв глаза на мгновение и продолжила спать крепко обхватив маленькими ручками шею растроганной девушки.

-   Что с тобой, Василий? – прошептала она укоризненно, - напугаешь малышку.

   Обескураженный земляк приподнялся, тряхнув головой, словно сбрасывая с себя неожиданное наваждение, - не понял я, извини… кажется провалился в темноту. Не сплю я двое суток… Ты можешь управлять автомобилем? – указал он головой на рядом стоящий грузовик.
-   Нина отрицательно покачала головой.
-   Как? Я же помню, как ты в деревне чуть не врезалась в дерево.
-   Вот именно, отец показал мне как управлять машиной, по моей настойчивой просьбе, но как оказалось я совершенно к этому не приспособлена, чуть не разбила тогда его «рабочую лошадку». Так что… нет, не проеду и десяти метров.

   Опечаленный односельчанин задумчиво обернулся к своему трофейному транспортному средству, - может тогда на этом, - указал он рукой на украденный мотогибрид, - это не сложно, как на мотоцикле, ты же управляла пару раз моим ИЖ-9, правда там была трёхступенчатая механика и он конечно легче и слабее в несколько раз, но суть не очень…
-   Нет, Васенька, нет, - её умоляющий взгляд, мгновенно охладил порыв товарища, - не может быть и речи. К тому же не забывай у нас малышка, - она бережно покачивала уснувшего ребёнка. Давай дождёмся её матери и там подумаем, как быть.

   Василий неодобрительно цокнул языком, его поморщившееся лицо выражало глубокое сожаление - боюсь её мы не дождёмся.
-   Как же, он ведь обещал её отпустить… испуганно прошептала девушка.
-   Да, но это скорее уловка, зачем она диверсантам? Обуза…
-   Что же делать?  - Глаза Нины невольно увлажнились. Она отвернула лицо в сторону.
-   Ладно, давай так… Вы пока оставайтесь здесь, а я пойду поищу помощи, ладно?
   Нина согласно кивнула, - поторопись пожалуйста, раненный долго не протянет, его надо срочно в больницу, лучше в районную.
-   Вот возьми, - протянул он ей пистолет Токарева, - самозарядный. Обращаться с ним, надеюсь, Вас на курсах медсестёр, научили.
-   Научили, но я не возьму. Всё равно не смогу им воспользоваться. Да и тебе он нужнее. Возвращайся поскорее.

   Долгий взгляд односельчанина смутил девушку, - я сейчас заплачу, не надо так… словно прощаешься. Нам некому будет помочь. Побереги себя.
-   Да, я постара… - голос здоровяка дрогнул, - он торопливо прикрыл ладонью рот, чтобы не разразится кашлем и развернувшись на месте ринулся в сторону, не разбирая дороги, грузно, как перепуганный бегемот, с хрустом ломая хрупкие ветки придорожных кустарников.

   Нина замерла на месте, долго и обречённо всматриваясь в его удаляющуюся широкую спину.
   Непреднамеренно путь растроганного юноши совпал с направлением бегства ряженных красноармейцев, что подтвердилось роковой находкой в двухстах, приблизительно, метрах от трассы.
   Неестественно вывернутое тело женщины в траве сверкнувшее оголённой белизной неприкрытого бедра, повергло молодого богатыря в ступор. Он стоял как замороженный и смотрел на безжизненное тело, тупо, без эмоций, не смея согласиться с неизбежным.
 
-   Руки вверх, - раздался сбоку зычный голос, сопровождаемый клацающим звуком затвора.

   Знакомым звуком. Много раз он слышал этот звук, мальчишкой ещё, играя с винтовкой, сохранившейся в их семье со времён служения деда в Русской императорской армии. Верой и правдой служила она ещё в русско-японскую и в первую мировую. Трёхлинейка. Винтовка Мосина, образца 1891 года. Вспомнил как терпеливо и вежливо дед объяснял ему, избалованному вниманием и любовью близких, отчего у этого пятизарядного оружия, такое странное название. Рассказывал о калибре ствола, равном трём линиям в устаревшей мере длинны, соответствующей одной десятой дюйма или 2,54 мм. Патрон 7,62. Она и сейчас остаётся достойным оружием. Проста и безотказна.
 
-   На колени, сволочь.
   Василий послушно выполнил грозное требование – поднял руки и опустился на колени, повернув голову в сторону владельца знаменитой винтовки, - это не я, Вы всё не так…
-   Заткнись, сволочь, размозжу башку.
 
   Невысокого роста, в выцветших до белизны брюках, облегающих голени и сильно расширяющихся в бёдрах, вероятно сохранившихся ещё со времён французского генерала Гастона Галифе, небритый худой мужчина, злобно сверкал глазами и тряс старинной винтовкой, - чего наделал, гад, немчура проклятая…

-   Да, какая немчура, дед? Свой я, говорю же…
-   Какой я тебе дед, - больно ткнул стволом в спину яростный человек неопределённого возраста.

   Коленопреклонённый юноша едва не упал носом в колючую траву. Упёрся вытянутыми руками о поверхность враждебной планеты.
   Медленно развернувшись, полулёжа, опираясь на локоть с удивлением разглядывал этого маленького, но свирепого аборигена.

   Пыльные сапоги повышенной прочности, непроницаемые для воды – выдающееся изобретение в начале двадцатого века, русского химика генерал-майора Поморцева, удачно пропитавшего несколько слоёв парусины смесью из яичного желтка, парафина и канифоли, прозванные в народе кирзой; поношенная красно-чёрная фланелевая рубашка, придуманная когда-то для британских солдат, направленных в Канаду для участия в англо-американской войне, которым не успели подвезти тёплое обмундирование, из-за чего отец-командир придумал сшить для них куртки из клетчатых красно-чёрных одеял;   почерневшие, со вздутыми венами, кисти рук, обветренное лицо - типичный труженик пашни.

   Сверкающие праведным гневом глаза.
   Бедность с одержимой верой в светлое будущее.
   Не это ли счастье?
   В неведении!

-   Хотите, удостоверение покажу, - перешёл почему-то на «Вы», пленённый Василий, - доставая из нагрудного кармана малиновую «корочку», - пожалуйста, - протянул её осторожно человеку с винтовкой, - НКВД.
-   Что-о? – из соседних кустов вышли ещё двое похожих «мужиков». Только вместо Мосина в их руках были старые «добрые» вилы. – Ну, ка дай посмотрю, - выхватил один из них уверенно из рук вооружённого товарища, предоставленный мандат. 
-   Какой НКВД? Подразделение Внутренней охраны.
-   Так точно, но оно, как и пограничная служба входит в состав Комиссариата внутренних дел. Ещё с тридцать четвёртого.
-   А чего тогда ты молчал? – протянул «дед» удостоверение обратно.

  «Коллега» с винтовкой перехватил его руку, - погодь-ка. Давай сбегай в сельсовет позови этого… капитана. Он то же из Ваших, только из ГУГБ.
   Прикомандирован с группой ловить шпионов… этих как… диверсантов. Прилетели они говорят к нам на парашютах.
-   Так, вот же я и шёл доложить о них, а вы меня и перехватили, и сразу… это…
-   Вот придёт капитан и всё разберёт, а пока подождём давай.
-   Да, пожалуйста, только там на дороге, - указал Василий в сторону – лежит и умирает водитель, которого эти диверсанты и убили, а эта женщина… Он её с ребёнком и вёз на машине. В Ворошиловск. И ещё одну… Девушку. Медсестру. И коня.
-   Какого ещё коня?
-   Коня этого, ну… ранило осколками. Боевой конь. Закрыл собой офицера… то есть не офицера, сержанта. В общем его всё равно, ранило. Осколочное. Увезли в Москву его. В бессознательном состоянии. На другой машине.
-   Разберёмся. Гриш, слышь, - крикнул он вдогонку удаляющемуся товарищу, - ты это… скажи капитану мы подождём его там, на дороге.
   А ты, давай поднимайся. Веди нас к машине этой твоей. Да не вздумай дурить, а то пристрелю.

   Василий поднялся, отряхивая гимнастёрку, - не верите, что ли? Ну пошли. Только, это… не забудьте, там раненный, в санчасть его надо. Умрёт. И женщину эту, Клавдию кажется, похоронить бы по-человечески… И ребёнок у неё там остался… на дороге… девочка… как с ней теперь быть?
-   Иди, давай, - подтолкнул пленника дед, - без тебя разберутся. Афанасий, за мной.

   Так и повели парня словно преступника, ступая за ним в двух шагах с винтовкой и вилами наперевес.
   Через несколько минут конвоируемый вывел их на дорогу, - вот смотрите, я же говорил – грузовик, а вон раненный водитель.
   Второй, доморощенный конвоир, бросив вилы кинулся к лежащему и попытался его перевернуть.
-   Не надо, - остановил его Василий, - нельзя, у него травма позвоночника, так сказала Нина, она медсестра.
-   Да, а кстати, где она? – заинтересовался первый конвоир.  Опустил наконец своё раритетное оружие и с неподдельным любопытством заглянул в кабину автомобиля… И где же эта твоя медсестра? И дитё где? Никого здесь нет. Сбрехнул, да? ... Вот сейчас придёт капитан не обрадуешься. Очень он сурьёзный.

-   Да, подожди ты, дед, - заволновался Василий, оглядываясь по сторонам, -  я и сам не знаю, здесь они были, - Ни-на-а, позвал он протяжно, свернув ладони рупором и повернув ухо в сторону прислушался. – Это я-я… где вы-ы-ы?
   Не дождавшись ответа, решительно шагнул в сторону просеки с противоположной стороны дороги.
-   Стоять, - клацнул затвором пожилой конвоир.
-   Да, пошёл, дед… стреляй если хочешь.
 
   Но дед не решился. Молча смотрел в широкую спину удаляющегося беглеца, нервно отбрасывающего мощными руками цепляющиеся ветки кустарника.
-   И чего теперь? – тихо поинтересовался второй, - может вдогонку?
-   Ну, да, догонишь ты такого лося… Он сам кого хош догонит.
 
-   Ни-на-а-а, - донёсся далёкий глухой голос, - отзовись, это я-я-я.
-   Ишь, как бегает? А ты говоришь… Кто там? – обернулись оба одновременно на треск сухих веток сзади.
-   Свои, отставить!

   На дорогу поднялась группа военных во главе с офицером. Из-за его спины вышел запыхавшийся Григорий, - вот, привёл как было велено… бегом бежали, просто дух вон…
-    Ну, да, кто тут кого привёл, ещё надо разобраться… Так и где диверсанты?
-    Видите ли, товарищ капитан, он это… ушёл.
-    Как, ушёл? Куда ушёл?  - зашипел нквдэшник наливаясь лицом.
-    Ну, он… пошёл искать женщин.
-    Каких, ещё, женщин, дурак ты старый, говори толком.
-    Да, была тут ещё женщина – медсестра. И ребёнок с ней, девочка…
Дочка той, убитой в лесу. Остался только вон, раненный, но его нельзя трогать, позвоночник говорит…
-    Почему же ты их отпустил? Винтовка тебе на что? Под трибунал пойдёшь.
-    Да я же, чего…
-    Молчать! Носилки где? Ко мне быстро.
 
   К строгому офицеру выскочил рядовой красноармеец, раскручивая зелёный брезент импровизированных носилок, выполненных из двух самодельных жердей.
-   Грузите раненного и в санчасть, быстро. 
   Ещё двое подоспевших солдат подхватили небрежно за руки-за ноги неподвижное тело и уложили на брезент.
-   Да он же не дышит, - сообщил один из них приложив ухо к груди больного, - поздно уже, - развёл он руки.

   С противоположной стороны дороги послышался шорох и через минуту на дорогу вышли трое: рослый юноша с испуганно жавшимся к нему ребёнком на руках и молодая хрупкая девушка с решительным взглядом.
-   Оп-па! - Обрадовался сердитый офицер и его обветренное лицо тронула ироничная улыбка, - что за явление грусти бесконечной? Не заблудились ли вы, дорогие товарищи? Мы чрезвычайно рады, что вы опять с нами. Проходите, не стесняйтесь. Разрешите представиться: капитан Топилин. С кем, так сказать, имею честь? ...
   Девушка с осторожностью забрала ребёнка себе.
   Василий бодро «козырнул» старшему по званию, - Долгополый, НКВД, товарищ капитан. Выполняю задание командира по сопровождению женщин и ребёнка до места назначения, вот пожалуйста моё удостоверение, - вытянулся он, расправив плечи, так что стало очевидно - капитан то ростом не вышел, едва доставал затылком до плеча юного богатыря.

   Капитан придирчиво рассматривал переданный документ, - ну хорошо. Предписание – произнёс он буднично, спокойно, продолжая рассматривать удостоверение.
-   Что, простите, не расслышал я?
-   Я говорю Предписание вашего командира покажите, а также документы вашей спутницы и Свидетельство на ребёнка.
-   А, Предписание? -   суетливо похлопал себя по карманам, Васька - Вы знаете, товарищ капитан, в этой неразберихе я, кажется его где-то обронил…
 
   Офицер удивлённо поднял глаза и уставился снизу-вверх на рядового. Строго и осуждающе. С двух сторон к ним подтянулись молчаливые соратники капитана, вооружённые новенькими ППШ, окружив Василия полукольцом.
-   Вот я как раз вспомнил, - оживился Васька, - у этих диверсантов тоже были новенькие пистолеты-пулемёты Шапошникова. Прямо как у вас. Я ещё тогда подумал: «надо же! Хорошо живут ребята». Скажи Нина!
   Нина молча кивнула, подтверждая информацию односельчанина.
-   Да, да, - продолжал как ни в чём не бывало, рядовой Долгополый, услужливо, - она же сама собирала такие в Ставрополе на заводе, да, Нин? ...
   Девушка промолчала, пересадив устало ребёнка на другую руку, - это закрытая информация, я давала подписку. Извините.
   Малышка тревожно прижалась к ней, закрыв глаза и плотнее обхватив шею.
   Нина ласково поглаживала ребёнка по худенькой спинке, - все провозные документы и задание были у водителя, - спокойно и уверенно сообщила она, но, кажется, его папку забрали немцы.
   Офицер кивнул головой и дал команду одному из своих подчинённых обыскать кабину автомобиля и тело водителя, - ребёнок, как я понимаю, не Ваш? Вы сможете опознать его мать?
-   Не надо, товарищ капитан, - вмешался торопливо Василий, - я же подтвердил, это она.
-   Мама, мама, - захныкала девочка, - где моя мама?
-   Вот видите? Не стоит травмировать ребёнка. Капитан, пожалуйста.
-   А ты, рядовой не указывай мне, что делать, иначе сам пойдёшь под трибунал. -  И вновь обернулся к женщине с ребёнком, - почему Вы решили, что это были немцы, если как мне доложили, они были в советской форме и с нашими же автоматами?
-   Точно сказать не могу… выглядели они как-то не так, не как наши… чистые, подтянутые, лица такие… сосредоточенные… жестокосердные, ударили прикладом в спину водителя, вон он теперь… выживет ли? Потом, говорили, иногда между собой, на немецком… сбежали, когда Василий пытался их задержать…
-   А он пытался их задержать? Сколько их там было? Пятерых, один? Смело, молодец, рядовой. А теперь давайте посмотрим Ваши документы. Будьте любезны.
   Девушка, прижимая одной рукой ребёнка к себе, свободной рукой достала из нагрудного кармана своё удостоверение, а также предписание начальника особого отдела Юго-Западного фронта.
   Суровый капитан придирчиво рассматривал переданные документы, - санитарка значит, удовлетворённо покачал он головой, - это очень хорошо… развернув желтоватый листок и быстро пробежав его глазами, удивлённо поднял глаза, - сопровождение беженок и коня? Капитан Фомин? Представитель Юго-Западного фронта? Это серьёзно…
   А что за конь такой важный, а? Сивка-бурка вещий каурка что ли? В такую даль его везёте… На месте, не могли решить вопрос? Удивительно! Покажите? Просто любопытно.
-   Да, пожалуйста, товарищ капитан, - согласилась Нина, - в кузове он, смотрите, если Вам интересно. Боевой конь. Героический. Защитил собой офицера, принял на себя осколки разорвавшегося снаряда. Был прооперирован на месте и за боевые заслуги отправлен на заслуженный отдых по решению лично полковника Доватора, командующего кавалерийской группой, совершившей недавно…
   Знаем, знаем, девушка. Наслышаны о его героической десятидневной эпопее в тылу врага на Соловьёвском направлении. И он уже не полковник. На днях он стал генерал-майором. И героем Советского Союза. Борт то откройте, рядовой.
   Василий бросился к автомобилю и быстро справился с задним бортом – откинул его вниз.
   Капитан заглянул в кузов и разочарованно «хмыкнул», - пегас то ваш уже издох.
-   Как? – Девушка подошла ближе к кузову и взглянула на неподвижного жеребца, - Орлик, - позвала она жалобно.
   Девочка на её руках вздрогнула, подняла головку и её тоненький детский голосок прозвучал едва слышно: - «лошадка, вставай».

   Молния сверкнула в чистом небе над головой собравшихся. Как по команде все вскинули головы вверх, прикрывая глаза ладонью.
   Однако вспышка не повторилась и раската грома не последовало.
   Вразнобой красноармейцы вернулись в исходное положение и перед ними открылась почти идиллическая картина:

   пегая кожа жеребца засветилась яркими пятнами, он медленно поднял голову и его тёмный переливчатый глаз в ореоле сверкающего белка удивлённо рассматривал маленькую девочку, радостно захлопавшую в свои игрушечные ладони.  Казалось, они улыбаются друг другу.

-   Так, - оживился внезапно капитан, - ребёнок не Ваш. Семёнов, - позвал он стоящего ближе всех красноармейца, - заберите девочку, передадим её органам опеки и попечительства, так как мать её… словом они разберутся. Может найдут отца или других родственников. Автомобиль изымаем по Закону военного времени.
   Как Вы смеете, капитан, - Нина побелела лицом, - Вы же видели моё предписание, я обязана выполнить задание, сопроводить и девочку, и её мать…

-   Отставить, ситуация изменилась, водителя нет, матери нет, сопровождать некого.
-   Вы ошибаетесь, товарищ капитан, - вежливо вмешался Василий, - я могу продолжить управлять автомобилем и доставить… оставшихся… в пункт назначения.
-   А с Вами, рядовой, будет отдельный разговор. Проследуете в комендатуру. Там разберутся где и как Вы потеряли Ваше предписание.
   Красноармеец Семёнов не очень старательно пытался отобрать ребёнка у отворачивавшейся от него девушки. Малышка захныкала и ещё крепче ухватилась за шею Нины.
-   Постойте, взмолилась бледная девушка, у нас же там остался узелок в кабине, пожитки ребёнка и её мамы, позвольте нам забрать и привести девочку в порядок.
 
   Капитан в раздумье поиграл желваками скул, нахмурил кустистые брови, - ладно! Только быстро.
   Девушка с ребёнком на руках расторопно пробралась в тесную кабину, посадив девочку на пол, - Ниночка, мы с тобой сейчас должны собраться с силами и сделать важное дело, ладно?
-   Ладно, покладисто согласилась малышка, - а это плохие дяди?
-   Ну, там… разные есть… и плохие видимо тоже. Только ты ничего не бойся. Присядь и прикрой голову руками. Всё будет хорошо, моя девочка.
   Нина, перебралась на место водителя и осмотрелась. Стартер, рычаг переключения передач, педаль газа, тормоз, воздушная заслонка – прикрыть, - вспомнила она наставления отца.

-   Напрасно Вы товарищ капитан, препятствуете выполнению задания.
Капитан Фомин представитель особого отдела Юго-Западного фронта, слывёт очень строгим и требовательным офицером. Я его знаю – зверь. Может расстрелять на месте. Лучше бы Вам с ним не связываться.
-   Да? Страшно то как! Ты рядовой ещё не знаешь меня. Я тоже могу. Расстрелять. За саботаж. На месте.

   Характерный звук стартера, заставил Василия обернуться на стоящий неподалёку грузовичок. Двигатель взревел резко, форсировано. Из выхлопной трубы вылетела густая порция чёрного дыма. Автомобиль вздрогнул и дёрнулся.
 
   Капитан несколько секунд недоумённо сопровождал взглядом двигающейся зигзагами транспорт. Потом спохватился, вырвал из кобуры пистолет и прицелившись в сторону беглецов, успел выстрелить два раза, после чего Василий резким ударом выбил оружие из руки раскрасневшегося офицера.
 
-   Ты, что делаешь, сволочь, - заорал тот, тряся зашибленной рукой, - убью падла, - схватил Ваську в слепой ярости за воротник гимнастёрки, но тут же был отброшен в сторону метра на три как мелкая, но злобная шавка.   
   Подчинённые «шавки» завороженно следили за исходом поединка не смея встрять.
-   Вы что стоите, олухи, задержать машину, быстро, - заорал капитан из положения «лёжа», его попытка подняться с земли не увенчалась успехом, закружилась голова; он медленно опустился на колени. Прерывисто и натужно откашлявшись уселся с одышкой на примятую траву, злобно вперившись в молодого, набычившегося великана, пятившегося задом, неотступно сопровождая поверженного врага взглядом исподлобья, агрессивным и наглым.
 
   Его подчинённые бросились было за виляющей из стороны в сторону машиной-беглянкой, но тщетно. Догнать её уже было невозможно.
-   Ты, думаешь боец, что победил? – прошипел сквозь зубы офицер в очередной, неуклюжей попытке занять вертикальное положение.
   На этот раз попытка удалась.
   Покачиваясь и шаркая по-старчески ногами, он двинулся в сторону от взъерошенного богатыря.
   Василий остановился, оценивая странное поведение побитого капитана.
 
-   Нападение на представителя комендатуры… офицера… при исполнении… да в военное время, - ворчал угрожающе тот, продолжая медленно удаляться, - думаешь тебе сойдёт это с рук? Знаешь на что это тянет?
   Пока оппонент послушно, но тугодумно вспоминал на что же это «тянет», ворчливый капитан наклонился, отряхивая рукой запылённые галифе, - это, брат, будет не меньше чем…
   неожиданно быстрым и резким движением он подхватил валявшийся на земле собственный пистолет и молниеносно направив на растерянного бунтаря дважды выстрелил.

   Что застало Ваську врасплох, он, замешкался на секунду, и не оценив изобретательности и коварства старшего товарища, резво, для своей комплекции и веса, ринулся к своему трофейному аппарату, вскочив на него верхом с разбега, как на буйную лошадь и мгновенно усмирив её, «брызнул» пулемётной очередью из станкового пулемёта, закреплённого «на спине» агрегата по верх голов любопытствующей публики, немедленно упавшей на землю.

   Капитан тоже успел прижаться лицом к земле и закрыть голову руками, - усугубляешь, рядовой, - крикнул он, когда пулемёт замолк, - не поможет тебе это, сдавайся лучше.
-   Пошёл, ты… вражина! Всем лежать! Кто первый дёрнется искрошу в мясо.
-   Что же ты, боец по своим бьёшь, - не унимался офицер.
-   Какие вы свои? Свои в детей и женщин не стреляют. Фашисты вы. Чем вы лучше тех диверсантов? Да вы с ними заодно. Дед, как там тебя…? Вставай! И этих своих местных… с вилами подними… Ну где ты?
-   Да, здесь я, - закряхтел местный старожил, чего ты куролесишь? Зачем?
-   Трёхлинейку не потерял?
-   Я оружие не теряю… в отличии от некоторых, - зыркнул он в сторону подкошенного капитана.
-   Тогда бери своих закадычных с вилами и вяжите всю эту ряженную контру. Потом пошли одного в сельсовет пусть свяжутся с районным начальством и вызовут группу захвата. Сообщите, что задержали немецких диверсантов в советской форме. А сам до приезда наряда охраняй эту нечисть. Соберите если понадобится ещё местных. Пусть даже с вилами. И если что, вилы не жалейте…

-   Смотри солдатик не ошибись, а то как бы нас самих не повязали.
-   Не бойся дед, лучше перебдеть. Скажешь я дал команду. Долгополый я, Василий.  Рядовой. Выполняю задание капитана Фомина - спецпосланника Маршала Тимошенко. Ясно?
-   Да, чего ж не ясно? Всё ясно. А сам то чего?
-   Сам я должен доверенную мне миссию… довести, так сказать, до логического конца. В первом крупном населённом пункте доложу в спецчасть о событии. Думаю, к утру быть в Ростове на Дону. Если, конечно опять что-нибудь не случится.
-   А чем вязать то?
-   Ремни, вон, поснимайте с них. И оружие не забудьте изъять. Верёвки, в конце концов, принесите. Давайте, а я пока подержу их на прицеле.
-   Как скажешь, солдатик, как скажешь, - согласился старик, взводя затвор винтовки, - ну, что Афоня? Всё слышал? Выполнять. А ты, Гришка дуй обратно в сельсовет, пусть срочно звонят в район. И верёвки, на всякий случай захвати. Давай.

   Старики довольно быстро справились с заданием – разоружили группу подозреваемых из четырёх человек во главе с капитаном, связав всем руки их же ремнями.
-   Дурак ты, рядовой, поплатишься за самоуправство, - обречённо сообщил связанный офицер.
   Василий снисходительно улыбнулся, - не ты первый, капитан сообщаешь мне эту «новость». Ладно, рад бы и побеседовать ещё с вами, но пора мне… дело не терпит. Счастливо оставаться. Может ещё и свидимся.

-   А чего это у него за колымага такая? А? Гриш, не знаешь? – переспросил вооруженный дед, провожая взглядом, исчезающий за поворотом, трофейный полугусеничный мотоцикл Kettenkrad NK 101. – Чудной он какой-то, этот Васька.
-   Ладно тебе, дед, какой он чудной? - вмешался связанный капитан, лёжа на боку в примятой траве, за обочиной дороги, - преступник он военный, никуда не денется, найдём и к стенке, давай…
-   Чего давай?
-   Развязывай обратно, чего? ... Или тебе тоже лоб зелёнкой намазать?
Пойдёшь как пособник, смотри… и дружки твои тоже ответят… по всей… так сказать… строгости.

   Старички воткнули вилы в землю и невесело переглянулись, - а чего?  Может это… действительно? А то, кто его, этого Ваську знает? … А ну как и вправду…


   Васька, гнал трофейный агрегат как последний раз, выжимая максимум скорости, вглядываясь пристально вперёд, в надежде увидеть знакомый силуэт. – Нет, - рассуждал он нетерпеливо, - не могли они далеко оторваться. Не сможет она быстро ехать, значит сейчас нагоню.
   Но горизонт по-прежнему был пуст.
-   Ничего, ничего, - уговаривал он сам себя, - найду, никуда ты от меня не денешься… да… влюбишься и женишься… только как же теперь быть с ребёнком? Отец не поймёт. Не разрешит. Ну ладно, сбежим вместе куда-нибудь. Даже так лучше будет, не узнает про Ваньку, чёрт… зачем я ей соврал, … вот уж действительно дурак. Да и куда сейчас бежать? Месяца через два-три, когда война закончится. А если он выживет и вернётся? ... Ужас! Лучше бы уж он…

   Пока Васька терзался в муках, не заметил внезапно выросшее на обочине, словно из- под земли, тёмное препятствие. Едва успев затормозить, кинулся к брошенному грузовику, стремительно, как на пожаре, влетев в распахнутую настежь дверь кабины. Она была пуста.
   Обессиленно усевшись, обнял рулевое колесо, опустил голову – тесная кабина ещё хранила нежный аромат маргаритки, её аромат.
 
   Не те печали, Васенька!
   Невдомёк тебе сейчас, что война продлится ещё долгих четыре года и ты ничем не сможешь помочь ни Стране, ни Семье, ни даже «Ей», потому, что в скором времени будешь, долбить мёрзлую землю, вооружившись кайлом и лопатой в далёком, заснеженном краю, где не бывает лета и длинная, длинная ночь не кончается полгода.

-   Тише, посмотри какая красивая! Только не спугни, - прикладывает палец к губам юный «Василёк». Так его зовёт мама.
   Он лежит на залитой солнцем зелёной траве пристально всматриваясь в большие сиреневые глаза, - видишь какая красивая? Это Павлиний глаз! Редкая бабочка для наших мест.
   Да,- шепчет мама, устраиваясь рядом, - действительно! Очень красивая! Только эти глаза немного пугают, словно хищник какой за тобой следит. И почему их четыре?
-   Именно так, мамочка! Этот рисунок на расправленных крыльях отпугивает птичек, желающих пообедать красавицей. А четыре глаза усиливают эффект, будто хищников двое.
-   И откуда ты это всё знаешь, чудо моё? – обнимает его мама.
-   Учительница рассказывала, на уроке, посвящённом чешуекрылым.
-   Чего, это вы тут шепчетесь? - восстал над ними довольный отец в длинных болотных сапогах, с удилищем в одной руке и связкой золотистых сазанов в другой, - а я с добычей, во, протянул он напоказ рыбу, - уха будет, - а ты всё за букашками своими подсматриваешь? Не мужское это дело. Вот рыбалка и охота? … это по- нашему.
-   Ну что ты, отец, - ласково возразила супруга, Василёк любит природу, чего тут плохого? Будет ботаником.
-   Да, разве я против? Любит так любит, - опустился он рядом, отложив в сторону снасть и рыбу, - правда, тогда может, уж лучше агрономом?
-   Ну, пап, видишь спугнул, - пожаловался сын, - теперь улетит.
   Он поднял лицо вверх зажмурившись, где весело порхала в ярком свете на фоне голубых проталин высокого неба, она – божественное создание - бабочка по имени «Павлиний глаз».
-   Надо, было тебе, родиться девицей, - примирительно отвечает отец, - был бы Василисой.
-   Нет уж, папочка, - не согласилась родительница, - пусть уж наш мальчик остаётся Васенькой и пусть он будет кем захочет. Главное любить свою работу. Правда Васенька, - ласково погладила его по голове любящая мать.


-   Васенька, что с тобой, - провела рукой по его волосам, встревоженная Нина, - очнись.
-   Вставай, Васенька, - повторила жест своей ладонью, Маленькая, - кушать пора, Котик. Просыпайся. Дам тебе молочка.
   Поникшая голова спящего, дрогнула, он открыл глаза и медленно втянув в себя влажный воздух, выпрямился, оттолкнувшись от рулевого колеса.
   Малышка испуганно отдёрнула руку.
-   Где я? - обвёл он бессознательным взглядом кабину, присмотрелся внимательно к девочкам и лицо его постепенно просветлело, - Нина, как вы здесь? … де-точ-ка? - потянулся он к ребёнку с радостной улыбкой, - что ты мне про котика говорила? Красавица, моя?
-   Котик? ... Васенька у меня был… и очень любил молочко.
-   О-о, как я его понимаю, - покачал головой тёзка кота, - я, знаешь ли тоже обожаю его. Мама бывало подоит корову и…
-   Мама, мама, где моя мама? - Она не плакала. Просто смотрела обиженно, с укором, -  Ты обещал разобраться.
   Василий виновато улыбнулся, пошевелил губами, не вымолвив и слова, как рыба, вытянутая из воды, набирал в рот воздух, задерживал дыхание, искал глазами поддержки у Нины большой, но тщетно.
-   Дело в том, деточка, - обняла малышку девушка, - что дядя Вася был… немного занят… ему надо было выяснить отношения с теми… не очень добрыми дядями и поэтому он немного не успел. Но он обязательно разберётся, да… А сейчас нам всем вместе необходимо подумать и решить, как быть дальше? Хорошо?
   Девочка прильнула к Нине, кивнув.
-   Что-нибудь придумаем, нас вон как много, и Ты, и дядя Вася, и я, все умные и смелые, да? – погладила задумчиво ребёнка по голове.
-   И лошадка, - прошептала маленькая.
-   Что, лошадка?
-   Ты, я, Васенька и лошадка.
-   А, да-да-да. Орлик тоже с нами. Конечно. Как же мы без него? – Нина продолжала поглаживать малышку по головке, по спинке, покачиваясь и напевая заунывную песню, с надеждой и болью заглядывая в сосредоточенное лицо земляка.
-   Знаете, что? – хлопнул в ладоши повеселевший Василий, всматриваясь нарочито бодрым глазом в удивлённо приподнятые на него лица девиц.
-   Что-о? - настороженным шёпотом переспросил ребёнок.
-   Предлагаю перекусить чем Бог послал и двигаться дальше в сторону дома.
-   Так на чём, Васенька? – машина то не едет. А на твоём мотоцикле мы же наверно не усидим втроём, - беспокойно поинтересовалась Нина, - и потом, как же быть с Орликом? Мы не можем бросить его здесь?
-   Ни в коем случае, - продолжал жизнерадостно Василий, - никого мы бросать не будем. Машина не едет, потому что закончилось топливо, я это уже «проходил» и потому, взгляните, у меня там, на заднем сиденье привязана бочка с бензином – подарили добрые люди в попутном совхозе и ещё и хлеба дали, и сала. Не пропадём. Сено у нас ещё есть в кузове. А закончится попросим в деревне. Люди не откажут, я знаю. Дня через три будем в Ставрополе. Ну то есть в Ворошиловске.
-   А те, во главе со злобным капитаном, Топилин, так кажется он представился, будут же нас преследовать.

   Василий вскинул глаза в небо, - облака плывут, - размеренно произнёс он, - Тихо!  Кажется, война эта приснилась нам. Кому мы нужны? А у тех сейчас самих проблемы. Но если они окажутся всё же своими, то тем более им будет не до нас.
   Искать надо настоящих диверсантов. А пока будут искать мы уже дома будем. А там, глядишь и война уже закончится. Выбьем немцев. Вот только… мне надо будет с тобой поговорить… серьёзно.
-   Потом, Васенька, ладно? Давай потом.