Тарзан. 17- 19 глава

XVII

ОНА МОЯ!

Коренастые светловолосые воины Элайджи, сына Ноя, быстро окружили и схватили Лафайета Смита и двух его спутников. Элайджа взял пистолет Смита и с интересом осмотрел его; затем он опустил его в мешочек из козьей кожи, который был подвешен к поясу, на котором висел его единственный предмет одежды.
"Эта, - сказал Эшбаал, указывая на Иезавель, - моя".
"Почему?" - спросил Илия, сын Ноя.
"Я увидел ее первым", - ответил Эшбаал.
"Ты слышала, что он сказал?" спросила Иезавель у леди Барбары.
Англичанка апатично кивнула. Ее мозг оцепенел от разочарования и ужаса ситуации, потому что в некоторых отношениях с этими мужчинами их судьба могла быть хуже, чем с южанами Мидиан. Это были сильные, примитивные воины, а не полоумные создания чьи естественные страсти были ослаблены поколениями наследственных заболеваний нервов и мозга.
"Он хочет меня", - сказала Иезавель. "Разве он не прекрасен?"
Леди Барбара повернулась к девочке почти сердито, а затем внезапно она вспомнила, что Иезавель была опытным ребенком немногим больше и что она понятия не имела о судьбе, которая могла ожидать ее в руки северных мидян.
В своем узком религиозном фанатизме южные мидийцы отрицали даже наиболее очевидные фазы продолжения рода. Тема была абсолютно табуированной и настолько отвратительной, что века тренировок и обычаев заставили их думать об этом что матери часто убивали своих первенцев, вместо того чтобы демонстрировать эти знаки греха.
"Бедная маленькая Иезавель", - сказала леди Барбара.
"Что ты имеешь в виду, Барбара?" спросила девушка. "Ты не рада, что этот красивый мужчина хочет меня?"
"Послушай, Иезавель", - сказала леди Барбара. "Ты знаешь, что я твой друг, не так ли не так ли?"
"Мой единственный друг", - ответила девушка. "Единственный человек, которого я когда-либо любила".
"Тогда поверьте мне, когда я говорю, что вы должны покончить с собой, что я и сделаю покончу с собой, если мы не сможем убежать от этих существ".
"Почему?" спросила Иезавель. "Разве они не прекраснее, чем южные Мидиане?"
"Забудь об их роковой красоте, - ответила леди Барбара, - но никогда не забывай то, что я тебе сказала".
"Теперь я боюсь", - сказала Иезавель.
"Слава Богу за это", - воскликнула англичанка.
Северные мидийцы маршировали свободно и без дисциплины. Они казались болтливой расой, и их аргументы и речи были многочисленными и пространными. Иногда они так увлекались каким-то моментом во время спора или слушая длинную речь одного из своих товарищей, что совершенно забывали о своих пленниках, которые иногда среди них, иногда впереди и однажды позади них.
Это было то, чего леди Барбара ждала и что она в какой-то степени спланировала. В какой-то степени это было спланировано.
"Сейчас!" прошептала она. "Они не смотрят". Она остановилась и повернулась назад. Они были среди деревьев в лесу, где можно было найти какое-нибудь укрытие .
Смит и Иезавель остановились по указанию леди Барбары; и на мгновение все трое замерли, затаив дыхание, наблюдая за удаляющимися фигурами своих похитителей.
"Теперь беги!" прошептала леди Барбара. "Мы рассеемся и встретимся снова у подножия утеса".
Что побудило леди Барбару предложить им разделить Лафайета Смит не понял. Ему это казалось глупым и ненужным решение; но так как он был гораздо увереннее леди Барбары суд в практических делах, чем в своих собственных он не стал озвучивать свои сомнения, однако он принял ее план с определенными психическими оговорок, которой руководствовались его последующие деяния.
Англичанка побежала в юго-восточном направлении, в то время как Иезавель, повинуясь командам своей подруги, поспешила на юго-запад. Смит, взглянув назад, не обнаружил никаких признаков того, что их похитители, пока что, упустили их. На мгновение он заколебался относительно того, каким курсом следовать. Им все еще владело убеждение, что он был естественным защитником обеих девочек, несмотря на неудачные обстоятельства, которые свели на нет его усилия успешно функционировать в этой роли; но он видел, что это будет еще труднее чтобы защитить их обоих теперь, когда они решили бежать в разных направлениях .
Однако вскоре он принял решение, каким бы трудным оно ни было. Иезавель была в своем собственном мире; размышления о пленении северными мидянами не только не встревожили ее, но, скорее, вызвали восторженное ожидание с ее стороны; хуже быть не могло с с ними, чем с единственными другими людьми, которых она знала.
Леди Барбара, с другой стороны, была из другого мира — его собственного мира — и он слышал, как она говорила, что смерть была бы предпочтительнее, чем плен среди этих полудикарей. Следовательно, его долгом было следовать за леди Барбарой и защищать ее; и поэтому он позволил Иезавели идти своей дорогой незащищенной обратно к утесу, в то время как сам преследовал англичанку в направлении Чиннерета.
Леди Барбара Коллис бежала, пока не запыхалась. В течение нескольких минут она отчетливо слышала звуки преследования позади себя — тяжелые шаги мужчины. Обезумев от безнадежности, она вытащила свой карманный нож из кармана куртки и на ходу открыла лезвие побежала.
Она задавалась вопросом, сможет ли она уничтожить себя этим неадекватным оружием. Она была уверена, что не сможет нанести им ни смертельных, ни калечащих повреждений своему преследователю. И все же мысль о саморазрушении вызывала у нее отвращение. На нее снизошло осознание того, что она почти достигла предела своей выносливости, и что фатальное решение не могло быть надолго предотвращено, когда ее наследие английской боевой крови решило вопрос за нее. Было только одно, что это позволило бы — она должна встать и защитить себя. Затем она внезапно остановилась и развернулась о, маленький нож, зажатый в ее правой руке — тигрица в загоне.
Когда она увидела бегущего к ней Лафайета Смита, она внезапно упала в обморок и опустилась на землю, где и села, прислонившись спиной к стволу дерева. Лафайет Смит, тяжело дыша, подошел и сел рядом с ней. Ни у того, ни у другого не хватило дыхания для слов.
Леди Барбара первой обрела дар речи. "Я думала, что я сказала, что мы разойдемся", - напомнила она ему.
"Я не мог оставить тебя одну", - ответил он.
"Но как насчет Иезавели? Ты оставил ее одну".
"Я не мог пойти с вами обоими", - напомнил он ей, "и ты знаешь Иезавель действительно здесь как дома. Для тебя побег значит гораздо больше , чем для нее".
Она покачала головой. "Поимка означает одно и то же для любого из нас", сказала она, "но из них двоих я лучше способна позаботиться о себе, чем Иезавель — она не понимает природы грозящей ей опасности".
"Тем не менее, - настаивал он, - ты важнее. У тебя есть родственники и друзья, которые заботятся о тебе. У бедной маленькой Иезавели есть только один друг, и это ты, если только я не могу считать себя другом, как Мне бы хотелось ".
"Я полагаю, мы трое уникальное различие того, чтобы быть ближе корпорация в мире друзей", - ответила она со слабой улыбкой, "и там, кажется, не быть любой, кто хочет принять в этом участие."
"Корпорация друзей без друзей, Лимитед", - предположил он.
"Возможно, нам лучше всего провести собрание директоров и решить, что нам следует делать что делать дальше, чтобы защитить интересы акционеров".
"Я двигаюсь, мы двигаемся", - сказал он.
"Поддерживаю". Девушка поднялась на ноги.
"Ты ужасно устала, не так ли?" спросил он. "Но я полагаю, единственное, что мы можем сделать, это убраться как можно дальше от территории северных Мидян. Насколько это возможно. Почти наверняка они попытаются захватить нас снова, как только обнаружат, что мы пропали ".
"Если бы мы только могли найти место, чтобы спрятаться до ночи", - сказала она. "Тогда мы можем вернуться к скалам под покровом темноты и поискать Иезавель и то место, куда, как мы с ней думали, они могли взобраться".
"Этот лес настолько открыт, что в нем нет хороших укрытий, но, по крайней мере, мы можем посмотреть".
"Возможно, мы найдем место недалеко от озера", - сказала леди Барбара. "Мы должны скоро подойти к нему".
Они прошли значительное расстояние молча, каждый занятый своими мыслями; и поскольку никаких признаков преследования не появилось их настроение поднялось.
"Знаешь ли ты, - сказал он через некоторое время, - что я не могу избавиться от ощущения, что в конце концов мы все равно выберемся из этого положения?"
"Но какой ужасный опыт! Кажется невозможным, что такое со мной могли случиться такие вещи. Я не могу забыть Джобаба". Это было впервые было упомянуто о трагедии в южной деревне.
"Ты не должна об этом думать", - сказал он. "Ты сделала единственное, что возможно при данных обстоятельствах. Если бы ты не сделал то, что вы сделали оба ты и Иезавель были бы снова схвачены, и ты знаешь, что это означало бы ".
"Но я убил человека", - сказала она. Там был благоговейным тоном ее голос.
"Я тоже убил одного", - напомнил он ей, "но я ни в малейшей степени не сожалею об этом несмотря на тот факт, что я никогда никого раньше не убивал. Если бы я не был таким ужасным стрелком, я бы убил сегодня еще одного, возможно, нескольких. Я сожалею, что не сделал этого.
"Это странный мир", - продолжил он после минутного раздумья тишина. "Так вот, я всегда считал себя довольно хорошо образованным и приспособленным к жизненным ситуациям; и я полагаю, что так и должно быть, в спокойной обстановке университетского городка; но какой ужасный провал я доказали это, когда меня выбило из моей узкой маленькой колеи. Раньше я испытывал жалость к мальчикам, которые тратили свое время на тиры и охоту на кроликов. Люди, которые хвастались своей меткостью, заслуживали только моего презрения, и все же в течение последних двадцати четырех часов я бы обменял все мое образование по другим направлениям направлено на умение метко стрелять ".
"Человек должен знать кое-что о многих вещах, чтобы быть по-настоящему образованным", - сказала девушка, "но я боюсь, что вы преувеличиваете ценность меткой стрельбы в определении своего культурного статуса".
"Ну, есть кулинария", - признал он. "Человек, который не умеет готовить, недостаточно образован. Я надеялся однажды стать специалистом по геологии; но при всем том, что я знаю об этом предмете, который, конечно, не так уж и велик в этом, я бы, вероятно, умер с голоду на земле, изобилующей дичью потому что я не умею ни стрелять, ни готовить ".
Леди Барбара рассмеялась. "Не развивайте в себе комплекс неполноценности на этом этапе", - воскликнула она. "Нам нужна каждая капля уверенности в себе, которую мы можем собрать. Я думаю, что вы на высоте. Возможно, ты не очень хороший стрелок — это я должен признать, и, возможно, ты не умеешь готовить; но у тебя есть одна черта, которая покрывает множество недостатков в мужчине — ты храбрый."
Настала очередь Лафайета Смита рассмеяться. "Это очень мило с твоей стороны", сказал он. "Я бы предпочел, чтобы ты думал так обо мне, чем о чем-либо другом в мире; и я бы предпочел, чтобы ты думал так, чем кто-либо другой, потому что это так много значило бы для тебя сейчас; но это неправда. Я был до смерти напуган в той деревне прошлой ночью и когда те парни напали на нас сегодня, и это правда ".
"Что только более определенно подтверждает мое заявление", - ответила она.
"Я не понимаю".
"Культурные и умные люди более готовы осознать и оценить опасности критической ситуации, чем невежественные, лишенные воображения типы. Итак, когда такой человек твердо стоит на своем перед лицом опасности или добровольно попадает в опасную ситуацию из чувства долга, как вы сделали прошлой ночью, это свидетельствует о гораздо более высоком качестве мужества, чем то, которым обладает этот невежественный, физический неотесанный человек, у которого недостаточно мозгов, чтобы представить себе непредвиденные обстоятельства, которые могут возникнуть в результате его действий ".
"Будь осторожна", - предупредил он ее, "или ты заставишь меня поверить во все это — тогда Я буду невыносимо эгоистичным. Но, пожалуйста, не пытайся убедить меня что мое неумение готовить - это признак добродетели".
"Я—слушай! Что это было?" она остановила и отвела взгляд в сторону сзади.
"Они нашли нас", - сказал Лафайет Смит. "Продолжайте — продолжайте так быстро, как можете ! Я попытаюсь их задержать".
"Нет, - ответила она, - в этом нет смысла. Я останусь с тобой, что бы ни случилось".
"Пожалуйста!" - умолял он. "Почему я должен противостоять им, если вы не будете принимать преимущество его".
"Это не принесло бы никакой пользы", - сказала она. "Они бы добрались до меня только позже, и твоя жертва была бы бесполезна. С таким же успехом мы могли бы сдаться в надежде, что сможем убедить их освободить нас позже или, возможно, найдем возможность сбежать после наступления темноты ".
"Тебе лучше бежать, - сказал он, - потому что я собираюсь сражаться. Я не собираюсь позволить им схватить тебя, не подняв руку в твою защиту. Если ты уйдешь сейчас, возможно, я смогу уйти позже. Мы можем встретиться у подножия скал — но не жди меня, если сможешь найти выход. А теперь делай как я тебе говорю!" Его тон был безапелляционно—повелительным.
Она послушно продолжила путь к Чиннерету, но вскоре она остановилась и обернулась. Трое мужчин приближались к Смиту. Внезапно один из троих взмахнул дубинкой и метнул ее в американца, в то же самое мгновение бросившись вперед вместе со своими товарищами.
Дубинка не долетела до цели, упав к ногам Смита. Она увидела, как он наклонился и схватил ее, а затем она увидела еще один отряд мидийцев идущий через лес вслед за первыми тремя.
Противники Смита набросились на него, когда он выпрямился с дубинкой в руке и он сильно ударил ею по черепу человека, который швырнул в него и который бросился вперед, опередив своих товарищей с вытянутыми руками, чтобы схватить незнакомца.
Как подкошенный бык, мужчина рухнул; и тогда леди Барбара увидела, как Смит вел неравный бой с врагом, размахивая дубинкой над головой, он бросился вперед, чтобы встретить их.
Его атака была настолько неожиданной, что мужчины остановились и повернулись, чтобы увернуться от него, но один из них был слишком медлителен, и девушка услышала, как у парня проломился череп под тяжелым ударом дубинки.
Затем подкрепление, продвигаясь бегом, окружило и сокрушило их одинокого противника, и Смит пал под ними.
Леди Барбара не могла заставить себя покинуть человека, который таким образом храбро, хотя и безнадежно, пытался защитить ее; и когда Север Мидианцы разоружили и взяли под охрану Смит, они видели, как она стояла там, где она стояла во время короткой схватки.
"Я не могла убежать и оставить тебя", - объяснила она Смиту, когда их двоих сопровождали в деревню северных мидийцев. "Я думала они собирались убить тебя, и я не могла тебе помочь — О, это было ужасно. Я не могла оставить тебя тогда, не так ли?"
Он мгновение смотрел на нее. "Нет", - ответил он. "Ты не могла".
XVIII

ПАРЕНЬ И ЮБКА

Дэнни "Стрелок" Патрик устал и испытывал отвращение. Он шел в течение нескольких часов, воображая, что идет по следу, но он ничего не видел от своего бывшего компаньона. Ему хотелось пить, и поэтому он бросал частые взгляды в сторону озера.
"Ладно!" - пробормотал он. "Я больше не собираюсь следить за этим парнем, пока не принесу мне выпить. Во рту такое ощущение, будто я неделю ел вату".
Он отвернулся от утесов и начал спускаться в направлении озера, манящие воды которого заманчиво сверкали в лучах послеполуденного солнца; но красота пейзажа была потрачена впустую на "Стрелка", который видел только средство утолить свою жажду.
Путь пролегал через поле разбросанных валунов, упавших с возвышающегося над ним края. Ему приходилось осторожно выбирать дорогу среди более мелких камней, и его глаза почти постоянно были устремлены на землю. Время от времени он был вынужден обходить некоторые из более крупных скоплений, многие из которых возвышались над его головой, загораживая обзор впереди.
Он проклинал Африку в целом и эту ее часть в частности когда он обогнул угол обычно большого обломка скалы, как вдруг внезапно он остановился, и его глаза расширились.
"Боже!" - воскликнул он вслух. "Баба!"
Перед ним и направлявшаяся в его сторону золотоволосая девушка одетая в единственный, скудный кусок грубой материи. Она увидела его одновременно и остановилась.
"О", - воскликнула Иезавель со счастливой улыбкой. "Кто ты?" но поскольку она говорила на языке земли Мадиамской, "Стрелок" не смог понять ее.
"Блин", - сказал он. "Я знал, что должен зачем-то приехать в Африку, и я думаю, это ты. Послушай, малыш, с тобой почти все в порядке. Я расскажу миру с тобой все в порядке".
"Спасибо", - сказала Иезавель по-английски. "Я так рада, что я тебе нравлюсь".
"Блин", - сказал Дэнни. "Ты говоришь по-американски, не так ли? Откуда ты родом?"
"Мадианитянин", - ответила Иезавель.
"Никогда не слышал об этом. Что ты здесь делаешь? Где твои люди?"
"Я жду леди Барбару", - ответила девушка, "и Смита", - добавила она .
"Смит! Какой Смит?" требовательно спросил он.
"О, он прекрасен", - призналась Иезавель.
"Тогда он не тот Смит, которого я ищу", - сказал "Стрелок". "Что он здесь делает, и кто эта леди Барбара дама?"
"Абрахам, сын Абрахама, убил бы леди Барбару и Иезавель, если бы Смит не пришел и не спас нас. Он очень храбрый".
"Теперь я знаю, что это не мой Смит, - сказал Дэнни, - хотя я и не говорю этого у него кишка тонка. Я имею в виду, что он не знал бы достаточно, чтобы никого не спасать первое — он геолог."
"Кто ты?" - потребовала ответа Иезавель.
"Зови меня Дэнни, Малыш".
"Меня зовут не Кид", - мило объяснила она. "Это Иезавель".
"Иезавель! Боже, что за прозвище! Ты выглядишь так, как и должно быть Gwendolyn."
"Это Иезавель", - заверила она его. "Знаешь, кем я надеялась тебя увидеть?"
"Нет. Теперь просто скажи мне, парень, кем, по-твоему, я был. Вероятно, президентом Гувером или Большим Биллом Томпсоном, а?"
"Я их не знаю", - сказала Иезавель. "Я надеялась, что вы были "Стрелком".
""Стрелок"? Что ты знаешь о "Стрелке", малыш?"
"Меня зовут не Кид, а Иезавель", - сладко поправила она его.
"О'кей, Джез", - уступил Дэнни, "но скажи мне, кто навел тебя на мысль о бозоне "Канонире". "Стрелок".
"Меня зовут не Джез, это—"
"О, конечно, малыш, это Иезавель — мне нравится; но как насчет "Наводчика"?"
"А что насчет него?"
"Я только что п-спрашивал тебя".
"Но я не понимаю вашего языка", - объяснила Иезавель. "Это звучит как английский, но это не тот английский, которому меня научила леди Барбара".
"Это не английский, - серьезно заверил ее Дэнни. - это Соединенные Штаты".
"Хотя это очень похоже на английский, не так ли?"
"Конечно", - сказал "Стрелок". "Единственная разница в том, что мы можем понимать Английский, но англичане, похоже, никогда не понимают всего нашего. Я предполагаю, что они тупые".
"О, нет, они не тупые", - заверила его Иезавель. "Леди Барбара Англичанка, и она может говорить не хуже тебя".
Дэнни почесал в затылке. "Я не говорил, что они манекены. Я сказал, что они были тупыми. Манекены не могут говорить только своими конечностями. Если парень тупой, он ничего не знает ".
"О", - сказала Иезавель.
"Но о чем я тебя спросил, так это о том, кто навел тебя на мысль об этом придурке- "Наводчике"?"
"Не могли бы вы сказать это по-английски, пожалуйста", - попросила Иезавель.
"Боже, что может быть проще? Я спрашиваю, кто рассказал тебе о "Стрелке" и что они тебе сказали?" Дэнни терял терпение.
"Смит рассказал нам. Он сказал, что "Стрелок" был его другом; и когда я увидел вас, я подумал, что вы, должно быть, друг Смита, охотящийся за ним".
"Итак, что ты об этом знаешь!" - воскликнул Дэнни.
"Я только что рассказала вам то, что знаю об этом, - объяснила девушка, - но возможно, вы меня не поняли. Возможно, вы тот, кого вы называете тупым".
"Ты пытаешься разыграть меня, малыш?" потребовал ответа "Стрелок".
"Меня зовут не—"
"О, хорошо, хорошо. Я знаю, как тебя зовут".
"Тогда почему ты не называешь меня по имени? Тебе это не нравится?"
"Конечно, малышка — я имею в виду Иезавель — конечно, мне это нравится. Это отличная ручка, когда к ней привыкаешь. Но скажи мне, где Олд Смити?"
"Я не знаю такого человека".
"Но ты только что сказал мне, что сделал".
"О, я понимаю", - воскликнула Иезавель. "Смити - это Соединенные Штаты для Смита. Но Смит не стар. Он довольно молод".
"Ну, и где он?" - покорно спросил Дэнни.
"Мы были захвачены в плен прекрасными мужчинами из Северного Мидиана", - объяснила Иезавель; "но мы вырвались и убежали. Мы разбежались в разные стороны, но мы собираемся встретиться сегодня вечером дальше на юг, вдоль скал ".
"Красивые мужчины?" потребовал ответа "Стрелок". "Неужели старина Смити позволил кучке фей поднять его?"
"Я не понимаю", - сказала Иезавель.
- Ты не стала бы, - заверил он ее, - но скажи, малышка...
"Мое имя—"
"О, забудь об этом — ты знаешь, кого я имею в виду. Как я уже говорил, давай я и ты будем держаться вместе, пока не найдем Олд Смити. Что скажешь?"
"Это будет мило, "Стрелок", - заверила она его.
"Слушай, зови меня Дэнни, к—Иезавель".
"Да, Дэнни".
"Боже, я никогда не знал, что у Дэнни такое шикарное прозвище, пока не услышал тебя скажи это. Что скажешь, если мы выпьем там по-крупному? Я испытываю такую жажду, что у меня высовывается язык. Тогда мы можем вернуться сюда куча камней и поискать Олд Смити ".
"Это было бы здорово", - согласилась Иезавель. "Я тоже хочу пить". Она вздохнула. "Ты не представляешь, как я счастлива, Дэнни".
"Почему?" спросил он.
"Потому что ты со мной".
"Боже, к—Иезавель, но ты, несомненно, быстро работаешь".
"Я не понимаю, что ты имеешь в виду", - невинно ответила она.
"Ну, просто скажи мне, почему ты счастлива оттого, что я с тобой".
"Это потому, что я чувствую себя в безопасности с тобой после того, что сказал нам Смит. Он сказал он всегда чувствовал себя в безопасности, когда ты была рядом".
"Так это все? Все, что тебе нужно, это парень для защиты, да? Я тебе не нравлюсь совсем не для себя, да?"
"О, конечно, ты мне нравишься, Дэнни", - воскликнула девушка. "Я думаю, ты красивый".
"Да? Ну, послушай, сестренка. Может быть, ты классная шутница — я не знаю — или ты может быть, просто тупое яйцо — но не обзывай меня никакими именами. Я знаю, как выглядит моя сковорода и это некрасиво, и я никогда не носила беретку ".
Иезавель, которая улавливала лишь отдельные моменты из разговора Дэнни, ничего не ответила; и они некоторое время шли в направлении озера в тишине. Лес был на некотором расстоянии далеко, слева от них, и они понятия не имели о том, что происходило там, и ни один звук не достигал их ушей, чтобы ознакомить их с несчастье, постигшее леди Барбару и Лафайета Смита.
У озера они утолили жажду, после чего "Стрелок" объявил, что собирается немного отдохнуть, прежде чем отправиться обратно к скалам. "Интересно, - сказал он, - как далеко может зайти парень, потому что за последние два дня я прошел это расстояние и вернулся обратно".
"Как далеко это?" - спросила Иезавель.
Он мгновение смотрел на нее, а затем покачал головой. "Это в два раза больше, чем далеко", - сказал он, вытягиваясь во всю длину и закрывая глаза. "Боже, но я почти полностью согласен", - пробормотал он.
"В чем?"
Он не снизошел до ответа, и вскоре девушка по его изменившемуся дыханию поняла, что он спит. Она сидела, не сводя с него глаз, и время от времени глубокий вздох срывался с ее губ. Она сравнивала Дэнни с Абрахамом, сыном Абрахама, с Лафайетом Смитом и с прекрасными мужчинами Северного Мидиана; и сравнение не было нелестным для Дэнни.
Жаркое солнце палило прямо на них, потому что здесь не было тени; и вскоре его воздействие в сочетании с усталостью навело на нее дремоту. Она легла рядом с "Стрелком" и с наслаждением потянулась. Затем она, тоже уснула.
"Стрелок" спал недолго; солнце было слишком жарким. Когда он проснулся, он приподнялся на локте и огляделся. Его взгляд упал на девушку, и там он задержался на некоторое время, отмечая изящные контуры гибкого молодого тела, богатство золотистых волос и изысканное лицо.
"Парнишка определенно красавчик", - произнес Дэнни вслух. "Я много чего повидал баб в свое время, но я никогда не видел, чтобы что-то могло ее тронуть. Она, несомненно, была бы шикарным номером, разодетым в эти лохмотья из Бул-Мичи. Боже, разве она не выбила бы их лампы! Интересно, где находится этот мидианский город она говорит, что родом. Если все они выглядят так же шикарно, как она, то это город для меня ".
Иезавель пошевелилась, и он протянул руку и потряс ее за плечо. "Нам лучше заняться этим", - сказал он. "Мы не хотим пропустить старину Смити и ту даму".
Иезавель села и огляделась. "О, - воскликнула она, - ты напугал меня. Я думала, что-то надвигается".
"Почему? Тебе снился сон?"
"Нет. Ты сказал, что мы должны будем что-то победить".
"О, черт возьми! Я имел в виду, что нам придется идти по тропе в поисках больших камней".
Иезавель выглядела озадаченной.
"Прогуляйся обратно к тем скалам, где, по твоим словам, старина Смити и та леди Барбара дейм собиралась встретиться с тобой".
"Теперь я понимаю", - сказала Иезавель. "Хорошо, давай".
Но когда они добрались до утесов , ни Смита , ни Леди нигде не было видно Барбара, и по предложению Иезавели они медленно пошли на юг в направлении места, где она и английская девушка надеялись совершить переход во внешний мир.
"Как ты попал в долину, Дэнни?" - спросила девушка.
"Я пришел через большую трещину в горе", - ответил он.
"Должно быть, это то же самое место, куда приходил Смит", - сказала она. "Не могли бы вы найти это снова?"
"Конечно. Именно к этому я сейчас и направляюсь".
Была только середина дня, когда Дэнни обнаружил вход в трещину. Они ничего не видели от леди Барбары и Смита и находились в затруднительном положении относительно того, что лучше всего предпринять.
"Может быть, они пришли и сбежали, пока мы ловили сено", - предположил Дэнни.
"Я не знаю, о чем ты говоришь, - сказала Иезавель, - но я думаю, что они, возможно, обнаружили отверстие, пока мы спали и ушли из долины".
"Ну разве я не это говорил?" потребовал ответа Дэнни.
"Мне показалось, что это не так".
"Слушай, ты пытаешься надуть меня?"
"Высокая шляпа?"
"О, какой в этом смысл?" - с отвращением проворчал "Стрелок". "Давай я и ты выберемся из этой свалки и поищем Смити и юбку на другой стороне. Что скажешь?"
"Но предположим, что они никуда не выходили?"
"Что ж, тогда нам придется вернуться снова; но я уверен, что они должны были. Видишь этот отпечаток ноги?" Он указал на один из своих собственных отпечатков, сделанных ранее в тот же день, который указывал в сторону долины. "Думаю, я становлюсь хорошим", - сказал он . "Довольно скоро этот парень, Тарзан, вообще не будет иметь надо мной никакого преимущества".
"Я бы хотела посмотреть, что находится по другую сторону утесов", - сказала Иезавель. "Я всегда хотела это сделать".
"Ну, ты ничего особенного не увидишь", - заверил он ее. "Просто еще немного пейзажа. Здесь даже нет киоска с хот-догами или одного-единственного кафе".
"Что это такое?" - спросил я.
"Ну, вы могли бы назвать их заправочными станциями".
"Что такое заправочные станции?"
"Боже, малыш, ты за кого меня принимаешь, за преподавателя колледжа? Я никогда в жизни не видел никого, кто мог бы задать столько вопросов".
"Мое имя—"
"Да, я знаю, как тебя зовут. Теперь давай, и мы проползем через эту дыру-в-стене. Я пойду первым. Ты следуй прямо за мной".
Неровный путь по каменистому дну расщелины требовал напряжения выносливости "Стрелка" и его терпения, но Иезавель была сама возбуждение и предвкушение. Всю свою жизнь она мечтала о том, что может находиться в чудесном мире за утесами.
Ее люди говорили ей, что это плоское пространство, наполненное грехом, ересью и беззаконием, где, если кто-то зайдет слишком далеко, он обязательно упадет через край и сгореть в ревущем пламени вечного ада; но Иезавель была сомневающейся. Она предпочитала представлять это как землю цветов, деревьев и текущей воды, где красивые люди смеялись и пели долгими солнечными днями. Вскоре ей предстояло убедиться в этом самой, и она была очень взволнована этой перспективой.
И вот, наконец, они подошли к концу большой расщелины и посмотрели через холмистые предгорья в сторону большого леса вдалеке.
Иезавель в экстазе всплеснула руками. "О, Дэнни", - воскликнула она, "как это прекрасно!"
"Что?" - спросил "Стрелок".
"О, все. Тебе не кажется, что это прекрасно, Дэнни?"
"Единственная красивая вещь здесь, к—Иезавель, это ты", - сказал Дэнни.
Девушка повернулась и посмотрела на него своими огромными голубыми глазами. "Ты считаешь меня красивой, Дэнни?"
"Конечно, хочу".
"Ты думаешь, я слишком красива?"
"Такого понятия не существует, - ответил он, - но если бы они были, то это ты. Что заставило тебя спросить?"
"Леди Барбара сказала, что я был."
"Стрелок" несколько мгновений обдумывал это. "Я думаю, она права в этом, малыш".
"Тебе нравится называть меня Малышом, не так ли?" - спросила Иезавель.
"Ну, это кажется более дружелюбным, - объяснил он, - и это легче запомнить".
"Хорошо, ты можешь называть меня Малышом, если хочешь, но меня зовут Иезавель".
"Это пари", - сказал Дэнни. "Когда я не подумаю называть тебя Иезавелью, Я буду называть тебя малышкой, сестренка".
Девушка засмеялась. "Ты забавный человек, Дэнни. Тебе нравится говорить что все не так. Я, конечно, не твоя сестра".
"И я чертовски рад, что это не так, малыш".
"Почему? Я тебе не нравлюсь?"
Дэнни засмеялся. "Я никогда раньше не видел такого ребенка, как ты", - сказал он. "Ты уверен я угадал. Но при этом, - добавил он немного серьезно для себя, "есть одна вещь, о которой я не догадываюсь, и это то, что ты хороший маленький ребенок".
"Я не понимаю, о чем ты говоришь", - сказала Иезавель.
"И на это я готов поспорить, что ты этого не сделаешь", - ответил он. "А теперь, малыш, давай присядем и отдохнем. Я устал".
"Я голодна", - сказала Иезавель.
"Я никогда не видела юбку, которой не было, но зачем тебе понадобилось приносить это наверх? Я так голодна, что могла бы есть сено".
"Смит убил козленка, и мы съели часть этого", - сказала Иезавель. "Он завернул остальное в шкуру, и я полагаю, он потерял ее, когда северные мидиане напали на нас. Я бы хотел—"
"Скажите, - воскликнул Дэнни, - какая я гантель!" Он сунул руку в один из своих карманов и достал несколько полосок сырого мяса. "Вот Я таскал это с собой весь день и совсем забыл об этом — и я сам умираю с голоду ".
"Что это?" - спросила Иезавель, наклоняясь ближе, чтобы осмотреть невкусные кусочки.
"Это свинья", - сказал Дэнни, начиная искать ветки и сухую траву чтобы развести костер, - "и я знаю, где они, намного больше, чем я думал, что я никогда не мог есть, но теперь я знаю, что смог бы, даже если бы мне пришлось сражаться за это с личинками ".
Иезавель помогла ему собрать дрова, которых было крайне мало, поскольку ограничивались сухими ветками небольшой разновидности артемизии, которая росла на склоне горы; но, наконец, они собрали приличный запас, и вскоре они жарили на огне куски мяса кабана. Итак поглощенные своими мыслями, они не заметили, как трое всадников натянули поводья на вершине хребта в миле от них и осмотрели их.
"Это похоже на ведение домашнего хозяйства, не так ли?" заметил "Стрелок".
"Что это?" - спросила Иезавель.
"Это место, где парень и его подружка женятся и отправляются готовить" они сами готовят. Только в каком-то смысле это лучше — их больше не будет некому мыть посуду ".
"Что случилось, Дэнни?" - спросила Иезавель.
"Почему—э-э, " Дэнни покраснел. За свою жизнь он наговорил много такого многим девушкам многие из них могли бы вызвать румянец на щеках деревянного индейца; но, пожалуй, это был первый раз, когда Дэнни испытывал какое-либо смущение.
— Ну...э-э, - повторил он, - "женат" означает "женат".
"О", - сказала Иезавель. Некоторое время она молчала, наблюдая за свининой шипящей на маленьком огне. Затем она посмотрела на Дэнни. "Я думаю вести домашнее хозяйство - это весело", - сказала она.
"Я тоже", - согласился Дэнни; "с вами", - добавил он, и голос у него был просто мелочь хаски. Его глаза были устремлены на нее; и в них был странный свет, которого ни одна другая девушка никогда там не видела. "Ты забавный маленький ребенок", - сказал он вскоре. "Я никогда раньше не видел такого, как ты", а затем забытая свинина отвалилась от конца заостренной ветки, которой он держал ее, и упала в огонь.
"Боже!" воскликнул Дэнни. "Посмотри на это!" Он выудил из пепла и пламени отвратительный на вид кусочек и осмотрел его. "Это не очень выглядит так аппетитно, но я собираюсь обмануть это. Я все равно собираюсь это съесть. Я мне было бы все равно, даже если бы на нем неделю сидел слон — я бы съел его и слона тоже ".
"О, смотри!" - воскликнула Иезавель. "Сюда идут какие-то мужчины, и они все черные. На каких странных зверях они сидят? О, Дэнни, я боюсь".
При ее первом восклицании "Стрелок" повернулся и вскочил на ноги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто эти незнакомцы — не незнакомцы для него.
"Проваливай, малыш!" - крикнул он. "Ныряй обратно в расщелину и выбирайся на тропу в долину. Они не смогут преследовать тебя на джи-джи".
Три смены были уже близко; и когда они увидели, что их обнаружили, они пришпорили коня и поскакали вперед галопом, и все же Иезавель стояла у маленького костра с широко раскрытыми глазами и испугом. Она не поняла странный жаргон, который "Стрелок" использовал вместо Английского. "Beat it", "пригнись" и "по следу" не были включены в английскую идиому, которую она позаимствовала у леди Барбары Коллис. Но даже если бы она поняла его, это не имело бы никакого значения, ибо Иезавель не была сделана из глины, которая размягчается перед лицом опасности, ее маленькие ножки не из тех, что убегают, оставляя товарища в беде.
"Наводчик" оглянулся он и увидел ее. "Ради Бога, парень," он плакал. "Это крутые парни. Я их знаю", - затем на него обрушились перемены .
Чтобы сберечь боеприпасы, которых всегда было мало и которые было трудно достать они попытались сбить его с ног, нанося удары своими винтовками. Он увернулся от ведущего всадника; и когда парень натянул поводья, чтобы развернуть своего скакуна обратно к атаке, "Стрелок" подскочил к нему сбоку и стащил его с седла. Лошадь второго шифтаспоткнулась споткнувшись о двух мужчин, и упала, выбив из седла своего всадника.
"Наводчик" захватил винтовку, упавшую из рук человек он был замедлен и поднялся на ноги. Иезавель смотрел его широко раскрытыми глазами удивления и восхищения. Она увидела, как он взмахнул винтовкой как дубинкой и ударил третьего всадника, а затем она увидела того, кто он первым сделал выпад вперед и, схватив его за ноги, стащите его вниз, в то время как второй выбитый из седла подбежал и прыгнул на него как раз в тот момент, когда оставшийся шифта нанес ему тяжелый удар по голове.
Когда она увидела, как он упал, кровь хлестала из уродливой раны на его голове, Иезавель подбежала к нему; но шифты схватили ее. Она была брошена на спину лошади перед одним из них, остальные вскочили на лошадей, и все трое ускакали со своим пленником, оставив Дэнни "Стрелок" Патрик неподвижно лежит в луже собственной крови.
XIX

В ДЕРЕВНЕ ЭЛИЯ

Когда Тарзан приблизился к деревне Абрахама, сына Абрахама, он был замечен наблюдателем, который немедленно предупредил своих товарищей, в результате чего когда прибыл человек-обезьяна, хижины были пусты, жители деревни укрывшись в пещерах перед возвышающимся утесом.
Авраам, сын Авраама, из безопасности самой высокой пещеры, призвал свой народ отразить наступление этого странного существа, чья частичная нагота и странное вооружение наполнили его тревогой, в результате, когда Тарзан приблизился к подножию утеса, жители деревни с громкими криками скатили камни с крутого склона в попытке уничтожить его.
Повелитель джунглей поднял глаза на воющих существ над ним. Какими бы ни были его эмоции, его лицо не выдавало их. Несомненное презрение преобладало, ибо он прочел в приеме, оказанном ему, только страх и трусость.
Поскольку ничто, кроме любопытства, не побудило его посетить эту странную деревню, поскольку он знал, что Смит уже покинул ее, он оставался там недолго достаточно для краткого ознакомления с людьми и их культурой, ни что было достаточно привлекательным, чтобы задержать его; а затем он повернулся и направился обратно к тому месту на берегу Чиннерета, где он напал на идущий на север след Смита и леди Барбары и Иезавель.
Он неторопливо, останавливаясь рядом озеро утолить жажду и поесть из своей небольшой магазин Мясо кабана; и затем он прилег отдохнуть, после зверей, которые кормят и не поспешил.
В деревне, которую он покинул, Авраам, сын Авраама, возблагодарил Иегову за их избавление от варвара, хотя и оставил за собой должное уважение к себе за его мастерскую защиту своего стада.
А как обстояли дела с леди Барбарой и Лафайетом Смитом? После их повторного захвата им не было предоставлено второй возможности сбежать, поскольку под усиленной охраной их повели на север, к деревне Илия, сын Ноя.
Девушка была сильно подавлена; и Смит попытался успокоить ее, хотя на каком основании, он сам едва ли мог объяснить.
"Я не могу поверить, что они намереваются причинить нам вред", - сказал он. "Мы не сделали ничего хуже, чем убили одну из их коз, и это только потому, что мы умирали с голоду. Я могу заплатить им любую цену, которую они назовут за это животное, и таким образом они будут вознаграждены и у них больше не будет причин для жалоб на нас ".
"Чем вы им заплатите?" - спросила леди Барбара.
"У меня есть деньги", - ответил Смит.
"Какая им от этого была бы польза?"
"Какая им от этого была бы польза! Почему они могли бы купить еще одну козу, если бы захотели", - ответил он.
"Эти люди ничего не смыслят в деньгах", - сказала она. "Это было бы бесполезно для них".
"Полагаю, вы правы", - признал он. "Я об этом не подумал. Что ж, тогда я мог бы отдать им свой пистолет".
"У них это уже есть".
"Но это мое", - воскликнул он. "Им придется вернуть это мне".
Она покачала головой. "Вы не имеете дела с цивилизованными людьми, руководствующимися кодексами и обычаями цивилизации или ответственными перед правоохранительными органами, с которыми мы знакомы и которые, возможно, являются единственным, что делает нас цивилизованными".
"Однажды мы сбежали, - рискнул он. - возможно, нам удастся сбежать снова".
"Я думаю, это наша единственная надежда".
Деревня северных мидян, куда они вскоре прибыли, была более претенциозной, чем у людей на южной оконечности долины. Хотя здесь было много грубых хижин, было также несколько из камня, в то время как весь внешний вид деревни был более чистым и процветающим.
Пришло несколько сотен жителей деревни, чтобы встретиться с вечеринки, как только это было зрячие, и заключенные отмечали, что не было никаких доказательств вырождения и болезни которых были отмечены такие характеристики Южно-Мидийцы. Напротив, эти люди казались наделенными отменным здоровьем, они выглядели умными и физически они были великолепной расой, многие из них были красивы. Все были золотоволосыми и голубоглазыми. То, что они произошли от того же племени, которое произвело Авраама, сына Авраама, и его деградировавшее стадо, могло бы показаться невозможным, но таков был факт.
Женщины и дети толкали друг друга и мужчин в своих попытках подобраться поближе к заключенным. Они болтали и смеялись не переставая, одежда заключенных, казалось, вызывала у всех величайшее удивление и веселье.
Их язык практически такой же , как у южных мидийцев Леди Барбаре было нетрудно понять, о чем они говорили, и из обрывков их разговора, которые она подслушала, она поняла что ее худшие опасения могут оправдаться. Однако толпа предложил им нет травм, и было видно, что сами по себе они были по сути не жестокие люди, хотя свою религию и свои обычаи очевидно, установленном жестокое обращение с врагами, которые попадали в их руки.
По прибытии в деревню леди Барбару и Смита разделили. Ее отвели в хижину и поручили заботам молодой женщины, в то время как Смит был заключен под охраной нескольких мужчин в другую.
Тюремщица леди Барбары отнюдь не была дурнушкой, она была довольно красива, имея сильное сходство с Иезавелью; и она оказалась такой же болтливой, как и мужчины, которые их захватили.
"Ты выглядишь самым странным южным мидианцем, которого я когда-либо видела", - заметила она, "и этот мужчина совсем на него не похож. Твои волосы не похожи ни на цвет тех, что они сохраняют, ни на цвет тех, что они уничтожают — они как раз между ними, а твоя одежда такая, какой никто никогда не видел прежде ".
"Мы не мидиане", - сказала леди Барбара.
"Но это невозможно", - воскликнула женщина. "Здесь нет никого, кроме мадианитян в земле Мадианитян и нет способа войти или выйти. Некоторые говорят, что за великими утесами есть люди, а некоторые говорят, что там только дьяволы. Если ты не мадианитянин, возможно, ты дьявол; но тогда, конечно, ты мадианитянин".
"Мы пришли из страны за утесов, - сказала ей леди Барбара, - и все, чего мы хотим, это вернуться в нашу собственную страну".
"Я не думаю, что Элайджа позволит тебе. Он будет относиться к тебе так, как мы всегда относимся к южным мидийцам".
"И каким образом это происходит?"
"Мужчин предают смерти из-за их ереси; а женщин, если они хороши собой, содержат как рабынь. Но быть рабыней - это не плохо. Я рабыня. Моя мать была рабыней. Она была уроженкой Южного Мидиана, которая попала в плен к моему отцу, который владел ею. Она была очень красива. Через некоторое время южные мидийцы убили бы ее, как вы делаете со всеми вашими красивыми женщинами непосредственно перед рождением их первого ребенка.
"Но мы другие. Мы убиваем тех, кто плохо выглядит, как мальчиков, так и девочек, а также всех, кто становится подвержен странным демонам, которые поражают южных мидян. У вас есть эти демоны?"
"Я не мидианка, я же говорила вам", - сказала леди Барбара.
Женщина покачала головой. "Это правда, что ты не похожа на них, но если Элайджа когда-нибудь поверит, что ты не такая, ты пропала".
"Почему?" - спросила леди Барбара.
"Элайджа - один из тех, кто верит, что мир за утесами населен демонами; так что, если ты не южномидианец, ты, должно быть, демон; и он, несомненно, уничтожил бы вас, как уничтожит человека; но, со своей стороны, я один из тех, кто говорит, что не знает. Некоторые говорят что, возможно, этот мир вокруг Мадиана населен ангелами. Ты ангел?"
"Я не демон", - ответила леди Барбара.
"Тогда ты, должно быть, южный мидианин или ангел".
"Я не южномаидианка", - настаивала англичанка.
"Тогда ты-ангел", объяснила женщина, - "и если вы не вы нет никакой сложности доказать это".
"Каким образом?"
"Просто соверши чудо".
"О", - сказала леди Барбара.
"Этот мужчина ангел?" спросила женщина.
"Он американец".
"Я никогда не слышал об этом — это что-то вроде ангела?"
"Европейцы их так не называют".
"Но на самом деле я думаю, что Элия скажет, что он южный мидианин, и он будет уничтожен".
"Почему ваш народ так ненавидит южных мидийцев?" - спросила леди Барбара.
"Они еретики".
"Они очень религиозные, - сказала леди Барбара. - они все время молятся Иегове и никогда не улыбаются. Почему вы считаете их еретиками?"
"Они настаивают на том, что волосы Пола были черными, в то время как мы знаем, что они были желтыми. Они очень злые, богохульные люди. Когда-то, задолго до этого на памяти человечества, все мы были одним народом; но было много нечестивых среди нас были еретики, у которых были черные волосы и которые хотели убить всех, у кого желтые волосы; поэтому те, у кого были желтые волосы, убежали и пришли на север конец долины. С тех пор северные мидиане убили всех тех, у кого были черные волосы, а южные мидиане - всех тех, у кого были желтые волосы. Ты думаешь, у Пола были желтые волосы?"
"Конечно, хочу", - сказала леди Барбара.
"Это будет очко в вашу пользу", - сказала женщина.
Как раз в этот момент к двери хижины подошел мужчина и позвал леди Барбару. "Пойдем со мной", - приказал он.
Английская девушка последовали за Посланником, и женщина, которая была охраняли ее сопровождали их. Перед большой каменной хижине они нашли Элайджа был окружен несколькими пожилыми мужчинами деревни, в то время как остальное население сгруппировалось полукругом лицом к ним. Лафайет Смит встал перед Элией, а леди Барбару подвели к стороне американца.
Илия, Пророк, был мужчиной средних лет, не лишенным привлекательности внешности. Он был невысоким и коренастым, чрезвычайно мускулистого телосложения, и его лицо украшали пышные светлые бакенбарды. Как и другие Северные мидийцы, он был одет в единственную одежду из козьей шкуры, его единственным украшением был пистолет, который он забрал у Смита, который он носил на кожаном ремешке, обвивавшем его шею.
"Этот человек, - сказал Элайджа, обращаясь к леди Барбаре, - не хочет говорить. Он издает звуки, но они ничего не значат. Почему он не хочет говорить?"
"Он не понимает языка земли Мадиамской", - ответила девушка-англичанка.
"Он должен это понимать, - настаивал Элайджа. - все это понимают".
"Он не из Мидиана", - сказала леди Барбара.
"Тогда он, должно быть, демон", - сказал Элайджа.
"Возможно, он ангел", предположила леди Барбара. "Он верит, что Волосы Пола были желтыми".
Это заявление вызвало многословный спор и произвело такое впечатление на Элию и его апостолов, что они удалились вглубь хижины для тайного совещания.
"О чем это все, леди Барбара?" - спросил Смит, который, конечно, имел ничего не понял из того, что было сказано.
"Вы верите, что волосы Пола были желтыми, не так ли?" - спросила она.
"Я не понимаю, о чем ты говоришь".
"Ну, я сказал им, что ты твердо веришь в желтизну волос Пола ".
"Зачем ты им это сказал?" - спросил Смит.
"Потому что северные мидийцы предпочитают блондинок", - ответила она.
"Но кто такой Пол?" - спросил я.
"Был, ты имеешь в виду. Он мертв".
"Конечно, мне жаль это слышать, но кто им был?" - настаивал американец .
"Боюсь, вы пренебрегли Священными Писаниями". Она сказала
"О, апостол; но какая разница, какого цвета были его волосы ?"
"Это не имеет никакого значения", - объяснила она. "Что действительно имеет значение разница в том, что вы заявили через меня, что, по вашему мнению, у него были желтые волосы; и это может быть средством спасения вашей жизни".
"Что за чушь!"
"Конечно, религия другого человека всегда чепуха; но не для него. Вас также подозревают в том, что вы ангел. Можете себе представить!"
"Нет! Кто меня подозревает?"
"Это был я; или, по крайней мере, я предположил это, и я надеюсь, что Элайджа так и сделает теперь подозреваю это. Если он это сделает, мы оба будем в безопасности, при условии, что в твоем небесном качестве ты заступишься за меня".
"Тогда ты все равно что спасен, - сказал он, - поскольку я не могу говорить на их языке, ты можешь вложить в мои уста любые слова, какие пожелаешь не опасаясь, что тебя призовут к ответу".
"Это факт, не так ли?" - сказала она, смеясь. "Если бы наша чрезвычайная ситуация была не такой критической, я могла бы здорово повеселиться, не так ли?"
"Кажется, ты во всем находишь удовольствие", - восхищенно ответил он. "даже перед лицом катастрофы".
"Возможно, я насвистываю в темноте", - сказала она.
Они много разговаривали, пока ждали возвращения Илии и апостолов потому что это помогло им пережить тревожные минуты нервного напряжения, которое медленно растянулось на часы. Они могли слышать треп и гул беседы в хижине, как Илия и его ребята спорили, пока, на улице, селяне держали постоянную Бабель беседы.
"Они любят поговорить", - прокомментировал Смит.
"И, возможно, вы заметили особенность северных мидийцев в этом отношении?" спросила она.
"Многие люди любят поговорить".
"Я имею в виду, что мужчины болтают больше, чем женщины".
"Возможно, в целях самообороны".
"А вот и они!" - воскликнула она, когда Элайджа появился в дверях хижины он теребил пистолет, который носил как украшение.
Тьма уже опускалась, когда Пророк и двенадцать апостолов потянулись к своим местам на открытом месте. Илия поднял руки в знак призыва к тишине, и когда тишина была восстановлена, он заговорил.
"С помощью Иеговы, - сказал он, - мы боролись с могущественным вопросом. Среди нас были некоторые, кто утверждает, что этот человек с Юга Мадианитянин и другие, что он ангел. Могучим был вес этого заявления о том, что он верит, что у Павла были желтые волосы, ибо если это правда, тогда действительно он не еретик; и если он не еретик, он это не южные мидиане, ибо они, как известно всему миру, еретики. И снова было выдвинуто предположение, что если он демон, он все еще может утверждать, что он верил в желтизну Павла, чтобы он мог обмануть нас.
"Откуда нам было знать? Мы должны были знать, чтобы по своему невежеству не совершить греха против одного из Его ангелов и не навлечь гнев Иеговы на наши головы.
"Но, наконец, я, Илия, сын Ноя, Истинный Пророк Павла, сын Иеговы, открыл истину. Этот человек - не ангел! Откровение снизошло на меня во вспышке славы от Самого Иеговы—человека не может быть ангелом, потому что у него нет крыльев!"
Немедленно раздался взрыв "Аминь" и "Аллилуйя" со стороны собравшихся жителей деревни, в то время как леди Барбара похолодела от ужаса.
"Следовательно, - продолжил Элия, - он должен быть либо южным мидианцем, либо демоном, и в любом случае он должен быть уничтожен".
Леди Барбара повернула бледное лицо к Лафайету Смиту — бледное даже сквозь слой загара. Ее губы задрожали, совсем чуть-чуть. Это было первое проявление более слабых женских эмоций, которое Смит увидел у этой замечательной девушки.
"Что это?" спросил он. "Они собираются причинить тебе вред?"
"Это ты, мой дорогой друг", - ответила она. "Ты должен бежать".
"Но как?" спросил он.
"О, я не знаю, я не знаю, - плакала она, - Есть только один способ. Тебе придется сделать перерыв — сейчас. Уже темно. Они не будут ожидать этого. Я сделаю что-нибудь, чтобы привлечь их внимание, и тогда ты бросишься в лес ".
Он покачал головой. "Нет", - сказал он. "Мы пойдем вместе, или я не пойду". "Иди".
"Пожалуйста, - взмолилась она, - или будет слишком поздно".
Элия разговаривал с одним из своих апостолов, и теперь он снова повысил голос чтобы все могли слышать. "Чтобы мы не ошиблись в божественных указаниях Иеговы, - сказал он, - мы отдадим этого человека в милость Иеговы, и так будет, как пожелает Иегова. Приготовьте могилу. Если он действительно ангел, он восстанет невредимым".
"О, уходите, пожалуйста, уходите!" - воскликнула леди Барбара.
"Что он сказал?" - требовательно спросил Смит.
"Они собираются похоронить тебя заживо", - закричала она.
"А ты, - спросил он, - что они собираются с тобой сделать?"
"Меня будут держать в рабстве".
С заостренными палками и инструментами из кости и камня несколько мужчин уже были заняты раскопками могилы в центре деревни улица перед хижиной Илии, который стоял, ожидая завершения работ окруженный своими апостолами. Пророк все еще играл со своим новым найденным украшением, о назначении и механизме которого он был в полном неведении.
Леди Барбара убеждала Смита предпринять попытку побега, пока еще была такая возможность и американец обдумывал наилучший план для принятия.
"Тебе придется пойти со мной", - сказал он. "Я думаю, если мы сделаем внезапный прорыв прямо через деревню к скалам, мы найдем наш лучший шанс на успех. На той стороне собралось меньше людей ".
Из темноты за деревней на лесной стороне пара глаз наблюдала за происходящим перед хижиной Элии. Медленно, бесшумно обладатель глаз подкрался ближе, пока не оказался в тени хижины на краю деревни.
Внезапно Смит, схватив леди Барбару за руку, бросился бежать к северной стороне деревни; и его порыв к свободе был настолько неожиданным, что на мгновение никто не поднял руку, чтобы остановить его; но мгновением позже, по крику Элайджи, вся банда бросилась в погоню, в то время как из тени хижины, где он стоял, скрывался наблюдатель проскользнул вперед в деревню, где он встал рядом с хижиной об Элайдже, наблюдающем за погоней за сбежавшими заключенными. Он был один, потому что маленький центральный двор деревни опустел как по волшебству, даже женщины и дети, присоединившиеся к погоне.
Смит бежал быстро, крепко держась за руку девушки; и совсем близко по пятам за ними шли лидеры преследования. Больше не деревня пожаров свет их пути; и только тьма впереди замаячил, как Луна еще не взошло.
Постепенно американец смещался влево, намереваясь сделать полукруг в направлении юга. Был еще шанс, что они могли бы совершить удачный побег, если бы им удалось оторваться от ближайшего из своих преследователей, пока они не достигли леса, ибо их теснота давала им обоим скорость и выносливость намного выше обычных.
Но как раз в тот момент, когда успех казался близким, они вступили на участок изломанной лавы скала, невидимая в темноте; и Смит споткнулся и упал, увлекая за собой вниз Леди Барбару. Прежде чем они смогли подняться на ноги ведущий мадианитянин был на них.
Американец на мгновение высвободился и с трудом поднялся на ноги; и парень снова попытался схватить его, но Смит нанес сильный удар в его подбородок и свалил его с ног.
Краткой, однако, была эта передышка, ибо почти сразу же оба Американец и англичанка были разбиты численным превосходством и снова оказались в плену, хотя Смит сражался до тех пор, пока не был одолел, разбрасывая своих противников направо и налево.
Совершенно подавленных, их потащили обратно в деревню, их последняя надежда исчезла; и снова мидиане собрались вокруг открытой могилы, чтобы стать свидетелями пыток своей жертвы.
Смита подвели к краю раскопок, где его держали двое дюжих мужчин, в то время как Элия возвысил голос в молитве, а остальные собравшиеся преклонили колени, время от времени вырываясь с аллилуйя и аминь.
Закончив свою долгую молитву, Пророк сделал паузу. Очевидно, у него было что-то на уме, что его раздосадовало. На самом деле это был пистолет! который болтался на ремешке у него на шее. Он не был вполне уверен в его цели, и он собирался уничтожить единственного человека, который мог бы рассказать ему.
Илия, чтобы пистолет был достаточно самых замечательных владение, что было когда-нибудь попало в руки, и он был наполнен большим любопытством в отношении него. Он утверждал, что это может быть какой-нибудь магический талисман для предотвращения зла, или, с другой стороны, это может быть очарование демона или колдуна, которое навлечет на него зло. При этой мысли он быстро снял ремешок с шеи, но все еще держал оружие в руке.
"Что это?" - потребовал он ответа, поворачиваясь к леди Барбаре и показывая пистолет .
"Это оружие", - сказала она. "Будь осторожен, или это кого-нибудь убьет".
"Как это убивает?" - спросил Элайджа.
"Что он говорит?" потребовал ответа Смит.
"Он спрашивает, как пистолет убивает", - ответила девушка.
Американцу пришла в голову блестящая идея. "Скажите ему, чтобы он отдал это мне, и я покажу ему", - сказал он.
Но когда она перевела предложение Элайдже, он возразил. "Тогда он мог бы убить меня этим", - проницательно сказал он.
"Он не отдаст его тебе", - сказала девушка Смиту. "Он боится, что ты хочешь убить его".
"Я знаю", - ответил мужчина.
"Скажи ему, - сказал Элайджа, - пусть объяснит мне, как я могу убить кого-нибудь с помощью этого".
"Повторите ему мои инструкции очень внимательно", - сказал Смит после того, как леди Барбара перевела требование пророка. "Скажи ему, как схватить пистолет", и когда леди Барбара сделала это, а Элайджа взял оружие за рукоятку в правую руку, "теперь скажи ему, чтобы он приложил указательный проткни предохранитель пальцем, но предупреди его, чтобы он не нажимал на спусковой крючок."
Илия сделал, как ему было велено. - Теперь, - продолжал Смит, "объяснить ему, что для того, чтобы увидеть, как оружие, действует он должен разместить один глаз морда и смотреть в дуло".
"Но я ничего не вижу", - запротестовал Элайджа, когда сделал, как велела леди Барбара. "В маленькой дыре довольно темно".
"Он говорит, что в бочке слишком темно, чтобы он мог что-нибудь разглядеть", повторила леди Барбара американцу.
"Объясните ему, что если он нажмет на спусковой крючок, в стволе загорится огонек", - сказал Смит.
"Но это будет убийство", - воскликнула девушка.
"Это война, - сказал Смит, - и в последующей неразберихе мы можем сбежать".
Леди Барбара набралась решимости. "Вы не могли ничего видеть, потому что ты сделал не нажимайте маленький кусочек металла под указательный палец," она пояснила Илия.
"Что это даст?" потребовал ответа пророк.
"Это зажжет свет в маленьком отверстии", - сказала леди Барбара.
Элайджа снова приложил глаз к дулу; и на этот раз он нажал на спусковой крючок; и когда выстрел нарушил напряженную тишину наблюдавших жителей деревни, Элия, сын Ноя, рухнул вперед на свое лицо.
Леди Барбара мгновенно бросилась к Смиту, который одновременно попытался вырваться из рук державших его мужчин; но они, хотя и были поражены тем, что произошло, не должны были быть застигнуты врасплох, и хотя он отчаянно сопротивлялся, они держали его.
На мгновение воцарилась мертвая тишина; а затем началось столпотворение когда жители деревни поняли, что их пророк мертв, сражен злыми чарами демона; но в самом начале их требования мести их внимание было отвлечено странной и примечательной фигурой, которая выскочила из хижины Элии, наклонилась и подняла пистолет, выпавший из рук мертвеца, и отскочил в сторону от заключенного, борющегося со своими охранниками.
Это был такой человек, какого никто из них никогда не видел — гигантский белый мужчина с взъерошенной копной черных волос и серыми глазами, от которых по телу пробегала дрожь такими свирепыми и неумолимыми они были. Он был обнажен если бы не набедренная повязка из кожи и мышцы, перекатывающиеся под ней коричневая шкура была мускулами, каких они никогда раньше не видели.
Когда новоприбывший прыгнул к американцу , один из мужчин , охранявших Смит, почувствовав, что предпринимается попытка спасти заключенного, замахнулся дубинкой, готовый нанести удар странному существу надвигающемуся на него. В то же время другой охранник попытался оттащить Смит из компаунда.
Американец сначала не узнал Тарзана из племени обезьян, и все же, хотя он не знал, что незнакомец был настроен на его спасение, он почувствовал что он был врагом мадианитян и поэтому изо всех сил пытался помешать своей охране выгнать его. охранник не смог.
Другой мидианин схватил леди Барбару с намерением унести ее с места происшествия, поскольку все жители деревни верили, что странный великан был другом заключенных и пришел добиться их освобождения.
Смиту удалось вырваться из рук державшего его мужчины, и он немедленно бросился на помощь девушке, свалив ее похитителя с ног одним ударом, как раз в тот момент, когда Тарзан направил пистолет американца на охранник, который готовился ударить его дубинкой.
Звук этого второго выстрела и вид их товарища, падающего на землю, как и Элия, наполнили мидян ужасом; и на мгновение они отступили от троих, оставив их одних в центр комплекса.
"Быстро!" - крикнул Тарзан Смиту. "У вас и девушка выбраться отсюда пока они не оправились от удивления. Я пойду за тобой. Этак," он добавил, указывая в сторону юга.
Когда Лафайет Смит и леди Барбара поспешили из деревни, Тарзан медленно попятился за ними, держа маленький пистолет на виду у перепуганных жителей деревни, которые, увидев, как двое из их числа погибли под его ужасающая магия, мы не хотели подходить к нему слишком близко.
Пока Тарзан не оказался вне досягаемости брошенной дубинки, он продолжал свое медленное отступление; затем он развернулся и помчался в ночь в погоне за Лафайетом Смит и леди Барбара Коллис.