Интервью с Ириной Бараль

Ирина Бараль: «Надо переводить то, что любишь, или полюбить то, что переводишь»



Ирина Ивановна Голубоцкая (Бараль) родилась в Магаданской области. Живет в Москве.       
Закончила факультет французского языка Института иностранных языков, владеет также английским и польским языками. Профессионально работала в области технического и синхронного перевода.
2009 - 2016 гг. – Победитель и призер нескольких ежегодных конкурсов перевода на сайте Поэзия.ру
2010 г. – 2-е место в конкурсе поэтического перевода на сайте «Век перевода»
2014 г. – публикация в сборнике «Проклятые поэты», изд-во «Эксмо»
2018 г. – публикация в сборнике «Зов Юкона», изд-во «Водолей»
Избранные переводы включены в антологию «Век перевода» Евгения Витковского: https://www.vekperevoda.com/1950/golubotskaya.htm



           – Ирина, с чего всё началось?

           – Я родилась в поселке Певек Магаданской области, где мой отец работал после окончания юридического факультета Московского университета. Мама последовала за ним в лучших традициях жен декабристов. В Москву вернулись, когда мне шел четвертый год. Одно из семейных преданий гласило, что, впервые увидев деревья, я воскликнула: «Какие большие цветочки!»

 
           – Переводческая деятельность для Вас это профессия или хобби?

            – Мои первые опыты литературного перевода датируются студенческими годами. Под влиянием талантливой подруги Елены я впервые занялась перекладами из Марии Французской и Франсуа Вийона. Вернувшись через время к этим работам, была обескуражена обилием глагольных рифм, пришлось править.
Последующие годы прошли в «семейном строительстве», творчество в этот период играло в жизни эпизодическую роль, но потребность выразить по-русски волнующие поэтические строки, прочитанные на другом языке, не оставляла меня тогда, как и теперь.
Профессиональная деятельность, приносящая материальный доход, никогда не была связана с литературным трудом, и об этой сфере моих увлечений до сих пор знают только самые близкие, ведь для множества людей из внелитературных сфер заниматься поэтическим творчеством – как помогать котикам: дело, вроде бы, и хорошее, но все же что-то с этой женщиной не так.

          
             – Вы пробовали себя как самостоятельная поэтесса?

             – Ни в детстве, ни в юношестве стихов не писала. Но от папы унаследовала не только внешность, но и любовь к рифмам. Из-под его пера иногда выходили миниатюры в альбомном жанре. А у меня не возникало потребности самовыразиться в стихах, я предпочитала чтение. Позже, когда появились опыты перевода, появились и попытки самостоятельного стихотворчества – всех едва ли наберется с десяток. Я думаю, моя внутренняя антенна не настроена на уловление из эфира прямых сигналов, посылаемых музыкантам и поэтам, мне требуется усилитель, которым выступает поэзия на других языках, ее лучшие образцы, вызывающие движения души и мысли, вдруг переключающие сознание, выхватывая его из каждодневности – часто независимо от собственной воли и планов.

 
            – У Вас богатая палитра с точки зрения выбора авторов для перевода. Среди них есть те, которые наиболее близки Вам по духу. Почему именно они?

            – В поэзии, как и в жизни, меня не привлекает эгоцентрическая позиция, поэтому, например, Верлен с его виртуозным письмом или признанные гениальными искания Эмили Дикинсон мне менее близки, чем Болеслав Лесьмян с его невыразимой горечью и пророческой печалью о погубленных и несбывшихся; чем Франсуа Коппе, чья слава, по сравнению с его временем, несколько померкла сегодня и чей голос иногда напоминает мне русского поэта Николая Некрасова. В последнее время меня увлек Морис Карем, которого считала просто хорошим детским поэтом, а, приблизившись, открыла в нем поэта великого в опровержение привычно неоспоримого тезиса «лицом к лицу лица не увидать». Он сочетает сложную форму с тонким и глубоким содержанием и соприкосновение с его стихами оставляет ощущение приобщения к светлому чистому миру.
            А в целом каждый переведенный автор, в силу проникновения в ткань его письма, некоего опыта перевоплощения, становится дорог, и я готова повторить вслед за Жуковским, что «у меня почти все или чужое, или по поводу чужого — и все, однако, мое».

 
            – Прокомментируйте, пожалуйста, высказывания Михаила Леонидовича Лозинского: «Перевод должен быть темен в темных местах подлинника, и притом той темнотой, какой темен подлинник» и Михаила Леоновича Гаспарова: «Переводчики — скоросшиватели времени». Ваша переводческая концепция.

             – Своим высказыванием М.Л. Лозинский говорит нам, что творческая индивидуальность переводчика, как бы богата она ни была, не должна преобладать в переводе над голосом автора подлинника. Хороший переводчик, способный донести до современников неискаженные образы поэзии прошлого, становится просветителем, связующим времена – об этом, как мне кажется, высказывание М.Л.Гаспарова.
            Для меня определяющим признаком хорошего перевода, независимо от направления, которое выбирает переводчик, является естественность звучания перевода по-русски. Если русское стихотворение содержит натяжки в угоду необходимости зарифмовать содержание подлинника – этим, как правило, грешат буквалисты – то не имеет смысла говорить об адекватности перевода или его эквивалентности, т.к. перевод попросту еще не состоялся.
             Я позволю себе не вполне согласиться с классиком, сказав, что, по-моему, переводчик не раб подлинника, но и не соперник – как не раб и не соперник любящий человек. Надо переводить то, что любишь, или полюбить то, что переводишь, без любви ничего хорошего не родится. Это основа, которую надо дополнить интуицией, эрудицией, вниманием и терпением – и в путь.

 
            – Кто кого выбирает: переводчик стихотворение или стихотворение переводчика?

            – Думаю, что в этом вопросе главную роль играет его величество Случай: скорее всего, Наум Гребнев выбрал для перевода стихотворение Расула Гамзатова «Журавли», но стихотворение это не могло бы выбрать себе лучшего переводчика.

 
            – Как влияет литературная деятельность на Вашу жизнь? Расскажите о каком-либо из их пересечений.
 
            – Поделюсь воспоминанием, хотя и печальным. Когда с моим любимым котом Тёмой случилась беда, я посвятила его памяти стихотворение, по форме перекликающееся с «Котом» Бодлера: https://poezia.ru/works/95906
            У меня уже набралось немало переводных «котиков», и все они имеют прототипами реально существующих котов, то есть, когда я бралась за очередной перевод на эту тему, перед глазами представал какой-либо знакомый образ.
            И даже идеей перевода стихотворения Р.Л. Стивенсона «Молчаливый солдатик» я обязана другому моему коту, который однажды по недосмотру оказался на улице и, находясь в стрессе в непривычной обстановке, долгое время очень тщательно скрывался и маскировался. И вот я каждый вечер после работы возобновляла поиски во дворе и окрестностях, а в голове между тем стали прокручиваться строки стихотворения, сюжетом которого была потеря мальчиком оловянного солдатика среди поля, заросшего травой. Строки перевода «Не сверну на полпути,/ Я смогу его найти» отразили мою собственную тогдашнюю решимость. Кот и в самом деле был найден, изловлен и водворен в лоно семьи, где находится по сегодняшний день.

 
            – Когда и где появились Ваши первые публикации?

            – В сети начала публиковаться с 2007 г. под псевдонимом: пришла на Стихиру, можно сказать, за компанию. И волею счастливого случая одним из первых комментаторов моих работ стал Андрей Кротков. Благодаря нашему знакомству мое увлечение получило развитие: Андрей открыл для меня творчество Болеслава Лесьмяна, Роберта Сервиса. Множество переводов, начиная с этого периода, было сделано с подачи и по предложению Андрея. Он же представил меня Е.В. Витковскому, знакомство с которым – незабываемое событие. Результатом моего участия в работе сайта «Век перевода» стали публикации в сборниках «Зов Юкона» изд-ва «Водолей» и «Проклятые поэты» изд-ва «Эксмо», что, разумеется, не могло не порадовать. Но по-настоящему дорогим для меня достижением я считаю свое присутствие на синих страницах «Века перевода». Получение персональной синей страницы стало возможным благодаря призовому месту в конкурсе перевода, теперь это моя переводческая визитная карточка.

 
             – Как Вас приняли на Поэзия.ру?

             – На Поэзия.ру я с марта 2008 г., приняли сразу хорошо . Здесь познакомилась с прекрасными переводчиками: С. Александровским, С. Шоргиным, с А. Кротковым и Ю. Лукачом была знакома со Стихиры. Активное участие в работе рубрики принимали не только переводчики: замечательный поэт Марк Шехтман, тонкий лирик и непримиримый борец с несвободой и лицемерием Юрий Арустамов, который для меня стал родным и близким по духу человеком. Хорошие творческие отношения сложились с Ю. Лифшицем, к несчастью, совсем недавно и его унесла болезнь. То время теперь вспоминается как золотой век Наследников Лозинского. К сожалению, все они покинули сайт.  Но здесь оставался Никита Винокуров, знакомство с которым – еще один щедрый подарок судьбы. Этот человек большого поэтического и человеческого таланта навсегда жив в моей памяти и я готова стараться в меру сил продолжать его дело в рубрике Наследников Лозинского.
 
 
            – Быть редактором переводческой рубрики – каково это? Какие цели Вы ставите перед поэтами-переводчиками Поэзия.ру? Хотели бы Вы изменить что-либо в работе рубрики?

            – Нашу рубрику я бы сравнила с работой творческой лаборатории, в которой у каждого участника есть возможность совершенствоваться, воспринимая лучшее. Участники имеют свободу творческого выбора, и редактор в этом процессе может советовать, не навязывая мнения, оставляя решение за автором перевода без установки жестких рамок и требований. На «Веке перевода», например, где коллектив авторов работает над подготовкой печатных изданий, у редактора совсем другая роль – и нагрузка.
            Мне близка наша концепция, которой придерживался Никита Винокуров, и цель перед участниками я ставлю одну, но важную: не отключать самодисциплину и самоконтроль при публикации «с пылу, с жару». Наша рубрика читаема, мы, соответственно, в ответе за то, что представляем пред читательские очи.
            По поводу перемен. Я не большой новатор, но всегда открыта для конструктивных предложений и обсуждений.
            К слову сказать, в рубрике со времени ее основания – теперь это стало уже традицией – проводится ежегодный конкурс поэтического перевода, который после безвременного ухода Никиты Винокурова носит его имя. В этом году будет проводиться уже 24-й по счету конкурс, объявление о котором на подходе. И некоторые изменения в условия проведения этого конкурса внесены. Будущие участники, читайте внимательно, чтобы ничего не пропустить!

 
            – М.Л. Гаспаров считал, что он переводит для «грамотного неспециалиста» («культурного инженера»). Какова сегодня читательская аудитория у литературного переводчика?

             – Мое сугубо частное мнение: сейчас читательская аудитория переводчика – это другие переводчики, которые читают друг друга из интереса, из желания избежать возможных разнообразных совпадений и т.д. и т.п.
            Когда я работаю над переводом, не делаю это для читателя, не воображаю его себе. Мне не очень важно, кто именно прочитает перевод. Даже если бы не прочитал никто, я точно так же бы и продолжала, показывая результат единицам из друзей, которые тоже переводят, а больше никому, скорее всего, т.к. если у человека нет, например, вкуса к поэзии, то у меня совсем нет просветительской жилки, я лучше пообщаюсь на другие темы. Поэзия – тонкая субстанция, для единомышленников, в тишине и тайне ей, быть может, комфортней, чем на сцене или арене, хотя и у них своя миссия, которой не отрицаю.
            Но мне было приятно узнать, что друг моей юности, давно живущий в другой стране, с которым мы перезваниваемся пару раз в год по случаю праздничных дат, читает меня на Поэзия.ру с удовольствием и открывает для себя, не будучи литератором, как новые поэтические имена, так и понимание нюансов поэтического перевода. Он как раз работает в сфере IT – «культурный инженер», практически.

 
            – Когда Вы читаете произведения современных русскоязычных авторов, сознательно или подсознательно происходит сравнение их строк с текстами переводимых поэтов. Какая картина складывается в итоге?

            – Это было бы очень логично, но нет – обычно так не происходит. Все-таки поэта отличает индивидуальность, а индивидуальности нечасто сближаются. О параллели Некрасов-Коппе я уже говорила, Элла Крылова сама писала о том, что ее сравнивают с Эмили Дикинсон. По размышлении, думаю, с этим можно иногда согласиться.
Когда в 2012 году меня пригласили в экспертное жюри апрельского цикла Большого Литературного Конкурса на Стихи.ру, я взяла за основу анализа конкурсных стихотворений такой подход: вызывает или нет прочитанное стихотворение желание перевести его на условный другой язык.

 
            – Перевод, как и самостоятельная поэзия, подвержен тенденциям. Каковы они в настоящее время? Каким Вы видите будущее литературного перевода? Найдёт ли «русский Вергилий своего Гнедича»?

             – У нас на сайте яркой иллюстрацией одной из таких тенденций были переводы профессора филологии А.В. Флори (я не теряю надежды на их возвращение на его страницу).
Это перевод-интерпретация в результате  индивидуального осмысления и воссоздания поэтического образа. Именно интерпретация, в отличие от подстановки, является условием тождества подлинника и перевода. При этом переводчик обладает достаточно широкой степенью свободы, используя для решения своей задачи, состоящей в том, чтобы дать ощущение как видение, а не как узнавание (по Шкловскому), иные языковые и стихотворные формы, рождающиеся в результате синтеза рифмы, ритма, интонации, тональности и динамики композиции.
Такой переводчик, идя по следу поэта, идет собственной дорогой.
И не забудем о главном: лучший переводчик Вергилия избежит усыпительно-зевательной напасти, если самозабвенно покорится всепобеждающей любви.


 
 Беседовала Л. Берёзкина, 2022



 
 
Болеслав Лесьмян
Плеск весел

 Весла взрезают водный лоскут,
Плещется солнце, дали поют.

Так лишь и надо: плыть без дорог
Суши и неба напоперек.

Жемчуг, кораллы с гиблого дна
Сбрасывать тихо в омуты сна

И, в наважденьи, слушать одно:
Как они стонут, канув на дно.

В зеркале водном реет челнок –
Так лишь и надо – плыть без дорог!

Лодка двоится в зыбкой волне,
Вдвое люби в ней, гибни вдвойне.

Предвосхищая вечный покой,
Сам раздвоишься в лодке двойной.

Четверо весел плещут, гребя;
Смотришь, склонившись, сам на себя,

Словно из разных снов возвратясь,
Чтобы в едином встреча сбылась –

В том, сокровенном с давних времен –
Денно и нощно. Сон ты мой, сон!

https://poezja.org/wz/Le/25774/Szmer_wiose


 
Шарль Бодлер
Гармония вечера

 Бывает долгий час, когда в лучах заката
С кадильницей цветка пульсирует побег
И в воздухе кружит дыханье томных нег –
Меланхоличный вальс, звучанье аромата.

С кадильницей цветка пульсирует побег,
В рыдании смычка сердечная утрата;
Меланхоличный вальс, звучанье аромата,
Высоких алтарей небесный оберег.

В рыдании смычка сердечная утрата,
Пред бездною немой и присно, и вовек
Высоких алтарей небесный оберег;
Заря кровоточит и канет без возврата.

Пред бездною немой и присно, и вовек
Всю память призови, и сердце вновь крылато!
Заря кровоточит и канет без возврата...
Но образ твой во мне сияет как ковчег!



 
Эдна Сент-Винсент Миллей

 Я слишком долго на тебя глядела,
Не отрываясь, – так ты яснолик.
Но зрению положены пределы
Сиянием, и в запредельный миг
От нестерпимой красоты, что глазу
Опасна, ослеплением грозя,
Я отвернулась, осознав не сразу:
На солнце пристально смотреть нельзя.
И в прежний мир пришлось мне возвратиться,
В его четыре тесные стены,
Где я встречаю взглядом чьи-то лица
Среди вещей, что стали не нужны;
Пущусь порой вдогонку за мечтой,
Пока совсем не свыкнусь с темнотой.



 
Франсуа Коппе

 Вчерашний снег с утра морозом прихватило.
Скат крыши, водосток, карнизы и перила,
Балконы и скамью у дома, на виду,
Как ватой кто обшил, и все бело в саду.
Под ледяной крупой земля заиндевела
И голубая ель стоит свечою белой.
Но солнце на заход, и вспыхнул, занялся
Закатный край небес и с ним – природа вся!
Лучистая волна по саду пробежала,
И кажется, что он изваян из коралла.


 
Катерина Глуховская
Сонет

 А может быть и уходить не надо?
А быть всегда: как теплый хлеб, как свет,
Пора цветенья, время листопада,
Высокий незаконченный сонет.

Уйдешь, так в рай – я в пекло б не пустила –
Уж если уходить, так только в рай.
И коль мне горе душу ослепило,
Оставь меня среди пернатых стай:

Их крылья мне лицо овеют нежно,
И я тебя за ангела почту,
И верою, любовью и надеждой
Заполню неживую пустоту.

О, слепота, нежданная награда!
А может быть и уходить не надо?

Перевод с белорусского