Друг

Улица разрывалась от воя полицейской сирены , лихорадочно рышущего по домам фонарика и крика полицейского, - Держи! Держи его!!!
 - Держи! - орал, перекрикивая сирену и голос полицейского, до половины высунувшийся из окна пьяный мужик.
Ноябрьские сумерки, плотные как брезент, сковывали движение, набрасывались на глаза, лишали сил, но пёс, не смотря ни на что всё бежал и бежал вперёд. Он бежал так, как будто от этого бега зависела не только его жизнь, но ещё и сотни, миллионы жизней. В зубах пса был зажат круг полукопченой колбасы. Он был зажат так крепко, как будто челюсти собаки свело судорогой.
Пёс свернул в глухую подворотню и затаился.
Он видел, как сначала вперёд по улице проехала полицейская машина с воющей сиреной на крыше, потом он увидел свет фонарика, и услышал тяжёлое дыхание полицейского, который уже не кричал а бежал по инерции, не в силах остановиться.
Выждав, когда шум преследования совершенно затих,
пёс вышел из своего укрытия, перешёл улицу, стараясь не попадать в световые пятна фонарей, и пошёл под арку большого, старого многоквартирного дома.
Очутившись в небольшом дворе, он подошел к деревянной, обшарпаной двери ведущей в полуподвал. Встав на задние лапы, пёс с силой ударил передними по двери. Дверь, со скрипом распахнулась и впустила его.
Помещение, в котором оказался пёс было старой дворницкой. Маленькое помещение было тускло освещено почти прогоревшим толстым огарком , по которому, словно медленные змеи, тек расплавленный воск. Этот едва теплившийся источник света создавал огромные тени пляшущие по стенам и низкому потолку и заставил бы содрогаться от ужаса случайного посетителя, но пёс давно к ним привык и не обращал внимания. Но, всё таки, этот горящий огарок был , одновременно, и символическим источником жизни, и художником, описывающим убожество жилища. Комната имела ещё один источник света в виде маленького узкого окна, почти под самым потолком, в которое, в ясный солнечный день проникал искрящийся веселый луч.
Тогда комната, хоть и выглядела не менее убого, но всё же вселяла какой то непонятный оптимизм обитателям закутка. Сейчас же, была ночь, и окно было бесполезно. Свеча же, то разгораясь и трепеща, то тускнея и замирая, давала возможность обитателям не натыкаться на предметы и как то ориентироваться в пространстве. Хотя, пространство это было так мало, что в нём можно было ориентироваться и вовсе без света. В задней части комнаты, у стены стоял грубо сколоченный шкаф, некогда покрашенный коричневой краской, а теперь облезший и скрипучий, как и входная дверь. За шкафом, было спрятано некое подобие уборной, - дыра в полу с чугунными следами для ног. Дыра была прикрыта куском оцинкованного железа. Посреди коморки стоял тяжёлый, вероятно, дубовый стол, весь почерневший от старости, такая же тяжёлая, чёрная скамья и, совершенно не соответствующее стилю комнаты, изящное кресло, впрочем, весьма потертое и засаленное.
У другой стены, под окном стояла кровать, такая же тяжёлая как стол и скамья.
Вся эта немногочисленная мебель занимала почти всё пространство коморки, сумев втиснуть рядом с собой небольшую каменную печь с дымоходом. Дрова в печи давно прогорели и в комнате было очень холодно.
Собака, очутившись в комнате, сразу же подошла к кровати, на которой, среди тряпья, не сразу можно было разглядеть второго обитателя коморки.
Это был старик. Он лежал на спине и спал. Время от времени старик вздрагивал во сне, то ли от холода,  то ли от сновидений, и тогда его дыхание становилось прерывистым и хриплым.
Пёс подошёл к хозяину, разжал занемевшие челюсти, положил ему на грудь  круг колбасы и принялся лизать его руку.
   - Это ты, Плуту? - слабым голосом проговорил старик, ещё не открыв глаза, - Не буди меня, приятель, дай мне насладиться запахом колбасы, может хоть во сне я смогу на время забыть о голоде.
Пёс, словно сообразив, о чем говорит хозяин, громко тявкнул, и ткулся носом хозяину в бок.Старик открыл глаза, и увидел лежащий на его груди огромный круг полукопченой колбасы.
От неожиданности он резко сел на кровати, колбаса скатилась на пол.
Пёс поднял её и положил перед стариком.
  - Откуда, мой дорогой друг, такие дары? - старик не верил своим глазам.
Он так давно не ел, так ослабел от голода, что не мог даже встать и бросить в печку пару поленьев, чтобы хоть немного согреть комнату. И вдруг, такое богатство!
Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз что нибудь ел, а тем более, колбасу.
Отломав от колбасы кусочек, старик засунул его в рот и принялся медленно жевать.
   - Что же это я?  Совсем совесть потерял! - укорил себя старик и отломил кусок своему другу, - Ешь, Плуту, ешь мой дорогой спаситель.
Подкрепившись, старик почувствовал в себе достаточно силы. Он встал, накинул на себя старое, видавшее виды пальто, которым укрывался лёжа на кровати, подошёл к печке и разжёг её.
Вскоре коморка наполнилась весёлым треском поленьев, пляской огня и теплом. Старик поставил на конфорку закопченый чайник и нарезал колбасу на небольшие кусочки. Потом, пошарив в шкафу, достал оттуда сухарь, припрятанный на самый чёрный день и положил на стол.
Отрезав собаке ещё кусок колбасы, старик спрятал остатки в шкаф.
Горячий чай, тепло и неожиданно богатый, сытный ужин разморили старика. Тяжело встав со скамьи, он добрел до кровати, лёг и похлопал рукой рядом с собой. Пёс не заставил себя долго ждать и привычно устроился под боком у хозяина . Оба заснули тесно прижавшись друг к другу и согревая друг друга своим теплом. Скоро дрова прогорят, и в маленькой коморке опять станет холодно и сыро, но когда у тебя есть верный друг, а в шкафу лежит больше половины круга прекрасной колбасы, то остальное не так страшно.