Впереди такая долгая жизнь
В больнице было странно. На окнах решётки, в палатах нет тумбочек. Все двери без ручек. По телевизору Соловьёв и Малахов, обеих она терпеть не могла. И одни старухи соседки, многие с пустыми глазами, слюни пускают, нечёсаные, в расстёгнутых халатах. Кормили скудно, Проклова всё время была голодная. В хорошую смену буфетчица её подкармливала остатками хлеба . День сменял день, а её не выписывали. Дочка приезжала только один раз. Привезла целую сумку продуктов, но Проклова их так и не увидела, их куда-то сразу убрали. Время тянулось медленно и вместе с тем быстро. По прошествии месяца или года Алевтина слегла. Просто не стало сил. Она лежала и ходила под себя. Каждое утро постельное бельё, ругаясь, меняли санитары. Всё время очень хотелось пить. Поили её редко, кормили ещё реже. Дочка привозила регулярно продукты, но их санитары съедали сами, а часть отдавали тем старухам. что убирались в палатах за них. В один из дней Проклова почувствовала себя лучше. Встала, оделась, умылась и расчесала волосы. Съедала больничную еду с большим аппетитом. Вечером кормила голубей, кроша хлеб на карниз окна сквозь решётку. Девочки из персонала, глядя на такую активность, понимающе переглядывались. Ночью Проклова умерла. Перед рассветом она проснулась, открыла глаза и явственно произнесла «Экибастуз», после чего тихо отошла.
Медсестра, дежурившая по отделению, занесла последние слова Алевтины в особую тетрадку. Такое было хобби у медички, собирать последние слова. В основном это была несусветная чушь, иногда мат.
Дочка Света, когда забирала тело из морга, всплакнула, как водится. И рассказала равнодушному служителю, какая мать была замечательной. И четыре языка знала в совершенстве, и стихи километрами могла цитировать. И как её ученики любили, и сколько книг поэзии она перевела. И Верлена, и Рэмбо, и Бодлера, не говоря о написанных по-английски стихах Бродского. Алевтина лежала со светлым, спокойным лицом и, казалось, слушала.
Потом, после похорон, дочка, ругаясь, разбирала квартиру умершей. И не понимала, зачем одинокому человеку двадцать полотенец. Столько же комплектов постельного белья и почему мать не выбрасывала рванные трусы.
Дочке было всего тридцать пять лет, она была разведена. Воспитывала сына десяти лет и была, как ей казалось уже пожившей и опытной женщиной. О мире, людях и в особенности мужчинах, как она думала, она знала всё.
И впереди была такая долгая жизнь.
Свидетельство о публикации №223081000235